— Ладно-ладно, Андрей Дмитриевич, не расстраивайтесь так уж сильно, откровенно скажу тебе — мелочи всё это и мышиная, понимаешь, возня... Никто тебя больше не тронет. После такого-то заступника! — он коротко хохотнул. Потом кивнул в сторону дочери:
— Да ещё с учётом моей Алеськи!
— ???!!
— А ты как думаешь: сплетни не пойдут? — ехидно фыркнул Замятин. Впрочем, тут же посерьезнел: — Но это даже и к лучшему, будущий зять крупного партийного деятеля — это тебе, брат, не фунт изюму! Это покруче любой кагэбэшной "ксивы" будет. Индульгенция!
Он со значением поднял указательный палец.
— Простите, Иван Фёдорович, — если Андрей и был ошарашен только что прозвучавшей фразой, то внешне это на его лице никак не отразилось, сумел взять себя в руки, — я, наверное, не очень вас понял...
— Да ладно тебе! Не понял он, понимаешь... Алеська моя с сегодняшнего дня у тебя в подчинении будет, машинистка и переводчица в твоём корпункте, она ж у меня Тореза (* см. примечание N 29) в этом году закончила... К слову, с "красным дипломом"! Так что, знай наших! И специализация у девчонки самое то: испанский язык. Кстати, ещё и водителя персонального получишь, вместе с постоянным авто, а то нечего родную державу позорить, на своих двоих да на "попутках" перемещаться по Америке, солиднее надо быть!..
Вот это номер! Как пыльным мешком из-за угла по голове. И отказаться от такого подарка никак нельзя: "тассовцу", которого Новиков сейчас временно замещал, помощники (в том числе и водитель) действительно полагались. Де-юре, так сказать. Но де-факто правило это обычно не всегда соблюдалось. Особенно, когда речь шла о небольших государствах, не игравших сколь-нибудь ярких и важных ролей в "вельтполитик". И даже на своём региональном уровне.
Никарагуа — это тебе не Куба и, уж тем более, не Панама.
Впрочем, с приходом к власти сандинистов и возможностью появления у Кастро (читай: и у дорогого нашего Леонида Ильича!) союзника, игра на шахматной доске Западного полушария могла приобрести особый, весьма значимый смысл. Так что, забота товарища Замятина о молодом журналисте могла объясняться ещё и этим обстоятельством — как же, для тех, кто ведёт такую важную работу на данном участке столь ответственной работы, всегда требуется поддержка со стороны родного государства. Одному "пахать", да ещё на двух должностях, впору разорваться, зато с наличием помощников и дышать станет неизмеримо легче.
Вот только бы не некоторые щекотливые моменты.
Во-первых, присутствие и водителя, и переводчицы заметно свяжут Новикову руки, лишат его мобильности и пусть хоть какой-то, пусть, в общем-то, призрачной, но самостоятельности. Во-вторых, немедленно во всей своей остроте встанет и вопрос "лишних ушей". Ладно там ещё Алеся — давняя, можно сказать, проверенная подружка, несмотря на своего большого папу. Но вот — водитель!
Знаем мы таких, кто в большинстве корпунктов, торгпредствах и представительствах "Аэрофлота" за рубежом (*см. примечание N 30) "баранки" крутит!
Замятин же истолковал молчание Андрея по-своему и обрадовано воскликнул:
— Вот и отлично, дорогой мой человек! — после чего повернулся к Огневу и тот, повинуясь повелительному взмаху бровей высокого гостя, моментально подскочил к нему:
— Да, Иван Фёдорович?
— Девочку, — Замятин небрежно мотнул головой в сторону своей дочери, — в корпункт этого доброго молодца, — кивок на Новикова, — пусть там с хозяйством разберётся... Это, кстати, далеко отсюда?
— Да нет, почти рядом, Иван Фёдорович, отель "Палома-Хилтон"...
— Ишь ты, кучеряво живёшь, в "Хилтонах", понимаешь! — одобрительно хмыкнул Замятин.
Андрей вынул из кармана джинс корпунктовские ключи и молча подал Николаю. Что тот пошарится — в силу служебной надобности или личного любопытства, в его "хоромах", журналист не опасался. Ибо ничего такого, что не следовало бы лицезреть постороннему взору, там не было — наверное, потому, что ну не воспринимал Андрей корпункт как место, комфортное для себя. Это совсем не то, что уютный номер в "Интерконтинентале"! Но там он только спал. А вот работать приходилось, несмотря на внутренний дискомфорт, в "Паломе" — всё ж таки и оборудования побольше, и близко к правительственным учреждениям, да и журналистская братия в основном обитала здесь. Это уже не говоря о пресс-клубе, действовавшем тут.
— Водителя я подошлю чуть позже, — продолжал меж тем распоряжаться Замятин, — Ну, всё, идите!
Он чмокнул Алесю в щёчку, подождал, пока та и Огнев не удалятся, и лишь когда они с Андреем остались одни, облегчённо вздохнул:
— Уф-ф, ну хоть теперь можно без посторонних ушей по-нормальному поговорить! — и отечески потрепав собеседника по руке, уже переходя на серьёзный тон, молвил: — Ты, Андрей Дмитрич, на меня-то не серчай за "жениховство" — уж лучше пусть зря языками не треплют, на чужой роток, как говориться, не накинешь платок, наши-то сплетники в посольстве о чём ещё подумать могут после того, как я за тебя вступился, да ещё, понимаешь, и дочурку, пользуясь служебным положением к тебе под бок пристроил? А так вроде всё в порядке, по-родственному вышло... Своих-то обижать не принято...
— Да уж, — только и смог, что пробормотать Андрей. А чего ещё тут было говорить, прав Замятин. И поступил как надо, как того ситуация требовала. Оказав посильную поддержку, которая, в общем-то, ничего ему не стоила, и себе, и дочке. И ему, Новикову.
— Ну, вот и не станем людей разочаровывать! — решительно заявил Замятин. — Хоть какая-то радость народу, будет им о чём на своих кухнях языки почесать.
Тут он будто бы только что обнаружил, что в его стакане почти совсем не осталось пива, и изобразил эдакую оторопь:
— Слушай, и куда ж это всё подевалось? Вроде бы и не пил почти ничего... А ну-ка, набулькай-ка мне ещё продукта!
Андрей с готовностью повиновался.
— Хорошо! — довольно вымолвил Замятин, сделав большой глоток тёмно-янтарного напитка, и закатил на мгновение глаза от охватившего его удовольствия. Потом стал вдруг серьёзным (Андрей, чутко следивший за собеседником, тут же подобрался), сменив шутовской свой тон на деловой:
— А теперь и поговорить можно, Андрей Дмитриевич. Уже по-настоящему.
Он сделал короткую паузу. Молчал и Андрей.
— Скажи-ка мне, дорогой товарищ, как ты вот сам оцениваешь сегодняшнюю ситуацию в стране пребывания? Нет-нет, — он протестующее замахал не занятой ничем рукой, — не надо только общих слов, ты не на партсобрании. Меня интересуют твои личные впечатления, во-первых, как СВЕЖЕГО, — он подчеркнул это слово, — здесь человека, и, во-вторых, как журналиста, что может видеть всё происходящее не только СВЕРХУ, на уровне послов, делегаций и советников — этот официоз мне и даром не нужен! Равно как и лакировка с "потёмкинскими деревнями", но и СНИЗУ, с точки зрения рядовых никарагуанцев. Понимаешь меня?
Он пытливо заглянул в глаза Новикову.
"Чего он от меня хочет?" — подумал в некотором замешательстве Андрей.
Что-то тут было не так. И не совсем по правилам управленческой игры. Ну, посудите сами: кто он такой? Простой журналист. И кто — Иван Замятин? Уж больно-то величины не сопоставимые! Несмотря на дружбу с Алеськой.
Но мало ли кто с кем дружит? Верно? Это ведь не повод для таких вот БЕСЕД. Тем паче, что с самим Иваном Фёдоровичем он, Новиков, пересекался, что называется, "вскользь". То есть по принципу: "здравствуй-здравствуй, пока-пока!". А это, сами понимаете, к особой доверительности и большой откровенности никак не располагает. Тогда как сие понимать? Такое вот приглашение к подобному разговору? К слову, весьма удачно срежиссированному, чувствуется рука опытного мастера интриг и подковёрных баталий: вон как ловко и непринуждённо была замотивирована встреча с ним, Новиковым, в посольстве, затем последующее приглашение в отведённый здесь Замятину гостевой особняк, ничего не значащий трёп на глазах свидетелей (Огнева и родной дочери), потом их удаление под вполне благовидным предлогом. Умно, ничего не скажешь!
Андрей даже мимолётно пожалел, что раньше не постарался побольше узнать об отце своей подружки. Оплошал, мил друг, как есть оплошал!
Впрочем, считать ли сие оплошкой? Если "да", то — она извинительна: часто ли мы в нашей суетной жизни стараемся уж так углублённо залезать в биографии "предков" своих ненаглядных подружек? Если, конечно, не лелеем в их отношении определённых планов, завязанных на марши Мендельсона? Конечно же, нет!
Так, берём для себя только самые общие установочные данные: где работает, сколько лет (да и то не всегда), что за человек — нормальный или не слишком, какие интересы по жизни, вот и всё, пожалуй...
Хотя кое-что касаемо Замятина до Андрея в своё время и доносилось — в несколько более подробном изложении. Из источников, как говорится, вполне заслуживавших доверия. Вот только всё это приходило в разрозненном виде, в разное время и в различной форме — от мелких шуток и сальных анекдотов до сомнительных историй мимоходом брошенных теми или иными товарищами замечаний. Оттого всё и не синтезировалось в ОБЩЕЕ ЗНАНИЕ, а воспринималось лишь ФОНОВО.
И вот сейчас Андрей лихорадочно напрягал свою память, чтобы вспомнить всё, что ему было известно об Алеськином отце. Так сказать, пытался сложить полный пазл из кучи беспорядочно смешанных кусочков.
====================
СПРАВКА. ЗАМЯТИН ИВАН ФЁДОРОВИЧ.
Советский государственный и партийный деятель. Родился 11 января 1930 года в городе Ленинграде.
Отец: Замятин Фёдор Семёнович, Герой Советского Союза, участник ВОВ, генерал-лейтенант, последние места работы — штаб ГСВГ, затем — Министерство обороны СССР.
Мать: Замятина (Соколовская) Инесса Арнольдовна, кандидат исторических наук, завкафедрой новой истории стран Латинской Америки и Карибского бассейна АН СССР.
Закончил исторический факультет МГУ, затем Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Работал в аппарате горк4ома ВЛКСМ города Москвы, затем — в аппарате Совмина СССР и секретариате ГКНТ.
Защитил кандидатскую (тема: "Английское влияние на политику государств Карибского бассейна в период Первой Мировой войны") и докторскую (тема: "Революционные движения в странах Латинской Америкив период 60-70-ых годов 20 века. Тактика и стратегия городских "герильос") диссертации.
Приглашён на работу в аппарат ЦК КПСС, в отдел международной жизни.
=========================
... Молва в кругах, близких к партийным, связывала имя Замятина с так называемыми "младотурками" — либерально ориентированными сотрудниками среднего звена Центрального Комитета, советниками и консультантами секретарей ЦК.
Сам же Замятин однако никакого повода к подобным сплетням не давал, держался по работе со всеми одинаково и строго, а когда порой эти сплетни до него и доносились — лишь сардонически усмехался, никак их не комментируя. Даже в кругу СВОИХ.
Был, что называется, "компетентным специалистом". Не более того. Тем не менее, авторитетом и уважением среди поросли молодых советских политиков пользовался нешуточным.
Наверняка об этом было прекрасно известно: и на Старой площади, и на Лубянке. Однако — вот ведь какое удивительное дело! — каких-либо строгих наказаний к фрондёрствующему (по-крайней мере, в чужих глазах!) партийцу старшие товарищи отчего-то не предпринимали. Как будто бы их это совсем не касалось. Что также добавляло дополнительной порции масла в жаркий огонь интриги.
— ... Обстановка — обычная, — решившись, но при этом всё же осторожно подбирая слова, заговорил Андрей, и в глазах Замятина блеснула ярко выраженная заинтересованность, он даже пиво пить перестал: — как и бывает всегда после победы любой революции. Первоначальная эйфория и невиданный энтузиазм в самых широких народных массах, немедленная чистка госаппарата от чиновников, скомпроментировавших себя в тесных связях с предыдущим преступным режимом, уверенная борьба с "контрас"... Это — местная непримиримая оппозиция, — пояснил он торопливо собеседнику, на что тот сухо обронил:
— Я знаю, что это такое, продолжайте!
— А дальше, — пожал плечами Новиков, — нарастание целого вороха проблем. С коренным индейским населением. Со своими недавними союзниками по борьбе против Сомосы. С североамериканцами, наконец, крайне недовольными усилением здесь кубинского влияния. Опять же, никуда не делись и местные гангстеры, что занимаются переброской в Штаты и Западную Европу выращиваемой тут марихуаны...
— Ну, это-то ладно, — равнодушно отмахнулся Замятин, — не к нам же всё это "добро" идёт, пускай им капиталисты травятся! Нам-то что с того?
— Э-э, не скажите, Иван Фёдорович! — осмелев (ну, раз уж пошла такая пьянка — режь последний огурец! Сам же предложил доверительный формат беседы, вот и получай по гамбургскому счёту!), рубанул Андрей. — Капиталисты может и отравятся, но и мы в стороне не останемся, у нас тоже потребители есть. Возьмите Среднюю Азию, где наркотики давно в ходу, определённую часть молодёжи из центральных районов РСФСР — хиппи, наслышаны о таких? Они себя ещё "Системой" величают? В этом бизнесе такие деньги крутятся, что у кое-кого из СФНО запросто может "башни" снести. Как для личного обогащения. Так и для пополнения разорённого гражданской войной госбюджета. Деньги, как говорится, не пахнут! — он горько усмехнулся.
Замятин сверкнул глазами:
— Что? Есть СИГНАЛЫ? Ну-ка, ну-ка, а вот с этого момента — по-подробнее, пожалуйста!
— Ну, не то, чтобы СИГНАЛЫ, — ушёл от прямого ответа Новиков. — Я ж тут недавно, глубоко ещё в здешнюю жизнь не вник... Но слухи определённые уже в Манагуа появились. Во всяком случае, среди журналистского корпуса они циркулируют довольно активно...
Признался доверительно:
— Думаю, подсобрать материала о никарагуанском наркотрафике да сделать материал большой. Однако, боюсь, у нас этот материал не пропустят, скажут, что очерняю светлый образ никарагуанской революции!..
— А ты что думал? — хмыкнул Замятин. — Вестимо, не пропустят. Ещё и по рукам надают. Так что, не надо никакого материала! — уже тоном приказа распорядился он. — Свернут голову — и поминай как звали! А оно тебе надо? То-то!
— Да я понимаю! — скривился Андрей. — Не самоубийца, в конце-то концов!
— Вот именно! — одобрительно кивнул ему Замятин. — Тем не менее, свои наработки (есть ведь, а? По глазам твоим вижу, что есть! Так что не юли ты мне тут, не в гестапо на пытках находишься!) по данной теме передай мне лично. И не афишируй, главное, над чем работал, ясно? Теперь же о деле.
Он на мгновение замолчал, и Андрей заинтересованно подался к нему, чувствуя, что вот сейчас-то он наконец узнает: за каким дьяволом он понадобился-таки Алескиному "предку"?
— В общем, слушай сюда, — предварительно оглянувшись по сторонам, понизил голос Замятин. — В самое ближайшее время тебе придётся съездить в одно местечко на Атлантическом побережье, департамент Селая, слыхал о таком?
Андрей утвердительно кивнул головой. Озабоченно, правда, заметил:
— Проблемный район, к слову сказать, местные власти могут и не пустить.
