— Зачем вы прихватили с собой итальянцев? — спросил у Иван Ивановича Андрей. На что Сидоров с овершенно серьёзным видом ему ответил: — Скоро узнаете! Лишними не будут!
— А сколько нам ещё осталось? — сменил тему Новиков — ясно было, что честного ответа от Иван Ивановича не дождёшься, он всегда недоговаривал, когда считал, что разговор начинает заходить за рамки дозволенного собеседнику. — Вроде бы кто-то говорил про два-три часа?
— Уже подходим, "коллега!" — успокоил его "геолог" и поднял руку, показывая направление: — Видите, вон тот перелесок? Нам туда.
— И?..
— И будем нам там всем счастье! — туманно, но жизнерадостно высказался Иван Иванович и, оглядев их слегка растянувшуюся колонну, удовлетворённо кивнул, и снова куда-то канул.
ГЛАВА 6.
"И самое главное, Чебурашка, что
если идёшь по шпалам, то никог-
да не заблудишься!.."
(Из м/ф про Крокодила Гену
и Чебурашку).
.....
"И в жестоких схватках старых и
новых сил возникают должные ме-
ры и составляются осмысленные
пропорции.
И здесь присутствуют и властву-
ют боги.
Мера их велика."
("Земля и море. Созерца-
ние всемирной истории",
Карл Шмитт, !942 год,
Лейпциг).
.....
"Ещё, быть может, каждый атом —
Вселенная, где сто планет;
Там всё, что здесь,
В объёме сжатом,
Но также то, чего здесь нет.
Их меры малы, но всё та же
Их бесконечность, как и здесь;
Там скорбь и страсть,
Как здесь и даже
Там та же мировая спесь."
("Мир электрона", Валерий
Брюсов, 1922).
.....
"Это хищники. И для них харак-
терно надменное поведение."
("Оборотни", Уайтлей
Стрибер).
.....
"Очищайте забываньем
Закрома души своей, —
Чтобы хлеб воспоминаний
Не горчил на склоне дней."
("Забывание", Вадим
Шефнер).
.....
— Стоп! — скомандовал Иван Иванович, и их колонна послушно остановилась. Ящики, лежавшие на импровизированных носилках (обычные две жердины, между которыми крепился кусок брезента), легли в траву, рядом с ними сразу же присели люди великого магистра, всем своим видом демонстрируя, что никого они к грузу не допустят, несмотря на численное превосходство временных союзников. Но парни Сидорова на эти телодвижения дюдей Джелли даже не обратили внимания, а повинуясь короткому взмаху руки своего командира, шустро сорвали автоматы с плеч и веером рассыпались по сторонам. Мгновение — и только качнувшиеся ветки колючих кустарниковов обозначили места, где они исчезли из поля зрения невольных наблюдателей. Новиков прислонился спиной к стволу дерева (предварительно оглядев его — а вдруг там угнездилась какая-нибудь пакость? Залезёт потом тебе тайком за воротник — и каюк! Андреем звали!). Что-то мучило его, но вот что — он никак не мог сообразить. Надоело путешествие? Да нет, наоборот, даже настроение подняло, это тебе не в Манагуа сидеть да мотаться по официальным приёмам или делать "заказухи" для Москвы. В меру комфортно, с приключениями, к тому же, щекочущими нервы, но, в целом, не слишком опасными, так себе — В ПЛЕПОРЦИЮ. Плюс — хорошая компания, один Джелли стоит — кстати, очень знакомая фамилия, определённо, Андрей где-то её уже слышал! Да ладно, не будем пока голову забивать пустяками, потом вспомним. Ещё один плюс — масса новых впечатлений, которые впоследствии можно использовать при написании книги. Хорошего такого детектива, с элементами фантастики и немного мистики, где будет много интриг — земных и космических, и чтобы главные герои — ну, разумеется, а ля их славная троица: он, Сашка и Олег, да ещё множество красивых девушек... Эдакие три мушкетёра на русской почве.
Честно признаться, идея такой книги созрела у Новикова давно, но была она слишком рыхлой и неоформировшейся, чтобы вот так сразу садиться за стол и выдавать "на гора" главу за главой. Поэтому Андрей и не слишком заморачивался с писательством, плыл, образно выражаясь, "по течению": накатывало настроение — хватал ручку и торопливо, пока не ушёл запал, покрывал первый подвернувшийся под руки лист бумаги нервными строчками; впадал в меланхолию или с головой погружался в срочную работу, то забывал о творчестве надолго, до очередного появления Пегаса, застоявшегося в своём литературном стойле.
Друзья, которых Андрей всегда знакомил с тем, что выходило из-под его пера, с искренним уважением относились к его творчеству, с азартом и увлечением разбирали каждый описанный автором эпизод будущей книги, а наиболее интересные из них даже моделировали на местности, устраивая на московских улицах своеобразные инсценировки.
— Эх, чудная у тебя, Дмитрич, книга получается! — говорил, бывало, Шульгин, прищёлкивая пальцами, когда после очередной реконструкции, они закатывались в какое-нибудь кафе, заказывали себе крепчайшего кофе, брали по коктейлю, основным компонентом которого были либо джин, либо коньяк * (см. примечание N 71 ), и, кайфуя, начинали степенно обсуждать только сыгранную сцену. — Жаль вот только, что не напечатают её никогда!
Последнее слово Сашка произносил внушительно и веско, словно гвоздь в крышку гроба вколачивал — сильно, крепко и надёжно, не дай Бог — выскочит!
— Это ещё почему? — ревниво интересовался у него Андрей. Нет, он не обижался на Шульгина, как могли бы подумать те, кто плохо знал Новикова. Просто как все писатели — а начинающие в особенности, Андрей любой намёк на забвение своего труда воспринимал с болью. — Разве плохо написано?
— Хорошо! — успокаивал друга Сашка. — Даже слишком хорошо — и вот в этом и заключается твоя трагедия, старичок. Стиль, манера изложения, узнаваемые герои, описания улиц и природы, цитации великих — всё к месту, всё замечательно, читается на одном дыхании и потом долго не забывается. Более того, тянет снова и снова перечитать! Знаешь, — доверительно сообщал он Андрею, — я, конечно, не литературовед, да и критик из меня — тот ещё, но с детства я вывел для себя универсальную формулу, которая позволяет соверш енно точно определить, что перед тобой: халтура, сляпанная на потребу низменных вкусов...
— Сильно завернул! — встревал порой Олег, восхищённый сашкиными пассажими и слушавший эти разговоры с неменьшим удовольствием, чем Андрей — разборы своей будущей книги. — Мнится: слышу слова мудрецов древности! * (см. примечание N 72).
— Благодарю вас, монсеньор! — благосклонно кивал в таких случаях Шульгин Левашову и продолжал далее свою речь: — О чём то бишь я? Ах да, о формуле. Она проста, как просто всё гениальное в нашей жизни: талант автора, а, следовательно, и интересность его произведений определяются по нескольким параметрам. Вот они — во-первых, в созданном писательским воображении мире читателю должно хотеться жить, во-вторых, (я уже говорил об этом, так что повторюсь!), талантливые книги всегда тянет перечитывать, и перечитывая их, ты постоянно находишь в них что-то новое для себя, отыскиваешь какую-то деталь, которая ранее прошла мимо твоего внимания, но сейчас оказалась весьма уместной и нужной, и, наконец, в-третьих, попадая в неприятную ситуацию, поневоле начинаешь исправлять её, отталкиваясь от схожей, описанной в любимой книге. А если оной там вдруг не обнаружится — не беда! — просто берёшь и поступаешь так, как поступили бы на твоём месте главные герои. И... — он делал интригующую паузу, с интересом взирая на своих друзей.
— И? — подыгрывали ему Андрей с Олегом.
— И — бинго! — торжествующе восклицал Сашка и лихо опрокидывал в себя стакан с коктейлем. При этом не морщась и не хватая воздух ртом — эдакий бывалый морской волк, повидавший всё на свете и пьющий любой алкоголь, словно воду. — Закажи ещё! — бросал он Олегу, и пока тот подзывал официантку, уже нормальным тоном заканчивал:
— Ну в каком советском романе ты, дружище, видел такое, чтобы главные герои, да к тому же, обычные люди, самостоятельно, без оглядки на руководящую роль нашей великой коммунистической партии, без помощи её доблестных органов — в лице МВД и КГБ, проворачивали бы головокружительные разведывательные операции, сравнимые по размаху и эффективности с пресловутым "Трестом" или "Синдикатом", невозбранно вели разговоры на абсолютно любые темы, не опасаясь каких-либо последствий для себя, своих друзей и родных, и главное! — он поднимал вверх указательный палец. — Свободно путешествовали по всей планете, исходя из личных предпочтений, а не из того, что ему могут предложит профсоюзные турбюро или инструктора "Спутника"...
Сашка умолкал, выдохшись — даже для него, любителя поговорить, столь длинные речи порой тоже бывали утомительны. Придвигал к себе очередную порцию коктейля, принесённую официанткой, делал глоток из стакана, увлажняя напитком пересозхшую гортань. И блаженно откидывался на высокую спинку крутящегося табурета.
— А как же Юлиан Семёнов? — не сдавался Андрей. — Он-то как раз практически свободно мотается по шарику...
— Это ты на его "На козле за волком намекаешь"?
— А и хотя бы!..
— Не аргумент! — качал головой Сашка. — Это, старик, исключение, которое только подтверждает правило. У нас ведь кто может вот так легко — относительно! — перемещаться между странами? Писатели, артисты, режиссёры, журналисты, учёные — творческая элита, одним словом! Да и то список государств, куда они могут выехать, строго огораничен. Что за маразм?
... Вынырнув из омута воспоминаний, Андрей снова переключился на червячка беспокойства, угнездившегося в душе. А не могло ли его появление быть вызвано той странной суетой, которая закрутилась вокруг подарка так быстро покинувшего наш бренный мир старого антиквара?
Наивно было бы думать, что Новиков не поинтересуется происхождением и былой принадлежностью браслета. Ещё до выезда в Селая он встречался в Манагуа кое с какими специалистами — историками, археологами и ювелирами, наводил у них осторожные справки. Но был сильно разочарован: никто из его собеседников так ничего толком и не смог сообщить Андрею о подобного рода изделиях. И даже затруднялся определить место их появления на свет.
Но ведь что-то браслет собою значил! Какую-то особую роль в чём-то играл! И, несомненно, обладал большой ценностью, раз за него давал столь сумасшедшие деньги Говард Грин, поминал Алеськин папа и его (браслет, а не папу!)настойчиво разыскивали кубинцы... Интересно, что же всё-таки могло связывать это таинственное ювелирное изделие со столь влиятельными силами? Андрей любил загадки, которые людям решительным и энергичным всегда охотно подбрасывала жизнь. Но его иногда злило, если их решение слишком затягивалось. В этом Новиков усматривал своеобразный вызов себе. А вызовы, как брошенные перчатки, он всегда принимал. Не в силу своей молодости, когда кажется, что ты один способен пойти против всего мира и победить его в заведомо неравной схватке, или твердолобого упрямства, а просто потому, что так был воспитан — родными, своим государством, средой, в которой жил, настоящими книгами и замечательными фильмами, на которых вырос. Всё это, вместе взятое, сделало из него человека — смелого, умного, не труса и не подлеца. Человека, способного держать слово и не раскидываться попусту обещаниями.
— Дошли! — сказал Сидоров, и Андрей послушно остановился. — Наш объект вон там. Кстати, не хотите ли полюбопытствовать?
Он протянул бинокль Новикову и ткнул пальцем, указывая направление. Сам же вооружился вторым, взятым у помощника. Андрей поднёс бинокль к глазам — и поначалу подумал, что ему мерещится. Нет, не показалось — это действительно был самолёт, причём выкрашенный в чёрный свет. Но что он делает здесь, в лесу? И... А это ещё что?
— Мать моя женщина! — потрясённо вымолвил журналист, отрывая бинокль от глаз и изумлённо поворачиваясь к Иван Ивановичу. — Это ещё что такое?
— Летающая тарелка! — невозмутимым тоном произнёс Иван Иванович.
— Какая ещё тарелка?!!
— Самая обыкновенная, — пояснил "геолог". — НЛО. Или, как их именуют в англоязычных странах — УФО. Аббревиатура от слов: "Неопознанный летающий объект".
— Мистика! — прошептал журналист и снова зачарованно приник к биноклю.
— Никакой мистики, — пожал плечами Сидоров. — Сплошной реализм. Видите, как самолёт впилился в бок этой утвари — удивительно, как ещё не взорвался!
— Это и есть ваша цель?
— Нет, — покачал головой "геолог". — Самолёт. С него требуется снять одно чрезвычайно нужное нашей стране оборудование.
И замолчал, потому что к ним подошёл Джелли и встал рядом. Кашлял, желая привлечь внимание, а когда к нему обернулись, спросил деликатно, но с некоторой тревогой:
— И как вы хотите нас использовать?
На лице "геолога" появилась улыбка. Эдакий дружелюбный оскал тигра, прежде чем вонзить клыки в шею ягнёнку:
— Что, испугались? — и с мрачным видом пошутил: — Не бойтесь, ликвидировать вас в мои планы не входит. Вам и вашим людям всего лишь придётся немного поработать на меня.
— В смысле? — напрягся Джелли. Слова относительно "ликвидации" ему понравились не очень. Но как старый интриган великий магистр сделал хорошую мину при плохой игре. А что ещё ему оставалось делать? Банковал-то не он.
— В смысле, что потащите вместе со своим архивом ещё и кое-какие приборы, — сказал Сидоров. Джелли сощурил глаза, вглядываясь в торчавший из-за стволов корпус самолёта, потом ехидно осведомился:
— Это называется шпионаж? Ай-яй-яй, как нехорошо! А интересно, сандинисты в курсе ваших телодвижений? Они ж вроде как ваши союзники...
Если он думал смутить этим Иван Ивановича, то глубоко ошибался. "Геолог" ухмыльнулся и сказал насмешливо:
— Глядите, сеньор, я ведь могу и передумать! Моё дело предложить...
— Всё-всё! — выставил перед собой ладони магистр. — Считайте, что я проникся вашими благородными мотивами и просто помог вам в этом деликатном деле. Вас, как я понимаю, здесь не было?
— Совершенно верно! Кстати, и не просто не было. Вы нас, пожалуй, отсюда ещё и вывезите. Я так понял — какое-то средство у вас имеется? — он вперил в магистра жёсткий взгляд.
— Э-э! — замялся тот, но Иван Иванович его и слушать не стал:
— Да ладно, доставите туда, куда нам нужно и разойдёмся, как в синем море кораблиэ Тем более, лишняя охрана вам не помешает, а?
Что ещё оставалось делать, как не согласиться?
— Ладно, — вздохнул Джелли. — Будем считать, что по данному вопросу мы с вами пришли к доброму согласию. Кстати, а это что там? Вы не позволите? — он бесцеремонно взял у Андрея бинокль и вгляделся в переплетения сучьев. Охнул непроизвольно: — О Господи! Это то о чём я думаю?
— Да.
— Боже, да это же сенсация? Как думаете, туда можно заглянуть?
— Не боитесь? — покосился на него Сидоров.
— Молодой человек! Я всё-таки застал Вторую мировую!
— Да я не о том! — примиряюще заметил Сидоров. — Я о другом: там, например, могут действовать устройства, пресекающие несанкционированный допуск посторонних... Или микробы вредные могут оказаться. Оно вам надо? Но воля ваша, на всё про всё у вас часа два — и журналиста захватите, вон, аж копытами от нетерпения бьёт... Кстати, Андрей Дмитриевич, нас тут и для вас тоже не было... А что до тарелки — то можете прошвырнуться, сделать свою сенсацию... Глядишь, и прославитесь! Так сказать, первый контакт с инопланетянами...
