Главной причиной этого переполоха являлся Михаил Павлович Ардатов, неподвижно лежавший на широкой двуспальной кровати. На нем не было следов крови или каких-либо следов насилия. Казалось, что князь просто спал, но Алексей почему-то точно знал, что Ардатов мертв.
Но ещё большее открытие ждало его в маленькой комнате для прислуг. Там на полу, в белой ночной рубашке лежала черноволосая красавица, из груди которой торчала рукоятка недавно найденного князем стилета. Немигающие черные глаза с немым укором смотрели Алексея, словно коря его за какой-то неведомый проступок.
Неожиданно что-то мелькнуло, и перед князем предстала часовня. В ней одинокая императрица Александра Федоровна, жалобно причитая, горько плакала на груди у одетого в парадный мундир Михаила Павловича. Время от времени её легкая рука скользила по волосам Ардатова, а плечи судорожно сотрясались от рыданий. В смущении Алексей отпрянул от двери и тут же увидел самого государя императора. Сильно осунувшейся и постаревший, он с непокрытой головой шел вслед за похоронным катафалком. Когда же царь проходил мимо застывшего в испуге князя, то из его уст отчетливо прозвучало: 'Теперь мой черед'.
В холодном поту и испуге проснулся Алексей среди ночи. Пламя ночника яростно трепетало, отбрасывая на стены причудливые тени. Все было тихо. На соседней кровати спала служанка Ардатова живая и здоровая.
Желая удостовериться в этом, князь спустил ноги с кровати и в этот момент его взгляд упал на эфес сабли лежавшей на стуле. И в тот же момент, чей-то искусительный голос стал призывать его разом разрешить терзавшие душу сомнения и опасения. Молодой человек чуть потянулся к оружию и тут, красавица повернула к нему свое лицо и доверчиво улыбнулась во сне.
От этой улыбки Алексея словно обдало кипятком, и он отпрянул назад, устыдившись своих мыслей. Нет, не мог потомок славного дворянского рода быть судьей человеку, чья вина ничем не была доказана.
Долго еще не мог заснуть этой ночью князь, вертясь на постели с боку на бок, пока сон не сомкнул его очи дремотным свинцом. Когда же он проснулся от яркого утреннего света, а черноволосая красавица подала ему в постель чашку горячего кофе, разрешение столь сложной дилеммы оказалось банально простым.
Прибыв в Петербург и оставив все имущество на постоялом дворе, Алексей направился к в гостиницу 'Знаменская', где остановился фельдмаршал Ардатов. Князь Босфорский радостно встретил своего адъютанта и поздравил его с получением ордена Белого орла.
— За, что такая честь, Михаил Павлович? — удивился Ширинский.
— Как это за что? Как не крути, а ты самым непосредственным образом принимал участие в заключение Стамбульского договора. Так, что носи с гордостью, ибо получил его не за выслугу лет, а за дело.
— Премного вам благодарен, ваше высокопревосходительство — начал Алексей, но Ардатов тут же прервал его.
— Не меня благодари, государя, что наградил тебя столь высокой наградой. Я лишь рассказал ему о твоих подвигах, а он сам принял это решение. Уразумел?
— Так точно — Ширинский молодцевато вытянулся перед своим командиром, который тем временем наполнял походные чарки французским коньяком.
— Ну, тогда с Богом. За нас с тобой, за победу — произнес фельдмаршал, протягивая собеседнику серебристую посудину.
Выпитый божественный напиток умиротворил грозного Ардат пашу, а его адъютанту придал решительность.
— Ваше высокопревосходительство, дозвольте обратиться с одной очень важной просьбой — спросил Алексей пока, князь снова наполнял коньяком чарки.
— Излагай, но только без превосходительства. Ни к чему это сегодня — решительно отрезал Ардатов.
— Михаил Павлович, я вас очень прошу, отдайте мне вашу стамбульскую служанку — выпалил одним духом Алексей и замер в ожидании решения князя, однако тот не торопился с ответом.
— За тех, кого сейчас нет с нами! — провозгласил князь, и только когда чарки опустели, он заговорил.
— Что, сильно понравилась?
— Очень, Михаил Павлович.
— Мне тоже, — неторопливо изрек фельдмаршал, — что делать будем? — От этих слов Алексей зардел подобно лучу заката, чем вызвал у Ардатова хитрую улыбку.
— Ох, молодость, молодость, все стариков обогнать норовит, — сокрушенно вздохнул князь, а затем молвил, — значит так. Отдать просто так, не могу и не хочу. Девочка действительно хороша и красива, и по тому грех ей жизнь коверкать. Я ведь хоть и Босфорский, но не султан. А вот отдать замуж соглашусь. Ну, как, возьмешь в жены, мою красавицу? Отвечай как на духу!
Услышав решение Ардатова, Ширинский застыл в напряжении, лихорадочно собираясь с мыслями. Женитьба на турчанке не входила в его планы, однако князь требовал ответа и Алексей принял решение: — Конечно, возьму, Михаил Павлович.
— Вот и славно! — воскликнул Ардатов, совершенно не подозревая, о принесенной ради него Ширинским жертве — Как её зовут?
— Ирина, по-нашему.
— Значит, за Ирину — Ардатов в третий раз наполнил маленькие чарки и доверительно произнес Алексею. — А о приданном и прочем положении невесты, я позабочусь. Чай не последний человек у государя!
Через месяц весь Петербург только и говорил о свадьбе князя Ширинского на приемной дочери фельдмаршала Ардатова Босфорского, фрейлине императрицы Александры Федоровне.
КОНЕЦ.
