— Об этом можешь, не беспокоится. Пелесье твердо мне обещал взять город, и я верю своему 'африканцу'. Что же касается возможной несговорчивости русского царя, то угроза возможной войны с Австрией продолжает нависать над ним как дамоклов меч. Этот фактор сделает его более податливым на мирных переговорах.
— Ошибаешься, мой дорогой брат. Этот фактор был вчера, сегодня же совершенно иной расклад в большой игре. По непроверенным данным, царский посланник Горчаков сумел найти общий язык с канцлером Бисмарком и подписал с ним союзный договор между двумя странами. Согласно его протоколам, Пруссия для России не нейтральный сосед, а дружественное государство.
— Ты сказал по непроверенным данным, значит, все твои слова могут оказаться простыми слухами или на худой конец умело составленной дезинформацией того же Горчакова — сварливо заметил Наполеон, чем только раззадорил графа.
— Да данные еще не до конца проверены, но они хорошо объясняют ту проблему, над которой так безуспешно ломал голову твой министр иностранных дел.
— Ты имеешь в виду недавний визит русского наследника в Пруссию?
— Совершенно верно. Король Вильгельм устроил специальный смотр своих частей в честь высокого гостя, чем привел цесаревича Александра в бурный восторг. Граф Валевский подтвердит, что подобные действия не возникают на пустом месте — пустил острую стрелу Морни в адрес министра, с которым у него были своим счеты.
— От подобного приема наследник русского престола так очарован прусским королем, что даже называет его вторым отцом. Согласись, что такие слова сказанные молодыми людьми дорогого стоят. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать; с этого дня у Вильгельма появилась прекрасная возможность влиять на будущего русского императора.
— Ты, безусловно, прав, Шарль. От такой возможности я бы тоже не отказался. Тем более что по последним сведениям из Петербурга, здоровье императора Николая оставляет желать лучшего.
Граф Морни удовлетворенно кивнул головой, и неторопливо допив свое вино, продолжил говорить.
— Боюсь, что отныне, императора Франца будет очень и очень трудно подвигнуть к большой войне с Россией. Узнав об изменении позиции Пруссии к русскому царю, австрийцы ни за что не согласятся воевать с ним. Франц Иосиф до смерти боится остаться один на один с русскими, особенно если ему будет, пусть даже чисто гипотетически, угрожать противостояние с Пруссией. Австрияки хороши, когда они дерутся против одного целой компанией, и трусливы, когда надо биться один на один. Нам ли это не знать, — сказал Морни, напоминая Наполеону их детские годы, когда их мать Гортензия Богарнэ лишилась почти всех своих владений благодаря действиям Австрии. — Кроме того, после твоего предложения австрийцам удалить из Тосканы местного герцога, венский двор будет относиться с куда большим недоверием к любым твоим предложениям о сотрудничестве, чем прежде.
— Но австрийцы могут свободно рассчитывать на мою военную помощь. Пусть откроют границу, и мои дивизии, устремившись на освобождение Польши, снимут с них как прусскую, так и русскую угрозу! — запальчиво воскликнул император, пропустив мимо ушей намек сводного брата.
— Луи, мне ты можешь не говорить тех слов, что с таким восхищением слушают парижские поляки. В отличие от них я хорошо знаю, что у нас не будет такого количества войска, чтобы совершить этот освободительный поход и в ближайшем будущем не предвидится. Кроме того, мы с тобой прекрасно знаем, что польский поход это больше пропагандный лозунг призванный напугать Николая, чем реальный план.
— И это говоришь мне ты, мой брат! С кем мы так много сделали для возрождения империи и нашего дома! — горько молвил император, но Морни не обратил на эти слова никакого внимания.
— Да, это говорю тебе я, поскольку кроме меня нет на свете другого человека, который желал большего успеха твоим делам. Так уж распорядилась судьба, что на мою долю всегда выпадает необходимость одергивать твою пылкую и увлекающуюся натуру ради пользы общего дела.
Я закрыл глаза на твое страстное желание поквитаться с русскими, используя грубую промашку Николая в отношении Турции, но время показало мою правоту в этом вопросе. Мы имеем множество мелких побед при полном отсутствии успеха в главном, победы над русскими. Согласись, мой дорогой брат, что вместо нынешнего дорогостоящего кровопускания в Крыму, было бы куда приятней получить свой кусок турецкого пирога в виде Туниса, Крита, Сирии и контракта на постройку Суэцкого канала.
— Ладно, бог с ними, австрийцами, они уже сыграли свою роль в устрашении Николая, однако он все равно будет должен отдать мне что-то взамен Севастополя. Иначе меня не поймут французы, — продолжал упорствовать император и брат не стал с ним спорить.
— Как все большие события в истории порой зависят от капризных случайностей — задумчиво вздохнул граф Морни.
— Это ты о чем? — переспросил его собеседник.
— О той злополучной телеграмме, что прислал тебе русский царь, после провозглашением тебя императором. Не назови он тебя тогда месье, а братом, и между вами не было бы той искры личной вражды, которую так ловко раздули в твоей груди англичане. Тогда бы вы смогли спокойно поделить наследство 'больного человека', а не воевали бы между собой на радость британцам.
— Ах, не начинай, Шарль! — недовольно буркнул император. Но хорошо знавший своего брата граф, видел, что подобные мысли уже не раз приходили на ум дорогому Луи.
— Благодаря союзу между нашими державами, мы без всякой опаски и затруднения смогли бы переместить нашу западную границу к берегам Рейна и получить в вечное владение всю Ломбардию без всяких оглядок на Пруссию, Австрию и даже Англию — продолжал развивать свою мысль граф.
— Замолчи, змей— искуситель! — гневно воскликнул император.
— Как прикажите, ваше величество, но ты сам прекрасно знаешь, что за моими словами стоит реальная основа, а не эфемерные проекты, которыми в таком обилии накормили тебя британцы за последнее время.
Братья помолчали, немного давая возможности разуму возобладать над эмоциями, и затем продолжили беседу.
— Так ты сможешь наладить реальный канал для переговоров? Зять Нессельроде совершенно не годится для этой цели, поскольку господин канцлер уже не обладает той степенью влияния на русского царя, что имел прежде — примирительно сказал Наполеон.
— Конечно, ты прав, это не тот случай. Скорее всего, нужно будет выйти на Горчакова. Он сейчас в явном фаворе у Николая, по крайней мере, по дипломатической линии, — высказал свою мысль Морни.
— Ты хорошо знаком с ним?
— Да, в начале прошлого года встречались в Вене на приеме у Констанции Хорни. Мы обменялись мнениями об условиях, при которых было возможно заключение перемирия. У нас наметился определенный прогресс, Горчаков высказывал твердое убеждение, что русский император согласиться на принятии четырех основных требований, но никогда не пойдет на территориальные уступки. Правда, были некоторые варианты решения этой проблемы, но неожиданно, по приказу Нессельроде, Горчаков был отозван домой, и всё закончилось ничем.
— Тогда, Шарль, поезжай в Берлин, и попытайся узнать у него каковы виды русского императора на заключение мира.
Этим тема беседы была полностью исчерпана, и граф Морни поспешил откланяться, чтобы немедленно приступить к исполнению повеления своего императора. Как бы ни был уверен Луи Наполеон в крепости своих штыков, он хорошо помнил слова своего великого дяди, о невозможности сидеть на штыке и рано или поздно нужно заключать с противником мир.
Пока братья Богарнэ вели государственные разговоры, на Лионский вокзал столицы вместе с множеством пассажиров поезда с юга, прибыл ничем не примечательный итальянец с документами французского подданного Джузеппе Ковальи. В это время в Париже было много итальянцев устремившихся в столицу второй империи в поисках лучшей жизни.
На господина Ковальи у парижских полицейских ничего криминального не было, и потому он без особых проблем легализовался в столичных трущобах, устроившись работать плотником. Эта работа была вполне знакома для тридцатишестилетнего революционера Феличе Орсини, которым на самом деле и являлся приезжий.
Всю свою жизнь этот человек посвятил только одной цели: объединения итальянских земель в одно единое государство и провозглашения в ней республиканского правления. Главным препятствием на пути этого священного дела итальянских революционеров были австрийцы, оккупировавшие часть северной Италии и римский папа, чьи владения находились в центральной части полуострова.
Если с австрийскими войсками итальянские карбонарии ничего не могли поделать, то возможность изменить положение дел в отношении римского понтифика у них имелась. Нынешнего наместника святого Петра активно поддерживал французский император, следуя примеру своего дяди. Французские штыки охраняли границы папских владений, на французские деньги римский властитель содержал свой двор и укреплял свое влияние среди европейских стран. Достаточно было только устранить новоявленного императора 'всех французов', как проблема с папством, этим вечным тормозом на пути объединения страны, была бы немедленно решена. Как говорится, нет человека и нет проблемы.
Так думал Орсини, так думало множество итальянских вольнодумцев различных политических течений и ориентаций. Это обстоятельство умело использовала тайная полиция кайзера Франца.
Всячески поддерживая мнение карбонариев относительно отрицательной роли Наполеона в процессе создания новой Италии, австрийцы старались не столько отвлечь внимание революционеров от своих итальянских владений, сколько их руками устранить опасного потрясателя европейского равновесия. Таковы были нравы большой политики того времени.
Глава II. Жаркая осень 1855 года.
&
Предгорья отрогов Тянь-Шаня, за снежными шапками которых скрывалось сердце кокандского ханства — Ферганская долина, встречали русские войска своей обыденной для августа жарой. В России лето уже перешло в свою последнюю временную часть, а в здешних местах не было даже намека на скорый приход осени. Многочисленные фруктовые сады, окрашенные в зеленый цвет, щедро дарили людям свои плоды в награду за их кропотливый труд.
Такое огромное количество всевозможных фруктов и овощей было в большую диковинку не только для русских солдат, но и большинства офицеров, привыкших в основном питаться капустой, репой, огурцами, яблоками и всевозможными ягодами.
Неумеренный прием в пищу экзотических плодов юга, дало вспышку кишечного заболевания с несколькими случаями смертельного исхода. Это обстоятельство вызвало серьезную тревогу у генерала Перовского, боявшегося лишиться своих солдат в самый ответственный момент похода. Поэтому он категорически запретил своим подчиненным употреблять местные фрукты, под угрозой предания провинившегося трибуналу. Слова генерала имели большой вес среди солдат, и потому безудержное поедание фруктов прекратилось, хотя многие из воинов нет— нет, да и пробовали запретные плоды юга.
Окруженная с востока и юго-запада снеговыми хребтами Ферганская долина или 'желтая земля' в переводе с местного языка, была обильно заселена подданными кокандского шаха, которые правда не совсем горели желанием сражаться за своего правителя. Большей частью это объяснялось неоднородностью населения проживающего в этом богатейшем месте Средней Азии, где согласно местным преданиям когда-то находился рай.
Среди подданных хана числились как оседлые жители городов, занимающиеся торговлей и земледелием, так и кочевники, расселившиеся по горным долинам и отрогам, где мирно паслись их многочисленные табуны и стада овец. Эти жители долины признавали власть хана над собой лишь номинально, постоянно выступая против непрерывных притеснений со стороны ханских чиновников. Часто терпение горцев лопалось и, объединившись между собой, они поднимали восстание, которое иногда приводило даже к низложению того или иного правителя Коканда.
После успешного взятия Ташкента, Перовский дал своему войску две с половиной недели отдыха, и пока солдаты отдыхали, полководец постоянно размышлял и прикидывал, стоит ли продолжить поход или ограничится достигнутым успехом.
Сверни сейчас Перовский поход, и никто бы не посмел сказать худого слова в его адрес. Столь оглушающего успеха по дальнему проникновению на территорию азиатских просторов, русские еще никогда не добивались. Туркестан, Чимкент и Ташкент были достойными призами этого похода, однако генерал постоянно помнил, ради чего собственно этот поход и был затеян. Добившись успеха против кокандского хана, главного противника русской империи в этих землях, Перовский считал, что он не в праве отступить в тот момент, когда в его руках появился реальный шанс изменить стратегическую обстановку в регионе и серьезно озаботить коварный Альбион.
Находясь вдали от своих главных тылов, генерал посчитал нужным, раскрыть тайный замысел кокандского похода перед своими офицерами, скромно умолчав об их имитационном предназначении. Собрав всех командиров на военный совет, Перовский выступил с речью.
— Теперь, когда вы знаете главную причину нашего пребывания в этих землях, я хотел бы знать ваше мнение относительно того, стоит ли нам идти дальше или, сославшись на объективные причины остановиться на достигнутом рубеже.
Говоря так, генерал Перовский несколько кривил душой, поскольку он уже принял решение о продолжении похода, но очень хотел услышать это от своих офицеров. Опытный полководец, Перовский знал, что любой солдат и офицер охотнее исполнит приказание начальника, если будет видеть в своих действиях особую значимость и его сердце будет наполнено высокой идеей служения Родине.
К огромной радости Перовского все офицеры, начиная от младших командиров до полковников, горячо высказались за продолжения похода, видя в нем отличную возможность, насолить британцам, главным зачинщикам этой войны.
— Если государь император прикажет, мы еще в этом году начнем искать пути в Индию! — воскликнул подполковник Романовский и его призыв, бурно поддержали все присутствующие на собрании офицеры. После этого Перовскому ничего не оставалось, как поблагодарить офицеров за верность воинскому долгу и объявить о скором продолжении похода на Коканд.
Когда же о возможности похода в Индию узнали простые солдаты, то они также выразили бурную готовность поквитаться с королевой Викторией, которую солдатская молва возвела в главнокомандующие неприятельской армии.
— Вот теперь то, мы тебе бельмы за Севастополь повышибаем! Теперь ты нам за все ответишь, англичанка! — азартно выкрикивали солдаты, не забывая отпустить колкое словцо в адрес женской части королевы.
С таким приподнятым настроем русские войска в начале августа покинули Ташкент и, огибая горные склоны, приблизились к Ферганской долине. Вступая в густонаселенные земли, и не желая иметь лишних конфликтов с местным населением, Перовский строго настрого запретил солдатам самовольные экспроприации, приказав за все взятое платить серебром.
