Там были собраны и приведены в полную готовность семи пароходов реквизированных Ардатовым у волжского купечества и в разобранном виде переправленных на Дон. Вернее сказать в разобранном виде туда были доставлены паровые машины, а сами пароходные остовы были переправлены волоком через Маныч, древнее гирло между двумя великими русскими реками.
Имея удачный опыт по использованию пароходов в качестве брандеров, Ардатов страстно желал повторить свой опыт против вражеского флота. Находясь зимой в Петербурге, он имел возможность общаться с офицерами Балтийского флота, тщательно отбирая из них кандидатов, в экипажи брандеров.
Принцип отбора кандидатов строился исключительно на добровольных началах. Это было главное кредо Ардатова. К его удивлению большое число моряков изъявило желание принять участие в столь опасном, но очень важном деле. Все хорошо знали, что Ардатов полностью исполнил все взятые на себя обязательства по отношению к семьям погибших, и потому были готовы рискнуть собой без всякой оглядки.
Граф так страстно отнесся к этому проекту, что экипажи кораблей были уже сформированы в марте и уже с апреля месяца находились в Азове в ожидании прибытия волжских пароходов. Без всякой раскачки, они принялись проводить испытания своих кораблей, тщательно изучая их особенности и всячески приспосабливаясь к ним.
Пароходы можно было использовать уже в начале июня, но вся загвоздка заключалась в оснащении брандеров. Готовя новое нападение на вражеский флот, Ардатов категорически настоял, чтобы все пароходы были оснащены исключительно шестовыми минами, которые лучше всего наносили смертельные повреждения любому кораблю, паровому или парусному.
Из-за особенностей русского снабжения доставка мин в Азов задерживалась и намертво прикованный к Севастополю, граф мог только рвать и метать бумажные молнии, грозя ужасными карами виновникам задержки.
После отбития вражеского штурма, Ардатов моментально занялся нуждами своих брандеров и его появление в Азове, сразу дало нужный результат. Брандеры получили мины в нужном количестве и командир отряда, капитан второго ранга Колотовский рапортовал графу о своей скорой готовности прибыть в Керчь. Здесь, по мнению Ардатова брандеры должны были оставаться до прибытия второй части отряда, десяти других пароходов, экипажи которых еще только приступали к ходовым испытаниям своих судов.
Михаил Павлович спешил в Керчь на встречу с Колотовским и совершенно не предполагал, какой сюрприз готовила ему судьба. Обозленное потерей Евпатории, союзное командование решило нанести русским ответный удар и местом этого удара, стала Керчь.
За сутки до прибытия русских брандеров в Керчь, туда отбыл коалиционный флот, состоявший из одного линейного французского корабля, пяти паровых фрегатов и шести корветов под командованием адмирала Брюа и четырех линейных и десяти паровых фрегатов во главе с адмиралом Лайонсом. Союзники собирались высадить десант под командованием генерала Броуна, в распоряжении которого было семь тысяч человек из дивизии генерала Отмара при 18 орудиях и тремя тысячами английских пехотинцев из бригады генерала Камерона при 6 орудиях и полуэскадроне гусар. Кроме них был еще турецкий отряд в 10 тысяч человек под командованием Рашид-паши, которому отводилась чисто вспомогательная роль.
Нисколько не опасаясь противодействия со стороны русского флота, союзники встали у Таклинского мыса, выискивая подходящее место для высадки десанта. Все это делалось обстоятельно и неторопливо, отчего высадка пехоты, началась в третьем часу по полудни между Камыш-Буруном и Амбелаки.
На берег уже успела сойти шотландская бригада Камерона и турецкий отряд Рашид-паши, когда дозорные, наблюдавшие за горизонтом, заметили пароходные дымки. Это со стороны Азова, к Керчи приближался отряд ничего не подозревавшего капитана Колотовского. Отрабатывая навыки атаки врага на море, он вел свои пароходы косой линией, из-за чего они как бы накатывались широкой волной на стоявшие у берега корабли коалиции.
Желая создаться командам брандеров условия, максимально приближенные к боевой обстановке, Колотовский перед выходом из Азова приказал установить на всех кораблях шестовые мины. Единственно чем не были оснащены корабли брандерного отряда, так это весельных шлюпок, предназначенных для спасения экипажа судна после столкновения с целью. Их предполагалось получить в Керчи после прибытия в порт.
Ардатов не зря назначил командиром отряда брандеров именно Колотовского. Капитан второго ранга был ярый фанатик порученного ему дела. Он собирался уничтожать вражеские корабли при любых условиях и обстоятельствах, и данный фактор сыграл ключевую роль в событиях развернувшихся под Керчью.
Едва только стало ясно, что на пути отряда находится вражеский флот, как Колотовский, не колеблясь ни секунды, принял решение атаковать врага с ходу, полностью презрев возможность собственной гибели.
— Ребята! — обратился командир, к двум своим товарищам — Перед нами британский флот. У нас нет спасательных шлюпок но, несмотря на это, я намерен немедленно его атаковать. Если кто не согласен с моим решением, пусть прыгает за борт. Не обижусь. Мне только больше чести будет!
Никто из экипажа брандера не воспользовался предложением своего капитана.
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать — изрек мичман Нифонтов, в глазах которого заблестел лихорадочный азарт смертельного боя.
— Сыграем в орлянку с господами бритами. Давно у меня на них руки чешутся — поддержал товарищей лейтенант Кобелев, чем вызвал радостную улыбку у командира.
— Тогда поднять сигнал кораблям 'Делай как я' — приказал Колотовский и решительным движением повернул штурвал судна, бросая свой корабль в атаку на неприятеля.
Ни один из экипажей ведомых Колотовским брандеров не отказался повиноваться приказу своего командира, хотя у каждого из них была возможность уклониться от атаки под благовидным предлогом, отсутствия шлюпок.
Для многих из русских моряков внезапная встреча с противником была сильным потрясением, хотя они к ней целенаправленно готовились вот уже несколько месяцев. Еще большим угнетающим фактором являлось отсутствие шлюпок, что делало шанс спасения после взрыва близким к нулю. Было очень страшно, но честь и долг перед Родиной, а так же страстное желание поквитаться с ненавистными врагами, отодвинули все иные душевные помыслы далеко назад. Брандеры все как один повторили полученный от командира сигнал, и пошли на сближение с врагом. Наступил решающий час испытаний.
Первыми кто отреагировали на возникшую опасность, были британские канонерки стоявшие вдоль береговой линии. По замыслу английского адмирала они должны были прикрывать своими пушками высадку англо-французского десанта, так как благодаря своей низкой осадке могли приблизиться к берегу на максимально возможное расстояние.
Разогнав первыми выстрелами казачий пикет, английские дозорные стали внимательно наблюдать за Павловской батареей, со стороны которой ожидалось появление русских войск.
Заметив приближение неизвестных пароходов, британцы некоторое время колебались в раздумье, а затем на их мачтах взвились сигналы, предупреждающие эскадру об опасности. Корабли коалиции дружно отрепетировали полученное известие, но вместо боевой готовности к отражению вражеской атаки, на судах возникла тихая паника, которая быстро разрасталась.
Все дело заключалось в том, что убаюканные своим всесилием, союзные суда не были готовы к отражению атаки русских брандеров. На парусных кораблях были свернуты паруса и снасти, а на пароходах не были разведены в полную силу котлы. Оставалось надеяться на меткость союзных комендоров и на госпожу удачу.
Едва приближающие к эскадре корабли были квалифицированы дозорными, как русские брандеры, все корабли коалиции открыли хаотичный огонь, который ни в какой степени не представлял серьезной угрозы для пароходов Колотовского. Напрасно линейные корабли и фрегаты извергали из себя мощные бортовые залпы. Их ядра и бомбы падали куда угодно только не в цель. Маленькие и юркие пароходики, всякий раз успевали покинуть то место, куда стреляли вражеские канониры.
Лишь только одно ядро, как бы в насмешку над всей союзной эскадрой, угодило в борт головного парохода, на котором шел Колотовский, не причинив ему большого ущерба. Еще через некоторое время на других пароходах были сбиты труба и мачта, но попадания эти носили скорее случайный характер. Офицеры бегали вокруг канониров, обрушивая на их головы гневный поток криков и угроз, но это делу мало помогало.
Капитан Колотовский сразу определил свою цель атаки среди стоявших на якоре кораблей противника. Им стал ста двадцати пушечный корабль 'Фридлянд', на котором располагались главные силы первой бригады генерала Ниоля ещё не успевшие съехать на берег. От его бортов только отошли первые шлюпки, густо наполненные солдатами одетых в синие мундиры.
— Проклятье! Так они все успеют удрать от меня — гневно воскликнул Колотовский, пытаясь определить количество оставшихся на борту солдат.
— Не торопитесь, Николай Сергеевич — подал голос мичман Нифонтов, так же наблюдающий за врагом в подзорную трубу — это только первая партия. На берегу синюков не видно.
Командир головного брандера согласно кивнул головой, синие мундиры на берегу явно не просматривались.
— Прикройтесь, сейчас будет жарко — крикнул Колотовский своему помощнику и был прав, брандер вступил в зону ружейного огня. Штуцерные пули глухо забарабанили по корпусу судна, дружно выпуская из защитных заграждений желтые струйки песка, корежа деревянную обшивку судна.
Свинцовая смерть отчаянно стучалась в рубку корабля, но капитан не обращал на неё никакого внимания. Цепко ухватив рулевое колесо, он упорно вел свой брандер к цели, вцепившись в свою жертву смертельной хваткой.
Расстояние между кораблями быстро сокращалось. В очередной раз с борта 'Фридлянда' гулко ударили корабельные пушки, но все ядра и бомбы упрямо пролетели мимо маленького парохода, поскольку он оказался в 'мертвой зоне' поражения. Крики ужаса и отчаяние раздались на палубе корабля при виде неотвратимо надвигающегося русского брандера, до которого оставались последние метры.
В огромном корпусе вражеского корабля, Колотовский выбрал то место где, согласно морскому уставу должна была находиться главная крюйт-камера. Получив последнюю порцию ружейных выстрелов, брандер мягко скользнул к носу французского корабля и в тот же миг раздался сильный взрыв.
Судьба часто бывает, благосклонна к тем, кто идет в бой, презрев опасность, а к тем кто, не задумываясь, ставит на кон свою жизнь, благосклонна вдвойне. У Колотовского получилось всё, как он и задумал, хотя подобное бывало очень редко. От взрыва мин размещенных на носу брандера, в пороховой камере французского корабля возник пожар и уже через несколько секунд, огромный корабль взлетел на воздух.
Гибель линейного корабля, было поистине феерического зрелище. Сильный взрыв в одно мгновение разметал в разные стороны тяжелые мачты судна вместе с различными фрагментами такелажа и корпуса, вперемешку с людскими телами. Это величественное зрелище настолько заворожило внимание союзников своим ужасающим видом, что на некоторое время они позабыли о русских, а когда вспомнили, то вновь крики тревоги и отчаяния разнеслись по их кораблям.
Второй русский брандер, следовавший за пароходом Колотовского, уже выходил на угол атаки, быстро накатываясь на стодвадцати пушечный британский 'Трафальгар' стоявший чуть в стороне от 'Фридлянд'.
К вящему ужасу англичан, с их кораблем происходило всё то же самое, что несколькими минутами назад произошло с их товарищами по оружию. Напрасно британский гигант пытался отогнать от себя русского овода, отчаянно изрыгая из себя потоки ядер и пуль. Словно заговоренный неведомой магией русский брандер неотвратимо приблизился к массивному корпусу 'Трафальгара', дабы нанести свой смертельный удар.
Пока он преодолевал последний отрезок своего нелегкого пути, на борту британского красавца стояла жуткая какофония человеческих голосов, неудержимо нарастающая с каждой секундой бытия. Взрыв мин брандера на какое-то мгновение заглушил людские крики, чтобы затем они возникли вновь с удвоенной силой, ибо никто из находившихся на борту корабля людей не хотел умирать.
Бог хранил 'Трафальгар', вернее сказать часть его экипажа, которой удалось спастись во время гибели судна. Командир брандера лейтенант Корсаков сделал все правильно и подорвал именно ту часть корпуса, где находилась пороховой погреб, но взрыва подобно тому, что уничтожил 'Фридлянд' не произошло. Через огромную пробоину в корпус 'Трафальгара' неудержимым потоком хлынули морские волны, которые стали для англичан и спасителями и губителями. В мгновение ока весь находящийся порох был основательно залит и взрыв крюйт-камере не состоялся. 'Трафальгар' избежал страшных объятий всепожирающего огня, но был обречен на скорую гибель в пучине вод.
Получив смертельную рану, он стал неудержимо уходить подводу, отдавая морским волнам палубу за палубой. Многим английским матросам удалось разминуться с клокочущей смертью, благодаря своему умению плавать, чего нельзя было сказать о солдатах второй бригады генерала Бретона. В страшной суматохе охватившей гибнущий корабль удалось спустить малое количество шлюпок, ставших ноевым ковчегом для тех, кому посчастливилось сесть в него. Все остальные пошли на дно вместе с 'Трафальгаром' ибо такова была их планида.
Линейный корабль Её величества королевы Виктории ещё отчаянно боролся за лишние минуты своего существования, а русские брандеры уже приближались к новым целям. 'Лондон' и 'Маренго' стали новыми жертвами питомцев графа Ардатова и при том почти одновременно.
Так получилось, что по своему месторасположению, они оказались прямо по курсу русских брандеров. Вражеский флот продолжал вести беспорядочный огонь по русским кораблям в яростной надежде уничтожить хоть один из приближающихся к ним брандеров, однако все было напрасно. Очередные мстители прорвались сквозь огневой заслон кораблей коалиции и уверенно протаранили свои цели. Два громких взрыва прогремели в керченских водах с интервалом чуть более пяти минут, и неприятельский флот лишился своих лучших представителей паровых кораблей. Русские мины так основательно разворотили их борта, что экипажем кораблей не оставалось ничего другого как покинуть свои корабли.
Английский линейный корабль 'Британия' благодаря тому, что находился чуть в стороне от других союзных линейцев, получил некоторую временную фору во время русской атаки. Перед капитаном корабля стояла важная дилемма; рубить якоря и на имевшихся парусах попытаться уйти от врага или остаться на месте, но успеть выгрузить хотя бы часть имевшейся на борту пехоты, ради которой русские моряки собственно и рисковали своими жизнями.
Капитан 'Британии' Джеймс Фергюссон самоотверженно выбрал второй вариант, решив пожертвовать своим кораблем ради успеха общего дела. Убедившись, что ядра его корабля не способны поспеть за быстроногим противником, он отдал приказ спускать на воду шлюпки.
