— Наши военные действия в Сербии могут вызвать нежелательные последствия в отношении между нами и Австрией. Глядя на сербов, могут восстать славянские подданные императора Франца-Иосифа, а после венгерских событий, Вена боится любого мятежа нетитулованных народов как огня — отрезал фельдмаршал.
— Чтобы не дать ни малейшего повода Германии для разрыва с нами дипломатических отношений, необходимо полностью очистить территорию Малой Валахии и сосредоточить все наши силы в районе Силистрии. Наш переход Дуная в этом месте ни в коем случае не вызовет негативной реакции у Вены, так как болгар среди подданных австрийского императора нет.
Судьба сыграла злую шутку с прославленным воителем. Решив играть на чужом для него поле дипломатии, Паскевич мыслил устаревшими категориями большого европейского мира, который единым фронтом выступил против России.
Как не пытался фельдмаршал удержать германские государства в состоянии нейтралитета, все было напрасно. Едва Англия и Франция предложили Вене и Берлину поддержать требование по очищению Дунайских княжеств, как немецкие монархи дружно изменили Николаю. Каждый из них имел свой камень за пазухой, расстаться с которым ни один из императоров не был готов, несмотря на родственные связи и долги чести.
Без малейшего угрызения совести правителя Австрии и Пруссии отвергли предложение Николая о сохранении нейтралитета в возникшем конфликте и поспешили заключить между собой союзный трактат. По нему, обе страны обязывались защищать целостность владений друг друга, а также права и выгоды всей Германии. Исходя из него, требования Австрии об очищении Дунайских княжеств от русских войск, автоматически становилось и требованием Пруссии.
Не будь Петербург в состоянии войны с Турции, он бы легко показал бы господам тевтонам, где раки зимуют. Для этого было достаточно сосредоточения на границе с немецкими государствами двух армий, и задор забияк быстро пошел бы на убыль, но у Николая не было такой возможности. Пользуясь тем, что все внимание России было сосредоточено на Дунае и Черном море, две германские шавки бесстрашно атаковали тыл русского медведя.
Большую уверенность им добавлял тот факт, что французы и англичане в короткий срок сумели перебросить по морю свои войска из Европы. Воспользовавшись благами технического прогресса, европейцы удачно поставили шах русскому царю в самом начале новой большой войны Европы против России.
Пребывая в полной уверенности в том, что армия французского императора находится на стадии формирования, Николай проявлял благодушную слабость в отношении своих полководцев. Вместо того чтобы гневным голосом требовать исполнения своих приказов, он по-отечески журил их, надеясь добрым словом подвигнуть их к исполнению своего долга перед Отечеством.
Прозрение в ошибочности, выбранной императором тактики, стало появление французских и британских солдат на турецкой земле. Погрузившись на корабли в Марселе, 'восточная армия' императора Наполеона под командованием маршала Сент-Арно, за короткий срок была перевезена вдоль юга Европы и высажена у входа Дарданелл, на полуостров Галлиполи. Вслед за ним приплыли английские корабли с солдатами маршала Реглана.
В средине апреля турецкий султан с распростертыми объятиями встретил своих европейских спасителей, пообещавших защищать его до последней капли турецкой крови.
Узнав о том, что русские перешли через Дунай, союзники решили преподать императору Николаю урок, на деле показав силу объединенного флота. В качестве цели, адмирал Гамелен выбрал франко-порт Одессу. Против не имевшего серьезных береговых укреплений города было брошено 19 кораблей и 9 пароходов-фрегатов.
Именно они, у 10 апреля обрушились на Одессу мощью всех своих 350 орудий намериваясь превратить её в груду пылающих руин. Им противостояло всего шесть батарей, укрытых земляными валами и имевших по четыре-шесть орудий каждая.
Главный удар вражеских кораблей пришелся на шестую батарею, под командованием прапорщика Щеголева. В течение шести часов шел этот неравный бой. Имея многократный перевес в артиллерии, корабли противника должны были смести батарею Щеголева с его четырьмя орудиями подобно пушинки, но шло время, а она продолжала вести огонь по противнику.
Один из выпущенных ею снарядов попал во французский фрегат 'Вобан' и вызвал на нем сильный пожар. Напуганный этим, адмирал Гамелен отдал приказ срочно вести поврежденный корабль на ремонт в Варну, под радостные крики одесситов.
Только ко второму часу дня союзникам удалось сохранить честь мундира и заставить замолчать батарею Щеголева. От огня вражеских кораблей два из четырех орудия были подбиты, а также выведена из строя ядрокаленая печь, выбита прислуга. Только после этого прапорщик отдал приказ заклепать орудия и под барабанный бой, с гордо поднятой головой отважные артиллеристы покинули батарею.
Обрадованные успехом, англичане попытались высадить десант в районе Пересыпи. Их действия прикрывался ракетным огнем, но он оказался малоэффективен против залпов картечи из полевых орудий. Достаточно было трех залпов, чтобы вразумленные десантники поняли свои заблуждения и спешно повернули назад.
Озлобленный столь яростным упорством защитников Одессы, адмирал Гамелен обрушил на беззащитный город и порт всю мощь объединенного флота. До самого вечера ядра градом сыпались на мирный город. В хвастливом донесении императору, Гамелен писал, что город понес огромный урон от огня союзников, но это было бальным желанием выдать желаемое за действительное.
От огня вражеских кораблей было уничтожено и сожжено 14 небольших домов, повреждено 52 частных каменных дома. После визита противника гарнизон недосчитался четыре человек убитыми, сорок пять ранеными и двенадцати контуженными, при трех убитых и восьми раненых мирных жителей. Как оказалось, господа интервенты были скверными стрелками, чьи четыре фрегата были вынуждены встать на ремонт в болгарский порт Варна после набега на Одессу.
Туда же начали постепенно перебазироваться и главные силы 'восточной армии' императора Наполеона, внемля слезным просьбам Омер-паши не оставлять его армию один на один с армией Паскевича. В противном случае, он не давал никакой гарантии, что сможет закрыть русским войскам дорогу на Стамбул.
Появление авангарда союзников на болгарской земле возымело определенное действие на ход войны. Узнав, что за спинами турок появились французские батальоны и английская кавалерия, Паскевич окончательно отказался от своей прежней тактики. Вместо столь привычных для него стремительных и решительных бросков, он перешел к осторожным, пошаговым прагматичным действиям. Следуя выбранной тактике, фельдмаршал проявил максимальную осторожность, отдав приказ о начале осады Силистрии.
Пока главные силы армии шли к осажденной крепости от устья Дуная, стоявшие на противоположном берегу силы не сидели без дела сложив руки. Благодаря энергичным и умелым действиям саперов под руководством генерала Шильдера и смелости солдат Хрулева, засевшие на островах посредине Дуная турецкие солдаты были выбиты, а разместившиеся на них батареи ударили по Силистрии. Грамотное их расположение позволяло не только наносить удар по турецкому гарнизону, но ещё нарушить сообщение крепости с Рущуком и Туртукаем.
На совещании у Паскевича, пылкие Шильдер и Хрулев настаивали на том, чтобы штурм крепости начался как можно скорее, но главнокомандующий вновь отмел их предложения. Вместо быстрого натиска, фельдмаршал взял сторону планомерной осады Силистрии.
Основной причиной побудившей его к выбору подобной тактики был не страх перед стоящим против него противником. Болгарские перебежчики исправно снабжали русских достоверной информацией и Паскевич, прекрасно понимал, что французы и англичане на данный момент своим присутствием в Варне в основном только поднимают боевой дух туркам. К активным наступательным действиям против русских из-за своей малочисленности они не были готовы.
Куда большую головную боль фельдмаршалу доставляли австрийские полки и дивизии, что подобно коршуну нависли над тылом русских войск в Валахии. Именно от них, Паскевич ожидал в скором времени начала боевых действий. Об этом он извещал в своих письмах императора, требовавшего от фельдмаршала скорейшего взятия Силистрии.
'Со всей откровенностью должен сообщить тебе государь, что мысли мои полны уверенности в победе над турками, если судьба сведет нас с ними в большом сражении. Не пугает меня и присутствие в Варне французских полков генерала Канробера. Бог даст, справимся и с ними, но в большей степени меня беспокоят австрийцы, открыто объявившие о призыве под свои знамена 95 тысяч человек, что откровенно говорит о скором начале войны с нами. Не будет ли роковой ошибкой то, что пойдя за Дунай и растратив все силы в борьбе с османами и их союзниками, мы окажемся в ловушке, если австрийская армия перейдет границу с Валахией' — открыто выражал свои сомнения Паскевич, но у императора были свои взгляды на ведение войны.
'Твои опасения имеют право на существование, но они не являются истинной последней инстанции. Быстрота и решительность, вот, что поможет нам не только уравнять силы в противостоянии с объединенной Европой, но и заставят считать с нами и опасаться наших действий. Только в этом я вижу залог успеха в этой непростой войны с врагами' — отвечал Николай фельдмаршалу, но тот не хотел признавать его правоты, скованный угрозой получения удара в спину.
— Раз ты поставил меня на это дело, государь, позволь мне вести его — кратко отписал императору Паскевич, внимательно наблюдая за тем, как саперы Шильдера подводят осадные траншеи к Арабскому форту, к самому сильному из передовых укреплений турок в Силистрии.
Согласно требованиям саперного искусства все осадные работы велись в ночное время. Ночной мрак хорошо скрывал русских саперов, медленно, но верно приближавшихся к форту. Стремясь помешать действиям молодцов Шильдера, турки предприняли ночную вылазку, но русские солдаты были начеку. Нападение врага было отбито с большим для него уроном, что подвигло генерал Сельвана, чьи солдаты находились в осадных траншеях к ответным действиям.
Получив сведения от перебежчиков, что силы врага оборонявшего Араб-Табиа на исходе, Сельван обратился к Шильдеру с просьбой разрешить провести ночной штурм и получил согласие. Ночью 29 мая, штурмовые колонны русских войск пошли на штурм вражеского укрепления и имели успех. Быстрым шагом они пересекли открытое пространство и, не смотря на огонь врага, смогли подняться на вал и обратили защитников форта в бегство.
Оставалось только ударить по охваченному паникой противнику и занять укрепление, но в этот момент Судьба отвернулась от генерала Сельвана. Находясь в передних рядах, ворвавшихся в форт пехотинцев, он был сражен вражеской пулей, когда увлекал своих солдат в последнюю атаку. Видя смерть своего генерала, пехотинцы были готовы в клочья разнести весь турецкий гарнизон, но в этот момент случилось непредвиденное.
Едва помощник Сельвана генерал Веселитский увидел его гибель, как, что-то случилось с его сознанием. Ранее смелый и храбрый человек, он вдруг затрясся как осенний лист и стал громко отдавать приказы об отступлении.
— Назад! Отступаем! Быстро назад! — кричал Веселитский, безвозвратно губя дело, ради которого Сельван отдал свою жизнь.
Повинуясь приказу, загудели трубы, затрещали барабаны, призывая к отступлению, что породило неразбериху в рядах наступающих солдат. Возникшая в штурме пауза позволила туркам прийти в себя и открыть огонь по отступающему противнику.
Неудачная вылазка обошлась русским солдатам около 900 человек убитыми и ранеными. Этот урон и ощущение потерянной бывшей в руках победы, усугублял тот факт, что во время отступления было потеряно тело генерала Сельвана. Только на третью ночь, пробравшиеся в окружавший форт ров пластуны смогли вынести его с поля боя. Без головы, с разрубленной грудью, оно наводило ужас на солдат и офицеров своим видом.
Неудачный штурм форта породил черную полосу невезения в Дунайской армии. Под деревней Каракул был разбит отряд русских войск под командованием полковника Карамзина, который также как и Сельван был убит турками.
Следующей жертвой рока стал сам фельдмаршал Паскевич. 9 июня совершая инспекцию осадных укреплений, он был контужен вражеским ядром и был вынужден сдать командование Горчакову.
Убытие фельдмаршала в Яссы, как не странно давало русским войскам шанс взять Силистрию. Руководивший осадными работами генерал Шильдер, на кресте поклялся Горчакову, что его осадные батареи заставят врага оставить крепость и его слова не расходились с истиной.
Положение турецкого гарнизона в Силистрии было крайне тяжелым. Огонь осадных орудий наносил солдатам султана большой урон. Омер-паша слезно молил маршала Сент-Арно спасти сидящих в крепости турок, но француз ничем не мог ему помочь. Новые соединения союзной армии, хотя и прибывали в Варну, по мнению маршала, их было не достаточно для сражения с русскими.
Кроме потерь от обстрелов осадных батарей Шильдера, турецкий гарнизон нес серьезные потери от голода, и неизвестно, что больше наносило ему урон. Из-за осады, связь Силистрии с Рущуком и Шумной была сильно затруднена и костлявая рука голода все крепче и крепче стискивала горло солдат султана.
Пытаясь не допустить капитуляции крепости, Омер-паша отправил в Силистрию транспорт с зерном и сухарями под охраной двухтысячного отряда башибузуков. Этим самым, турецкий главнокомандующий пытался выиграть время, отодвинуть опасный кризис, надеясь, что сумеет уговорить французского маршала оказать действенную помощь осажденной крепости.
На беду турок, в день выхода каравана с продовольствием из ставки Омер-паши в Шумне, генерал Хрулев с согласия Горчакова решил полностью перекрыть все подступы к осажденной крепости. После удаления Паскевича, Михаил Дмитриевич в тайне, очень хотел взять Силистрию и тем самым, хоть немного, но превзойти фельдмаршала.
Убежденный доводами и действиями Шильдера, он намеривался сломить сопротивление врага не ядрами, но голодом. По этому, Горчаков приказал Хрулеву занять пространство между Силистрией и деревней Калипетрией силами трех полков, тем самым полностью замкнуть кольцо осады.
Сил имевшихся в распоряжении Хрулева, оказалось вполне достаточно, чтобы в сражении 9 июня под Калипетрией не только не допустить прорыва транспорта с продовольствием в осажденную крепость, но и наголову разбить кавалерию башибузуков. В результате боя, русские потеряли убитыми чуть больше десяти солдат, тогда как потери турок были далеко за триста человек. Победителям также достался весь транспорт с продовольствием, что делало капитуляцию Силистрии делом времени.
Когда Омер-паше доложили о разгроме транспорта, он зарыдал в голос и со всех ног бросился к Сент-Арно с просьбой о помощи Силистрии. Однако командующий 'восточной армии' был, не умолим.
— Мы защитим Константинополь, если русские пойдут на него, но мы не станем делать это в отношении Силистрии. Таких крепостей у турецкого султана, а хороших солдат, способных разбить русских, у меня мало. Мне они будут нужны для сражений в России, а здесь справляйтесь своими силами — цинично изрек француз и продолжил свой обед, прерванный внезапным приходом Омер-паши.
