— Ты об облаке? — поинтересовался Влад, но Лютый вопрос проигнорировал. Влад все же попытал счастья с вольфом — вдруг ответит? — Мы в горы?
— Сегодня это единственный безопасный путь к Орману, — объяснил вольф.
— А если в другую сторону скакать? — Влад не ожидал ответа и, получив его, продолжил разговор, чтобы закрепить позиции. — Правее?
— Там Финляндия.
Вот тут Владислав от неожиданности выпустил ремень и непременно бы грохнулся со всего маху о землю, если бы Лютый не вильнул влево, подхватывая падающее тело. поинтересовался, вроде бы с любопытством:
— Что случилось, людь? — при таком быстром беге, у вольфа дыхание не сбилось. Произносил слова так, будто на травке отдыхал, а не скакал со скоростью нового Запорожца.
— Меня Влад зовут, — зачем-то сообщил мент.
— Имя заслужить надо, — показалось ему или вольф насмехался?
— Кто живет в Финляндии? — требовательно осведомился Влад.
— Узнаешь, — закончил разговор Лютый.
"Непременно узнаю, умник. Да кто еще может жить в Финляндии, кроме людей? Хотя, если бы эти чудики людей встречали, то не расспрашивали бы кто мы такие. Может, люди жили, а потом вымерли? Апокалипсис все-таки. А может, люди прячутся от них. Будь он на их месте, непременно бы спрятался. Зачем ему такая жуткая компания?" Влад решил, что когда они убегут, если дверь не заработает — сразу отправятся в сторону Финляндии.
16 июня, около полудня, перевал.
Арис переместился удачно — ни на что не наткнулся, не свалился в пропасть и не попал внутрь дерева, что теоретически могло привести к всесокрушающему взрыву. Карта, данная ясновидцами, поражала точностью. Эти существа, похожие на разжиревших рогатых жаб алого оттенка и размером с небольшой холм, осмотрели закрытый мир Ланселота так, как он, Арис, мог бы рассмотреть собственную тарелку. Но сил это у них сожрало столько, что оба ясновидца, что приняли союз с Храмом Света и ставшие первыми минервалсами своего мира, впали в спячку, грозящую продлиться несколько месяцев.
Арис поражался способностям этих существ. Мир Лхуссу, в котором обнаружили ясновидцев, постоянно подвергался бомбардировке магически заряженными частицами, размером с монету, но могущими оставить настолько глубокую воронку в земле, что туда с легкостью поместился бы хороших размеров дом. Чтобы выжить, ясновидцы — их было всего пятеро на весь мир — постоянно просматривали магические поля планеты и высчитывали безопасное место. Крайне медлительные, они на месяц вперед рассчитывали траектории падения частиц и ползали по безопасному маршруту.
Находка ясновидцев дала такое преимущество воинам Света, какого у них не появлялось уже две сотни лет. Со времен завоевания правившим тогда ареопагитом сразу одиннадцати миров Управителей. После его ухода война длилась с переменным успехом. То воины света завоюют миры, то Управители отобьют у них захваченные территории. Теперь же Храм Света ждал мощного рывка. Особенно когда минервалсам удастся убедить сотрудничать других трех ясновидцев.
Конечно, когда-нибудь Управители создадут защиту, но на это уйдет ни один десяток лет. И пока этого не произойдет, многие миры перейдут под патронаж Храма Света.
Несколько мгновений после перехода потребовалось, чтобы восстановить зрение и слух. Вместе с органами чувств навалилась жара — намного сильнее, чем в прошлый раз. Как будто в сухую парную попал. Вот так Флелан отвечал ему, когда он использовал магию. Чем больше сил использовал — тем жарче. Как же хорошо дома: творишь заклинание и никаких откатов. Никакой платы. Но воинам Света некогда сидеть дома. Приходится уходить в темноту. В жару и злобу чужих миров ожидающих освобождения. Сердце учащенно бьется, хочется открыть широко рот и вывалить язык, как делают псы, если перегреются. Может, тогда немного прохладного воздуха из тени горы проникнет в легкие. Арис нашел в себе силы оглядеться. Все правильно. Слева гора, справа обрыв. Внизу шелестели листьями редкие деревья и желтая дорога, ведущая в замок Ормана. За спиной, чуть выше, Башня Стражей. Впереди его цель, его надежда. Нет, не так. Надежда и оплот всего Флелана. Если удаться сделать минервалсом Иситио — это будет главной победой. Можно считать, что Флелан уже наполнен светом. Он быстро взглянул на небо. Облака! Да какой интересной формы... Феи осмелели. Это новость. Тогда они будут целью номер два. С такими мощными союзниками, Орману не устоять. А если Ланселоту что-то не понравится — ему придется показаться в своем мире. Тогда разделаемся и с ним. И Флелан будет под властью Света.
Жара стала мягче, но дискомфорт он все равно испытывал. Не хотелось никуда идти и даже двигаться. Что ж — можно сделать небольшой привал. Вслед за этим надо будет просканировать окрестности еще раз и переместится сразу на место. Сегодня ночью горы небезопасны. Но сначала проверим, что происходит позади. Минарс выбрал место ровнее и сел у скалы. На всякий случай наложил на себя заклинание невидимости и "посмотрел". Вскоре дыхание участилось: его преследуют. Он сразу узнал тех чудищ, что были посланы задержать его, но в момент входа во Флелан отсутствовали у Дверь-камня. Нет, догнать они, конечно, смогут...
Он размышлял: использовать Свирфа сейчас или приберечь для другого случая? Наставник Мар-ди учил его: "Не торопись с решением. Взвесь все за и против. Плюсы должны перевешивать не столько по количеству, сколько по качеству. Скажем, если в плюсах у тебя быстрое перемещение и вербовка минервалсов, а в минусах — возможная потеря жизни, то рисковать не стоит. И тысяча положительных моментов не перевесит смерть". А что теперь? Голос "за": он точно избавится от преследователей, что позволит успешно выполнить миссию. Голос "против": с каждым выходом заклятие защиты будет слабеть и в критический момент Свирф станет уязвим, а Арис останется без помощи на крайний случай. Голос "за": сейчас он один и помощь ему нужнее. В будущем присоединятся другие минарсы, завербуют минервалсов, защищаться станет проще. Голос "против"... молчит. Голос "за": если преследователи все-таки попадут к Иситио, его планы могут пойти насмарку. Голос "против"... по-прежнему молчит. Из этого следует, что Свирфа надо использовать немедленно. Непременно надо побеседовать с Иситио, поэтому лучше перестраховаться, не стоит беречь сильное оружие на потом. Только здесь и сейчас.
Арис прижался к скале в тени горы, ожидая, чтобы жар спал. Он любил такие мгновения. Если хочешь быстро остыть, надо делать минимум движений. Еще лучше поспать. Но если на сон нет времени, можно погрузиться в приятные мысли. Представить что-то из детства.
...Солнечный зайчик падает ему на лицо, мешает спать. Он жмурится, но не пытается спрятать голову под одеяло. Больше всего на свете он любил просыпаться именно так: от солнечного луча. Тогда в сердце появлялась уверенность, что день будет великолепный. Все получится. Он подставляет лицо солнцу и завидует рыжему Даньке, на котором солнце оставило следы в виде веснушек. Как он мечтал иметь такие. Лучше этих веснушек лишь рыжие волосы. А его солнце выбелило, сделав почти снежным.
Немного погодя приходила мама. Ее голос сквозь прикрытые веки, освещенные солнечными лучами, казался хрустальным родником.
— Рисинка, просыпайся. Не встанешь немедленно, защекочу до судорог!
С мамой у него всегда были загадочные отношения. Их в семье трое. Ни на кого она не жаловалась столько, сколько на старшего. И никого так сильно не любила. Когда он стал подростком, они могли спорить на весь дом, так что стекла оконные позванивали. Спустя время он шел в ванну, умывался. А через минуту возвращался в комнату, чтобы как собака ткнуться ей в плечо:
— Мам, прости, я погорячился.
— Я тебя всегда прощаю, родной, — она целовала его в щеку.
Только с ней он делился мечтами и планами. Только она понимала его с полуслова. Кажется, это было так давно! Сто лет назад. Это оттого, что последние шесть лет жизни очень насыщенные...
Наконец Арис почувствовал, что отдохнул. Можно продолжить путь. Он порылся в кармане, достал небольшой металлический цилиндр, запаянный с обеих сторон. Свирфа нельзя пронести иначе, как и всех остальных его собратьев. Арис нашел острый камень, затем примерился, чтобы вскрыть цилиндр. Учитывая, что сегодня тридцать пятое Дождливого месяца, задание для Свирфа будет очень простое.
16 июня, около полудня. По дороге к перевалу.
Сергей как никто другой проникся фразой классика: "Вся жизнь театр, а люди в нем актеры". Сколько он себя помнил, он играл. Играл со вкусом, с душой, полностью вживаясь в роль. Лишь глубоко в душе осознавал, что это все же ненастоящий он. Иногда рассуждал с любопытством: "А вот если я настоящий, то я какой?" Но это настроение мгновенно исчезало. Актерствование ведь помогало ему выжить. И страх, и боль, и отчаяние сыгранное как на сцене становились не такими мучительными, переносились легче. Когда он играл, отчаяние становилось не его, а чье-то чужое. Павки Корчагина какого-нибудь, которого он так удачно показал. А раз не его, то стоит ли волноваться? Может, именно из-за такого отношения к жизни он легко адаптировался во Флелане. Конечно, не хватало теплой ванны и мужского одеколона. Отсутствовала возможность поиграть на компе или зависнуть в чате. Но зато перед ним простерлась степь с горами на горизонте — чем не игра жанра стратегии? Жаль он не программист. Вернулся бы домой, непременно создал что-то подобное. Цель игры — выжить и вернуться домой. "Надо вообще-то этот момент хорошо продумать, — решил он. — Ну и что, что не программист. За границей за одну идею всю жизнь тебе платят. Вот здорово! А пока можно во всем поучаствовать. Покататься на волке. Не на какой-то заморенной кобыле, что катает детишек возле цирка. Ей морковку покажешь, она и то дунуть не сможет. А тут такой скакун — аж ветер в ушах! Вот бы игру такую сделать, чтобы сразу и запахи чувствовать и ветер в лицо..."
От избытка эмоций, Сергей вскинул руку вверх и открыл рот. Так хотелось спеть что-нибудь героическое, но ничего вспоминалось, кроме уже исполненных "мыслей-скакунов". Наконец, нужная строчка всплыла в памяти, и он заорал во всю дурь:
— Я на солнышке лежу,
И ушами шевелю!
Представил, как Влад матерится, глядя на него, и рассмеялся. Уж что ему нравилось, так это доводить мента до комы. Такой он нежно организованный. Не только большой и сильный как носорог, но и дурной как он же. Нет, чувство юмора у Влада, конечно, не пропало совсем, но на несоблюдение субординации он реагировал мгновенно — другой бы посмеялся и все. Но вот чувствовал Серый печенками, что на менте пахать можно. Сесть на шею и ножки свесить. Например, прикинуться беззащитным, погибающим. Так он тебя грудью прикроет и на руках из боя вынесет.
Наконец, почувствовал, что для одного дня верховой езды более чем достаточно. Припал к загривку вольфа.
— Родненький, сколько же можно, мы же не железные.
Стремительный его слова проигнорировал, продолжал скакать. Сергей бы изобразил бездыханно слабого, да боялся свалиться на такой скорости. Вот тогда игра закончится мгновенно!
Но его состояние заметили. Позади рыкнул Свирепый, впереди услышали отклик и бег замедлился. Со временем и вовсе остановились. Серый наскоро оценил землю (где б помягче) и картинно упал с вольфа, раскинув руки.
— Ты, конечно, можешь так лежать, — почти сразу услышал он над собой голос эльфа, — но мы остановились, чтобы пообедать. И времени на это немного.
Куда слабость делась? Он вскочил на ноги:
— Опять жареная на вертеле тушка?
— Некогда нам охотиться и готовить. Съедим, то, что взяли с собой. Для таких как ты есть вяленое мясо.
— И что? — удивился Сергей. — Даже не разогреем?
— Некогда, — отрезал Асуэл. В отсутствии Каона главным стал он, поскольку приказы Тораста никто бы не понял кроме Ута. Никто не умалял талантов хоббита к переводу, но как часто жизнь подкидывает ситуации, когда все решают мгновения. А тут пока дождешься понятного приказа... — Нам надо до заката быть в Башне стражей, — заключил эльф.
— Да куда спешить-то? — возмутился вор, но его слова прозвучали в пустоту — Асуэл уже ушел. Ут старательно делил и разносил всем пищу. Сначала вольфам, потом остальным.
— И почему сначала вольфам? — бурчал Сергей, наблюдая за его действиями. — Это все равно, что сначала машину бензином заправить, а затем самому есть.
— Ты бы, конечно, сделал наоборот? — патрульный сидел на земле в невообразимой позе: опершись позади руками, а длинные ноги расставив в стороны. Болело у него там наверно. У него вообще-то тоже болело, но так вот сидеть...
— Я бы многое сделал наоборот, — заверил его Серый. — Я бы не гонялся по улице за малолетками. И не сидел так на земле.
— Вот поэтому я работаю в милиции, а ты...
Серый нутром почувствовал, скажет: вор. А ведь все его поймут. Примут его за вора. Не будешь же каждому объяснять, что он что-то вроде Робин Гуда. Они про такого и не слышали. Поэтому он быстро перебил мента:
— А я студент экономического факультета, между прочим!
— Из неблагополучной семьи, — хмыкнул Влад.
— Да тебе какое дело до моей семьи, — взвился Сергей. И мент не проронил ни слова.
"Только так с ними и можно, — определил вор для себя. — Как начинаешь истерики закатывать, так они шелковые становятся. И жены у таких сплошь красивые истерички. По себе людей судят: у них-то истерика перед тем как вены вскрыть".
Вскоре все бодро жевали лепешки с мясом. Серый так есть не любил. Еда — это ведь как опера. Ее нельзя слушать, то и дело перематывая пленку магнитофона, потому что очень спешишь и надо срочно узнать, чем дело закончилось. Вот и есть на скаку нельзя. Нет, вы как хотите, но он так не может. Он начал с чувством и расстановкой жевать мясо. Вернее попробовал. Мясо было настолько жестким, что казалось, жуешь не плоть живого существа, а веник из-под лестницы. Если попадалась курица такой жесткости, бабушка обычно посмеивалась: "Сдохла своей смертью". А это несчастное животное, наверно, было диким. Не паслось спокойно на лужку, нагуливая жирок. Не ело биодобавки, от которых мясо готовится минут за пять и становится на вкус нежным, до того, что во рту тает. Эта тварь травинку жевала, а глазом за кустами следило: не спрятался ли там дружище Тораст с верным луком. И чуть малейший шорох — она несется по Флелану, пока копыта не отбросит. А теперь ему, студенту экономического факультета третьего курса, выросшему на колбасе и домашних пельменях надо это прожевать, не повредив желудок. За этими печальными мыслями он не заметил, что все ждут лишь его. Открытие не заставило поторопиться. Он был уверен, что делает благое дело. Вон Влад смотрит на него чуть ли не с благодарностью: лишних пять минут на твердой земле, а не на Лютом волке.
Асуэл наоборот скрипел зубами и старательно давал понять, что обед закончен. Сергей жевал с невинным видом: мол, на что ты мне намекаешь, не врублюсь.
Наконец терпение эльфа иссякло:
— Доешь в пути, — велел он и дал знак всем садиться на вольфов.
