— Люди плохо переносят холод, ваше величество, — с готовностью отозвался Ут. — Не могли бы вы дать одежду для них?
Просьба не привела правителя в восторг, но он через силу согласился.
— Твоя просьба будет выполнена. Эор, позаботься об одежде для людей, — тот бесшумно исчез из зала. — Вы можете идти немедленно.
— А Асуэл? — тут же поинтересовался Ут, увидев, как встрепенулся Тораст.
— Он будет ждать у выхода, — успокоил Иситио, поднимаясь.
Тогда хоббит слегка поклонился. То же самое сделал урукхай. Сергей же отвесил шутовской поклон: в пояс, одну руку прижав к груди, а другую отставив так далеко в сторону, что стукнул Влада по животу. Мент чуть склонил голову, чтобы не показаться совсем невежливым.
— Мы благодарим вас, Правитель Иситио, за радушный прием и милосердие, — если бы не серьезное лицо Ута, можно было бы подумать, что он иронизирует. — А так же за щедрую помощь. Будем с нетерпением ждать, когда Вы тоже будете у нас в гостях, чтобы мы могли встретить вас таким же гостеприимством.
Иситио прищурился, кажется, он почувстовал насмешку, но возмущаться не стал, промолвил сухо:
— Не стоит благодарности. Мы живем в трудные времена, когда врагом может быть и близкий человек. Но мы рады поддержать друзей. Счастливого пути. Мир Флелану! — Иситио вышел в дверь, расположенную за троном, не дослушав, как "гости" отозвались эхом: "Мир Флелану!"
После этого все четверо с облегчением перевели дух.
Их опять повели по коридору, на этот раз все вниз и вниз. Казалось, становилось темнее, свет волшебных шаров, создавал на стенах причудливые кровавые блики. Узоры на стенах исчезли. Они шли так долго, что Владу почудилось, будто их обманули и на этот раз ведут в подземелье, где бросят умирать от голода и холода. Впечатление усиливалось тем, что их окружили эльфийские воины. Но на этот раз луки спрятали в налучи.
— А ведь он испугался, — Серый оглянулся на стражу. Но на этот раз никто не одернул его, и парень продолжил чуть громче. — Он сильно испугался, когда наш маленький друг сказал, что сэр Желна Орман передаст ему извинения. Блин, этот правитель горных коз... эльфов, то есть... просто обделался!
Один из охранников недовольно косился на него. Чужак тарахтел на непонятном языке, и это нервировало воина. Он с удовольствием заткнул бы людя, но его сдерживал приказ. Он стискивал зубы, так что на щеках играли желваки.
Тораст положил ладонь на плечо Сергею, а когда тот оглянулся, приложил палец к губам.
— Тсс!
Асуэл, как и обещали, ждал их у выхода. Похоже, горные эльфы не разоружили лесного собрата. Руки его все так же поблескивали браслетами.
Им вернули вещи, вплоть до последней мелочи, хотя пистолет, часы и мобилу Серого — странные амулеты — эльфы возвращали с неохотой. Влад с тоской проследил, как Тораст, вместе со складным ножиком, упрятал все в мешок.
Оказавшись на свежем воздухе, Серый окончательно ожил, расплылся в радостной улыбке. Старался заглянуть в глаза горным эльфам-провожающим, радостно потрясал кулаком и то и дело восклицал:
— Пламенный привет! Пламенный привет!
— Успокойся, Чакша, — заметил Ут. — Все равно они тебя не понимают, так что вряд ли оценят твою благодарность.
— В этом вся фишка! — лучезарно отозвался Сергей. — Они же не знают, что я хочу сказать: "Чтоб вы все сгорели".
Асуэл недоброжелательно покосился на него. Подождал, пока Ут и Тораст обвешаются оружием, а затем коротко обнял всех. Лесному эльфу собратья с гор передали два свертка. Тот вручил их людям. Серый первым развернул бурую ткань, и выяснил, что это плащ с рукавами из толстой, похожей на шерстяную, материи.
— Ну, наконец-то, — воскликнул Сергей и оделся. — Длинновато только, — он осмотрел полы, стелющиеся по земле.
— Потому что это не твое, — заметил Влад, и передал ему другой плащ, бледно-коричневого цвета. Мент прислонил его к себе, и убедился, что он лишь колени его прикрывает.
— Это мое? — возмутился вор. — Вот так всегда! Другим красивый кровавый цвет, а мне цвет детской неожиданности. Влад, ну давай поменяемся? — заныл он. — Я его подрежу и все! Вон, Тораст подрежет.
— Я бы с удовольствием, — возразил Влад, — но коричневый налезет мне только на одну руку. Вторая останется на улице. Так что терпи, может сэр Желна из тебя эльфа сделает, тогда будешь носить цвета своего племени.
— Эльфа нельзя сделать из людя, — поправил его Асуэл. — Эльфом можно только родиться.
— Это была шутка, — Влад невозмутимо надевал плащ. — Куда теперь? Пешком на этот раз?
Они шагнули за ворота, которые с грохотом захлопнулись за ними, чуть не прищемив Сергею пятки. Пацан подскочил, оглянулся на чуть не прибившую его дверь. Что-то прошипел сквозь зубы совсем не доброе, но явно вечное.
Асуэл оценивающе взглянул на лежащую перед ними тропинку, когда в небе появилась черно-зеленая птица. Покружив немного, она села на плечо Асуэла. На ее ножке болтался браслет из серых камешков с рунами. Асуэл провел кончиками пальцев по ним и посуровел. Глаза его потемнели. Он отыскал взглядом балкон на стенах горного замка, где стояла хозяйка птицы. Илоа подняла перед собой раскрытую ладонь.
— Она благословила нас, — пояснил за спиной Ут. — Идемте.
Птица взмыла в воздух.
— Идемте, — согласился эльф, и первый стал подниматься по тропе.
— Не торопись, — остановил его Ут. — Нам ничего не угрожает.
Они поднимались в горы. Впереди эльф — показывал безопасную тропинку, за ним Ут, следом люди и замыкал шествие Тораст.
Пройдя метров двадцать, Влад еще раз обернулся на удивительный замок. По крайней мере, он надеялся, что все так подумают. На балконе заметил маленькую зеленую черточку — их по-прежнему провожала дочь лесного царя.
Сергей тоже оглянулся и помахал ей. Влад позавидовал ему: как все легко — помахал царской дочке, и как будто, так и надо. А он в этом плаще поверх серой формы чувствует себя клоуном. Спрятаться бы куда... И как назло острое чувство, что кто-то сверлит тебе спину взглядом. Никуда не спрятаться, не скрыться от него.
Как-то в Чечне снайпер повадился по ним стрелять. Недели две вычислить его не могли. Каждый раз, когда выходили на открытое пространство, казалось, что ты на мушке, что вот-вот... Сейчас не покидало точно такое же ощущение.
18 июня, около девяти утра, Волгоград.
Младший сержант патрульно-постовой службы Гоша не спеша шел по проспекту Ленина. Проверял точки. Когда их еще и проверять-то как не на работе? Конечно, основная масса барыг появится к вечеру. Но есть и такие адепты своего дела, как, например, Мурзик. Только-только книжный магазин открылся, а он уже на посту. Для незнающих — золото скупает. Для знающих и продает. И не только золото. Гоша направился прямиком к барыге. Скоро граждане будут радоваться, глядя, как бравый пэпээсник наводит порядок в городе-герое.
Вообще Гоша не жаловался на судьбу, ничем она его не обделила. Внешность — хоть манекенщиком работай: высокий (не то чтобы сильно, но в меру, метр восемьдесят, если точно — "Это вам не какие-нибудь сраные метр семьдесят пять!"), глаза серые, волосы светлые, а кожа смуглая. Так что две полоски на лице сверкают — а это очень эффектно, особенно летом. Еще у него прищур такой фирменный, обаятельнейшая улыбка, и блатная походка. Девки в отпаде. А вот пацанам не нравится. Вон как Мурзик-то заерзал. Гоша подошел ближе, небрежно достал сигарету:
— Закурить не найдется?
Мурзик суетливо сунул зажигалку. Гоша прикурил, пустил дым вверх. Не дожидаясь его слов, парень сунул в ладонь несколько купюр. Гоша быстро пересчитал. Выпустил дым.
— Маловато.
— Чё? — вскипишнулся Мурзик, тут же осел под тяжелым взглядом, зашелестел с улыбочкой, будто убеждал правильного мента, что у него с документами все в порядке. — Чё мало-то, чё мало? — горячо зашептал он. — Всегда одна и та же такса была, а теперь мало.
— Ты, пушер, меня за лоха держишь или как? — Гоша теперь шипел, не глядя на Мурзика. Это сильнее впечатляло, чем когда смотришь в глаза. Уже года три как вычислил и пользовался: бабам смотреть в глаза, а мужикам мимо.
— Гоша, ты же знаешь, я не сам цены устанавливаю, — просительно сетовал пацан. — Как Барин скажет, так и плачу. Тебе отдам больше, что ему скажу? — зло зыркнул в сторону — там уходил выгодный клиент. Гоша на его маневры внимания не обратил. Он может тут и целый день простоять, что он тогда Барину скажет.
— Ты, может, думаешь, здесь Барин главный? — осведомился он. Чтобы сказать все, что он хочет, как раз хватит сигареты. — Здесь, бивень, главный я. Захочу — будете торговать. Не захочу — вас быстро в торбу бросят. Ты что думаешь, я не знаю, что у вас тут творится? Не знаю, куда это у нас лучший пэпээсник пропал, старший лейтенант Владислав Бирюков, когда гнался, между прочим, за одним из ваших бодяг? Или я еще не слышал про то, что у наркома Невского квартира продается?
Мурзик разозлился, заговорил еще тише, но яростнее:
— Ты меня, Гоша, на бога не бери. Про мента твоего ничего не знаю. Квартиру Невского продаем. Так, где он, Гоша? Нет тела — нет дела. Ты что ли этого гребанного ширялу искать будешь? Вот как с Барином договоришься на счет добавки, тогда и будет больше.
Гоша выпрямился:
— Гражданин, пройдемте в отделение.
— Ты чё? Ты чё? — перепугался Мурзик. — Ну, сколько тебе надо еще.
— Сегодня дай мне хлеба.
— Чего?
— Чё слышал. А Барину передай, что теперь в два раз такса увеличилась.
Мурзик с тяжелым вздохом сунул Гоше в карман несколько пакетиков с белым порошком.
— Хватит что ли? — тот надменно кивнул, а парень продолжил робко. — Я-то Барину передам, конечно, но лучше бы ты сам с ним встретился. Мы люди маленькие. А вы оба — Баре! — Мурзик хмыкнул. — Значит, как договоритесь, так и будет.
— Посмотрим, — дернул плечом Гоша и пошел дальше развязанной походкой. Положил руки в карманы. "Эх, жизнь хороша!" Впереди ожидал центральный рынок, а там целых четыре точки. И с каждым побеседует как с Мурзиком.
18 июня (2 Синего), около десяти утра, Замок Горных эльфов
Иситио провожал гостей, стоя на балконе, прикрытом магическими чарами.
— Ты доволен, Арис? — не оборачиваясь, обратился он к закутанной в плащ фигуре.
Тот привычным движением накинул капюшон глубже, чтобы никто не разглядел даже тщательно выбритого подбородка.
— Странный вопрос, — услышал правитель тихий голос. — Я ожидал найти не дружественную поддержку, но реальную помощь. Видимо, мне придется поискать ее в другом месте. Я отправлюсь сразу после них, — минарс собрался вернуться в комнату, но Иситио остановил его.
— Я хочу, чтобы мы правильно друг друга поняли, — сообщил он внушительно. — Если Орман причинит вред хотя бы одному из моих людей, я тут же встану под ваши знамена. Но пока...
— Я все понимаю, Правитель, — вежливо согласился Арис.
Они заметили птицу, спустившуюся к Асуэлу.
— Думаешь, птица прилетала, чтобы попрощаться? — на этот раз Правитель взглянул на Эора, на красивом лице которого застыла смесь презрения и вражды.
— Что бы то ни было, — заметил Арис, — вряд ли вы будете предпринимать действия против эльфийки, — и добавил иронично. — Она же не напала ни на одного из ваших людей.
— Ты прав, — скривил губы Иситио. — Я не воюю с женщинами. И она не обычная эльфийка, но возможная невеста.
— В таком случае мне придется покинуть ваш гостеприимный замок немедленно, — закончил Арис. — Разрешите попрощаться, правитель.
— Уйдешь так же незаметно?
— Если позволите.
— Так будет лучше для всех.
Минарс попрощался и вышел. Иситио обратился к военачальнику:
— А знаешь, кто из пленников меня заинтриговал? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Хоббит. Тебе не кажется, что Ут — не хоббитское имя. Так вот я уточнил — это вообще не имя. В переводе с его наречия оно означает Страж. Как ты думаешь, почему он называет себя так? — Эор ничего не откликнулся и на этот раз. — Вот и мне любопытно... Но не настолько, чтобы задерживать его здесь.
18 июня (2 Синего), около десяти утра над перевалом
Вчера Айла много дагрунов провела в библиотеке. За несколько часов она будто прожила несколько жизней. Каждая новая страница истории Флелана приводила ее в восторг. Прикасаясь к чужим судьбам, Айла рождалась и умирала вместе с ними. Она смеялась и плакала, ласкала детей и хоронила мужей. С удивлением Айла узнала, что когда феи покидали Флелан, некоторые из них решили остаться и жить вв запретном мире. Позже к ним присоединились изгнанницы — феи, лишенные крыльев. Все они погибли, ведь, сколько потом Айла ни рассматривала запретный мир — не заметила ни одну женщину, хоть немного похожую на жительниц заоблачного замка.
Закрыв очередную книгу, она размышляла о том, что происходило между феями и людьми. О том, что люди называли Любовью. Она прочла о феях, которые переставали быть феями из-за этого загадочного чувства. Прекращали ворожить, добровольно отдавали крылья. Все для того, чтобы дать своему мужчине сына. "Почему не дочку? Девочки намного симпатичнее..." Такая фея старилась, как обычная женщина — "Становилась такой же, как Страж: с белыми волосами и сморщенным лицом" — и умирала — "Уходила из Флелана навсегда, а не так, как Страж".
Так что такое Любовь? Сложить весь мир к его ногам, как жена Стража Гармсел или самой упасть к его ногам? Что бы сделала ты, Айла? Как Гармсел отдала ему весь мир, а со временем проводила мужа в сон? Или как остальные феи, что отдали не только мир, но себя — они состарились и ушли вместе со своими мужчинами?
Она сидела в кресле-цветке в библиотеке, запрокинув голову. Представила, как берет зеленый лист тюльпана и выметает непрошенный вопрос из сознания. Он не нужен. Он лишний. Откуда он вообще появился? Зачем отвечать на него, если она никогда не пойдет во Флелан, не встретится с людьми? Вопрос исчез. Она тщательно осмотрела все внутри себя — вопроса нигде не было. Вот и славно.
Айла вспорхнула над креслом. Полетела к цветку и вернула книгу. Она читала целый день вчера и сегодня все утро. Пора отдохнуть и проверить, что творится в запретном мире.
Когда живые глаза остались позади, Айла попрыгала по облакам. После напряжения — она ведь так старалась пройти незамеченной — сердце переполнял восторг. На месте не сиделось. Наконец она успокоилась, легла на облако. Повезет ли ей сегодня? Встретит ли она людей?
Тут же представила, что ее видит наставница. Как она неодобрительно хмурит брови и укоряет: "Вот егоза! Столько книг прочла и все равно умчалась посмотреть Флелан наяву! Ты же Лунная фея — должна быть спокойной и величественной".
Да, ее стихия — луна. То есть, как всякая фея она могла очень многое: управлять ветром и морем, устраивать обвалы и создавать в земле трещины, помогать расти деревьям и поливать их дождем... Но силу ей дает Араса. И имя ее означает — Лунная. Потому и одевалась она чаще всего в платье, которое прочим могло показаться зеленовато-белым или серебристо-белым с бледно-зеленым отливом. На самом деле оно изготовлялось из лунного света. Все прочие платья шились на один раз — покрасоваться перед подружками и забросить подальше. А лунное — любимое, его она носила постоянно. Когда она любовалась зеленой Арасой, луной Флелана, понимала, что наставница права: луна холодная и величественная. Откуда тогда в ней, Лунной фее, так много огня? Если уж наставница не знала, то как она сможет найти ответ? Айла счастливо рассмеялась. Потом улеглась на облако, свесила голову. Волосы красиво упали вниз. Она любовалась, как игривый ветерок развивает локоны цвета спелой вишни. Айла начала искать людей.
