Светлые очи мага Ормана

Светлые очи мага Ормана

Роман

Битва первая

Орден Света.

Диригенс Мар-ди старался сохранять спокойствие, но это удавалось с большим трудом. Ему позволили вызвать на поединок Раныд самого Ланселота. Как известно от поединка невозможно отказаться, это равносильно капитуляции. И на кону не только твоя репутация — судьба мира, чьим творцом ты являешься. Но это как раз не тревожило: у него не было мира, так что пусть волнуется Ланселот.

Он уже сутки находился в Храме Света: нужно как можно больше напитаться Силой перед ответственным заданием. В Храме серебристое сияние излучают и стены, и пол, и потолок, и алтарь, похожий на гигантский якорь. В центре уходила куда-то под потолок, заострявшаяся к верху стела-стрела. Во время служения все три острия, смотрящие в небо, из серебристого превращались в ослепительно-белые. Диригенсы и минарсы, допущенные к служению носят серебристые одежды, поэтому иногда церемониальные одеяния сливались с лившимся со всех сторон серебром, и казалось, что служители растворяются в воздухе и лишь головы и кисти рук летают отдельно от тел.

Сегодня Мар-ди поклонялся в одиночестве. Сначала он читал Шесас — священную книгу ордена, где содержалось откровение Эль-Элиона записанное первым ареопагитом, настолько светлым, что Единый и Единственный удостоил его видения, где беседовал с ним. Откровение записали шрифтом мудрых. Прочесть его могли исключительно ареопагиты. Для остальных откровение выглядело простым набором букв. Однако, даже не понимая, служителей обязывали читать текст, чтобы наполнится светом и утвердится в избранном пути. Вторую часть Шесас составляли размышления ареопагитов, последовавших за первым. Алтарь слегка менял цвет в такт произнесенным слогам, и Мар-ди чувствовал, как мелкими приятными покалываниями пронзает тело вливающаяся энергия. Иногда он прерывался и размышлял о Хилатэ — Мироздании Эль-Элиона — и пытался представить свое место в ней. В эти минуты алтарь угасал и становился серебряным.

Когда часы бдения подходили к концу, створки храма неожиданно распахнулись и в зал, чеканя шаг, вошли золотые туралы — личная гвардия ареопагита. Командор приложил ладонь к левому плечу в приветствии. Золоченый доспех гулко отозвался на удар. Белые перья пышного плюмажа подпрыгнули на шлеме с задранной личиной.

Мар-ди сдержанно поклонился. Золотые туралы числились рангом ниже диригенса, но, обладая словом владыки, могли отдавать приказы. Тогда слушаться их надлежало неукоснительно.

— Ареопагит просит вас к себе, — провозгласил командор.

— Повинуюсь, — сдержанно ответил Мар-ди, но сердце дрогнуло. Мало кто мог похвастаться тем, что лично беседовал с ареопагитом. С ним лично, за всю жизнь такое происходило впервые.

Все же он постарался не показать волнения. Поднялся, поправил большие прозрачные очки, аккуратно пригладил непослушные седые волосы. Придирчиво осмотрел серебристые одежды, что волнами опускались с плеч на пол, образуя длинный шлейф. Вроде бы все в порядке. Мар-ди в очередной раз порадовался широкой бесформенности одежд служителей. Под ними никто не разглядит его тощее тело, так разительно отличающееся от атлетически сложенных стражей ареопагита. На этих гигантах доспехи из особого сплава золотистой стали сидели как влитые.

Туралы развернулись одновременно. Никто не сбил шаг, не отклонился в сторону. Алебарды на плечах не шелохнулись, а белые плюмажи на сверкающих закрытых шлемах качнулись одной волной. Воины расступились, освобождая Мар-ди место в середине строя. Когда он прошел между ними, они пошли вперед, не заставляя его останавливать и ждать их. Окруженный туралами, словно золотыми статуями, диригенс покинул храм.

В Храме Света существовало всего два вида посвященных, облеченных силой. Первая ступень, ступень ученичества — минарсы. С годами они переходили на вторую ступень и становились учителями — диригенсами. Все они служили одному делу: под руководством ареопагита принести свет во все миры.

Минарсы входили в миры и вербовали в них послушников — у них тоже было две ступени посвящения, в зависимости от их заслуг для дела Храма. Те же, кто проявил себя особым образом, удостаивался чести стать туралом — стражем храма. Мар-ди, как диригенс считал себя намного могущественнее любого турала. Но те лицезрели ареопагита каждый день, а прочие посвященные — минарсы и диригенсы — лишь в особых случаях.

Мар-ди много слышал о встречах с ареопагитом. Редкие, и потому особенно выдающиеся, они заставляли еще раз задуматься о важности полученного задания. О том, что стоит на карте, об ответственности. Ареопагит принимал только в виду особой важности. По рассказам других диригенсов, встречи с владыкой каждый раз происходили в разных местах и Верховный постоянно менял внешность.

В строю туралов диригенс прошел Рубиновый коридор, миновал зал Веди и Буки, потом сад камней. Посредине зала Аз поскрипывала на ветру (ветер внутри задания?) небольшая калитка, ажурная, свитая из серебряной проволоки.

Командор вскинул открытую ладонь к правому плечу и строй замер. Стоящие перед Мар-ди воины развернулись на девяносто градусов и расступились, пропуская диригенса.

— Ареопагит ждет вас, — командор резким кивком поклонился Мар-ди и вскинул открытую ладонь вперед и вверх. Золотой строй мгновенно развернулся. Единым строем туралы покинули зал, оставив эхо стучащих по мраморным плитам сапог.

Мар-ди взволнованно застыл перед одиноко стоящей калиткой. В отсутствии ограды она казалась несуразной. Через тонкие прутья он видел продолжение зала Аз и начало Бирюзового коридора.

Диригенс коснулся серебристого металла. По кончикам пальцев скользнуло куснувшей дрожью, как от слабого разряда тока.

— Входите, открыто, — голос, казалось, грянул сразу со всех сторон. Раскатистый, он прошел по залу легким ветерком, что освежает, а не разрушает. Мар-ди решительно толкнул калитку и сделал шаг.

Второй шаг он ступил уже в маленькой комнате с сияющими мягким светом стенами. В комнате едва хватало места для хрустального, текущего, словно вода, трона на котором восседал ареопагит. Перед Диригенсом он предстал как молодой, почти подросток, юноша. Худощавый, невысокий. Особенно выделялись нежные как стебель травы зеленые глаза и белоснежные волосы. Служитель света пал на колени.

Над ним пролился теплым дождем баритон:

— Ты взялся за благое дело, сын мой. Пусть мое благословение пребудет с тобой! — и склоненный затылок диригенса почувствовал горячую ладонь, вливающую еще одну порцию силы.

Мгновение, и все исчезло. Мар-ди стоял на коленях посредине зала Ер — зала магии, последнего в череде залов. Ер открывался очень редко и по особому распоряжению Ареопагита.

Оранжевый свет лампад заливал зал дрожащим светом. Тени плясали на багровом шелке занавесей, массивном и на вид удобном кресле, обитом красной материей. Именно в нем диригенс должен будет провести следующую неделю. А то и дольше.

Мар-ди глубоко вздохнул и медленно опустился на уютное сиденье. Старательно устроился там как в гнездышке. Расслабленно откинулся на спинку и закрыл глаза. Вот и все.

— Ра-ныд, — растягивая слово, воззвал он.

И в миг погрузился в черное пространство. На какое-то мгновение темнота оглушила. Гулкие удары сердца забили в барабанные перепонки. Мар-ди учащенно заморгал, стараясь хоть что-то рассмотреть. Он знал, что тьма скоро рассеется — сила творения соткет игровое поле, но не мог контролировать себя. Хорошо, что его не видел ареопагит. Что бы он подумал о самообладании посвященного высшего ранга?

Тьма вокруг побледнела, наполняясь зеленым светом. Далеко внизу проступило из пустоты поле. Оно медленно вынырнуло из мрака небытия и сразу осветило все вокруг, придавая окружающему пространству осязаемость.

Вскоре диригенс разглядел и себя, но не понял, на чем он стоит. Он будто висел в пространстве над полем. Мар-ди много читал о Раныде, знал, что его ожидает, но реальность все равно оказалась столь непривычной, что он перестал двигаться, стараясь приспособиться к пространству поединка. Казалось, стоит ему шевельнуться — и он полетит в пропасть.

Наконец сердце успокоилось. Он осторожно топнул, и неожиданно почувствовал невидимую опору. Тут же пришла мысль: "Где я сейчас? В Храме Света или меня перенесли в другую точку вселенной? Хотя это не имеет значения. В любом случае, когда поединок закончится, я вернусь в храм".

Диригенс посмотрел вниз на игровое поле, и оно мгновенно, приблизилось к нему. У Мар-ди закружилась голова. Несколько секунд он потратил на то, чтобы унять головокружение. После этого начал рассматривать поле, где ему придется сражаться с Ланселотом. Пусть это скорее битва интеллектов, но силы придется приложить немалые...

Поле представляло собой прямоугольную плоскость из зеленого хрусталя. Широкие стороны прямоугольника темнели полукруглыми нишами цвета изумруда, по двенадцать напротив друг друга. По ним будут двигаться рыцари, переходя из одного полукружия в другое. Пока что воины выстроились друг против друга по краям узкой части поля. Два отряда — черные и белые рыцари.

Мар-ди выпало вести к поебеде белых воинов, и он счел это за знак судьбы: животворный свет и здесь не покидал его. Белые фигуры застыли. Неслышный и неощущаемый ветер развевал плащи, лошадиные гривы и флаги на поднятых вверх копьях. Назвав их белыми, диригенс не ошибся: не носящие белые одежды, а именно белые. Словно кто-то высек фигуры из мрамора — совершенной красоты лица, и пустые глаза без зрачков — и оживил их. Если плащи колышутся, а кони переступают с места на место, то лица воинов не выражают никаких эмоций. Ладони то и дело перехватывают оружие удобней. Диригенс почувствовал, что они ждут сигнала, чтобы пойти в наступление.

На другой стороне в линию выстроились фигуры Ланселота. Они отличались лишь цветом, и Мар-ди не стал осматривать их. В этом поединке все решали не способности и храбрость воинов, и не их вооружение. Победа зависела исключительно от ума полководцев. Это личный поединок: Мар-ди против Ланселота. Свет против тьмы. Рыцари обеих армий не нанесут друг другу ни одного удара копьем. Ни одна капля белой или черной крови не упадет на зеленый хрусталь. Диригенс вознес безмолвную хвалу Тому, Кто создал Раныд — бескровный поединок сильных.

Мар-ди остановился в ожидании. На самом деле не только интеллект решает исход поединка. Есть еще кое-что.

В строго рассчитанный момент в пустоте вспыхнул ярко-желтый свет. Мар-ди невольно вскинул руку, прикрывая лицо. Сознание стегнуло тревогой: опять он потерял самоконтроль и позволил управлять инстинктам.

Вскоре глаза привыкли. В подсвеченном зеленом пространстве медленно кружился Зар — два желтых бриллиантовых куба с кроваво-черными рубинами вместо точек на гранях. Подобно двум солнцам кубики застыли над полем. Желтые лучи преломлялись в зелени хрусталя и раскрашивали белых воинов всеми цветами радуги. Черные воины Ланселота, почернели так, что напоминали вырезанные во мраке дыры.

Что ж, Зар появился. Раныд начал отсчитывать первые секунды. Диригенс протянул ладони к бриллиантам. Не так это легко, оказывается — бросить алмазы, используя силу магии. Наконец, один зар медленно взлетел вверх по спирали, пульсируя и сияя, а затем стремительно упал вниз, несколько раз перекатился по невидимой поверхности над полем и застыл, демонстрируя Мар-ди верхнюю грань. Пендж!

"Теперь посмотрим, что будет у Ланселота", — куб непокорного Управителя взлетает вверх несравненно выше, чем у диригенса и рушится вниз так, что, кажется, он проломит игровое поле и канет в бездне под ним. Блеск от его вращения дольше и яростнее, но когда Зар замирает, диригенс с радостью замечает, что у Управителя Ек. Судьба благосклонна к нему.

Мар-ди вознес короткую молитву благодарности. Первый ход принадлежит ему.

— Вперед, зары-зарики.

Над Мар-ди медленно пророкотал тягучий гром, ознаменовав собой начало поединка. Коротко и яростно блеснула синяя вспышка, от нее в бездонное пространство устремился яркий луч стального света. Он все несся вперед, а когда совершенно пропал из вида диригенса, застыл, волной охватывая три мира. Из первого мира Мар-ди пришел. Второй откроется, если он выиграет. Третий мир... Третий мир попал в узор случайно.

Или нет?

Пульсирующий стальной свет на мгновение осветил темную фигуру похожую на рыцаря с длинными ножнами на поясе. И все погрузилось во тьму.

15 июня, 20.32, Волгоград.

Справа сияют надраенные витрины: Спортландия, казино Достоевский, с портретом писателя (он наверняка в гробу перевернулся!), свадебный салон, бутик элитные ткани... Слева пронзительно гудит проезжая часть центра города, оживленное движение по которой, не утихает и ночью.

"Никогда не воруй, никогда не воруй. Мама, как ты была права!" — мысли коротко вспыхивали в непутевой голове Сергея когда он, выбиваясь из последних сил, и, хрипя как динозавр из ужастика, убегал от мента.

Патрульный попался настырный: как Серый ни напрягался, мент не отставал и потихоньку начинал догонять. Спасало парня до сих пор то, что вокруг толпилось не так много прохожих: давно прошел час пик, когда лавина людей сходила на улицы из различных офисов. На перекрестке он проскочил перед серебристой Тойотой, вытер синими джинсами бампер и даже полтинник за это не взял. А вслед вместо слов благодарности — визг тормозов, резкие гудки, мат. Сергей не обернулся. Нутром почувствовал — машина мента не задержала. Тот продолжал преследование с настойчивостью волкодава.

"Тебя посадят, а ты не воруй", — следующим всполохом метнулась в уме фраза из старого фильма. Одернул себя — плохая примета.

Покричав в начале, теперь пэпээсник гнался за ним молча. Ни тебе — "Стой, ворюга!", ни пронзительной трели свистка, — только стук ботинок по асфальту. От этого звука становилось жутко.

Серый скользнул между домами, и душа оборвалась. Тупик! Он затравлено кинул взгляд в одну сторону — дом из желтоватого камня, построенный еще пленными немцами, с другой стороны точно такой же. Узкое пространство между торцами двух домов сообразительные жильцы перегородили дощатым забором и поставили мусорку. За забором наверняка расположилась автостоянка для более обеспеченных граждан. Под ногами парня звякнула пустая бутылка. Сергей споткнулся об нее и едва не упал, в последнюю секунду оперевшись на стену. На заборе он разглядел нарисованную красным мелом большую дверь: точно, как настоящая — два метра на ноль семьдесят. "Вот идиоты, — подумал зло, — меня сейчас порвут как тряпку, а они еще поприкалывались — типа: выход здесь!"

Серый повернулся в надежде, что успеет выскочить из ловушки... Ноги подломились. Дорогу уже перекрыли. Настырный мент застыл в проходе как карающий ангел возмездия. Лучи заходящего солнца светили патрульному в спину, и Сергей видел лишь зловещий, черный силуэт.

— Попался, сученыш, — вскипел "черный" мент и согнул резиновую дубинку. Тут же отпустил и пошел вперед. Серый непроизвольно отшатнулся. Под ногами что-то противно расползлось, зашуршала бумага.

— Иди сюда, паскуда. Добегался!

"Небо в клеточку, друзья в полосочку", — мелькнуло в сознании... Серый вжался в угол между каменной стеной и дощатым забором. После этого развернулся и, зацепившись за доски, попытался вскарабкаться.

— А ну стоять!

Пальцы впились в рубашку, сминая ее на спине так, что пижонно застегнутый воротничок начал душить Серого. Отлетела пуговица, щелкнув по забору и открыв пацану небольшую отдушину.

Рывок — и Серый влетел в гору мусора. Тоненько вскрикнул.

Пэпээсник вытащил тускло блеснувшие наручники. Для Серого словно капкан громко щелкнул зубастой пастью.

— Давай сюда ручонки-то шаловливые.

Патрульный шагнул вперед. Громко звякнуло. Мент дернулся, вскинул руки, пытаясь удержаться на скользнувшей из-под ног бутылке. С силой впечатался плечом в забор.

— Ах ты... — вырвалось у него.

Серый вывалился из мусорной кучи. Спиной вперед, отталкиваясь ногами, и не спуская с мента глаз, начал отползать.

— Стоять! — мент встрепенулся. Уперся ладонью в доски, отталкиваясь. Пальцы легли на нарисованную дверь и... провалились в нее.

— Твою ма... — вымолвил пэпээсник и ушел в рисунок весь, словно кто-то изнутри втащил его. Растопыренные пальцы правой руки впились в нарисованный косяк, еще несколько секунд держались, побелевшие от напряжения, а затем по одному исчезли в деревянной поверхности.

Серый не веря, застыл, открыв рот, в паре метров от происходящего. На миг рисунок осветился искрами, словно розетку закоротило.

Сергей с трудом подавил желание потрогать место, где исчез последний палец.

— Пацаны ни за что не поверят, — промямлил он дрожащим голосом и пригладил русые волосы.

Под ногами, среди осколков стекла и мятой бумаги валялись теперь безопасные для него наручники. Рядом сиротливо лежала серая форменная кепка.

15 июня, 20.52, ????

Когда по глазам ударила слепящая темнота, Влад взмахнул рукой и вцепился в доски. Пальцы впились так, что он смог удержать свой вес, но его тянуло настолько мощно, что он испугался: пальцы отломятся с хрустом.

Влад поднатужился изо всех сил, но продержался так недолго. Кто-то словно осторожно отогнул пальцы, и непонятная сила понесла его, как лист по ветру. Повсюду кружил серо-черный ветер, пронзительно свистящий прямо в уши. Его то подбрасывало вверх, то швыряло вниз, дыхание перехватывало, как бывает на самолете, когда попадаешь в воздушную яму. Наконец его вывалило куда-то, как пакет из мусоропровода. Удар — его протащило лицом по земле, на зубах противно заскрипело. Когда скольжение прекратилось, он со стоном поднялся. Отвернувшись от бьющего в лицо солнца, ощупал лицо, вынул из кармана носовой платок и промокнул его — кажется, серьезно ничего не повредил. Проверил языком зубы — тоже целы. Можно считать приземление прошло удачно.

После этого он огляделся. От подворотни не осталось и следа и темные силуэты вокруг — это не люди. Он стоял на поляне, поросшей короткой, словно на стриженом газоне, травой. А вокруг густые заросли дубов, осин и еще каких-то незнакомых деревьев. То ли от волнения, то ли от быстрой смены городского смога на чистый лесной воздух, сердце забилось как отбойный молоток, а голова закружилась. Нельзя современному человеку вот так в лес, с бухты-барахты — можно и умереть с непривычки. Ладони сами собой потянулись протереть глаза: говорят, помогает от галлюцинаций, но он тут же опустил их. Отчаянно захотелось себя ущипнуть, но и этого делать не стал. Что-то подсказывало: все это реальность. Вернее, он точно знал, что подсказывала интуиция мента, которая всегда предупреждала, в какой подворотне ожидают неприятности. Ни разу она его еще не подвела, поэтому интуиции Влад поверил. И что в таком случае делать?

Для начала следовало осмотреться. Первое, отчего ёкнуло сердце — странное положение солнца. Здесь оно висело над горизонтом гораздо выше, чем в Волгограде, откуда он "прилетел". Казалось, сейчас около шести вечера. Неужели он миновал несколько часовых поясов?

Влад достал рацию. Она молчала — что и требовалось доказать.

"Итак, это не галлюцинация. Может... Нет, классическое "мне это снится", отбросим сразу. Во сне не бывает такой резкости в деталях, такой четкости... Чтобы можно было траву сорвать, в руках растереть... Какие еще версии остаются? Бермудский треугольник, инопланетяне, другое измерение. Или я в коме от удара по башке и путешествую по иным мирам... Как индеец майя!" — он любил читать книги, как-то прочел пару фантастических романов, помнил, что путешествовали по мирам герои весело и интересно. Теперь стало несмешно. И интерес быстро угас. Ощутимо, до слез, захотелось домой. В баню такие приключения.

Он снял с пояса дубинку, напряженно согнул ее несколько раз, затем повесил обратно на пояс и вытащил из кобуры пистолет. С легким щелчком убрал предохранитель. Поставил обратно. Сел на землю возле дерева, что росло поближе, и попытался сосредоточиться. Итак, что будем делать?

Хороших идей не приходило. Он потер виски. Остро почувствовал, что чего-то не хватает. Ах, да! Форменная кепка где-то потерялась: то ли когда падал у забора, то ли когда летел непонятно где. Он потеребил короткий ежик волос. "Так. Надо успокоиться. Взять себя в руки. Что следует сделать в первую очередь? Узнать, как я сюда попал. Хотя бы приблизительно".

Последнее что он помнил о Волгограде, это как он облокотился о забор. А на заборе очень четко мелом нарисована дверь. "Дверь? Что скажете, напарник? — обратился он к воображаемому собеседнику. — Невозможно? Так и перенестись мгновенно из переулка в лес, тоже невозможно. Принципиально".

Следует найти, откуда же он вывалился. Влад обследовал землю. "Ага, эта борозда здорово облегчит поиски. Куда она ведет?"

На краю поляны возвышался огромный камень, на плоской поверхности которого грубыми сколами высечен рисунок в виде двери. Сколы неровные, будто тот, кто работал молотом и зубилом, очень спешил. Задняя сторона валуна вросла в ствол гигантского дерева.

Дверь в Волгограде — дверь на камне. Там нарисованная — тут высеченная. Следуя логике, стоит прикоснуться — и он опять окажется дома. Владислав дотронулся до каменной двери, ожидая рывка и стремительного полета, на этот раз в другую сторону, но ничего не произошло. Он провел пальцем по борозде. Ощупав рисунок по всей длине, Потом приложил ладони и надавил. Как бы эта дверь ни открывалась, он явно делал что-то не то.

Посмотрел на солнце — оторопь взяла: светило сместилось. Но не вниз, к горизонту, как положено, а влево. Что вообще происходит? Влад старательно гнал от себя панику и непрошеные вопросы, надо думать не об этом. Он потрогал каменную дверь. Вслед за тем надавил изо всех сил. Ничего. От простого вдавливания он перешел к ударам. Пробовал подцепить магическую створку пальцами. Выудил складной нож и поискал таинственную выемку, которая должна открывать волшебную дверцу. Оставив в покое камень, заострил найденную рядом ветку. После этого попробовал долбить в борозду... Ничего не помогало.

От отчаяния Влад принял крайние меры. Он отошел на десяток шагов назад и с разбегу бросился на камень. Казалось, треснули ребра. Его отшвырнуло назад. Хорошо, хоть не головой шарахнулся. Немного отдохнув, подумал: "А может, все-таки головой? Как я в забор-то влетел? Сначала тело, потом голова. Попробуем наоборот". Последовала еще одна попытка — чуть не рассек лоб. Отдохнул у дерева. "А может быть..." Еще несколько раз он прыгнул на дверь из всех возможных положений, но не получил ничего кроме коллекции ушибов, покрывших все тело. Завтра можно будет на синяки полюбоваться...

Солнце сдвигалось и сдвигалось влево, совершило оборот вокруг Влада и теперь находилось в той же точке небосвода, но опустилось ближе к горизонту.

Во рту совершенно пересохло. Его и до этого мучила жажда — в этом месте было жарче, чем в Волгограде. Но не отходил от камня в поисках воды, потому что надеялся, что вот-вот вернется обратно, тогда и напьется вволю. Влад еще раз потер виски, успокаивая головную боль. Теперь и не поймешь, отчего болит: от ударов или избытка кислорода. Глянул в неприветливо сомкнувшийся вокруг поляны лес. Все-таки придется с этими дебрями знакомиться.

Ручей нашелся шагах в двадцати. Влад умылся, напился воды, привел в порядок запылившуюся форму. И впервые озаботился тем, как здесь устраиваться. Хоть солнце и кружится тут, как на карусели, но когда-нибудь оно да зайдет за горизонт. Наступит ночь, а в ночи могут быть всякие. Следующий час он занимался тем, что произвел на свет из длинной крепкой ветки копье. Дальше еще три на всякий случай. Сделал еще одно неплохое оружие: сломал палку толще, а ветви на ней не счистил, а укоротил и заострил. Получилось нечто наподобие шипастой палицы: такой можно за один удар нанести несколько дырок. Пистолет конечно вещь хорошая, но в нем всего восемь патронов. Да и бронебойность... Макаров хорош против человека, а вот против медведя — это только подразнить зверя, чтобы он убил тебя более жестоко. С кольями же медведя в древности брали. Если, конечно, ученые не врут.

И так, оружие есть. Вода тоже. Теперь надо поискать что-нибудь съедобное. Тут Влад задумался. Он сначала не предполагал, что попал в другой мир. Вроде те же деревья, то же солнце... Потому и решил, что голова болит от избытка кислорода, и воду беспечно на себя налил, не побоялся, что она как кислота разъест кожу. Да и попил еще. Но теперь, когда он убедился, что солнце и не собирается двигаться "по правилам" его родной планеты, возник вопрос, насколько растения планеты этой, пригодны в пищу для него, чужака в этом мире, измерении, пространстве. Как ни назови, все равно не родной дом. Он пока сильно не проголодался, но лучше начать исследование сейчас, иначе, когда будет туго, проверять на ядовитость станет поздно. Вскоре Влад нашел кусты, усыпанные круглыми красными ягодами, похожими на боярышник. Но в непонятном мире, в который он непонятно как попал, ни за что нельзя ручаться. Первым делом он намазал тыльную сторону ладони соком этих ягод. Если они ядовиты, через некоторое время должно появиться покраснение, а может и жжение. А чтобы зря не томиться в ожиданиях, пошел строить шалаш.

Когда грандиозная стройка закончилась, перед ним стояло низенькое и кривобокое строение — "От дождя укроет — и ладно", тратить силы на приличный шалаш он пока не хотел. Взглянул на ладонь, смазанную соком: ни волдырей, ни жжения не появилось. Теперь можно устроить второй тест: пожевать. Если сладкое или сладко-кислое — сок проглотить, остальное выплюнуть. И тогда уже ждать до утра реакцию организма на столь рискованный шаг.

Была еще идея попробовать поймать местную живность. Смастерить самолов. "Только как потом пойманное есть? Не сырьем же. Зажигалки нет. Вот когда пожалеешь, что не куришь. Кремнем искры можно выбить. Но где этот кремень взять. А палочками друг об друга, так рехнешься, пока хоть мелкий дымок получишь. Ладони вперед вспыхнут. Остается надеяться, что я смогу вернуться до того, как захочется съесть какую-нибудь белку, лишь ободрав с нее шкурку".

Лес погрузился в сумерки. Побродив немного у камня, и еще потолкав дверь, Влад отправился спать.

16 июня, 8.14, Волгоград

Пацаны Сергею не поверили. Разборки пошли с самого утра. Он-то надеялся, что они как обычно до полудня спать будут, но, вероятно, нашумел он вчера с ментом. Или Барину шлея под хост попала — поднял всех ни свет ни заря. Нормальные люди на работу да на учебу идут, а они стоят в тупике, на мусоре, разбросанном по асфальту, и ведут разборку. Длинная тень от забора накрыла и переполненные бачки, и бандитов, что собрались на "месте преступления". Нарисованная дверь в этой тени смотрится как-то особенно мрачно, словно здесь начинается дорога в ад.

— Не гони, — сказал Андрей. По тому, как все остальные окружили его видно, что он тут лидер. Внешность у него не крутая, но сволочная: невысокий — даже чуть ниже Сергея; худые плечи, тонкие руки — запястья можно двумя пальцами обхватить. Но стоит посмотреть ему в глаза и становится ясно, почему его слушаются. У него бешеные глаза человека, которому убить, что банку пива хрястнуть: и легко, и нравится. Он смотрит снизу вверх, а кажется, будто сверху вниз, словно Зевс на муравьев. Не зря его Барином прозвали. Он никогда не показывал раздражения — не его стиль, но внутри, рвал и метал от злости.

Вот и сейчас: "Мало того, что нарком Невский залег где-то. Прячется, видишь ли. Мало того, что Гоша-мент оборзел в конец, чуть ли не по три раза на дню точки обходит, мзду собирает. Так еще и этот студент сопливый, вчера мусору попался. А теперь что-то втирает на счет двери... Зря я его в банду взял — из червяка волка только Дарвин делал. Надо было покалечить пацана в назидание прочим, чтобы на его территории не вздумали промышлять. Ну, да это не поздно исправить..."

— Зуб даю, — Сергей воззрился на бандита невинными голубыми глазами. Сей нехитрый довод он приводил не в первый раз. Лидер отмахнулся от него, словно и не было никакого сотрясения воздуха.

— Даю последний шанс, — в голосе Барина послышалась нотка показной скуки. "Какого хрена пацан выдумывает? Если скажет все-таки правду, переломаем руки. А если не скажет, то все переломаем. Можно с шеи начать..."

Серый вздрогнул — скука в голосе Барина плохой знак. Очень плохой. И что понесло его рассказывать? Ничему-то фильмы не научили... Там свидетелей паранормальных явлений с ходу принимали за психов. А тут психом не отделаешься. "Сглупил ты, Серый. Барин, он же отмороженный на оба полушария".

— Зуб даю! — утверждение должно было прозвучать решительно, а вышло чуть ли не мяуканье котенка. Нечто тоненькое, жалобное. Мол, не трогайте меня. А этого Барин ой как не любит. Надо что-то делать!

— Смотрите.

Серый окинул взглядом мусорные просторы. Под ногами валялась бутылка из-под шампанского, без горлышка. Рядом на старой газете остался четкий отпечаток милицейского ботинка. Значит, на этом месте патрульный и поскользнулся. "Ну, чего тебе стоило не в забор вмазаться, а башкой в стену? Не стоял бы я тут. Не потел".

Бутылка с отбитым горлышком полетела в нарисованную дверь и... отлетев от досок, с грохотом стукнулась о стенку мусорного бака. Оттуда вылетел перепуганный котяра и как спринтер перемахнул через забор. Мысленно Серый метнулся вслед за ним на волю. Все проводили кота взглядами. Кто-то хихикнул.

Хлопнула оконная створка. Сверху выматерились со вкусом. Рявкнули что-то насчет тех, кто шляется.

— Боря, пасть закрой, — крикнул вверх Андрей и голос сразу пропал. Барина в районе знали и боялись до судорог. — Ну и? — последнее относилось к Серому, и начинающий вор вздрогнул, щеки покрыла болезненная краснота. Каждое мгновение казалось ему вечностью. Вот забыли про него, наблюдая за котенком, вот отвлеклись на психованного прапора, любящего строить всех по чем зря... Сейчас бы еще зашел кто в подворотню — еще бы минутка лишняя у него оказалась. А еще лучше зашли бы Марат с Игорьком. Как бы он им обрадовался! Помочь бы не помогли, но может, хоть на помощь позвали бы... Нет же. Забыли про друга, экзамен пошли сдавать. Студенты... От обиды на друзей он чуть слезу не пустил, но вместо этого повторил потерянно, чувствуя, что земля под ногами вот-вот разверзнется:

— Зуб даю...

— А в зуб? — не выдержал Степка, стоящий за спиной Андрея. Предвкушая скорую расправу, он потирал кулаки. Демонстративно покрутил плечами, хрустнул шеей. "Разминается бык долбанный". Ростом всего сантиметров на десять выше Сергея, а кажется, гора стоит — железо качает парень, за фигурой следит. "Не то, что ты..." — некстати пришла мысль. Если он в зуб даст, голова с плеч.

— Слышишь, что братва говорит? — Барин, кажется, и не злился. Голос ледяно-равнодушный. Но Серый на всю жизнь запомнил, как так же равнодушно он разговаривал с Бахрушей. Спокойно, скучно. А позднее стремительное движение и Бахруша уже на пере у него висит. А Барин хладнокровно так перо у него в кишках проворачивает и договаривает фразу. И ведь не разозлил его пацан. Тон не понравился Барину.

— Я докажу, — Сергей тоже непроизвольно начал сжимать и разжимать пальцы, словно и он к драке готовится. Хотя против "дружбанов" он как мышка против давильного пресса.

— Молодец, так бы сразу... — Андрей сделал знак Степану.

— Нет! — взвыл, Сергей, догадавшись, что с ним проделают. — Нет, нет, нет!

Степка шагнул вперед. Схватив Серого за шиворот, он размахнулся и со всех сил запустил его в корявый рисунок. Навстречу стремительно понеслись испачканные мелом доски. В последний момент Серый даже заусенцы на них разглядел...

— Не... — крик как ножом обрезало.

— Ну, ни фига себе, — разнеслось по переулку.

У Барина лишь на секунду в лице мелькнуло недоумение. Но лишь на секунду. Банда еще недоумевала, а в мозгу главаря уже прокручивались всевозможные комбинации, как использовать такую штуку, с пользой для группировки. Он кивнул и улыбнулся.

— Идеальное место, — еле слышно прошелестел он.

— Куда он делся? — пробормотал Степан, растерянно рассматривая собственную ладонь.

— А тебе не все равно? — Андрей первым делом вспомнил самого большого должника. Его изуродованные уколами руки, которые никогда не смогут отработать долг — слишком большой наркоманский стаж. Его надо бы первым отправить в "задверье", чтобы другие боялись. Это ведь страшнее, чем закатать в асфальт. Страшнее, потому что непонятнее. Был чел — и нет чела... — Слышь, Козырь, — повернулся он к подельнику, — забей-ка на завтра здесь стрелку с Сашкой Невским. Сколько он мне задолжал? Ну, да неважно. Забей стрелку, и другим должникам стукни, что мы тут с ним перетирать будем не по-детски. Чтобы когда он пропадет... Ну, ты меня понял.

Козырь, а за ним и все братки от души согласились. Всё поняли. Исполнят сей момент. Здорово Барин придумал. Как там, в законе: нет тела, нет дела? Кто же будет искать людей, которые чем-то насолили банде, за нарисованной дверью?

16 июня, ночь, ???

Влад то проваливался в сон, то просыпался и подолгу лежал, размышляя. Почему это произошло именно с ним?

Иногда ему казалось, что он просто притягивает несчастья. Пока не пошел в армию, жилось неплохо. И после дембеля несколько лет прошли мирно. Позже встретился с Жанной — потрясающе красивой женщиной. Высокая, стройная. Милое лицо в обрамлении иссиня черных локонов. Женился, жили неплохо. Иногда она, конечно, закатывала истерики или куксилась без причины. Но все же, он и мысли не допускал, что ему нужна другая.

Скажем, у Бельского жена лучше готовила и никогда не устраивала сцен. Но она вечно появлялась в засаленном халате, с замученным лицом, словно на ней поле пахали десять лет без выходных. С Яной, женой друга Петьки он с удовольствием обсуждал все: от политики, до новинок литературы. Но у этой интеллектуалки не находилось времени для забот домашних — то на симпозиуме, то на конференции. Петька еле успевал и работать, и за детьми смотреть. Нет, Влад всегда утверждал, что Жанна лучше всех. Никогда ей не изменял. А однажды пришел с дежурства — на столе записка: "Ухожу, целую. Жанна" От этого удара он приходил в себя года три. То заводил новые знакомства, то пытался встретиться со своей красавицей и уговорить вернуться. Размышлял: почему от беспутного Бельского, который вечно навеселе и вечно с новой зазнобой, жена не ушла, а от него — ушла? Он ведь вроде весь такой положительный, прямо мечта, а не мужчина. Почти как в песне: "Чтоб не пил, не курил..."

Или вот, учился в милицейской академии. Старался из кожи лез. Что-то схватывал на лету, что-то приходилось зубрить. Никогда не надеялся на удачу или на то, что можно заплатить за сессию. А результат? Те, кто не учился толком, окончили академию успешно, а его отчислили. Вроде как за неуспеваемость. От злости на весь мир он даже не попытался восстановиться.

А вчера? Вот сколько бы его сотоварищей догоняли бы эту шпану? Немногие. А он взялся исполнять гражданский долг, ерш твою меть. И вот, воришка там, а он здесь.

Влад выглянул из импровизированного шалаша — неба не разглядел из-за листвы, но все равно показалось, что оно чуть побледнело. Может, просто так хочется?

Он попытался по старой привычке разработать план действий. "Представим, что уже посветлело. Что буду делать? Опять на камень кидаться? Глупо. Что тогда?" Он вспомнил сумасшедшее солнце. Неужели утром все будет так же? Так мечтал убедиться, что это померещилось. Он выглянул из шалаша.

Заметил, что с поляны, где остался камень с дверью, медленно усиливаясь, лился пульсирующий свет. Послышался звук, будто камень начал глубоко и шумно дышать.

Владислав помчался на поляну. Сердце начала заливать радость, пополам с облегчением: "Заработало!" Можно вернуться домой и забыть обо всем... Он подскочил вплотную к камню, но тот неожиданно полыхнул и на Владислава кто-то упал. Тут же тишина и темень опрокинулись на лес.

В зеленоватом свете местной луны, Влад разглядел, что перед ним копошится воришка, с которого началась эта история. Пацан, не обращая никакого внимания на Владислава, удивленно крутил головой. На лице двумя пятаками выделялись округлившиеся глаза.

— Ну, вот ты мне все-таки и попался! — от избытка чувств, Влад мазанул ворюгу ладонью по щеке. Тот машинально уклонился. Его взгляд пьяно поблуждал по сторонам и, наконец, сфокусировался на стоящем перед ним человеке. Секунд десять он рассматривал его протрезвевшим взглядом, а потом рванулся из "ласковых" объятий патрульного и помчался.

Метров через десять точно на невидимую стену наткнулся. Тяжело дыша, оглянулся на мента. Тот с усмешкой наблюдал за ним, скрестив руки на груди.

— Что ж не бежишь? Давай, вперед!

— А-а-а-а... Эта-а-а... — Серый рассеяно водил руками, пытаясь сформулировать растерянность. Влад чувствовал, как собственное отчаяние уходит как вода в песок. Испуг парня подбодрил, привел в чувство. Может, правильно Жанна определила, что у него комплекс "спасателя"? Чувствует себя хорошо только тогда, когда надо кого-то защищать, вытаскивать из переделки.

— А это, пацан, темный лес, — объяснил Владислав, — где мы оказались по твоей вине.

Парнишка осмысливал слова пэпээсника.

— А луна... — чуть не плача проронил Серый.

Влад перевел взгляд вверх и впервые разглядел ночное светило. Там, где он отстроил себе шалашик, царила сплошная темень, от переплетенных ветвей деревьев. А на полянку к камню выскочил, недосуг было посмотреть. Луна и вправду была на загляденье. Мало того, что зеленая так еще и в черных пятнах, похожих на пятна леопарда.

— Мы где? — озадаченно прошептал Серый.

— Хотел бы я знать, — хмыкнул мент.

Он выпрямился, развернул плечи. Парнишка наоборот подавленно съежился. Со временем у него, очевидно, зародилось какое-то решение — это чувствовалось по изменившемуся дыханию. Менту показалось, что он видит, как эта мысль у него по извилинам бегает. Наконец Сергей выдал результат размышлений:

— Если сюда есть вход, то должен быть и выход! — глаза его блеснули от радости, что он такой умный.

— Мудро, Юля! — усмехнулся Влад. — А вот он, выход. Прямо за спиной у меня, — Владислав отступил в сторону, показал огромный камень.

— Вау! — выдохнул парнишка и поплелся обратно. Подошел к камню, как и Владислав до этого тщательно ощупал высеченную дверь. Но кидаться на нее не стал, промолвил многозначительно. — Здесь выхода нет!

— Да ты что? — деланно изумился мент. — Хорошо, что сказал, а то бы я не догадался. Думаешь, я тут в засаде сидел, тебя караулил?

Серый облокотился на камень.

— А кто тебя знает? — он сообразил, что находятся они за много километров от официальной власти и от этого начал наглеть. — Я, между прочим, первый раз такого настырного встречаю. Другие метров двадцать пробегут — и сдохли. А ты как марафонец — чешешь и чешешь, чешешь и чешешь. И кстати, — Серый назидательно выставил палец перед его носом. — Это из-за тебя мы сюда попали. Я здесь ни причем. Если бы ты не бежал...

Мент сделал один небольшой шажок. После второй. Внезапно он схватил парня, сжал покрепче вырывающегося воришку. Потом нажал на болевую точку на шее и процедил.

— Ты чё борзеешь, пацан?

Серого перекосило. Он охнул и застонал просительно:

— Дяденька, я больше не буду! Дяденька, простите, пожалуйста! Дяденька, я ж еще молодой, глупый... я ж не буду больше!

Мент несколько ослабил хватку, но когда тот попытался вырваться, схватил его за плечо и прижал к камню. Найдя теперь точку на плече, он произнес:

— Мое терпение на исходе, пацан. Ты, может, еще не понял, что произошло, так я тебе поясню. Мы где-то у черта на куличках. Попали сюда непонятно как. Сможем ли выбраться — неизвестно. Так вот пока не выбрались — старший я. А ты ведешь себя тихо. Все ясно?

Серый опять распахнул глаза.

— Разрешите обратиться? — наигранно робким шепотом спросил он.

Владислав убрал ладонь с плеча и ухмыльнулся:

— Разрешаю.

— А почему именно ты старший?

Влад внезапно разозлился. Безвыходное положение, куда он угодил, отчаяние, преследовавшее его последние несколько часов, боль от синяков — все это рванулось бурным всплеском. Быстро достав пистолет, он приставил дуло к виску воришки:

— Вопросы есть? — машинально все-таки проверил, где стоит предохранитель, а то еще скользнет палец на курок.

— Нет, — проблеял Сергей. Подождал, пока пистолет через долгую минуту не вернется обратно в кобуру. — Ну, ты психованный! Я даже анекдот сразу вспомнил, — быстрый взгляд на тяжело дышащего Влада, на кобуру. — Рассказать? — не дождавшись ответа, продолжил. — Слушай. Точно про тебя. Один ме... бандит, то есть... говорит: "У меня есть пушка и есть справка. Вопросы есть?" Какие могут быть вопросы, когда пушка и справка... — осекся, почувствовал, что Влад опять на взводе. Отпрянул от камня, вытянулся в струнку. — Все ясно, гражданин начальник. Вопросов нет, гражданин начальник. Разрешите выполнять?

— Вольно, пацан, — сморщился мент. — Я не такой придурочный как тебе кажется. Но хамства не потерплю, — Серый глянул на него искоса. Мент всмотрелся в чуть посеревшее перед рассветом небо. — У тебя, кстати, мобильника нет?

— Есть.

— Попробуй, может, работает.

Серый не глядя на номер, нажал вызов и приложил трубку к уху, затем счастливо заявил:

— Не-а, только т-у-у-у делает. Так у тебя ж рация должна быть!

— Не работает.

— А мобильник должен работать?

— Хватит паясничать! Я проверить хотел, может, рация повреждена.

— Молчу-молчу, — Серый поднял руки вверх.

— Вот и молчи. Давай топай в лес к моему шалашу.

— Неохота спать. Я только с постели встал.

— А кто тебе спать предлагал? Топай, говорю, — Влад еще раз окинул взглядом темные деревья. — Обсудим, что дальше делать будем.

— Об-су-дим? — недоверчиво переспросил Серый.

— И-мен-но! — кивнул Владислав.

— А-ха! — брови вора подпрыгнули. — Ну, пойдем. Обсудим.

Мент показал ему направо от камня. Серый шагнул вперед и тут же споткнулся о поваленный ствол, полетел, вперед, царапая лицо ветками, а в спину голос:

— Осторожней, там бревно!

Серый опустился на потрескавшийся ствол, потер сначала коленки, после этого лицо. Вслед за этим выдавил:

— У меня нет слов! Ты что не мог шалаш рядом с камнем сделать?

— Ладно, не умничай. Шалаш сразу за бревном.

Владислав сел рядом с воришкой. Сергей прищурился и с трудом разглядел перед собой груду веток. Вероятно, это и был шалаш — под ветками можно было лишь лечь. Причем одному.

— Сильно не старался, — заметив, куда он смотрит начал оправдываться мент, — надеялся, что выберусь.

— Да ничё, — утешил его вор. — Я бы и так не смог. Только вот не понял, зачем ты его строил? Не холодно вроде. Даже жарко, несмотря на ночь!

Он оттопырил низ черной футболки с еле просматривающимся в темноте рисунком черепа и помахал ею. Дальше задрал вверх, сделав из футболки топик.

— А вдруг дождь? — у Владислава несмотря на жару на форменной рубашке расстегнута лишь верхняя пуговица, да рукава по-летнему завернуты вверх.

Серый опять глянул искоса:

— А вдруг метель? — Владислав напружинился, и он тут же добавил. — Не парься. Это была шутка. Как мне тебя называть-то?

— Владислав.

— Дядя Владислав или...?

— Просто Владислав. А ты...?

— Серый, — он подал ладонь, мент бросил на нее такой взгляд, что Серый спрятал руки за спину, но продолжил невозмутимо, будто ничего не произошло. — Сергей, значит. Ну, давай обсуждать.

Мент не торопился. Глядел куда-то в лес — обдумывал все, что произошло. Где-то в ветвях заухала птица. Сергей невольно вздрогнул.

— Сова что ли?

Ответа не удостоился, прислушался дальше к ночным звукам. Чем больше слушал, тем больше накатывал ужас. Лес подкрадывался со всех сторон: слева что-то прошуршало в траве, впереди застрекотало и тут же смолкло, словно сигнал подали. Откуда-то издалека прозвучало пронзительное мяуканье — отзыв. Сергей обхватил себя и сжался в комок: "Хорошо у Влада пистолет есть... И кто-то еще считает, что ночью на кладбище страшно. Они бы в лесу побывали!"

Наконец раздалось покашливание — Влад прочистил горло и ввел воришку в курс дела.

— Я тут посмотрел немного кругом, пока ветки собирал... — голос совершенно спокойный и невозмутимый. "Он что не слышит, что кругом творится?" — мелькнуло у Сергея, но от уверенности Владислава и у него душа начала успокаиваться. Оказывается как это хорошо, когда в страшной темноте рядом с тобой находится страж порядка с заряженной волыной. Раньше бы кто сказал — высмеял бы. Серый зубами стучать перестал, слушая мента. — Следов людей я в лесу не нашел. Но есть тропинка. Значит, живой кто-нибудь все же должен быть. Но не знаю, стоит ли искать этих живых.

— А что так?

— Ты луну видел? Впечатлился? — Сергей сделал было вид, что "подумаешь, луна!", но тут в небе опять ухнуло, и он съежился. — Вот-вот, — Влад перевел его движение по-своему. — А я еще и солнце видел. Оно здесь по спирали ходит. Где мы с тобой после этого? — Сергей потерял дар речи от таких известий, и Влад продолжил. — Не знаешь, что сказать? Вот и я думаю, что от камня уходить нельзя. Вдруг заработает.

— Долго тут все равно не просидим, — Сергей впервые откликнулся нормальным голосом без ерничанья. — С голоду помрем.

— В лесу летом умереть с голоду трудно. Много кореньев и ягод. Главное все подряд в рот не совать — а то умрешь от отравления. А вот если мы аборигенов найдем, тогда и нас запросто съесть могут.

— А кто его знает, что хуже: когда тебя убьют или когда от корешка кого-нибудь загнешься, — в голосе воришки прозвучала бесконечная тоска.

Патрульный же сохранял невозмутимость.

— Наверно, ты прав. Выбор у нас не богат. Итак, предлагаю. Первое: попытаемся разведать, что тут творится вокруг и есть ли жилье. Второе: попробуем раздобыть еды, хотя бы на первое время. Третье: будем ждать у камня, когда-то же дверь должна открыться. Четвертое: если местные будут хоть сколько-то на нас похожи, попробуем выяснить, где мы и можно ли вернуться обратно. Все.

— Круто! — восхитился Серый. — Это как называется? Мозговой штурм?

— Это называется план действий, баран.

— Ну, да, — тут же согласился вор. — Про мозги я загнул. Мозги тут ни причем, — тут же схлопотал звонкий подзатыльник и обиженно заскулил. — Да что ты все дерешься, психованный? Уже слова вымолвить нельзя. Что я сказал-то?

— Просто заткнись, — Влад перевел взгляд на небо. "Скоро уже рассвет что ли?" — невольно поторопил он.

— Страшно, правда? — Сергей проследил за его взглядом.

— Что страшно? — удивился Влад.

— Ну, слышишь, что вокруг творится? Как будто весь лес на нас наступает...

— Ты о чем? — сказано таким тоном, что Сергею стыдно стало. — Обычный ночной лес. Если бы не луна зеленая, не о чем было бы беспокоиться.

Повисла тишина. Влад пытался решить для себя: хорошо, что они с этим Серым вместе оказались или плохо? С одной стороны, человеческое лицо. С другой стороны, не совсем человеческое. По старой ментовской закалке криминал он за людей не считал. Иногда за столом в кругу друзей мог ввернуть что-то вроде "Я бы их всех расстреливал, как при Сталине..." Но это когда рюмашку пропустит, что случалось редко. А по трезвому понимал, что бандит бандиту рознь. Узнать бы, что это за фрукт. Можно ли к нему спиной повернуться. Как бы выяснить поаккуратнее?

— Значит, решено: как просветлеет немного — сразу на разведку.

— А чё так рано-то? — сразу заныл Серый. Влад скривился: "Кочевряжится, словно мама его в школу будит. Что за напарник из такого?"

— Чем раньше начнем, тем лучше. Нам надо вернуться в восемь пятьдесят два вечера по моим часам. Я как раз в это время сюда попал. Может, тогда и включится опять эта штука...

— А я когда попал?

— В восемь пятнадцать.

— Утра? Ну да, точно! — Серый хлопнул себя ладонью по лбу. — А здесь ночь, надо же...

Пэпээсник сморщился: "Вот бестолочь на мою голову!"

— У меня такое ощущение, что я с глухим разговариваю. Ты мозги-то включай. Мы ведь в каком-то другом мире. У тебя голова не болит?

— Да как же не болит, когда ты два раза по ней съездил!

— Тебе полезно. Может, мозги на место встанут. У меня, кстати, тоже голова раскалывается.

— Так может, ты еще в детстве головкой...? Ну что ты все время дерешься?! — Сергей завопил оскорбленно, хотя на этот раз ускользнул от карающей длани. — Слушай, а вдруг тут воздух не предназначен для нас? Вдруг мы медленно умираем?

— Вот и я о том же. Да что гадать? Скоро узнаем. Часы переводить пока не буду, чтобы знать, к какому времени вернуться. А вот ты на мобиле поставь примерно 4 утра.

— Щас, — Сергей охотно подчинился, но мент не сводил с него глаз до тех пор, пока тот не выполнил требуемое.

После этого Влад еще проверил, все ли правильно сделал Серый, и тогда успокоился. Он отодвинулся от Сергея по бревну и прислонился к дереву.

— Ты вот мне расскажи, пока ждем, как ты до такой жизни докатился, что воровать стал?

Сергей спустился с бревна на землю, чтобы тоже дать отдых спине.

— Правда, хочешь знать?

— Конечно.

— Понимаешь, — Серый тяжело вздохнул. — У меня ведь родители наркоманы. Ну, вернее, сначала были алкоголиками и ворами, а потом и наркотой стали баловаться. Мама естественно на панели. Я целый день один, никому не нужный.

— Так... — раздраженно прервал его Влад. — А теперь еще раз и без балды. Станешь деньги собирать на вокзале, тогда и будешь байки рассказывать старушкам-одуванчикам. А на моих ушах лапша не задерживается. Давай, еще одна попытка.

Пауза. Сергей обдумывал услышанное.

— Если честно, меня воспитывала бабушка. Отца не было, а мама...

— Ты опять???

— Слушай, я правду говорю! — взвился вор.

— Так, все. Правды не надо, — Влад отвернулся, зубы скрипнули: "И как с таким можно идти куда-то?"

Сергей тоже сел спиной к патрульному и засопел. Но долго не выдержал и продолжил возмущенно.

— Да я тебе больше вообще никогда правду не скажу. Не верит он мне! Ну, конечно, если вор, значит, всегда врет. Значит, в принципе быть не может, что его бабулька воспитывала. Воры, они же сплошь из хороших семей.

— Другие может и не из хороших, а вот ты... И насчет того, что ваша братва всегда врет, разве не правда?

— Влад! — Сергей застонал. — Ну, можно подумать, в милиции все всегда правду говорят!

— Заткнись! — грубо прервал его Влад, не зная, что сказать на этот аргумент. — Уж мобилы мы точно не воруем.

— Спорное утверждение. А мы вообще о телефонах говорили?

— И о них тоже. Если на то пошло, в бандах одна шваль, а в милиции...

— Влад! — на этот раз взвыл Серый. — Ты чё меня доконать решил? Дома мать, в школе учителя, в универе декан. Теперь ты еще?

— Ага! И мать сразу появилась?

— А я не говорил, что ее у меня нет!

— Ну-ну...

Они зло сверлили друг на друга взглядами. Серый не выдержал первым, отвернулся, но и оставить последнее слово за ментом тоже не мог.

— Ты чего меня воспитывать-то взялся? — надул губы парень. — Ты о чем в детстве мечтал? Добился? Тебя что впереди ждет? Вот и неясно, зачем таким правильным быть. Уж такой жизни как у тебя я точно не хочу!

— Что? Денег мало получаю?

— А много, что ли?

— Деньги-то тут причем?

— Не в деньгах счастье! А в их количестве... Давно известная истина. Больше не надо, я тебя умоляю. А то убегу в лес и можешь стрелять мне в спину! Лучше анекдот расскажи, чтобы быстрее время прошло, — Влад угрюмо сверлил его взглядом. — Или я расскажу. Останавливает как-то мент...

— Еще подзатыльник хочешь? — с угрозой поинтересовался Влад.

— Не надо! Тогда про мышь. Представляешь, в прошлом веке впервые привозят в Англию слона. А он из зоопарка сбежал. И вот в полицию звонит испуганный джентльмен: "Сэр, у меня в саду гигантская серая мышь. Она рвет хвостом капусту". "Да? И что она потом с ней делает?" — интересуется полицейский. "Сэр, вы не поверите, она ее..." — Сергей подождал смех Влада. Не дождался и продолжил. — А вот еще один... Ползет мышь по краю пропасти и пищит тоненько: "Пи-пи-пи..." Поскользнулась и басом: "По-мо-ги-те!"

Выяснилось, что запас анекдотов у Сергея неисчерпаемый. Владислав слушал его напряженно. Но постепенно незаметно для себя расслабился. И даже рассмеялся пару раз. Сергей сначала рассказывал насторожено. В любой момент готовый уворачиваться от рукоприкладства. Но затем увлекся, начал рассказывать с выражением, с интонациями, как настоящий актер. Потом голос его начал угасать, становиться монотонным. "Засыпает, наверно", — предположил Влад и зевнул. Небо посветлело немного. Под монотонный голос Сергея Влада невыносимо клонило в сон. Он еще несколько раз зевнул и не заметил, как провалился в темноту.

Сергей рассказывал анекдоты, а сам напряженно соображал. То, что они в другом мире — понятно, хотя не очень понятно, как именно они сюда переместились. Хотя, вот недавно он документальный фильм смотрел, там дяди ученые на полном серьезе втолковывали, что вот еще чуть-чуть и на каждой улице будет такой тоннель между мирами. Шагнешь — и сразу на Альдебаране окажешься. Он еще тогда Игорьку рассказал, долго над ним прикалывался. Тот с пеной у рта доказывал, что это не обман, а истинная правда, да и аминь. Вот ужо он над Кротом поизголялся. Чуть до припадка бедного не довел. А ведь получается, прав был умник. Так что же выходит, какой-то гад-ученый сделал тоннель и оставил нараспашку? Вряд ли. Все же имя себе сделать хотят. А если он отсюда что-нибудь ценное таскает? На имени-то много не заработаешь. Что ж в таком случае Владик прав. Надо ждать. Кто-то обязательно появится. Но вот ждать с этим психованным ментом... Серый заткнулся на полуслове. "Во, блин, Юлий Цезарь. Так замечтался, что забыл, какой анекдот рассказывал. Ах, да! Кажется, мент паузы и не заметил. А что если, когда он уснет, вытащить у него пистолет? Так спокойней будет. Чтобы пистолетом зазря не размахивал. Надо срочно помочь ему уснуть", — уж он знал эту маленькую хитрость: если в ночном разговоре только слушаешь — в сон клонит невыносимо. Итак, начинаем...

Серый сделал над собой усилие и стал рассказывать анекдоты нарочито медленно и монотонно, словно засыпал. Мельком поглядывал на Влада. Тот несколько раз зевнул. Веки моргали все медленней и медленней. Наконец, совсем закрылись. Для порядку Серый продолжал рассказывать, чтобы уж наверняка. Потом закрыл рот, посидел немного. Посчитал про себя до шестидесяти. Небо уже заметно посветлело. Дальше ждать некуда. Он с величайшими предосторожностями подобрался к менту...

Влад очнулся от смутной угрозы. Вскочил, одновременно вскидывая одну руку для защиты, а другой, выхватывая пистолет. Спросонья не сразу вспомнил, где он. Немного погодя разглядел побледневшего Сергея.

— Во дерганый! — с дрожью в голосе произнес он. — Я чуть язык от неожиданности не проглотил.

— А нечего меня трогать. Скажи спасибо, что не выстрелил вслепую. Хотел пистолет взять?

— Хотел тебя рассмотреть! — выразительно тараща глаза, пропел Серый. — Когда прибыл-то, темно было. А когда убегал, не до того было. Только и заметил, что большой как... слон.

— Теперь разглядел? — Влад положил пистолет обратно в кобуру. Скривился. Вчерашние синяки набрались сил и теперь заявляли о себе в полный голос. Можно поклясться, что под рубашкой он весь покрыт сине-багровыми пятнами.

— Не успел! — Сергей нагло его рассматривал. Взгляд скользнул от высоких ботинок к маленьким звездочкам лейтенанта на погонах и остановился на лице. Спустя время он прокомментировал инаблюдения, словно составляя протокол. — Высокий, крепкого телосложения. Волосы темные, коротко острижены. Глаза черные, пронзительные. На вид тридцать два. Черты лица резкие, — он умолк на мгновение. Влад сцепил зубы, ожидая какой-нибудь гадости. — Словно Буратино забыли ошкурить.

Надо бы разозлиться, но в точку Сергей попал. Ему и самому казалось иногда, что его топором рубили.

— Ладно, хрупкий мальчик, неясно молодого возраста, — сделал строгое лицо Влад. — Хватит на меня глазенки выпучивать. На меня твое обаяние не действует, хоть и тянет порой по радио объявить: "Потерялся мальчик..." Вперед на подвиги. Где-то там была тропинка, — в животе у мента выразительно заурчало.

— Может, нам в лесу что-нибудь поесть поискать? — изучающее оглянулся вокруг себя Серый.

— А ты в деревне родился?

— Нет. А что?

— Тогда сам и ешь. А я посмотрю, что с тобой через два часа будет. Я вчера одну ягодку опробовал — пока жив. По всем правилам надо теперь еще одну съесть и тогда через восемь часов мы точно будем знать, что это настоящий боярышник, — мент сорвал красную ягоду и проглотил, почти не разжевывая.

Сергей проводил ее в последний путь тоскливым взглядом. Потом пронудил огорченно:

— Ты прав. Не стоит рисковать. Представляешь, сколько потеряет человечество, если меня не станет.

— Представляю, — многозначительно буркнул патрульный.

Подобрал сделанное вчера оружие: копья и сучковатую палку, повел Серого куда-то через заросли травы. Обошли муравейник, наткнулись на кусты мелкой сизо-черной ягоды.

— Это случайно не ирга? — оживился Серый.

— Ешь, ешь, — равнодушно предложил мент. — Посмотрим, как без тебя человечество... Глядишь, какой-нибудь скачок в развитии получится.

Через минуту они выбрались на тропинку. Сергей оглядел ее и присвистнул:

— Это по ней ты живых искать хочешь?

— Да.

— По ней же лет десять никто не ходил! Если только животные...

— У тебя есть другие предложения?

— Молчу-молчу.

— Иди вперед.

— А чё я?

— За спиной тебя не оставлю. А рядом идти — тропинка слишком узкая. Так что давай.

— Ну, ладно, ладно. Только пистолет убери, — Сергей потоптался на месте, ссутулился, руки заложил за спину как приговоренный к расстрелу.

— Брось придуряться, — одернул его мент. — Возьми, — подал ему самодельное деревянное оружие. — Плохонькая, но все же защита.

— Круто! — Сергей уставился сначала на копье, затем на "палицу".

— Иди уже! — Влад развернул его лицом к тропинке и толкнул в плечо.

Сергей пошел вперед уверенней. Сначала размахивал палками на манер меча. Через мгновение глянул на небо.

— Слышь, — бросил он за спину. — Прикол помню, читал. Что делать, если заблудился? Сориентируйся по небу. Если небо обложено тучами — значит, скоро утро. Если обложено асфальтом — значит, небо в другой стороне. Если небо белое — возможно, ты уже дома. Если кафельное — в вытрезвителе. Если до неба рукой подать и оно деревянное — очень плохая примета.

— Остроумно, — Влад мельком взглянул на солнце. — На самом деле в лесу людей по звукам ищут. Но это если бы мы где-нибудь за Волгой заблудились.

— В городе по звукам тоже можно! — оживился Сергей. — Инструкция такова: прислушайся к звукам и шорохам. Если вокруг чирикают мобильники — это крупный цивилизованный город. Если чирикают прохожие — это Китай, Вьетнам, Корея или Япония, — чуть обернулся — оценил Влад шутку или нет. — А еще можно по деньгам определить, где ты. Вернее по бровям продавцов можно определить расстояние до дома: покажи им любую денежную купюру — чем выше брови, тем дальше родина. Здорово, правда?

— Хватит щебетать, — оборвал его Влад. — Я анекдоты не люблю. Они отвлекают от главного.

— От главного — это от чего? — Серый обрадовался, что вообще пэпээсник хоть как-то откликнулся.

— От исполнения долга!

— Ого! Это круто, — согласился парень. После этого повел плечами. — Как ты только живешь? Неужели не скучно? Все у тебя продуманно. Все понятно. На все вопросы ответы знаешь. Спросишь у такого: что есть истина? А он не промолчит, как умный человек. Он лекцию на полчаса: истина это тра-та-та и тра-та-та... Ты всю жизнь так прожил?

— Да уж не старушек грабил! — не выдержал Влад.

— Я тоже старушек не грабил, — обиделся Серый. — Думаешь, я совсем отморозок? Так пару ноутбуков у теток в иномарках, да телефоны у них же. Они, конечно, тоже почти старухи — лет по сорок с гаком будет. Но не пенсионерки же! — они дошли до развилки. Сергей повертел головой из стороны в сторону. — Налево пойдешь, в вендиспансер попадешь. А направо — лишишься права на прочтение любимой книги. Ну, куда дальше, ваше генеральское величество?

— А вот куда глаза твои бесстыжие смотрят, туда точно не пойдем. Давай, на-пра-во. Шире шаг, — Влад бодренько зашагал за ним: — Быстрее. Сейчас на пятки наступлю.

— Не могу я быстрее, — уныло оговаривался Серый. — Осень кусать хотеца, — прошепелявил он.

— Я дольше не ел. Топай быстрее, тогда быстрее поедим.

— Не факт! И вообще, я себя чувствую, как конвоируемый. Давай местами иногда меняться.

— Может, и пистолет тебе дать? — Владислав наступил-таки ему на пятку.

Серый отпрыгнул и прибавил ход.

— Я не против, но ты ж жадный, — посетовал он. — Ты вот скажи честно, за что на меня взъелся? Нет, ну, правда? Ты ж не захотел вчера выслушать, а у меня дома бабушка при смерти. И сестренка пяти лет на мне. Мать-то за нами не смотрит давно, отца вообще не знал. Я вот мобилу не украду — они голодные сидят, — Серый оглянулся. Встретил ехидный взгляд мента и съежился.

— Ты эту лабуду своему адвокату расскажешь, Юля.

— Какая я тебе Юля? — обиделся Сергей.

— Вот такая: сирота беззащитная, на трассе стоящая. Шире шаг!

Так они шли около часа. Серый все бубнил что-то. Владислав сначала слушал. После перестал. Размышлял: "Если не найдем никого, что тогда? Возвращаться обратно или идти дальше?" Внезапно осознал, что голос вора звучит все жалобнее и жалобнее. Наконец, Сергей повернулся лицом к Владиславу.

— Ты чё не слышишь, что ли? Не пойду никуда! Не могу больше. Мало того, что ноги болят. Так еще и от этого за спиной, как от столба слова не дождешься. Я хочу пить и жрать.

Мент поморщился, проворчал:

— Вчера я ручеек нашел. Если слух мне не изменяет, сейчас он течет там, — он показал влево от тропинки. — Сейчас поищем, — пожевал губы. — И опять же грибок какой-нибудь предложить могу. Может, заткнешься навсегда или хотя бы надолго. Давай вон в ту сторону с тропы двигай.

— А чё сразу я?

— Так это же ты пить хочешь! Вот и иди.

— Да там, может, змеи водятся. Не хочу я в лес, — Сергей покорно шел, куда показывали, но продолжал огрызаться, чтобы патрульный не расслаблялся, командуя. Вор все оглядывался и бурчал. — И вода здесь наверняка без хлорки. Я отравлюсь, чесслово! — он резко застыл, открыв рот.

Влад от неожиданности наткнулся на него. В груди тупо отозвались болью синяки.

— Что встал? — язвительно полюбопытствовал он.

— Ты только, Владик, не дергайся, — широко улыбнулся Серый, сквозь зубы цедя слова. — За нами кто-то наблюдает.

— Где? — мент тоже раздвинул губы в улыбке, но не шелохнулся, как настоящий профи.

— У тебя за спиной. Только чуть правее. Я теперь не вижу, но когда оглянулся — точно голова чья-то была. Ребенок, вроде бы. Ты смотри, не напугай его.

— А что же мне делать, интересно? Ручей идти искать? Если я его не спугну, мы на людей не выйдем.

— Ну, смотри сам.

Владислав почесал затылок, вслед за этим словно невзначай повернулся:

— Тропу не потеряем? — нарочито громко полюбопытствовал он. Цепким взглядом окинул то место, куда указал Сергей. Заметил, что трава там шевелится, словно кто-то закрылся ею. Внезапно рванул с места.

Тут же из-за дерева выскочил ребенок и понесся во всю прыть, лишь пятки коричневые засверкали.

— Сто... — заорал мент и закашлялся. То ли мошка залетела, то ли еще что. Но кашляй, не кашляй — ребенка поймать жизненно необходимо. Отплевываясь и громко кашляя, мент продолжил погоню. Ребенок на сипения не оглянулся. Мчался во всю прыть, словно за ним не добрый дядя милиционер гнался, а как минимум собака Баскервилей.

Было в этом малыше что-то необычное. Ноги, что ли, волосатые слишком для ребенка. Да и одежда какая-то... Но сосредотачиваться на странностях Владислав не стал. Поймает мальца — тогда разберется. "Что за жизнь у меня такая? — зло рассуждал Владислав, отхаркиваясь и прибавляя скорость. — Все от меня бегают: жена, воры, дети...", — перескочил через поваленное дерево. "А ребенок-то здорово бегает!" — изумился он, оценив, что расстояние сократилось не намного.

Неожиданно позади послышался вскрик. Дальше Серый взвыл жалобно, словно щенку на лапу наступили, да так и затянул на одной ноте.

"Что за напарник! Вечно он придуривается... Ничего, мальца схвачу... А там подзатыльник у меня не залежится".

Владислав еще поднажал, вытянул руку, чтобы схватить малыша за жилетку, но тот, как заяц свернул в сторону, и ловко подставил ему подножку. Патрульный по инерции полетел вперед, чуть не носом вспахав землю. Все синяки заныли на разные лады.

Он дернулся вскочить, и остановился, увидев перед носом потертые кожаные сапоги. Это было так неожиданно, что весь запал сразу исчез. Но самое страшное было не это. Позади сапог из стороны в сторону бил по кустам и траве огромный синеватый хвост ящерицы.

Влад обессилено стукнул лбом в землю, и простонал:

— Блин!

Раныд. Поединок сильных. Первая битва.

Мар-ди бросил зар. На этот раз бриллианты не поднялись в воздух, а закрутились на плоскости, щедро разбрызгивая радугу. По застывшим белым и черным лицам заскокали цветные всполохи. Несколько зайчиков ударили его по глазам, так что наверняка лицо у него стало таким же разноцветным как и у его рыцарей. Наверно, он похож на клоуна. Хорошо, что Ланселот его не видит. Хорошо, прежде всего, потому, что Управитель не сможет запомнить, как он выглядит и отомстить. С другой стороны и он никогда не узнает противника. Может, судьба сведет их в одном мире, но они пройдут мимо, как незнакомцы. А Мар-ди хотелось бы знать врага в лицо.

Отчасти он и на Раныде оказался именно по этому: много лет никто не может узнать, каков собой Управитель-Ланселот и где он находится. Задумывая Раныд, ареопагит тайно надеется вычислить Ланселота, пока он в игре. Даже если это будет единственной удачей диригенса — это очень много. Но Мар-ди надеялся на большее. Он надеялся освободить Флелан, мир, который долгие века был погружен во тьму, потому что его Хозяин сопротивлялся просветлению. Он закрыл все двери. Запер засовы. И самую маленькую щелочку законопатил так, чтобы ни один луч света не мог проникнуть туда. Теперь же с каждым шагом, с каждым броском зара, Храм Света будет отвоевывать клочок за клочком земли в этом мире. Диригенс не знал, как все происходящее здесь, в пространстве Раныда, влияет на материальный мир. Но каждый ход имел значение и должен быть тщательно продуман. Каждая выигранная битва — это еще один минарс во Флелане. Первым должен войти его ученик — Арис. Он просил за него — очень способный мальчик...

Правила Раныда просты. Пятнадцать рыцарей по очереди движутся вокруг поля. Каждый проходит столько ниш, сколько ему дал зар. Все просто: перемещаешь вперед свой отряд, при этом пытаешься помешать обойти поле противнику. Вот и все. Чьи рыцари первыми сделают круг и вернутся на прежнее место, тот и победит в битве. Кто выиграет три битвы — победит в поединке Раныд, и тогда мир врага принадлежит тебе, можешь делать с ним все, что угодно. Но до этого так далеко... О том, чтобы выиграть поединок в три битвы можно только мечтать — слишком сильный противник. А пока Мар-ди с волнением следил за вращающимся заром. Что он принесет на этот раз?

Тьма вокруг зара сгустилась, бриллианты встали. Мар-ди вгляделся в верхнюю грань. Ду-бещ! Этот зар в битве мог быть удачей или провалом. Он старался надеяться на лучшее. Белый рыцарь, тот, что стоял первым, проскакал вокруг поля. Он уже завершил круг.

Ланселот раскрутил зар, и у диригенса появилось ощущение, что сердце сейчас остановится. Что же это такое? Он слишком плохо подготовился? Надо успокоиться. Умение владеть собой — залог успеха. Не смотреть на зар — смотреть на поле, на белого воина, завершившего круг. Как он спокоен и величав. Белая ладонь недвижимо лежит на загривке лошади. Мар-ди должен быть так же спокоен и величав. Ничто не поколеблет его дух.

Что там у противника?

У Ланселота зар выпал хуже некуда. Ики-бирь! Меньше быть не может. Его рыцарь, сделал всего три шага. С одной стороны не сравнить с перемещением белого рыцаря. С другой, это выгодное положение, чтобы прикрывать передвижение черного отряда. При удачном раскладе, рыцари Ланселота могли встать сплошным строем, так что белым не останется места, чтобы пройти через них. Стоит ли об этом переживать? Нет. Любой поступок, как в реальной жизни, так и на Раныде может стать трамплином для прыжка вверх или вниз. Все решает зар и твой интеллект. Всегда.

Мар-ди сосредоточился. Когда зар стремительно раскручивается, кровавые точки сливаются в сплошную полосу и бриллианты уже не такие привлекательные. Даже становится темнее на миг, но в дальнейшем они замедляются, дразнят, покачивая бедрами, не хуже настоящих гейш. Кажется, замерли, но нет, словно кто-то еще раз толкает их, переворачивая на следующее ребро. Вот теперь все. Рубины всматриваются прямо в душу. Подмигивают черными глазами. Се-бай-ду. Неплохо. Очень неплохо. Зар невелик, но рыцарь занял ключевую позицию, обеспечивая выход остальным воинам. Его мы не будем трогать с места ни при каких обстоятельствах. Пусть уйдет последним.

Твой ход, Ланселот...

Черные рыцари будто не стремились победить. Они не рвались вперед, шаг за шагом занимали позиции недалеко от своего отряда. Еще два хода и вот уже четыре рыцаря стоят плечом к плечу. Еще немного — и рыцари Мар-ди не смогут пройти сквозь их строй, даже если захотят. Может, это и есть тактика Ланселота? Многие считают, что добиться успеха можно, если будешь действовать с величайшей осторожностью. Если просчитаешь все варианты, подстрахуешься. Но ареопагит напутствовал Мар-ди: "Разумный риск предпочтительнее рискованных размышлений". Он имел ввиду, что иногда надо поступать вопреки рассудку, идти вперед — и удача не успеет повернуться к тебе спиной.

Покой покинул диригенса — в нем разгорелся азарт. "Думаешь, удастся закрыть мне дорогу? Не выйдет! Я верю в победу и победа будет за мной. Вперед, зар!" Бриллианты, смеясь радужными бликами, показали ему кровавые рубины. Джют-се. Неплохо. По крайней мере, один белый рыцарь сумел вклиниться в строй черных. Если выпадет хотя бы один Пендж...

Мороз пошел по коже, когда он рассмотрел зар Ланселота. Джют-се. Азарт исчез, оставив внутри сосущую пустоту. Этого не может быть! Он пытался успокоиться. "Ничего страшного. Пусть черный рыцарь занял место, закрывая путь моим воинам. У меня еще есть шанс. Может, благодаря следующему зару противник будет вынужден убрать рыцаря. Все будет хорошо". Мар-ди простер руки к зару. "Пожалуйста, Пендж!" — взмолился он неведомо кому. Но зар насмешливо уставился на него шестью точками. Джют се.

Пальцы дрожали, когда он отправлял всех трех белых воинов вперед, бросая последних девятерых совершенно без прикрытия. Теперь они могли застрять в доме, не сделав ни одного шага по полю...

16 июня, 7.04 по мобильнику Сергея

Влад вжался в землю и лихорадочно соображал, что теперь делать. Ведь нутром чувствовал, что местных надо обходить десятой дорогой. Боковым зрением заметил, что слева появилась еще фигура. Быстро глянул — очень похож на человека, но одет по-старинному. Кажется, лук в руках. "Удастся сбежать? Где наша не пропадала!"

Завывания Серого становились все ближе и ближе, пока не засвербили у него в правом ухе. Затем пацан заткнулся, издав приглушенный взвизг. Вероятно затыкали его хорошей оплеухой. Впервые стало его жалко, забыл на мгновение, сколько ударов сам ему отвесил. Приподнял голову. Рядом с кожаными сапогами возникли босые лапищи, покрытые темного цвета волосами, более похожими на свиную щетину. Лапищи были такими, что на них вряд ли налезли бы растоптанные кроссовки сорок пятого размера.

Ребенок, за которым с таким упоением гнался Владислав — а именно ему принадлежали такие выдающиеся стопы — загрохотал неожиданно рокочущим басом. "Хоббит! — сообразил Влад, когда в уме сложились кусочки мозаики: маленький рост, быстрый бег, голые волосатые ноги и необычные штанишки с жилеткой. — Точно хоббит. Как в фильме "Властелин колец". Вылитый Сэм. Тот самый, что был слугой у Фродо".

Хоббит басил. Тот, что с хвостом, отзывался шипящим голосом. Представилось, как у чудища раздвоенный язык из пасти вырывается. Слева к диалогу присоединились певучие, словно соловьиные, фразы. Лапищи подгребли поближе к менту. Маленькие, но толстые пальцы схватили его за плечо. Потянули. Стегнуло болью от вчерашних ссадин. Он не отреагировал, тогда потащили вверх за воротник. Владислав сделал вид, что не понял намека. Заросшая лапа толкнула его в бок. Мент задрожал от желания схватить и, шваркнув владельца оземь, лихо заломить руки и пройтись дубинкой вдоль хребтины. Запросто бы смог. Но сколько стрел будет в спине натыкано... Бронежилет он на этот раз не надел.

Кто-то грубо выдернул дубинку из-за пояса. Поскольку трое увиденных раньше постоянно находились перед глазами, стало понятно, что на сцене появился четвертый. "Тот, на кого Серый налетел? Надо бы посмотреть" — пэпээсник начал медленно подниматься, подчиняясь настойчиво тянущим рукам. Мельком глянул на "ящера". Не так страшен черт, как его... Руки-ноги вполне человечьи. Большие глаза, в обрамлении густых ресниц можно назвать красивыми. Волосы до плеч. Одежда просторная — коричневые штаны, похожие на те, в которых турецких янычар изображают. Черный нагрудник, стянутый по бокам ремнями, надет на голое тело. Очень неплохо смотрится. То, что и тело, и волосы, и ресницы "ящера" отдают синим — нисколько его не портит. Может, он в синьке искупался. "Индиго" сдвинул брови и так саданул хвостом по ближайшему дереву, что от ствола отлетел приличный кусок коры вместе с древесиной. "По башке даст — расколется", — оценил Влад.

"Ящер" зашипел. С языком мент не ошибся — действительно тонкий и раздвоенный. После этого Влад оценивающе окинул взглядом остальных. Тот, что казался человеком, одет в облегающие зеленые брюки и такого же цвета тунику. Весь такой выпендрежный — по одежде и сапогам золотые узоры. Темные волосы до пояса, собраны у шеи в хвост. Руки в браслетах по локоть, а на предплечьях — татушки. А уши длинные и острые как у ослика... Как у эльфа у него уши! Влад невольно скрипнул зубами. Осталось увидеть четвертого, но вряд ли он похож на людей сильнее, чем эти трое. Мент хотел встать в полный рост, но его грубо ухватили за шиворот и поставили на колени. За спиной с угрозой рыкнули.

Владислав демонстративно развел руки в стороны. Хоббит деловито ухватил кисть. Бережно навязал веревочку. "Руки связать? Дудки!" Когда хоббит попытался завести руки за спину, он опять показал, что не понимает, чего от него хотят. Но сзади пришла помощь: руки скрутили так споро, что опомниться не успел. Если бы он так действовал, то не отдыхал бы здесь. Окольцевал бы Серого и пошел в участок. А теперь сиди, жди: съедят тебя живьем или сначала поджарят. Впрочем, эльф... И хоббит. Они обычно добрые в книжках. Может, обойдется?

Влад тихонько застонал сквозь сжатые зубы. Побитое тело напоминало о себе, так еще и веревки как будто специально на кровоподтеки наложили. Руки жгло огнем. Боль становилась сильнее. Мент повернулся к Серому. Его пока не связали, пацан сидел на траве, прикрывая распухшее ухо. Копье, которым он с таким упоением рубил чашечки цветов куда-то пропало. Растяпа.

Эльф пропел что-то мелодичное, обращаясь к Владиславу, немного погодя обратился к карлику. Ящер зашипел. Хоббит выслушал обоих и обратился к менту.

— К Неготхах вошнез? — по вытянувшемуся лицу понял, что выбрал не тот язык.

— Курулиту кнехатепа, я аз?

— Усисютя мусапуси... — Владислав, не удержавшись, хмыкнул. — Абракадабра, шпрехен парфе ля инглишь. Допёрло? — поиздевался он.

На хоббита нельзя было смотреть без смеха: он застыл с открытым ртом. Толстые пальчики быстро-быстро затеребили жилетку. Кудрявые волосы чуть ли не дыбом встали, на лбу появились капли пота.

Эльф запел и солировал минут десять. Владислав вызвал бы его на бис, но бесплатный концерт закончился. Лук взлетел перед певуном, натянулся. В глаз Владиславу глянуло колючее острие стрелы. "Так вот, что, оказывается, белка чувствует..."

Следом синий хвост по земле ударил, так что трава вместе с землей вверх фонтаном брызнула.

"А тот, что сзади по башке дубинкой!" — приготовился Влад, чувствуя за спиной угрюмое сопение.

Но решение об их участи еще не приняли. Хоббит забасил. Эльф вывел еще одну трель. Ящер дал полюбоваться на змеиный язык. Позади рокот. Бас. Пение. Бас. За спиной сопение. Под левую лопатку уперлось что-то острое и жесткое. "Нож!" — определил мент.

Серый забыто сидел, держась за ухо. Он взирал на разыгрывающуюся перед ним сцену и мелко, воровато крутил головой из стороны в сторону.

— А-а-а, — неожиданно взвыл он и, прыгнул на мента, так что повалил его на землю. Отчаянно вцепился в ремень.

"С ума сошел!" — дернулся Владислав, пытаясь скинуть с себя вора.

Но Серый откатился, и стало ясно, что с умом у него все в порядке. Он сжимал пистолет. То, как лихо парень снял его с предохранителя, показывало, что оружием он пользоваться умел. Даже очень умел.

— А-а-а, твари-и-и! На зе-емлю! Всех убью! — взвыл Серый и пальнул в воздух.

Звук выстрела был настолько невыразителен, что не должен был произвести никакого впечатления на существ никогда не слышащих ни о чем огнестрельном, но эльф тут же растворился в воздухе. Карлик мелькнул волосатыми лапами в ближайших кустах. Даже "синий" махнул гигантским хвостом, только его и видели. Мент вскочил. За его спиной угрожающе рыкнули, и Сергей выстрелил еще раз.

— На зе-емлю! — надрывался он. Его не волновало, что туземцы могли не понять.

Как ни странно — поняли. Рядом с ногами Владислава шумно улеглась туша в коричневых кожаных доспехах. Покорно уложила морду на траву. Именно морду.

Лежащее существо отдаленно напоминало человека. На мужчине, узком в тазе и широком в плечах, выделялась темная, с зеленцой, кожа. Лицо отличалось грубыми, рублеными чертами. Из-под нижней губы, набегая на верхнюю, торчали два клыка. Длинные волосы на затылке собранны в толстый хвост. На висках свешивались по четыре косички.

Не спуская с твари глаз, Серый подобрался к Владиславу. Попытался развязать — не вышло.

— Возьми нож в кармане, — пробурчал патрульный.

Сергей сориентировался в его карманах с удивительной быстротой. Пара секунд и мент потер онемевшие запястья.

— Вот видишь, дядя, лучше б сразу пистолет дал. А то "старший, старший".

Веревочка перекочевала с запястий патрульного на запястья существа. Влад постарался связать его так же быстро и крепко. "Пусть знают, что и мы не лыком шиты".

Подобрал валявшуюся на земле дубинку, забрал у зеленокожего широкий и длинный нож... Скорее тесак... Нет короткий меч грубой ковки. В любом случае будет лучше деревянного кола. И даже палицы с несколькими остриями.

— Ну что, Юля? — насмешливо поинтересовался Серый.

Влад зыркнул сурово.

— Уходим! — коротко скомандовал он.

— А мой пленник?

— Не накуражился? Здесь скоро набежит столько народу, будет кому о нем позаботиться.

— Давай хоть допросим!

— Ты что, глухой? Они ж ни слова по-нашему. Мычат чего-то.

— Ага, и поют.

— В общем, пошли, — задержал взгляд на Сером. — Пистолетом поиграл — давай обратно.

— Че, дядя Юля? — нагло оскалился пацан.

— Давай сюда говорю, — Владислав требовательно выставил ладонь.

— Ах, ствол? Да на, бери.

Серый развернулся, и ствол пистолета уставился прямо в лоб менту.

— Ты хорошо подумал? — несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, затем Сергей опустил пистолет и отдал Владу. — Да я пошутил! А ты повелся! Ха-ха три раза, — закривлялся вор.

— Несмешно! Эх, я б тебе... Быстро к камню!

До заветной двери добежали не в пример быстрее. Оказавшись на знакомой поляне, окруженной тесным строем дубов, осин и других представителей древесного племени, сразу успокоились. На душе потеплело, будто тут им ничего не грозило.

— Вроде оторвались, — констатировал Владислав. — Ну что, подсказали тебе аборигены как пользоваться дверью?

Он обмерил взглядом шумно дышащего Серого.

— Дядя Ю... — поймал взгляд Влада. — В общем, я хотел сказать — ты ж не разрешил поговорить, — он потрогал выбитый на камне рисунок. — И чё мы сюда приперлись? Все равно закрыто, — Серый потеряно сел в тени камня, отводя от Владислава взгляд.

— Ладно, хватит киснуть, — Влад уже принял другое решение. — Бегом влез на дерево и осмотрелся. Нет ли гостей.

— Что я тебе...

— Бегом!

Серый что-то бурча под нос, сделал пару шагов и полез на ближайшее дерево. Бегал он, на взгляд патрульного, гораздо лучше, чем лазил. Три раза подпрыгивал вверх, обхватывал ствол руками и ногами, и медленно сползал вниз.

— Блин, — возмутился мент, — все надо самому делать.

Широким взмахом отогнал Серого, и за пару секунд взобрался на высоту достаточную, чтобы разглядеть, что происходит в лесу. Сразу глянул вдоль тропинки, по которой они вальяжно шли разыскивать туземцев, и где на свою голову их нашли. Лес почти скрывал ее, но все же... Он охнул. Аборигены о них не забыли. На поляну пер отряд штук в пять зеленокожих существ со звероподобной мордой. Столько же эльфов верхом на огромных, волкоподобных зверях. Передний волк вез хоббита и "индиго". "Широкая лапа" сидел перед "синим" и насторожено всматривался вперед. Временами ящер шипел, чуть ли не касаясь языком малыша. Хоббит слушал, кивал и дальше... Владислав готов был в этом поклясться — что-то сообщал волку. Зверь рычал в ответ.

Мент слетел с дерева. Схватил Серого за шиворот и рванул прочь от камня.

— Ты что? — взвыл пацан.

— Бегом давай, бегом!

— Да что такое?

— Аборигены. Через минуту будут здесь. Остаешься?

Серый дернул впереди него.

"Опять, двадцать пять! — Владислав зашипел сквозь зубы. — Ну, точно — судьба у меня, лицезреть блеск его пяток".

Он помчался напрямик через лес, не заботясь, сможет ли найти дорогу обратно. Серый тоже не оглядывался, улепетывал, шустро-шустро двигая локтями. Оба быстро петляли между деревьями, уворачиваясь от низких веток и перепрыгивая поваленные стволы. Сзади затрещало. Прозвучал певучий крик. Похоже, эльфы уже добрались до камня.

За спиной Влада отряд туземцев кружил у камня, указывая на дверь. Немного погодя эльф указал на шалаш. Подъехали к нему. Волки пригнулись к земле, принюхиваясь, а после, на секунду замерев, безошибочно взяли след.

Заслышав приближающийся треск, Влад, собрался с силами и припустил вперед, шестым чувством осознавая, что их вот-вот догонят. Он почти поравнялся с Серым.

По бокам смазанными силуэтами мелькали древесные стволы, кусты. Эльфы разливались руладами прямо за спиной. Волки рычали так близко, словно сидели на загривке у Владислава. Зеленокожих он не слышал. Наверно, отстали.

Ветка стегнула его по лицу. Владислав выругался. "Похоже, не уйти", — рука потянулась к пистолету.

Неожиданно впереди деревья поредели. Секунда — и лес метнулся в стороны, открывая перед ними небольшой поселок. Домики похожи на землянки: множество огороженных плетнями бугорков с красивыми круглыми дверями, ведущими под землю. Вот куда надо было сразу идти... А они вместо этого напоролись на чудищ. Закон подлости что ли такой. Куда ни пойдешь — обязательно налево.

Их заметили. Маленькие жители — хоббиты — заверещали и как зайцы во все лопатки бросились в домики под землю. По поселку прозвучала пулеметная очередь из захлопывающихся дверей. Влад застонал разочаровано. "Ничего. Не очень-то и хотелось".

Эльфы догоняли. Мимо пронеслось несколько стрел, но вряд ли преследующие хотели в них попасть, скорее, пугали. Но это придало людям второе дыхание.

Посреди поселка возвышалось небольшое величественное строение, отличающееся от местных домиков-норок примерно так же, как здание из стекла и бетона от Владова шалаша. Этот дом строили из белого зернистого камня структурой похожего на пенопласт. Узкие длинные ступени вели к полукругу колонн, за которыми виднелся темный провал двери. Сверху, как шапочка еврея на массивной голове, лежал гладкий белый купол.

— Вла-а-ад! — крикнул Серый, не сбавляя скорость. — За мной! В хра-а-ам!

— С ума...? — еле смог произнести ему в спину Влад.

Позади пронесся громкий вой. Из-за деревьев выметнулись звери с эльфами на спине. Где-то среди них был и ящер. Они ликующе закричали.

Передний волк громко взревел и рыкнул:

— Вот они!

Владислав споткнулся от неожиданности, чуть не полетел кубарем вперед. Под коленкой стрельнуло болью, но, взмахнув руками не хуже ветряной мельницы, он смог удержаться.

— Звиздец! — прохрипел он.

Серый уже взбегал по ступенькам.

— Влад! Сюда! Быстрее! Здесь не тро-ну-у-ут.

— Что?

— Не тро-ну-у-у-ут!

Владислав взлетел по ступенькам, метнулся следом за Сергеем в дверь, пронесся темным узким коридором метров в десять длинной, потом стены словно раздвинулись, но темнота не исчезла. Мент услышал, как где-то у пола судорожно хватает ртом воздух Сергей. Тут и тело Влада, осознало, что они успели: ноги подкосились, и он упал рядом. Грудь ходуном ходила от частых вздохов. В ухо засипел Сергей:

— Здесь не тронут. Никогда в храме не трогают. Я читал.

"Читал он, как же, — насупился Влад, но вслух ничего не произнес — воздуха не хватало. — Но делать все равно нечего. Утопающий схватится и за змею".

Акустика в храме отличная. Все их сипения звучали очень уж громко, казалось, что эхо долго носит звуки под потолком, от стены к стене и затем уносит их по коридорам далеко за стены здания.

Внезапно в центре купола открылось круглый проем, размером с обруч. Торс Влада оказался в круге света. Тело подобралось, приготовилось к нападению. Он вгляделся перед собой. Перед лицом маячили серые сапоги, освещенные солнцем. Сердце похолодело — это тебе не эльф и не зеленокожее чудище — сапоги огромны. Он медленно поднял голову и выдохнул облегченно — над ними возвышалась статуя воина. Сначала Влад рассмотрел тусклые поножи, рельефный пояс, мерцающий нагрудник. Где-то высоко вверху шлем с закрытым забралом. Идол стоял, готовый шагнуть в бой, сжимая огромный меч.

— Двуручник, — шепотом произнес Сергей, тоже рассматривавший статую.

— Что?

— Меч такого размера двуручник называется, — звуки дробились и множились, отражаясь от стен.

— Ты читать, что ли, любишь? — съязвил Влад, которого неприятно поразила эрудиция вора.

— Да иди ты! — так же тихо огрызнулся Сергей.

Позади эхом разнесся шорох. Владислав и Серый оглянулись. В полумраке у выхода в коридор стоял хоббит. Один. Он сделал шаг вперед.

— Приветствую вас, чужеземцы. Пусть Саера освещает вам путь, — глубоким басом произнес "широкая лапа". — Кто вы? Кто вы, говорящие на языке вольфов? И зачем вы пришли в храм Ланселота?

Раныд. Поединок сильных. Битва первая

Мар-ди бросал зар машинально. Казалось, вместе с надеждой из него уходят силы: капля за каплей. Сразу вкралось сомнение: по себе ли дело выбрал? Сможет ли довести его до конца? Чтобы успокоиться, перебрал в памяти тексты Шесас. Помогало слабо — ведь поединок не приостановился. Проследил за маневрами черных рыцарей. Они окружали белых воинов, стараясь изолировать их, лишить возможности перемещаться. Почти удалось. Почти. Белые все-таки перемещались. Медленно, словно тяжело больные, но шли вперед. Мар-ди забыл, что воины двигаются, как велит им хозяин. Забыл о невидимом присутствии Ланселота. Глядя на топчущихся на месте рыцарей, он невольно прикладывал усилия, чтобы помочь им, сойти с места.

Вдруг отчетливо услышал внутри себя смешок. А следом — уже громкий злорадный хохот врага. Диригенс всмотрелся во тьму по ту сторону поля. Словно отвечая его желанию, луч света от зара выхватил из мрака гигантскую черную фигуру. Мар-ди тут же захотелось куда-то спрятаться. Он, конечно, знал, что Ланселот — рыцарь, но почему-то никак не предполагал, что настолько большой. Даже ареопагит всегда выглядел человеком. Этот же управитель скорее напоминал мифического исполина. Может, это морок, который он хочет навести на диригенса, чтобы сломить остатки его мужества? Мысль мигом отрезвила его. Как бы ни был могущественен Ланселот, он один, а за Мар-ди стоит Храм Света, со всеми послушниками и главное — с ареопагитом. Они не могут присутствовать на Раныде, но уже понимание, что они есть где-то, верят в него, надеются на его победу, придает ему уверенность.

Он вскинул подбородок, прищурился. Ланселот в этой позе должен прочесть послание: "Я — диригенс Храма Света, посвященный высшего ранга, облеченный доверием ареопагита. Тебе не справиться со мной, как тьма никогда не сможет победить свет. Достаточно зажечь одну свечу, чтобы тьма исчезла!"

После этого напомнил себе условия успеха. "Есть три правила, чтобы одержать победу. Первое и главное — верить в успех. Второе, самую малость уступающее по значимости — сохранять спокойствие. Третье — направлять силы на зар, а не на воинов".

Мар-ди набрал полные легкие воздуха, насыщая кровь кислородом — это помогает успокоиться. Что ж специально Управитель показал себя или неспециально, он невольно помог Мар-ди взять себя в руки. "Повторим еще раз: вера, спокойствие, зар".

Глядя на раскручивающиеся бриллианты, диригенс испытал странное ощущение: он может управлять ими. Не просто раскручивать, а заставлять их давать такой зар, который ему нужен. Более того, он может помешать бриллиантам дать хороший зар Ланселоту. Черные рыцари почти завершили круг? Нестрашно. Если выпадет Ко-Ша или Ду-бещ, у него есть шанс выиграть. Зар продолжал крутиться, а он буквально сверлил бриллианты взглядом. В последний момент подался вперед всем телом, будто толкнул кубы, чтобы они встали правильно. Да! Ему удалось. Ко-Ша — и два белых рыцаря вихрем пролетели все поле. А у Ланселота? Он сжал кулаки, опять гипнотизируя зар. На этот раз ему казалось, что он удерживает вращение кубиков. Бриллианты замерли. Ек-эк. Замечательно!

Следующие несколько ходов ему сопутствовала удача. Он почувствовал растерянность Ланселота. Темный силуэт рыцаря исчез, но его эмоции витали в воздухе. Как раньше он слышал смех, так теперь ощущал, как удивление сменяется раздражением. Не мудрено разозлиться. Управитель думал, что победа у него в кармане. И тут такие перемены. Зар его не слушается. Госпожа удача повернулась спиной.

И вот решающий момент — диригенс последний раз кинул зар и победно посмотрел на рубиновые точки. Ко-Ша! Последние рыцари закончили путь по полю и выстроились в шеренгу для следующей битвы. Хотелось торжествующе воскликнуть от радости. Черные рыцари понуро брели на свои места. Они не завершили круг. Первая битва выиграна светлыми.

Дрожь восторга охватила Мар-ди. Но тут же он почувствовал глухое недовольство противника. Ланселот будто надавил на него, сжал его в кулак. Дыхание на мгновение остановилось, Мар-ди изумленно всматривался в темноту. Тут же его оставили в покое. Управитель отступил. Боли не причинил, но неудобства доставил. А также дал почувствовать свою силу. А что если и Мар-ди попробует так же? Он ведь тоже кое-что может.

Диригенс сделал усилие, выпрямился в полный рост. Повел руками вокруг себя — расчистил пространство. Уловил недоумение.

— Я могу противостоять тебе, — произнес он вслух, не боясь быть услышанным. — И ареопагит обязательно найдет тебя.

А там, за гранью Раныда, минарс Арис, любимый ученик Мар-ди, вошел во Флелан, чтобы найти первых послушников света — минервалсов.

16 июня, 7.43 по мобильнику Сергея, поляна у Дверь-камня

Арис шагнул из двери на траву Флелана.

Сердце бьется неровно. Не потому что тут особое солнце или воздух. А потому что это новое назначение, его шанс из минарса превратиться в диригенса. Увидеть ареопагита... Пока он лишь присутствовал на богослужении, вошел в зал Аз, но увиденного там хватило, чтобы полностью посвятить себя подчинению Флелана.

Учитель Мар-ди тщательно готовил его к заданию. Арису повезло больше, чем остальным минарсам, пытавшимся войти в мир Ланселота. Во-первых, повезло с диригенсом, который сделал все, для того, чтобы сохранить жизнь ученику. Во-вторых, буквально за месяц до Раныда, в Храме появились новые обитатели — ясновидцы. Взор этих существ пронзал пространство и материю. Из какого мира их переселили — он не знал, расспрашивать было не принято. Но поддержку Храму они оказывали неоценимую. До сегодняшнего дня несколько минарсов уже погибло во Флелане. Кажется, даже ареопагит не знал, как это произошло. Они шагали в портал как в топкое болото темной ночью и не возвращались. Но перед его переходом ареопагит всех ясновидцев подключил к Флелану и теперь он знал много об этом мире. Арис пришел во Флелан с уже готовым планом действий. Главное, что он усвоил: у него мало времени, для того, чтобы осуществить этот план. Он знал, с кем ему надо встретиться прежде всего. Кто играет самую важную роль в этом мире, кто может ему помешать, и на чью помощь он может рассчитывать. Особых проблем возникнуть не должно. Флелан оставил в пользование немного магии — не все отобрал при смене миров. Но самая большая поддержка — от Мар-ди. Он вызвал Ланселота на поединок Раныд.

Арис еще раз оглянулся на портал, сделанный в камне. Теперь он открыт для минарса в обе стороны. Он может беспрепятственно посещать храм, когда будет свободнее... Если следующий поединок Раныда так же пройдет успешно, через него придет его друг Василий, но пока надо справляться одному. Есть еще надежда на амулет, который ему дали перед переходом. Может, какой-нибудь диригенс свяжется с ним, передаст новости от ясновидцев. Но Ариса честно предупредили: никто не знает, как часто зеркальный камень — круглый, сантиметров пять в диаметре, камень, издалека напоминающий зеркало — будет работать. Чтобы ритуал видения прошел благополучно, нужно еще поймать особую волну энергии храма. Но Флелан все еще закрыт, поэтому, волны эти кто-то старательно гасит. Они не знают, делает это Хозяин или маги внутри мира.

Арис всмотрелся в окружающую его природу. Перед ним обычный лес, такой же, как в первосозданном мире. Слышна обычная жизнь дубравы: пение птиц, их суета в гнездах, шорох мелких грызунов, стрекот белки. Над ним синее, безоблачное небо... Кто бы мог подумать, что здесь столько зла? Хотя... Арис посмотрел на Саеру — солнце Флелана: вот где отразилась больная фантазия Управителя мира. Почему не сделать все как положено? Нет, солнце крутится по небу, как свихнувшаяся собака на привязи. Солнечные часы в принципе невозможны. Определить время можно по высоте светила над горизонтом, но этому быстро не обучишься. Спасибо еще, что Ланселот не сделал Саеру зеленой или фиолетовой. Тогда бы адаптироваться для минарса стало бы сложнее.

Он покрепче сжал посох. Не спеша огладил темно-серый балахон — дорожную одежду. После этого поправил плащ такого же цвета. Этот покров лишний — холод здесь редкий гость, но служители Храма Света не должны показываться непосвященным. А если и делать это, то, не раскрывая своего истинного статуса. Местные жители не должны знать Ариса в лицо, поэтому придется потерпеть зной и стекающий по спине пот. Он специально коротко постригся. Теперь светлые, почти белые волосы долго не будут создавать дополнительных неудобств. Арису недавно исполнилось двадцать семь. Он уродился, что называется, натуральным блондином. Если женщина могла раскрасить себя косметикой, то мужчина лишен такой возможности. Вот почему на его лице трудно рассмотреть белые ресницы и брови. Разве что когда на солнце сильно загорит — тогда белое на красном выделяется хорошо. Глаза тоже словно выцветшие — белесо-серые. Так что в каком-то смысле устав ордена, предписывавший всюду носить плащ с капюшоном, ему нравился. Лишний раз не придется демонстрировать себя.

Но какая тут все же жара! Может, сегодня сделать себе маленький подарок? Еле уловимым движением пальцев он создал вокруг прохладу. С удовольствием потянулся в освежающих потоках, так что косточки хрустнули. Сейчас. Еще одну минуту. В ближайший месяц придется недоедать и недосыпать, долгими часами находиться в пути. Но сегодня, в день, когда он впервые увидел Флелан и его сумасшедшее солнце, он позволит себе минуту отдыха.

Все удалось, как и предсказывал диригенс Мар-ди. Ланселот не позволял зайти в его мир, а он зашел. Потому что Раныд. Потому что Мар-ди выиграл первую битву, и за это получил возможность ввести в мир Управителя одного посвященного. Когда-нибудь минарсов будет много, но он — первый.

Он стряхнул с себя оцепенение, потряс руками с растопыренными пальцами. Все.

Прохлада мгновенно ушла. На плечи обрушилась иссушающая жара. Теперь только дело. Для начала надо узнать, кто есть поблизости. Куда идти, чтобы ни с кем не столкнуться. Ясновидцы предупредили, что его попытаются схватить сразу, как он попадет во Флелан.

Арис накинул капюшон на голову, сел вблизи дерева и сотворил вязь заклинания. Через минуту он рассматривал тех, кто собирался его задержать. "Не вышло? Не вам тягаться с Храмом Света! Не вам..."

16 июня, 7.55 по мобильнику Сергея, Храм.

Сергей судорожно сглотнул. Эхо подвело его — звук получился неожиданно громкий. Басовитый хоббит поморщился, словно вор совершил святотатство. Мент толкнул Серого в бок.

— А чё сразу я? — начал тут же парень, но затих — звуки забарабанили по ушам градом. Виновато посмотрел на хоббита, прошептал. — Извините, — тут же его озарило, он живо задал вопрос. — А ты чё тоже как вольфы разговариваешь?

Карлик неодобрительно поджал губы.

— Не могли бы вы говорить тише? Громкая речь подобает на рынке, а так же в случаях смертельной опасности, когда надо предупредить друзей. В храме же следует вести себя чинно и благопристойно, дабы не оскорбить Хозяина и поклоняющихся ему, — медленно и внятно разъяснил хоббит и после этого ответил на вопрос. — Я полиглот, ибо кто хочет познать мир, должен начать с его имен. Языки же — это живые имена, которые... Впрочем, это не имеет отношения к делу. Суть же состоит в том, что если бы я не знал ни одного языка, мы поняли бы друг друга в этом храме. Ибо Хозяин больше всего на свете жаждал понимания. Его несбывшейся мечтой было, чтобы все существа Флелана понимали друг друга. Теперь это доброе дело взял на себя сэр Орман, да будет благословен он вовеки. Итак, грубые эльфы...

— Кто? — изумленно перебил его Влад.

— Отстой! — возмутился Серый и повернулся к нему. — Не знаешь кто такие эльфы? Ты что мультик про хоббита не смотрел?

— Ты, умник, заткнись, — одернул парня Влад, дальше обратился к хоббиту. — Я не понял, почему мы — эльфы?

— А кто вы, пришельцы?

— Люди!

Карлик забормотал себе под нос.

— Есть множество рас во Флелане: хоббиты, рикмасы, гномы, урукхаи, орки, оуги, мьяутти... — перевел взгляд на Влада. — Как называется ваша народность на известном мне наречии?

"Чии... чии... чии", — разнесло эхо по храму.

— Так люди же! — вступил Серый.

— Он не знает, что такое люди, — потерянно объяснил мент, до которого, наконец, дошла истина.

— Во дела! — восхитился вор. — А ты хоббит, да?

— Мой народ называется хоббиты, — нахмурился полиглот. — И то, что вы не знаете, как называется ваша народность на известном мне наречии, либо не хотите называть ее, говорит мне о том, что именно вы нам нужны.

— Серьезно? — Серый сиял все больше и больше, а вот Владу этот разговор не нравился. Он напряженно вслушивался, пытаясь уловить через эхо посторонние звуки. Они находятся в мире, где живут хоббиты, эльфы, орки и еще неизвестно кто... В мире, где ни разу не встречали людей. И как можно быть уверенными, что в этом мире никого не трогают в храмах? Особенно если это пришельцы. "Ох, что-то тут не то. Подвох какой-то". Он будто невзначай обернулся, стараясь увидеть, что творится за спиной. Но столб света, падающий на статую, ослеплял, и стены храма терялись во тьме. Влад не мог разглядеть, есть ли еще входы, кроме того, в который они залетели. "А ведь должны быть входы, елки-палки! Хотя бы в комнаты для священников".

— Пока я буду называть вас грубые эльфы, — произнес хоббит. — Расскажите, откуда вы и зачем пришли в лес у деревни хоббитов? — величественно вопрошал он.

— Да мы не то чтобы очень хотели, — забавлялся Сергей. — Меня так насильно к вам закинули. В дверь толкнули и опаньки — я тута, — хихикнул он. — А Влад — тот споткнулся на мусоре, догоняешь? Мусор на мусоре, чем не каламбур? — Серый хихикнул, но тут же покосился на мента и состроил серьезную мину. — В общем, поскользнулся и опять же влетел в дверь. А из вашей двери — той, что на камне — вывалился... А зачем мы вам нужны?

Басовитый малыш замешкался на секунду. Этой паузы не хватило, чтобы в храме воцарилась тишина.

— Я правильно понял, что вы попали в наш мир через дверь-камень? — Влад и Сергей дружно закивали. — В таком случае, маг Орман просил воспрепятствовать именно вашему проникновению во Флелан. Но мы опоздали. Теперь он решит вашу участь.

Люди изумленно приоткрыли рот. Сергей сориентировался первым.

— Да откуда же он знал, что мы придем, если мы еще вчера сюда не собирались?! — возмутился парень. — Вообще не знали, что этот ваш Фэлан существует!

— Ты говоришь, что ничего не знал о нашем мире... Это интересно. Как мог ты попасть в место, о существовании которого не знал? Это противоречит законам логики. С другой стороны в материальном мире очень многое противоречит законам логики... — он словно рассуждал сам с собой. — А что скажешь ты, серый эльф? — неожиданно обратился хоббит к Владу. — Твой спутник говорит правду?

— Да, — подтвердил патрульный.

— Вы оба можете поклясться?

— Да чтоб я сдох! — восторженно воскликнул Сергей. Пока эхо на все лады повторяло фразу, Владу почудился шорох. Или это акустика шалит? Влад еще раз оглянулся, всматриваясь в темноту, но хоббит отвлек его:

— А ты, серый эльф, можешь поклясться? — пробасил он, создавая новые шумы, так что расслышать что-нибудь кроме этого стало невозможно.

— Могу, — напрягся Влад, всем нутром чувствуя, что скоро что-то произойдет. — Клянусь, что мы... — он не закончил — горла коснулось холодное лезвие меча. Влад, не шелохнувшись, скользнул вдоль него взглядом, чтобы убедиться — его держит зеленокожий.

Сергей промедлил всего две секунды и с воплем кинулся мимо хоббита, в дверь, но не успел: в один миг его придавили к полу тяжелые лапы волка. Казалось, зверь внезапно материализовался из темноты у стен, чтобы покарать святотатца. Зубастая морда склонилась над вором и произнесла глубоким, утробным голосом:

— Далеко собрался? — глаза сверкнули красным.

— Осторожней с ним, Свирепый, — предупредил хоббит. — Ибо в минуты страха любое существо может учинить непотребство, а нам не хотелось бы, чтобы это произошло в священном месте.

Сергей лежал, не дыша, и заворожено смотрел на волчьи клыки. Теперь он точно знал, кто здесь главный. Волк словно усмехнулся и отошел в сторону. Тогда Серый набрал в грудь воздуха и позволил себе потерять сознание.

У Влада быстро вытащили из-за пояса дубинку, пистолет, рацию и тесак, захваченный при первом побеге. Обыскали карманы, конфисковав складной ножик со встроенным фонариком. После этого меч от горла убрали, и зеленый вышел вперед, встав к нему лицом:

— Привет! — простуженным голосом поздоровался он. Влад счел за лучшее не отвечать.

— В жизни не думал, что у тебя получится, подобраться к нему, — пропели сзади, и появился эльф. Лучи света сразу заиграли на покрывающих его запястья браслетах.

— Ты должен мне серебряный, Асуэл, — оскалился зеленокожий.

— Ничего он тебе не должен, Тораст, — вперед вышел "ящер". Хвост все также бил из стороны в сторону, но аккуратно, ничего не крушил. — Тебе Ут помогал. Если бы он не орал во все горло, тебя бы сразу этот красивый орк услышал.

"Блин, на нас еще и ставки принимали!" — возмутился Влад про себя.

— Спасибо, Каон, — эльф откинул темно-зеленый плащ за спину. — Хоть ты подтвердишь, а то ведь его невозможно переспорить.

— Нашел себе заступника, — проворчал названный Торастом. — В следующий раз все равно деньги мои будут. Я умею подкрадываться!

Эльф скептически скривился:

— Вот к маленькому красивому орку ты, может быть, и подобрался бы. А большой сразу бы услышал.

— Постойте, это вы их красивыми орками называете? — дошло до морды, и он обиделся. — Это они-то красивые орки? Конечно, я орков ненавижу, как и вы, но по сравнению с этими чудищами, наши враги намного приятней. Посмотрите на них: волос нет, тушка слабенькая, зубов невидно. Если они орки — то уродливые! Только не вздумай удрать, харя, — предупредил он Влада между делом. — В храме четыре выхода и возле каждого вас ждут, — мент бровью не повел, лишь надменно смерил его взглядом. — Ух, какие мы гордые! Давай ручки, я их свяжу и отправимся.

Влад не двинулся. Этого зеленокожего, он бы тоже назвал орком, но тот почему-то себя в их число не включал.

В разговор вмешался хоббит.

— Нам следует решить, надо ли их связывать. Они поклялись перед лицом Хозяина, что попали в наш мир случайно и еще вчера не собирались к нам. Может, это не те, кто нам нужен?

— И что же, Ут? — прохрипел ему Тораст. — Все равно надо к сэру Орману вести. Таких длинных хоббитов мы еще не встречали.

— Ты считаешь, что он похож на длинного хоббита, Тораст? — удивился Ут. — Обрати внимание, что он носит обувь, более тонок в кости и на лице его растут короткие волосы. — Влад машинально провел по наметившейся щетине на щеках. — Мне кажется, внешними признаками он скорее напоминает...

— Только не называй его эльфом, — перебил Асуэл. — Меня от этого дрожь пробирает. Они скорее рикмасы...

— Только усеченные, — хмыкнул Каон. — Ни хвоста, ни крыльев, ни других прикрас. А значит — все равно уроды.

— Дурдом! — не выдержал Влад.

Все повернулись к нему. После небольшой паузы хоббит поинтересовался:

— Что такое дурдом, чужестранец?

Влад неопределенно повел рукой, отчего зеленокожий тут же схватился за рукоять меча.

— Вот это — дурдом.

— Я уже говорил тебе, что это храм, — покачал головой эльф. — Храм Ланселота, Хозяина этого мира.

Влад набычился.

— Хорошо, — внезапно оживился морда, обращаясь к Уту, — если ты говоришь, что это не те, кто нам нужен, то кто они?

— Они пытались объяснить, но видимо, на языках Флелана не существует таких слов. Может, он попытается снова? — хоббит обратился к Владу. — Скажи еще раз, чужестранец, кто вы?

— Лю-у-у-удиии, — пропел мент.

— Ух, ты! — восхитился зеленокожий. — И по-эльфийски умеет! А ты говоришь не те! Они это. Вяжем и везем в замок.

— Это не по-эльфийски, Тораст, — возразил Асуэл и пристально вгляделся во Влада. — Как вы попали сюда, лююююдиии?

— Просто "люди", — Влад сложил руки на груди. — Попали мы сюда через дверь. Мы уже хоббиту объясняли. Вы тоже мимо проезжали, должны были видеть — дверь высечена на большом камне.

Все переглянулись. Лишь волк не слушал их. Он безучастно лежал недалеко от Сергея, положив голову на лапы и не спуская с него глаз. На спине его было легкое кожаное седло, прикрепленное вокруг тела ремнями. Влад оценил, что такие ремни не должны натирать и мешать вольфу, даже если на нем нет седока, как сейчас.

Наконец, Каон-рикмас высказал общее мнение:

— Мы обследовали дверь. Она закрыта.

— Если бы она была открыта, нас бы здесь давно не было, — заверил пэпээсник. — Мы надеялись, что найдем кого-нибудь, кто поможет нам дверь открыть и вернуться домой.

— Странно это все, — скептически пропел Асуэл.

— И мы вам помочь не сможем, хари, — добавил зеленокожий, почесав затылок так, что хвост подпрыгнул вместе с косичками.

— И вряд ли хотите, — не удержался Влад.

— В точку! — оскалил клыки морда.

— Дверь может открыть лишь тот, кто создал ее, — прошипел Каон. — Или Хозяин.

— Значит, к нему обратиться? — Влад показал себе за спину.

— К нему? — рассмеялся Тораст. — Ну, ты дубина! Это статуя. Для напоминания, для обряда, что только мужчина с женщиной совершить могут. А так с Отчимом не поговоришь. Он ушел сразу после Апокалипсиса...

— После чего? — рот у Влада приоткрылся от удивления.

— Ничего-то ты, брат, не знаешь. Темнота! Сразу после Великого разрушения, Синего мора, Лихой годины, Поедучей — называй, как хочешь — Отчим ушел. А мы, между прочим, живем во времена постапокалипсиса, — и подытожил. — То есть вы здесь надолго.

Тут изумление мента перешло все пределы, и он выдохнул:

— Ну, ни хрена себе!

Повисла тишина. В дальнейшем хоббит осведомился:

— Что значит "нунихрена", пришелец?

Влад растеряно повел плечами:

— Значит, выбраться отсюда невозможно?

— Может, сэр Орман поможет? — неуверенно предположил Асуэл. — Предлагаю вам, люди, дать обещание, что не убежите и не попытаетесь украсть оружие. Тогда вас не будут связывать, а мы будем обращаться с вами, как с гостями. Доставим в замок Ормана.

— Поклясться или просто пообещать?

— А есть разница? — поинтересовался зеленокожий. — Не дури, к Отчиму лицом повернись, смотри ему в глаза, — эльф при этом хмыкнул, — и обещай.

Не любил Влад давать необдуманные обещания. Но что делать? Получается этот Орман их единственная надежда. Лучше быть гостями, чем пленниками. Но большая ли разница, если обещают "доставить"? Ладно...

— Обещаю...

— Не забудь назвать незаслуженное имя, чужестранец, ибо без имени обещание и вполовину не так сильно, как при его упоминании, — подсказал Ут.

— Какое имя? — переспросил Влад.

— Не дури, говорю, харя! — взвился морда. — Не знает он какое!

— Остынь, Тораст, — прошипел Каон. — Тебе было дано имя при рождении? — выпытывал он у Влада.

— Конечно.

— Вот его и называй.

— Хорошо. Я, Владислав, обещаю, что не буду убегать и красть оружие.

— Вот и чудненько! — прохрипел Тораст. — Пойдем.

— А этот как? — Влад показал в сторону Серого, все еще лежащего без сознания.

— А этого свяжем, когда очнется, — объяснил Асуэл.

— А сейчас понесете что ли?

Волк медленно встал, переступил лапами.

— Зачем? — услышал Влад из клыкастой пасти. — Я его за ногу дотащу, — и зверь потянулся к лодыжке Сергея огромными зубами.

Серый тут же перекатился в сторону:

— Чё совсем с ума сошел, да?

"Да он не был без сознания! — догадался мент. — Вот артист..."

— Очнулся! — радостно захрипел зеленокожий. — Хочешь тоже пообещать?

— Чё пообещать-то? Вы о чем?

— Да, ладно, харя, не прикидывайся. Я ж видел, твои хитрые глазки. Ты внимательно нас слушал. Будешь обещать или связать тебя?

Сергей пошевелил бровями для вида, тут же подскочил:

— Так и быть, звероящеры! — парнишка подскочил с пола и подошел к идолу. — Я, Сергей, обещаю не убегать и не красть оружие, — он повернулся к эльфу. — Сойдет?

Тот хмуро кивнул.

— Вперед, хари! — Тораст ощутимо подтолкнул их в спину.

Сначала в узкий коридор вышел хоббит, за ним эльф и рикмас, вслед за этим люди. Замыкали шествие Тораст и вольф. Пока они шли в темноте к выходу, Влад уточнил:

— Значит, мы сразу к магу поедем?

— Конечно, — вдохновенно прохрипел ему в спину Тораст. — Как наша очередь у поселка сторожить закончится — сразу в замок, — морда пожевал губами. — Через месяц будем на месте.

16 июня, 7.20 по мобильнику Сергея

Что такое посох? Если вдуматься — деревянная палка. Может, ее поверхность сделали гладкой, но все равно она осталась деревом. Почему же в дальней дороге не обойтись без хорошего посоха? Настоящий путешественник не станет брать первый попавшийся. Он долго изучает их, вертит в руках, стучит о землю. Попробуйте сделать так же. Одну палку берешь — сразу чувствуешь, что никуда с ней идти не сможешь. Самое большое желание — удобно устроиться в кресле у камина и выпить чашечку горячего напитка. Одно прикосновение к такому посоху вливает в тебя сонливость и умиротворение. В другой палке бушует буря. Она придает злобу и нетерпеливость. Из такой палки можно сделать древко для копья. Тогда она найдет истинное предназначение. Для дальней же дороги необходимо огромное терпение. И вот ты берешь очередную палку, которая на фоне первых двух кажется невзрачной. Но тронь землю и почувствуешь легкую дрожь. Это настоящий посох. Он соединяет тебя с землей и зовет в путь. Он указывает направление. Дорога с таким посохом легка. Крепче сжимая гладкую поверхность, понимаешь, что он продолжение тебя: его наполняет твое тепло, твоя энергия — он возвращает силу очищенной, обновленной. Вас уже не двое, но одно. Пройдет еще немного времени, и ты убедишься, что посох самый надежный друг — он защитит в борьбе с более сильным и превосходящим по численности противником. Расчистит путь в толпе, преодолеет гору, спустится в долину смерти. Товарищи бросят, испугавшись трудностей, а он будет с тобой. И однажды ты почувствуешь, что деревянная палка уже не простой посох, но магический жезл. Он так много вобрал от тебя и дороги, что способен отдавать силу, когда тебе нужно. С помощью него ты можешь изменить мир вокруг себя.

Арис прошел несколько километров. Сделал петлю, чтобы разминуться с преследователями и обойти селение хоббитов (ясновидящие сообщили, что оно называется Пачак, когда-нибудь Арис обязательно посетит его). Посоху-жезлу нужно время, чтобы почувствовать Флелан — пока он не пользовался его силой, лишь бодро шагал в сторону Зэпа, туда, где уже сегодня должна была состояться важная встреча. Горы виднелись далеко впереди. Небо над ними бледно-голубое и безоблачное. Месяц дождей уже подходит к концу. Это хорошо, не хочется мокнуть под дождем и тратить силы на огонь и обогрев. Он знал, что воины Ормана не заставят долго ждать. Надо приготовиться к битве.

В душе все больше росло ликование. Как хорошо быть осведомленным даже о таких мелких деталях, как название небольшого поселка хоббитов. Тем более когда враги думают, что ты вообще ничего не знаешь об этом мире и идешь, словно во тьме по болоту, на ощупь делая каждый шаг и ожидая не закончиться ли он катастрофой.

Арис почувствовал, как дрогнул посох. Все хорошо, не зря он надеялся на него. Он не предаст.

Дорога ровная, ухоженная. Об этом в отсутствии Ланселота, заботится местный маг Орман. Конечно, переживает он, прежде всего, не о жителях этой части Флелана, а о своих амбициях. Он тоже осознал, что плохие дороги могут погубить самую сильную армию. "Вот если бы и его переманить на свою сторону!" — это несбыточная мечта минарса. Именно несбыточная. Ясновидцы сообщили, что маг взял к себе на службу нечисть, а значит, в нем отсутствует малейший отблеск света. Если раньше они надеялись, что еще можно "исправить" мага, то последний поступок — Орман заключил союз с урукхаями и орками — окончательно испортил его репутацию. Более того, Объединенная армия нечестивого мага становится сильнее и сильнее. Поэтому главная задача Ариса — найти для Желны Ормана мощного противника, который бы не позволил ему захватить власть во Флелане. И он сделает это, чего бы ему это ни стоило. Это первое, что он должен сделать в этом мире, а уже впоследствии они, вместе с другими минарсами займутся Хозяином мира — Ланселотом.

Чтобы как-то скоротать время, Арис, еще раз прокрутил в голове план действий. Что он будет делать сегодня, что завтра. Что следует предпринять, если какая-то часть плана сорвется. Незаметно мысли утекли в другую сторону.

Флелан — один из миров, созданный вопреки логике и науке. С каким бы удовольствием он навел здесь порядок! Жаль, что теперь уже ничего нельзя исправить. Новые миры легко поддавались изменению лишь несколько недель после сотворения. Для Флелана, созданного Управителем больше двух тысяч лет назад, время безнадежно упущено. Все что они могут сделать — убедить мир служить Свету, а не тьме. И все же... Что за Управитель этот Ланселот? Как бы хотелось посмотреть на него. Став Творцом Флелана, он обрел бессмертие: все что нужно, чтобы поддерживать внутреннюю энергию — это изредка навещать мир. А каково живущим тут? Думал ли он когда-нибудь о них? Арис осознавал, что сам Ланселот никогда не станет жить во Флелане.

Ничего. Когда они найдут Управителя, чем-нибудь да помогут местным. Может, переселят всех отсюда, а мир сохранят как памятник глупости Творца.

Посох снова дрогнул. Минарс остановился. Что ж, пора использовать его силу. Чем раньше он доберется до места, тем лучше. Он выставил перед собой жезл, взялся за него обеими руками и прикрыл веки. Когда он сканировал окрестности, нашел идеальное место для перемещения. Теперь надо как можно детальней представить горную площадку.

16 июня, 7.22 по мобильнику Сергея

Узкий темный коридор заканчивался ослепительно ярким прямоугольником света. За спиной пыхтел морда, и Влад заранее готовился к тому, что встретится с толпой подобных этому уроду.

Так и оказалось. Собратья Тораста ждали их, выставив перед собой мечи. Среди воинов патрульный заметил нескольких "женщин". Они отличались меньшим ростом, другой прической — более светлые волосы не собраны в хвост, как у мужчин, а заплетены во множество косичек. Да еще доспех на груди выгибался, словно туда засунули два арбуза.

Появились эльфы. Они вместе с вольфами шли от запасных выходов из храма. А вот рикмасов кроме Каона мент не углядел. Они редкость здесь что ли? Это порадовало. Из-за спины Тораст прохрипел что-то. Эльфы и зеленокожие убрали мечи, встали друг к другу ближе, ждали следующих указаний. Каон и Асуэл спустился по ступеням. За спиной у "ящера" Влад заметил серебристый серп. "И как же таким сражаться?" — попытался представить он.

Асуэл ушел куда-то. К рикмасу подскочил вольф, ящер потрепал его по затылку и что-то сказал. Влад услышал шипение. "Ах да, хоббит же говорил, что понимать друг друга они могут только в храме. А куда же сам этот полиглот подевался? Его услуги сейчас бы очень пригодились". Хоббит показался у дальней ограды, там, где начинался поселок. Он стоял возле землянки. Рядом с ним еще около пяти таких же карликов. Чешут затылки, разводят руками. Ут им что-то втолковывает. Влад так и представил: "Да не бойтесь вы этих чудищ, они мирные". Хоббиты не соглашались. Будь у Влада выбор, он бы тоже не согласился.

Они с Серым так и стояли на ступеньках. Парень зачарованно разглядывал все происходящее. Потом спросил негромко:

— Мы точно не спим, а?

— Не люблю кошмары, — откликнулся Влад.

— И как же мы? — они разговаривали, не глядя друг на друга, словно в пустоту обращались.

— До леса бы добраться, вдруг дверь заработает.

— Да я не про то... Мы же ничего не понимаем теперь.

Ут закончил объяснения. Хоббиты принесли ему две чаши и нырнули обратно норки, он аккуратно понес их к храму, на ходу что-то крикнул басом. К нему подошел Тораст, забрал чаши. Вместе они взобрались по ступеням. Ут достал из сумки стеклянный пузырек, похожий на заткнутую пробкой круглую колбу. Выдергивая затычку, поднатужился так, что покраснел. С громким "чпоком" она покинула горлышко. Хоббит щедро плеснул в обе чаши, после подал Владу и Сергею:

— Пейте.

Не сказать, чтобы они сразу поспешили выполнить приказание. Даже у Сергея хватило ума не торопиться.

— Что это? — равнодушно поинтересовался Влад.

— Это шерна — эликсир понимания, пришельцы, — пояснил Ут. — Маг Орман создал его, чтобы в Объединенной армии все могли понимать язык друг друга. Только одного составляющего не достает. Хоббиты начали распахивать поля в Сеющем месяце нынешнего года, две триста двадцать седьмого после апокалипсиса, когда Орман заключил союз с урукхаями. Чтобы изменить напиток требуется время. Урукхаи понимают нас, ибо тоже выпили напиток, но почти никто не знает их язык. Скоро два месяца, как мы сражаемся бок о бок, но пока переводчики служат посредниками между нашими отрядами. На это задание переводчиком отправили меня. Если вы примете шерну, ваши уши откроются, и вы сможете понимать всех, кто служит Орману: эльфов, рикмасов, хоббитов. Вы так же сможете разговаривать с этими народностями. Не медлите испить из чаши.

Влад не торопился. В деревянной плошке, раскрашенной по поверхности красными и черными красками, плескалась мутная зеленоватая жидкость.

— А сейчас ты, выходит, по-вольфовому разговариваешь? — подозрительно поинтересовался Серый.

— Да, все правильно, лю... люди, — с трудом вымолвил переводчик. — Я говорю на языке вольфов. Почему вы медлите? — попытался подтолкнуть он непослушных. — Разве вам нравится быть глухими и не понимать сути происходящего? — но и эти слова не вдохновили "гостей".

Тораст захрипел рассержено. Ут ответил такими же гортанными рокочущими звуками. Минут пять Влад и Сергей слушали их перепалку. При этом хоббит сохранял спокойствие, а вот у зеленокожего чуть слюна изо рта не брызгала.

Издалека зашипел Каон, недобро хлопая хвостом по земле.

Ут живо повернулся к нему и теперь зашипел. Немного спустя перевел взгляд на Тораста, захрипел. Устало вытер пот со лба, посмотрел на Влада.

— Этот могучий урукхай предложил услуги, чтобы насильно влить шерну вам в горло. Но я считаю, что сила — это лишний аргумент при обращении с разумными существами.

— Значит, у вас тут неразумных много? — тут же встрял Серый и, увидев непонимающий взгляд хоббита, пояснил. — Вы-то все при мечах и луках. Не разговаривать пришли, ясное дело.

— В нашем мире, — посуровел Ут, — много неразумных существ, которые предпочитают сражаться, а не разговаривать. Мы не нападаем. Лишь охраняем наши территории.

— Пааанятно, — заметил парень и подмигнул Владу, потом понизил голос. — А эта змеюка чего хотела?

— Проявление непочтительности к непохожему на тебя признак глупости. Проявление непочтительности к тому, кто сильнее тебя, глупость вдвойне, — отрезал хоббит, посуровев. — Каон не понял, чего хочет Тораст. Он предложил помощь, чтобы убедить вас, и я уже жалею, что отговорил его. Можете ли вы объяснить, что ввергает вас в сомнения? Мы не убиваем гостей. А если бы вы были нашими врагами, нам не пришлось бы прибегать к яду, чтобы убить вас.

"Логично", — согласился Влад. Лицо осталось бесстрастным. Взвесив все за и против, он взял чашу. В крайнем случае, если напиток сработает, надо притвориться, что все равно они ничего не понимают. Тогда будет легче узнать их планы и принять контрмеры.

— А вдруг для вас это безопасно, а мы от этого умрем? — встрял Серый.

"И в правду!" — осенило Влада, но стало неприятно, что воришка соображает быстрее, и он залпом осушил чашу. После этого повернулся к Сергею, поглядел сверху вниз:

— Если нам повредит напиток, значит и здешнюю пищу есть нельзя. Лучше умереть сразу, чем долго мучится.

— Не факт! — огорчился парень, хотя тоже взял чашу. — Помнишь про лягушку, что взбивала лапками молоко? — всмотрелся в жидкость, шутливо перекрестил ее, подмигнул Торасту — Владу показалось, что у зеленокожего — или, как назвал его Ут, урукхая — надо бы запомнить, глаза красным наливаться начали. — Ну, будем! — и мелкими глотками влил в себя напиток.

Пока Серый пил, Влад уже услышал.

— И стоило так упираться? Зря мы их взяли, намучаемся, пока будут с нами болтаться, — это Каон — хмурит брови цвета индиго, а правой рукой треплет холку вольфа.

Подошел Асуэл с эльфами:

— А что с ними делать? Не убивать же только из-за того, что они нам мешают.

— Действительно! — Серый как начал понимать тут же влез, нарушая все правила конспирации, и планы Влада. Мент сжал зубы и сдержал ладонь, тянущуюся к загривку пацана. Не факт, что аборигены поддержат его действия. Да ничего, затрещина вещь такая, что долго не залеживается. Земля круглая, за углом в одиночестве встретимся.

Местные никак не отреагировали на прорезавшийся дар Серого, и не смутились, что он мог услышать их предыдущие слова. Давно привыкли к действию... как ее... шерны.

— Мы рады, что в вас победил разум, и нам не пришлось прибегать к крайним мерам, — хоббит забрал чаши. — Мы имеем честь пригласить вас позавтракать с нами. Лагерь разбит в лесу, недалеко от Дверь-камня. Следуйте за мной, я покажу вам короткую и удобную дорогу.

— А если вы не соблаговолите пойти с нами, — не удержался Сергей, спародировать Ута, — нам придется прибегнуть к крайним мерам и притащить вас туда волоком, уважаемые гости.

Тораст фыркнул и оскалил зубы.

— Что это он? — тут же кинулся к переводчику воришка.

— Он говорит, что в качестве крайней меры подойдет усечение языка некоторым разговорчивым пришельцам.

Серый втянул голову в плечи:

— А что я такого сказал-то? Я подумал, че бы нам тут в деревне не позавтракать...

— Местные жители не привыкли к скоплению вооруженных существ. Особенно урукхаев. Не стоит беспокоить их дольше.

— Урукхаев? — Серый заинтересовался. — А не те ли это...

Он потер ладони, дальше сплел пальцы вместе. Ут ожидал продолжения.

— Слушай Влад, — пацан довольно заулыбался. — А я ведь знаю, кто у нас Тораст. Пусть он и кричит, что не родственники они, но он орк. Саруманов. Толкиена не читал? Белый маг Саруман сотворил их во время войны кольца...

Завершить ему не дали. Влад опешил — не ожидал от Ута такой прыти. Коротышка подпрыгнул и, вцепившись в воротник Серого, пригнул его к земле. Второй рукой он закрыл ему рот.

— Никогда, не называй Тораста, и его соплеменников ор... ну, сам понял кем, — пробухтел Ут, глядя на парня, который растерялся так, что не вырывался. — Если он услышит, то мы не успеем спасти твою жизнь. Тораст в миг порубит тебя на кусочки. Понял?

Серый мелко закивал.

"Значит, Тораст орк, — смекнул Влад, — но хочет, чтобы его называли урукхаем. Запомнить бы, а то вырвется ненароком, и будут собирать меня как мозаику"

Самые смелые хоббиты-мужчины посмели выйти наружу, провожая отряд. Но и те посматривали на вооруженных разумных с испугом. По дороге Ут рассказал, что хоббиты тоже подданные сэра Ормана, хотя ни разу мага не видели. Они не ожидали, что в деревню ворвется толпа чудищ, о которых до сих пор читали только в книгах.

По дороге Влад попытался последний раз убедить Асуэла — единственного в этой команде, вызывавшего симпатию. Бросив взгляд на часы, он попросил:

— Разрешите нам в последний раз вечером к камню подойти. Может, он заработает, и мы быстренько покинем ваш мир.

Реакция превзошла все ожидания. Из-за спины появилась зеленая лапа и у горла Владислава замер меч. Тораст немедленно конфисковал часы и с помощью хоббита объяснил, что раз обещали доставить к Орману — доставят. И вообще, шаг влево, шаг вправо... Так что ездить им теперь с командой, пока не доберутся до мага.

Пока Тораст разбирался с Владом, Каон обыскал Серого и изъял у него мобилу и ключи от квартиры с брелоком в виде маленькой ручки. Все вещи сложил к себе урукхай. "Значит, единственный шанс добраться до камня — это побег", — подумал мент.

16 июня, 7.35, Волгоград

Сашка в последний раз оглядел полупустую комнату: кровать со старой, латаной-перелатной простыней, подушка без наволочки, стены в выцветших, дешевых обоях, облезлая тумбочка у окна и на ней лампа без абажура. На стене бабушкин ковер — единственное украшение.

Мама и сестра выкинули его из своей жизни. Вот и вся любовь. "Сволочи, — от жалости к себе он плакал и кричал внутри. — Сволочи, сволочи! Ну, почему они такие сволочи? Почему они не понимают?" Тут же на смену жалости в душу хлынула злоба. Ее было столько, что разнес бы стены по кирпичику. Но силы в тонких руках совсем не осталось. Они дрожали. Телу требовалась доза. Если бы жил с ними, нашел бы где-нибудь заначку. Теперь же он был один на один со своей бедой. Хотелось убить кого-нибудь, но и на это не было сил. Что делать? Что?

Занять? Он и так был должен бешеные деньги. Ему вообще из дома выходить нельзя: поймают — огребет от Барина по полной. А как жить?

Сашка сел на пол и заскулил. Вот ведь ерунда какая! С рождения любили. Жалели. Как же — он ведь больной! Инсулинозависимый диабетик с пеленок. На что ему была жалость, если все, что было доступно здоровым детям, проходило мимо него: "Не прыгай, не бегай, не порежься, не переутомись". Сразу бы сказали: "Не живи!" Убили бы в младенчестве.

Он принимал наркотики, потому что нечего было терять. Здоровье? Его и так нет. Жизнь? И ее, по сути, нет. В дурмане хоть какое-то забытье. А они не понимали. Они уговаривали бросить.

Уступая слезливым просьбам, он завязывал. Один раз в клинике — совсем дозы не требовалось. Телу не требовалось. И боли не было. Зато на душе такая изматывающая тоска, что хоть вешайся. И он сорвался.

Пробовал покончить с этим еще несколько раз, когда денег не хватало. Чувствовал себя еще хуже. Через год его не узнавали на улице — он постарел лет на двадцать. Мама прятал ценные вещи под замок — он взламывал. В дальнейшем Сашку перестали ругать и увещевать. Отселили от себя и забыли. А ему-то как? Как?

Сквозь пелену слез взглянул на бабушкин ковер. Старый. Потрепанный. Но, может, хоть кто-нибудь пожалеет трясущегося доходягу? Может, дадут хоть немного денег за это старье. Займет, в крайнем случае, у какого-нибудь лоха. Не все же в мире такие сволочи как мать и сестра. Он вскочил и, вздрагивая от боли, снял ковер со стены.

Мысли метались в сознании, словно и не его. Словно кто-то залез к нему под черепушку и там разговаривал.

"Кому нужен этот старый ковер? Еще менты за него заберут на улице".

"А если не хватит денег с ковра, можно и кровать, и подушку загнать".

"Менты ерунда. Главное, Барина не встретить".

"Бесполезно. Никому не нужна эта дрянь. Ни ковер, ни кровать, ни подушка!"

"Почему они такие сволочи? Почему они не понимают?"

Наконец, ковер сорван со стенки и кое-как свернут в рулон. Сашка сел на него, чтобы отдышаться. Трясло все сильнее. Так глядишь, и продать не сможет — скрутит. Но надо хоть попытаться...

16 июня, около восьми утра, лагерь в лесу

Завтракали люди за одним столом с Каоном, Асуэлом, Торастом и Утом, расстелив серое, грубо тканое покрывало на земле в центре лагеря.

С одной стороны им оказали большой почет — завтракают с предводителями воинства. С другой — шансы сбежать минимальные. Другие существа расселись рядом и тоже готовили пищу. У урукхаев этим занимались женщины. Они были такими же воинами в отряде, как и мужчины и наравне с ними переносили тяготы службы и тяжесть боев. К тому же легко справлялись с необходимостью накормить ораву голодных воинов. Они жарили несколько тушек на вертеле. Из уважения к эльфам сели с подветренной стороны, чтобы их не стошнило от запаха жженой плоти.

А вот Влад бы с удовольствием понюхал дымок. И поел бы с удовольствием. Такое приготовление дичи он видел в кино. Всегда казалось, что должно быть очень вкусно. Ут подобрался с боку. Витиевато осведомился, что они едят. Известие о том, что они всеядны, могут подкрепиться и растительной пищей и мясом, и, на худой конец, куском хлеба, его не обрадовало. Он скептически поджал губы. Может, это они посчитали подозрительным?

Из отряда двуногих ушли два урукхая и эльф — наверно, на стражу. Вольфы тоже исчезли в лесу. Из всей стаи только Свирепый расположился неподалеку, все так же положив голову на лапы. За столом людям рассказывали о порядках в военном отряде. Объяснял в основном Каон, роняя слова небрежно, будто по необходимости. Ут иногда считал необходимым уточнить или прояснить что-то.

— Сегодня тридцать пятое Дождливого месяца. Мы пришли вчера. Значит, наша стража закончится тридцать четвертого Синего месяца. Тогда и отправимся прямиком к Орману, — объяснял им рикмас, положив в рот небольшой кусочек лепешки с медом. Влад ожидал, что он будет есть, по меньшей мере, жуков с бабочками. Ан нет, вкусы совпали со вкусами хоббита.

Асуэл сидел вполоборота. Разнообразные браслеты (из железа, серебра и золота с камушками) посверкивали на солнце. Особенно внимание Влада привлекли два из чего-то похожего на алый драгоценный камень. Выше локтей руки по плечи покрывали узоры из татуировок. Не такие, что Влад встречал у зэков, а изящные узоры: сплетения лозы и тонких листьев. Иногда казалось, что растения на рисунке колышатся и меняют положение.

Эльф старателся не поворачиваться к Торасту, который увлеченно грыз жареную мясную вырезку. Он самозабвенно впивался клыками, а после оттягивал от себя кусок. Мясо рвалось длинными полосами, которые урукхай тут же с чавканьем проглатывал.

Каон пристально разглядывал людей.

— А с кем-нибудь нельзя нас отправить? — несмотря на то, что последние известия навевали тревожные размышления, аппетит у Влада не пропал. Положив на лепешку кусок жареного мяса, он с удовольствием уминал угощение.

— Не с кем вас отправлять, — Каон пристально всматривался в мента. Речь его и теперь сопровождалась шипением, а при взгляде на раздвоенный язык Влад вздрагивал, но брал себя в руки, чтобы Каон не заметил. — Для этого надо не меньше пяти воинов. А мы с кем останемся? У нас небольшой отряд.

— Мы же обещали не убегать, — Влад выдержал синий взгляд ящера. Почему-то казалось, что он главный. — Одного проводника дайте — нам хватит.

Тот насмешливо скривил губы:

— В армии Ормана не найти сумасшедшего, который согласиться отправиться с вами в одиночку. Во Флелане, чем больше существ отправляется в путешествие, тем больше шансов у отряда добраться до места. Так что меньше пяти воинов с вами отправлять нельзя. Но нам тоже надо быть готовыми встретить сильного врага, — Каон недобро повел хвостом из стороны в сторону.

— Вы не должны беспокоиться, — увещевал Ут Влада. — В спокойной воде озера можно увидеть дно, но в бурной горной реке этого сделать невозможно. Беспокойство и суета мешают нам четко понимать, как правильно поступить и каковы будут последствия. Будьте терпеливы — Синий месяц пролетит так быстро, что вы не заметите. Будьте нашими гостями. Орман самый могущественный маг во Флелане. Я думаю, он обязательно поможет, когда вы явитесь к нему.

Серый отложил последнюю обглоданную косточку, с тоской взглянул на вертел ("Скоро будет готово?" — читалось в его взгляде), вытер ладони о холщовое покрывало, заменявшее скатерть, и откинулся на траву. До появления следующей порции он решил поучаствовать в разговоре:

— Вы его что-то то магом, то сэром кличете. А сэрами, я помню, рыцарей кликали...

— А он и есть маг и рыцарь, — объяснил ему Асуэл, все так же глядя в лес. — И он наполовину эльф, — со значением добавил он.

В тон Асуэлу захрипел Тораст.

— Он говорит, что на вторую половину, сэр Орман — урукхай, — пояснил Ут. — И урукхайская половина больше. — Мой дорогой друг, — хоббит поглядел на Тораста. — Твоя половина не может быть больше хотя бы потому, что половины всегда равны. А если учесть, что сэр Орман еще и хоббит на четверть, получается, твои слова сильно преувеличены. Хотя тебя можно понять, ведь когда речь идет о... Что это с ним? — удивился Ут, услышав, как хрюкнул Сергей.

— Пройдет! — Влад усиленно хлопал парня по спине, отворачивая лицо, чтобы никто не заметил, какими судорогами сводит у него лицо, когда он пытается сдержать смех. Наконец, справившись с собой, он продолжил. — Хотел попить после еды, и поперхнулся. А крови вольфа случайно в маге нет? — задал вопрос очень серьезно, чтобы они — спаси и сохрани — не предположили, что он издевается. Они и не предположили.

— Он не может иметь кровь вольфа, — раздался утробный голос. Огромный волк, казалось, улыбался во всю пасть. — Он антропоид.

Влад кивнул понимающе.

— И кого вы караулите? — поинтересовался Серый, прокашлявшись. — Кого так боитесь, что пяток бойцов отпустить жалко?

— Мы никого не боимся! — прошипел Каон. — Но мы не знаем врага, с которым придется столкнуться, а неизвестность хуже любой опасности.

— Классные вам маг задания дает! — Сергей лег на спину, закинул ногу на ногу, а пальцы сцепил на животе. — Пойди туда не знаю куда, поймай того, не знаю кого...

— Не надо так об Ормане, ясно? — Каон стрельнул языком в сторону Серого, хвост стукнул по земле, а Владу невольно подумалось: "Зачем ему оружие, когда есть такой хвост?"

Хоббит посерьезнел.

— Я бы посоветовал тебе, — обратился он сурово к Серому, — разговаривать вежливо с Каоном. Я, кажется, уже говорил тебе, что разговаривать невежливо...

Серый тут же вскочил, сложил ручки на коленях как послушный школьник.

— Ну да, ну да. Глупость, глупость и еще раз глупость. Приношу извинения.

— Он у нас по жизни дурак. На всю голову, — заметил Влад. — Сначала говорит, а потом думает.

— Жил у нас как-то один очень умный, но болтливый воробей, — неодобрительно нахмурился хоббит. — Так он не успел собрать стаю — погиб в расцвете лет. А все потому, что говорил вслух то, что думал о каждом встречном. Высказал мнение об урукхае — и, пожалуйста. Пал, пронзенный стрелой.

— Крутые у вас ребята, — Серый поежился и смолк.

— Это был дикий урукхай, — нашел нужным пояснить Ут. — Не из Объединенной армии.

— А! — обрадовался Серый и лег на траву.

— За неуважительное обращение к сотнику, можно получить наказание, даже если ты гость, — на всякий случай пояснил Асуэл.

Сергей тут же опять вскочил:

— А он кто? — и покосился на ящера.

Никто не обратил внимания, что Сергей не совсем вежливо упомянул о присутствующем в третьем лице.

— Сотник-рикмас. Личная гвардия Ормана, — пояснил эльф. — У него самое большое звание в нашем отряде. Не понравишься ему, и кто знает, попадешь ли опять домой.

Сергею расхотелось ложиться обратно на землю.

— А я что? Я ничего... Я извиняюсь, — попросил он прощения, проникновенно глядя на Каона. Тот отвернулся презрительно. Тогда вор повернулся к Асуэлу. — А у тебя какое звание?

Каон продемонстрировал язык. Он буквально цедил слова, настолько надменно разговаривал:

— Эльфами командует десятник Асуэл. Урукхаями — десятник Тораст. Вождь вольфов — Свирепый, — он показал на огромного волчару, который при этих словах сверкнул красным глазом в сторону Серого. — Я над всеми, — завершил рикмас. — Главнокомандующий Орман нам четко поставил задачу: ожидается проникновение во Флелан через дверь-камень. Мы должны воспрепятствовать этому по мере возможности. Я до сих пор не уверен, что не о вас шла речь.

— Так к Орману, стало быть, быстрее надо! — обрадовался вор.

— Посмотрим, — ящер отвернулся.

Сергей еще раз оглядел всех присутствующих:

— Каон, Асуэл, Тораст... Это я понял. А Ут кто?

— Он помогает всем. Переводчик и ученый. У него в голове целая библиотека.

— А, знаю таких, — расцвел Серый. — Пойди туда, расскажи про это... У меня друг есть... был... Игорек. Точно такой же. Шестерка, ты значит! — радостно воскликнул Сергей, глядя на хоббита. За столом повисла пауза. Впоследствии хоббит уточнил:

— Ты сказал, что я — цифра шесть?

— Разве нет? — веселился Серый. Влад сурово взглянул на него, и парень принял покаянный вид. — Извини, показалось!

Урукхай прохрипел что-то.

Ут перевел:

— Он говорит, ты смеешься надо мной.

— Как ты мог подумать! — укорил Сергей, отметив, что урукхай соображает быстрее остальных. Тут же вспомнил о воробье. "Может, это сказка? Говорящие воробьи. Надо же!"

Невнятный хрип и перевод после паузы:

— А теперь Тораст говорит, что, насмехаясь над его соратником, ты насмехаешься над ним, и он вызывает тебя на поединок. Выбирай, чем будешь биться. Тесак, палица, лук?

Вот теперь вор побелел — живо представил себя нанизанного на стрелу, как бабочка на булавку. Губы задрожали, в зобу дыханье сперло.

— Я-а-а-а... — начал он, заикаясь. — Я не смеялся! Правда! — он испуганно бросил взгляд на Влада, немного погодя с мольбой вгляделся в Тораста. — Я не хотел. Прости! Я больше не буду...

Тораст неумолимо сверлил его глазами, положив ладонь на рукоять меча. Неожиданно он запрокинул голову и издал такие душераздирающие звуки, что и у Влада кровь от лица отхлынула. Лишь когда следом захихикал хоббит, эльф и рикмас, он осознал, что так Тораст смеялся... Сквозь леденящие кровь хрипы, он еще и бормотал что-то, а Ут, так же задыхаясь от смеха, переводил:

— Он говорит... что пошутил... а ты попался!

— Да ну вас в... баню! — обиделся Сергей. — Не буду я с вами завтракать.

Он вскочил и пошел к лесу, старательно огибая сидящих неподалеку воинов. Влад с тревогой проводил его взглядом: не выкинул бы какой фортель. Прочие остались спокойны. Продолжали трапезу, как ни в чем ни бывало, все еще посмеиваясь над происшедшим. Даже Каон как-то расслабился.

— Все будет в порядке, — успокоил эльф, проследив за взглядом мента. — В лесу безопасно. Кроме нас никого нет.

И тут же прокатился душераздирающий вопль.

Битва вторая

Раныд. Поединок сильных.

Раныд — это область, которую храм света еще не исследовал. Это странное место полное загадок. Как может Мар-ди находиться здесь в теле и в то же время присутствовать в Храме Света? На чем он стоит, если единственная твердая поверхность — это зеленый хрусталь поля с воинами? Иногда диригенс чувствовал себя подвешенным в пустоте и терял ориентацию. Будь в чернильной тьме над полем звезды — было бы легче, он знал звездные карты тысяч миров и смог бы хотя бы приблизительно понять, где очутился. По крайней мере, не мучило бы ощущение, что ты в какой-то неведомой щели, из которой, возможно нет выхода. Он старался не размышлять об этом. В любом случае, пока он не окончит поединок, вернуться он не сможет.

Мар-ди читал, что где-то в таком же загадочном месте существует Зал Истины — место во вселенной, где человек может получить ответы на все вопросы. Когда-то он мечтал попасть туда. Со временем, когда стал служить Свету, эта мечта поблекла и умерла. Ареопагит наставлял однажды: "Выбери верный путь и тогда вопросы и сомнения исчезнут сами собой". В справедливости этого утверждения он убедился на собственном опыте. Чем дольше он служил свету, тем меньше вопросов у него оставалось. Зал Истины нужен тем, кто еще не нашел свой путь. Пусть ищут, а он займется делом.

После первой битвы, когда черные рыцари поставили заслон его воинам, и он был уверен, что проиграет, он потерял много сил. Победа окрылила его, придала уверенность. Но как же он разочаровался, когда понял, что не сможет передохнуть ни минуты. Надо раскручивать зар и вести рыцарей вокруг поля.

Чтобы прийти в себя, повторил правила успеха: вера, спокойствие, зар. Однако когда волнение утихло, послышался смех. На этот раз Ланселот обратился к нему. Голос его прозвучал как раскаты грома. Невольно Мар-ди почувствовал себя как на Божьем суде:

— Кто ты такой? — вопросили его. Пока он решал, стоит ли разговаривать с Управителем, Ланселот ответил на вопрос. — Ты смертный человек. Такой же червяк как множество других. Неужели ты думаешь, что у тебя хватит силы сразиться со мной? С тем, кто не чувствует течения веков, не ощущает усталости, всегда начеку, чтобы противостоять врагу? Я нахожусь с тобой на поединке и одновременно контролирую все в своем мире. А ты не можешь даже с собой справиться! Неужели ты, правда, надеешься выйти отсюда живым?

Мар-ди слушал управителя — и сердце его холодело: "Что я о себе возомнил? Ведь Ланселот не солгал, как же я не подумал об этом до поединка?"

Вместе с ужасом, накатывала слабость. Диригенс тряхнул головой: нельзя поддаваться наваждению — это будет выгодно Хозяину Флелана. Мар-ди может погибнуть? Что тут такого? Наставник диригенса — человек, благодаря которому Мар-ди служил в Храме — погиб на костре. Диригенс погибнет тут. И что? Достойная смерть. Главное, что его смерть не будет напрасной. Свет все равно победит тьму. Найдутся те, кто закончит его дело и освободит Флелан.

— Ты думаешь, твой сумасшедший наставник вдохновит тебя на подвиги? — продолжал громыхать Ланселот. — Не обманывайся. В нем Света было еще меньше, чем во мне!

Эти слова неприятно задели. Ланселот утверждает, что в учителе была тьма? Да что управитель может знать о нем? Управитель, который никогда не видел Храма!

Сияние зара напомнило диригенсу о месте, где погибала любая тьма, о Храме Света. Когда Мар-ди впервые попал туда, ему исполнилось двадцать четыре. В двадцать два он еще был минервалсом в мире Золотого Эрвина, то есть стоял на младшей ступени посвящения Храму. Когда минарсы — ученики Храма посещают какой-то мир, то в первую очередь вербуют послушников — посвященных младшего ранга, которых называют минервалсами. Если такой послушник проявит преданность, он может стать инсинуатом. Единицы из инсинуатов могли войти в Храм Света. Один из десяти тысяч становился туралом — стражем храма. И ни разу Мар-ди не слышал, чтобы кого-то из сотворенных миров взяли в ученики, позволили стать минарсом. А вот он стал. Среди служителей Храма такой как он был единственный. Все остальные минарсы и диригенсы пришли из первосозданного мира.

Мар-ди отчетливо представил наставника — Бадиола-Джамала. Казалось, этот крепкий старик с неукротимым духом и обезоруживающей нежностью стоит рядом с ним, и ободряюще улыбается. Он нашел его на Гоште, дал ему имя. Он дожил до седин, но так и не получил звание выше минарса. Учителю Мар-ди долгими ночами рассказывал без утайки о своей жизни, мечтах, желаниях и поражениях. Утром становилось стыдно: зачем рассказал? Что если Бадиол-Джамал передаст его слова выше и это навсегда лишит его возможности стать туралом? Но получилось наоборот. Именно его откровенность помогла в двадцать четыре года стать равным престарелому минарсу. Наставник в личной беседе поведал кое-что одному из диригенсов, тот доложил ареопагиту и вот — молодой Мар-ди впервые ступает в Храм Света. Серебристые лучи, исходящие от стен перемешиваются с белыми лучами, льющимися с алтаря. Свет, пронзает насквозь. Впервые в сознании появилось недоумение: как люди, знающие свет, могут выбирать тьму?

А ведь могут — и Ланселот тому свидетель. Мар-ди вновь ощутил его недовольство.

"Как ты все-таки выглядишь? — мысленно, он будто бы тоже беседовал с противником, хотя так и не произнес вслух ни слова. — Меняешь внешность как ареопагит? Прикидываешься стариком или наоборот цветущим юношей? Воспитываешь детей и внуков, ублажаешь жену или семейному уюту предпочитаешь посещение борделей?" Он не получил ответа. Ланселот оставался таинственной фигурой, о которой никто ничего не знал. И поэтому они до сих пор не могли справиться с ним!

16 июня, около девяти утра, лагерь недалеко от Дверь-камня

Владислав вскочил. Ладонь машинально хлопнула по пустой кобуре. Лицо побелело от разочарования — без оружия он чувствовал себя как монашка без платья. Надо срочно добыть себе хоть что-нибудь...

Серый летел обратно, как кот от злобного пса. Влад недоуменно оглянулся на сотрапезников. Те наблюдали за происходящим, но с места вскакивать не спешили. Асуэл продолжал лениво пожевывать зеленую дольку незнакомого Владиславу плода. Почему такое спокойствие? Нет опасности или плевать на судьбу непонятного пришельца?

На краю леса, сразу вслед за берущим высокие ноты воришкой, показалась высокая фигура, закутанная в серый плащ. Воины отряда — и эльфы, и урукхаи — встали, но за оружие никто не хватался. Поднялись и военачальники, с которыми обедали люди. Вольф встал на лапах.

Сергей навострился проскочить мимо мента и мчаться дальше и дальше за горизонт, но тот подхватил его под локоть. На Влада уставились глаза, со сжавшимися от ужаса до размеров точек зрачками.

— Таааам... там... Он... — зубы Серого плясали, так что говорить внятно он не мог.

Владислав на всякий случай затолкал его за широкие спины аборигенов. Пусть они первые разбираются. Потом и собой заслонил, чтобы воришка быстрее в себя пришел. Сработало. Серый справился с дрожью и зашептал горячо, чтобы другие не услышали:

— Я пошел... а тут с неба... Я даже не понял сначала... Мышенция летучая. Вот такенная, — он растянул руки, как рыбак, показывающий, какую акулу выловил. — Прямо передо мной. Под ноги. А потом человек встал. Может, лучше уйти? — он просительно взглянул на него. Влад не согласился:

— Успокойся. Видишь, никто не дергается? Они лучше нас знают, надо убегать или нет.

Человек шел по расположившемуся в лесу лагерю. Эльфы, урукхаи и вольфы почтительно ожидали, когда существо пройдет мимо, после этого садились.

— Подожди, вот вблизи его увидишь, посмотрю, что скажешь, — надулся Серый и спрятался за спину.

Мужчина приблизился, и Влад смог его рассмотреть. Первое, что пришло на ум: "Хороший бы баскетболист из него получился". Пришелец явно выше Влада на две головы. Лицо его сразу напомнило белокожего сержанта Бельского, который после первого же дневного дежурства летом становился красным как рак. Лысый как коленка череп бросал блики от солнца не хуже зеркала. Крючковатый нос, казался горой между запавшими щеками. Губы — почти ниточки. Глаза — словно острые черные иглы — пронзали насквозь. "Мышенция" будто не только содержание кишок у всех проверила, но и состав крови оценила. Тело, закутанное в серый плащ, можно принять за ожившую лестницу — мяса на нем, будто совсем нет, одни кости. И походка какая-то странная. Он словно вообще не переставляет ног. Так и идет, весь сразу.

Когда плащ приблизился к военачальникам, Каон поприветствовал его.

— Пусть Саера не причинит тебе зла, Осшер.

— Доброй Саеры, Каон. Пригласишь ли ты меня в лагерь? Я принес весть. В этом нет угрозы для вас.

— Здесь каждый готов принять тебя, — ящер повел рукой, приглашая его к столу, хвост как-то мирно и согласно махнул из стороны в сторону.

Осшер заинтересованно взглянул на Влада, в лице которого читалась сдержанная настороженность.

— Может, не все, — поправился Каон. — Но не суди их. Они из чужого мира, и еще не знают тебя.

Пришелец опять бросил взгляд на Владислава. Из-за спины мента быстро выглянул Серый и тут же спрятался.

— Люди? — поинтересовался "баскетболист". — Это и есть те, что вышли из камня? Те, что вошли в храм Ланселота, пали к его ногам и вручили ему жизнь? И чья благая длань коснулась их? Это они? Да, я вижу. Это они.

В этот раз на мента и вора обернулись все. Владислав почувствовал себя неуютно. Что на него смотреть? Кроме пятен грязи ничего на нем нет. Он, конечно, пытался поддерживать одежду в чистоте, но без нормальной стирки это не так просто сделать.

Он с облегчением перевел дух, когда все повернулись к Осшеру. В натянутой тишине слышно пение птиц и позвякивание доспехов. Наконец "плащ" пересек символическую черту и произнес стандартную формулу:

— Приглашение с благодарностью принято. Я в свою очередь клянусь, что не сотворю зла ни одному из присутствующих здесь, — на секунду умолк. — Если никто не замышляет зла против меня, либо моих друзей.

Затем он повернулся к Свирепому.

— Благодарю, что ты принял меня в стаю быстрый вождь. Клянусь не убивать, а защищать.

Вольф оскалился.

— Восемнадцатая по счету клятва. Осшер, ты клянешься мне восемнадцатый раз.

— Клятва лишней не бывает.

— Мы верим тебе.

Осшер обратился к Торасту.

— Хе, востен рдухау кластеназа. Врыхта гхез?

Урукхай ударил себя в грудь. Кожаный доспех отозвался глухо, будто ударили по доске.

— Что скажешь ты, Ут?

Хоббит поклонился.

— Доброго вестника рады видеть у любого костра. Друг моего повелителя — мой друг.

Осшер продвинулся еще на один шаг. Кивнул, будто уверял всех, что точно сдержит слово, и дальше уже пошел без задержек.

Он сел к накрытому покрывалу. Все, кроме людей, вытянулись в струнку.

— Вольно. Ха, ха, ха, — последнее он поизнес, чеканя каждое слово. — Не смущайтесь, я ненадолго. Одно крыло здесь, другое там.

— Ты с приказом? — Каон, как главный разговаривал с Осшером.

— Да. Сэр Желна Орман узнал, что у вас гостят, — он ухмыльнулся, — двое существ, называющих себя людьми. Они как можно быстрее должны прибыть к нему. Ясно?

— Ясно.

Услышав это, Сергей тут же встал рядом с ментом. Потянулся мордочкой вперед. "Хоть за штаны его держи, чтобы не упал", — умилился Влад. Он иногда завидовал людям, так искренно выражающим эмоции. На него Жанна ругалась "чурбан бесчувственный". С детства он воспитывался под девизом: "Что бы ни творилось у тебя в душе — знать другим об этом не обязательно". А может, если бы умел меняться, как Сергей, и жена бы не ушла...

— Сэр Желна назвал имена, — продолжал вещать Осшер. — Так как дело срочное и важное — Асуэл, Тораст, Ут и Свирепый, как лучшие, должны проследить, чтобы люди обязательно прибыли пред его светлы очи. Ясно?

— Ясно.

— Изберите быстрых вольфов для перемещения. Ясно?

— Ясно.

— Назначьте на свое место десятников, которые будут командовать отрядами, чтобы закончить операцию. Ясно?

— Ясно.

— Об остальном я поговорю с вновь избранными. Ясно?

— Ясно, — рикмас, эльф, орк и вольф исчезли, выполняя приказ.

Осшер безучастно смотрел в сторону, будто никого другого тут нет.

Серый подобрался ближе и постучал по плечу Ута.

— Кто это такой важный? — шепнул он с любопытством. — Все "ясно", да "ясно". И никогда не пасмурно. И Каон стоит навытяжку.

— Личный доверенный сэра Желны Ормана, — хоббит и не повернулся. — Он... в общем, он один из... высших. Единственный кто присоединился к нам.

— Не понял, из каких высших? Вампир что ли?

Уши Осшера дернулись. Лицо заострилось. Он воззрился на Сергея.

— Да, я вампир! — сощурился он. — Проклятая кровь этого мира.

Вор почувствовал как холодок потек от лица к ногам, тело онемело. На этот раз он не мог ни двинуться, ни крикнуть. Паника затопила сердце: ведь его убьют среди бела дня и никто не заметит! Он и глаза скосить на Влада не мог, настолько оцепенел от взгляда вампира...

Влада от услышанного взяла оторопь. Эльфы, хоббиты, говорящие волки и даже пускай, урукхаи и ящерочеловек — все это еще как-то укладывалось в сознании... Но вампир! Чудовищный кровосос, которого с таким почтением приняли. Спокойно ходящий среди солнечного дня. И что же он жрет? Свои его не боятся! Отдают врагов? Скармливают пленников? Не для этого ли им приказано явиться в замок? И кто интересно Орман, если ему служат вампиры? Может, и Желна Орман кушает свежее мясо молодых пленников? Кушает мясо, а кровь вампиру отдает?... Рейтинг сэра Ормана, едва начавший набирать очки, стремительно падал.

К Осшеру подошли трое и сообщили, что их поставили новыми десятниками. Эльф Эвуон, с черными как смоль волосами и светло-серыми, почти прозрачными глазами. Вольф Гибкий, немного уступал в росте Свирепому. Орка Гораста, зеленокожая женщина ничем не отличалась от других урукхайских женщин: те же светлые волосы заплетенные в десять косичек. Владу почему-то казалось, что раз она лучшая, то на ней должны быть знаки, вроде погон или каких-нибудь амулетов, но он ничего подобного не заметил.

Вампир отвернулся.

Тело у Серого отпустило. Он судорожно вдохнул, вытер слезы. Взглянул на Влада:

— Ты... ты... — губы задрожали.

— Молчи, — неслышно приказал мент. — Выберемся как-нибудь.

Серый навострил уши, вслушиваясь в каждое слово, произнесенное Осшером.

— Эвуон, Гораста, Гибкий. Вы должны продолжить операцию, — вампир по-прежнему сидел, тонкую костлявую шею вытянул вверх. Еще немного и он бы и сидя оказался вровень с оркой. — Перед вами стоит две задачи. Первая: если появятся еще люди, собирать их в лагере, а потом небольшими партиями по четыре-пять человек, отправлять в Орману. Ясно? — его заверили, что ясно. — Для этого к вам послезавтра прибудет дополнительный отряд из заставы у моря Кровь Ланселота, который будет сопровождать их. Ясно? — дождался кивка. — Вторая задача: внимательно следить за происходящим в лесу. Обо всем необычном докладывать незамедлительно. Ясно? Третья задача: если появится существо — человек или любое другое, не желающее прийти к Орману — сделать все, чтобы уничтожить его. Ясно? — воины кивнули. Вампир встал. — Дело сделано и я удаляюсь. Мир Флелану!

— Мир Флелану, — эхом ответили присутствующие.

Вампир взвился в воздух и ударился оземь. Тело перекрутилось, раздался громкий хруст костей. Полы плаща взвились вверх и обрели жесткий каркас. Секунда и посреди лагеря взлетела огромная уродливая летучая мышь, ядовито коричневого цвета, с горящими желтым светом глазами, торчащими из пасти белыми клыками.

Сергей задрожал, но тут же уперся в крепкое плечо Влада. На душе немедленно полегчало. "Подумаешь! — успокоил себя он. — Я еще и не такое в ужастиках видел. От неожиданности напугался, да и все. А мышенция красивая в чем-то. Какая мощь, какая энергия..." — он расплылся в улыбке.

Летучая мышь хлопнула крыльями — поток воздуха поднял пыль и листья — и свечой ушла в небо. Несколько мгновений темный крылатый силуэт красовался на фоне солнечного диска, затем исчез.

Владислав проводил ее взглядом. Мысли лихорадочно скакали, планы побега один за другим возникали, и отбрасывались из-за невыполнимости. На их место становились три новых. Мент окинул взглядом суетившихся вокруг разумных существ. Может, это он чего-то не понимает? Может, и вправду этот вампир — душка и опасаться его не стоит? Или наоборот, они с Сергеем единственные, кто может правильно оценить ситуацию? Что трудного, обмануть, убедить, что большое зло и подлость на самом деле лучший выход. Тем более Орман — маг. Вон фашисты людей пачками сжигали, и интеллигентные люди там работали и считали, что все правильно, так и надо. Без всякой магии представления о добре и зле встали с ног на голову.

На них пока никто не обращал внимания. Влад повернулся к Серому:

— Мне кажется, нам надо уходить...

— Надо уходить срочно! — пацан бесцеремонно перебил. — Я уж испугался, что ты будешь слово держать. Ты ж у нас правильный, — Серый тут же сменил тон. — Я ведь когда в лес ушел, хотел посмотреть, как они нам доверяют. Удрать, если получится...

— Без меня? — Владислав смерил его взглядом.

— А вдвоем сложнее, — невозмутимо парировал Серый. — Понимать должен.

— Все с тобой ясно, — мент сжал губы и отвернулся.

— Ладно, не заводись, я ж понимаю, что без тебя пропаду. Потом бы и тебя вызволил... Я знаешь, как струхнул, когда этого увидел? Думал, вот оно — возмездие за то, что осмелился нарушить клятву. А на самом-то деле... ничего ведь не будет, правда?

— Узнаем опытным путем. Давай-ка в лесок по одному. Не торопясь и улыбаясь.

Они развернулись, и Владислав ткнулся лицом в морду Свирепого. Сверху из седла посматривал Асуэл. Вольф дунул сквозь клыки, пошевелив волосы Влада.

"Вот кому бы освежающую мяту", — подумал Владислав, сморщившись.

— Садись! — приказал эльф.

— Что?

Мент почувствовал, что его тянут за ремень вниз. Это был Ут.

— Нет времени. Сэр Желна Орман сказал, что мы должны прибыть как можно быстрее. Все уже собрали. По вольфам и вперед.

Подъехал Тораст. Наклонившись, он рыкнул требовательно Владиславу — посчитал необходимым повторить приказ. Другой вольф подошел к Сергею.

— Что такое "не везет" и как с ним бороться, — пробормотал парнишка, вскарабкался на вольфа и запел громко. — Мои мысли мои скакуны! — ноги уперлись в мохнатые бока. Впереди дрогнули большие уши. Сергей притянул одно к себе.— Как тебя хоть зовут, волчара?

— Звонкий, людь.

— Ну, неси меня... — парень приложил ладонь козырьком ко лбу, — за темные леса. Кот и дрозд, спасите меня.

Влад постоял еще немного, осмотрев по очереди провожающих и косящего глазом вольфа. Вслед за этим вскарабкался в седло.

Асуэл чуть сдавил пятками бока Свирепого, вольф направился вперед размеренным шагом постепенно переходящим в быструю рысь.

16 июня, около 11 утра, над дорогой к перевалу.

Облако на ощупь мягкое, но плотное. Когда мнешь руками, оно смешно скрипит, противясь твоим движениям.

Она любила бывать здесь. Доставляло удовольствие придумывать новые хитрости, чтобы обойти запреты, обмануть три круга живых глаз. Перейти границу, раздвинуть облака и полюбоваться запретным миром.

Сюда нельзя ходить. Смотреть тоже нельзя. За нарушение сначала будут долго отчитывать, а после накажут — посадят в комнату, запрещая болтать с подружками под страхом изгнания. Но это нестрашно, можно потерпеть. Смысл жизни состоял в том, чтобы вырваться из привычной действительности, предписанных ей правил, обманув фей-наставниц. Прийти сюда, и впитывать цвета, звуки и запахи Флелана.

Каждый раз сначала она любовалась картиной издали. Земля казалась набором бессмысленных пятен: по темной и светлой зелени проложены желтые, белые и серебристые ниточки. Она всматривалась внимательней там, где были коричневые и серые квадратики жилищ. Ближе они напоминали аккуратные кубики с пирамидальными крышами, покрытыми мхом. А уж белые башенки городов вообще казались украшением на торте. Хотя, этот торт кто-то уже начал есть: городов сохранилось мало, часто там никто не жил и большая часть башен разрушалась.

Насладившись наблюдением издали, она приближала увиденное. Это похоже на падение с высоты. Навстречу неслись, исчезая за спиной, сначала птицы, застывшие в потоках ветра. Далее скалы с притаившимся в расщелине зверьком. Позже островерхие деревья с тоненькими иголочками вместо листьев, колючие кусты, в широких листьях которых прятались яркие ягоды, похожие на слепленные пузырьки цвета заката. Наконец, она рассматривала предметы у самой земли. Трава казалась гигантскими деревьями, а муравьи — ползучими великанами. Заглянув в глаза-бусинки прижавшемуся к листку крохе-жучку, она отдалялась медленней. Большое становилось маленьким, а в дальнейшем превращалось в пятнистый ковер. Лежа на облаке, она прикрывала веки, яркие образы всплывали в сознании. Ждала, пока в голове перестанет мельтешить и останется одно, самое главное, что поразило сегодня. Иногда это цветок, иногда птица, иногда медвежонок. То, что запомнилось, она лепила из облаков, смеясь их сопротивлению и уговаривая:

— Не бойтесь, все будет красиво. Как всегда.

Позже, лежа на животе, она болтала ногами и любовалась изделием рук. Бледно-зеленое воздушное платье почти сливалось с облаком. Если бы она захотела, могла бы вообще стать невидимой.

Она, вздыхая, возвращалась в замок, когда Саера задевала круглым боком горизонт.

Сегодня, когда она рассматривала запретный мир, внимание привлекла цепочка вольфов, скачущих в горы, с всадниками на спине. Один всадник буквально заворожил ее — вскинул руку к небу, волосы развеваются по ветру. Она рассмотрела его со всех сторон: черная рубашка с короткими рукавами и черепом впереди — наверно, герб; круглые уши, гладкое, без волос тело. Даже заговоренных браслетов и волшебных рисунков нет... Такого существа она ни разу не видела. Сразу принялась лепить из облаков: вольфа, стелющегося по земле и удивительного всадника с победно поднятой рукой...

Возвращалась в замок крадучись. Живые глаза на гибких нитях мерно покачивались, как неведомые растения — бдительные стражи, подающие сигнал, если кто-то пересек границу. Она притворилась облаком и плыла медленно-медленно, чтобы не насторожить их. Это легко удалось. Живые глаза неразумны, а потому справиться с ними не так уж сложно. Теперь никто не узнает, что она покидала замок. Утром можно еще раз слетать сюда хоть на минутку, чтобы посмотреть еще раз на это необычное существо.

16 июня, около 11 часов, дорога к перевалу.

Влад плохо держался в седле — никогда не приходилось ездить на лошадях. Он с некоторой завистью наблюдал, как Серый лихо размахивает рукой, изображая Чапаева. Только бурки с саблей не хватало. Вольфа, на котором ехал Влад, звали ни много, ни мало — Лютый. Может, из-за имени Владу то и дело казалось, что "его конь" специально делал резкие прыжки в сторону, стараясь скинуть человека. Но мент крепко вцепился в кожаный ремень, всем телом прижался к загривку вольфа, уткнув нос в густую шерсть. Аромат от нее приятней, чем дыхание вольфа. Этот запах Владу нравился. Напоминал о Руслане — верной овчарке, которую забрала Жанна, сказав: "Он с тобой сдохнет". Он согласился. Права она: с его работой, не выживет Руслан. После никогда не интересовался, что с собакой, когда случайно сталкивался с бывшей. Боялся любого ответа: скажет, что псу хорошо — будет больно, оттого, что и тот его предал. Скажет, что пес умер — будет больно, что предал друга. Бывают случаи, когда неизвестность предпочтительней. Как и с магом Орманом, например, которого все почему-то величали Желной, а он точно знал, что желна — это большой черный дятел. Может, это прозвище? А может, он убивает все, что посчитает вредным, как дятел. Кто знает, не принял ли он и их с Серым за вредителей. Лучше бы с ним не встречаться. А если встречаться, то не так: в виде пленников, которых доставили. А когда у него будет хотя бы пистолет, и они будут иметь преимущество. Хоть иллюзию преимущества. Влад попытался восстановить в памяти, у кого находится оружие. В последний раз его держал урукхай. Но не передал ли тот кому? Странно, что никто не спросил, что это за штука и как ею пользоваться. Видели оружие? И что у них за апокалипсис такой случился? Не ядерная ли война? Так может, это все мутанты, а не эльфы, хоббиты, орки и ящеролюди? Да где они вообще с Серым находятся, блин?

Лютый скакнул в сторону, Влад чудом не слетел с него. Пришлось еще крепче вцепиться в ремень, вжаться в мощное тело вольфа. "Не путешествие, а испытательный полигон какой-то".

Лес поредел, дорога забирала вверх. Влад глянул на солнце. "Как они определяют направление, откуда знают время?" — крутящееся солнце выводило из себя. Рядом с солнечным кругом появились облака. "Откуда они взялись? Все время было только синее небо. У одного облака необычная форма — словно кто-то вылепил Сергея на его скакуне".

— Феи шалят, — выдохнул Лютый, на мгновение задрав морду к небу. — Не к добру.

— Ты об облаке? — поинтересовался Влад, но Лютый вопрос проигнорировал. Влад все же попытал счастья с вольфом — вдруг ответит? — Мы в горы?

— Сегодня это единственный безопасный путь к Орману, — объяснил вольф.

— А если в другую сторону скакать? — Влад не ожидал ответа и, получив его, продолжил разговор, чтобы закрепить позиции. — Правее?

— Там Финляндия.

Вот тут Владислав от неожиданности выпустил ремень и непременно бы грохнулся со всего маху о землю, если бы Лютый не вильнул влево, подхватывая падающее тело. поинтересовался, вроде бы с любопытством:

— Что случилось, людь? — при таком быстром беге, у вольфа дыхание не сбилось. Произносил слова так, будто на травке отдыхал, а не скакал со скоростью нового Запорожца.

— Меня Влад зовут, — зачем-то сообщил мент.

— Имя заслужить надо, — показалось ему или вольф насмехался?

— Кто живет в Финляндии? — требовательно осведомился Влад.

— Узнаешь, — закончил разговор Лютый.

"Непременно узнаю, умник. Да кто еще может жить в Финляндии, кроме людей? Хотя, если бы эти чудики людей встречали, то не расспрашивали бы кто мы такие. Может, люди жили, а потом вымерли? Апокалипсис все-таки. А может, люди прячутся от них. Будь он на их месте, непременно бы спрятался. Зачем ему такая жуткая компания?" Влад решил, что когда они убегут, если дверь не заработает — сразу отправятся в сторону Финляндии.

16 июня, около полудня, перевал.

Арис переместился удачно — ни на что не наткнулся, не свалился в пропасть и не попал внутрь дерева, что теоретически могло привести к всесокрушающему взрыву. Карта, данная ясновидцами, поражала точностью. Эти существа, похожие на разжиревших рогатых жаб алого оттенка и размером с небольшой холм, осмотрели закрытый мир Ланселота так, как он, Арис, мог бы рассмотреть собственную тарелку. Но сил это у них сожрало столько, что оба ясновидца, что приняли союз с Храмом Света и ставшие первыми минервалсами своего мира, впали в спячку, грозящую продлиться несколько месяцев.

Арис поражался способностям этих существ. Мир Лхуссу, в котором обнаружили ясновидцев, постоянно подвергался бомбардировке магически заряженными частицами, размером с монету, но могущими оставить настолько глубокую воронку в земле, что туда с легкостью поместился бы хороших размеров дом. Чтобы выжить, ясновидцы — их было всего пятеро на весь мир — постоянно просматривали магические поля планеты и высчитывали безопасное место. Крайне медлительные, они на месяц вперед рассчитывали траектории падения частиц и ползали по безопасному маршруту.

Находка ясновидцев дала такое преимущество воинам Света, какого у них не появлялось уже две сотни лет. Со времен завоевания правившим тогда ареопагитом сразу одиннадцати миров Управителей. После его ухода война длилась с переменным успехом. То воины света завоюют миры, то Управители отобьют у них захваченные территории. Теперь же Храм Света ждал мощного рывка. Особенно когда минервалсам удастся убедить сотрудничать других трех ясновидцев.

Конечно, когда-нибудь Управители создадут защиту, но на это уйдет ни один десяток лет. И пока этого не произойдет, многие миры перейдут под патронаж Храма Света.

Несколько мгновений после перехода потребовалось, чтобы восстановить зрение и слух. Вместе с органами чувств навалилась жара — намного сильнее, чем в прошлый раз. Как будто в сухую парную попал. Вот так Флелан отвечал ему, когда он использовал магию. Чем больше сил использовал — тем жарче. Как же хорошо дома: творишь заклинание и никаких откатов. Никакой платы. Но воинам Света некогда сидеть дома. Приходится уходить в темноту. В жару и злобу чужих миров ожидающих освобождения. Сердце учащенно бьется, хочется открыть широко рот и вывалить язык, как делают псы, если перегреются. Может, тогда немного прохладного воздуха из тени горы проникнет в легкие. Арис нашел в себе силы оглядеться. Все правильно. Слева гора, справа обрыв. Внизу шелестели листьями редкие деревья и желтая дорога, ведущая в замок Ормана. За спиной, чуть выше, Башня Стражей. Впереди его цель, его надежда. Нет, не так. Надежда и оплот всего Флелана. Если удаться сделать минервалсом Иситио — это будет главной победой. Можно считать, что Флелан уже наполнен светом. Он быстро взглянул на небо. Облака! Да какой интересной формы... Феи осмелели. Это новость. Тогда они будут целью номер два. С такими мощными союзниками, Орману не устоять. А если Ланселоту что-то не понравится — ему придется показаться в своем мире. Тогда разделаемся и с ним. И Флелан будет под властью Света.

Жара стала мягче, но дискомфорт он все равно испытывал. Не хотелось никуда идти и даже двигаться. Что ж — можно сделать небольшой привал. Вслед за этим надо будет просканировать окрестности еще раз и переместится сразу на место. Сегодня ночью горы небезопасны. Но сначала проверим, что происходит позади. Минарс выбрал место ровнее и сел у скалы. На всякий случай наложил на себя заклинание невидимости и "посмотрел". Вскоре дыхание участилось: его преследуют. Он сразу узнал тех чудищ, что были посланы задержать его, но в момент входа во Флелан отсутствовали у Дверь-камня. Нет, догнать они, конечно, смогут...

Он размышлял: использовать Свирфа сейчас или приберечь для другого случая? Наставник Мар-ди учил его: "Не торопись с решением. Взвесь все за и против. Плюсы должны перевешивать не столько по количеству, сколько по качеству. Скажем, если в плюсах у тебя быстрое перемещение и вербовка минервалсов, а в минусах — возможная потеря жизни, то рисковать не стоит. И тысяча положительных моментов не перевесит смерть". А что теперь? Голос "за": он точно избавится от преследователей, что позволит успешно выполнить миссию. Голос "против": с каждым выходом заклятие защиты будет слабеть и в критический момент Свирф станет уязвим, а Арис останется без помощи на крайний случай. Голос "за": сейчас он один и помощь ему нужнее. В будущем присоединятся другие минарсы, завербуют минервалсов, защищаться станет проще. Голос "против"... молчит. Голос "за": если преследователи все-таки попадут к Иситио, его планы могут пойти насмарку. Голос "против"... по-прежнему молчит. Из этого следует, что Свирфа надо использовать немедленно. Непременно надо побеседовать с Иситио, поэтому лучше перестраховаться, не стоит беречь сильное оружие на потом. Только здесь и сейчас.

Арис прижался к скале в тени горы, ожидая, чтобы жар спал. Он любил такие мгновения. Если хочешь быстро остыть, надо делать минимум движений. Еще лучше поспать. Но если на сон нет времени, можно погрузиться в приятные мысли. Представить что-то из детства.

...Солнечный зайчик падает ему на лицо, мешает спать. Он жмурится, но не пытается спрятать голову под одеяло. Больше всего на свете он любил просыпаться именно так: от солнечного луча. Тогда в сердце появлялась уверенность, что день будет великолепный. Все получится. Он подставляет лицо солнцу и завидует рыжему Даньке, на котором солнце оставило следы в виде веснушек. Как он мечтал иметь такие. Лучше этих веснушек лишь рыжие волосы. А его солнце выбелило, сделав почти снежным.

Немного погодя приходила мама. Ее голос сквозь прикрытые веки, освещенные солнечными лучами, казался хрустальным родником.

— Рисинка, просыпайся. Не встанешь немедленно, защекочу до судорог!

С мамой у него всегда были загадочные отношения. Их в семье трое. Ни на кого она не жаловалась столько, сколько на старшего. И никого так сильно не любила. Когда он стал подростком, они могли спорить на весь дом, так что стекла оконные позванивали. Спустя время он шел в ванну, умывался. А через минуту возвращался в комнату, чтобы как собака ткнуться ей в плечо:

— Мам, прости, я погорячился.

— Я тебя всегда прощаю, родной, — она целовала его в щеку.

Только с ней он делился мечтами и планами. Только она понимала его с полуслова. Кажется, это было так давно! Сто лет назад. Это оттого, что последние шесть лет жизни очень насыщенные...

Наконец Арис почувствовал, что отдохнул. Можно продолжить путь. Он порылся в кармане, достал небольшой металлический цилиндр, запаянный с обеих сторон. Свирфа нельзя пронести иначе, как и всех остальных его собратьев. Арис нашел острый камень, затем примерился, чтобы вскрыть цилиндр. Учитывая, что сегодня тридцать пятое Дождливого месяца, задание для Свирфа будет очень простое.

16 июня, около полудня. По дороге к перевалу.

Сергей как никто другой проникся фразой классика: "Вся жизнь театр, а люди в нем актеры". Сколько он себя помнил, он играл. Играл со вкусом, с душой, полностью вживаясь в роль. Лишь глубоко в душе осознавал, что это все же ненастоящий он. Иногда рассуждал с любопытством: "А вот если я настоящий, то я какой?" Но это настроение мгновенно исчезало. Актерствование ведь помогало ему выжить. И страх, и боль, и отчаяние сыгранное как на сцене становились не такими мучительными, переносились легче. Когда он играл, отчаяние становилось не его, а чье-то чужое. Павки Корчагина какого-нибудь, которого он так удачно показал. А раз не его, то стоит ли волноваться? Может, именно из-за такого отношения к жизни он легко адаптировался во Флелане. Конечно, не хватало теплой ванны и мужского одеколона. Отсутствовала возможность поиграть на компе или зависнуть в чате. Но зато перед ним простерлась степь с горами на горизонте — чем не игра жанра стратегии? Жаль он не программист. Вернулся бы домой, непременно создал что-то подобное. Цель игры — выжить и вернуться домой. "Надо вообще-то этот момент хорошо продумать, — решил он. — Ну и что, что не программист. За границей за одну идею всю жизнь тебе платят. Вот здорово! А пока можно во всем поучаствовать. Покататься на волке. Не на какой-то заморенной кобыле, что катает детишек возле цирка. Ей морковку покажешь, она и то дунуть не сможет. А тут такой скакун — аж ветер в ушах! Вот бы игру такую сделать, чтобы сразу и запахи чувствовать и ветер в лицо..."

От избытка эмоций, Сергей вскинул руку вверх и открыл рот. Так хотелось спеть что-нибудь героическое, но ничего вспоминалось, кроме уже исполненных "мыслей-скакунов". Наконец, нужная строчка всплыла в памяти, и он заорал во всю дурь:

— Я на солнышке лежу,

И ушами шевелю!

Представил, как Влад матерится, глядя на него, и рассмеялся. Уж что ему нравилось, так это доводить мента до комы. Такой он нежно организованный. Не только большой и сильный как носорог, но и дурной как он же. Нет, чувство юмора у Влада, конечно, не пропало совсем, но на несоблюдение субординации он реагировал мгновенно — другой бы посмеялся и все. Но вот чувствовал Серый печенками, что на менте пахать можно. Сесть на шею и ножки свесить. Например, прикинуться беззащитным, погибающим. Так он тебя грудью прикроет и на руках из боя вынесет.

Наконец, почувствовал, что для одного дня верховой езды более чем достаточно. Припал к загривку вольфа.

— Родненький, сколько же можно, мы же не железные.

Стремительный его слова проигнорировал, продолжал скакать. Сергей бы изобразил бездыханно слабого, да боялся свалиться на такой скорости. Вот тогда игра закончится мгновенно!

Но его состояние заметили. Позади рыкнул Свирепый, впереди услышали отклик и бег замедлился. Со временем и вовсе остановились. Серый наскоро оценил землю (где б помягче) и картинно упал с вольфа, раскинув руки.

— Ты, конечно, можешь так лежать, — почти сразу услышал он над собой голос эльфа, — но мы остановились, чтобы пообедать. И времени на это немного.

Куда слабость делась? Он вскочил на ноги:

— Опять жареная на вертеле тушка?

— Некогда нам охотиться и готовить. Съедим, то, что взяли с собой. Для таких как ты есть вяленое мясо.

— И что? — удивился Сергей. — Даже не разогреем?

— Некогда, — отрезал Асуэл. В отсутствии Каона главным стал он, поскольку приказы Тораста никто бы не понял кроме Ута. Никто не умалял талантов хоббита к переводу, но как часто жизнь подкидывает ситуации, когда все решают мгновения. А тут пока дождешься понятного приказа... — Нам надо до заката быть в Башне стражей, — заключил эльф.

— Да куда спешить-то? — возмутился вор, но его слова прозвучали в пустоту — Асуэл уже ушел. Ут старательно делил и разносил всем пищу. Сначала вольфам, потом остальным.

— И почему сначала вольфам? — бурчал Сергей, наблюдая за его действиями. — Это все равно, что сначала машину бензином заправить, а затем самому есть.

— Ты бы, конечно, сделал наоборот? — патрульный сидел на земле в невообразимой позе: опершись позади руками, а длинные ноги расставив в стороны. Болело у него там наверно. У него вообще-то тоже болело, но так вот сидеть...

— Я бы многое сделал наоборот, — заверил его Серый. — Я бы не гонялся по улице за малолетками. И не сидел так на земле.

— Вот поэтому я работаю в милиции, а ты...

Серый нутром почувствовал, скажет: вор. А ведь все его поймут. Примут его за вора. Не будешь же каждому объяснять, что он что-то вроде Робин Гуда. Они про такого и не слышали. Поэтому он быстро перебил мента:

— А я студент экономического факультета, между прочим!

— Из неблагополучной семьи, — хмыкнул Влад.

— Да тебе какое дело до моей семьи, — взвился Сергей. И мент не проронил ни слова.

"Только так с ними и можно, — определил вор для себя. — Как начинаешь истерики закатывать, так они шелковые становятся. И жены у таких сплошь красивые истерички. По себе людей судят: у них-то истерика перед тем как вены вскрыть".

Вскоре все бодро жевали лепешки с мясом. Серый так есть не любил. Еда — это ведь как опера. Ее нельзя слушать, то и дело перематывая пленку магнитофона, потому что очень спешишь и надо срочно узнать, чем дело закончилось. Вот и есть на скаку нельзя. Нет, вы как хотите, но он так не может. Он начал с чувством и расстановкой жевать мясо. Вернее попробовал. Мясо было настолько жестким, что казалось, жуешь не плоть живого существа, а веник из-под лестницы. Если попадалась курица такой жесткости, бабушка обычно посмеивалась: "Сдохла своей смертью". А это несчастное животное, наверно, было диким. Не паслось спокойно на лужку, нагуливая жирок. Не ело биодобавки, от которых мясо готовится минут за пять и становится на вкус нежным, до того, что во рту тает. Эта тварь травинку жевала, а глазом за кустами следило: не спрятался ли там дружище Тораст с верным луком. И чуть малейший шорох — она несется по Флелану, пока копыта не отбросит. А теперь ему, студенту экономического факультета третьего курса, выросшему на колбасе и домашних пельменях надо это прожевать, не повредив желудок. За этими печальными мыслями он не заметил, что все ждут лишь его. Открытие не заставило поторопиться. Он был уверен, что делает благое дело. Вон Влад смотрит на него чуть ли не с благодарностью: лишних пять минут на твердой земле, а не на Лютом волке.

Асуэл наоборот скрипел зубами и старательно давал понять, что обед закончен. Сергей жевал с невинным видом: мол, на что ты мне намекаешь, не врублюсь.

Наконец терпение эльфа иссякло:

— Доешь в пути, — велел он и дал знак всем садиться на вольфов.

— Как это в пути? — возмутился парень.

— А вот так: в руку, которую к небесам поднимал, возьмешь лепешку и будешь в седле есть.

— Не буду! — протестующе мотнул ногой Серый. — Вы нарушаете конвенцию красного креста о пленных. Их обязаны кормить, поить и купать, между прочим. Я весь чешуся!

Никто на его вопли внимания не обратил. Даже любопытный Ут не поинтересовался что такое "конвенция красного креста". Стремительный напряженно пригнулся к земле:

— Если сейчас же не сядешь, уедем без тебя, — послышался утробный голос. Как-то так пообещал, что Сергей почувстовал: и вправду уедут. Он помчался к вольфу и путь продолжился.

Весь день на вольфе! Одна маленькая остановка, чтобы перекусить. Людям, не привыкшим к длительной верховой езде, пришлось несладко. К постоянно ноющим синякам у Влада прибавилась боль в ногах, спине и, извиняюсь, заднице. Когда вольфы прекратили бег, Влад спуститься толком не смог — сполз с мохнатой спины как мешок с картошкой. Утешило то, что все внимание обратили на Сергея, свалившегося с седла, как смертельно раненый. Если бы через несколько секунд он не вскочил, услышав о еде, мент никогда и не догадался бы, что парень притворялся. Пожалуй, по этой части вор переплюнул и его жену.

Дорога казалась бесконечной. Солнце крутилось по небу. Если бы он постоянно следил за ним, голова б закружилась. С надеждой он измерял глазами расстояние до горизонта, но оно сокращалось медленно. Появился бы собеседник, может, не так трудно переносилось это все. Но вольф Лютый не открывал пасти.

Влад на мгновение оторвался от мохнатой спины. Где там Ут затерялся? Может, хоть он подъедет поближе. Хоббит будто услышал его размышления. Через несколько минут он нагнал Влада, и поскакал рядом.

— Может, хочешь поговорить? — дружелюбно полюбопытствовал Ут. На этот раз басовитый голос дрожал, поскольку хоббит то и дело подскакивал на вольфе. — Во Флелане есть поговорка, сообщил он. — Хороший попутчик — короткая дорога.

Влада беспокоило два вопроса: как выжить во Флелане и как вернуться домой. На второй вопрос ему уже все популярно изложили, осталось разобраться с первым.

— Расскажи о Флелане, — попросил он.

Ут не заставил повторить просьбу дважды. И начал прямо от сотворения. Влад не переубеждал его, пусть вещает, о чем хочет, он сумеет выловить главное. Полилась неспешная речь.

— Первое, что сотворил Ланселот — это землю, похожую на половинку яблока. И назвал он землю Флеланом. Небо над планетой было темным и мрачным. И тогда сотворил Ланселот Саеру, которая освещает Флелан днем, обходя планету по гигантской спирали. Когда же Саера заходила за край горизонта, небо по-прежнему было темным. И тогда сотворил Ланселот зеленую Арасу и раскрасил ее черными пятнами, чтобы она была красива. Араса освещает Флелан ночью. Потом он наполнил небо звездами, чтобы они как блестки на темном полотне украшали небосвод и радовали глаз. Затем, сотворил Ланселот Великие Пески. Они ободом окружили полушарие, чтобы никто не смог перейти их и упасть в бездонную пропасть, находящуюся за пределами планеты. В Великих песках Ланселот поставил четыре пика: Юджин напротив Сивера, а Вась, — Влад хмыкнул, — напротив Зэпа. Для того чтобы путешественники легко определяли, в какую сторону идти. Устроив все красиво и мудро, Ланселот, сотворил природу Флелана. Он сотворил два больших моря: Слезы Ланселота и Кровь Ланселота, и одно большое озеро Надежд. А если ты спросишь, чем отличается озеро от моря, то я скажу тебе: вода в морях соленая. Ее нельзя пить, если ты хочешь жить. В озере Надежд вода такая же, как в ручьях и реках. Оно поит многих живущих. А в море "Кровь Ланселота" — вода багряная, как кровь.

После этого Ланселот создал Аксельскую горную гряду, разделившую Флелан почти на две части. Недалеко от центра мира гряда разделяется, на три ветви: Сальбийскую — она ведет на Сивер, Вирамскую — она ведет на Вась, и Юстукскую — она ведет на Юджин. Примерно через дневной переход ветви переходят в пологие холмы. Вот они, — Ут показал вдаль справа и слева от их дороги. — Третью ветвь отсюда не видно. В горах добываются полезные ископаемые, необходимые для изготовления плугов, мечей и других полезных вещей. Так же в горах находят драгоценные металлы: серебро, золото и мифрилл. Множество драгоценных камней добывается гномами, для ожерелий и корон, украшения жилища правителей и магии. Еще в горах добывается горный хрусталь — из него делают красивую дорогую посуду, а эльфы вставляют его в окна. Если изделие из хрусталя весь день впитывало лучи Саеры, то всю ночь будет светиться голубоватым светом. Поэтому многие из него делают светильники...

В речи хоббита постоянно чередовались сказочные мотивы о местном боге Ланселоте и проза жизни: что и для чего используется и сколько это стоит. Он неспешно продолжил лекцию:

— Вокруг воды: рек, морей и озер, Ланселот насадил различные деревья. Одни из них кормят нас, другие дают шерсть — но она стоит дорого, потому что пифитти — такие крохотные существа с дудочкой — часто усыпляют того, кто приходит за шерстью, — Влад мысленно сделал заметку в уме: от шерстяных деревьев лучше держаться подальше. — Приходится договариваться с ними, давать им подарки, — продолжал хоббит. — Третьи деревья служат для строительства домов и изготовления мебели. Так же Ланселот сотворил множество прекрасных цветов. Некоторые полезны: они освещают нам дорогу в ночи, лечат от различных болезней и ран или служат для изготовления магических напитков. Другие же служат только для радости, чтобы все могли любоваться цветущим Флеланом. Когда Ланселот сотворил Флелан, он был совершенен и прекрасен. Теперь Он мог поселить сюда живущих. Первыми Ланселот сотворил разумных зверей: сиоси, которые живут в море, мьяутти и вольфов, которые живут на земле, воробьев и драконов, которые живут в воздухе.

— И кого из них надо опасаться? — тут же встрял патрульный.

— Никого, — небрежно пожал плечами Ут, подскакивая на Вольфе. — Я же сказал, что они — разумны, — на такое заявление Влад хмыкнул. — Ах да! — встрепенулся малыш. Драконы и воробьи могут быть неразумны. Первые представляют опасность, но они почти исчезли. Лично я за всю жизнь видел их однажды. Они очень пугливы и при виде живых существ чаще всего убегают. Могут напасть, только если вы проявите агрессию, — Влад сделал себе еще одну заметочку: встретив драконов не надо изображать из себя рыцарей без страха и упрека. Лучше всего тут же свернуть в другую сторону. Переводчик еще раз оценивающе взглянул на пэпээсника и затянул песню дальше. — Легенды говорят, что существовали еще тигрисы, кентавры и оборотни, днем ходящие в виде хуманов, а ночью в виде больших лис. Но теперь невозможно доказать или опровергнуть это утверждение. Никаких документов не сохранилось, — Ут несколько сник.

В этой части рассуждения Ута походили на научный доклад. Хотя для темных жителей все наука. Может, и на земле в средние века находились ученые, пытавшиеся найти трех легендарных китов, на которых покоится планета. Погрустив немного, хоббит продолжил:

— После сотворения разумных зверей были сотворены прочие неразумные твари. Их не так много осталось. Из крупных — собаки, лошади, вороны, орлы, янцы... — он сделал паузу, после этого деловито продолжил. — Это, пожалуй, почти все, кто пережил апокалипсис. Тех же, кто погиб, я не буду перечислять, — голос хоббита стал очень печальным. — Когда леса наполнились животными, а небо птицами. Когда в воде начала плескаться рыба и другие пресмыкающиеся, настало время заселить мир разумными существами. Первыми были созданы рикмасы: существа, чем-то похожие на эльфов или... вас. Но у рикмасов есть и что-то от животных, что дает им преимущество в выживании. Потом на землю ступили эльфы. Если в рикмасах много от животных, то в эльфах от природы. Каждая из трех ветвей — горные, морские и лесные эльфы настолько близки к своей среде, что могут полностью слиться с ней. Затем на планете появились хоббиты, гномы и другие разумные существа. Так началась история моей прекрасной родины — Флелана. Долгие годы жила она в мире и покое. Каждый занял свое место в мире. Хоббиты обрабатывали землю. В Сеющий месяц они распахивают почву и засевают ее тремя видами семян: теми, что насыщают, теми, что одевают и теми, что радуют. В Дождливый месяц, который сегодня заканчивается, обильные дожди проливаются на Флелан, чтобы не приходилось хоббитам поливать поля. В Синем месяце поля полны плодов, но нужен еще один месяц — Зрелый, чтобы все это приобрело наилучший вкус и самый большой размер, который возможен. Когда же наступает Жатвенный месяц...

Мерный басок хоббита звучал так приятно, что Влад забыл о боли в ногах, а уж когда легенда плавно перешла в лекцию по сельскому хозяйству, веки мало помалу начали смыкаться, и окончания вдохновенной речи он не услышал. Когда от толчка проснулся, хоббит исчез где-то позади, а непомерно длинный день, насыщенный столькими приключениями заканчивался. Горы, которые ему показывали издали, теперь находились рядом, так, что закрыли Саеру. Вот когда порадуешься, что солнце крутится. Потерпи полчасика — и оно выскочит слева. А пока казалось, что за горами пожар. Причем глобальный: километров на двадцать, не меньше. Жара спала. Дорога поднималась вверх. Чем выше, тем прохладнее становилось, и бешеная скорость вольфа еще сильнее остужала его, даже то, что он прижимался к зверю, не помогало.

— Долго еще ехать? — еще раз спросил он у Лютого.

— Около двух дагрунов. Потом Башня стражей.

— А дагрун — это что? — уточнил Влад.

— Об этом и младенцы знают, — фыркнул вольф, но все же пояснил. — Дагрун — это мясной суп. Один дагрун — это время пока варится мясной суп.

Влад понял, что это вся информация, которую он получит, и приник к загривку. Жаль, хоббита обидел невниманием, он бы подробнее рассказал. А теперь Влад не мог рассмотреть, где тот едет, чтобы извиниться. Судя по всему, дагрун длится около часа. Не так быстро.

Несмотря на холод, Влад не пытался опустить рукава на рубашке — на такой скорости не получится. Серый припал к Звонкому, и вид демонстрировал такой, будто вот-вот упадет. У Влада тоже пальцы окоченели от холода и напряжения.

Впереди прозвучало короткое подвывание, что эхом прокатилось по всем вольфам и утихло позади. Вскоре вольфы собрались вместе. Асуэл быстро накинул темно-зеленый плащ с рукавами. Он стащил Сергея на землю, над ним склонился Ут, уже закутавшийся до такой степени, что напоминал круглого и пушистого колобка с красным носом. Из-под полы шубки торчали голые ступни, покрытые темными волосами. Влад с трудом разжал пальцы и тоже упал бы, если бы Тораст не подхватил его. Урукхай продолжал щеголять открытой кожаной безрукавкой и от него только что пар не валил. Все утепление ему, похоже, заменил островерхий меховой колпак.

— Здесь для вас холодно, — Асуэл обратился к Владу. — Но у нас нет запасной одежды. Надо взобраться на перевал, в Башню стражей. У них найдется что-нибудь. А пока выпейте это, чтобы согреться.

Он дал Владу крышечку, прикрывавшую пробку металлической фляги — с наперсток величиной. Влад с сомнением понюхал алую жидкость, запах как знакомый не опознал и опрокинул ее в себя. Вкуса у жидкости тоже не почувствовал — слишком мало ее налили, но вот эффект проявился сразу. Словно кипяток помчался от горла к кончикам пальцев, в живот и в ноги. Владу захотелось рубашку снять, чтобы охладиться.

Жидкость оживила и Сергея. Он вытаращил глаза так, что казалось, они сейчас выпадут, но не вскочил. Наконец прикрыл их, простонав:

— Я так надеялся, что это был сон!

— По вольфам! — скомандовал Асуэл.

— Может, отдохнем маленько? — Серый взирал на эльфа снизу вверх так жалобно, что и каменное сердце растаяло бы. Но десятник не поддался:

— Нам надо быть в Башне стражей до того, как последний луч солнца погаснет. Если не успеем — погибнем.

Оседлали вольфов и продолжили путь. Теперь скачка замедлилась — горная дорога утомила и этих мощных существ. Вскоре справа земля закончилась — там зияла пропасть. Слева наоборот взвилась под облака безжизненная скала. Дорога сузилась до двух метров. При объемах вольфа, Владу казалось, что его вот-вот уронят. Серый отвернулся к стене, чтобы не видеть опасно близкую бездну. Патрульный же заставлял себя смотреть вниз, на деревья, казавшиеся отсюда густой травой, на желтую дорогу, которая вела в небольшое селение. Владу нравилось балансирование на грани. Так он и работу выбрал.

Саера светила в спину. Вскоре слева стена стала рукотворной, сложенной из камней, скрепленных то ли смолой, то ли глиной. Взглянул вверх — в высоте темные провалы бойниц. "Вот и до Башни добрались!"

Вольфы перешли на шаг, а потом остановились. Асуэл спешился. Темно-зеленый плащ красиво колыхнулся.

— Что случилось? — поинтересовался Влад, тоже сползая с вольфа. Действие напитка уже заканчивалось, и он, размяв пальцы, расстегнул пуговицу на рукавах и опустил их, застегнув манжеты. Серый растирал себя, пытаясь согреться.

— Не знаю, — Асуэл тревожно дернул плечом. — Здесь нас должны были проверить, но стражи молчат.

Позади захрипел Тораст.

— Он говорит, надо все равно идти вперед, — перевел Ут. — В горах сегодня ночью не выжить. И люди плохо одеты.

— Пойдем медленно, — скомандовал эльф. Он приготовил лук, прижался к стене и ступил на каменные ступени, которые сузились до метра и понемногу спускались вниз. Башня полностью скрыла солнце. В голубых сумерках темно-серая тень эльфа скользила вдоль стены.

Над пропастью появилась редкая деревянная ограда — жалкое подобие защиты от падения. Влад, с сомнением окинув взглядом каменные ступени, решил, что вольфы тут не пройдут. Но Свирепый, словно подобравшись, направился вслед за Асуэлом. Тораст обнажил тесак. Маленький Ут откуда-то достал клинок.

— Дай мне тоже оружие, — обратился Влад к урукхаю, но тот прохрипел что-то. Ут с готовность перевел:

— Он говорит, оружие надо заслужить, — и продолжил. — Идет Тораст со Скользящим, а потом ты с Лютым, — показал он на Влада, — и ты со Звонким, — сделал он знак Серому. — Я последний. Постарайтесь идти тихо.

"Блин, без имени, без оружия... И надо умудриться выжить", — Влад поискал какой-нибудь камень или ветку, но тропинка оказалась совершенно чиста. Что ж, чего бы не опасались их насильственные попутчики, сражаться придется голыми руками. Он прижался к стене и бесшумно последовал за остальными. Вольфы шли, не задевая деревянную ограду. Влад удивился, как эти огромные животные могут становиться незаметными и словно уменьшаться в размерах.

Каменная стена становилась все ниже. Асуэл пригнулся, Свирепый за ним пополз. Вот и последний поворот. Асуэл тенью скользнул за него. Следом исчез вождь вольфов. Когда настала очередь Влада, он обогнул каменную ограду. Эльф, урукхай и вольфы стояли, прижавшись к створкам распахнутых ворот, за которыми лежал пустой каменный двор. Лишь справа у горы рос раскидистый тополь с серебристыми листьями. Как он сюда попал? Во дворе лежали длинные тени.

— Здесь словно и нет никого. Куда они пропали? — прошептал позади него Ут.

Урукхай что-то скомандовал, а хоббит перевел:

— Оставайтесь здесь, люди. Мы проверим башню.

Трое двуногих и вольфы проскользнули в ворота и исчезли в глубине двора. Патрульный тут же повернулся к вору:

— Идем. Наш единственный шанс.

Сергей не торопился:

— Думаешь, Тораст пошутил, когда сказал, что ночью не выжить?

— А нам с тобой, что в лоб, что по лбу, — успокоил его Влад. — Или в горах умрем, или маг-дятел нас в каких-нибудь остроухих и клыкастых превратит.

— С чего ты взял? — засомневался Серый.

— А ты разве не видишь, кто ему служит? Одни мутанты.

— Тораст, вроде бы ничего...

— Это потому что он тебя еще съесть не собирался. А с правой рукой мага, вампиром, не хочешь еще раз встретиться?

— Нет! — воскликнул Сергей испуганно.

— Вот-вот. Я тоже. Так что идем, пока они не вернулись.

Влад без колебаний отодвинул Сергея с дороги и шагнул на каменные ступени. В самый раз, чтобы поймать головой летящий сверху камень.

Раныд. Поединок сильных. Битва вторая

Диригенс осознал, что зар остановился. Как много он передумал, пока бриллианты крутились! Отдохнул душой, сбросил лет десять. Не иначе, как ареопагит помог. Спасибо, что не оставляет смиренного слугу.

Зар и теперь благоволил к нему: Дерд-чар. Сразу два рыцаря устремились вперед, плечом к плечу. Лучше этого зара может быть только... Джют-се! Зар, который чуть не уничтожил его в первой битве, теперь помог противнику. У него тоже с места сорвались два рыцаря, но заняли более выгодные позиции: один прикрывал переход остальных, а другой устремился вперед.

Диригенс полностью сосредоточился на битве. Зар — воины, снова зар — снова воины. Он напряженно следил за действиями Ланселота. Иногда всматривался во тьму по другую сторону поля. Удача вновь улыбнулась ему. Получится! У него непременно получится победить. И тут же ехидный смешок:

— ...Ученик не выше учителя. Сумасшедший учитель — сумасшедший ученик!

"Опять он насмехается над наставником! — оскорбился диригенс. — Как смеет он говорить такие слова об этом святом человеке?" Мысли невольно отвлеклись от Раныда.

У Мар-ди всплыл в сознании волнующий момент — его посвящали в диригенса. Старик Бадиол-Джамал тогда был жив. Мар-ди стало жаль его: наставник не смог добиться высокого звания. Но когда Бадиол-Джамал подошел к нему и с радостными слезами поздравил бывшего ученика — жалость ушла. Разве в звании дело? Разве не радует тот факт, что еще кто-то присоединился к служителям Света, поэтому еще немного — и орден сможет изгнать тьму из каждого уголка вселенной, не будет силы, способной им противостоять...

Будучи минарсом, Мар-ди путешествовал по мирам, вербовал минервалсов, как когда-то обратили его. После повышения обосновался при храме, воспитывал других минарсов. Мар-ди присутствовал на погребении праха Бадиол-Джамала — его сожгли в одном из миров, который пытался просветить орден — Гоште. Славная жизнь, славная смерть... Теперь он понимал чувства старика так хорошо, как никогда. Если бы его ученики смогли сделать больше, чем он — это сделало бы его счастливым. Ведь главное не в том, чего добился именно ты, а чего добились они вместе. Сколько света принесли во вселенную...

Еще один бросок зара и Мар-ди замер от ужаса: Ланселот знал, что делал — в размышлениях диригенс стал рассеянным, перестал контролировать зар — и пожалуйста — белый воин присоединился к первым двум, а черные заняли ключевые позиции, не позволяя его отряду сделать ни одного шага по полю. Конечно, не все еще потеряно...

Диригенс поторопился бросить зар, чтобы что-то исправить, но... Не может быть! Ек-эк. А черный рыцарь надменно усмехается — наверняка так же, как его повелитель. Никому из отряда нельзя сделать ни шага, а тройка первых рыцарей уходит все дальше и дальше. Черные встали стеной. Один шанс из шести, что ему удастся выбраться из этой ловушки. Нет. Ни одного шанса.

Диригенс потеряно смотрел на поле. Потом на зар. Вслед за этим мимо бриллиантов, не обращая внимания на точки-глаза зара, потемневшие в предвестии беды. "Где ты, Ланселот? Как бы я хотел увидеть тебя... Впрочем, зачем? Этот управитель не знает пощады. Он не может щадить, ведь проигрыш означает для него потерю мира"

— А как бы поступил ты? — услышал он голос.

О да, он поступил бы так же — сражался бы до конца. Но... Но он никогда не стал бы Управителем. Не потому что не способен на это, а потому что уверен: те, кто берет на себя смелость творить миры, подлежат осуждению. Есть один Творец, а все прочие — жалкие подобия, оскверняющие вселенную.

— Ты ошибся, Ланселот, — выдавил он, наконец. — Ты ошибся в тот момент, когда взял на себя смелость сотворить мир. Ты не должен был этого делать. И мы это исправим.

— Вам придется постараться, — Ланселот не насмехался. Не проявлял самоуверенную глупость, недооценивая врага. Он произнес фразу веско, как воин, готовый к сражению.

Мар-ди оценил это — им действительно придется постараться.

16 июня (35 Дождливого), около восьми вечера

Второе перемещение Ариса прошло не так удачно, как первое — сказывалась усталость. Он пытался выполнить две задачи: во-первых, попасть ближе к замку, во-вторых, так, чтобы его не заметили. Для этого минарс выбрал небольшую расселину рядом с дорогой, ведущей в замок, где стражи не смогли бы рассмотреть, что творится внутри. Позже, когда он отдохнет, для дальнейшего пути наложит на себя заклинание невидимости и сможет прямиком попасть к Иситио — правителю горных эльфов находящегося с магом Орманом в состоянии военного перемирия. Ничего, Арис сделает все, чтобы это противостояние переросло в полноценную войну...

При телепортации он все рассчитал правильно, но... Пещера оказалась не с плоским дном, а полого уходила вниз. Так что, переместившись чуть дальше от входа, ноги, попав на наклонную поверхность, поползли в пропасть. Он еле успел отбросить посох и, срывая ногти, вцепился в камни. Падение прекратилось, но Арис боялся шелохнуться. Это надо же так влипнуть? Все тело пылало от использования магии, из-под пальцев сочилась кровь. Посох валялся где-то на дороге. Кто-нибудь пройдет — и прости-прощай верный друг. Но этого мало — сегодня тридцать пятое Дождливого, надо быть в замке до заката, а осталось всего-то около получаса. Или как тут у местных? Десять песен. Минарс заставил себя успокоиться.

"Первым делом надо остыть, — скомандовал он себе. — Когда кожа не будет так пылать, силы появятся, чтобы выбраться". Он прижался к скале щекой. Камень прохладный, значит, его союзник. Так в детстве он прижимался щекой к ледышке, после разгоряченных боев за снежную крепость. Только ледышку выбирал гладкую, а камень неприятно царапал кожу.

Он перебрал в памяти события, которые помогут остыть... Блины! Они горячие, но это неважно. Главное — приятное воспоминание. Мама пекла рано утром. Арис просыпался от сладко-жареного аромата и пулей летел в кухню, а на столе, покрытом скатертью (красные полоски на белом фоне), стояло большое плоское блюдо — самое большое в доме. На нем лежали огромные желто-коричневые, блестящие от масла блины. Если сидеть в тени, заметно, как от них подымается светлый парок. Рядом на столе глубокая тарелка. В ней яйца. Мама варила их чуть жиже, чем в мешочек. Ломала сверху скорлупу, вычищала чайной ложечкой содержимое в тарелку, солила и тщательно перемешивала. Поскольку яйца недоваренные — желток жидкий. В нем плавают кусочки вареного белка. Берешь гигантский блин, сворачиваешь треугольником и макаешь в жидкое яйцо. Пока мама отвернется, чайной ложкой кладешь начинку в рот. Если мама заметит — не страшно. Погрозит пальцем, но великодушно скажет:

— На таких едоков и пять яиц мало. Не блины с яйцом едят, а яйца с блинами.

По малолетству он не ощущал в чем разница. Он осознавал одно: блины с такой начинкой — это потрясающе. А вот Яна этого не понимала. Чуть не в первый день совместной жизни заявила:

— Если любишь такое — вари и ешь без меня. Мне смотреть противно.

Зачем он вспомнил про Яну? Он же про блины вспоминал.

Блины — это солнечная погода круглый год. Они никогда не ели блины в грозу или снегопад. Может, тут действовала какая-то магия? Начинает мама замешивать тесто на блины и погода меняется: тучи развеиваются, выходит солнце...

Воспоминания сработали безотказно. Всего несколько минут — а стало намного прохладнее. Тело уже не так болело. "Можно попробовать вылезти. Хоть бы посох никто не взял", — с тоской взмолился он. Чуть двинул ногой, чтобы найти опору. Удалось сразу. Для верности надавил сильнее. Кажется, можно не волноваться. Арис приподнял голову, отыскивая уступ покрепче. Вот он — всего в двадцати сантиметрах от правой ладони. Потянулся. Попробовал дернуть вниз. Камень сидел крепко. Итак, потихонечку. Он подтянул тело выше, и, кряхтя от напряжения, поискал ногой новый камень для опоры. Нашел. Расслабился, тяжело дыша. Теперь надо поискать уступ выше. Этот подойдет. Перехватился, подтянулся... Камень под ногой хрустнул и обвалился. Он повис на руке, лихорадочно ища опору ногами. Не находя ничего, за что можно зацепиться. Пальцы ныли от напряжения и вот-вот могли сорваться. "Как глупо..." — мелькнуло в глубине души. Тут же ноги уперлись в камень. Он не дал себе отдыха. Собрав последние силы, рывком подтянулся вверх. Еще рывок. Он перекатился ко входу в пещеру. Посох валялся далеко на дороге вне пределов досягаемости. "Вот это я его швырнул от страха!"

Арис лежал на спине, не обращая внимания на то, что спину колет. Тело мелко дрожит, в глазах темно. Он глубоко дышал, чтобы прийти в себя. "Ничего. Выбрались. Еще повоюем", — ободрил он себя. Наконец, сознание прояснилось, он сел. "Все в порядке. Прежде всего, надо подлечиться", — Арис взглянул на ладони — ободранные, словно он не за камни хватался, а пытался остановить ими наждачный круг. Такими и посох не возьмешь. Он сотворил простенькое обезболивающее заклинание. Посидел в раздумье. Чтобы сделать что-то большее, нужен посох. Но для этого надо выйти на дорогу и показаться стражам — сделать то, чего он так старательно избегал. Но, похоже, другого выхода нет. "Будем надеяться, что поскольку я внезапно появлюсь и так же внезапно исчезну, меня либо не заметят, либо подумают, что померещилось", — он знал, что серый дорожный плащ в этом смысле очень удобен: издалека он почти сливался со скалой.

Арис непослушными пальцами накинул капюшон, шагнул на дорогу, одним движением подхватил посох — и тут же шагнул обратно в спасительную темноту пещеры. "Надо бы просканировать окрестности, — решил он. — Узнать, заметили его или нет, что собираются предпринять, если заметили... Но сначала исцеление".

Арис сотворил вязь заклинания. Раны перестали кровоточить, затянулись некрасивыми шрамами с бугристыми синеватыми краями. Затем края выровнялись и опустились, вскоре шрамы превратились в беленькие ниточки и стали незаметны. Еще минута — и он мог любоваться новыми, ни разу не стрижеными ногтями. "Вот и все. Синяки — это мелочь, пройдут. Теперь еще немного переждать жар от магии".

Все что он сделал, мог совершить любой человек. Но обычно процесс заживления сильно замедлен, Арис же его ускорил. Можно сделать еще быстрее. Так что зрение постороннего не сможет уловить этот процесс. Секунду назад сочилась кровь — и тут же появились целые пальцы. Те, кто видел, говорят со значением: "Гипноз" или "Морок". На самом деле — магия. Он не исцелился с максимальной скоростью, потому что тогда жар бы усилился и дольше продлился. Ему нужно экономить силу, чтобы "посмотреть" вокруг.

Сканирование успокоило. Никто не заметил, как он выходил на дорогу. Через каких-то двадцать минут солнце сядет, поэтому стражи спешили в замок.

"Что ж, тем лучше. Они думают, что сегодня замок не нуждается в охране, поэтому я могу попасть туда, не тратя лишних сил. Может, заработает лишние очки...", — в этом мире считалось невиданной смелостью — окончить путь, когда горизонт уже наливается зловещей синевой.

16 июня (35 Дождливого), около восьми вечера

От удара камнем перед глазами Влада поплыло. Высоко над ним, в лучах закатного солнца, мелькнули пологие холмы, на которых словно мелкие волоски торчали деревья. Потом на него стремительно бросилась скала. Притормозить не успел — стукнулся лбом так, что искры посыпались. Раньше он считал это преувеличением. Мир погрузился во тьму. Очнулся он от боли в виске. Во рту солоно, но челюсть свело судорогой, и сплюнуть невозможно.

Влад застонал и с усилием поднес ладонь ко лицу (она почему-то казалась слишком тяжелой, прямо-таки неподъемной), потер гудящий лоб. Пальцы испачкались в теплом и липком. Вторая рука так и болталась вверху. Ей там было очень комфортно.

Снизу донеслось кряхтение с подвыванием. Влад расслабил испачканную руку. Она устремилась вверх, присоединившись к сестре. Да и всего его тянуло вверх, так и упорхнул бы аки бабочка. Вот только ноги что-то держит. Держит так, что больно.

— У-у-у, — донеслось снизу. И далее хриплое, с надрывом. — Тораст, Тооррраст!

Владислав сделал усилие и поглядел туда. Пришлось шею вывернуть, потому что скала мешала.

Побелевшие пальцы судорожно сжимали штанины. Ладони обхватили голени Влада. Сергей? Тут до Влада дошло, где он находится. Упорхнуть аки бабочка? Вот и будет тебе бабочка. Точно как в той песне: "Он взлетел, как взлетала она, но не вверх, а вниз".

— Х-х-х-х, — прохрипел Серый и крикнул из последних сил. — То-о-раст! — лицо перекошено, зажмурился так, что чуть не плакал. Он сидел в окружении обломков деревянного забора. Ноги упирались в камень, но уже шли юзом.

В ушах Влада пошел звон. Бездонная пропасть, в которой он болтался вниз головой, стала гигантским колоколом и завибрировала, будто ударили в набат.

— А-а-а! — взвыл он. — Кто-нибудь! — и уже тише, себе под нос. — Где вас черти носят?

— То-о-раст, — еле слышно просипел Серый.

Вечерние облака сдвинулись, словно кто-то оттуда наблюдал за ними.

Тут же его выдернули вверх, как репку из грядки. Острые камни проехались по лицу, расчерчивая щеки кровавыми полосками. В довершение его хлопнули о каменные ступени. Сквозь мутную пелену разглядел, что рядом лежит Сергей. Лицо пацана покраснело от натуги, грудь ходила ходуном. Вылетающие изо рта хрипы нарушали гармонию горной тишины. И еще неприятно резал ухо свист летящих камней, и резкие щелчки, когда они ударялись о стены и ступени.

Мелькнуло встревоженное лицо Ута. Затем его подхватили, ткнули лицом во что-то мягкое. Пахнуло вольфьей шубой. Миг — и перед глазами появился потолок из обструганного дерева, потемневший от времени и местами закопченный.

И снова тьма.

Когда все вошли в башню, двери прикрыли. Серый кое-как поднялся на дрожащих ногах и, перебравшись к деревянной стене, сел возле нее. Все тело ныло и вопило. Казалось, каждая связочка, молчавшая с его рождения, заявила о себе во весь голос. Сильнее всего ныло колено и плечо. Обе эти части тела получили удар камнем и остро вибрировали, словно кто-то вгонял туда сверла. Он вспомнил, как камни свистели над ним, а он держал мента. Держал. Раньше никогда бы не подумал, что способен на такое... Что это на него нашло? Сначала-то жутко испугался, что один останется в незнакомом мире. А дальше ладони, будто конвульсивно сжались, так что пальцы захочешь разжать — не сможешь. Парень огляделся. Они находились в круглой каменной башне. Напротив деревянных врат узкий темный провал — дверь на верхние этажи. Слева и справа от входной двери подмигивали синим небом полукруглые окна около полутора метров высотой и сантиметров семьдесят шириной. Никакой мебели, никаких вещей Сергей не увидел, лишь пустую круглую комнату. "А нам-то тут чуть ли не рай обещали: и кров, и еду нормальную, и постель, и ванну..." — парень почувствовал, как где-то в глубине его души потихоньку закипает. "Может, обещанные блага находятся выше? — размышлял он. — Но почему тогда никто не спешит наверх? И башня-то называется Башня СТРАЖЕЙ. Где, собственно говоря, стражи? Кругом только свои".

Асуэл покопался в напоясной сумке, достал что-то похожее на влажные бинты и направился к нему.

— Хуту, — остановил его Тораст.

Эльф без слов отдал часть бинтов урукхаю и пошел к лежащему на полу без сознания Владу.

Тораст подошел к Серому, сел перед ним на японский манер на колени и жестами показал, чтобы тот снимал футболку, а когда парень подчинился, начиная с плеча, смазал ему один за другим каждый кровоподтек и ссадину. Раны от прикосновения бинтов покрывал липкий холодок, и они тут же переставали болеть.

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарил урукхая Сергей. Тораст похлопал его по плечу. Затем ударил себя в грудь.

— Тораст Улпа, — потом уставил палец на него и снова на себя. — Тораст Улпа, — и снова показал на Сергея.

— Серый, — догадался парень, чего от него хотят, и тут же поправился. — Сергей.

— У, Сэрый Сэргей, — закивал урукхай.

— Нет-нет, — замотал он головой. — Сергей. Сергей и все. Сергей, — для верности повторил он трижды.

Урукхай кивнул.

— Сэргей... Чакша, — закончил он с видом заговорщика и опять кивнул. Затем вытащил из-за спины огромный тесак. Серый застыл. Урукхай же, положив тесак на колени, вынул из-за пояса небольшой мешочек, и вытряхнул на ладонь камушек кровавого цвета. Чиркнул им по лезвию, а затем быстро провел тесаком плашмя по щеке Серого.

— Ёх монах, — дернулся Серый. — Ты что делаешь?

— Есна, есна, — Тораст похлопал по плечу. Помог встать, повторил. — Сэргей Чакша.

Серый потрогал щеку в месте, где прошелся орочий тесак.

— Что это было? — спросил себя.

Тораст обернулся и что-то зарычал. Мимо проходил Ут с огромным мотком влажных бинтов.

— О! — прокомментировал хоббит походя. — Тораст просит передать, что ты обрел имя. И статус.

— Что?

— Статус верного путника. Это тебя ни к чему не обязывает, но любой урукхай из племени Тораста будет тебя уважать. Зовут тебя теперь Сергей Чакша. По урукхайски — Верный. А его — Улпа, что значит, Смельчак.

Хоббит ушел к Асуэлу, где отдал ему бинты. Эльф принялся наматывать их на голову Влада. Тот уже напоминал индуса, а ему все мотали и мотали.

— Есна. Шетона вдун, — отвлек Сергея Тораст и провел пальцами по синей татуировке на лбу, на зеленоватой коже она смотрелась очень красиво. Затем продемонстрировал такой же рисунок на плече доспеха. — Урукхай.

— Урукхай, — повторил Серый. — Это мне знакомо. Читал. И даже смотрел. Только в кино урукхаи другие были. Ты намного красивей.

— Еше зедай? Людь?

— Я-то? Человек.

— Чело-вэк.

— Нет, правильно говорить "человек". Слитно и буква "в" мягкая. Человек. Очень легко!

— Чело-вэк, — урукхай показал во всей красе четыре желтоватых клыка.

— Тебе бы зубы почистить, — пробормотал Серый, — вообще был бы неотразим: конский хвост сзади, четыре бивня впереди, — тут его озарило. — Слушай, а может, ты мне телефон отдашь? По дружбе. Как Верному путнику урукхаев... — Тораст не понимал его, и парень начал с ним разговаривать как с глухонемым, знаками. — Ну, вот такой, — изобразил маленькую коробочку. — У меня отобрал, — изобразил, как его обыскивали.

Тораст возразил резко:

— Хлоиш атзэй, — и ушел.

— Он у нас прижимистый, — сообщил издалека Ут, не отвлекаясь от лечения Влада. — К тому же может быть это оружие. Оружие ты пока не заслужил. Только имя и статус.

Сергей испустил вздох и прислонился к каменной стене.

— Ут, а че тут творится-то? Где обещанная ванна?

— Я не смогу ответить на твой вопрос, — не оборачиваясь, забасил хоббит. — Вольфы осматривают Башню. Как только они выяснят что-то, я сразу сообщу. А пока можешь провести время, обрабатывая раны. Лучше если ты будешь здоров до наступления ночи.

— А как их обрабатывать? — удивился Серый.

— Точно так же как это сделал для тебя Тораст, — Ут, наконец, повернулся к нему, держа небольшой кусочек бинта. — Осмотри себя целиком. Если где найдешь ссадину или синяк, делай вот так, — Ут прижал бинт к коже. — Очень легко. Вон тебе Тораст оставил лекарство.

Серый послушно задрал штанины. Комком влажных бинтов начал утирать раны на ногах.

— Вот так, так и еще раз так, — бормотал он. — Одну прижали — стало их девять. Еще одну поймали — стало их восемь... Интересно, что бы сказала мама, о таких бинтах?

При воспоминаниях о матери не появилось ни тоски, ни маленького сожаления. Вряд ли она заметит, что он исчез. Вот бабушка бы заметила. Но ее год, как нет. А мама — красивая женщина, которая всю жизнь искала счастье, вернее мужчину, который посвятил бы себя ее счастью — подумает о нем только тогда, когда ее в очередной раз бросят. Это происходило примерно один раз в два года. Она вваливалась в их с бабушкой квартиру с чемоданами. Громко рыдала, размазывая по лицу косметику. После месяц лежала на диване. То глотала валерьянку литрами. То хватала нож и, прицеливаясь к венам, требовала "немедленно позвонить этому гаду и сказать, что моя смерть на его совести". В промежутках она еще умудрялась воспитывать его: "С этой девочкой не дружи, она же красивая фифа, только деньги с тебя вытрясать будет". Серый многозначительно хмыкал: почему это мама осуждает в других то, чем всю жизнь сама занималась? Или еще скажет: "Не воруй, Сереженька. Помнишь, в старом фильме показывали? Тебя посадят, а ты не воруй!" Серый опять хмыкал. На этот раз потому, что по большому счету ей ведь все равно ворует он или нет. Ей всю жизнь на него наплевать. Так, обуза ненужная. Вскоре "суицидная депрессия", как называла ее мама, заканчивалась и она упархивала в новую жизнь с новым мужчиной, оставляя за собой тонкий аромат французских духов. Конечно, следует отдать ей должное, в периоды счастья, она их с бабушкой хорошо обеспечивала. "Это мой родительский и дочерний долг", — с пафосом нудела она по телефону, сообщая, что в банке можно снять значительную сумму. Так что Серый никогда не бедствовал — тут мент как в воду глядел. Но ему было гораздо веселей добывать деньги самому. А главное, у него здорово получалось. Кто этого не испытал, никогда не поймет, какой кайф получаешь от ловкой кражи. Стоишь на остановке мило беседуешь. Глазками стреляешь. Тетка радуется: молодой ее клеит. А он клеит ее мобилу. Прямо сама к ладоням липнет. И замечает пропажу тетка обычно уже дома. Так что приятного мальчика, который к тому же и номер телефона ее выпросил, уже никак не заподозрит. Начинает лихорадочно соображать: когда в последний раз мобилу держала, с кем разговаривала. На Сергея, этакого Ивана царевича с обаятельнейшей улыбкой как можно подумать? Либо еще и жалела, что он не может позвонить — мобилу-то стырили. Ах да! С ней же ехал в маршрутке такой противный тип. Она еще сразу определила, что он преступник. Сергей хихикнул.

Вообще-то, пока бабушка за ним присматривала, он редко этим занимался. Не любил ее огорчать. Она-то все равно заметит, что у него лишние деньги или новые вещи. А вот как бабушка умерла, у него совсем тормозов не стало. Потому и попал под Барина. Чтоб на него понос напал, когда воду в районе отключили. Взял пару мобил на чужой территории, а потом его раз и прижали два молодчика в подъезде дома родимого. Еще через десять минут он, шипя сквозь зубы и кривясь от резкой боли в отбитой печени, выслушивал, что за "охоту без лицензии" должен он теперь Барину пять штук баксов и пока не отдаст, раб он. Серый умудрился отдать за неделю. Позвонил маме и слезно вымолил, на аборт залетевшей подружке. Часть занял у друзей, Игорька Крота и Марата Татарина. Татарин — верный как собака и сильный. И глупый. А в Кроте ума на троих, но силы нет. Хотя опять же какого ума. Если по части, как в мире прожить, то Сергей его, пожалуй, переплюнул бы. А вот по части физмата Крот неоценим.

Остаток набрал мобилами. И сволочь эта еще барыга. Прознал про нужду его и цены в два раза снизил. Паскуда.

Серый расплатился. А позже, идиота, на крутых потянуло. Насмотрелся за эту неделю, как Барин и его парни на шестерок цыкают, и представил себя на их месте. От радости аж в зобу дыханье сперло. В общем, стал он на Барина работать. И друзей подключил, дурак. Барин сволочью порядочной даже для своих оказался. Проценты драл немереные, и за просчеты тоже драл, но уже с провинившихся. А главное, выяснилось, что не отвяжешься от него. "Сдам, — говорит, — если уйдешь. У меня и мент знакомый есть. Ради процента повышаемости раскрываемости преступлений засадит на полную катушку. И за себя пойдешь и за того парня сверху добавят".

Серый так углубился в мысли, что, когда в зал ввалились вольфы, вздрогнул всем телом.

— Пусто, — сообщил Свирепый всем сразу. — В башне никого и ничего нет: ни стражей, ни оружия, ни одежды, ни мебели. Только посуда битая кое-где. Можно подумать, что все ушли, если бы не запах смерти.

— А крови нигде нет? — поинтересовался Асуэл.

— Крови нет, — вольф медленно произнес. — А вот запах смерти: смесь ужаса и отчаяния — еще уловить можно.

— Может, те, кто напал, выгребли все что есть, как добычу?

— Очень вероятно, — поскреб щеку Ут. — Хотя удивительно, что нет крови. Они ведь должны были сражаться. Может, магия?

— Что мы гадаем? Я попробую слиться, дерево должно хоть что-то увидеть, — эльф вышел из башни.

Сергей проводил его взглядом.

— Что он попробует? — уточнил Сергей.

— Слиться с деревом. Когда он сделает это, он увидит то, что видело дерево за последние сутки.

— Здорово! А посмотреть можно?

Ут пожал плечами:

— Можно, только лучше не выходи, а то тоже камнем по темечку получить можешь.

Сергей перебрался к выходу и выглянул одним глазком в самый краешек.

Асуэл подошел к тополю, прислонился к нему, обняв его. Вор наблюдал, затаив дыхание. Но так и не заметил, когда все изменилось. Миг — и эльфа не стало. А дерево осталось на месте. Может, только ствол чуть потолстел. Для верности он протер глаза. Нет эльфа и все тут. Растеряно оглянулся, поймал насмешливый взгляд урукхая. Когда взглянул во двор, Асуэл сделал шаг от дерева. Медленно пошел обратно.

— Что? — тут же начал выпытывать Ут.

— Тут было что-то вроде урагана. Крики, стоны, вопли ужаса. Но ураган совсем не угрожал дереву. Только стражам. Оно даже не испугалось. Странно, правда?

Тораст промычал что-то.

— И еще — ураган старательно срывал ставни.

Хоббит подскочил как заяц и исчез в дверном проеме. Все остальные переглядывались в тягостном ожидании. Ут вернулся через пять минут.

— Сорвано все, — тревожно сообщил он. — Даже на лестнице все освещается. В кладовых разрушены стены. Там тоже не спрячешься.

— Моргот, — рявкнул Тораст. — Сугхор и теза арк Саурон.

— Не ругайся, — буркнул Ут.

— Щета.

— Постойте, вы о чем? — слабым голосом поинтересовался Сергей.

— Кто-то позаботился, чтобы у нас не было укрытия, — объяснил Асуэл.

— Однако Красные Шапки тоже не торопятся прятаться, — рыкнул Лютый, — у выхода засели.

— Кто-кто? — переспросил Серый.

— Красные Шапки, — пояснил Ут, — это такой народец, ростом где-то мне по пояс... — пробасил он.

Серый глянул на поясной ремень Ута. Красные Шапки выходит где-то с полметра. Представил милое белокурое существо с синими глазами и корзинкой в ручках: "Я несу бабушке пирожки. Она живет за тем лесом".

— ...Злобные. Живут в здешних горах, — продолжал хоббит. — Обычно занимаются тем, что нападают на путников, закидывая их камнями. После того, как убьют, они макают шапки в их кровь. Поэтому и называют себя так.

— Все ясно, — воодушевился Сергей. — Служба 09. Будут еще вопросы — сразу к тебе.

Ут нахмурился.

— Сначала цифра шесть, теперь ноль девять...

— Не парься. Все нормально.

Ут пожал плечами и тоже устроился у стены.

— Так ты говоришь, — обратился Асуэл к Лютому, — что Красные шапки гуляют по горам? Непонятно. Тридцать пятого Дождливого все боятся и нос высунуть.

Тораст прорычал несколько слов и покрутил пальцем у виска.

— Красные Шапки, они прибитые, — перевел Ут. — У них навязчивая идея, пойти и всех захватить. И вождя себе какого-то вечно придумывают, что со всеми договориться.

Двери приоткрылись, впуская двух вольфов. Урукхай тут же с силой захлопнул створки и заложил дверь огромным засовом. Серый еще раз поразился его силе. Они бы, наверно, и вдвоем с Владом такой засов не подняли.

— Мы тут со Звонким по камням поползали, — доложил Ловкий — вольф, который вез Ута. — Вокруг нас около полусотни Красных Шапок. Понять их сложно, но, кажется, все болтают о каком-то вожде, который поведет их на Зэп. Он вроде договорился с Теми, кто живет в свете Ока, и победа за ними.

Тораст вскинул морду вверх и душераздирающе заскрежетал. Серого пробило морозом от этих диких звуков. Если бы он до этого уже не слышал, как урукхай смеется, он бы решил, что Торасту как минимум шкуру живьем снимают. Эльф и хоббит тоже усмехнулись. Ловкий со Звонким уставились на них непонимающе.

Тораст замахал рукой. Несколько раз хлопнул по колену.

— Га с молту, — и захохотал

— Я же говорил, — с усмешкой перевел Ут.

На этот раз засмеялись все, и даже Серый, Ловкий и Звонкий неуверенно улыбнулись за компанию, оголив желтые клыки.

— А Шапки эти, на каком языке говорят? — когда все отсмеялись, поинтересовался Сергей.

— Когда-то, говорили по-хоббитски. Потом переняли вольфий, но язык их сильно искажен. Так отдельные слова понять можно, — с готовностью объяснил хоббит.

Серый отвернулся от справочного хоббита и тут обратил внимание, что закат как-то странно изменился — словно в багряную краску густо налили синьки. Разводы местами получились красивые, а местами, содрогание брало от такого чудовищного сочетания. Серый подобрался к проему и выглянул наружу. Там, где еще минуту назад опускалось солнце, небо наливалось синевой, словно откуда-то из-за горизонта выползало все больше насыщенного синего цвета масляной краски, густого как сметана. Над горизонтом появился краешек темного диска.

Серый почувствовал, как его отпихивают в сторону. Он уперся, и Звонкому пришлось делить с ним окно. Вольф высунул наружу нос.

— Око всходит, — встревожился он. — Не задерживайся у окна. Нам надо стать незаметными. Иначе не выживем.

В четыре глаза они всматривались в убегающие каменные ступени и расстилающуюся далеко внизу равнину.

— Нам завтра туда? — осведомился Серый.

— Туда, — подвтердил вольф.

Постепенно темно-синий диск выполз на небосвод. Небо к этому времени полностью окрасилось в ядовитую синеву. Масляная краска залила звезды — свет Ока затмил их.

Диск напоминал огромный глаз. В его темно-синем центре находилось черное пятно, похожее на зрачок. Глаз смотрел налево от башни.

Равнина горела синевой, но густой цвет перекрывался тенями горных пиков. Между этими темными полосками синева концентрировалась, и наливалась жизнью.

— Смотри, — недоумевал Серый, — что это там шевелится?

— Те, кто живет в свете Ока, — откликнулся вольф.

Синий свет пульсировал и лился словно вода. Чем ярче становилась синева, тем тише становилось. Умолкли птицы. Вскрикнуло и тотчас утихло какое-то животное. Деревья не шелестели листьями. Лишь камни все еще сыпались сверху. То и дело слышался злобный писк. Наверное, так разговаривали Красные Шапки.

Между тенями что-то мелькнуло. Быстро, словно рыбка в потоке. Затем еще одна тень, еще.

Проявившись словно из ниоткуда, в лучах Синего Ока плыло нечто живое. И уже не одно. Они напоминали собой спутанный ком шевелящихся волос. Локоны медленно плыли по воздуху. Полупрозрачные, они растекались по воздуху, словно бензиновые струи в воде.

Существа расплывались по равнине и близлежащим горам, купаясь в синих лучах, но тщательно избегая теней, в синем свете казавшихся угольными.

За окном зазвучало испуганное блеяние. Сергей метнулся взглядом в поисках источника звука. По ступеням к башне неслись два горных козла. Тот, что скакал последним, прокричал. Рядом свистнул камень, но не попал. Наверху пронзительно засмеялись. Первый козел заскочил в ближайшую тень и замер там. Второй дернулся за ним, но не успел. Метнулись полупрозрачные щупальца и мигом оплели его. Существо, с бившейся в объятиях жертвой, пронеслось у окна и будто в медленном танце поплыло над равниной.

Сверху донесся уверенный и наглый смех. Несколько Тех, кто живет в свете Синего Ока, проплыли вверх, сначала медленно, а позднее стремительно, как хищники.

Раздался резкий писк — по камням скатилось небольшое существо. Скрюченное, со сморщенным злобным личиком. Широкая толстая шляпа слетела с головы и фигура, до этого похожая на гриб, мигом превратилась в тощего и ободранного человечка. Серый не поверил себе. Если бы не очень маленькие рост и концлагерная худоба, он бы поклялся, что это хоббит. Существо засучило лапками и исчезло из поля зрения, завернув за угол. Через мгновение в дверь забарабанили.

— Помогите! — запищало оно. — Помо... — Красная Шапка дико взвыл и голос пропал.

Вслед за ним хор воплей обрушился на горы. О том, что творилось наверху, они могли предположить по тому, как часто вниз сыпались шапки, без хозяев.

— Не договорились, — рыкнул Звонкий и сразу крикнул. — Прячься!

Он метнулся вниз и в сторону от окна. Сергей, все еще раздумывавший над причастием хоббитского племени к разбойникам, замешкался.

Студенистая туша пронеслась перед окном, почти коснувшись его лица. Серый отпрянул, но поздно. Синее существо, сделав петлю, метнулось в окно так быстро, что ничто живое не смогло бы уйти от него. Сергей съежился на полу, глядя, как оно несется на него.

Тот, кто живет в свете Синего Ока, остановился перед ним. Полупрозрачные локоны мерно колыхались. Существо купалось в синем свете.

— Уйди, противный, — дрожащими губами выдавил пацан.

— Сергей, — негромко звал откуда-то сзади Ут. — Сергей!

Серый повернулся к нему.

— Медленно, не выходя из тени, ползи к нам, — махнул он. — Только ни в коем случае не выходи из тени. Давай.

Сергей пополз. Щупальца дернулись, двигаясь за ним, но не смогли преодолеть барьер из тени. Парень прополз в центр зала и там уже смог встать без опаски. Живущий даже не сделал попытки добраться до него. Еще немного потанцевав в комнате, существо выплыло обратно в окно.

— Тораст... То есть Ут... Они что, не могут в тень зайти?

— Да, — подтвердил хоббит. — Их потому и называют "живущие в синем свете", что они могут жить только в нем.

— Это хорошо, — обрадовался Серый. — Значит, мы в безопасности... — он увидел, что эльф не радовался, наоборот, побледнел. Черты лица резко заострились. В глазах застыл тщетно скрываемый страх. — Что не так?

— Ставни сорваны. Тот, кто опустошил здесь все — сорвал ставни.

— Может, нам подняться наверх? — предложил Сергей.

— Комнаты там еще меньше, — объяснил хоббит. — Кто-то очень хотел, чтобы путники погибли. Если мы где и сможем выжить, то только здесь.

— Всем отойти к стене, — скомандовал Асуэл.

Сергей обернулся. За его спиной синий свет медленно заполнял зал. В окне закопошилось, существо скользнуло внутрь. Замерло. За ним последовали другие живущие. В другое окно, справа от двери тоже лился синий свет. Сергею показалось, что он видит там черный зрачок Ока.

— Нет, — Сергей вжался в стену. Он заметил, что синий свет подполз к ногам Влада и тут же несколько тварей поплыли к этому месту. Он не сообразил, что делать, как Тораст одним движением оттащил мента к стене и встал, защищая его.

Синий свет достиг дверного проема, где находилась лестница на верхние этажи. Там их уже ждали прозрачные твари. Они отступали и, в конце концов, сбились в одну кучу — впереди урукхай, эльф и хоббит, за ними вольфы, у стены люди. Первые держали оружие наготове, но Сергей сомневался в его силе. Если синих могли бы победить обычным мечом или луком, зачем бы они прятались в укрытие до заката.

Синий свет подползал все ближе. Вжиматься сильней они уже не могли — лазоревое маслянистое пятно лизнуло сапог Тораста. Немедленно прозрачные щупальца метнулись к нему и вцепились, словно присосками. Тораст рубанул по ним, но щупальца схватили тесак, и, буквально вывернув руку урукхая, утащили его в центр кишащей массы. Тораста дернуло за ноги, потащило в свет. Асуэл и Ут вцепились в него, но их сил не хватало. Медленно, но верно их тянуло туда же. Вольфы не могли помочь. Не зубами же урукхая держать...

— Помоги! — рявкнул Лютый Сергею.

Тот очнулся от шока, вцепился в пояс эльфа, изо всех сил потянул на себя. Все это происходило в гнетущей тишине. Слышалось постанывание Тораста, шумное дыхание эльфа и хоббита, да хруст, будто урукхаю выдирали ноги. Никто не произносил ни слова. Наверно, в этом мире воины погибали молча. У Сергея язык отнялся от страха. Потом внутри появилось возмущение: "Да что же это такое? Приключение, так мило начинавшееся, закончится в пасти у этих тварей? В любой игре положены сохранение и перезагрузка!" — ему не верилось, что все происходящее не игра.

Тораст выкрикнул:

— Ланс!

Асуэл подхватил:

— Ланселот!

Щупальца оплели ноги урукхая до колен. Треск усилился.

"Да-да! — согласился Сергей, изо всех сил пыжась, чтобы не отпустить эльфа, удержать его в тени. — Самое время позвать кого-нибудь на помощь".

Но тот, кого они звали, вероятно, оглох. Или требовалось еще какие-то действия совершить: благовония там закурить или танец сплясать у костра. Серый чувствовал, что еще мгновение, и они всем гуртом полетят в объятия щупалец. "Интересно, а вправду есть что-нибудь после смерти?" — мелькнула мысль, и его потянуло за эльфом в синий свет, словно огромный КамАЗ тащил всю их компанию.

Раныд, поединок сильных. Битва вторая.

Мар-ди безучастно наблюдал как черные воины, встав сплошной стеной, не давали белым сделать ни шагу. Кони черных злобно били копытами в зеленый хрусталь и скалили черные зубы. Черные воины сохраняли ледяное равнодушие.

Его рыцари понурили головы. Еще немного — и поединок закончится сейчас, после двух битв. Если черные обойдут круг, а белые так и останутся наместе — то победа засчитается за две битвы сразу. И тогда все будет закончено: Ланселот покинет Раныд, а он...

— И кто пустил сюда, такого неумеху? — донеслось насмешливое из темноты.

Мар-ди вздрогнул, глаза его впились в зары, что раскручивались и раскручивались, не торопясь лечь на поле.

В данном случае он ничего не мог возразить Ланселоту. Ни один из диригенсов не участвовал в Раныде. Считалось, что участвовать могут лишь Управители, ведь на кону в этой битве судьба твоего собственного мира, а служители Храма Света не творили миров. Вот и получается, что он — неумеха.

— Ты не знаешь, с кем связался, — взрыкнули из темноты.

Знал ли он? Когда он решился вызвать Ланселота, он убедил себя, что Управитель — такой же человек, как и он. Мар-ди давно пытался разобраться, кто же такие эти Творцы, чем они отличаются от обычного человека или мага. Легенд о них сохранилось очень мало. Сведения отличались скудостью и противоречивостью, к тому же он не мог их проверить. Однажды его поразила мысль, которую он нашел в одной из древних рукописей: каждый Управитель — обычный человек, сумевший развить в себе магические способности особого рода — так называемое "творческое поле". По желанию человека, обладающего этим даром, творческое поле, словно уток челнока ткет в пространстве мир, находящийся рядом с Первосозданным миром, но в то же время изолированным от него.

Если говорить максимально просто, так, будто он объясняет эту теорию минервалсу с примитивным сознанием, Первосозданный мир — это удобная комната, в которой хватает места всем людям. Но вот одному из живущих в доме приходит на ум: а почему бы не сделать пристройку? Он мигом находит стройматериалы. Проектирует дополнительную комнату. (В отличие от остальных живущих ему это нетрудно, ведь у него есть особый дар: творческое поле). Пристройка получается на загляденье (или напротив кособокая и кошмарного дизайна — тут уж у кого какие способности и фантазии). Но новая комната не сообщается с основным домом. Как бы ни хотелось увидеть другим эту пристройку — ничего не получится. Если сообщающаяся дверь не предусмотрена архитектором, замыслившим и создавшим дополнительную комнату. Но если дверь есть, создатель пристройки говорит: "Я задумал, я построил. Теперь кого хочу — того пускаю". То есть опять же прочим людям никакой пользы от дополнительного помещения. Более того, они туда и не хотят — ведь дом, в котором они рождены привычный и удобный. Как известно, хорошее улучшать — только портить, поэтому пристройки всегда хуже Первосозданного мира. Часто и Управителю не хочется там жить. Вот и приходится заселять мир-комнату разнообразными монстрами (которых, он тоже создает, изощряясь над бедными созданиями, как душе угодно).

Все бы ничего, но в доме, не один он способен создать дополнительное крыло. Получается, что вокруг Первосозданного мира, нагородили множество дополнительных "комнат". Про многие из них Хозяева забыли. Они оставили "двери" настежь и монстры без присмотра то и дело переползают из одного мира в другой. Даже в Первосозданный мир попадают. Коренные жители дома, невиновные в этих кошмарах страдают и погибают. Недалек тот час, когда дом может разрушиться. Ведь никто не знает, как влияют на Первосозданный дом все эти пристройки. Не исключено, что они медленно, но верно расшатывают стены. Вот почему некто создал Орден Света, призванный навести порядок в сотворенных мирах, чтобы защитить Первосозданный мир и Первосозданную расу — людей.

До сих пор, орден действовал бесхитростно: в брошенных мирах (там, где Хозяин давно погиб или забросил творение), они вербовали добровольных помощников — минервалсов, а потом общими усилиями наводили порядок. Если же Управитель был жив, они избирали один из двух путей: договориться или убить. Множество миров посетили минарсы и начали там работу Света. Множество людей вставало под знамена Храма.

Недавно "ареопагит" заявил ордену, что с пустыми мирами он управится — там спешить уже некуда. А надо как можно скорее справиться с живыми Управителями. Он так же составил список миров, где Творцов требовалось найти в первую очередь. Один из них — Флелан — поручили Мар-ди. До этого два диригенса уже пробовали на нем свои силы, но у них ничего не вышло. При этом три минарса погибли, когда их пытались провести во Флелан. Но самое печальное — они не могли найти Ланселота, который агрессивно сопротивлялся любой попытке проникновения в мир.

В поисках решения проблемы, Мар-ди решил попытать счастье на Раныде. Но это поединок Управителей. Может, ли диригенс попасть туда? Что нужно чтобы стать Управителем? Только творческое поле! А что если оно есть у каждого мага и более того... у каждого человека, но не все им пользуются? Как определить наличие этого дара?

Над этим вопросом он бился не один месяц. Братья-диригенсы относились к его поискам по-разному. Одни подбадривали и старались помочь. Другие скептически кривили губы. В самом деле: надо найти Ланселота, а он ищет творческое поле. Немногие оказались способны уловить взаимосвязь. Почти никто не верил, что задумка удастся. Некоторые минарсы откровенно крутили пальцем у виска за его спиной, забывая, что Мар-ди настолько могущественнее их, что прекрасно чувствует каждое движение. Он не укорял собратьев и не требовал извинений. Не время. Когда замысел осуществится — а он обязательно осуществится, ведь ареопагит в него верит, и каждый раз через туралов интересуется, как идут дела — тогда он сочтется со всеми обидчиками. Они поторопятся принести извинения...

Если бы он мог понаблюдать хотя бы за одним Управителем, разгадка нашлась бы довольно быстро. Но ему приходилось довольствоваться тем, что есть. Он изучал силу магии во всех спектрах. Где невидимо, а где и явно он присутствовал при различных обрядах, пытаясь вычленить силу, которая не походила ни на что другое...

Мар-ди возвел взгляд к зару. Он постепенно замедлял вращение.

— Маг недоделанный, — послышалось раздраженное, — думаешь, если в тебе есть капля силы, ты можешь справиться с таким как я?

Мар-ди вздрогнул и в отчаянии взмолился. Не о победе. О том, чтобы белые рыцари с двинулись с места. Пусть не обошли круг, но хотя бы попытались сделать это. Тогда будет шанс победить. "Пусть зар будет благоприятным!"

16 июня (35 Дождливого), около десяти вечера

Айла все еще сидела на облаке, когда Саера скатилась, наконец, к горизонту и закат начал наливаться голубизной.

Сначала фея презрительно наблюдала за суетой маленького народца, который во Флелане называли Красные шапки. Про них она много прочла в библиотеке. Они походили скорее на животных и отличались он неразумного мира только одеждой — шили штаны и жилет из кожи, одевая все на голое тело. С особым трепетом относились они к шляпе, напоминающей шляпку гриба. Взглянув на них, мало кто догадывался, что когда-то они принадлежали к мирному племени хоббитов-хвортов — отдельному племени, носившему огромные шапки. Когда-то они повсюду провозглашали, что головной убор им подарил Ланселот, в знак особого расположения. Шли годы, и они все больше гордились шапкой, презирая других хоббитов. В конце концов, ушли от всех в горы, чтобы не пересекаться с презренными. Во время нашествия синих они первыми начали есть разумных существ, оправдываясь тем, что для сохранения их, особенных, можно пожертвовать жизнью всех остальных. Такого им не простили. Когда Ланселот остановил нашествие, они оказались в изоляции, им никто не оказывал помощи, не давал пищу. Но хворты и не стали чего-то ждать. Они собрались в банды и начали нападать на одиноких путников. Даже заходили в самые слабые из поселков выживших. Их начали истреблять. Загнали в горы. Там они окончательно укрепились в стремлении жить за счет других и с каждым годом все больше озлоблялись и дичали. Теперь от прежней жизни сохранилось лишь фанатичное стремление сохранить шляпу любой ценой. Если кто-то из племени ее терял — его тут же съедали. Детей они чуть не с младенчества в первую очередь учили шить шапку.

Айла заметила, что Красные Шапки спрятались чуть выше дороги, по которой продвигались путники и приготовили камни. Они жили в пещерах, не имея никаких ремесел. Лишь костяными иглами шили одежду из кожи убитых ими существ. Они никогда не грабили неосторожных путников, только съедали их тела, не брезгуя и тухлятиной. Если же им никто не попадался, они ели все, что движется, вплоть до собственных детей и слабых собратьев. Целый год Шапки вообще не обращали внимания на своих женщин. Но в месяц Сеющий они впадали в буйство, собирались вместе и устаивали оргию. (Что это такое — Айла не знала, потому что, это происходило в пещерах, а она не могла туда заглянуть, но ей казалось, что это что-то страшное). После этого женщины Красных Шапок рождали от четырех до семи младенцев и растили их. Если матери умирали с голода, из-за того, что не могли себя прокормить, дети питались их мясом.

Всех этих ужасных подробностей хватило Айле, чтобы отворачиваться от этого народца, едва он выходил на поверхность. Но сегодня они прятались очень близко к интересующим ее путникам... Один из них швырнул камень и... существо в сером, оглушенное чуть не свалилось в пропасть. Хорошо, что Рыцарь с черепом находился рядом и удержал его. Айла сразу оценила, что он намного меньше и изящнее, у него ни за что не хватит силы спасти друга. Поэтому она помогла — сцепила его пальцы мертвой хваткой. Немного погодя, быстро оглядев перевал, толкнула урукхая, чтобы тот мчался к обрыву и помог рыцарю. Потом они все скрылись в Башне, и смотреть стало неинтересно.

Небо посинело, когда она крадучись возвращалась в замок. Дольше она не могла оставаться близко к Флелану. Вот-вот выплывут твари — Живущие в синем свете. Эти эфемерные создания в Синие ночи пожирали все, до чего могли дотянуться их полупрозрачные щупальца. Они даже проникали к границам замка и угрожали захватить неосторожных фей. Явление это знали все, и в отличие от запретного Флелана, обсуждалось оно без осуждения со стороны наставниц.

Каждую фею учили, что Твари в синем свете, это вообще не живые существа. Они сродни огню, что тоже кажется живым и иногда нападает. Синие явились из пространства между мирами, прорвавшись по случайности. В катастрофе Флелана некого было обвинить — маги, на которых часто сваливали неприятности, не имели к этой трагедии никакого отношения. Просто все так сложилось. Чудища пожирали все, что обладало плотью. Долгое время с ними ничего не могли поделать. Ланселот — Творец Флелана — пробовал стереть бытие Живущих, но и у него ничего не вышло. У Живущих в Синем свете была одна особенность, которая делала почти невозможным сопротивление им. Когда они проникали в очередной мир, то их суть, их бытие вписывалась в поле творения мира, меняя его и делая их существование в этом мире законом природы. Теперь, даже полностью истребленные, они неизменно возрождались и снова нападали. Тогда Управитель нашел способ воздействовать на составляющее тварей и сделал их зависимыми от синего света. Но тогда весь свет мира начал переходить в синий. Флелан стремительно погибал, и, казалось, ничто уже не может помочь ему... Но в последний момент Ланселоту удалось сотворить Синее Око, властвующее над губительной лазурью. "Если Живущие отныне будут жить в его мире, — решил он,— то пусть живут так, что бы все знали, когда они придут и могли спрятаться".

Прикрывшись облаками, Айла медленно пересекла границу замка фей. Живые глаза посадили в три круга, но она легко миновала их все. Теперь никто не узнает, что она покидала замок. Убедившись, что никто не заметил ее появления, она стряхнула белоснежные лоскуты и, уже не таясь, пошла по дороге, ведущей ввысь.

Над облаками, скрывался замок фей, окруженный цветами заката: малиновым, нежно-розовым, голубым, переходящим в бирюзовый. Здесь нет ночи, синий свет не заливает этот уголок рая. По волшебному полю вокруг замка феям можно летать и ходить. Можно смешивать краски, добавлять белых облаков, рисовать узоры. Но если хочешь попасть домой — нельзя сворачивать с ослепительно-золотой дорожки, словно оставленной солнцем среди облаков. Когда стоишь на ней, виден замок — мерцающий, словно прозрачные струи фонтана, цветок. Он будто призрак среди буйства красок, хотя внутри него жилые комнаты, где можно спать, есть, читать книги, болтать с подружками... В замке множество комнат — она еще не побывала во всех. С тех пор, как впервые она нашла дорогу к запретному миру, ей стало неинтересно исследовать замок. Там никогда не найдешь столько нового, сколько она видела всего за два часа в Флелане. Феи-наставницы сердились, если замечали, что она куда-то пропадает. Долго и нудно отчитывали. Но чувство вины в ней не смогли пробудить ни разу. Что она делала плохого? Любовалась другим миром да резвилась в облаках. Давно пора разрешить это всем.

Когда она переступила порог комнаты, стены ее окрасились в бирюзовый цвет — замок чувствовал эмоции своих жителей и раскрашивал стены в те оттенки, что соответствовали их настроению. Пройдя в дверь, она словно очутилась внутри большого яйца с уплощенным полом. Мебель отсутствовала. Вернее кресло, стол или кровать появлялись тогда, когда требовалось хозяйке, и исчезали за ненадобностью.

На полу распустился фантастический ярко-красный цветок, в который она села, сложив крылья, чтобы не мешали, и, положив руки за голову, закрыла веки. На потолке другой цветок распустился, наполнив комнату мягким оранжевым сиянием.

Что за существа появились во Флелане? Добрые они или злые? Феи-наставницы пишут книгу, в которой четко определят, что есть добро, а что зло. Заглянешь в такую — и все станет понятно. Но сколько они будут писать, да потом дадут ли прочесть ей... Неизвестно.

А как бы она определила добрые они или злые? Прежде всего, она бы узнала, как они относятся к феям.

Айла попыталась представить, как произойдет такая встреча.

...Всадник с черепом на груди спускается с вольфа, чтобы передохнуть, съесть это отвратительное мясо... Вдруг из ниоткуда появляется она. Глаза рыцаря округляются от удивления, еда застревает в горле.

— Кто ты? — спрашивает он. — Откуда ты взялась?

— Я фея, — она смеется и смех ее похож на серебряный колокольчик — почему он звучит так необычно? — Я спустилась с неба. Меня зовут Айла. А кто ты?

— Я? — голос его звучит растеряно. — Я... Айла, где ты была?

Что за странный вопрос? Хотя... кажется, он звучит не в ее мечтах. Она очнулась и вскочила: на пороге стояла ее наставница, фея огня.

— Извини, что напугала, но ты не заметила, как я звонила, предупреждая о своем приходе, — "Так вот откуда этот мелодичный смех!" — запоздало осенило Айлу. — Я так же не поприветствовала тебя, — добавила наставница. В ее нежном голосе улавливались нотки недовольства, — потому что хотела сделать это утром, но нигде не смогла тебя найти. Итак, где ты была, Айла?

— В библиотеке, — она распахнула фиалковые глаза, чтобы наставница не усомнилась в ответе. Она и крыльями помахала, чтобы быть еще убедительнее.

— Да? — наставница могла не поверить Айле, а вот доказать, что она обманывает — не могла. Библиотечный зал очень велик, там всегда можно укрыться так, чтобы тебя никто не обнаружил. — И что же ты там прочитала?

И на этот вопрос Айла приготовила отговорку — недаром же она задержалась утром.

— Я читала легенды о Страже. Никак не могу найти, к какому народу он принадлежал. Может быть, вы знаете, наставница?

— Зачем тебе это, Айла? — голос феи огня смягчился. — Ты слишком много хочешь знать. Есть вещи, которые должны быть тайной, иначе погибнешь.

Айла развела руками:

— Зачем же тогда его усыпальница стоит у нас? Зачем тогда все эти свитки, которые хранятся в библиотеке? Согласитесь, наставница: жизнь феи слишком длинна, чтобы довольствоваться тем, что уже видел и знаешь, — она повела изящной головкой, так что волосы отбросили красный блик на зеленовато-голубые стены.

— Ты права, Айла, — наставница тоже взмахнула крыльями, чтобы рассеять накопившиеся сомнения и грусть. — Хорошо, завтра приходи ко мне, я покажу тебе кое-что.

— Я приду днем, наставница, — Айла почтительно склонилась. — Утром хочу закончить новое платье.

— Ты еще и шить успеваешь! — наставница ободряюще улыбнулась. — Ну что ж, буду ждать.

Она еще не вышла из комнаты, как почувствовала тревогу, охватившую замок.

— Что-то случилось! — воскликнула фея-наставница и стремительно вылетела из комнаты.

Айла полетела за ней. Очень уж не терпелось узнать, что происходит.

Зрелище предстало великолепно: проснулся Страж. Феи, слетевшиеся со всех уголков замка, с восторгом и испугом взирали, как сияющая фигура медленно шагает по облакам.

"Вот кому безразличны живые глаза, — восхитилась Айла. — Даже если наставницы захотят удержать его — не смогут".

Он шел высокий и сияющий. Седые волосы развевались по ветру. Гигантский меч обнажен для боя.

"Удивительно, — размышляла Айла, — почему в усыпальнице он выглядит не таким большим? Кажется, меч вполне могла бы унести и самая хрупкая фея. Но когда просыпается..."

Возможно, этот вопрос мучил не только ее, потому и собрались на пути у Стража даже ленивые. Страж шел прямо на них, словно не замечая хрупкие фигурки у себя на пути. Феи шарахались в сторону и после этого провожали его взглядом сквозь строй живых глаз. Туда, где сегодня наступила синяя ночь.

16 июня (35 Дождливого) около 11 вечера

Когда их втянуло в синий свет, Сергей зажмурился от страха. Он не догадался отпустить эльфа, чтобы выжить. Они вылетели вперед с такой скоростью, что по инерции упали на Тораста и придавили его. Последнему, может, все равно было — вон какой большой. А вот верному спутнику урукхаев что-то кольнуло в бок и он всерьез обеспокоился за ребра. Сергей с ужасом ждал, что щупальца порвут его на части, но ничего не происходило. Посветлело как днем. Он приоткрыл один глаз — в окно будто ярчайший прожектор светил.

Когда куча мала распалась: все, кроме Влада и Тораста встали. На полу лежали черные комочки — все, что осталось от синих тварей. Рядом тесак Тораста, тоже слегка почерневший, но не поврежденный. Они подскочили к окну.

Белый свет заполнил равнину.

— Смотрите, — Асуэл показал на небо.

Среди звезд, выступивших на небе сквозь таявшую "синьку", шла огромная сверкающая фигура рыцаря с гигантским мечом на плече.

— Ланселот? — Серый представил фигуру в храме.

— Страж проснулся! — пояснил Ут.

Зрелище настолько захватило, что Сергей не отрываясь уставился в небо, открыв рот от восторга. Вокруг стража сияли ослепительно-белые лучи, создавая ореол. Аура расходилась кругами, постепенно бледнела, серела и, наконец, терялась в чернильной темноте летней ночи. Чуть дальше создавалось впечатление, что черную краску распустили в море: черные разводы постепенно расползались от рыцаря, прогоняя зловещую синеву и открывая путь звездам.

Сияющий рыцарь в полном доспехе, но без шлема, встал перед диском с глазом. Послышалось шипение, словно воду на горячие угли вылили. Пар окутал место, где светило Око. А потом наступила обычная ночь, только без луны. Седовласый страж исчез. И Око исчезло.

— Вау! — выдохнул Серый. — Здорово, — он окинул равнину горящим взором. — Кажется, ужасы закончились...

— На эту ночь — да, — согласился Асуэл, переведя дух.

Тораст стонал. Руки его тянулись потрогать ноги, но он их отдергивал. В глазах смешались решительность, растерянность и страх.

"Только не калека, — думал он, глядя в потолок. — Не калека. Жить обузой..."

К нему подбежал Ут. Бережно разрезал штанины ножом. Обложил кровоточащие раны бинтами.

— Не понял, — возник Сергей. — Завтра ночью такое же будет?

— Не завтра, — грустно улыбнулся хоббит. — Через полгода. В ночь с тридцать пятого Звездного месяца, на первое Фиолетового.

— Классное название у месяца — Фиолетовый. Мол, мне в этом месяце все фиолетово, — Сергей громко рассмеялся. От пережитого стресса, его понесло почем зря. Как говаривала бабушка, когда была жива — "Двигатель разболтался". — Хорошо, что шесть месяцев можно ни о чем не беспокоиться. За это время, надеюсь, мы точно домой попадем.

— Пять месяцев, — поправил его Ут.

— Что? — изумился вор.

— Полгода — это пять месяцев, — пояснил хоббит и перечислил. — Синий, Зрелый Жатвенный, Собирающий, Звездный. В ночь с тридцать пятого Звездного, на первое...

— Ну, это ясно. Я понятливый. До меня с одного раза доходит. А че это у вас за кошмар такой. Да еще два раза в год?

— Это маленький апокалипсис, — понурился Ут. — Отголосок большого апокалипсиса. Расскажи, Асуэл. У тебя это красиво получается.

Асуэл затянул певучим голосом, так печально, будто пел погребальную песню.

— Они приходят раз в полгода. Синее Око дает им силу и свободу. Выпускает из скал, земли, воздуха и воды. Я расскажу тебе о том, как весь мир чуть не погиб. Я расскажу тебе об Апокалипсисе. Много веков назад смертельный прилив залил планету. Горизонт раскрылся в пустоту и оттуда пришли прозрачные твари. Они поглощали все живое, не объявляя войны, не обращая внимания на слезы и мольбы. Как прожорливое чудовище они шаг за шагом уничтожали наш мир, и не нашлось оружия способного сразиться с ними, или заклятия, способного защитить от них. Тогда впервые народы объединились и создали Объединенную армию. Единственный раз в истории, не стало вражды между живущими, никто не делился на народности, расы и страны. Все храбро бились плечом к плечу. Но не могли противостоять смертельным щупальцам. Некоторые расы синие твари истребили полностью, потому что они не имели ни магии эльфов, ни силы орков, ни быстроты хоббитов. Но и остальных становилось меньше с каждым днем. Никто уже не верил в спасение. Все ждали, когда придет их час. Но в день, когда надежда почти угасла, пришел Хозяин — сэр Ланселот. Он победил чудовищ, но не смог уничтожить их. Тогда он создал Синее Око и запер их в его свете...

Песня умолкла. У Сергея тело покрылось мурашками, он в эти мгновения словно пережил Апокалипсис вместе погибающими жителями Флелана. Наконец справился с собой.

— В нашем мире... Ну, откуда мы с Владом... — он покосился на мента, который труп трупом лежал у стены. — У нас тоже говорят про Апокалипсис. Но почему вы именно этим словом гибель мира называете?

— Так называет гибель Флелана маг Орман, — объяснил Асуэл.

— Надо же! — обрадовался Сергей. — Сдается мне, он все-таки сможет вернуть нас обратно.

— Он многое может, — согласился Ут.

Влад слабо застонал. Серый подбежал к менту:

— Дружище! Ты пропустил самое интересное, — он склонился над пэпээсником. Тот посмотрел сквозь Серого, и провалился в беспамятство.

— Ну, как так можно! — возмутился Сергей. — Тут столько произошло, и рассказать некому. Он, видите ли, без сознания. А что это за Страж такой? Как он с Оком разделался — раз, два — и готово.

— На самом деле, мы не знаем, Страж это был или нет, — Ут закончил бинтовать Тораста. Он дал ему выпить какого-то лекарства и улегся спать под бок Ловкого. — Мы ведь Стража никогда не видели, только легенды читали. В жизни не думал, что придется столкнуться с чем-то подобным...

— А что за легенда? — пристал Сергей.

— Пора спать, — категорично возразил Ут и отвернулся.

— Да как же спать! — возмутился Серый. — Вы тут может, каждый день такое переживаете, а я в первый раз. Мне не спится. Асуэл, ну, хоть ты будь человеком. Расскажи, а? — попросил он эльфа.

— Мы потому и живы до сих пор, что вовремя встаем и вовремя ложимся, — тот величаво откинул за спину темные волосы. Но Сергей уловил, что эльф сдастся, надо попросить еще.

— Асуэл, миленький ну, пожалуйста, — канючил он. — Вот ты расскажешь, и я сразу спать буду. Честно-честно!

Эльф прислонился спиной к Свирепому, выдержал паузу, но все-таки отозвался:

— Будь по-твоему. Расскажу. Только на одном условии: потом ты дашь нам всем отдохнуть — путь неблизкий, — сердитый тон сменился на протяжный песенныйю Голос эльфа зазвучал мелодично и завораживающе. — О времени апокалипсиса рассказывают много легенд, потому что много страшного и чудесного происходило тогда. Но одна легенда — особенно красивая и трогательная. Когда расколовшийся горизонт скрыл собой солнце и луну, жил во Флелане воин. Он принадлежал к полностью исчезнувшему племени хуманов. Мир не знал такого великого рыцаря до этого, и не будет знать после. Могучий воин полюбил и взял в жены фею. Кроме этой легкомысленно порхавшей в цветах расы, не было во Флелане никого, чья жизнь никогда бы не заканчивалась. Урукхаи живут около пятидесяти лет, чуть дольше — рикмасы и хоббиты. Летописи говорят, что хумансы жили почти сто лет. Жизнь эльфов длится несколько веков, но и ей приходит конец. Феи же наблюдали за всем происходящим и удивлялись: как может жизнь закончиться? Но любовь соединила фею и простого смертного... Любя, они смирились с тем, что однажды им придется расстаться. Но, зная, как хрупки смертные, фея боялась потерять его раньше времени. Ведь жизнь часто обрывается насильно, особенно жизнь рыцаря. Она заплатила гномам — в те времена они еще были великими кузнецами и не растеряли свое мастерство — чтобы из мифрила выковали рыцарское облачение. Мифрил самый крепкий металл и доспехи из него не может пробить ни что. Даже магия. Когда фея получила заказ, она взяла доспехи, оружие и несколько дней и бессонных ночей накладывала на них чары. Она вложила в заклинание всю свою любовь, и то, что она сделала, поражало совершенством. Мир никогда не видел подобного чуда. Доспехи не только не могло пробить никакое оружие, но если бы на Стража упала даже гора, он бы не прогнулся. Более того — доспех сохранял жизнь владельца. Отныне Страж мог дышать погруженный в воду и засыпанный землей, и не гореть в огне. Меч тоже излучал необыкновенную силу. Он мог пробить любую защиту. Даже броню драконов. Когда во Флелан пришли Живущие в синем свете, доспехи феи защитили Стража от их щупалец, а меч убивал их. Это помогло всем продержаться до прихода Хозяина. Страж просил жену сделать такие доспехи и для других, но фея не смогла — ее любви к другим существам не хватало, чтобы защитить их...

Чем дольше вещал эльф, тем вдохновеннее становилась его речь. Кажется, он уже и не помнил, что собирался спать.

— Многие погибли в апокалипсис, но мужа фея спасла. Долгое годы они наслаждались общением друг с другом, но дать бессмертие любимому она не имела власти. Однажды настало время уходить воину, потому что он состарился. Жена его и теперь не примирилась с разлукой. Она забрала воина в замок фей и наложила на него заклятие сна. Поэтому он не ушел навсегда. Когда кому-то требуется помощь, он просыпается, чтобы спасти погибающих, — вдохновенная песня окончилась. Эльф вздохнул. — Мама рассказывала, что видела Стража в молодости. Но я думал, это сказка, которую она рассказывает детям перед сном. К тому же некоторые, — Асуэл покосился туда, где спал хоббит, — считают, что фей никогда не существовало и тем более не существует сейчас.

— Да-да, — тут же встрепенулся Ут. — Именно сказки. О других исчезнувших народностей хоть какие-то следы сохранились. А от фей что? Ничего.

Тут же беспокойно заворчал урукхай. Ут раздраженно отвечал ему.

— Что это они? — поинтересовался Серый у эльфа.

— Зря я этот разговор затеял, — ухмыльнулся десятник. — Они вечно с Утом спорят. Урукхаи верят в фей. Считают их порождением зла. Говорят, их замок за облаками. Оттуда и Страж сегодня пришел. А Ут ему все твердит, что это сказки. Что Ланселот нас спас, но еще не факт, что Страж пришел из какого-то замка, потому что и ребенок знает, что облака — это уплотненный воздух и никакой замок на них стоять не может. Ох уж эти ученые, — покосился эльф на хоббита, — все им сказки, что потрогать нельзя...

— Сказка со счастливым концом... — запел Сергей себе под нос. — Так в беде, надо Стража звать, а не Ланселота, — пацан усмехнулся. — Мне особенно понравилось, как Тораст его. По-братски так: Ланс!

Эльф посерьезнел.

— Так называют Хозяина у урукхаев. Когда попадешь в беду, надо звать Хозяина. Только он всегда слышит. Страж — нет, он крепко спит. Я уверен, что это Хозяин разбудил Стража, — Асуэл направил взгляд в окно, теперь совсем черное. Лишь две бледных звезды сверкали в нем. — В первый раз вижу черное небо, — заметил он. — Ни Ока, ни Арасы нет.

— Кого нет? — удивился Сергей.

Справочная служба оказалась рядом:

— Ночное светило зовут Араса. Она всегда светит ночью, — пробурчал хоббит.

— Надо укладываться спать, — заключил Асуэл. — Башня разграблена, так что придется вам лечь между вольфами, чтобы не замерзнуть.

— Да разве можно спать? — завел волынку Серый. — В такую ночь!

— Придется, — сдвинул брови эльф. — Иначе завтра свалишься с вольфа по дороге. К тому же ты обещал.

— Как скажешь, начальник, — Сергей поднял ладони вверх, сдаваясь. — Приказано спать — будем спать. Кто меня будет греть?

Рядом появился Звонкий.

— Отодвинь друга, Чакша. У стены ляжет Лютый.

Так они и устроились: сначала Лютый, затем Влад (он застонал, когда его перемещали, но не очнулся). Вслед за этим лег Звонкий, Сергей, и, наконец, Скользящий. Свирепый лежал поодаль, вместе с эльфом, укутавшимся в плащ.

— Как там Тораст? — поинтересовался Серый, укладываясь.

Урукхай прохрипел что-то, Ут с готовностью перевел:

— Говорит, спасибо, что беспокоишься, с ним утром все будет нормально.

— Вот и славненько! — Сергей в последний раз глянул на Влада. — Везет некоторым. Привык мент исполнять приказы еще до того, как их вслух произнесут. Как он учуял, что эльф прикажет спать? Ут! — повысил он голос. — А с Владом, тоже утром все нормально будет?

— Будем надеяться, — пробормотал сонный голос. — Спи уже!

— Сплю-сплю. А сны какие прикажете видеть?

Скользящий за спиной Серого дернулся, выворачивая голову.

— Ты замолчишь или нет? — зубы лязгнули у пацана над ухом.

Шутки закончились, Серый быстро приник щекой к густой шерсти и прикрыл веки. Потом пробормотал ворчливо:

— Не могу уснуть. Хоть стреляйте! — его толкнули в бок и он, наконец, утих. Не прошло и пяти минут, как кто-то потянул его за шиворот. — В чем дело? — сонно пробормотал он, не открывая глаз. — То "спи, давай", то будят. Что случилось-то?

— Подъем, соня, — заслышался голос вольфа у него над ухом. — Если не встанешь, подержу тебя над пропастью, чтобы очухался.

Сергей приоткрыл глаз — в окна проникал утренний свет. "Ночь прошла?"

— Вставай скорее, — повторил Звонкий. — Саера освещает путь. Здесь нет еды. Надо скорее добраться до Кошбая, чтобы поесть. — Поднимайся!

Сергей оглянулся — в башне уже никого не было.

— Саера, надо полагать, ваше солнце, — заметил Сергей, потягиваясь. — А Влад где?

— Во дворе.

Серый мигом вскочил, помчался на свежий воздух.

Мент стоял у стены: немного бледный, еле живой, но повязки с него сняли, от ран остался тоненький шрам на виске.

— Ты стал еще больше похож на красивого орка, — сообщил Сергей радостно. — Кожа зеленоватая, — пояснил он, дальше покосился на Тораста. — Нет, на уродливого орка.

— Я понял, — сморщился Влад. — Можешь не продолжать.

— А ты пока вчера отдыхал, тут такое было!

— Мне рассказали.

— Как? — ахнул Сергей. — Кто посмел?

— Ут. И еще он сказал, что ты очень хотел сам поделиться, и чтобы я тебя выслушал. Но уж извини — не могу.

— Так плохо? — тут же превратился Серый в само сочувствие.

— Подташнивает. Не знаю, как поеду.

— А мне вчера имя дали! — глаза вора радостно засверкали. — Я теперь Сергей Чакша.

— Да ты что? — вяло изумился мент, тут же его осенило. — Ах да! Ты ж меня вчера...

— Да ладно! Сочтемся, — Серый расцвел, до того ему приятно стало.

— Да, — так же уныло подтвердил Влад. — Сочтемся как-нибудь.

У ворот хоббит неторопливо прикреплял дорожные сумки к седлу. Закончив, подошел к ним:

— Сегодня праздник везде — День Спасения. У всех гулянье: песни, музыка, танцы, игры, представления... А нам и подкрепиться нечем. Если не будем останавливаться, может, успеем хоть немного захватить.

— А Тораст как? — поинтересовался Сергей.

— Отлично. Я ему штаны подлатал с утра, — он всмотрелся в патрульного. — Мне кажется, тебе бы не мешало выпить терхо, людь.

Мент ничего не возразил — появился Асуэл.

— Выпей, тебе сразу станет лучше, — он подал Владу наперсток синей жидкости. Терхо напоминал кисель и ворошился как спящий слизень. К горлу подкатила тошнота, но Владислав сглотнул и заставил себя выпить лекарство. Особого эффекта не почувствовал. Эльф уронил:

— Должно помочь добраться до деревни, — и скомандовал. — По вольфам!

Влад забрался на спину Лютого и, взявшись за ремень на загривке, почувстовал, что тошнота ослабла, исчезла слабость, он смог ухватиться за кожаные крепления. По телу начало разливаться блаженное тепло, постепенно переходя в приятный жар, когда хочется раздеться до пояса, и кататься по снегу.

Дорога пошла вниз. Лютый не лихачил, как вчера, скакал плавно. Бережет его волчара.

— Спасибо тебе, — тут же выдал Влад.

Лютый пропустил слова мимо ушей.

— Мог бы и ответить из вежливости, — прошептал мент и осекся. Он же не хотел произносить ни "спасибо", ни тем более, последнюю фразу. Но, то ли от удара, то ли от лекарства, перестали работать тормозные реакции. Мысли формировались в сознании и пулей выскакивали наружу. Стало страшно.

Вольф нес его над пропастью, не обращая внимания на разговорчивого людя. Влад выдал новую порцию:

— Дорога стала шире. Вчера чуть в пропасть не падали. Горы у вас какие-то необычные. Как будто сплошную стену построили, а вдоль нее дорогу. У нас каждая гора отдельно стоит. Приходится то вверх, то вниз...

Лютый, наконец, откликнулся:

— Не бойся, людь. Не сдерживайся. Так бывает от напитка терхо. Я не расскажу, о чем ты говорил.

"Так значит, в напитке дело!", — смекнул Влад и принял решение не поддаваться: что есть силы держать рот на замке. Но надолго его не хватило. Через пять минут понесло. О чем он только не поведал вольфу. О том, как сильно ему надо домой. Еще сильнее нужно вернуть оружие — без пистолета ему будет кирдык башка. Как это он вчера собрался без него сбежать? Хорошо, что Красные Шапки по голове дали — все сразу вспомнил. Да и от Синего Ока погиб бы тогда. Хотя, по Сергею незаметно, что он чуть не умер, с таким восторгом рассказывать собирался. Для парня это кажется приключением. Ему, может, и домой совсем не хочется. Он — птица вольная. А у Влада там работа осталась и... Нет, лишь работа. Но дело совсем не в этом. Каждый создан для своего мира. Вот он, Влад создан для мира асфальта и железных машин. Ты, Лютый, конечно, не знаешь, что такое машины. Хотя, что такое асфальт ты тоже не знаешь. Ой, какая деревня маленькая, словно игрушечная. Машина — эта такая штука, размером с вольфа, а некоторые и намного больше вольфа. Нет. Причем здесь вольф? Телегу видел? Вот такая телега, но без коней едет. Опять не так. Карета. Кареты бывают у вас? Причем здесь карета? О чем я вообще рассказывал? А вот этот длинный с красивым луком тоже из ваших?

Вольф прыгнул в сторону уворачиваясь от стрелы, пущенной "этим длинным". Влад не удержался, вылетел из седла и шваркнулся о землю. Перекатился, вскочил. Остальные соскочили с вольфов, выхватили оружие: Асуэл достал лук, Тораст держал по тесаку в обоих руках, у хоббита — клинок. Вольфы ощетинились, изготовились к прыжку, но с десяток стрел, воткнувшихся у лап, остановил их. Вероятно "длинный" ждал не один. Донесся певучий окрик:

— Стойте! Среди них лесной эльф.

Возникла пауза. Команда Влада напряженно всматривалась в скалы, надеясь разглядеть нападавших. Но они словно растворились в камнях. Урукхай хрипло крикнул что-то и не успел увернуться от стрелы — она с глухим стуком клюнула доспех у горла.

— Это было предупреждение, Тораст! — пропел Асуэл взволнованным голосом. — Не шевелись и не говори ничего. Они совещаются.

Прошло минут пять. Их попутчики, включая Серого, застыли как статуи, и только Влад временами обмахивался. Вокруг его ног снег начал таять.

Среди гор зазвучало:

— Пусть Саера освещает твой путь, сын леса. Кто ты? Что ты делаешь среди чужаков? — на скале появился тот, кого заметил Влад. Мент узнал его по белым волосам, рассыпавшимся по плечам почти как у женщины, и изящным черным доспехам. Эльф?

— Доброй Саеры, сын гор. Я — Асуэл Лучник, — эльф вскинул подбородок, — из рода Лесных эльфов. Я служу Орману и выполняю его поручение. Кто ты и почему стреляешь в нас?

— Я — Эор Воин, — представился черный. — Из рода Горных эльфов. Вы находитесь на нашей земле. Мы не пропускаем чужаков.

— С каких это пор перевал принадлежит эльфам? — поразился Асуэл.

— С тех пор, как темные тучи показались у Сивера, а в небе летают мерзкие кровососы.

— Мы никому не причиняем зла. Только возвращаемся к Орману.

— И простое путешествие может стать преступлением. В зависимости от его цели. Но мы привыкли доверять братьям.

— Вы отпустите нас? — улыбнулся эльф.

— Мы отведем вас в замок к Правителю. Он решит вашу участь.

— Мы не можем задерживаться! — возмутился Ут.

— Можешь остаться здесь, — Эор направил стрелу на хоббита. — Вы все можете остаться здесь, — он сделал знак, и в скалах поднялось около десятка эльфов в черных доспехах. Они держали луки с натянутой тетивой. — Или пойти с нами.

— Дурдом! — подал голос Влад, у которого действие лекарства еще не прошло, и язык бежал впереди мыслей, как у Серого. — Добрые орки и злые эльфы. Такое бывает только в кошмарах.

— Что говорит этот уродец? — сквозь зубы прошипел Эор. — Пусть он замолчит или я пристрелю его.

— Ты меня не понимаешь? — удивился Влад. — А я тебя отлично понимаю. Странно.

— Вряд ли он пил эликсир Ормана, — объяснил Асуэл. — Лучше помолчи, Влад.

— Само лезет, — погрустнел мент.

— Ах да! — Асуэл обратился к Эору. — Он выпил терхо утром и пока не может молчать. И он говорит на языке вольфов.

— Что вы решили? — спросил Эор.

Асуэл переглянулся с Торастом и Утом.

— Мы идем. Отпусти вольфов.

— Они останутся на этой дороге мертвыми, если не пойдут с нами.

Асуэл посмотрел на Свирепого. Тот осклабился:

— Пусть возьмут сначала! — вольф коротко взвыл и помчался вниз по дороге. Стрелы просвистели в воздухе. Три из них достигли цели, попав в спины и лапы вольфов. Но это не замедлило их бега. Через минуту лишь пыль в воздухе напоминала об их присутствии. Часть эльфов бросилась по дороге за ними.

— Они не уйдут! — Эор спустился вниз, с пятеркой других. — Вольфы предали тебя, — поддел он Асуэла. — В наше время никому нельзя доверять.

— Увидим, — пожал плечами тот.

— Увидим, — согласился Эор. — Ты можешь быть нашим гостем. Остальные — пленники.

Асуэл собрался возразить, но Ут толкнул его в бок:

— Соглашайся. Замолвишь за нас словечко.

Эор связал хоббита. Двое в черных доспехах подошли к Торасту. Еще пара к Сергею и Владу. Серый наблюдал за происходящим со смесью испуга и восхищения: приключения продолжались, опасности для жизни он не чувствовал. Что такое горные эльфы, когда его вчера чуть синие не слопали? Когда руки стали стягивать веревками, он обратился к эльфам:

— Здравствуйте. А в башне случайно не вы все порушили? А нас вчера чуть не съели из-за этого. Веревки-то какие красивые. Ты чё так туго, обалдел что ли? — вместо ответа эльф замахнулся и ударил бы, если бы Влад, вырвавшись, не схватил его кисть. Другой эльф тут же направил на него лук, но Влад и внимания не обратил.

— Не знаю, какие тут у вас правила, но у нас слабых и связанных бьют только отморозки.

Последнее слово Асуэл не понял, он перевел так, как посчитал нужным:

— Людь говорит, что никогда не поверит, что такой благородный народ как эльфы, может ударить связанного.

Лук опустился.

— Ведите себя тихо, и вас никто не тронет, — заверил Эор.

Он повернулся к горам и пошел вверх по еле заметной тропке. За ним последовал Асуэл, потом, чередуясь с конвоирами, другие. Они с трудом поднимались по крутой горной тропе и сполна смогли оценить разницу между пешим путешествием и скачке на вольфе. Связанные они с трудом сохраняли равновесие. Того и гляди, могли поцеловаться с камнем. Даже по сторонам не имели возможности взглянуть. Лишь однажды мент обернулся, чтобы попытаться увидеть вольфов. Он за них не переживал, потому что лучники казались слишком самоуверенными и наглыми. "Такие часто по морде получают, а потом на весь мир злятся", — размышлял он. Обернувшись, встретил злые глаза конвоира:

— Не останавливайся!

Влад хмыкнул, но спорить не стал. Наверно, терхо перестал действовать, хотя жар все еще наполнял тело. Чувствовал, он себя хорошо. Будто кровь кипела в жилах. Так бы и показал этому черному, что может сделать натренированный милиционер, когда у него руки связаны. Но пока решил подождать. Может, дальше лучше момент представится.

Они добрались до гребня горы и стали спускать вниз. Горный ветер приятно освежал лицо. Мимо пролетела птица. Влад заметил, что Сергей ежится от холода. "Сколько еще идти?" Впереди простирались камни, камни и камни. Влад посмотрел вдаль, припоминая лекцию хоббита. Аксельская гряда терялась в тумане у горизонта. Налево уходила Юстукская ветвь, направо — Сальбийская. И везде горы стояли сплошной стеной, изредка разделяясь на острые вершины. Левая "стена" покрыта густым хвойным лесом. Он споткнулся и чуть не клюнул носом, идущего впереди эльфа.

В этот момент Асуэл произнес негромко:

— Красивый замок.

— Спасибо, брат, — откликнулся Эор.

"Где они замок увидели?" — Влад вгляделся в изгиб гор внизу и недоуменно поморгал. Очертания голых скал, дрогнули, картинка поплыла, как будто перед Владом появилось кривое зеркало — и камни превратились в изящное сооружение: высокие арки, резные крыши. Он невольно протер глаза — впереди стояла безжизненная горная гряда. "Чудеса!"

Тропинка повела их вниз. Чем ближе подходили, тем меньше действовал мираж, раскрывая перед ними восхитительную картину.

Замок состоял из несколько десятков башен похожих на иглы. Между ними тянулись прямыми спицами линии многоуровневых мостов. Все это великолепие из камня похожего на черный базальт — блестящего и гладкого как стекло — переливалось сотнями оттенков, создавая целые пейзажи из одного черного цвета. Может, и не такой уж дурак был Малевич, но не получилось у него так, как у эльфов? На одной башне изобразили равнину, открытую свету солнца и звезд. Черные лучи освещали восхитительное разнообразие природы: бескрайние леса, поля с цветами.

На другой башне — скальная стена, на фоне которой располагался отряд эльфов. Их предводитель в центре выделялся статью и доспехами. Он сидел верхом на существе, похожем на кентавра, но более изящном. Не конь, а лань с тонкими ногами. На узком торсе с двумя руками — человеческая голова. На лбу росли крохотные рожки.

— Что это? — невольно прошептал Влад.

— Это? — Ут отозвался тихо, чтобы не злить конвоиров. — Это великий эльфийский генерал Шеасаэль. С отрядом из четырехсот эльфов он защищал единственную дорогу в Гранитную долину. Это было еще до Апокалипсиса. Племена троллей направились в Великий поход. Их вел предводитель Ущта — Большой топор. Они опустошили все побережье моря Слезы Ланселота. Но когда попробовали пройти через горы, их встретили горные эльфы. Шесть дней и ночей они защищали единственный проход в долину, где находилось множество народов: хоббиты, эльфы, оуги. Даже кентавры. Вон видишь одного на картине, — он показал рукой. — Эльфы победили. Ущта погиб сраженный Шеасаэлем. Представь, он один на один убил тролля. Нет, ты не сможешь этого представить, пока не встретишься с троллем в бою. Потом Шеасаэля хотели сделать Повелителем, но он отказался. Битва у Гранитной долины вошла в историю как первая и последняя война троллей. В последствии они больше не объединялись и не устраивали таких сокрушительных набегов.

Лекцию прервал один из эльфов, хлопнув хоббита по спине. Влад дернулся, но понял, что эльф не со зла — всего лишь подтолкнул их в сторону ворот. В глазах горел восторг. Наверно, Ут рассказывал историю на эльфийском вот тот и растрогался.

Ворота тоже напоминали иглы, но узкими они казались из-за высоты. Их арка поднималась над стеной. В ширину же они походили на четырех полосное шоссе. На каждой створке, из необычного черного дерева, отливающего металлом, нарисованы высокие пики. А вот черные, блестящие как стекло стены тянулись в высоту и ширину как застывшая вода без всяких рисунков. На дозорном пути стояли черные фигурки эльфов в доспехах и с луками.

Еще пятнадцать минут — и они ступили под высокие своды замка. И тут их окружал тот же черный камень. Появились первые светильники — белые шары размером с кулак без креплений висели под потолком. Крохи мрака Влад обнаружил в коридоре, а раскрывающиеся за ним залы ярко освещались уже знакомыми шарами. Их отблески ярко и нарядно отражались в стекловидной поверхности стен.

— Ты пойдешь со мной, Асуэл, — приказал Эор. — Они останутся в одной из комнат под стражей.

— Нельзя ли накормить моих друзей? Мы не ели со вчерашнего дня.

— Это решать Правителю. Идем.

Звякнул замок, пред ними распахнули дверь, обитую потемневшим металлом. Их провели в каменный мешок — прямоугольная комната размером два на три метра. Ни окон, ни мебели, ни факелов. Вот где мрачность так мрачность, хотя стены серого, бетонного цвета. Быстрым движением меча рассекли веревки. Когда дверь за эльфами захлопнулась, пленники очутились в полной темноте. Либо так специально создали для преступников, либо эльфы за неимением тюрьмы, приспособили для этой цели кладовку.

Помыкавшись, сели на пол. Камень холодный, Сергей сел на корточки. Влад все еще напоминал печку, поэтому остался сидеть на холодных камнях. Повисло тяжелая тишина. Спустя время Тораст заворчал. Ут перевел:

— Он говорит, все будет хорошо. Говорит, эльфы зря не убивают. Эльфы добрые. И сэр Орман тоже говорит, что надо доверять друг другу. Уважать друг друга, даже если мы совсем разные.

Спорить не стали, каждый погрузился в свои мысли. Влад, после слов урукхая сначала проникся уважением к магу-дятлу, потом одернул себя. "Кто его знает, зачем он этому воинов учит, — размышлял он. — Может, чтобы ему доверяли? Больше, чем себе. В любом случае, нельзя всем подряд верить. Разве эльфы все хорошие? Да так никогда не бывает. Один человек — ничего. Другой — с гнильцой. А бывает и лучший друг предаст. Научит вот так подданных, а их перережут, как котят, потому что доверяли. Нет. Надо только себе верить, на себя надеяться..."

— Тораст! Где мой пистолет?

Тораст рыкнул и Ут перевел:

— Твое оружие? Все вещи забрали эльфы. Но ты все равно не заслужил оружие, так что хорошо, что его нет.

— Я его заслужу, блин, когда меня прирежут! — возмутился Влад.

— Он говорит: все будет хорошо. Надо успокоиться и ждать. Уж от синих тварей спаслись. А эльфы — они совсем нестрашные.

— Ну-ну, — ухмыльнулся Влад. — Надейся и жди. Вся жизнь впереди.

Снаружи послышался скрип засова. Дверь распахнулась настежь, и комнату вошел Эор с факелом, вслед за этим его команда, наставив луки на пленных.

— Встать!

Пленные нестройно поднялись, встречая самого главного — Правителя. Его длинная бордовая мантия прикрывала серебристые наплечники на таких же, как у прочих черных доспехах. На лбу у горного правителя коричневые татуировки. "Или рисунки", — поправил себя Влад. В правом ухе, видневшемся из-под каштановых волос, сверкнула золотая серьга.

Он окинул пленников пронзительными глазами, напомнившими Сергею синий свет Ока, и остановился перед Торастом.

— Орк? — Тораст чуть дернулся, но сдержался, лишь еле слышно выпустил воздух сквозь клыки. — И ты говоришь, что я должен отпустить их? — он чуть повернулся к двери. Влад глянул ему за спину.

Высокая тонкая фигура в изумрудном платье очень простого покроя. На голых плечах золотая, причудливо сплетенная цепочка, поддерживающая восьмиконечную звезду. Медальон ослепительно сверкал в свете факелов. В отличие от мужчин волосы собраны в высокую прическу, подчеркивающую длинную, стройную шею. Глаза сверкнули изумрудами. "У нас такие глаза только благодаря контактным линзам бывают..." — подумалось Владу, у которого сбилось дыхание, при виде такой красоты. На плече у девушки сидела диковинная птица с черной головой и изумрудным телом. Из-под обнаженной руки хозяйки торчали черные перья хвоста, которые удивительно гармонировали с прической.

Девушка величаво прошла вперед. Влад следил за ней, впитывая каждое движение. Казалось она жила в каком-то другом измерении, где каждый шаг продуман и гармоничен, так что не может вызвать ничего кроме восторга у присутствовавших. Черты лица казались тонкими, но не кукольными. На белой коже, как крылья черной чайки разлетались брови. "Ах, какая женщина! — Влад скрипнул зубами. — Такой у меня точно никогда не будет".

Красавица небрежно скользнула взглядом по пленникам и встала напротив Правителя.

— Они не несут зла, Иситио. Они хотят мира. Я говорила тебе, — голос звучал властно.

— Предлагаю обсудить это в другом месте, Илоа, — Правитель галантно подал ей руку. Она оперлась на нее чисто символически и сладкая парочка покинула темницу. Охранники вышли следом. Дверь лязгнула, забирая последний луч света.

Пленники опустились на пол.

— Даже вольфов нет, чтобы погреться, — стуча зубами, констатировал Серый. — Ну и как тебе прием, Тораст? Меня лично впечатлило, как они на нас смотрели. Примерно так вор-домушник смотрит на книжную полку: вроде как этот хлам ни к чему, но вдруг в какой книжке тайник спрятан...

Вместо угрюмого урукхая откликнулся Ут.

— Если Илоа здесь, все будет хорошо.

— Эта птичка что ли? — хмыкнул Сергей.

Хоббит покосился на него.

— Илоа — дочь правителя лесных эльфов. Она здесь неслучайно.

Тораст упорно молчал. Влад тоже. Вот когда порадуешься, что утренняя болтливость прошла: он не хотел, чтобы кто-то заметил, как потрясла его эта эльфийка.

Раныд, поединок сильных. Битва вторая.

Молитву Мар-ди услышали. Когда зар, брошенный Ланселотом, остановился, багровые точки рубинов на его боках показывали Дерд-чар. Ланселоту ничего не оставалось, как отправить одного из рыцарей вперед, открывая диригенсу маленький шанс для спасения белого войска. Он сделал усилие, чтобы бросить бриллиантовые кубы. Они поддались с заметным усилием и, сделав всего пару оборотов, замерли. Все напрасно. Он не может воспользоваться предоставленной ему лазейкой.

— Ты думаешь, если у тебя есть творческое поле, ты можешь состязаться со мной? — послушался раздраженный голос Ланселота. — Если ты такой умный — послал бы сюда учеников-минарсов. Или вообще художников, у которых ты впервые обнаружил эту силу...

Как ни старался Мар-ди удержать сознание в битве, любое замечание Управителя выбивало его из колеи. Вот и сейчас мысли унесли его к тем событиям, что предшествовали Раныду...

...После двадцать третьего посещенного шабаша, он все еще надеялся, но после сотой неудачи отчаяние потихоньку вкралось в душу. Словно червячок-древоточец, что поселился внутри крепкого с виду стола и начал подтачивать его. Мар-ди крепился, но уже представлял — не насмешки, над такими как он не насмехаются — но острое чувство провала, ощущение, что он не справился, которое будет преследовать его всю оставшуюся жизнь...

Последний мир, где Мар-ди попытал счастья в поисках творческого поля — стал мир Эдельвейса. Один из миров, что они вырвали у сумасшедшего Управителя. В этом мире жизнь существовала лишь на вершинах гор и скал. Внизу, в долинах, растекались желтые туманы, испарения которых разъедали легкие и сводили с ума. Мар-ди шел на поиски, хотя надежды не осталось. Он любовался дивными, ажурными мостами, соединяющими одну вершину с другой — мосты, это первое, что сотворил Орден света, для того чтобы хоть как-то поддержать обитающих здесь. Справиться с туманами им так и не удалось.

Диригенс не заметил, как свернул в оливковый сад, насажденный недавно на склоне горы. Пожилой художник привел сюда воспитанников. Молодые юноши и девушки, отроки и отроковицы, мальчики и девочки сидели на скамейках под деревьями. Несколько мальчишек забрались на ветки и обхватили ветки ногами, прижав мольберты локтями к коленям и старательно выводя кистями.

— Напрягите воображение, — вещал старый учитель, неспешно раскачиваясь в кресле качалке. Он причмокивал узкими, бледными губами и приглаживал густые, кустистые брови. Глаза слепо смотрели на солнце. — Мир, это не то, что мы видим. Мир это то, что мы представляем. Раскройтесь, посмотрите и представьте, не то что есть, а то, что скрывается за сутью вещей. Всмотритесь в самую душу и пишите. Вы раскроете такой мир, каким он должен стать. Мир, каким вы хотите его видеть. Рисуйте, воображайте, творите.

Мар-ди вслушался, а потом неожиданно почувствовал.

Это облило его как свет. И в тоже время нахлынуло как волна. Волна света накатывалась на него, но не грозила утопить. Она шептала: "Не сопротивляйся, пойдем со мной, и ты увидишь невообразимое". По сравнению с тем, что мог выдать Управитель, поле слабое, но...

Весь следующий день и всю ночь диригенс провел за работой. Наконец-то он нащупал путь. Под утро, щуря покрасневшие глаза, он сжимал голову ладонями и блаженно улыбался. У него получилось. Осталось последнее.

Мар-ди выскочил на улицу Эдельвейса, отломил веточку березы и направил ее на молодую девушку, что застыла на краю уступа, с любопытством всматриваясь в простирающуюся ниже горную долину, с россыпью домиков похожих на разбросанные по поляне разноцветные ягоды смородины. Веточка легонько завибрировала. На ее кончике загорелся яркий огонек, похожий на небольшое солнышко.

Вот оно — творческое поле! Он нашел его. Научился определять его в людях.

Когда Мар-ди вернулся в храм Света, он собрался просканировать собратьев минарсов и диригенсов, но ареопагит приказал не отвлекаться на мелочи. Пусть проверит себя. Может, именно ему суждено выполнить собственный план и войти в Раныд. Непередаваемый восторг наполнил сердце, когда выяснилось, что творческое поле у него довольно большое...

Теперь он раскаялся: неплохо было бы сравнить его поле хотя бы с теми же художниками, если уж он не мог сравнить его с Управителями и диригенсами. Может, и прав Ланселот — напрасно он радовался...

Мар-ди старался не смотреть во тьму, будто мог встретиться взглядом с Ланселотом и совсем потерять мужество. Вместо этого он взглянул на зар, выпавший у противника. Дерд-чар! Он воспрял духом. Ланселот вынужден будет очистить дорогу его воинам полностью. Но еще большая радость окрылила его, когда Дерд-чар выпал и в третий раз. Управитель поколебал свои ряды. Один за другим черные рыцари открывали ячейки, а Диригенс отправлял рыцарей вперед.

Когда битва закончилась, он позволил себе расслабиться на несколько мгновений. Ланселот победил, но самого страшного не произошло, поединок продолжается.

"Тебе повезло", — услышал он в короткую минуту перерыва между битвами, когда желтые солнца зара крутились вокруг своей оси, демонстрируя красоту черных рубинов на боках.

"Мне повезло", — устало согласился Мар-ди.

17 июня (1 Синего), день, замок Фей

Утром Айла шила, как и обещала — она любила это занятие почти так же сильно, как рассматривать Флелан. Сначала ищешь нужный материал за окном замка — сегодня она подобрала бледно-розовый свет облаков. Нежную россыпь звезд на фиолетовом небе присмотрела прошлой ночью. Теперь надо сделать все это материальным. Айла на мгновение прикрыла веки. В душе поднималось то щемяще-радостное чувство, которое всегда сопровождало волшбу.

Когда фея вновь открыла глаза перед ней лежала тонкая, полупрозрачная ткань, для лифа, похожая на розовый туман и серебристо белая для юбки. Платье будет завораживающим. Нужно закончить его скорее, потому что наставница ждет в библиотеке. Хочет показать что-то важное.

Несколько колдовских движений — и платье готово. Удлиненный лиф с мысиком впереди и разлетающаяся юбка, похожая на звездный шлейф. Все как она задумала. Глубокий вырез на груди и пояс украсим бордовыми цветами. Теперь можно надевать. Наставница ахнет и попросит такое же. И Айла обязательно сошьет — пусть радуется. Теперь пару цветков в прическу и она — само совершенство. Можно лететь.

Воздух в библиотеке дрожал, будто от туманно-синего пола поднимались вверх струи пара. На самом деле это границы комнат, в каждой из которых укрывалась фея. Кажется, что библиотека — это один большой зал с огромной алой розой посередине и лазурным небом вместе потолка. Но зал делился на множество маленьких кабинетов с обманчиво прозрачными стенами. Перемещаться по библиотеке эти стены не мешали. Это некое искажение пространства, которое ее забавляло, но все руки не доходили исследовать волшебные особенности библиотеки. Вместе с феей-наставницей они подлетели к гигантскому цветку. Айла несколько удивилась, когда ее спутница взлетела вверх и исчезла в цветке, нырнув в сердцевину. Фей учили пользоваться библиотекой так: брать тот лепесток, что находится ближе. Таким образом, сама библиотека выбирала, что следует прочесть. В первые годы, Айла всегда оставалась довольна выбором: цветок знал, чем ее увлечь. В одной из книг она случайно нашла упоминание о запретном мире Флелана, и ей захотелось взглянуть на него хоть одним глазком. И как только она взглянула на этот мир, он завладел ее сознанием. Айла мечтала узнать больше о Флелане, о том, почему его считают таким опасным. Но роза упорно уклонялась от ответа, снова и снова подсовывая книги об управлении ветром и облаками. Книги о том, как можно сделать более красивую материю или о причудах лунного света. И только пару раз удалось выудить названия растений и живых существ, которых она встречала во время побегов. Теперь Айла заподозрила, что не все так просто в библиотеке. Возможно, вовсе не роза, а феи-наставницы следили за тем, что читает молодежь.

Фея огня вылетела из цветка с книгой-лепестком. Она очертила вокруг Айлы и себя круг, в воздухе оседала золотистую пыль. Теперь они оказались изолированы от других обитателей замка. Но библиотечная роза — хранительница всех тайн, по-прежнему находилась рядом, чтобы в случае необходимости предоставить другую книгу.

Пальцы феи касались страницы. Казалось, она неуверенна в правильности, того, что делает. Наставница подняла золотистые глаза, лицо зарумянилось от волнения и, отбросив непослушный локон ярко-рыжих волос, начала вступительную речь:

— Айла, фея луны, ты не такая как все. Не скрою, на советах наставниц, мы часто говорим о тебе и все чаще звучат там слова беспокойства. Ты талантлива и любознательна. У меня никогда не было такой способной ученицы. Но именно уникальность может довести тебя до беды. Сначала мы хотели оградить тебя от ненужных знаний. Пытались спасти тебя от гибели. Пока ты научилась только пересекать границу мира фей, но в следующий раз ты можешь попытаться посетить запретный мир — и тогда тебя постигнет изгнание. А изгнание феи в запретный мир означает гибель для нее. На последнем совете я убедила подруг, что наша скрытность подталкивает тебя к неправильным поступкам. Не скрою, я боюсь ошибиться. Если то, что я покажу, погубит тебя, я не смогу быть наставницей. Это мое решение, а не совета. Я считаю, что не вправе учить других, если они погибают потом. И...

— Пожалуйста, наставница, — Айла смотрела не нее с мольбой и упреком. — Я все понимаю, и постараюсь не обмануть Ваше доверие, — она почтительно склонилась и несколько раз взмахнула крыльями.

В сердце пришла убежденность: тайные походы к запретному миру являются следствием чрезмерных запретов со стороны старших фей. Если можно узнать все о Флелане в библиотеке, незачем ходить туда.

— Хорошо, — наставница тоже помахала крыльями, чтобы рассеять тревогу, витавшую в воздухе. — Присаживайся.

Они опустились на цветки выросшие из пола. Фея, проведя ладонью над лепестком, открыла книгу. По алой странице полетела забавная зеленая мушка, оставляя за собой след, похожий на разноцветную ниточку. След переливался всеми цветами радуги, приобретая то перламутр жемчужины, то блеск драгоценных камней. Мушка плясала на лепестке и позади нее появлялись прекрасные узоры нисколько не напоминающие буквы, которыми пользуются существа Флелана — Айла видела их на надписях вдоль дорог. Из беспорядочных цветных переплетений на лепестке соткалась картина. Айла погрузилась в чтение...

Флелан не уступал великолепием замку фей. Айла сказала бы, что превосходил. Феи любили цвета заката, лишь иногда позволяя ночи и зелени вторгаться в их пределы. Но и тогда они настолько смягчали краски, что ночь походила на вечерние сумерки... Запретный мир не боялся тьмы. Он делал мрак прекрасным, завораживающим, расцвечивая его в багровые тона или насыщая глубоким фиолетовым цветом.

Днем Флелан наполнялся контрастами, в отличие от мира фей, которые предпочитали пастельные цвета и полутона. Буйство красок пьянило, так что Айла не сразу смогла рассмотреть детали. У нее голова закружилась, и девушка счастливо рассмеялась. Заметила тревожный взгляд наставницы и погрузилась в чтение.

Успокоившись, увидела высокие горы, похожие на гигантские пирамидальные лестницы, с множеством узких ступеней, для того, чтобы жители Флелана могли добраться до облаков.

Прозрачно синие горные озера с высоты походили на сапфир в серебряной оправе. Дух захватило, когда она заметила плескавшихся в озере волчат. Айла ощутила холодные брызги. Сердце сладко замерло.

Вскоре показались густые леса с огромными деревьями. Саера, проникая сквозь густые кроны, дробилась на тонкие нити, и Айле казалось, что она купается в солнечном дожде.

А вот и настоящий дождь брызнул. Сначала легкий, веселый, укравший мгновение у палящего солнца. Позднее могучий, хлынувший из черных туч, рассеченных причудливо изогнутыми молниями.

Запретный мир кишит жизнью. Большинство его обитателей ей знакомы. Остроухие эльфы, сплетающие речь в песни, а песни в магические узоры. Магию они превращают в восхитительные гобелены, которые украшают стены их замков долгие годы. Маленькие хоббиты копаются на грядках и с удовольствием отдыхают в креслах-качалках с чашкой дымящегося напитка в толстеньких пальцах.

Взгляду Айлы открылись прекрасные долины. Какой-то художник рассадил ровными полосами фиалки и нежно-розовые гвоздики. В другом месте он разделил землю на аккуратные клеточки: в одной зеленая трава, в другой мелкие лиловые цветочки суомы — запах от них шел чарующий. На следующем участке по золотистому полю одуванчиков он рассыпал алые тюльпаны. Тоже красиво.

И вдруг — Айла изумилась — из тюльпана вылетела крохотная фея. Затрепетала прозрачными, похожими на стрекозиные, крылышками, и увеличилась до обычных размеров. Прозрачно алое платье трепетало в потоках воздуха. Огненные локоны рассыпались по плечам. "Да это же..." — она недоуменно оглянулась на наставницу.

— Мы жили там, — голос феи переливался затаенной грустью, которую та прятала так далеко, что и себе никогда бы не призналась, что тоскует по запретному миру. — Но это было очень давно, когда зло во Флелане только зарождалось. Тогда нам ничего не угрожало там, — она заправила волосы за ухо. — Читай...

Они увидели море, что во Флелане носило название Слезы Ланселота. Куда ни посмотришь, везде зеленая, обманчиво спокойная вода. Вскоре на бескрайней поверхности появилось белое пятнышко и, вскоре они смогли различить легкий парусник. Он не плыл — мчался по полупрозрачной глади, паруса полны ветра, хотя Айла чувствовала, что ветра нет — слишком спокойно море. На палубе стоял Он. Айла, не удержавшись, ахнула:

— Хуманы или люди... — объяснила фея, поняв ее удивление по-своему. — Ты никогда не видела таких существ, правда? Сейчас их нет во Флелане.

На носу корабля стоял мужчина с развевающимися темными волосами. На его лице росли жесткие, густые волосы. Именно это отличало его от всех, известных Айле существ. Белая рубашка с широкими рукавами расстегнута на груди. Высокие облегающие сапоги, как и кожаные брюки, делали его потрясающе красивым. Он рассмеялся и, вытянул из-за спины женщину, в длинном зеленом платье... Фею. Он прижал ее к груди, бережно, чтобы не смять крылья, и что-то зашептал на ухо. Теперь, Айла разглядела, что у корабля нет штурвала. Им управляет фея?

— Мы дружили с этим народом, — продолжила наставница. — Иногда они использовали нас, потому что, как видишь, мы могли дать им ветер в полный штиль и успокоить бурю. Нам нравился их внутренний огонь. И еще они жили так... Я не могу объяснить... Наша жизнь почти бесконечна. Я не помню своего начала и не вижу своего конца, хотя он должен наступить когда-нибудь... Иногда мне кажется, что мы цедим вечность по каплям, и она течет медленно как мед. А мы увязли в меду. И когда жизнь закончится, мы не заметим этого... Их жизнь по сравнению с вечностью -мгновение. Но они жили так, словно никогда не умрут. Хотя нет... Не все они были одинаковы, но нам нравились именно такие, — наставница указала на парусник с двумя фигурками. — Они не боялись смерти, и смерть избегала их. Это был странный побег. Сегодня они обманули ее. И завтра. И послезавтра. Кажется, что смерть никогда не придет... Но внезапно ты замечаешь серебряные нити в его волосах, а кожа на теле стала суше и сморщилась. Руки дрожат, когда поднимают тебя к небу. "Что это?" — безмолвно спрашиваешь ты. "Я ухожу", — безмолвно отвечает он. А глаза по-прежнему веселые. В них нет тоски и сожаления. Он счастлив, потому что ты будешь рядом, когда он уйдет совсем...

Парусник растворился в зелени моря. Над Флеланом сгустились тучи. Но фея быстро закрыла книгу, проведя ладонью над красным лепестком. Они вернулись в библиотеку, и воздух все так же дрожал, поднимаясь к небу. Фея наставница взмахнула крыльями, но этого не хватило, чтобы рассеять печаль — редкую гостью в замке фей. Айла присоединилась к ней, но и это не скоро изменило атмосферу в комнате.

— Мы не любим вспоминать, — наставница, наконец, легко улыбнулась. — Все ушло. Навсегда. Флелан стал для нас опасным, потому что там нет людей, которые рады нам. Эльфы считают нас сильными соперниками. Хоббитам мы непонятны, а они нам неинтересны. Орков пугает наша красота... Ты не поверишь, но перед нашим уходом, все считали, что встретиться с феей — несчастье. И спастись от беды, можно лишь убив ее. Никто не знает о нашем замке. И никто не должен узнать о нем впредь. А круг живых глаз — это для вашей же безопасности. Для безопасности молодых фей, таких любознательных и талантливых как ты.

Айла разрывалась на части от желания сообщить наставнице, что все изменилось, что во Флелане появились люди и, может быть, настало время... Но что-то подсказывало ей: нельзя. Слишком рано. Не поверит, не поймет наставница. И что если запрет ее в комнате надолго?

— Наставница, — робко поинтересовалась она. — Можно я сама почитаю книги о прошлом Флелана?

— Неужели тебе недостаточно? — поразилась фея огня. — В них столько печали!

— Они приносят печаль вам, потому что это ваше прошлое. Но для меня — это интересная и яркая сказка...

— Хорошо, — неохотно согласилась наставница. — Если это тебя развлечет... Или удержит от посещения запретного мира... — она внимательно всматривалась в Айлу, но та ответила уже привычным полным чистоты и наивности взглядом. Наставница вздохнула. — Теперь ты легко сможешь отыскать эти книги.

— Спасибо! — счастливая Айла сделала реверанс в воздухе.

Фея засмеялась.

— Ты прекрасна, Айла, лунная фея. И платье у тебя великолепно. Как это у тебя получается?

— Сшить Вам такое же? Нет, я сошью Вам еще лучше.

— Спасибо. Мне будет приятно получить от тебя подарок, — наставница еще раз скользнула взглядом по тоненькой фигурке. — Только, пожалуйста, сшей такого же оттенка. Я не люблю темные цвета. В них никогда не будешь так прекрасна, как в розовом или серебристом.

— Что Вы! Я знаю, что смогла бы сшить великолепное платье из цвета ночи. Вот как только закончу Ваше, сразу примусь за другое, и Вы увидите, что фея всегда великолепна.

— Что ж... посмотрим, — наставница подарила ей еще одну ласковую улыбку и вылетела из библиотеки.

Айла прикоснулась к следующему лепестку розы.

— Посмотрим, что еще можно почитать, — она разместилась в цветке и открыла книгу.

17 июня (1 Синего), около шести вечера, Замок горных эльфов.

В темноте камеры раздавалось сопение урукхая.

— Ну и? — не выдержал Серый.

— Что ты хочешь знать, Чакша? — мягко поинтересовался хоббит.

— Я вот подумал: жизнь до смерти интересная штука. Поэтому и хочется знать все. Например, вернусь ли я когда-нибудь к моему компу... Как он там без меня бедненький? Сколько еще сидеть в темноте голодными и холодными? Знаете составляющие хорошего здоровья? Голова в холоде. Желудок в голоде. Ноги в тепле. Задница — в кожаном кресле. Мерседес — в гараже. Счет — в швейцарском банке. Теща — на Карибах. Да... любовь к теще измеряется километрами... И сколько из этого мы имеем? А у меня и тещи пока нет, только жизнь начинаю. Вот, кстати, эта дочь правителя, она не замужем? Почему вы так уверены, что она нам поможет? А так же как скоро эта помощь придет? Кто хочет начать отвечать на вопросы?

— Трудно сказать, когда именно во Флелане появился маг Орман, — начал хоббит проникновенно.

— А я вообще-то не об Ормане, — ехидно прервал его Сергей.

— Ты не хочешь услышать об Илоа, дочери правителя лесных эльфов? — мягко осведомился Ут.

— Я хочу, — внезапно вступил Влад. По голосу Серый определил, что он пересел к стене напротив двери и теперь был справа от него, напротив переводчика. — Вы, Ут, рассказывайте, если он еще пасть откроет, я ее прикрою, — неизвестно почему мент обратился на "вы", и это так потрясло вора, что он не возразил на столь резкую формулировку. Во мраке и силуэты не просматривались. Сергей сел на корточки, обхватил себя.

Басовитый говорок у хоббита смягчился, словно мармелад во рту таял. Влад прислонился к холодной стене и прикрыл веки. Так неторопливый рассказ Ута слушался намного приятней. Он как всегда объяснял очень обстоятельно.

— Так вот летописи не сохранили даты появления во Флелане мага Ормана. Он занял полуразрушенный замок, который появился в степи, чуть сивернее Сальбийской ветви и в сторону Вася от моря Слезы Ланселота, еще до апокалипсиса, и восстановил его. Активная деятельность мага пришлась на одну тысячу девятьсот семьдесят второй год, то есть почти триста лет назад. Долго сэр Орман копил силы и налаживал связи с народностями Флелана, чтобы объединить всех в одну армию и вместе противостоять злым силам. Первыми под его благодеющую руку пришли хоббиты. Около семнадцати лет назад он заключил союзнический договор с лесными эльфами. С тех пор их войска во главе с правителем мудрым Долуаном, всегда выходят вместе с рикмасами, а его дочь, прекрасная Илоа, почти неотлучно находится в замке Ормана, представляя там отца и выполняя различные поручения мага. Видимо, он послал ее, чтобы попытаться заключиться дружественный договор с горными эльфами.

"Так я и думал, — иронизировал над собой Влад. — Мне уж если женщина понравится, то такая, которая в мою сторону и не плюнет. Не просто женщина, а эльфийка. Не просто эльфийка, а дочь правителя".

Сергей услышал его смешок и растолковал по-своему.

— Что-то не похоже, что Правитель готов к дружбе, — буркнул он. — Разбежался он воевать вместе с Орманом, вон как нас приняли!

— Дружественный договор не подразумевает совместных военных действий, — поправил его Ут. — Это скорее нейтралитет: я тебя не трогаю, ты меня не трогаешь. В Объединенную армию в таком случае идут только добровольцы. В гости друг к другу можно ходить беспрепятственно... Подобный договор семь лет назад мы заключили с морскими эльфами.

— Это которые наполовину рыбы? — поинтересовался Сергей.

— Почему? — удивился Ут. — Обычные эльфы, только живут под водой. И стихия их вода. Только там они могут использовать дар слияния.

— Интересно, — Сергей растер себя. — Ор... или как их там? Урукхаи! Я так понял, они недавно только заключили... — подобрал нужное слово, — союзнический договор! Потому как в армии Ормана их как... грязи. Много то есть.

— Да ты правильно понял. Союзнический договор с урукхаями заключен всего около месяц назад. Они воины по природе, воюют даже женщины, поэтому можно сказать всем миром и в армию вошли. Хоббиты в основном помогают армии продуктами и вещами. Мало кто из моего народа служит.

— А когда был заключен договор с вампирами?

— Вампиры не представляют отдельной расы. Они появляются, в случае если один вампир укусит другое разумное существо, и это существо после укуса выживет. В основном укушенные превращаются в животных-кровососов. Только единицам удается сохранить разум и стать так называемыми высшими вампирами. Вот Осшер, он высший. И из разумных вампиров он один служит Орману.

— Ты меня утешил! — хмыкнул парнишка. — А то, как представлю, что в замке Ормана они стаями туды сюды, туды сюды. Так идти туда не хочется и мороз по коже. Впрочем, мороз по коже у меня от холода. Где же обещанное спасение?

— Маг Орман говорит: если у воина заканчивается терпение, у него начинается долготерпение.

— Очень он у вас мудрый, Орман этот, — заметил Сергей.

Местные не почувствовали иронии и хоббит поддержал:

— Он самый умный маг во Флелане! — гордо произнес он.

— Ну да, — подхватил Серый. — Хорошо, что не в собственном замке. А то знаешь, как легко кого-нибудь похвалить, сказав: "Умнейший человек!" И как легко всё испортить, добавив: "В нашей палате". Вы бы хоть для разнообразия что-нить плохое о маге рассказали, чтобы у нас не появилось ощущение, что мы готовимся предстать на суд Божий, а не пред светлые очи Ормана.

— Разве можно о маге плохое говорить? — в голосе хоббита послышалось неподдельное удивление.

— Нельзя? — уточнил парень у невидимого хоббита. — Ой, да у вас, ребята, культ личности.

— А что это такое?

— Я, честно говоря, не видел, не знаю, но говорят, убойная штука. То есть, как что-то плохое о некой личности скажешь, так сразу убиваешься. Или когда согласно опросам общественного мнения, 90% россиян считают, что на предстоящих выборах победит "Единая Россия". Однако сами они голосовать за "Единую Россию" не собираются...

Тораст угрожающе заворчал что-то, Ут что-то произнес коротко, а потом обратился к Сергею:

— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, — пробормотал хоббит, — но хочу предупредить, что есть вещи, над которыми насмехаться нельзя.

— Да ладно тебе, — отмахнулся парень. — Шучу я. Смех жизнь продлевает, не слышал разве?

— Это смотря над кем смеешься, — вставил Влад. — А то и сократить может.

— Тут ты прав, — согласился Сергей. — Приношу извинения.

17 июня(1 Синего), около шести вечера по мобильнику Сергея,

Замок Горных эльфов, Библиотека.

Арис надвинул капюшон глубже и сделал вид, что читает летопись Королевского дома. С эльфами следовало держать ухо востро, они умны. Вчера он застал Правителя здесь же. Иситио каждый вечер заходил в библиотеку, почитать перед сном. Арис восстановил в памяти события вчерашнего вечера...

...Он проник в замок беспрепятственно — его магия в сфере разведки намного превышала то, что могут сделать эльфы. Заклинание невидимости сработало безотказно. В коридоре он подслушал разговор стражников, узнал, где находится правитель. Лучше и быть не могло — вряд ли Иситио читает книги воинам вслух. Скорее наоборот, хочет в конце дня побыть один. Встрече никто не помешает.

Эльфийская библиотека красива — выше всяких похвал. Возможно, горные эльфы специально делали коридоры мрачными, чтобы гость, войдя в жилую комнату, ахал от простора и обилия света. Минарс шагнул сюда — и зажмурился. Тут же совладал с собой, бесшумно закрыл за собой дверь. Напротив него высокие стрельчатые окна, залитые ярко-голубым светом. Арис сообразил, что это магия. Не может тут быть окон — комната находится в глубине горы. Окна лишь имитация из горного хрусталя, но зато какая правдоподобная! Библиотечный зал отделан иссиня-черным блестящим камнем. Изящные резные стулья, расставлены в беспорядке на сине-голубом ковре с высоким ворсом. Но если приглядеться, каждый из них стоит так, чтобы не мешать другому посетителю библиотеки, и в тоже время составляют гармоничный рисунок, так что душа радуется. Стоит хоть один стул переставить — и гармония нарушится. Книги — почти все в свитках находятся в настенных шкафах, спрятанных за гобеленами. На гобеленах в основном изображено озеро Надежд — единственный большой водоем с голубой водой во Флелане. Но нигде нет ни одного морского эльфа. Может, потому что эта ветвь живет в зеленом море — Слезы Ланселота.

Иситио сидел у такого гобелена, пальцы скользили по рунам, лицо просветленное.

Минарс сделал неуловимое движение и придал себе видимость. Надо отдать должное Правителю: когда перед ним неожиданно нарисовался силуэт незнакомца в сером плаще, он не вскрикнул и не побледнел. Медленно, с достоинством встал. Рука привычно дернулась за мечом, но, очевидно, перед тем как идти в библиотеку, Иситио его снял. "Это и к лучшему, — хмыкнул Арис мысленно. — Спокойней разговор пойдет". Тонкая, но по-мужски красивая ладонь правителя, наконец, застыла. Синие глаза пытаются разглядеть, что гость прячет под капюшоном.

— Кто вы такой и какой синей твари здесь делаете? — в голосе прозвучала затаенная ярость.

Похоже, библиотеку отделали под цвет глаз Правителя. Очень уж гармонично он смотрелся здесь. Кажется, глаза излучают дополнительный свет, такой же, как льется из лже-окон.

Арис быстро склонился на одно колено.

— Прошу прощения, что потревожил Вас, правитель, — так же легко встал — негоже минарсу стоять на коленях слишком долго, хоть и перед Правителем эльфов. — Особенно прошу простить меня за то, что пришел к Вам без доклада и минуя стражу. Для меня чрезвычайно важно, чтобы мой визит остался втайне. Еще одно извинение примите за то, что не снимаю капюшон в вашем присутствии. Устав моего ордена запрещает открывать лицо вне стен храма.

— Кто ты? — Арис почувствовал, что Иситио успокоился, хотя все еще настороже, но любопытства в нем больше, чем гнева.

— Можете ли вы уделить мне хотя бы один дагрун, Правитель? Тогда я неспешно расскажу обо всем, что Вас интересует: кто я и откуда, также зачем потревожил вас. И если хотите — почему для меня так важна тайна этой встречи.

Иситио благосклонно кивнул, положил свиток, который просматривал, на место и опустился на стул. По всему выходило, что Арис должен около часа униженно стоять напротив. Не на того напал. Когда Правитель сел, Арис щелкнул пальцами и опустился прямо на воздух. Он не перенес стул внутри библиотеки — это нарушило бы гармонию и вряд ли бы понравилось Иситио. Не стал он и телепортировать мебель из другой комнаты — отняло бы слишком много энергии и пришлось бы терпеть жару. А вот такое простенькое заклинание уплотнения воздуха, много сил не отнимает, действует долго и производит больший эффект: одно дело, когда ты удобно сидишь на стуле, а другое — когда вот так в воздухе. Между прочим, с не меньшим комфортом: свободно откинувшись, закинув ногу на ногу. Но ожидаемого впечатления Арис не достиг — у правителя от этого фокуса в лице появилось презрение.

— Вы маг? — задал вопрос таким тоном, каким бы на Земле спросили уличного фокусника: "Ты мошенник?" Эльфы не жаловали магов. Вернее, если судить по медальону на груди правителя, что так и лучился во все стороны мощью, не жаловали только чужих, а всех остальных, скорее всего, считали "нечистыми". В этом есть плюс. Иначе они бы давно нашли общий язык с Орманом. Арис не повторит его ошибки:

— Я минарс, — сообщил он. — Вряд ли вы когда-нибудь слышали о подобных мне. Я первый, кто попал во Флелан.

Дальнейший разговор он вел, словно был отважной мышью, собиравшейся выкрасть сыр из-под носа местного крысодава и выжить. Каждый шаг, каждое движение просчитано, предельно осторожно, взгляд подмечает малейшее изменение в положении тела кота (Иситио), уши слышат и шорохи за дверью. Но нет, он привел неудачное сравнение. Причем здесь сыр, если ему нужно завести дружбу с этим котом и заставить его плясать под мышкину дуду. Иногда казалось, что еще чуть-чуть и он убедит правителя стать минервалсом, принести присягу ордену. Но... едва уловимое движение бровей и минарс чувствовал: правитель колеблется. Он слишком умен, чтобы поверить первому встречному. Они беседовали почти два часа. Когда диалог подходил к концу, в библиотеку вошел воин с длинными белыми волосами. В руках меч наголо, на таинственного пришельца он смотрел враждебно и вызывающе. Он не изумился, значит, Иситио сообщил о пришельце стражам. А он и не почуял этого.

Правитель сделал воину знак:

— Эор, это мой гость... Арис. Покажи ему, где он будет спать. И, пожалуйста, пусть кроме нас с тобой никто не знает о нем.

Арис бесшумно следовал за Эором, что недавно назначили предводителем войска горных эльфов, чем-то вроде генерала. Что ж, правитель еще не принял решение, но он назвал минарса гостем — это плюс. И он не хочет, чтобы Илоа — как не вовремя прибыла дочь правителя лесных эльфов и союзника мага Желны Ормана! — знала о его присутствии в замке. Это тоже плюс. Можно сказать, что правитель хотя и сомневается, но все же склоняется к тому, чтобы поверить ордену Света. Надо помочь Иситио довериться...

Теперь сидя в библиотеке, он делал вид, что читает, а на самом деле, взвешивал, как лучше подтолкнуть Иситио к нужным действиям. Он обдумывал это вчера вечером, пока не уснул, и сегодня почти весь день. Некоторые варианты прорисовывались, но нужно что-то более ощутимое. Особенно в свете последних событий — его преследователи чудесным образом спаслись и находятся в замке.

Внезапно прямо перед ним вырос Правитель. Арис не смог сохранить самообладания — вздрогнул. Иситио добродушно усмехнулся: "Видел? Не хуже тебя умею подкрадываться".

Минарс поспешно встал, но Иситио махнул рукой — сиди, и передвинул для себя другой стул, но так что красота в зале не нарушилась.

— Ты говорил, что уничтожил отряд, — начал он без предисловий.

— Я так думал, — смиренно откликнулся Арис, опуская лицо. — Простите мою самонадеянность.

— Самонадеянность? — хмыкнул Иситио. — Слова-то какие красивые. Это не самонадеянность, любезный друг, — он прищурился, так что обращение прозвучало почти как пощечина. — Возможно, это свидетельство того, что ты не так могущественен, как хочешь казаться. Ты втянешь меня во вражду с Орманом, а потом окажется, что можешь, лишь проходить невидимкой через стражу и сидеть в воздухе. А всю грязную работу должен сделать я, теряя своих эльфов. Что ты на это скажешь?

— Я ни к чему не принуждаю вас, правитель, — Арис старался разъяснять максимально спокойно. Даже чуточку магии использовал, чтобы Иситио не почувствовал воздействия, но успокоился. — Как я уже говорил вам, я не маг, поэтому не надо сравнивать меня и Ормана... Я доверился вам. Рассказал все, что знаю. Разве среди этой группы нет орка? Разве не было с ними вольфов? Эти существа всегда являлись врагами эльфов — и я прекрасно понимаю справедливость такого отношения. Так разве я солгал, когда сказал, что Орману служит нечисть? Останьтесь в стороне, и вы увидите, что маг скоро вас побеспокоит. Он жаждет мирового господства. Спит и видит, как во Флелане насадить такой порядок, который ему нужен. Все непокорные для него как кость в горле.

— Морские эльфы дружат с ним уже семь лет...

— Но когда этот договор заключался, Орману не служили орки, не так ли? Теперь он более могущественен. А если на его сторону перейдет не одно племя, а... все, что тогда?

— А вы-то чем сможете помочь? — брезгливо скривился Иситио.

— Один в поле не воин, — не согласился Арис. — Если народы Флелана не вступятся за свое счастье и свободу, я не смогу помочь. Но если мы объединимся...

— И начнем войну... — перебил его правитель.

— Не обязательно. Хотя иногда военные действия будут неизбежны. Но мои ближайшие цели несколько иные. Простите, но я могу открыть их только в том случае, если вы примете обет минервалса.

— Ничего, я не в обиде, — Иситио словно отпустил Арису грехи. — Для меня важен уже сам факт того, что у вас существует мирный план устранения Ормана. Так?

— Да, — подтвердил Арис.

— Это уже что-то. Осталась одна маленькая деталь — что мне делать с моими пленниками, которых вам так и не удалось уничтожить?

— Если вы позволите посоветовать...

— Не позволю, — невежливо оборвал Иситио. — Я знаю, что ты можешь присоветовать — убить их и все дела. Но я пока не знаю, чью сторону приму. А вот если убью их — то обязательно поссорюсь с Орманом. Илоа непременно доложит обо всем, что произошло. Я, между прочим, всегда думал, что она выйдет за меня замуж и горные эльфы породнятся с лесными. И мысли эти меня еще не покинули, поэтому с ней мне особенно не хотелось бы ссориться.

Арис встал, добавил металла в голос:

— Думаю, если вы хотите продолжить сотрудничество, вы будете хотя бы выслушивать меня до конца.

Иситио тоже поднялся:

— И даже так?

Арис кивнул и хотел выйти, но правитель произнес в спину:

— Я готов выслушать, — Арис не обернулся, и он добавил. — И мне жаль, если между нами возникли недоразумения. Мне не нравится Орман, но я не готов вступать с ним в войну. Тем более, пока он не дал повода к вражде. А мне не хотелось бы делать это первым.

Арис все же повернулся. Несколько секунд вглядывался в правителя:

— Думаю, так вы хотите принести извинения? Что ж извинения приняты. Не думайте, что я преследую свои цели. Я прекрасно понимаю ваши колебания. К тому же я уверен, что Орман вскоре покажет свое истинное лицо. Так что сомнения развеются. А пока хочу посоветовать отпустить пленников. Более того, дать им все, о чем они просят. Но направить их не по юджиновой дороге, вдоль Сальбийской ветви, а на Зэп, вдоль Аксельской гряды. Там они найдут свою судьбу.

— Я подумаю, — надменно осклабился Иситио. Арис скрипнул зубами и поторопился уйти, но правитель смягчился. — Не злитесь, я подумаю, как это лучше сделать. Как только все будет готово, удостою их аудиенции и отправлю.

— Вы мудрый правитель, — польстил Арис. — Спокойной ночи.

— Кому как, — возразил Иситио, отпуская его.

Битва третья

Раныд, поединок сильных

Впервые Мар-ди встревожился: сколько же прошло реального времени с начала поединка? Ему казалось, что он состарился на тысячу лет. Руки, налились непосильной тяжестью, не хватало сил поднять их. Уже не жаждалось победы, только, чтобы все быстрее закончилось. Диригенс не видел зара, лишь бело-черное искрящееся полотно. Еще немного и он потеряет сознание. Да, он явно переоценил себя, когда собрался на этот поединок. Мар-ди физически ощущал, что Ланселот полон сил и злорадствует, чувствуя мучения противника. Но в душе не пробудилось ответной ненависти. В душе ничего не осталось кроме желания умереть. Пусть Управитель делает, что хочет!

Когда он сформулировал внутри себя это желание — умереть — в тело влилась бодрость. Может, оттого, что исход мучениям близок? Сознание прояснилось.

Зар раскручивался. Теперь первый ход делал Ланселот. Сквозь рябую, черно-белую пелену, Мар-ди с трудом разглядел темно-багровые точки. Шешу-бещ. Черный рыцарь, проскакав один край поля, словно и не остановился, весь устремлен вперед. Он ждал следующего хода, чтобы встать перед белыми рыцарями, закрывая им путь.

Превозмогая боль, Мар-ди тоже раскрутил желтые солнца. Кубы лишь качнулись — настолько иссякли силы диригенса. Однако зар вполне устроил. Диригенс чуть повел пальцами. Белый рыцарь рванулся вперед.

Мар-ди с усмешкой вспомнил, как уверенно он вошел в Раныд. Тогда он не боялся проигрыша. А ведь он до сих пор не знал, что с ним произойдет, если удача окончательно отвернется. Мысленно вернулся к тому дню, когда они вместе с другими диригенсами взвешивали, стоит ли вступать в поединок. Обсуждали за и против. На том совете по его предложению составили таблицу.

За Против

Поединок доступен магу высокого Попасть на поединок еще не значит

уровня, а не только Управителю. его окончить.

Если диригенс и проиграет, за В случае если Мар-ди проиграет,

время Раныда они внедрят неизвестно, что ждет минарсов и

в мир Ланселота хотя бы двух минарсов минервалсов.

для поисков подвижников-минервалсов.

Если удача будет благосклонна к Если удача отвернется от них,

ним, можно будет получить Флелан без никто не знает, что именно они потеряют.

боя.

Эти размышления не рассеяли сомнения по поводу того, насколько оправдан риск Раныда. Аргументы и той, и другой стороны казались весомыми, поэтому за окончательным решением обратились к Ареопагиту. Тот ничего не отвечал в течение недели и Мар-ди уже решил, что слишком поторопился с исследованиями относительно Раныда, что он зря потерял месяцы, ища путь туда. Но вскоре ареопагит передал через верховного турала:

— Войди в Раныд. Пока ты будешь отвлекать Ланселота, я смогу вычислить, где он прячется.

Как он обрадовался, услышав эти слова! Никто не мог предположить, насколько серьезным окажется поединок...

17 июня (1 Синего), около девяти вечера, Замок горных эльфов.

И опять тишина, в которой слышно шумное дыхание урукхая. Потом Тораст запел что-то заунывное и совсем не героичное. Влад временами покашливал. Послышались шаги хоббита: Ут ходил по каморке из угла в угол — шесть шагов в одну сторону, шесть в другую. То и дело он наступал Сергею на ноги. Когда это произошло в очередной раз, Серый ухватил коротышку и усадил рядом с собой:

— Я, конечно, ничего не вижу, но не мельтеши, а? — попросил он.

— Я не хотел мешать твоим размышлениям, Чакша, — послышался грустный бас. — Мне лучше думается, когда я хожу. Не привык сидеть — все время в делах.

— Да. Я тебя понимаю, — поддержал его Серый. — Я тоже люблю свою работу. Часами могу на нее смотреть. А когда не смотрю, тогда или на свидании, или на компе играю. А чтобы вот так, сидеть...

— А комп — это что? — поинтересовался у него Ут.

— Игрушка такая, — отмахнулся парень.

— А... — разочаровался хоббит. Спустя несколько минут место пустовало, и Ут снова мерил шагами место их заточения. Теперь он благоразумно держался подальше от верного спутника, то есть в другом конце комнаты. Там же где находился Тораст. И судя по несколько раз прерываемой песне и недовольном бурчании, на этот раз топтался по его ногам.

Вскоре Тораст закончил подвывать, но не прекратил на этом, а затянул снова. Еще более заунывно.

— Да, — пробормотал Серый. — Была у волка песня, да и ту отняли. Я тебя очень уважаю, Тораст, но может, не надо?

Завывание прервалось, урукхай что-то хрипло объяснял.

Не переставая ходить, Ут переводил:

— Пение вдохновляет на подвиги, помогает перенести трудности и смело встретить смерть. У урукхаев рассказывают легенду об отряде, который сражался с войсками тьмы. Благородные урукхаи заняли крепость и не сдавали ее, несмотря на то, что продукты и вода давно закончились. Им предлагали сдаться, но воины знали, что сдаться в плен — это подвергнуть себя позору. Тем более что маги тьмы смогут подчинить их себе и сделать их души темными, заставить служить злу, поэтому они отказались. Тогда их предупредили, что сожгут башню неугасимым огнем, вместе с отрядом. Но урукхаи все равно не изменили решения. Тогда враги подожгли башню. И пламя взвилось до небес. Но и из этого пламени звучало пение урукхаев. И оно слышалось до тех пор, пока от башни не остался один пепел. Говорят и сейчас, когда проходишь в полнолуние мимо этого места, слышно пение воинов, погибших в огне, но не сдавшихся.

Воцарилась тишина, нарушаемая шлепаньем босых ног по камню.

— Круто! — наконец вымолвил Серый и чуть тише. — Хотелось бы только знать, с какой тьмой они сражались, ведь на сторону Ормана, они встали месяц назад. Но это мелочи! — жизнерадостно закончил он. — Петь так петь. Но почему же так заунывно? Давайте что-нить задорное. Чтобы дух поднимало. Вот ты, Ут, спой "Вместе весело шагать по просторам", или "Топ-топ, топает малыш". У нас знаете, как говорят? Все иноземцы делятся на два вида: одни думают, что нас можно победить, другие уже слышали, как пьяные русские — люди то есть — поют в караоке.

— А что значит, пьяные? — поинтересовался хоббит.

— То есть как, что значит? — оторопел Сергей. — У вас что — нет алкоголя?

— А что такое алкоголь?

— Ну, пиво, водка, вино, коньяк, шампанское... Эль, на крайний случай.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — кажется, Ут пожал плечами. — А зачем эти напитки?

— Мама миа! У них нет алкоголя. Полный звиздец. Алкоголь это... Это... Когда тебе холодно — он согревает. Когда тебе грустно — поднимает настроение. Когда хочешь спать — примешь его и зовет на подвиги. Когда стесняешься — одна бутылка — и ты готов станцевать стриптиз.

— Согревает и придает сил сифри, — заметил хоббит. — Для прочего есть музыка и танцы. Правда, я не знаю, что такое стриптиз...

— Сифри это красный напиток что ли, который вы нам давали? Да нет, это не то, — заскучал Серый. — Его и пить надо наперстками, а это бутылками. И там такое комплексное действие. Не что-то одно, а все сразу.

— Ага, — не выдержал мент. — Не забудь еще упомянуть, что это комплексное действие вызывает привыкание. Так что каждый раз дозу надо увеличивать, на утро после него страшно болит голова, разрушается печень, а когда тянет на подвиги, часто не можешь различить, где свои, где чужие и убиваешь всех подряд.

— Слушай, ты чё, ко всем грехам еще и язвенник-трезвенник? Не пьешь ни капли?

— Пью. Иногда. Так что этот грех можешь мне отпустить. Я просто для полноты картины добавил. А то тебе послушаешь, надоевшую рекламу вспомнишь. "Петр первый" — всегда впереди. С нашим линолеумом у вас в доме будет царить гармония. А на самом деле — съел масло "President", но президентом так и не стал. Выкурил пачку сигарет "Attache", но атташе из меня так и не получилось. И только когда выпил пиво "Kozel", то почувствовал, что вроде начинает действовать...

— Самокритично! — хмыкнул Серый.

— Все-таки, — подвел итог Ут, напряженно слушавший их дискуссию, наверно, хорошо, что у нас нет ал... лак... коголя... ну, вот этого напитка. Мне показалось, что минусов больше.

— В твоей фразе — авторитетно заявил Сергей, — ключевые слова — "наверно" и "мне показалось".

Зубы Сергея начали выдавать дробь одна лучше другой, словно самый быстрый в мире дятел, выдалбливал личинок из-под коры дерева. Потом и озноб появился. Наконец Серый не выдержал — вскочил и застучал в дверь:

— Эй, начальник, градус давай.

Все замерли, но охранников с той стороны, то ли не оставили, то ли им запретили отвечать. Серый стукнул еще несколько раз. Напоследок бессильно пнул дверь ногой.

— Не стоит, — маленькая ладонь легла на локоть. — Когда у воина...

— Помню, помню я про долготерпение. Я как посмотрю вам всем так хорошо, и ничего не надо. Тораст репетирует, Влад как с утра колес глотнул, до сих пор под кайфом. Ты, Ут, готовишься к долгому переходу? А я вот умру от скуки, холода и голода.

В ответ пение, шлепанье и покашливание.

— Друзья называется!

— Нужно потерпеть, — еще раз наставительно произнес Ут.

— А я так надеялся, что ты что-нить новенькое скажешь! — Сергей сел на корточки и уставился в темноту.

Вскоре донесся скрип и шуршание выдвигаемых засовов. Дверь распахнулась, в камеру упал прямоугольник света. Пленные прищурились от неожиданности. Вошли эльфы с луками. Острые кончики стрел уставились на них. Один так точно в Серого целится. Пацан даже глаза скосил, чтобы рассмотреть наконечник. Следом за лучниками другие эльфы внесли еду на тарелках. Сергей тут же отвлекся от созерцания стрелы:

— Неужели! — воскликнул он, и попытался встать, но стражник грубо оборвал его:

— Сидеть!

Парень прижух. Эльфы вышли, дверь захлопнулась, забирая единственный источник света.

Они на ощупь нашли тарелки. После суток голода, растительная пища исчезла как мираж, не принеся ни тепла, ни сытости.

— За что не люблю вегетарианцев, так это за то, что они едят еду моей еды, — пробурчал Серый, когда тарелка опустела. — Какие же они все-таки жадные, эти эльфы. Одежды не дают, покормить нормально не могут.

Все так же звенела тишина. Чтобы как-то развлечься, парень раскрутил тарелку на полу, пытаясь заставить ее вращаться на ребре. Минут через пять послышался звон — тарелка разбилась.

— Дикари, — раздалось ворчание из-за двери. Сергей съежился. Он и не подозревал, что тут такая слышимость. "Да ладно, — успокоился он себя, — все равно эльфы его не понимают".

— Пока не спишь, разомнись, — сурово обратился к нему Влад. — Походи, попрыгай. И возьми мою рубашку.

— А ты?

— Мне все еще жарко от лекарства.

— Ну, смотри, — Серый в темноте пополз к менту. Ткнулся в него лбом. Тот бесцеремонно отстранил его от себя и вложил рубашку в руку.

Кряхтя, парень стал ее вертеть. Долго не мог разобраться, где верх, где низ, затем решил, что все равно никто ничего не видит, можно одеть и наизнанку. Наконец справился, собрался застегнуть пуговицы, потом плюнул, завернулся в нее, но напоследок произнес наставительно:

— Как замерзнешь — сразу скажи, — мент хмыкнул. — Мое дело предупредить, — добавил Серый.

Вскоре послышалось пение Тораста, но на этот раз тихое. Если не вслушиваться, запросто можно спутать с колыбельной. Они всегда тягучие и заунывные. Глаза Сергея начали слипаться, он будто нырнул в черную пропасть. Долго там барахтался: сон пришел беспокойный. После этого вынырнул в такую же тьму — даже испугался. Быстро восстановил последние события жизни и успокоился. Пробудился он от холода. Растер себя. Бабушка учила: "Если мерзнешь, надо напрягать и расслаблять мышцы. Сразу согреешься". Никогда он этот совет не использовал, а теперь пригодилось. Он попробовал. Стало теплее, но теперь он почувствовал, что ноги затекли страшно, растер нижние конечности. Потом впал в забытье, потому что согрелся, но тесно стало. Сквозь сон сообразил, что Ут и Тораст легли рядом, согревая его. "Видела бы меня братва", — посмеялся он над собой, — справа маленький, слева зелененький", но сопротивляться не стал, уснул и сон увидел. Снилось что-то приятное, хотя пересказать увиденное Сергей бы не смог. Белое облако, которое медленно клубилось среди ослепительно белого же неба. Облако сдувало в сторону, и Серый с нетерпением ожидал, что же откроется. Он знал, что откроется нечто важное... Вслед за этим невыносимо засосало в желудке, и он проснулся. Тело затекло, он осторожно, чтобы не разбудить других повернулся. Услышал в темноте движение.

— Влад! — позвал он. Все стихло. Стало жутко. Как будто подкрадывается кто-то, а они спят себе, ничего не замечают. Сколько их тут держать будут?

17 июня, около половины одиннадцатого вечера, Волгоград.

Сашку взяли уже к вечеру. Вчера ему удалось добыть дозу. За одно барыга сообщил, что его Барин ищет. Поэтому Сашка и на утро сохранил децил, надеялся пересидеть как-нибудь. К обеду начался отходняк. Но страх перед Барином задержал дома. А когда началась такая тряска, что уже и смерть не страшна — тогда не нашлось сил украсть что-нибудь, а свое уже все распродал.

Он катался по полу, выл в голос, терял сознание, снова катался и выл.

Братки взяли его, когда он уже совсем мертвый был. Вышибли дверь, дали чего-то нюхнуть и вынесли из квартиры. Он конкретно завис. Начал хоть что-то соображать в тупике. Знакомый такой тупичок. Сколько раз они с друзьями тут после принятия дозы пускали девок по кругу. То Нюрку, то Светку, а иногда за дозу давала даже недотрога Василиса из универа. Вернее была из универа. Выгнали ее, и теперь она обитала в подвале боясь попасться на глаза родителям.

Все также как всегда. Мусорные баки, обшарпанный, заляпанный помоями забор. Новое — нарисованная на досках дверь и... в глазах Сашки потемнело — стоящий прямо перед ним Барин. "Хана!" — мелькнуло в мыслях.

— Здравствуй, Невский! — ласково промолвил Барин и Сашка понял, что это конец — сегодня он не будет слушать жалкий лепет о том, что вот не сейчас, так через полчаса он весь долг принесет и покроет. Или стырит то, что Барину нужно, пусть только Барин не гневается. Теперь не будут слушать. И все же он заплакал, как обычно, заскулил, размазывая прозрачные сопли по желтому лицу.

— Барин, прости! Руки-ноги целовать буду. Все отдам. В два раза больше отдам. Все сделаю, что скажешь, — он подполз к блестящим ботинкам авторитета. Вот доползет — и будет их целовать. И Барин смилостивиться.

Барин слушал, склонив голову на бок. Когда до ботинок осталось сантиметров десять, он со всей силы засветил ему носком в лицо.

— Ты что, Невский, решил мне ботинки испачкать? — зашипел он. Вот такую ему кликуху дали — Невский. Потому что Сашка, и потому что приехал из Питера. И всем браткам особенно нравилось называть его Невским, когда ногами ребра считали.

Из разбитого, а, может и сломанного, носа кровь хлынула рекой. Но он утираться не стал. Над ним склонился Барин.

— Ты что, сученыш, думал от меня уйдешь? Думал, мне голову дурить еще месяц будешь? Со мной так нельзя. Ты что не знал, что со мной так нельзя? — Сашка не реагировал на слова, ужас лился из глаз. Сейчас умрет от страха.

Барин, не дождавшись ответа, выпрямился.

— Давайте, братки. Попинайте маленько, да и забейте мяч в ворота. Его пример, другим наукам, — закончил он, блеснув эрудицией. Хотя, вряд ли шавки поняли, что это цитата классика.

И Сашку пинали. Он не сообразил, что братки им в футбол играют. Сил увернуться от тяжелых ударов не было. Он прикрыл веки и машинально отмечал про себя: ребро, печень, позвоночник. Потом все прекратилось.

— Вставай! — услышал он рев над собой. — Вставай, падла. Ты помилован. Мы тебя отпускаем.

Не веря ушам, Сашка взглянул вверх. Напротив красовались чьи-то кроссовки. Грязные, точно хозяин ими в смолу наступил, а дальше пылью присыпал. То, что это его кровь, он не подумал.

— Вставай, сука, а то передумаем!

Невский медленно подобрал под себя тонкие ручонки. Странно, что их не поломали, что он смог поднять себя над землей. Пусть покачивается, но все-таки встал. И ноги под себя подтянул.

— А теперь пенальти! — злорадно объявили над ним — и кроссовок стремительно приблизился к нему. Ударили не голову, а в грудь. Со всего маху, вгоняя острое ребро в легкие. Сашка задохнулся. Чувствовал как дом и мусорка проносятся мимо него. За спиной забор. "И все", — последнее, что пришло на ум.

18 июня (2 Синего), раннее утро, Замок горных эльфов, темница.

Влад делал приседания, но, услышав, что разбудил Сергея, остановился. Он тоже проснулся от холода. Конечно, он закалялся, не то, что этот сметанчик (так называли у бабушки в деревне маменькиных сынков). Но во сне тело остывает, так что и он замерз. Пришлось поприседать пока пар не пошел. Этим и разбудил пацана. Теперь можно еще минут тридцать поспать, пока не остынет. В Чечне так же грелись — под утро в горах прохладно. Услышав мирное сопение справа от себя, он продолжил приседать. Если верить внутренним часам, до рассвета ждать недолго. День и ночь в этом мире мало отличаются от земных. Влад прислонился к стене. "Выберемся ли мы отсюда?"

Второй раз его разбудил протяжный скрип двери. Тут же встал, понаблюдал, как протирает глаза, живописная группа: урукхай, Ут и Серый. Последний вылупился:

— А ты че не спал, что ли?

Влад не удостоил его ответа.

Он выглядел очень эффектно — белая майка (может, она и не белая после стольких приключений, но в полумраке грязь незаметна) подчеркивала рельеф мышц. Сергей чуть не задохнулся от зависти.

На слепящем пороге встал Эор.

— Быстро, — приказал он. — Правитель Иситио удостоил вас аудиенции.

— Дай рубашку, — попросил Влад у Серого и, сморщившись, провел ладонью по небритым щекам.

Сергей, глядя на него, тоже провел по щекам. Ужас что творится! Но у него хоть щетина светлая. Сексуально смотрится. А Влад как настоящий абрек.

— Побриться и искупаться нам вряд ли дадут, — Серый снял рубашку, которую в темноте надел наизнанку.

— Не разговаривать! — тут же оборвали его.

— Если надо, будем разговаривать, — возразил Влад, глядя на белокурого эльфа. Генерал достал из-за пояса плеть. Ут быстро встрял между ними:

— Они говорили о том, что нехорошо являться пред лицо Правителя неумытыми, но раз привести себя в порядок нет возможности, то мы готовы идти сразу.

Эор и Влад, не глядя на хоббита, сверлили друг друга взглядами. Потом горный эльф приказал:

— Следуйте за мной.

По коридору они шли, окруженные кольцом охранников в черных доспехах. Эльфы держали луки наготове, будто аудиенция не улучшила, а ухудшила их положение. Стены каменные, словно высеченные в скале, но если вглядеться в черные оттенки, видно тонкую вязь по камню — словно диковинные черные цветы когда-то оплетали стены, а впоследствии окаменели. Любоваться ими времени не хватало, их вели довольно быстро. Наконец, Эор, шедший впереди, распахнул створки дверей. Если бы он не сделал этого, они бы и не догадались, что здесь есть вход — настолько плотно сливались створки со стеной.

Их провели в зал для аудиенций. Сначала взгляд упал на яркие витражи в высоких окнах. Два окна, те, что по краям, заканчивались снизу где-то на уровне пояса Влада, а то, что находилось в центре — на уровне пола и по ширине было вдвое больше, чем соседние. С опозданием Влад догадался, что это двери на балкон. Витражи создавали то же обманчивое впечатление, что и весь замок горных эльфов — вроде бы подобранные по цвету кусочки черного стекла, но приглядишься, и во множестве оттенков рисуется картина. Но рассматривать ничего пленникам не дали. Перед балконной дверью — изящные стулья, расположенные полукругом перед троном. Около двадцати, так что всем хватит. Но сесть им не предложили, провели вперед, где спиной к ним, опираясь на подлокотник трона, стоял правитель. Он рассматривал гобелен с изображением скачущего единорога. Белоснежный скакун несся на расступающихся перед ним всадников, яростно выставив рог. С первого взгляда становилось понятно, что охотники не смогут справиться со зверем.

Стражники, сопровождавшие их, выстроились по обе стороны от трона. Луки нацелены на пленников. В лице читалась одна мысль: "Только шевельнитесь, мрази". Ближе всех к правителю Эор — единственный без лука, но с мечом наголо. Вперил взгляд в мента — нашел среди всех достойного противника.

Влад презрительно скривил губы и отвернулся. Разглядел, что гобелены повсюду на стенах, даже в промежутках между окнами-витражами. Сергей, рассматривая их, вертел головой так, что Влад боялся, она отвалится. Рисунок отчетливо виднелся лишь на стене за троном. Прочие гобелены находились слишком далеко.

Влад оглядел потолок: "Откуда серебристый свет? Через цветные окна свет проходит неяркий, факелов нет и вездесущих шаров тоже нет". Он пожал плечами. Свет лился такой, что теней не появилось ни от стульев, ни от трона, ни от присутствующих.

Выдержав значительную паузу, Иситио, наконец, повернулся к ним лицом, неторопливо уселся на трон, разгладил складки плаща и без предисловий начал:

— Я хочу выслушать ваши объяснения по поводу того, что вы делали на нашей территории. Вы нарушили договоренность о неприкосновенности границ.

Влад с небольшой тревогой отметил, что сюда не пригласили ни одного из их возможных защитников — ни Асуэла, ни Илоа.

— Хекей, Урусут... — прохрипел Тораст.

Правитель поднял ладонь, глаза наполнились тяжелой яростью.

— Молчи, орк. Твой грязный язык не будет пачкать покой нашей обители. Само твое присутствие в этом зале есть надругательство над памятью моих предков, что не знали с вами иного общения, кроме общения мечом. За тебя просили наши братья. Только поэтому ты еще жив. Но не искушай моих воинов. Поверь, если кто-нибудь выстрелит, я не буду судить его.

— Га траг орк. Га Урукхай... — начал что-то доказывать Тораст, но Ут потянул его за руку и он смирился.

Иситио быстро скользнул взглядом по остальным. К Владу и Сергею присмотрелся дольше.

— Кто вы такие? — осведомился он. — Я никогда не видел таких существ, хотя прочел книгу моего предка Фестаола "Разумные расы Флелана". Вы не эльфы и не гномы, не тролли и не оуги. Вы похожи на орков и немного на хоббитов. Так кто же вы? Назовите имя своего народа.

Влад невольно еще раз потрогал подбородок с выросшей щетиной. Неудивительно, что к эльфам их не причислили. Потом понял, что отвечать придется ему — Сергей не слушал эту величественную речь. Все всматривался в стену за троном. Влад выпрямился.

— Мы люди, правитель, — веско произнес он.

Иситио сдвинул брови.

— Ты не умеешь говорить по-эльфийски?

Влада сначала нахмурился, а потом лицо его озарилось догадкой: никак он не привыкнет к тому, что он может с легкостью понимать Правителя из-за шерны — напитка, что ему дал Ут, а вот Иситио его не понимает, хотя на взгляд Влада они беседовали на одном языке.

— Он не умеет говорить на языке высшего народа, — вступил в диалог Ут. — Но если правитель позволит, я могу перевести то, что он будет отвечать.

— Хорошо, хоббит, я позволяю тебе переводить. Но смотри, не пытайся меня обмануть. Если я узнаю, что ты извращаешь слова, ты пожалеешь, — Иситио скрестил руки на груди.

Ут поклонился.

— Именем Ланселота, Хозяина этого мира, клянусь говорить только правду, — произнеся клятву, хоббит прочистил горло и продолжил. — Он говорит, что его народ называется "люди".

— Люди? — переспросил Иситио. — Знакомое слово. Я где-то слышал его, — потер кончиками аристократических пальцев лоб. — Не в книге Фестаола, нет... Скорее всего... Да, я читал о такой расе в "Книге мифов", составленной одним из темных магов, — правитель всячески давал понять, что делает одолжение, принимая их у себя, и настроен очень скептически. — Там говорилось, что люди сотворены как существа, по сути своей выше всех остальных, и должны занять место эльфов в мире. Чрезвычайно наглая ложь. Вы тоже так верите? — Влад хотел ответить, но вопрос оказался риторическим. Иситио продолжил. — Потом маг написал, что когда пришла тьма, люди в жажде всемогущества поклонились ей, за это получили проклятие и были изгнаны из Флелана. С тех пор этот народ скитается. Сколько я помню, меня поразило, что эту расу нельзя отнести ни к светлой, ни к нечисти. Сколько бы много ни было в вас зла, так же легко вы творите и добро. Поэтому я обрадовался, когда дочитал, что во Флелане нет такой расы. Думаю, то, что вы пришли сюда — плохой знак, — Иситио постучал по виску. — А что вы скажете на это? По той же легенде, люди могли творить целые миры, такие же огромные, как Флелан или еще больше, а потом становиться в них полновластными Управителями. Вы тоже на это способны? Там шла речь о вашей расе?

Серый толкнул Влада в бок. Оказывается, он очень внимательно слушал.

— Скажи, что это мы, — шепнул он еле слышно. — Тогда он побоится с нами связываться...

Влад повел плечом.

— Нет, Правитель. Не думаю, что это про нас. Мои предки всегда жили в другом мире. Про Флелан никто ничего не слышал. Скорее всего, те, кто способен на такое, жили в твоем мире. Одно только сходится в этой легенде: в нашей расе тоже есть и злые люди, и добрые.

Иситио выслушал перевод Ута, и погладил подбородок.

— Я рад, что это так, — он удовлетворенно кивнул, далее обратился к Уту. — Хоббит! Люди не говорят на моем языке, а речи орка мне противны. Тебе держать ответ за всех. Говори, зачем вы вошли на нашу территорию?

На лице простого переводчика не появилось смущения или волнения. Хоть он и предстал перед Правителем, но ему уже приходилось беседовать с эльфами такого ранга.

— Правитель, — начал он густым басом, — этих людей, — небрежно повел рукой в сторону Влада и Сергея, — сэр Желна Орман пригласил к себе в гости. Нам же приказано сопровождать их. Единственная безопасная дорога ведет через перевал. Правитель, если бы мы знали, что за время пути, маг Желна Орман заключил новый договор и передал эти земли под вашу власть, мы никогда бы не пошли здесь. Мы соблюдаем договоренности. Правитель, когда мы придем во дворец сэра Желны Ормана, то сообщим ему о том, что по незнанию совершили ошибку, и поставили его в неловкое положение перед Вашим Величеством. Зная мага Желну Ормана, уверен, что он не замедлит прислать вам извинения. Поверьте, мы не виноваты в злом умысле, только в незнании. Просим простить нас и отпустить. Сэр Желна Орман очень ждет людей и будет огорчен нашей задержкой.

Иситио выслушал хоббита бесстрастно. Немного обдумал его слова. Охрана ни разу не двинулась и не издала ни звука. "Хорошо ребяток натренировал, — одобрил Влад. — Почти профессионалы".

— Хорошо, — наконец услышали они. — Наш брат Асуэл рассказал то же самое, что и ты, и я не вижу оснований не верить двум одинаковым историям. Пока вы шли через перевал, мои воины следили за вами, и не заметили, чтобы вы совершили какое-либо зло. Пока вы пребывали среди нас, вы не сопротивлялись, но полностью предали себя в наши руки и, как существа невиновные, спокойно ожидали моего решения. Я разобрал ваше дело и объявляю, что вы ни в чем не провинились перед горными эльфами. Я отпускаю вас. Так же прошу тебя, Ут, — Правитель натянуто улыбнулся, — передай сэру Желне Орману, что горные эльфы ни в коем случае не брали себе территории до перевала и не чинили лишних препятствий его посланникам. Как только застава его опустела, я посчитал необходимым взять эти земли под охрану. Передайте магу Желне Орману, что когда он пришлет на заставу новых воинов, эльфы уйдут. Вам же дадут пищу для дальнейшего пути. Я слышал, что вы остались без вольфов, но надеюсь, это не создаст слишком больших неудобств. Возможно, они уже ждут вас в ближайшей деревне за перевалом. Есть ли у вас еще какие-нибудь просьбы?

— Люди плохо переносят холод, ваше величество, — с готовностью отозвался Ут. — Не могли бы вы дать одежду для них?

Просьба не привела правителя в восторг, но он через силу согласился.

— Твоя просьба будет выполнена. Эор, позаботься об одежде для людей, — тот бесшумно исчез из зала. — Вы можете идти немедленно.

— А Асуэл? — тут же поинтересовался Ут, увидев, как встрепенулся Тораст.

— Он будет ждать у выхода, — успокоил Иситио, поднимаясь.

Тогда хоббит слегка поклонился. То же самое сделал урукхай. Сергей же отвесил шутовской поклон: в пояс, одну руку прижав к груди, а другую отставив так далеко в сторону, что стукнул Влада по животу. Мент чуть склонил голову, чтобы не показаться совсем невежливым.

— Мы благодарим вас, Правитель Иситио, за радушный прием и милосердие, — если бы не серьезное лицо Ута, можно было бы подумать, что он иронизирует. — А так же за щедрую помощь. Будем с нетерпением ждать, когда Вы тоже будете у нас в гостях, чтобы мы могли встретить вас таким же гостеприимством.

Иситио прищурился, кажется, он почувстовал насмешку, но возмущаться не стал, промолвил сухо:

— Не стоит благодарности. Мы живем в трудные времена, когда врагом может быть и близкий человек. Но мы рады поддержать друзей. Счастливого пути. Мир Флелану! — Иситио вышел в дверь, расположенную за троном, не дослушав, как "гости" отозвались эхом: "Мир Флелану!"

После этого все четверо с облегчением перевели дух.

Их опять повели по коридору, на этот раз все вниз и вниз. Казалось, становилось темнее, свет волшебных шаров, создавал на стенах причудливые кровавые блики. Узоры на стенах исчезли. Они шли так долго, что Владу почудилось, будто их обманули и на этот раз ведут в подземелье, где бросят умирать от голода и холода. Впечатление усиливалось тем, что их окружили эльфийские воины. Но на этот раз луки спрятали в налучи.

— А ведь он испугался, — Серый оглянулся на стражу. Но на этот раз никто не одернул его, и парень продолжил чуть громче. — Он сильно испугался, когда наш маленький друг сказал, что сэр Желна Орман передаст ему извинения. Блин, этот правитель горных коз... эльфов, то есть... просто обделался!

Один из охранников недовольно косился на него. Чужак тарахтел на непонятном языке, и это нервировало воина. Он с удовольствием заткнул бы людя, но его сдерживал приказ. Он стискивал зубы, так что на щеках играли желваки.

Тораст положил ладонь на плечо Сергею, а когда тот оглянулся, приложил палец к губам.

— Тсс!

Асуэл, как и обещали, ждал их у выхода. Похоже, горные эльфы не разоружили лесного собрата. Руки его все так же поблескивали браслетами.

Им вернули вещи, вплоть до последней мелочи, хотя пистолет, часы и мобилу Серого — странные амулеты — эльфы возвращали с неохотой. Влад с тоской проследил, как Тораст, вместе со складным ножиком, упрятал все в мешок.

Оказавшись на свежем воздухе, Серый окончательно ожил, расплылся в радостной улыбке. Старался заглянуть в глаза горным эльфам-провожающим, радостно потрясал кулаком и то и дело восклицал:

— Пламенный привет! Пламенный привет!

— Успокойся, Чакша, — заметил Ут. — Все равно они тебя не понимают, так что вряд ли оценят твою благодарность.

— В этом вся фишка! — лучезарно отозвался Сергей. — Они же не знают, что я хочу сказать: "Чтоб вы все сгорели".

Асуэл недоброжелательно покосился на него. Подождал, пока Ут и Тораст обвешаются оружием, а затем коротко обнял всех. Лесному эльфу собратья с гор передали два свертка. Тот вручил их людям. Серый первым развернул бурую ткань, и выяснил, что это плащ с рукавами из толстой, похожей на шерстяную, материи.

— Ну, наконец-то, — воскликнул Сергей и оделся. — Длинновато только, — он осмотрел полы, стелющиеся по земле.

— Потому что это не твое, — заметил Влад, и передал ему другой плащ, бледно-коричневого цвета. Мент прислонил его к себе, и убедился, что он лишь колени его прикрывает.

— Это мое? — возмутился вор. — Вот так всегда! Другим красивый кровавый цвет, а мне цвет детской неожиданности. Влад, ну давай поменяемся? — заныл он. — Я его подрежу и все! Вон, Тораст подрежет.

— Я бы с удовольствием, — возразил Влад, — но коричневый налезет мне только на одну руку. Вторая останется на улице. Так что терпи, может сэр Желна из тебя эльфа сделает, тогда будешь носить цвета своего племени.

— Эльфа нельзя сделать из людя, — поправил его Асуэл. — Эльфом можно только родиться.

— Это была шутка, — Влад невозмутимо надевал плащ. — Куда теперь? Пешком на этот раз?

Они шагнули за ворота, которые с грохотом захлопнулись за ними, чуть не прищемив Сергею пятки. Пацан подскочил, оглянулся на чуть не прибившую его дверь. Что-то прошипел сквозь зубы совсем не доброе, но явно вечное.

Асуэл оценивающе взглянул на лежащую перед ними тропинку, когда в небе появилась черно-зеленая птица. Покружив немного, она села на плечо Асуэла. На ее ножке болтался браслет из серых камешков с рунами. Асуэл провел кончиками пальцев по ним и посуровел. Глаза его потемнели. Он отыскал взглядом балкон на стенах горного замка, где стояла хозяйка птицы. Илоа подняла перед собой раскрытую ладонь.

— Она благословила нас, — пояснил за спиной Ут. — Идемте.

Птица взмыла в воздух.

— Идемте, — согласился эльф, и первый стал подниматься по тропе.

— Не торопись, — остановил его Ут. — Нам ничего не угрожает.

Они поднимались в горы. Впереди эльф — показывал безопасную тропинку, за ним Ут, следом люди и замыкал шествие Тораст.

Пройдя метров двадцать, Влад еще раз обернулся на удивительный замок. По крайней мере, он надеялся, что все так подумают. На балконе заметил маленькую зеленую черточку — их по-прежнему провожала дочь лесного царя.

Сергей тоже оглянулся и помахал ей. Влад позавидовал ему: как все легко — помахал царской дочке, и как будто, так и надо. А он в этом плаще поверх серой формы чувствует себя клоуном. Спрятаться бы куда... И как назло острое чувство, что кто-то сверлит тебе спину взглядом. Никуда не спрятаться, не скрыться от него.

Как-то в Чечне снайпер повадился по ним стрелять. Недели две вычислить его не могли. Каждый раз, когда выходили на открытое пространство, казалось, что ты на мушке, что вот-вот... Сейчас не покидало точно такое же ощущение.

18 июня, около девяти утра, Волгоград.

Младший сержант патрульно-постовой службы Гоша не спеша шел по проспекту Ленина. Проверял точки. Когда их еще и проверять-то как не на работе? Конечно, основная масса барыг появится к вечеру. Но есть и такие адепты своего дела, как, например, Мурзик. Только-только книжный магазин открылся, а он уже на посту. Для незнающих — золото скупает. Для знающих и продает. И не только золото. Гоша направился прямиком к барыге. Скоро граждане будут радоваться, глядя, как бравый пэпээсник наводит порядок в городе-герое.

Вообще Гоша не жаловался на судьбу, ничем она его не обделила. Внешность — хоть манекенщиком работай: высокий (не то чтобы сильно, но в меру, метр восемьдесят, если точно — "Это вам не какие-нибудь сраные метр семьдесят пять!"), глаза серые, волосы светлые, а кожа смуглая. Так что две полоски на лице сверкают — а это очень эффектно, особенно летом. Еще у него прищур такой фирменный, обаятельнейшая улыбка, и блатная походка. Девки в отпаде. А вот пацанам не нравится. Вон как Мурзик-то заерзал. Гоша подошел ближе, небрежно достал сигарету:

— Закурить не найдется?

Мурзик суетливо сунул зажигалку. Гоша прикурил, пустил дым вверх. Не дожидаясь его слов, парень сунул в ладонь несколько купюр. Гоша быстро пересчитал. Выпустил дым.

— Маловато.

— Чё? — вскипишнулся Мурзик, тут же осел под тяжелым взглядом, зашелестел с улыбочкой, будто убеждал правильного мента, что у него с документами все в порядке. — Чё мало-то, чё мало? — горячо зашептал он. — Всегда одна и та же такса была, а теперь мало.

— Ты, пушер, меня за лоха держишь или как? — Гоша теперь шипел, не глядя на Мурзика. Это сильнее впечатляло, чем когда смотришь в глаза. Уже года три как вычислил и пользовался: бабам смотреть в глаза, а мужикам мимо.

— Гоша, ты же знаешь, я не сам цены устанавливаю, — просительно сетовал пацан. — Как Барин скажет, так и плачу. Тебе отдам больше, что ему скажу? — зло зыркнул в сторону — там уходил выгодный клиент. Гоша на его маневры внимания не обратил. Он может тут и целый день простоять, что он тогда Барину скажет.

— Ты, может, думаешь, здесь Барин главный? — осведомился он. Чтобы сказать все, что он хочет, как раз хватит сигареты. — Здесь, бивень, главный я. Захочу — будете торговать. Не захочу — вас быстро в торбу бросят. Ты что думаешь, я не знаю, что у вас тут творится? Не знаю, куда это у нас лучший пэпээсник пропал, старший лейтенант Владислав Бирюков, когда гнался, между прочим, за одним из ваших бодяг? Или я еще не слышал про то, что у наркома Невского квартира продается?

Мурзик разозлился, заговорил еще тише, но яростнее:

— Ты меня, Гоша, на бога не бери. Про мента твоего ничего не знаю. Квартиру Невского продаем. Так, где он, Гоша? Нет тела — нет дела. Ты что ли этого гребанного ширялу искать будешь? Вот как с Барином договоришься на счет добавки, тогда и будет больше.

Гоша выпрямился:

— Гражданин, пройдемте в отделение.

— Ты чё? Ты чё? — перепугался Мурзик. — Ну, сколько тебе надо еще.

— Сегодня дай мне хлеба.

— Чего?

— Чё слышал. А Барину передай, что теперь в два раз такса увеличилась.

Мурзик с тяжелым вздохом сунул Гоше в карман несколько пакетиков с белым порошком.

— Хватит что ли? — тот надменно кивнул, а парень продолжил робко. — Я-то Барину передам, конечно, но лучше бы ты сам с ним встретился. Мы люди маленькие. А вы оба — Баре! — Мурзик хмыкнул. — Значит, как договоритесь, так и будет.

— Посмотрим, — дернул плечом Гоша и пошел дальше развязанной походкой. Положил руки в карманы. "Эх, жизнь хороша!" Впереди ожидал центральный рынок, а там целых четыре точки. И с каждым побеседует как с Мурзиком.

18 июня (2 Синего), около десяти утра, Замок Горных эльфов

Иситио провожал гостей, стоя на балконе, прикрытом магическими чарами.

— Ты доволен, Арис? — не оборачиваясь, обратился он к закутанной в плащ фигуре.

Тот привычным движением накинул капюшон глубже, чтобы никто не разглядел даже тщательно выбритого подбородка.

— Странный вопрос, — услышал правитель тихий голос. — Я ожидал найти не дружественную поддержку, но реальную помощь. Видимо, мне придется поискать ее в другом месте. Я отправлюсь сразу после них, — минарс собрался вернуться в комнату, но Иситио остановил его.

— Я хочу, чтобы мы правильно друг друга поняли, — сообщил он внушительно. — Если Орман причинит вред хотя бы одному из моих людей, я тут же встану под ваши знамена. Но пока...

— Я все понимаю, Правитель, — вежливо согласился Арис.

Они заметили птицу, спустившуюся к Асуэлу.

— Думаешь, птица прилетала, чтобы попрощаться? — на этот раз Правитель взглянул на Эора, на красивом лице которого застыла смесь презрения и вражды.

— Что бы то ни было, — заметил Арис, — вряд ли вы будете предпринимать действия против эльфийки, — и добавил иронично. — Она же не напала ни на одного из ваших людей.

— Ты прав, — скривил губы Иситио. — Я не воюю с женщинами. И она не обычная эльфийка, но возможная невеста.

— В таком случае мне придется покинуть ваш гостеприимный замок немедленно, — закончил Арис. — Разрешите попрощаться, правитель.

— Уйдешь так же незаметно?

— Если позволите.

— Так будет лучше для всех.

Минарс попрощался и вышел. Иситио обратился к военачальнику:

— А знаешь, кто из пленников меня заинтриговал? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Хоббит. Тебе не кажется, что Ут — не хоббитское имя. Так вот я уточнил — это вообще не имя. В переводе с его наречия оно означает Страж. Как ты думаешь, почему он называет себя так? — Эор ничего не откликнулся и на этот раз. — Вот и мне любопытно... Но не настолько, чтобы задерживать его здесь.

18 июня (2 Синего), около десяти утра над перевалом

Вчера Айла много дагрунов провела в библиотеке. За несколько часов она будто прожила несколько жизней. Каждая новая страница истории Флелана приводила ее в восторг. Прикасаясь к чужим судьбам, Айла рождалась и умирала вместе с ними. Она смеялась и плакала, ласкала детей и хоронила мужей. С удивлением Айла узнала, что когда феи покидали Флелан, некоторые из них решили остаться и жить вв запретном мире. Позже к ним присоединились изгнанницы — феи, лишенные крыльев. Все они погибли, ведь, сколько потом Айла ни рассматривала запретный мир — не заметила ни одну женщину, хоть немного похожую на жительниц заоблачного замка.

Закрыв очередную книгу, она размышляла о том, что происходило между феями и людьми. О том, что люди называли Любовью. Она прочла о феях, которые переставали быть феями из-за этого загадочного чувства. Прекращали ворожить, добровольно отдавали крылья. Все для того, чтобы дать своему мужчине сына. "Почему не дочку? Девочки намного симпатичнее..." Такая фея старилась, как обычная женщина — "Становилась такой же, как Страж: с белыми волосами и сморщенным лицом" — и умирала — "Уходила из Флелана навсегда, а не так, как Страж".

Так что такое Любовь? Сложить весь мир к его ногам, как жена Стража Гармсел или самой упасть к его ногам? Что бы сделала ты, Айла? Как Гармсел отдала ему весь мир, а со временем проводила мужа в сон? Или как остальные феи, что отдали не только мир, но себя — они состарились и ушли вместе со своими мужчинами?

Она сидела в кресле-цветке в библиотеке, запрокинув голову. Представила, как берет зеленый лист тюльпана и выметает непрошенный вопрос из сознания. Он не нужен. Он лишний. Откуда он вообще появился? Зачем отвечать на него, если она никогда не пойдет во Флелан, не встретится с людьми? Вопрос исчез. Она тщательно осмотрела все внутри себя — вопроса нигде не было. Вот и славно.

Айла вспорхнула над креслом. Полетела к цветку и вернула книгу. Она читала целый день вчера и сегодня все утро. Пора отдохнуть и проверить, что творится в запретном мире.

Когда живые глаза остались позади, Айла попрыгала по облакам. После напряжения — она ведь так старалась пройти незамеченной — сердце переполнял восторг. На месте не сиделось. Наконец она успокоилась, легла на облако. Повезет ли ей сегодня? Встретит ли она людей?

Тут же представила, что ее видит наставница. Как она неодобрительно хмурит брови и укоряет: "Вот егоза! Столько книг прочла и все равно умчалась посмотреть Флелан наяву! Ты же Лунная фея — должна быть спокойной и величественной".

Да, ее стихия — луна. То есть, как всякая фея она могла очень многое: управлять ветром и морем, устраивать обвалы и создавать в земле трещины, помогать расти деревьям и поливать их дождем... Но силу ей дает Араса. И имя ее означает — Лунная. Потому и одевалась она чаще всего в платье, которое прочим могло показаться зеленовато-белым или серебристо-белым с бледно-зеленым отливом. На самом деле оно изготовлялось из лунного света. Все прочие платья шились на один раз — покрасоваться перед подружками и забросить подальше. А лунное — любимое, его она носила постоянно. Когда она любовалась зеленой Арасой, луной Флелана, понимала, что наставница права: луна холодная и величественная. Откуда тогда в ней, Лунной фее, так много огня? Если уж наставница не знала, то как она сможет найти ответ? Айла счастливо рассмеялась. Потом улеглась на облако, свесила голову. Волосы красиво упали вниз. Она любовалась, как игривый ветерок развивает локоны цвета спелой вишни. Айла начала искать людей.

Как же вовремя она пришла! Путники, которые так ее заинтересовали, покидали замок Горных эльфов. Айла обратила внимание на птицу, севшую на плечо эльфа, и, стремительно приблизив картинку, разглядела руны на ноге птицы. "Будьте осторожны. Вам грозит опасность".

Быстро оглядев горы, заметила хозяйку птицы. "Какая длинная, — поморщилась Айла. — Наверно, считает себя умницей и красавицей". Неприязнь к эльфийке наполнила сердце. Она бы фыркнула, если бы знала, как это делается. Недалеко от балкона, на котором стояла Илоа заметила еще один балкон — там находился Правитель эльфов. Старался быть равнодушным, но от лунной феи не ускользнул цепкий взгляд, брошенный на уходящих из замка существ. Правитель сделал жест, словно обмахивался веером, а затем стремительно сжал ладонь в кулак. Воздух перед ним сгустился в туман. Эльф спросил в него.

— Все готово?

На Айлу словно дыхнуло ледяным порывом.

— Да, правитель, — голос, отозвавшийся из туманного пятна, полон не любви и почтения, а неподдельного обожания.

— Это хорошо, — Иситио запнулся. — Вернее... — губы сжались, лицо посуровело. Скулы, казалось, вот-вот прорвут кожу. — Все должно выглядеть естественно.

"Так вот кто замышляет зло против беспомощных существ! Не зря мы никогда не любили эльфов!"

Замок горных эльфов, быстро ушел вниз, будто провалился под землю. Айла чуть повернулась и рассматрела участок дороги, по которому шли люди. Она сконцентрировала внимание на людях и их спутниках. Куда они направляются? Айла осмотрела бегущую через скалы дорожку. В этом месте уже через два дагруна они обогнут гору и... Ах вот, что задумал правитель! Негодяй... Обвал? Тогда я эльфов немножко запутаю. Она взяла соседнее облако и сплела из него канат. Облако как всегда скрипело и сопротивлялось, но она скручивала сильнее и сильнее. Ей нужен настоящий канат, а не игрушка. Когда нужная толщина достигалась, она быстро наматывала облачную веревку на локоть. Использовав одно облако, оценила длину веревки и подтянула к себе другое...

Наконец, на локте, смотанные в тугую веревку, повисли сразу три облака. Достаточно. Она перехватила моток. Быстро придала концу каната форму стрелы, и, тщательно прицелившись, запустила ее в эльфов. Стрела понеслась к земле, а за ней разматывался канат, оставляя за собой хвост плотного тумана.

Но в ворожбе ей не хватало практики — она не учла силу ветра. Пока "стрела" летела к земле, ее чуть сдуло, и вместо того, чтобы туман опустился на эльфов, он укрыл людей. А ведь она так хотела им помочь... Айла наморщила лоб, пытаясь разглядеть за белой завесой хоть что-то. Ничего не вышло. Немного полежала на облаке, ожидая, что туман развеется. Через полдагруна отчаялась: она постаралась на совесть, все надолго скрыто за плотным кольцом спустившихся на землю облаков.

Что теперь делать? Не спускаться же вниз, чтобы разогнать туман. Это уже слишком. Люди должны уметь постоять за себя, не рассчитывая на помощь свыше. Айла поджала губы и стукнула кулачком по облаку. Вот именно, люди должны быть самостоятельны.

Стукнула еще раз — очень уж понравился жест. Как хочется сказать наставнице: не тому их учат, не тому. Много в ней силы, а опыта не хватает. Единственный раз пыталась поколдовать по-настоящему, и вот что из этого вышло. Ладно, ничего не поделаешь. Айла несколько раз взмахнула крыльями, чтобы уменьшить муки совести. "Полечу-ка опять в библиотеку, — пришла ценная мысль. — Поучусь создавать и рассеивать туман".

18 июня (2 Синего), около десяти утра на перевале

— Что за наваждение? — пробасил Ут.

По расчетам Влада, они отошли от замка не более чем на километр, еще не обогнули гребень горы, а на дорогу стремительно опустился туман. Не прошло и пяти песен, как все четверо очутились словно в молоке, отойдешь на два шага в сторону и потеряешься.

— Подойдите ко мне, — скомандовал эльф. Как только они приблизились, он продолжил вполголоса. — Я не сказал сразу — могли подслушивать... Поэтому и Илоа не проводила нас лично, а прислала птицу... Нужно решить, что будем делать, — еще раз эльф окинул взглядом лицо каждого. Он непривычно посуровел. Серый увидел разницу, между Асуэлом, который не улыбается, и Асуэлом, который встревожен. — Илоа передала, что нам грозит опасность. Думаю, туман — это дело рук Иситио, для того чтобы скрыть наших преследователей.

— Ничего себе! — присвистнул Сергей. — Вот так гусь этот Иситио! Прикидывался добреньким, в извинениях рассыпался. Надо скорее из этого тумана топать! Со всеми его ребятами нам не справиться.

— А ты знаешь, как ходить в тумане и не сбиться с дороги? — Асуэл скептически приподнял брови, и отвернулся от парня. Серьезно он к нему не относился — рассчитывал на остальных спутников. — Что будем делать? Какие предложения?

— Идти по горной тропе в такой туман равносильно самоубийству, — пробасил Ут. — Не видно ничего. В пропасть сорвать легче легкого. Никакие преследователи не понадобятся.

Захрипел Тораст. Ут перевел:

— Он говорит, что и здесь не имеет смысла оставаться. Надо идти на Сивер, — немного помедлил. — Мне кажется, лучше все же на Зэп или Вась. Если туман создали эльфы, они будут ждать нас на сиверной дороге.

— Пойдем на Вась, значит, окажемся в башне стражей. Придется еще раз спускаться мимо эльфийской заставы.

— Тогда остается только один путь — на Зэп, — завершил Ут. — Примерно через полтора дневных перехода, будет развилка, одна дорога свернет на Сивер. Там и спустимся. Правда, путешествие затягивается...

Тораст шумно засопел, буркнул несколько гортанных слов, которые Ут не перевел, и так все поняли, что урукхай согласился. Асуэл взглянул на Влада и Сергея.

— Хорошо, идем. Вот только как нам в пропасть не свалиться? — Асуэл задумчиво потер висок. — Какое-нибудь заклинание...

— Пока ты не вспомнил подходящее, я могу пойти первым, — предложил Ут. — Как только минуем перевал, будем держаться ближе к горе, тогда точно не упадем.

— И все же неплохо было бы связать друг друга веревками, — промолвил Влад.

— Это как? — не понял Асуэл.

— А веревка есть?

— Есть, — эльф, звеня браслетами, снял сумку с плеча и достал моток зеленой веревки, тонкой как стальной тросик и на взгляд такой же крепкой. — Только сначала объясни.

— Обвяжите пояса каждого. Длинны хватит? Тогда если один упадет — другие его удержат.

— Ты очень мудр, — хоббит почтительно склонился. — Я никогда не слышал ни о чем подобном, — он привязал к поясу веревку. Другой конец передал Асуэлу.

После эльфа настала очередь Сергея. Обвязывая себя, тот пренебрежительно промолвил:

— Элементарных вещей не знаете. У вас что никто в горы не ходит?

Ут пробасил.

— Мы нечасто бываем в горах, а когда приходится — ни разу не слышали, чтобы кто-то встретил такой густой туман.

— А зимой? — вступил Влад и, видя, что его не поняли, пояснил, оборачивая веревку вокруг талии. — Если метель?

— Что такое метель? — осведомился хоббит.

Люди замерли:

— У вас что снега не бывает? — поинтересовался за двоих Серый.

— Снег? — переспросил хоббит. — Бывает. В Аксельской гряде есть три или четыре высоких пика. Их верхушки круглый год белые от снега.

— И все??? — изумлению Сергея не было предела.

— Почему все, — вступился за Флелан Асуэл. — Лет пять назад в нашем лесу тоже выпал снег. Удивительное было зрелище — тонкие, ажурные снежинки сыплются с неба и тут же превращаются в капельки дождя... Тогда сильно похолодало, все надели плащи... Орочий маг намудрил с погодой. Не знаю, что он хотел сделать, но получился... снег.

— Ничего себе! — Сергей восхитился. — Так вы что в тропической зоне живете? А если на север... Или как там у вас... на Сивер! Там тоже тепло?

— Конечно, — подтвердил Ут.

— Но где-то же на полюсе должны быть снега?

— Они до полюсов еще не дошли, объяснил Влад. — Иначе не рассказывали бы мне о плоской земле.

— А! — обрадовался чему-то Серый. — Так у вас земля плоская? Ну, тогда все понятно. А китов, на которых она стоит, еще никто не видел?

— Земля не стоит на китах, а плавает во вселенском воздушном океане, — нахмурился Ут. — Это и ребенок знает.

— О! — Серый поиграл бровями. — Прогресс, прогресс! Горжусь вами, мои товарищи.

Эльф, урукхай и хоббит смотрели на Серого непонимающим взглядом: чему Чакша так радуется? Но у всех, даже у Тораста создалось впечатление, что над ними насмехаются. Урукхай возмутился гортанным, хриплым голосом. Но Асуэл прервал:

— Идем за Утом. Мы и так слишком задержались, — он одарил Сергея недобрым взглядом, и они гуськом пошли вперед.

Сделав несколько шагов, Серый крикнул в спину хоббиту:

— Мне кажется, Ут, ты все-таки переборщил с благодарностями. Надо было как-то повежливее и попроще. С чувством юмора у этого правителя не очень хорошо дела обстоят.

— Только глупец прямо высказывает свои мысли, — пробасил, не оборачиваясь, хоббит. — Мудрый облекает их в красивые одежды, чтобы человек, внимающий им, мог услышать обличение совести.

— Ага, — согласился Серый, — то-то я и смотрю, совесть в нем заговорила. Он прямо со стыда сгорел. Аж заказал нас, чтобы никто про его грехи не узнал.

— Мне кажется, Ут здесь ни причем, — возразил идущий впереди Асуэл. — Может, нас оклеветали? Уж больно необычно наша встреча развивалась. И если такая встреча, то почему так быстро отпустили?

Сергей повернулся к Владу:

— А ты как думаешь, чего этот голубоглазый, не побоюсь этого слова — блондин — на нас взъелся?

— Какой же он блондин? — недоумевал невидимый из-за тумана Ут. — Блондин — Эор, ты что-то путаешь.

— Ничего я не путаю темнота! Давно доказано, что блондин — это не цвет волос, а диагноз.

— Как у больного? — не понял Ут.

— Именно, — подтвердил Сергей, повернувшись вперед. — У больного на голову. Ты прямо на лету все схватываешь. Так как думаешь, Влад? — оглянулся за спину.

— Думаю, тут замешана большая политика, — нехотя отозвался мент. — А мы с тобой, как обычно, пешки в этой игре. Небольшие такие полешки для большой топки войны.

— Зачем ты так? — Ут остановился и тут же выплыл из тумана. Только что веревочка висела в воздухе, словно по волшебству, а теперь стало видно, что она привязана к поясу. — Вы наши гости. Правитель ведет себя некрасиво, но это не значит, что и маг Орман вас использует.

— Мы не гости, — возразил Влад. — Гости идут, куда хотят, а мы идем, куда ведут. Значит, пленные. А если хотите убедить в дружественных намерениях — верните часы и оружие.

— Часы? — уточнил Ут. — Самые маленькие часы, которые я видел в жизни, были примерно с меня ростом, у мага Ормана в кабинете. Они водяные. Ты хочешь сказать, что носил нечто подобное с собой, а Тораст отобрал? — они собрались вместе. Асуэл и Тораст ожидали ответа Влада.

— Мои часы маленькие. Они на запястье висели. Вот так, — он показал, какой ширины ремешок на руке.

Асуэл повернулся к Торасту:

— Ты забрал у него браслет?

Урукхай захрипел протестующее, но Ут возразил:

— Ты знаешь, что оружие не пристегивают к руке! На запястье можно надеть только браслет. У Асуэла множество браслетов, — он показал на эльфа. — Они служат ему для защиты и украшения. Это не оружие! Думаю, тебе надо вернуть эту вещь Владу и принести извинения.

Тораст, продолжая что-то бурчать, полез в седельную сумку и извлек на свет часы. Влад обрадовано схватил их и тут же с угрозой надвинулся на урукхая.

— Ты что сделал? — вместо часов покачивалось стеклышко на ремешке.

Тораст угрюмо прорычал несколько предложений. Ут перевел урукхая:

— Тораст говорит, что внутри двигалось что-то, поэтому он решил, что это какое-то тайное оружие и решил разобраться, как оно действует. Он приносит извинения.

— Пистолет, — побледнел Влад. — Пистолет покажи, чудило!

— Тебе не стоит так волноваться, — пробасил Ут. — Он принес извинения, этого вполне достаточно. Если нет — Тораст заплатит тебе ту сумму, которую ты назовешь. Отдать оружие мы пока не можем. Даже гости не носят оружие, если не заслужили его. Так везде во Флелане и вы не должны обижаться.

— Я говорю, покажи пистолет! Покажи то, что снял у меня с пояса, — Влад угрожающе надвинулся на урукхая.

Тот выставил вперед ладонь, чтобы мент остановился, потом опять покопался сумке и на ладони показался Макаров. Никаких изменений в нем патрульный не заметил. Когда Влад попытался дотронуться до него, пистолет сразу исчез. Тораст захрипел что-то.

— То, что ты называешь "пистолет", пока сохранится у него. Когда ты заслужишь его, его вернут в целости и сохранности.

— Тораст, — Влад очень серьезно вглядывался в урукхая. — Я в жизни не видел ни одного урукхая. Только читал — и все очень плохое. Если хочешь убедить меня, что ты другой — ни в коем случае не трогай мое оружие. Не пытайся его разобрать. Вообще пальцем к нему не притрагивайся. Понимаешь?

Урукхай кивнул и успокаивающе прохрипел что-то.

— Он говорит, что не разочарует, — с готовностью сообщил Ут. — Вернет оружие неповрежденным, когда ты его заслужишь. Так сколько он должен тебе за браслет?

— Сто золотых, — зло процедил мент. — Эта вещь вообще для меня бесценна, так что у него столько денег не найдется! Потопали уже, — подтолкнул их Влад. — В гости, так в гости.

— Сто золотых очень много, — потер лоб Ут. — У Тораста вряд ли столько есть. Может, маг Орман сможет починить эту вещь?

— Ага. Представляю, как он это сделает, — сквозь зубы пробормотал Влад. — Не надо мне от вас ничего. Пистолет пусть не трогает и будем считать, что мы в расчете. Идем, а то кто-нибудь нагонит.

Ут пошел вперед. Вскоре он исчез за стеной тумана, лишь бечевка натянулась в воздухе.

18 июня, 15.10, Волгоград.

Гошу никогда не подводила интуиция. Если внутренний голос убеждал, что ждут неприятности, следовало закрыть пасть собственным желаниям и сидеть дома. Сегодня навязчивый зуммер гудел с утра. Вернее, когда проснулся, беспокоило слабенько. Так сосет желудок во время ленча (хорошее дело придумали американцы): проголодаться не успел, но недовольство организм высказывает. Если бы зудело сильнее, он бы взял больничный. А так отмахнулся и поплюхал.

Уже на службе почувствовал, что когда начинает думать о точках, которые вчера обошел, чувство тревоги завывает сильнее. А уж когда направился в сторону "Современника", где обосновался Мурзик, вообще чуть ли не паника охватила. С чего бы это?

Вчера он собрал неплохую мзду. Шавки сообщали примерно одно и то же: "Барин будет недоволен". А с чего бы ему быть довольному, при мыслях о Гоше? Гоша, чай, не Перис Хилтон, а Барин не депутат. Пусть бандюган привыкает кланяться и платить. Гоша хохотнул. "Тронуть Барин не сможет, — уверял он себя. — Среди бела дня? Где найдет такого камикадзе? После работы не найдут. Где я живу, не знают и боевые товарищи", — Гоша очень осторожен. Он не спускал все собранные деньги на баб и водку. У него закон жизни: бабы — это хорошо, но и они должны приносить деньги. Не вечно ведь патрульным по улицам шнырять. У него большие планы. Далеко идущие. Почти как заглавие книжки: "Сколотить первый миллион к тридцати". Миллион зеленых, конечно.

Как ни успокаивал он себя, что ничего не грозит, интуиция не умолкала, и он к Мурзику с утра не пошел. "Пройдемся-ка мы по другим пажитям, — сразу стало спокойней. — Что за черт?"

К обеду пошел по прежним точкам. "Чего я боюсь? Что на меня Мурзик с пером кинется? Или Барин снайпера наймет, чтобы меня убрать? Бред". Все же, когда он подошел к книжному магазину, нервы звенели как натянутая струна. Мурзик, увидев его, хоть и скривился — но скрыться не пытался. В ладонь привычно ткнулись алтушки. Столько, сколько и просил — без вопросов. И назойливый червячок утих. Все нормально, с ним считаются. Часть денег Гоша торговцу вернул:

— Хлеба дай.

Тот дал несколько стеклышек. Не пожадничал, молодец. "Все в порядке", — еще раз успокоил он себя и собрался идти дальше. Но Мурзик обронил невзначай.

— Барин с тобой повидаться хочет. Тупик на Порт-Саида знаешь? Он там один будет.

Сердце запорхало как бабочка, в желудке сначала похолодело, а в потом и потяжелело. Гоша застыл.

— Когда? — осведомился хрипло, за что на себя разозлился и продолжил, с ленцой растягивая слова. — Недосуг мне по тупикам таскаться в нерабочее время.

— А чё в нерабочее? — заговорил ему в тон Мурзик. — Прямо сейчас можешь и зайти. Все равно в ту сторону идешь.

— Ладно, посмотрим, — Гоша сунул руки карманы и, не прощаясь, пошел дальше. Червячок внутри не унимался. Вырос до размеров змеи и теперь как кобра раздувался и пугал его. А чего пугает? У него пистолет. Опять же киллера что ли Барин туда посадил, чтобы его пристрелить? Дороговато будет. Проще заплатить, сколько он просит. "Да я может, и не пойду еще, — уговаривал он себя. — Зачем мне это надо?"

Хотя по большому счету надо. Положено. Когда-нибудь встретиться все равно придется, чтобы окончательно стало ясно, кто хозяин. Но может не сейчас? А в том месте, которое он укажет и приготовит? Хотя воевать с Барином да его братвой невыгодно. Проще когда так, как в настоящее время: они под ним, сами того не подозревая. Исправно платят дань. Да неужто Барин решил, что он слишком много попросил за исчезнувшего мента? Гоша ведь не так уж много и взял — барыга должен это понимать.

Когда подошел к тупику, издалека заглянул туда, вытянув шею: "Пусто. Где же Барин, что стрелку забил?". Окинул взглядом крыши. "Нет, снайперу засесть негде. Снова глупая мысль о снайпере. Паранойя что ли? Хотя у нас не запад. Не обязательно тыщи киллеру совать. Хватит и пару пакетиков обдолбанному наркуше, такому как Невский, пообещать. А потом как дело сделано будет в те же пакетики гадости какой набодяжить, чтобы уж точно концы в воду, и Барин чистенький со всех сторон оказался".

Гоша вернулся в соседний двор, выцепил там слоняющегося без дела мальчишку, и попросил его за чирик пойти в тупик передать дядьке записку. Тот вернулся через десять минут и сообщил, что никого не нашел.

Тогда Гоша прикрикнул на интуицию как на собаку: сидеть, место! И пошел в тупик сам. Пистолет вытащил из кобуры и сжал в ладони. Но чтобы не пугать прохожих, спрятал руку в карман. Если кто от Барина подойдет — не должны заподозрить. Он постоянно руки в карманах держит.

Подойдя к дощатому забору, осмотрел рисунок двери. Какие-то любители настенной живописи старались... Он почувствовал опасность раньше, чем услышал шорох со стороны мусорки, повернулся, выхватывая пистолет из кармана. Из-за бачка на него прыгнула какая-то туша — наверняка шестерка Барина. "Дурак! — презрительно хмыкнул Гоша. — Голыми руками хочет справиться?"

Но парень кинулся в ноги, уходя с линии выстрела, и толкнул его в грудь. Гоша отшатнулся. Он успокоился, уверенный, что упрется спиной в доски, которые придадут ему опору, и он выстрелит, и хана этому амбалу...

Но доски за спиной так и не появились.

18 июня (2 Синего), около девяти вечера, Аксельская дорога.

— Вот все хорошо, — размышлял Сергей, протягивая руки к костру. — Тепло, никто не напал и все такое. Но почему ты, Ут, не попросил еды побольше? За кого эти эльфы нас принимают? За канареек? Я, втянув живот, могу позвоночник себе почесать. Уже третьи сутки не едим толком.

— Вторые, — поправил его Влад.

— А у меня, когда я голодный. День за три идет, как на фронте.

— Тогда шестые должны быть... Экономист, — последнее слово мент произнес, как плюнул.

— Ну что ты придираешься? — возмутился Сергей. — Когда же это закончится?

Они сидели в небольшой пещере, пережидая ночь. Почти все запасы, что ему дали, Сергей проглотил еще в обед. Скудный ужин раззадорил желудок и выводил рулады одна поэтичней другой, смысл которых состоял в одном — "Дай пожрать, дай пожрать. Дай пожра-а-а-ать".

Влад устроился в глубине пещеры. Тораст, Ут и Сергей окружили костер, а Асуэл сел почти снаружи, спиной к костру: прикрывая пламя и внимательно вслушиваясь в темноту. Урукхай осматривал тесак, что-то там чистя и правя.

— Я ведь думал, он действительно нас отпустит, — оправдывался хоббит. — Кто мог подумать, что он такой вероломный? По дороге на Сивер мы бы уже были в хоббитской деревне и поели досыта.

— Нет, ты что, смотрел на его наглую рожу, и думал, он нас уважает? — продолжал докапываться Серый.

— Я думал, что он уважает сэра Ормана, — объяснил Ут. — И не надо так на Иситио. Он хоть и поступает некрасиво, но все же... Правитель.

— Ну да, ну да. Субординация. Влад у нас это любит, — Серый покосился на мента. — Только он вот как девушку с птицей увидел, так язык и проглотил. Влюбился наверно.

Влад нащупал камень поувесистей и сделал вид, что собирается швырнуть в пацана.

— Молчу, молчу! — запричитал Серый и продолжил когда убедился, что камень лег на место. — Вот всегда было интересно, как это некоторые влюбляются и молчат, как партизаны? Если бы я влюбился, я бы не смог молчать. Я бы сначала всех друзей обзвонил, потом всех родственников, потом всех знакомых, потом к соседям в гости зашел. Неважно, если никогда не разговаривали — есть повод познакомиться. И всем бы говорил: "У меня такая девушка! У меня мечта, а не девушка!"

— Что значит "обзвонил"? — поинтересовался Ут.

— Ну, письма написал, по-вашему. Птиц с рунами на лапах всем разослал.

— А ты любил кого-нибудь? — не поворачиваясь, полюбопытствовал эльф.

— Я? Ну, смотря в каком смысле... — Сергей засмущался.

— Вот в таком. Чтобы всем друзьям птиц разослать.

— Было. Не совсем так. Примерно. В общем... не было, можно сказать, — "Кого ты любишь, кроме себя?" — брезгливо сморщился Влад. — Да какие мои годы-то? — между тем оживился Сергей. — Тебе вот Асуэл сколько лет?

— Сто двадцать три.

— Гм... да? — на секунду Серый запнулся. Влад удивленно воззрился на моложавого эльфа. Но все же, воспитанные на фильмах и книгах а-ля "Властелин колец" вслух удивления не высказали. Если верить Толкиену, эльфы мало того, почти бессмертные, так еще и вечно молодые.

— Ну и как? Влюблялся? — прокашлявшись, продолжил Серый.

— Я еще молод, чтобы создавать семью. — Асуэл, казалось, не заметил заминки.

— Я тогда вообще грудничок, — Серый хмыкнул. Он взял веточку из тех, что приготовили для костра, опустил ее в огонь и стал с интересом наблюдать, как на кончике разгорается огонек. — Но, между прочим, влюбленность и семья — это две большие разницы. Жена, она на бабушку должна быть похожа. На мою бабушку, я имею в виду. Характером, разумеется. А влюбиться можно только в такую как моя мама. Потом от нее свихнуться и выгнать к бабушке, и влюбиться в... такую же. Вот такая примерно система, — теперь он вытащил веточку из огня и поднял вверх на манер факела.

Тораст отвлекся от заточки меча и похрипел что-то протестующее.

— Говорит, ты не понимаешь ничего в любви, а потому лучше молчи, — с готовностью перевел Ут.

— А ты, конечно, понимаешь, — саркастически засмеялся Серый и опустил веточку в огонь. — Кстати, я у вас впервые увидел ор... урукхаек, — он тревожно глянул на Тораста, не заметил ли тот оговорки. Позже продолжил. — Вообще-то я и всех вас, конечно, впервые вживую видел, но вас хоть на картинке... А вот урукхаек — вообще ни разу. Раньше как-то и не задумывался, что у урукхаев тоже семьи должны быть. Думал, может, вы почкованием... А у тебя, Тораст, жена есть?

Влад слушал этот бестолковый диалог вполуха. Не удивило известие, что у Тораста две жены, а скоро, может, и третья появится. Приглянулась ему одна "красавица". Не поддерживал беседу мент, конечно, не из-за прекрасной эльфийки. Придумать, что он в нее влюбился, мог лишь Серый. Понравилась, впечатлила — это точнее. Любовь и даже влюбленность для Влада нечто более сильное, чем учащенное сердцебиение и пятиминутная случайная встреча. Хотя с Жанной начиналось так же. Сначала встретил ее — на дне рожденья у Бельского — и сердце остановилось. А через три встречи жизни без нее не мыслил. Точно как в психологической книжке: сначала глаза к глазам, потом рука к руке, позже... Он психологией увлекся, чтобы разобраться, почему Жанна его бросила. В одной из книг прочел юмористический афоризм: "Есть несколько способов управления женщинами. Но науке они неизвестны". После этого прекратил всякие попытки что-либо понять. Надо не подпускать женщин близко. Точнее подпускать к телу, но не к сердцу. Так что Бог даст, доберутся до Ормана, тот их быстренько домой отправит и можно будет о зеленоглазке не волноваться. Раз еще встреч не предвидится — влюбленность не грозит.

Молчал он из-за другого. Он все еще не убедился, что им надо к Орману. Не внушал маг доверия. Особенно если посмотреть на его слуг. Тораст, конечно, ничего плохого не сделал, но взглянешь на его морду и поймешь, что это скорее животное, чем разумное существо. Отношение к женщинам у них как в стае: самец, а вокруг него самочки. А, следовательно...

Закончить мысль он не успел. По горам пронесся леденящий душу вой. Асуэл вскочил, держа лук перед собой.

— О! — восторженно заулыбался Серый. — Вот и вольфы нас нагнали.

— Это не вольфы, — встревожился Ут. Он выхватил клинок.

Раныд, поединок сильных. Битва третья.

Зар благоволил к Ланселоту. Уже два черных воина заняли стратегически выгодные позиции, прикрывая переход своего отряда и останавливая белых. Но в душе Мар-ди царило такое равнодушие к происходящему, что диригенс почти машинально кидал зар и двигал воинов...

Если бы он знал наперед, что его ожидает, не радовался бы так, получив назначение. Впервые пришла мысль: "А что если ареопагит не предупредил о том, что случится на Раныде, побоявшись, что я откажусь?" Если бы эта мылсь пришла к нему в Храме Света, в безопасности, он сразу бы распознал искушение и задушил его в зародыше. Но он измучился и... что уж скрывать — испугался, поэтому сердце затопила жгучая обида. За недоверие. За то, что прошло столько лет, а он остался маленькой букашкой для ареопагита — тот не считает нужным что-то объяснять ему. Он бы с радостью отдал жизнь для благого дела, но почему нельзя побеседовать с ним как с равным? Обида настолько захлестнула, что мир вокруг размылся, будто он заплакал...

Но когда пелена исчезла, он увидел, что белые рыцари сначала вытеснили черных с пути, а потом и вовсе выстроились плотной стеной, не позволяя им завершить круг.

Мар-ди показалось, что скала, давившая невыносимой тяжестью, исчезла. Он выпрямился, вздохнул свободно. Потом задумался. Ему послали испытание, которое он не прошел! Усомнился в мудрости и всеведении ареопагита. Оскорбился, видишь ли... А он не забыл смиренного слугу. Вовремя послал помощь. О ужас! Ему ведь придется встретиться с ним после поединка. Как он встретится с тем, кто знает каждое движение души диригенса? Мар-ди отогнал печальные размышления. Взглянул на зеленый хрусталь поля. На белых рыцарей, с достоинством ожидающих дальнейших указаний. Взглянул на сияющий зар, помогающий в третьей битве. Взглянул во тьму над заром.

— Нет, — провозгласил он. — Я, Мар-ди, не сдамся так легко. Я могу не победить в поединке, но я одержу большую победу — победу над собой, — голос его постепенно набирал силу. — И неважно, буду жить после этого или нет.

— Зачем тебе это? — немедленно откликнулся Ланселот. Диригенс от неожиданности вздрогнул, а голос настойчиво повторил. — Зачем тебе такая победа? Чего ты хочешь добиться? Что хочешь доказать? И кому доказать? — последнюю фразу Управитель произнес с насмешкой.

— Тебе не понять, — произнес он высокомерно.

— Да уж куда мне... — голос издевался. — Ты ведь хочешь принести свет в мой мир, правда? Буквально насильно просветить и осчастливить всех. А можно ли насильно?

— Кто не желает идти к свету — достоин смерти! — уверенно провозгласил Мар-ди. В этот момент он старался не размышлять о том, насколько смешное впечатление производило его тщедушное тело и вечно всклокоченные волосы. И очень надеялся, что тьма не дает и Ланселоту разглядеть послушника Храма Света.

— Это ты так решил? — невинно осведомился Управитель.

— Неважно кто, главное, что это правильно! — никогда еще диригенс так не воодушевлялся.

— А я уверен, что истину нельзя навязать извне. Она должна исходить из твоего сердца. Только тогда можно быть уверенным, что поступаешь правильно.

— Слишком много тех, кто считает себя мудрым, но не принес в мир ничего кроме боли и страданий! — Мар-ди втолковывал, как мечом рубил.

— Ты сказал эти слова, — веско закончил Ланселот, выделив первое слово. Мар-ди опешил: о чем они спорили? Что в его словах так понравились Управителю? Да ведь тот пытался отвлечь диригенса от Раныда. Почему он так легко попадает в эту ловушку? Нельзя отвечать на выпады. Слишком мало сил, чтобы еще вести дискуссии. Только зар. Только рыцари. Только Раныд. Ни на что не отвлекаться...

Белые рыцари победно завершили круг, потрясая копьями. Диригенсу удалось еще раз одержать победу. Еще один минарс может войти в Флелан, помочь делу Света — это много значило.

18 июня (2 Синего), около девяти вечера, Аксельская дорога

Вой, встревоживший Ута, Асуэла и Тораста оборвался внезапно, словно на рот завывающего наложили печать.

Все стояли с оружием: Асуэл выхватил лук, натянул тетиву; Тораст выставил перед собой тесак.

Влад толкнул орка пальцем в бок.

— Пистолет, — проговорил он, и чтобы урукхай точно его понял, показал на его сумку.

Тораст угрюмо покачал головой. Левой рукой схватил мента и оттолкнул в глубь пещеры. Влада и Серого закрыли ощетинившейся оружием стеной. Костер полыхал оранжевым за их спинами.

— Стыдобища! — процедил Влад сквозь зубы и шагнул ближе к Уту. — Я — и за спиной.

Сергей раскрыл рот, но что он хотел сказать, осталось тайной. Вой грянул у входа в пещеру. Туман заклубился на дороге, будто вихрь пронесся. Маленькие белые вьюнчики кружились и кружились. Вой рвал барабанные перепонки. Началась какофония: кто-то невидимый выл, орал и плакал. Позднее прозвучал пронзительный свист, так что все не вольно сморщились и прикрыли уши... Тут же наступила тишина. Вихрь пыльным столбом вышел из тумана, начал стремительно уменьшаться, сжимаясь к центру. Миг, и из него соткалась двухметровая, полупрозрачная человекоподобная фигура, словно стилизованное изображение человека из густого воздуха. Четких деталей нет — все смазано. Условные руки со слипшимися как варежки пальцами, такие же ноги. Покатые плечи переходили в голову-выпуклость, на которой чернели точки глаз и щель рта.

Существо медленно направилось к ним.

— Пригласите к костру? — спросило оно глубоким голосом.

— Если ты с миром, — не опуская лук, разрешил Асуэл. Он бросил встревоженный взгляд на хоббита, затем на урукхая. Те ответили ему таким же непониманием.

— Кто это? — шепотом поинтересовался Сергей.

— Я не знаю, — прошелестел Ут. — Никогда не видел ничего подобного.

— Что ж вы? — продолжило существо. — Где ваше гостеприимство? Где угощение для дорогого гостя?

— Мы не уверены, что ты гость, — сурово откликнулся Асуэл.

— Да и кушать у нас нечего! — высунулся из-за спины Тораста Сергей. Урукхай плечом отпихнул его назад.

— Вот как...

Существо на секунду замерло. Потом воткнуло полупрозрачную руку себе в грудь и вытащило на свет небольшую косулю — Влад никогда не подозревал, что есть такие маленькие представители оленьего племени.

— Вот, угощаю. Только, чур, готовьте сами. Вот уж что не люблю — так это потрошить, — животное упало к ногам эльфа, а туманный "человек" продолжил. — Да уберите вы оружие. Все равно ничего не сможете мне сделать. Смотрите, — быстрым движением существо выхватило у урукхая тесак и несколько раз вонзило себе в грудь. — Убедились? Или еще стрелы в себя вогнать? Я неуязвим. Так что опускайте железки и садитесь.

Тораст шагнул вперед, как с обрыва в воду. Он подошел к существу и протянул ладонь. Оно вернуло тесак. Урукхай, подхватив косулю, вышел из пещеры, опустился на колено и принялся за разделку тушки.

Асуэл опустил лук. Последним оружие убрал хоббит.

— Кто ты? — осведомился он, когда кинжал опустился в ножны.

— Я — Свирф, воздушная элементаль, — хотя лица у существа как такового не было, казалось, он взирал на них с доброжелательной снисходительностью. — Но вы можете звать меня Борей.

— Значит, ты пришел с миром? — на всякий случай еще раз уточнил эльф.

Черный разрез губ элементали криво пополз вверх. Голова качнулась из стороны в сторону.

— Я пришел убить вас.

18 июня (2 Синего), около девяти вечера, деревня хоббитов Кошбай

Арис с удовольствием глотнул обжигающе горячий травяной чай. Немного погодя поставил деревянную кружку на низенький стол, подошел к двери и, сделав жест — словно набросил на дверь покрывало — закрыл дверь простейшим заклятием. Теперь можно снять надоевший плащ. Он с удовольствием разделся, повесил плащ на гвоздик у двери. В правом углу рядом с дверью стояла бочка с горячей водой. Надо искупаться, но это подождет. Можно посидеть, ни о чем не беспокоясь. Хотя, он так, конечно, не умел. Все равно будет анализировать сделанное и планировать дальнейшие действия.

Минарс окинул взглядом комнату, которую радушно предоставил в полное его распоряжение хозяин-хоббит. Маленькая, как все у невысокликов — два на два метра. Но чисто выбеленная, поэтому светлая. Приятно находиться в такой. Кровать, прилепившаяся к стене слева — маленькая, во весь рост не вытянешься, похожа на топчан. Над ней картинка изображающая цветущий сад — наверняка супруга хозяина вышивала зимними вечерами. Рисунок аляповат — не то, что эльфийские гобелены, но хоббиты наверняка очень гордятся. Напротив двери лавка. Над ней глиняная полочка с подсвечниками и кувшином — на случай, если гость захочет воды. Рядом крошечный столик с деревянной кружкой горячего чая. Но лучшее, что тут есть — это черное кресло-качалка. Вот что создано специально для отдыха и неспешных размышлений.

Арис с удовольствием опустился туда, втиснувшись между подлокотниками, взял чай. День заканчивался как нельзя лучше. Исход встречи он вовсе не считал провалом. Иситио наверняка встревожен из-за того, что он не помог должным образом. Минарса это устраивало — этого он добивался. Завербовать Правителя после первой встречи — об этом он мог лишь мечтать. С простыми эльфами договориться легче, поэтому в замке, в тайне от Иситио, осталось два минервалса, готовых служить свету верой и правдой. Он покинул Правителя потому, что до поры до времени окончил там миссию. Теперь требовалось с терпением ожидать, когда Орман и горные эльфы окончательно поссорятся. Для этого он поспешил в деревню хоббитов. Можно переночевать в покое и подождать хороших известий.

Если Свирф исправит ошибку — можно будет забрать его с собой. Если опять не справится — не хочется об этом думать, но мало ли что — тогда странная команда из эльфа, хоббита, урукхая и людей обязательно придет сюда. Тогда самому придется задержать их.

Беспокоило то, что обычно называют неучтенным фактором. Эльф, хоббит, урукхай — аборигены. Что они делают — понятно: их Орман специально отрядил сторожить дверь-камень, чтобы никто не мог войти. Перестраховался. Не учел маг того, что с Раныдом не поспоришь. Если Мар-ди выиграл битву — минарс может войти, и никто этому не воспрепятствует...

Но вот люди, представители первосозданной расы, откуда появились?

Мерное раскачивание кресла разгоняло тревогу. Пока беспокоится не о чем. Пускай люди. Но не маги же! Не Управители. Так чем они могут помешать? Ничем.

И все же... Кто их пустил сюда? Зачем? Чего хочет таинственный кукловод? Ланселот хочет внести разнообразие в битву с орденом Света или кто-то другой нашел способ открыть портал? Но как, если и минарсы, и диригенсы с их магией, даже ареопагит с его властью не мог сделать этого долгие годы, так что пришлось начать Раныд?

Ответов Арис не знал, а это страшно нервировало. Он решил при первом же удобном случае связаться с орденом. Может, прозорливцы проснутся ненадолго и смогут подсказать, откуда появились люди и чем они опасны. Такой вот неучтенный фактор мог в один далеко не прекрасный момент завалить дело. Поэтому выпускать из виду людей не стоило, хотя, кажется, он ошибся, и вовсе не его преследовала эта группа, когда направлялась к перевалу. Сдается ему, они вообще не знают, что минарсу удалось попасть во Флелан и завербовать три — нет, четыре, если считать хоббита — минервалса.

"Завтра дождемся Свирфа, а потом... Потом определим куда двигаться. Вот-вот во Флелан должен зайти Василий. Надо быть ближе к дверь-камню".

18 июня (2 Синего), около девяти вечера, Аксельская дорога

Новость о том, что невиданное существо из воздуха — враг, не застала врасплох только Влада. Он единственный, кто обратил внимание, как настойчиво элементаль уклонялась от вопросов относительно целей посещения. Остальные замерли. Тораст вскочил, забыв о косуле. Влад скрипнул зубами — сцена как в "Ревизоре": а вы не ждали, а мы приперлись. А что делать? Элементаль определенно показал, что убить его нельзя.

— А если мы уйдем? — выпытывал эльф.

— Попробуйте, — великодушно разрешил Свирф.

Набежавший вихрь разогнал туман вокруг пещеры, образуя небольшой островок на дороге в белесом море. Туман встал как стена, они напрасно пытались пройти сквозь него — преграда оказалась непроницаемой. Она не пускала их с эффективностью тюремных запоров.

— Да оставьте вы, — зевнул Свирф, которого быстро перестали забавлять их старания. — Не пройдете. Силенок не хватит. Моя стеночка и не таких монстров сдерживала. Идите лучше к костру. Побеседуем. Вы погреетесь. Насладитесь последней трапезой.

Урукхай еще раз с силой хлопнул кулаком по стене. Рука беспрепятственно прошла в туман, но ее тут же отпружинило назад.

— Моргот, — прорычал Тораст. Он нанес еще несколько ударов. Постоял, обессилено опустив руки. Затем выпрямился. — Урото, — рыкнул он. — Мерва хото.

— Да, — угрюмо пробасил Ут. — Согласен. Покажем, как умирают воины сэра Желны Ормана.

Тораст пошел к костру. Остальные потянулись вслед за ним.

— Давно бы так, — ухмыльнулся Борей. — А то мечутся. Нервы себе треплют. Поймите, сделать вы ничего не сможете. Примите это и успокойтесь.

Тораст вернулся к косуле, нарезал куски сырого мяса. Подойдя к кусту, росшему у входа в пещеру, выломал несколько прямых веток. Очистил от листьев и сучьев и насадил на них куски. Пристроил над огнем. Мясо зашипело.

Асуэл, скривившись, отвернулся от этого зрелища.

— И тебе найдется еда, — засмеялся Борей и, вынув из-за пазухи горсть яблок, положил у ног эльфа. После этого простер руки над костром, сделал несколько пассов. Мясо тут же покрылось коричневой коркой. Потянуло вкуснючим запахом.

— Ешьте.

Немного помедлили. Переглянулись. После Тораст раздал каждому по палке. Кроме эльфа естественно — тот жевал яблоки. Трапезу не съели, а проглотили, не пережевывая. Борей ел с удовольствием. Доев, он облизал руку, неразделенную на пальцы. Так всю лопату сразу и облизал языком, похожим на прозрачную змейку. Щель-улыбка стала шире.

— А теперь поговорим, — предложил он.

— О чем? — уныло поинтересовался Серый. Перед глазами пацана отчетливо горела надпись "Game over", что не прибавляло ему хорошего настроения.

— О! Поговорить можно о многом. Пред смертью почти у всех развязывается язык. Одни пересказывают мне жизнь. Другие наоборот расспрашивают меня.

— Мы не будем с тобой разговаривать, — твердо отказался Ут, не глядя на элементаль.

— Да ладно вам! Вы прям как те, из башни. Они тоже говорить не хотели. Когда я в окно влетел — сразу за оружие схватились. И когда поняли, что оружием ничего нельзя сделать, все равно не успокоились. Так и пришлось отпустить в последний путь без разговоров. А жаль. Когда ты хищник, а жертва не может сопротивляться — уходит азарт охоты. Остается единственное удовольствие — беседа. — Борей передернул плечами, будто ему стало холодно. — Неужели ни о чем не спросите меня? Вам что, не интересно, кто хочет вас убить?

— Кто хочет нас убить и так ясно, — обронил Асуэл. — Иситио.

— Иситио? — Свирф откинулся и захохотал. Смех начал переходить в пронзительный свист, а потом сменился на резкий вой. Это дикое смешение звучало почти минуту. Они невольно заткнули уши.

— Иситио, — наконец, промолвил Борей, отсмеявшись, — ну вы и рассмешили. По сравнению с теми, кто послал меня, Иситио — это тьфу и растереть. Этот эльф приготовил для вас парочку обвалов, но меня вызвали задолго до того, как вы попали в темницу. Никак я не ожидал, что вам удаться пережить ночь Синего Ока в разрушенной башне. Теперь исправляю ошибку. Так что, какие бы покровители у вас ни были... — Свирф словно показал рост защитников. — Мои хозяева готовы сойтись с Управителями. Ладно. Что я сам-то рассказываю? Вы хоть один вопрос задайте для приличия.

— Вопросик говоришь? — разозлился Серый. — Подскажи-ка способ как тебя убить.

— Нельзя меня убить, — наставлял их Свирф. — Я же говорил и даже показывал, что оружие мне повредить не может. Если честно, в образе вихря я абсолютно неуязвим. А вот когда принимаю форму живого существа — меня и убить можно как любое живое существо, — и опять злорадно усмехнулся. — Но на этот случай хозяин меня заговорил! Так что ничто сделанное из металла, дерева или камня не может мне повредить. Неплохо, правда?

Эльф, урукхай и хоббит насупились.

— Так это ты, говоришь, уничтожил пост в башне на перевале? — продолжил беседу эльф.

Борей широко растянул щель улыбки.

— Да, — подтвердил он. — Чтобы у вас не было укрытия ночью. Хорошо задумано?

Влад словно невзначай передвинулся ближе к костру и наклонился к уху Сергея.

— Ты не видел... — дальше послышался невнятный шепот. Парень сначала недоуменно хмурил брови, спустя время улыбнулся, но тут же спрятал улыбку. Небрежно, так что никто не обратил внимания, ткнул пальцем в сторону эльфа. Влад переместился к сумке длинноухого и, убедившись, что никто не обращает внимания, стал там рыться. В другое время ему бы не позволили прикоснуться к ней, но сейчас было не до того. Серый сначала следил за действиями мента взглядом, потом расплылся в обаятельнейшей улыбке.

— Свирф, — позвал он. — Послушай стишок. Тебе должно понравиться...

— Что? — элементаль уставился на него.

— Послушай стишок, говорю.

Ветер, ветер, ты могуч.

Ты гоняешь стаи туч.

Не видал ли ты отсюда...

Прозвучал звук смачного удара. Улыбку Борея перекосило. Он застыл на секунду, а затем начал заваливаться лицом вперед. Упал в колени Торасту.

— Не видал, значит, — Сергей восторженно ударил кулаком правой руки в ладонь левой.

Эльф, урукхай и хоббит уставились на стоящего над Свирфом Влада.

— Металл, говоришь, — процедил мент, — дерево и камень? А резины хорошей не хочешь?

Мент размахнулся резиновой дубинкой и нанес еще один удар по голове воздушного человека.

— Контрольный! — радостно вскрикнул Серый.

Асуэл подскочил. Тораст наоборот, вцепился в уши Свирфа, словно элементаль вскочит и убежит. Это, казалось, не таким уж невероятным. Но вряд ли убежит. Скорее, разорвет всех в клочки.

Серый вскочил вслед за эльфом.

— Надо уходить.

— Бесполезно, — возразил Ут. — Он придет в себя, мигом найдет нас и расправится. Теперь уже без разговоров.

Тораст вгляделся в лица друзей. Прочел по ним все.

— Урухота, — прорычал он. — Га гида утува.

Ут зарычал в ответ. Орк пожал плечами.

— Что он говорит? — поинтересовался Серый.

— Он хочет остаться и задержать его, а мы бы тем временем скрылись.

— Но это не поможет, он только зря...

— Я это ему уже объяснил. Но... Что можно придумать взамен?

— Я... — эльф задумался. — Есть кое-что. Сэр Желна Орман научил меня одному заклинанию. Только оно против духов... Поможет ли?

— Действуй, — приказал Влад.

— Мне нужен пустой стеклянный сосуд. Ут, у меня в сумке бутылек с шерной. Может, конечно, пригодиться, но справиться с этим Бореем важнее.

Хоббит метнулся к сумкам. Через несколько секунд передал эльфу пустой сосуд. Асуэл склонился над элементалем, которого за уши держал Тораст. Начал петь, сделал несколько движений, словно скручивал и тянул Свирфа.

Двухметровая полупрозрачная фигура заколебалась, Борей приподнялся в воздух, и его втянуло в малюсенькую бутылочку. Асуэл сразу же запечатал ее пробкой.

— Вот так, — удовлетворенно произнес он.

Сергей подошел к нему и потрогал пальцем стекляшку.

— Классный старик Хоттабыч, — одобрительно согласился он.

Тораст тоже поводил пальцем по стеклу.

Эльф убрал сосуд в сумку.

— С сэром Желной поведешь теперь задушевные беседы, — закончил он.

Уселись у костра, все еще не веря, что опасность миновала.

— Эх, вот теперь бы косулю, — выдавил Сергей. — А то как будто мимо желудка пища прошла. И все же, — он воздел палец к потолку пещеры. — Как не вспомнить народную мудрость: хороший враг лучше плохого друга. И накормил нас Борей сытно. И про убийство прямо в глаза сообщил. Не то что гад Иситио, не будем говорить о его бесстыдной харе, чтобы не обидеть Правителя. Только про кого толковал Свирф, я не понял. С кем там его хозяева биться собрались?

— С управителями? — неуверенно предположил Ут. — Я вообще тоже не очень понял. Думаю, с этим только сэр Орман разберется.

— Еще один плюс от Свирфа, — констатировал Асуэл, глядя на выход пещеры, — туман он разогнал своими завихрениями. Можно идти быстрее и, не бояться свалиться в пропасть. Так что завтра уже будем на урукхайской заставе.

Тораст присоединился к беседе, активно жестикулируя.

— Он говорит, — с готовностью приступил Ут к обязанностям, — что ты, Влад, заслужил имя и дубинку, которой победил врага, — и повернулся к урукхаю. — Только теперь, чур, я даю имя, — он почесал в затылке.

— Гро! — в переводе с древне-хоббитского — Быстрый.

— Прям как вольфа, — засомневался Серый.

— Тогда Жорген — Хитрый.

— И жадный, — хмыкнул Влад. — Я пока со своим именем похожу. Ладно?

— Я дам тебе имя, — вмешался Асуэл. — Тебя будут звать Алдияр, что значит — "решительный". Нравится?

— Не-а... — покачал Влад.

В разговор вмешался урукхай. Он толканул возвышенную речь, во время которой потрясал кулаками, бил себя в грудь и воздымал морду к потолку пещеры — призывал небо в свидетели. Когда громыхание закончилось, Ут перевел:

— Он сказал, что тебя надо звать Человек с дубиной. По-урукхайски Чело-вэк ур Кнел.

— А если я соглашусь, пистолет отдашь? — поинтересовался Влад. Урукхай сдвинул брови. — Тогда зови просто Влад. Без всяких добавлений, — и в знак того, что разговор окончен, завернулся плотнее в плащ и отвернулся к стене.

Раздался дружный вздох. Урукхай отдал какие-то распоряжения и ушел сторожить к выходу. Другие легли спать. Серый урчал, как кот, устраиваясь на ночлег, потом долго ворочался с боку на бок. Наконец переполз ближе к Владу:

— Ты спишь?

— Нет.

— Ну и чё ты их обидел? Они же по-хорошему...

— Да пошли они в баню! Корчат из себя добреньких. Часы эта морда поломала. А мне их, между прочим, друг подарил. Пистолет не отдают... И все время твердят, что мы гости, — закончил он яростно.

— Тише, а то урукхай услышит, — Серый зыркнул по сторонам.

— А пусть слушает! — еще громче продолжил Влад. — Я домой хочу — просто вешалка, — Влад провел ребром ладони по шее. — Здесь ни помыться, ни побриться. Еще дня два и на бомжа буду похож. Ношусь как сайгак без узды от одной смерти к другой. Я, конечно, понимаю, что не они виноваты, но дайте возможность защищаться. Нет, сиди, жди, как подопытная мышьЈ кому удастся меня прикончить. Меня как по лабиринту тащат и тащат. Непонятно к кому, непонятно зачем...

— Влад, чесслово, — наконец, смог вклиниться в этот отчаянный монолог Серый. — Ты бы, право, похитрее был, а? Ты ж вечно надутый, будто замышляешь что. Ты будь проще и люди... э... ну эти все... к тебе потянутся. И пистолет вернут.

— Если вернут, я сразу свалю от них.

— Ну и дурак будешь, — горячо запротестовал Сергей. — Кто нас вернет домой кроме Ормана? Сами-то мы пробовали — не получилось.

— Да ты ж не знаешь, что за чел этот Орман. Может, он как раз доделает то, что другим не удалось.

— Хотел бы — давно бы убил, — засомневался Серый.

У костра послышалась возня. Сергей обернулся. Ут пристально всматривался в них.

— Если вы все равно не спите, я мог бы немного рассказать о сэре Желне Ормане.

— Давно пора, — пробурчал с другой стороны эльф. Урукхай хрипло поддержал его.

— Не хочу, — буркнул Влад и отвернулся к стене. — Все равно наврете, — послышалось оттуда.

— А я хочу, — Серый перебрался к костру. — Люблю, когда рассказывают. Даже если врут.

— Я не буду врать, — заверил Ут. — Орман, говорит, что врать можно, если свою или еще чью-нибудь жизнь спасаешь.

— Ах, какой моралист! — не выдержал Влад из своего угла.

— Он хороший, — с жаром оправдывался Ут. — Без него тут знаете, что творилось? Каждый сам по себе. Каждый считает, что он лучший, а соседа убить надо. А главное, стреляли без предупреждения. Увидит эльф урукхая — сразу тетиву натягивает. Увидит урукхай эльфа — сразу тесак готовит. А Орман... Он нам объяснил, что — внешность не главное. Главное — что в сердце. Зачем он шерну — напиток понимания создал? Чтобы не только всякие образованные, как я, понимали других. А все друг друга понимали. Сэр Орман, он хочет, чтобы все добрые объединились. Не важно кто ты — урукхай, эльф или... вампир.

— А вот, кстати, чем же он питается? — Влад не выдержал и сел, повернувшись ко всем лицом.

— У животных кровь пьет. А что?

— Да так. Много об этом думал. Никак успокоиться не мог, почему-то казалось, что ему скармливают пленных. А у вас, можно сказать женевская конвенция. Выходит ваш Орман миротворец и пацифист?

— Паци... кто?

— Тот, кто проповедует отказ от насилия. Тебя будут резать, а ты будешь улыбаться и благодарить...

— Не... — замотал Ут головой быстро-быстро. — Мы воины Объединенной армии. Сэр Орман, он без дела, конечно, не нападает, но если его подданных обижают — спуску не даст. Все хоббиты на его сторону перешли, — гордо закончил он.

— Еще бы! — согласился Влад.

— А вот эльфы не все, — с горечью вступил Асуэл. — Я вот все думаю, что будет с Илоа? Она осталась у недостойного эльфа. Вдруг ее обидят?

— Не переживай, — успокоил его Ут. — Не такая уж она беспомощная. Да и не посмеют они.

Асуэл опечалился:

— Еще дня два назад, я тоже доказывал, что не только не посмеют, а вообще... Эльфы благородные — орки подлые. А теперь вижу совсем иное, — он помедлил. — А год назад, я бы никогда не сел за один стол с урукхаем, — спина Тораста дернулась, и он добавил. — Прости, друг, но говорю, как есть. Трудно нам привыкнуть к мысли, что урукхаи могут быть хорошими. Ты и сам знаешь, что в племени Лесных эльфов не все с этим смирились.

Урукхай прохрипел что-то, не оборачиваясь.

— Говорит, что не отличают честных урукхаев от презренных орков, потому и не верят, — перевел хоббит. — Но тут ты, Тораст, тоже не прав. Что же, скажешь, среди орков порядочных быть не может? А как же отряд, что в день нашего отъезда пришел к Орману? Слушаю вас и думаю: не скоро у сэра Желны получится принести мир во Флелан. Очень уж крепко сидит в нас всех: я — хороший, а сосед — плохой. И как же медленно это вытравляется! А ведь, если бы мы сумели объединиться, как велит устав ордена, мы бы злых быстро на место поставили. Не справились бы они ни за что с нами. Вот хоть наше путешествие возьми. Сколько мы пережили? И ничего. Потому что вместе. Вчера не справились бы без Илоа и Асуэла. А сегодня без Влада.

— Отдайте мне пистолет, — внушительно произнес Влад. — Если мы друзья, отдайте. Я обещаю, что не убегу и не причиню вам зла.

Тораст метнул на него быстрый взгляд и стремительно прошел в пещеру. Покопавшись в сумках, сложил у ног Влада все: рацию, дубинку, кобуру, складной нож и последним положил сверху пистолет.

— Спасибо... друг, — Влад взял пистолет, погладил его. Проверил все ли в порядке, сколько патронов осталось. Положил в кобуру и повторил. — Спасибо.

Урукхай кивнул несколько раз, затем сел перед ним, вытащил тесак, вытряхнул из мешочка зеленый камень, и быстро провел им по лезвию. Мечом плашмя нарисовал полосу на щеке Влада. Потом заворчал. Ут тут же подоспел.

— Он говорит, что ты можешь не принимать его имя, но для урукхаев ты будешь Дертад, что значит, "друг".

— Теперь, можете звать меня как хотите! — сдержанно позволил Влад. — Хоть двадцать имен дайте, на все согласен. И давайте спать. Нам еще до светлых очей вашего Ормана идти и идти.

Урукхай щедро оскалился, показав все имеющиеся зубы, и ушел на пост. Влад лег, завернувшись в плащ, на этот раз лицом к костру. Рядом примостился Серый.

— Хоть бы завтра без приключений обошлось, — зевнул он.

19 июня (3 Синего), утро, недалеко от Дверь-камня.

Свирфа Арис так и не дождался. И следов его не нашел, словно тот растворился в воздухе или вообще слинял с планеты. Так ведь невозможно ни то, ни другое! Не может исчезнуть элементаль без следа — вокруг него всегда довольно большое силовое поле, которое Арис бы почувствовал, если бы тот находился и на краю планеты. А улететь тем более не выйдет. Мир ЗАКРЫТЫЙ.

Арис нервно ходил по спальне, пригибаясь, чтобы не задеть низкий потолок затылком. Все пытался понять: что произошло? Надев плащ и надвинув капюшон, попрощался с хозяином-хоббитом Шуахом. На всякий случай попросил рекомендательное письмо для родственников Шуаха в деревеньке Пачак, недалеко от Дверь-камня. После этого покинул селение.

Уединившись, так чтобы его никто не видел, просканировал окрестности еще раз. Никого. Ни Свирфа, ни людей с местными проводниками. Это тревожило и раздражало, но разбираться не хватало времени. Вот-вот в мир войдет Василий. Его следовало встретить. После исчезновения Свирфа стоило подстраховаться.

...Недалеко от Дверь-камня он очутился около полудня. Близко к порталу подойти невозможно — отряд Ормана на этот раз обосновался на поляне перед ним. Требовалось как-то увести их. "Если устроить что-то загадочное и немного пугающее...", — мозг после полноценного отдыха работал быстро, выдавая одно решение за другим. Наконец идеальный вариант нашелся, надо определиться с местом. "Лучше всего действовать у Храма Ланселота. В другое место, отряд, может быть, и не поторопится, но Храм для них священен. Но есть вероятность, что не все уйдут. Значит, действовать надо в двух местах. Сначала у Храма, а если кто-то останется сторожить Дверь-камень, тогда... Нет, мне нужен помощник".

Арис решил побывать в деревне Пачак: "Может, удастся завербовать еще одного минервалса. Если у него появится помощник, удачный исход предприятия гарантирован".

Шуах не ошибся: его родственник Дедан — светлая душа. Арис побеседовал с пожилым хоббитом несколько минут, и стало ясно, что он телом и душой предан Свету. Если до сих пор и не стал минервалсом, то потому, что минарсы не посещали Флелан. Выполнив обряд посвящения в сокращенном варианте, он покинул Пачак, чтобы приступить к операции. "Первую часть проведем без свидетелей", — уже не заботясь о последствиях — о том, что день жаркий, а после колдовства навалиться еще большая жара — он наложил на себя заклинание невидимости и, осторожно ступая, направился к храму: когда ты невидим, важно, не оставлять следов. Иначе тебя быстро раскроют по примятой траве или самопроизвольно отломившейся ветке...

19 июня (3 Синего), раннее утро, Аксельская дорога

Влад толком не смог бы объяснить, что заставило его проснуться. Спать неудобно? Но это во Флелане не впервой. Можно сказать, как попал сюда, так толком и не выспался ни разу. Но в его насыщенной жизни, такие периоды нередки. Привык отдыхать и сидя, и на холодной земле и с камнем вместо подушки под головой. Так что экстренное пробуждение произошло из-за чего-то другого. В бок словно кто-то толкнул. Он окинул взглядом пещеру. Все спали. Влад задумался.

В последний раз точно так же он просыпался в Чечне. Кто-то толкнул. Влад тогда встал, чтобы найти и намылить шею этому кому-то. В комнате пустовало. Он пошел искать умника на улице. Не найдя, пошел отлить — все равно проснулся. И тут артобстрел. Дом, где он спал, разнесло точным попаданием вдребезги. Он с минуту не мог придти в себя, наблюдал, как догорают остатки здания, и впервые сделал вывод, что у него не просто интуиция. У него ангел хранитель есть. Интуиция подскажет, когда и где ждут неприятности, а вот чтобы разбудить и вывести...

Все происшедшее воскресло в памяти в одно мгновение, а в следующее он вскочил, и еще раз оглядел пещеру. У выхода сидел Ут и старался из сырых прутьев развести костер. Оглянулся непонимающе на его прыжки.

— Доброй Саеры. Рано еще. Не спится?

— Доброго, — пробурчал Влад. — Что-то случится, — не вдаваясь в подробности, ответил он на вопросительный взгляд хоббита. Выглянул из пещеры. Туман исчез, но влажность в воздухе по-прежнему стояла высокая. Слишком сыро для гор. Он дотронулся до каменной стены — она слегка сползла на дорогу, воды в ней столько, что из горсти камешков можно ведро воды выжать. Быстро глянул наверх.

— Оползни у вас бывают? — осведомился Влад.

— Бывают, — Ут вертел несколько прутиков. — Но только в Дождливый месяц. Тогда горы столько влаги впитывают, что не могут ее носить, вот и ползет все.

— А когда последний дождь был? — Влад, тревожно глянул вверх.

Хоббит пожал плечами.

— У нас числа тридцатого, а здесь не знаю. В любом случае не должно быть оползня. Не время.

И тут гора словно вздохнула.

— В пещеру! — Влад рывком подхватил Ута под мышку и бросился внутрь, на ходу выкрикивая. — Подъем быстро! Вещи в руки и в глубь!

Тораст и Асуэл — настоящие воины: не поняли, кто командует, но исполнили четко: хоть и не проснулись, но вещи похватали и ринулись в узкую щель. Хоббит вырвался из цепких лап милиции и, подхватив суму, исчез во тьме впереди. Серый на суматоху не отреагировал: сидел, почесывал грудь. Пришлось подхватить его под мышки, поставить на ноги и дать волшебного пенделя, чтобы улетел далеко вперед и не мешал отступать остальным.

Вход в пещеру за их спиной с тихим шелестом начал сминаться, будто сделан из пластилина и какой-то великан, решив, что пещера не нужна, провел по нему рукой. Потемнело.

— Обрыв! — крикнул Ут в глубине. Они с разбегу чуть не вылетели в пропасть, но успели застыть на крохотном каменном пятачке. Свод пещеры продолжал сминаться, уже не в тишине, а с грохотом, вынуждая их отходить дальше. Сгущенный воздух выдавливал их к обрыву, стараясь сбросить в непроглядную тьму. Ут, стоявший к краю ближе всех, ухватил Тораста за пояс. Пятки почти повисли в воздухе.

Наконец все утихло. Вокруг медленно опускалось облако пыли. Вниз сыпалась каменная крошка. Несколько минут слышалось тревожное дыхание. После этого прозвучал сдавленный бас Ута.

— Откуда ты знал? — потрясенно спросил он.

— Не знал, — пояснил Влад. — Интуиция. Или ангел хранитель, — тут же поправился он. Слышал, что нельзя в таких случаях обманывать, а то ангел обидится и больше не поможет.

— Кто-кто? — нарочито весело, встрял Сергей.

— Заткнись! — рявкнул Влад. Пошатнулись все разом. Влад порылся в кармане, достал волшебный складной ножик. Волшебный — потому что кроме ножа на нем сделали фонарик. Слабенький — зато батарейки надолго хватало. Сейчас это как никогда пригодилось.

Включил. Осветил бегло всю честную компанию. Вздрогнул, когда синий свет выхватил морду Тораста. Вот уж с кем ночью встретишься — заикой станешь. Потом посветил вокруг. Сделал шаг в сторону. Там где они вжались в стену, площадка около двух квадратных метров, можно разойтись свободнее. А вот, там, где Ут ощутил обрыв в темноте, земля сужалась сначала до полуметра, а вслед за этим и вовсе до двадцати сантиметров.

— Лучше бы погибли, — выдохнул Асуэл. — Быстро бы все закончилось. А теперь будем умирать долго и мучительно. Ни воды, ни еды, ни воздуха...

— Отставить пессимистичные прогнозы, — скомандовал Влад безапелляционно. — Раз живы — есть шанс спастись. У живых всегда есть шанс.

— Какой? Хочешь раскопать этот завал руками? — ироничный вопрос Асуэл задал без улыбки.

— Если раскопать невозможно — будем искать другой выход.

— Как??? Стоя на пяточке? Здесь и гномы не водятся. И Орман не поможет, потому что просто-напросто не знает, где нас искать.

— Значит так, — в голосе Влада послышались командные нотки. — Объясняю один раз, думаю, умному будет достаточно. Неумному, — выразительно бросил взгляд на Сергея, — буду вправлять мозги подзатыльниками. Может, вы удивитесь, но в нашем мире тоже в горах нет гномов. И все же у человека, которого засыпало в пещере обвалом, оползнем или снежной лавиной — да-да у нас и такое бывает — есть шанс выжить. Во-первых, без воздуха мы не остались. Все дышат, или кто-то уже нет? Значит, все. Во-вторых, без еды человек может прожить двадцать дней. Не думаю, что у эльфов и прочих с этим как-то иначе. Могу поверить, что лучше, но никак не хуже. В-третьих, без воды человек может прожить пять дней, но в горах легко можно наткнуться на пресную воду, так что будем надеяться на лучшее. Тем более недавно дожди прошли. Почему, думаете, оползень случился? От дождей еще не просохло — а тут еще и туман. Утяжелил верхний слой — и пожалуйста... В-четвертых, почти всегда можно найти, что поесть. На крайний случай каких-нибудь горных крыс или мох. Что-то обязательно и внутри растет и живет. Так что Асуэл доставай веревку, привязываемся друг к другу и вперед. Я первый — Тораст замыкающий.

— Куда вперед? — уточнил уже без иронии Асуэл, как солдат выясняет детали у офицера, чтобы исполнить приказ правильно.

Влад вздохнул облегченно. Он боялся, что как бы его спутники не начали качать права, что, мол, мы командуем, а ты гость, имя и оружие одну ночь как заслужил... Обошлось.

— А вот туда, — не теряя времени, начал действовать Влад. "А то еще одумаются..." Он посветил фонариком вдоль стены и теперь в тусклом свете все разглядели, что дорожка вдоль стены сначала сужается вообще на полстопы, потом становится чуть шире, опять сужается и, наконец, выходит к следующей площадке. Дальше все терялось в темноте.

— Повторяю, — продолжил Влад. Окинул всех взглядом. — Сначала иду я. Если сорвусь — все вместе меня удержите. Когда переберусь на ту сторону, посмотрю что дальше, стоит всем идти или нет, если стоит — будем страховать уже вдвоем с Торастом.

— А если не стоит? — на всякий случай осведомился Асуэл.

— Вот когда узнаем, тогда и поговорим, — отрезал Влад. Пока он объяснял, привязал веревку к поясу. Собрался проверить, как привязывают веревку во Флелане — что если узел непрочный? — но сдержал себя: с излишней дотошностью может и обидеть аборигенов. Хоть и не люди, но все же воины, а не детский сад. Уж веревки-то должны уметь крепко завязывать.

Прежде чем идти, попытался приспособить фонарик, но быстро разобрался: ничего не выйдет. Выбор прост: либо навернуться, пытаясь светить под ноги — либо отдать фонарик кому-то. "Фонарик жалко. Мало ли — вдруг уронят..."

— Асуэл, ты вроде немного маг. Можешь как-нибудь посветить, пока я переберусь?

— Могу, — подтвердил эльф, беспрекословно отдавший право командовать человеку, который единственный из них, не только знал, что делать, но еще и был уверен в успехе. — Я могу постоянно светить, — он зажег на кончике указательного пальца синий шарик. Владу показалось, намеренно такого же цвета, как у него на складном ноже. Мол, и мы тут не дикари какие-нибудь.

— Откуда энергию берешь? — поинтересовался Влад.

Эльф пожал плечами.

— Ниоткуда.

— Ниоткуда не бывает. Ничто не появляется ниоткуда и не исчезает в никуда, как сказал...

— Эдиксон! — пискнул Серый.

— Сам ты! Эдиксон... Амадей Вольфганг, — повернулся к Асуэлу. — Неважно кто сказал. Главное правильно. После использования магии слабость, голод чувствуешь?

— Д-да, — неуверенно промолвил Асуэл, далее вскинул подбородок. — Да! Никогда не задумывался об этом, потому что всегда имел возможность отдохнуть или поесть. А еще есть напиток сифри — я давал вам, помнишь. Быстро восстанавливает силы.

— Это вряд ли, — ухмыльнулся Влад. — Потому что из ничего опять же ничего не появляется. Скорее всего ваш сифри, сильный стимулятор длительного действия, но на одном стимуляторе не выедешь. Так что твою способность светить и напиток оставляем на крайний случай. Ясно? Как только все переберемся, будем пользоваться фонариком, шарик ты выключаешь. Ясно?

— Да, — согласился Асуэл.

Влад спрятал ножик в нагрудный карман и застегнул на пуговицу. Пистолет проверил — кобура закрыта. Ничего не выпадет, можно отправляться.

Он выдохнул, встал лицом к стене и, медленно перебирая ногами, двинулся вперед. С детства не любил высоты. Зато любил преодолевать страх. Аутотренинги когда учил, посмеивался с удивлением. Он что-то подобное придумал еще в голопузом возрасте. Идешь, бывало по карнизу на третьем этаже. Вниз смотришь в стену и убеждаешь себя: "Тут всего-то невысоко, упаду если — коленку расшибу и все дела. Нет тут ничего страшного. Нету!"

Но, несмотря на уговоры, путь в какие-то десять метров почудился вечностью. Под ноги ведь не глянешь, так что толком и не знаешь, куда ступаешь. Когда в поле зрения появилась площадка, левая нога сорвалась — тяжелый он для такого узкого карниза, да еще и естественного происхождения. Он так отчетливо представил, что сейчас со всего маху о камни, что тело почти автоматически рванулось в сторону спасительного островка. У него получилось. Плечом ударился сильно, но не смертельно — вывиха, перелома нет — успел сгруппироваться. Так что все в порядке. Зажег фонарик, окинул взглядом спутников. Даже в темноте заметно, как одинаково округлились у них глаза. Сразу близнецами показались. "Не видали вы, ребята, таких трюков. Эх, темнота...", — неспешно отряхнулся, посветил дальше. "Конечно, не асфальтированная дорожка, но пройти вполне можно. И то, что спускается вниз — нестрашно. Где-нибудь да поднимется", — повернулся. Поискал удобную позицию, чтобы его по инерции не утянуло в пропасть, если кто-то упадет. Уперся и крикнул:

— Следующий!

Сергей перебрался через опасное место легко, будто всю жизнь проработал канатоходцем. Влад в очередной раз позавидовал его грации. Ему таких движений приходилось добиваться, долго и нудно тренируясь в спортзале, и все равно далеко до совершенного владения телом. А вор словно в прошлой жизни кошкой был.

Ут на уступе не удержался. Наступил, словно метился — точно туда, где Влад обвалил камни. Услышав шум, все вцепились в веревки. Хоббит забарахтался. Его несколько раз стукнуло о стену.

— Спокойно! — крикнул Влад, и эхо на этот раз разнесло его голос далеко в глубь горы. — Не трепыхайся! — продолжил Влад тише. — Мы тебя держим крепко, попробуй найти, за что зацепиться.

Хоббит как ждал команду. Мгновенно успокоился, собрался, прилип к стене. Не сразу — все так же срываясь и царапаясь — но вскарабкался на уступ. С него быстро перебрался на площадку. Вид донельзя виноватый.

— Молодец! — похвалил Влад. — Главное, не теряться, — он по опыту знал, что в таких случаях похвала действует лучше, чем выговор или упреки.

Наконец, все перебрались на эту сторону. Можно было идти дальше.

19 июня, 16. 45, Волгоград.

Игорек — длинный и нескладный студент, сокурсник Сергея — ходил на лекции только к избранным преподавателям. Сначала с ним пытались бороться, со временем смирились. Дело в том, что некоторые лекции он мог прочесть и сам — столько знаний умещалось в вытянутой как огурец голове. Так что наказывали его, снизив оценку на экзамене, а это Игорька не волновало. Он учился исключительно ради знаний, а вовсе не ради оценок и других не менее призрачных наград, раздаваемых в универе. Какие бы перемены ни происходили в студенческой жизни: каникулы, сессия, праздники — режим дня у него менялся мало. К экзаменам готовился круглый год, а не в последние два-три дня, учился каждый день, а не только на лекциях или семинарах, а на всеобщие попойки не ходил принципиально. Слишком быстро прочувстовал, что самый умный непременно пойдет за пивом, что ему очень не понравилось.

В понедельник он благополучно сдал экономику — преподавательница на него обозлилась и влепила тройку. "Но это ее проблемы, дура необразованная. Зачем вообще женщины лезут в науку? Место женщины на подиуме, чтобы радовать мужской глаз и у плиты, чтобы радовать мужской желудок. Хотя... У плиты, пожалуй, лишнее", — вот он питался одними бутербродами и до сих пор не умер. А когда видел страдания отчима: "Сядь со мной, да посиди, да поговори, я для тебя старалась, готовила, а ты..." — еще раз убеждался, что на женщин лучше смотреть издали. Хорошо хоть мама, выйдя замуж, от него отстала. Раньше эта песня единственному сыну исполнялась.

Осталось сдать два экзамена — и он мог не выходить из дома, отвлекаясь от изобретения. Интересную ему задачку Сергей поставил. Две недели бьется, но, кажется, вот-вот нащупает решение проблемы. Сделает еще пару-тройку схемок — и можно будет опробовать.

В дверь позвонили. Игорек даже не дернулся. К нему никто не заходил. Если что надо — звонили и договаривались о встрече. А чтобы вот так...

Но через мгновение мама крикнула:

— Игорек, выйди на минуточку. Тут к тебе товарищ пришел.

— Меня нет дома! — отозвался он.

— Игорек, не шути так, — голос мамы наполнился укоризной. — Это Марат.

— Тогда пусть сюда плюхает, мам! — произнес он тише, продолжая водить мышкой по экрану, дорисовывая схему. "Нет, это соединение лишнее. Уберем. А добавим, вот здесь..."

Дверь открылась.

— Привет, Крот! — Марат против обыкновения не переминался с ноги на ногу в дверях, ожидая, когда пригласят войти. Зашел, сразу плотно прикрыл за собой дверь. Смело потоптал разбросанные кругом листы бумаги, носки, спортивные штаны и свитер. Разве что через книги переступил — к ним Марат испытывал неподдельное благоговение: "Это какой же ум надо иметь, чтобы написать такую толстенную книгу?"

Игорек все эти перемещения не замечал и краем глаза — полностью сосредоточился на мониторе. Кусал губы, что-то стирал и рисовал заново. Вместо приветствия вяло кивнул. Марат скинул кучу вещей с единственного стула, подвинул к компьютерному столику, уселся. Подождал минутку, но, поняв, что Крот не скоро его заметит, лег телом на стол и взглянул на Игорька, закрывая экран.

— Крот, удели мне пять минут.

Игорек не сразу осознал, откуда появилась нежданная помеха. Сначала наклонился вправо, чтобы разглядеть схему, потом сдвинул монитор и продолжил работу.

Но Марат сегодня пришел не в том настроении, чтобы сидеть и ждать, когда у Крота пройдет научное вдохновение. Он встал и развернул монитор к стене.

— Ты чё, Татарин, охренел? — Игорек каланчей возвысился над плотным и невысоким другом.

Перед Игорьком Марат тоже благоговел, потому что, по его мнению, Крот знал все. Вот абсолютно все, что существует в мире. При этом череп его не распух до размеров Волгоградской области, а по-прежнему походил на огурец. Вот где чудо природы! Больше Крота, пожалуй, знал лишь Серый. Но у того знания другого рода. Более необходимые в реальной, а не виртуальной жизни. И вот Серый пропал. Марат не мог об этом не переживать. Если друг не нужен матери, если об его исчезновении не беспокоятся преподаватели (ведь на экзамен не пришел! Когда такое было?), то он это так не оставит. Есть только два человека, которые могут помочь, если друг в беде. Один из них Марат.

Он осторожно, но твердо взял Игорька за линялую футболку и посадил обратно на стул. Особых усилий для этого прикладывать не пришлось. Чем природа Марата не обделила, так это силой. При желании, он Игорька мог бы в морской узел завязать, но с другом надо обращаться бережно. Вещь хрупкая.

— Крот, — проникновенно откликнулся он, — если бы я охренел, я бы выдернул вилку из розетки, и ты бы сохраниться не успел. А мне надо с тобой поговорить. Пять минут.

— Ну? — буркнул тот, складывая руки на груди. Игорька всегда раздражало, что сильные в этом мире побеждают умных. Почему он не пошел в химики? Он бы изобрел какой-нибудь стимулятор мышечной массы. Выпил бы его и стал круче Марата. Попробовали бы его тогда вот так на стул усадить...

— Крот, — Марат заторопился, виновато-увещевающе. — Крот, тебе Серый давно звонил?

— Давно, — ядовито съиронизировал Игорь.

— А сколько не звонил?

— У меня секретаря нет, чтобы отмечать такие мелочи.

— Так ты это.... По телефону глянь, а?

Игорек, не глядя, пошарил в куче на полу, сунул сотовый Марату и попытался вернуть монитор в исходное положение. Но Татарин не позволил, слегка придержал рукой.

— Постой-постой! Смотри, он тебе в воскресенье звонил. И мне тоже в воскресенье. Договаривались, где в понедельник экзамен обмывать будем. Но на экзамен он не пришел!

— Ну и что? Сдаст потом. В первый раз что ли? Мама все оплатит. Иди уже, а Марат? — Игорек злился все сильнее. Он попытался вернуть себе монитор.

— Ты не понимаешь! — Марат упорно не позволял ему погрузиться в работу. — Его нигде нет. Телефон не отвечает.

— В загуле золотой мальчик! — ярился Игорь.

— Да пойми ты: не был он никогда в таком загуле, чтобы телефон отключить! — возмутился Марат. — Случилось что-то.

— Что с ним могло случиться? — скрипнул зубами Крот. — Аппендикс ему уже вырезали. Если только мороженым объелся.

— Он бы и в больнице с телефоном был. Он бы первый всех обзвонил, сообщил...

— Татарин! Ты! Мешаешь! Мне! работать!

— Да знаю, знаю, — сник Марат. — Я... Я к Барину пойду. Буду у него выяснять, куда Серый делся. А если что... — Игорек отвоевал наконец-то себе монитор и снова играл со схемой, слова Марата летели мимо ушей. — Крот, если я завтра не приду на экзамен, сообщи об этом, пожалуйста, в милицию. Я, конечно, понимаю, что тебя тоже могут повязать, но Барин должен ответить за Серого, за меня.

Игорек застыл:

— Не понял. Ты чё, Татарин? За что меня в милиции повяжут?

— Ну, как же... Ты ж нам помогал. Серому. Схемку эту, ты думаешь, зря Сергей попросил тебя глушилку звука для магнитофона сделать? Над преподом подшутить? Как же... сигнализацию в магазине твое устройство глушить будет. Чтобы менты грабить не помешали. Понял? И мне ты помогал. И Барину самому.

— Какому Барину? — насупился Игорь.

— Какому, какому... — проворчал Марат. — Андрею, какому еще. Мы в банде, Крот. Ты что не в курсе что ли?

Игорек застыл в ступоре, мозги его буксовали, пытаясь осмыслить внезапно открывшуюся ему разбойничью грань собственной жизни. Марату очень захотелось, чтобы истина дошла до Игоря уже позже, когда он уйдет. Марат заторопился.

— В общем, пять минут уже прошло, я пойду. А если, значит, на экзамен не приду — сразу в милицию. Лады? Ты сам не пробуй. Не справишься ты с ними. Лады? — произнося это, он пятился к двери, а Игорек провожал его ненавидящим взглядом. — Ну, я пошел. Успехов тебе. И тэдэ...

Дверь за ним плотно закрылась. Игорек смотрел на дверь так, словно собирался ее поджечь. Потом стиснул зубы и уставился в монитор. "Козлы! В банде они. Опять меня использовали, как дурака! Все мной пользуются. Никто просто так не подходит... Да пошли вы все! Сами выбирайтесь. У меня дело, — он тряхнул головой и быстро наложил на схему еще серию штрихов. — Все. Можно сохранять и трусить за деталями. На этот раз обязано работать!"

19 июня (3 Синего), раннее утро, где-то внутри Аксельской гряды

Они шли в одной связке: Влад ведущий, Тораст — замыкающий. Друг за другом, в почти полной тьме, лишь Влад видел дорогу, освещенную тусклым синим светом фонарика. Остальные шли вслепую, потому мент иногда сообщал:

— Осторожно, кочка. Здесь яма, шагаем широко. Теперь все в порядке.

Дорога в глубине гор неудобна для путешествия. От напряжения: постоянных приседаний, перепрыгиваний и широко-шаганий — силы уходили как вода из дырявого кувшина. Приходилось часто останавливаться для отдыха. Наконец настал момент, когда и Тораста зашатало. А Влад уже считал, что на этого терминатора вообще ничего не действует.

Однажды они наткнулись на настоящую развилку: с небольшой площадки шло три маленьких выхода в пещеры. Влад замер, не зная, какой путь предпочесть. Сергей подошел ближе. Оценил предмет заминки.

— О млин, только камня с надписью не хватает: налево пойдешь, коня потеряешь, направо пойдешь — деньги потеряешь, а прямо пойдешь... — он сделал значительную паузу, — об камень навернешься!

— И все же лучше направо, — проворчал Асуэл. — Там больше вероятность спастись.

Влад спорить не стал. Дорога вскоре пошла вверх, но свод пещеры сузился, стены сдвинулись, и, в конце концов, и на четвереньках идти стало невозможно. Еще чуть-чуть и навалится настоящая клаустрофобия. Другие чувствовали себя не лучше. Особенно тяжело приходилось Торасту — он крупнее прочих. "Наверно, зря этот путь выбрали..."

Влад приказал остановиться и отвязал с себя веревку.

— Дальше не пойдем. Ут меньше всех — пусть пролезет вперед, узнает, что там. Возьми фонарик.

Ему подчинились. Хоббит исчез на долгих двадцать минут — Влад отсчитывал про себя секунды. Каждая минута, проведенной в скрюченном положении, казалась вечностью. Мент пожалел, что отправил хоббита без страховки — хоть подергал бы за нее, чтобы тот вернулся. В ответ на его переживания появилось синее пятнышко, а через полминуты выполз и Ут.

— Надо дальше, — сообщил он. — Там потом еще уже. Но если ползком, то все пройдут. А посохов через пять после того становится шире. Через десять в рост встать сможете. И озерцо есть. Правильно нам Асуэл дорогу подсказал.

Они продолжили мучительный путь: ползком по камням — хуже не придумаешь. Сергей притих, ни слова от него не слышали. Влад один раз обернулся, поймал в свете фонарика полный отчаяния взгляд.

Они вышли к озеру, когда по внутреннему ощущению Влада время близилось к обеду. Серый подскочил к воде, но Асуэл его придержал:

— Проверим с начала, можно ли пить, — он достал из сумки очередной круглый пузырек, зажег на мгновение светящийся шарик, чтобы убедиться, что это то, что нужно, а потом капнул немного жидкости в озеро. Блеснувшие в воздухе частицы показались черными, но это могло быть из-за отсутствия нормального освещения. Эльф зачерпнул в ладонь воды, начал рассматривать. Теперь Влад посветил ему.

— Вода хорошая, — дал добро Асуэл.

Серый и Тораст бросились первыми. Чуть позже к ним присоединился Ут. Мент и эльф равнодушно черпали, будто и пить не хотели. Когда утолили первую жажду, Влад предложил:

— Давайте передохнем немного.

Его поддержали. Сели недалеко от озера, отвязав веревку. Влад несколько раз потер заросший подбородок и затем попросил у хоббита деревянную чашку. Набрав воды, стал скрести подбородок перочинным ножиком. Благо хоть он не как у большинства обывателей. Нож должен быть ножом, даже если он перочинный. Так что Влад сразу после покупки наточил лезвие до остроты бритвы. Мент поймал на себе нервный взгляд Серого.

Сергей наблюдал за его действиями с внутренней дрожью. Все никак не мог понять, как человек может вот так себя мучить: без пены для бритья, без горячей воды, каким-то тупым ножиком... Ему казалось, что у него кожу сдирают. Серый потер щеку и повернулся к Асуэлу, чтобы не видеть, как мент издевается над собой.

— А что ты налил в воду? Тоже какое-нибудь изобретение мага Ормана? Воду обеззараживает или что?

Эльф небрежно отбросил длинные волосы на спину:

— Обезвредить или... как ты сказал? Обезо... В общем, чтобы сделать опасное безопасным, надо слишком много пузырьков с собой таскать. Сначала определить, какой яд, потом найти противоядие... Этот напиток показывает, пригодна ли для употребления еда или жидкость. Если там, куда капнули, позеленело — то пить нельзя. Если цвет остался прежним — можно употреблять без опаски.

— Здорово этот Орман о вас печется. Он так обо всех или только об избранных?

Асуэл нахмурился.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря об избранных, но в каждом отряде есть кто-то с набором необходимых экстрактов.

Разговор эльфу не нравился, да и все провожающие нервничали, когда речь заходила об Ормане. Может, прав Влад и на них какое-нибудь заклятие верности наложили? Чтобы не обострять отношения, Сергей восхитился:

— Хороший у вас маг. Прямо аж захотелось предстать пред его светлые очи. У нас я таких не видел.

— А какие у вас маги? — поинтересовался Ут.

— Такие знаешь, — Сергей щелкнул пальцами. — Говорят очень красиво, а на деле... Заботятся только как карман деньгами набить. Один депутат — ну, это у нас так магов называют — кричит: "Посмотрите, что творится! Власть погрязла в роскоши, коррупции, безделье!" Его спрашивают: "Так вы хотите со всем этим бороться?" А он: "Ну что вы! Я хочу во всем этом участвовать!"

— Тогда понятно, почему вы никому не верите, — заметил хоббит и поинтересовался. — А какой у вас вообще мир? Красивый?

— Ты не поверишь, — Сергей потянулся так, что хруст стоял на всю пещеру. — Кругом камни, камни, камни...

— Как здесь? — Ут повел рукой вокруг себя.

— Не... — возразил Серый. — Здесь природа. А там мы сами все в асфальт и бетон... ну, это камни такие искусственные создали — и все в них закатали. И железа еще кругом полно. Иной раз дерева неделями не видишь. А уж если на птицу какую наткнешься... Кроме голубей и воробьев, разумеется. Этих гадов у нас тоже полно, — Ут смотрел на него непонимающе. — Что непонятно объяснил? — рассмеялся парень.

— Непонятно, что может быть хорошего в таком мире. Почему вы так хотите туда вернуться?

— На эту тему тоже анекдот есть, — встрепенулся Серый. — Сын-червяк спрашивает у отца-червяка: "Папа, а ведь живут червяки в фруктах?" — "Живут!", — отвечает отец. "А в ягодах?" — "Тоже живут!" — "А почему тогда мы в дерьме копошимся?" — "Понимаешь, сынок, — глубокомысленно изрекает отец, — есть такое слово Родина!!!" Да что у вас не такая же родина что ли? — Серый в миг завелся, словно не сам сравнил родной мир с кучкой переработанной пищи. — У нас между прочим можно тоже природу найти, надо только из города выехать. Города-то у вас тоже небось, есть? Хочешь природу — езжай загород, если делать, конечно, не фиг. И что на природе, что в городе, между прочим, никакой злюка эльф на тебя не нападет...

— Не надо так об эльфах, — скрипнул зубами Асуэл.

— Да я не о присутствующих! — заторопился Сергей. — Я, в общем, объяснить пытаюсь, что у нас безопасно, а у вас шагу не ступишь — в свежее дерьмо вляпаешься.

— Неправда! — возмутился Асуэл.

— Да вы меня не поняли, это метафора. Я никого не хочу обидеть.

— Не забудь упомянуть, — вступил в диалог Влад, заканчивавший бритье. — Что у нас запросто можно попасть под машину, взорваться на бытовом газе, попасть под... хм... руку маньяку или террористу с набором взрывчатки. А может — что самое распространенное — нарваться на алкаша с обыкновенным кухонным ножом. Кстати, в России — это просто оружие массового поражения. Ты уж мне, как милиционеру, поверь. Так что опасностей везде немало, просто ты с ними научился справляться. А они научились справляться с опасностями своего мира.

— Отсюда мораль — подхватил Сергей. — Дом — он и есть дом. Какой бы он ни был, там всегда лучше, чем в гостях.

— Мне кажется, — рассудил Ут, — дом там, где семья, друзья. А к месту можно любому привыкнуть.

— Ну, ты философ! — Серый хлопнул в ладони. — А впрочем, ты прав. Только ведь у нас и друзья там остались. Вот этот слон — он же мне не друг. У него вообще, наверно друзей нет. С ним же невозможно жить с таким правильным!

— Заткнись! — привычно выругался Влад, проверил еще раз подбородок: вроде бы ничего не пропустил. — Можно идти дальше. Асуэл, Тораст готовы? Обвязываемся веревками.

— Ой, ну все понятно, — Серый затыкаться не спешил. — Если Влад отдохнул — на других уже наплевать. Надо идти.

— Нам на самом деле надо идти, — поддержал мента эльф. — Чем быстрее выйдем на поверхность, тем лучше. Даже если смерть от голода нам не грозит.

— Ясное дело, что лучше, — изрек Серый. — Выход он же там, за поворотом. Так что идем быстрее.

— Выхода за поворотом нет, — процедил Асуэл сквозь зубы, — но мы постепенно сворачиваем на Зэп, а там есть шанс встретить гномов.

— Думаешь, это выход? — засомневался Ут. — Урслог отказался заключить союзнический договор с Орманом. И даже дружественный отказался...

— Ага! — обрадовался Серый. — Это надо понимать, тонкий намек: все не так плохо, как вы думаете, все намного хуже. Урслог — царь гномий что ли? — уточнил он и, разглядев в темноте кивок, продолжил. — Значит, гномы вполне могут подумать, что это незаконное вторжение и принять соответствующие меры? Прямо как этот, горный. Ну, вы знаете кто.

— Оставим, — гнул свое Асуэл. — Иситио вторгся на чужую территорию, поэтому и хотел скрыть следы. Гномы же у себя дома.

— А, ты хочешь сказать, что ко всяким вторгшимся в их дом без разрешения они обойдутся добром и лаской. Да вот я бы, если бы пришел домой и увидел что там кто-то сидит...

— Гномы не злобные... — настаивал эльф. — Раньше никогда не отказывали в помощи.

— Да-да-да, — согласился Серый, откинувшись на стенку и закинув руки за голову. — Попроси о помощи, и тебе обязательно протянут руку... Правда, зачастую с характерной комбинацией пальцев.

— Какой комбинацией? — не понял хоббит.

— Эх, да что объяснять! Темные вы люди, — загрустил Чакша. — Брюнеты.

Ут не разделял радужных надежд эльфа.

— Будем надеяться, что Гро не зря уберег нас от оползня, — завершил он, поднимаясь. — Веревку можно не привязывать, вряд ли будут еще обрывы. Веди, Гро.

Влад уставился на хоббита. И только потом догадался: это же одно из его десятка имен. Уже и не помнил что значит. "Решительный", что ли, или "Друг"... Они пошли дальше, а мент на всякий случай, проверил кобуру. Все услышанное он ко вниманию принял: от гномов можно ожидать скорее какой-нибудь гадости, чем выражения восторга при их появлении.

19 июня (3 Синего), недалеко от Дверь-камня.

Арис с глубоким удовлетворением следил, как покидают поляну возле Дверь-камня последние охранники. Он чувствовал, что успел. Вот-вот должен появиться Василий. Помощь маленького хоббита оказалась очень кстати. Эльф Эвуон — что-то он не очень похож на лесного эльфа — приказал десятку урукхаев сторожить на поляне. Вот тогда и помог запасной вариант. Дедан, хоть и боялся урукхаев до дрожи, но все же пошел к ним и рассказал, что нечто необычное происходит не только возле храма, но и в сторону Вася от храма, в лесу. Делить отряд еще раз урукхаи не рискнули — во Флелане маленькому отряду может прийтись не сладко — так что они спешно покинули поляну. В распоряжении минарса осталось минут двадцать.

Пока Арис размышлял об этом — камень дрогнул и расширился, будто набирал в легкие воздух. Потом сжался и снова расширился. Все это сопровождалось шумным сопением.

Арис беспокойно обернулся: успели ли урукхаи уйти далеко? Чего доброго услышат и вернутся. На всякий случай он начертил в воздухе преграду. Теперь в ту сторону звуки проходить не будут. Наконец из камня начал разливаться пульсирующий свет.

Портал работал неправильно: Ланселот закрыл его каким-то странным заклинанием, но все же минарс невольно залюбовался игрой света. Последняя вспышка просияла так ярко, что Арис прикрыл веки. А когда все стихло, на поляне появился Василий. Нет, он, конечно, как положено, надел серый, дорожный плащ и капюшон надвинул глубоко — но Арис точно знал, что это он. Служителям Света не требовалось видеть лицо или проверять ДНК для того, чтобы знать, кто находится перед ними.

Арис стоял напротив брата-минарса и ждал когда тот придет в себя. По праву Первого вошедшего, он должен ожидать приветствия от второго, а не идти навстречу. Может, пройдет время, и он, как и Мар-ди не будет обращать внимания на такие мелочи, но сейчас, не мог не насладиться моментом.

Василий отбросил капюшон, чтобы немного охладить лицо — во Флелане с непривычки мучила жара, он сам еще не привык к этому. Очень темные волосы у вновь прибывшего минарса не подходили к такому климату, поэтому он постриг их почти наголо перед путешествием. Несмотря на то, что Василий чисто выбрился, кажется, что щеки и подбородок его покрыты короткой щетиной. Грубое лицо напоминало скорее воина, чем мага. Лучше, чем доспехи на нем бы смотрелись только спортивная майка, шорты и боксерские перчатки. Так и слышишь крик рефери: "Нокаут!"

Василий растянул губы в улыбке. Наверно, так улыбается горилла.

— Приветствую, первый во Флелане!

— Приветствую, брат! — тепло отозвался Арис, отбрасывая капюшон. — Рад встрече. Мне так не хватало помощи. И можешь называть меня по имени.

— Спасибо, Арис, — минарс не зря благодарил. Арис имел полное право требовать, чтобы его величали полным титулом: первый во Флелане. Каждый последующий минарс, прежде чем сделать что-то будет советоваться с Первым. И лишь в дальнейшем, если возникнет настоятельная необходимость, обратится к диригенсу или ареопагиту. Арис будет играть самую значительную роль в судьбе Флелана. До тех пор, пока ареопагит не переведет его в другое место.

Решено. От следующих минарсов, он будет требовать полного титула, но от Василия — нет. С этим минарсом они пришли из одного мира и подружились, служа ордену. Хотя трудно найти более непохожих друг на друга людей. Арис — мягкий, деликатный, тактичный. Лицо благородное и излучает доброжелательность. Арис светлый — Василий темный. Но может, поэтому они и подружились: противоположности притягиваются. В этом же залог успеха. Где не помогут увещевания Ариса — справится бесцеремонность Василия.

— Арис, в Храме света, перед тем, как я шагнул в янтарный портал зала глаголь, мне передали слова от ареопагита: "Четвертый минарс ясновидец увидел, что вошедшие в мир Флелана люди возмутили его магическое поле, и защита закрытого мира стала крепче. Поэтому людей надлежит разыскать, и когда представится такая возможность, немедленно уничтожить. Или хотя бы убрать из Флелана". Откуда здесь люди, Арис?

Первый обреченно взглянул на небо: он чувствовал что-то подобное с самого начала!

— Сюда с минуты на минуту могут вернуться слепые, — предостерег он Василия. — Идем в Пачак. Там есть минервалс. У него в доме расскажу обо всем, что произошло. Там и примем решение, что делать дальше.

— Идем, Арис, — они покинули поляну, сняв напоследок защиту.

19 июня (3 Синего), где-то внутри Аксельской гряды

Влад побрился, чтобы укрепить дух. Волю к жизни. Вот так у него все взаимосвязано. Если бы еще мог искупаться по настоящему — не так, как сейчас поплескал на себя немного и все, а чтобы посидеть в ванной, еще лучше в баньке попариться... — тогда он бы вообще горы свернул. Влад знал, что если перестанет следить за собой, может накатить удушающая депрессия. Когда от него Жанна ушла, он первое время работал как заведенный. Работал так много, чтобы прийти домой — искупаться и рухнуть в постель — ни о чем не думать. А утром вскочить, еще раз искупаться и на работу. Но потом его выгнали в отпуск. Это когда он на одном задержании сорвался. Всем посчитали, что слишком круто обошелся с пьянчугой, пристававшим к молодой женщине. Хотя, что он тому сделал-то? Ну, сломал руку, делов-то. Но в отпуск его все равно выгнали.

Чуть ли не в первое же утро он попытался встретиться с женой. Исповедаться, убедить... Получилось хуже некогда — его передернуло от воспоминаний, и память услужливо переключилась на следующий эпизод — что случилось после разговора. А случилась трехдневная депрессия. Он целыми днями лежал в постели, не брился, не купался, не делал зарядку. На третий день уже морально приготовился пустить себе пулю в лоб. Спасибо Костик заглянул. Благодаря ему, вышел на работу, наплевав на отпуск. Но в глубине души сделал заметочку: пока следит за собой, моральный дух тоже на высоте.

В хорошее: что они доберутся таки до Ормана, который окажется добрым и чутким и тут же отправит их обратно на Землю классом люкс — ему верилось с трудом. Как и всегда. Он по жизни был пессимист. С того дня, как Жанна ушла, все усугубилось. Теперь он верил в одно: там, где заканчивается полоса неудач, начинается территория кладбища. С каждым днем их путешествия, ему казалось, что они до светлых очей мага никогда не доберутся. Столько ловушек по дороге встретили. В Чечне, пожалуй, спокойней было. Прав Серый: каждый создан для своего мира, и в другом ему некомфортно, как бы ни старались приукрасить этот сюжет в фантастических романах. Так что скорей бы в Дверь эту каменную войти и...

Неожиданная мысль его остановила: а что если еще кто-то попал во Флелан? С их-то стороны двери по-прежнему открыты. Или раньше кто-то попадал. Лютый, помнится, упоминал, что сивернее перевала (уже местными терминами изъясняться стал!) находится Финляндия. Откуда в этом мире Финляндия? Не может же быть звуковое совпадение... Или может?

Вопрос настолько заинтересовал его, что он обратился к Уту, чтобы немедленно выяснить этот вопрос.

— Слушай, а вот южнее... или как там у вас? Юджиновее от камня, ну, где вы нас нашли с Сергеем... Лютый сказал, есть Финляндия. Там кто живет?

Обрадованный передышкой Чакша, со стоном сел прямо на дорогу. Остальные нерешительно топтались. Безмолвно приняв руководство Влада, они как в военном отряде ждали команды, что можно отдохнуть, а ее не поступало.

— Никто, — пробасил хоббит.

— Как так? Страна есть, а жителей нет?

— Были когда-то, — неохотно пояснил Асуэл, — но исчезли. Теперь там пустынное место. Развалины. Никто не селится. Проклятое место.

— В каком смысле проклятое? — уточнил Влад.

— Нежилое, — так же непонятно вступил хоббит. — Нельзя там жить. Ясно?

— Ясно, — рассердился Влад. — Дело ясное, что дело темное. Хотел бы я посмотреть на эту Финляндию... — пробормотав последнюю фразу себе под нос, он продолжил путь.

— Не спеши, успеешь, — промямлил ему вслед Чакша, тяжело поднимаясь.

Чем дальше они продвигались, тем осторожнее Влад шел. Вскоре приказал всем сохранять тишину. Серому так пришлось зуботычину дать, чтобы заткнулся. Причем и Асуэл одобрил эти воспитательные меры, потому что парень зубоскальством всех достал.

Перемещались с оглядкой, чтобы не влететь в какую-нибудь западню. Это в простых пещерах можно идти, как захочется, а вот в рукотворных, надо любого камешка бояться. А по всему выходило, что место, по которому они идут, не совсем природного происхождения. Тут явно кто-то приложил руку.

Внезапно Влад прижался к стене и выключил фонарик, предупредив:

— Замерли!

Донеслось лишь сопение. Мент разозлился на Тораста: неужели нельзя тише дышать? Когда оглянулся, увидел, что сопит вовсе не урукхай, а Серый. Тораст, как настоящий воин стоял не дыша.

— Что там? — шепотом полюбопытствовал Асуэл. Хорошо отвлек, а то бы еще раз подзатыльник отвесил воришке, а от пустой головы звон пошел бы по всей пещере.

— Черт его знает, — откликнулся мент. — Видел свет. Исчез, как только я фонарик выключил.

Они немного подождали.

— Это наверняка гномы, — Асуэл втолковывал возле уха — единственный кто дотягивался до него в их команде.

— Но они почему-то прячутся. Значит, хотят сделать какую-то пакость.

— Или испугались, — не согласился эльф.

— Идем дальше?

— Другого выхода нет.

— Оставайтесь здесь. Я посмотрю, что происходит, — Влад сделал осторожный шаг в полной темноте. Немного погодя еще и еще. Кой черт он так скрывается? Все равно в темноте не видит, так лучше воспользоваться фонариком. Он быстро нажал на кнопку и... луч ткнулся в кожаный жилет.

А в следующую секунду его сбили с ног.

Битва четвертая

Раныд, поединок сильных.

Усталость и безысходное равнодушие не покинули Мар-ди. Ему хотелось лишь одного: покинуть Раныд. Все равно как: живым или мертвым. Но к безысходности добавилась небольшая нотка удовлетворения. Свою роль он выполнил: в мир Ланселота вошли. Ареопагит наверняка узнал, где прячется неуловимый Управитель. Теперь важно поскорее все закончить.

Ланселот не разговаривал с ним. Казалось, он прекрасно чувствует состояние диригенса. Мар-ди тоже чувствовал тревожную угрозу, будто с одной стороны Ланселот обещает ему все доступные кары, когда победит. С другой стороны беспокоится: а вдруг выиграет Мар-ди? Наступала решающая битва. Ему нужно вести рыцарей вперед.

Мар-ди вскинул ладони к зару. Попытался вскинуть. Вперед пошла его мощь, поле творения, слабенькое, дрожащее, он все никак не мог направить силу на зар. Да и желтые бриллианты он не видел — лишь слепящий свет. А когда теряешь зрение, как можно победить? Ланселот напрасно тревожится — диригенс ему уже не соперник. Мар-ди попытался протянуть руку. Кажется, свет изменился: вместо слепяще-белого — мягкое голубое сияние. Но как он поведет рыцарей? Хотя бы поле ему обязательно надо рассмотреть. Он попытался найти тьму над заром. Может, когда глаза его успокоятся от блеска, зрение прояснится?

Устало повертев головой, нашел место, где глаза испытывали не такую сильную резь, и взмолился. Он не назвал Имя Того, Кому молился. Всей душой просил об одном: зрение. Он готов проиграть, готов умереть. Ему нужно видеть, куда он перемещает рыцарей...

Молитву и на этот раз услышали. Слепящая пелена рассеялась. И хотя зеленое поле по-прежнему было в тумане, он смог различить выпавший зар — Джут се. Потом он дал команду белым воинам двигаться вперед.

19 июня (3 Синего), где-то внутри Аксельской гряды

Темнота помогла нападающим. На Земле Влад бы решил, что у них есть приборы ночного видения. Во Флелане все намного проще: гномы видели в темноте, а в его команде никто такой способностью не обладал. Когда дикая головная боль вернула Влада в сознание, их по-прежнему окружала темнота. Но руки туго связали сзади. На ногах тоже почувствовал веревки. Кляп только в рот не засунули. Он попытался пошевелиться и, не выдержав, застонал. Казалось, голова расколется пополам. Вероятно, этого и добивались — стукнули от души. На лоб менту сползла теплая струйка крови. Рядом кто-то заворочался, послышался шепот Асуэла:

— Алдияр, ты ранен? — Влад не сразу сообразил, что к нему обращаются, называя его эльфийским именем.

— Голова. Только. Кажется, — чужим, хриплым голосом откликнулся он и попытался сесть. От боли в глазах заплясали радужные круги, но он закусил губу и, преодолевая слабость, из последних сил не позволяя себе потерять сознание, все-таки сел. Почувствовал за спиной чье-то плечо — поддерживают его, чтобы не упал. Спасибо, конечно, но...

— Торасту распороли бок, — докладывал Асуэл. — У меня задели плечо, у Ута руку. Только ты и Сергей не сопротивлялись, поэтому вам дали по затылку. Но Чакша давно пришел в себя.

Да, с ними не церемонились. Это тебе не вежливые до оскомины эльфы. Теперь есть с чем сравнить. Влад продолжал тяжело и часто дышать. Так несколько облегчалась боль. Еще помогала ненависть. От желания разорвать нападавших голыми руками, кровь переполнял адреналин. Он тоже снижал порог чувствительности. С другой стороны, ненависть и мешала. Влад чувствовал, что сознание темнело от ярости, а сознание плыло, как в тот раз, когда он сломал руку злосчастному пьянице, и его насильно вытурили в отпуск. "Надо успокоиться, — скомандовал он себе. — Ненависть полезна в умеренных дозах. Сейчас надо мыслить четко".

— Это были гномы? — теперь он узнал свой голос. Значит, приходит в норму.

— Да, — еле слышно подтвердил Асуэл.

— Хорошо, — Влад произнес это с такой интонацией, что все поняли: ничего хорошего гномов не ждет.

— Что ты собираешься делать? Мы связаны. Ранены. Твой нож отобрали.

— Правда что ли? — ядовито поинтересовался Влад. Больше ничего объяснять не стал. Ни к чему, а в голове рой мыслей: если эти мерзкие монстры, нападающие в темноте и бьющие в спину, думают, что им удастся вот так с ним справиться, они глубоко ошибаются. Может, это судьба. Может, ему суждено умереть тут. Но один он не уйдет.

Преодолевая головокружение, Влад сполз на спину и, подтянув ноги к груди, вжался лицом в согнутые колени. Медленно он проталкивал связанные руки вниз, стараясь, чтобы пятая точка пролезла в получившуюся петлю. Он изо всех сил старательно тянул руки, вертел бедрами. Да, на тренировке этот прием проходил гораздо легче. Но правильно, когда лежишь на татами, сжав пальцы в замок, то невольно разжимаешь их и растягиваешь получившуюся петлю на длину пальцев. Здесь же такой поблажки никто ему не дал. Гномы связали запястья, и жесткая веревка от натяжения уже чуть ли не резала кожу. С другой стороны могли и до локтей связать, тогда бы уже никакие приемы не помогли. Хоть за это спасибо недомеркам. Он выгнул спину и изо всех сил дернул руки вниз. Одновременно потянул бедра, рывком протиснулся. По запястьям стегнуло болью и тут же руки ударились под коленями. Все. Дальше было делом двух секунд. Он вытащил из петли ноги и с облегчением выдохнул. Теперь руки были спереди.

— Ты что там возишься? — уныло из темноты полюбопытствовал Серый. Ему досталось меньше, но и того хватило, чтобы лежать плашмя, стараясь не двигать головой. Так боль пряталась куда-то под череп, выжидая малейшей оплошности с его стороны, чтобы наброситься снова.

— Запарили меня со своими темницами, уроды! — зло отозвался Влад. Разглядеть Серый ничего не мог, но голос у мента звучал невнятно, будто жевал что-то.

— Ты что-то ешь? Дай пожувать.

Влад чуть не зарычал, чтобы пацан отвалил от него.

— Веревки я ем, — наконец проговорил он.

— Как веревки?

— Просто, перекинул руки вперед, и ем.

Серый замолчал, стараясь понять, разводит его Влад, или говорит чистую правду. А потом понял: нет, мент не врет. Он действительно перекинул руки вперед и вот-вот освободится. Серый медленно приподнялся. Если уж мент может такое, то у него, с его гибкостью и подавно получится. Помнится, смотрел в каком-то военном фильме, как русские с японцами дрались. Там один из пленных узкоглазых именно так и освободился. Пленник перепрыгнул сквозь связанные руки как через скакалку. Вот бы и ему так. Он дернулся вскочить. Азарт от соревнования с ментом заглушил головную боль.

— Что вы делаете? — раздался заинтересованный бас Ута.

— Козлы! — пробормотал Влад, он уже работал над ногами. Плохо слушающиеся пальцы скользили по узлам, но веревка поддавалась.

— Согласен, — поддакнул Серый. Он выгнулся и быстро просунул ноги в петлю рук. — Могли бы веревку повкуснее дать. Не волнуйтесь, товарищи, — он трудился над веревками. — Всех освободим в порядке очереди.

— Ты развязался? — в голосе Асуэла звучало такое удивление, словно Влад, по крайней мере, сумел слона в кармане от обыска спрятать. Мент нащупал узел на его веревке.

— А что тут развязывать? Скоты! Узлов вязать нормально не умеют, а туда же. Подонки. Ноги давай.

Закончив с эльфом, он подошел к Торасту. Ута развязывал Сергей. Когда всех освободили, Влад смахнул со лба свежую струйку крови и метнулся к стене в поисках выхода.

— Что ты собираешься делать? — Асуэл, резкими движениями разорвав плащ, подошел к урукхаю, перевязал его, чтобы тот мог идти. Позднее взялся за Ута.

— Я этих ублюдочных коротышек...

Эльф не дослушал:

— Неумно. Пока они не решили, что с нами делать, надо попытаться уйти подальше. Со всеми гномами все равно не справиться. Да и оружия нет.

— Оружие вернем. А если надо — еще добудем, — злорадно пообещал Влад. — Дверь здесь.

— Все равно, — Асуэл закончил перевязку и встал рядом с ним. — Мы должны действовать сообща и усилия направить на побег, а не месть. Ты меня понимаешь?

— Ну, еще бы, — Влад ощупывал дверь, чтобы найти замок. — Асуэл, я что похож на идиота или камикадзе? Я хочу вернуться домой. И если три дня назад, когда только попал сюда, хотел попасть домой сильно, то теперь я хочу попасть домой бешено. И если для этого надо пройти по трупам этих уродов, я по ним пройду.

— А если не обязательно? — поинтересовался эльф.

— Посмотрим по обстоятельствам, — туманно пообещал Влад. — Но отныне я бью с опережением и на поражение. Пленных не беру.

— И что самое интересное, он совсем не злится, — встрял Серый, вставая во весь рост. — Видели бы вы его в гневе... У нас в Волгограде сразу начинается землетрясение.

— Заткнись! — сказано было так, что Сергей на всякий случай отступил. А то еще сразу на поражение и кирдык наступит.

— Я не нахожу здесь замка! — раздраженно буркнул Влад.

— Я посвечу, — Асуэл создал небольшой светящийся шарик.

Они тщательно обследовали дверь. Никаких следов замка и теперь не нашлось — везде лишь гладко оструганные и плотно подогнанные друг к другу доски.

— Здесь возможны три варианта, — сообщил Ут. — Замок висячий, находится, соответственно, с наружной стороны.

— Плохой вариант, — скрипнул зубами мент.

— Или с наружи засов, — продолжил хоббит.

— Чуть лучше. А что третье?

— Замка нет, — подытожил Ут. — Нас могли запереть магией.

— Еще лучше, — одобрил Влад. — Быстро посмотри! — скомандовал он Асуэлу.

Тот повиновался не сразу. Его возмутило подобное обращение, но, поколебавшись, все же подошел к двери, чуть толкнув Влада плечом.

— Я не маг, — мрачно сообщил он, ощупывая дверь. — Если обнаружу следы магии, вряд ли смогу открыть.

— Он не волшебник, — проникновенно сообщил Серый, Владу. — Он только учится.

— Вот именно! — процедил сквозь зубы Асуэл. — И помолчите, вы мне мешаете.

Несколько минут в напряженной тишине они ожидали результатов. Наконец эльф отошел.

— Я ничего не чувствую. Или магия очень скрытая или это не магия, а как раз первые два варианта. Такие неудачные для нас.

— А может и нет, — встрепенулся Серый. Он тоже шагнул к двери и для начала приложил к ней ухо, внимательно вслушиваясь. Потом тоже ощупал края двери. Помнишь, Влад, басню: "А ларчик просто открывался?" — он подцепил дверь за какую-то выемку и слегка потянул на себя, она чуть подалась вперед. Сразу перешел на шепот. — Во! Видали? А ларчик просто ОТКРЫВАЛСЯ. Думаю, лучше погасить шарик.

— Сейчас, — Влад встал у косяка, после этого дал знак эльфу. — Гаси! — в темноте скомандовал Серому. — Открывай медленно!

Когда дверь чуть приоткрылась, в камеру упала полоска света из каменного коридора. Влад тут же прикрыл дверь.

— Два гнома сидят к нам спиной. Кажется, играют во что-то.

— В карты, наверно, — предположил Серый. — Во что еще надзирателям играть.

— Карты слишком дороги, чтобы в них играть, — засомневался Ут. — Я не уверен, что карты у Урслога вообще есть. И как можно играть ими? Они служат для обозначения дорог и городов, чтобы не заблудиться...

— Мама миа, — проникновенно возопил Чакша, — у них и игральных карт нет! Во что же вы играете?

— Гномы чаще всего в дьаабыш.

— Это как?

— Нужно несколько камней размером с...

— Лекции по азартным играм оставим на потом. Как ты догадался, что дверь не заперта? — ревниво поинтересовался Влад.

— Да прикинул: зачем нас связывать, если на двери замок? Тут же подкоп не сделаешь, двери крепкие — без инструментов не сломаешь. У эльфов, помните, как посадили в каменный мешок, так и развязали. А здесь нет. Почему? Возможен только один вариант: замка нет. Тогда надо связать крепко накрепко. Так что теперь делать будем?

— По моему знаку распахиваешь дверь, я затаскиваю их в камеру. Пусть покажут, куда дели наши вещи. Без оружия я дальше не пойду.

— Ой, ну ладненько. А то я уж напугался, что ты и в правду пленных брать не будешь.

— Они же и выход наверх показать могут, — предложил Асуэл.

— Так что считайте, что мы уже у Ормана, — оптимистично заверил всех Ут.

— Пред его светлыми очами, — хмыкнул Влад. — Ладно. Все по местам. На счет три. Раз... два... начали!

Первая часть их плана прошла без сучка, без задоринки. Гномы так увлеклись игрой, что когда дверь распахнулась, не успели схватиться за оружие. Без лишних слов, Влад сгреб их за шкирку и с силой стукнул головами друг о друга, после чего втянул в камеру и захлопнул дверь.

Асуэл зажег шарик. Оба гнома лежали в глубокой прострации. Глядя, как из-под шлема стекает струйка крови, Серый пробормотал:

— Звоните "02" — если человек попал в беду. Звоните "03" — если человек попал в "02"! Пациент скорее мертв, чем жив. Ты уверен, что не перестарался?

— Уверен, — заверил Влад, быстро разоружил гномов, один миниатюрный меч, напоминающий кухонный нож, бросил эльфу. Себе взял топорик.

— И у самого плохого человека можно найти что-то хорошее... если его тщательно обыскать, — философски заметил Серый. — Жаль, что так мало...

Влад надавил на плече у одного из пленников на какую-то точку. Тот дернулся и слабо вскрикнул.

— Привет, морда, — ласково проворковал Влад, улыбаясь при этом так, что у Сергея мороз по коже пошел. Острый край топора упирался в яремную вену на шее гнома. — Понравилось головой стукаться? Могу еще раз сделать. А теперь быстро и внятно: когда вас должны были сменить и где наши вещи?

— Вряд ли он тебя понимает, Жорген. — Влад непонимающе уставился на хоббита, спустя время смутно припомнил вечер, когда ему на перебой давали имена. Кажется, на этот раз, Ут назвал его хитрым. — Их язык схож с хоббитским наречием, поэтому ты его поймешь, а он шерну не пил. Все как было у горных эльфов. Мне опять придется побыть переводчиком.

Он подошел ближе, так, чтобы рассмотреть заросшее волосами лицо гнома.

— Вот это — человек. Он гость мага Ормана и могучий воин. Вы его страшно разозлили, так что он жаждет вашей крови. Но ты можешь спасти свою никчемную жизнь, если будешь отвечать на наши вопросы и помогать во всем. Ты меня понял?

Тот едва-едва кивнул, опасаясь порезать горло о топор. Глаза становились все круглее и круглее. Но Влад топор от горла не убрал. Знает он таких: вроде трясутся, а чуть отвлечешься — поднимают тревогу. Можно потом раскроить засранцу череп, но спасатели уже набегут.

— Отвечай, почему Урслог приказал напасть на нас?

— Мы не подчиняемся Урслогу! — голос гнома переливался гордостью вперемешку с презрением. Влад взял себе это на заметку: правильно определил — не боится гном, притворяется. — Мы ушли вместе с Юмабаем, захватив сокровищницу, и теперь не подчиняемся царю. Теперь все равны!

— Революционер, твою мать! — сквозь зубы процедил Влад.

Хоббит не обратил внимания на реплику.

— Почему вы напали? — продолжал допрашивать он.

— Никто не смеет проходить через наши владения без охранной грамоты. Вы прятались — значит пришли со злом. А если докажут, что вы в сговоре с Урслогом — казнят немедленно. Сейчас ищут доказательства.

— Следователи, твою мать, — прокомментировал мент.

— Когда у вас смена караула?

— Какого караула? — голос гнома становился все злее. — Мы не тюремщики. Юмабай вынесет решение и за вами придут. Нас вы захватили хитростью, но со всеми не справитесь. Вас убьют очень жестоко. Будут отрубать по кусочку каждый час. Лучше сдавайтесь!

— Фантазер, твою мать, — Влад прищурился и чуть надавил топором. На горле тут же образовалась ранка, оттуда сочилась кровь. Гном затих, глаза расширились. — Спроси, где наши вещи, — попросил мент, не глядя на Ута.

— Куда вы отнесли наши вещи? — перевел хоббит.

— Все вещи мы относим в сокровищницу. У нас все общее.

— Колхозники, твою мать, — заметил мент. — Сейчас этот коротышка движимый внезапным припадком великодушия нас туда отведет. Скажи ему, чем тише будет себя вести, тем дольше проживет.

— Может, пообещать отпустить?

— Не стоит, — запретил Влад. — Не люблю давать сомнительных обещаний. А вдруг не выполню?

Ут повторил фразу Влада почти дословно. Гном лишь глаза сузил.

— А со вторым что делать будем? — спросил Серый.

— Свяжи его, — приказал Влад. — Покрепче. Асуэл, от плаща твоего осталось что-нибудь? Заткни ему рот. Да не так! Побольше, чтобы вытолкнуть не мог, если очнется.

— Вот-вот, — ободряюще подтвердил Сергей. — С кляпом во рту не поговоришь. Зато как думается!

— Все готовы? Спроси, в какую сторону идти по коридору, — небрежно попросил Влад хоббита.

— Направо, пропускаете два поворота, потом налево. Там одна дверь, — глаза гнома недобро блеснули.

— А как попасть на поверхность?

Тот вроде бы усмехнулся. Почти незаметно, краешком губы, но все же усмехнулся. Влад это заметил.

— По главному коридору налево. Пока он не закончится. Дальше выбираете дороги наверх.

— Идем, — скомандовал Влад. — Готовность к бою номер один. Гном задумал какую-то гадость. Тораст, ты как? — урукхай что-то захрипел, но Влад не дождался перевода. Очевидно, что воин не признается в боли и слабости. Влад направился к двери, таща гнома за шкирку. Но Асуэл прошелестел в ухо:

— Нельзя недооценивать гномов. Чем тише и быстрее мы отсюда уйдем — тем больше шансов остаться в живых. Мы хорошие воины, но давно не ели, Тораст серьезно ранен. Если их будет слишком много — мы не справимся. Думаю, надо сразу искать выход, — подытожил он.

— Я не уйду без оружия, — твердо возразил Влад на все аргументы. — Да и вы вряд ли без оружия сможете добраться до Ормана. Идем, — мент подал знак, и Сергей услужливо распахнул дверь.

19 июня (3 Синего), около девяти вечера, Замок Горных эльфов

Саера цепляла верхушки деревьев, завершая последний круг, когда перед воротами горного замка появились пять вольфов, пеший отряд из пятидесяти урукхаев и хоббит по имени Фисти, восседающий на спине Свирепого. Молодой и толстый хоббит округлостями напоминал колобка. На круглой голове среди завивающихся кругляшами волос торчали круглые уши. На лице выделялись большие круглые глаза и нос картошкой. Коротенькие ручки возлежали на круглом животике. Только из штанин торчали очень прямые жесткие коричневые волосы, густо покрывая широкие ступни с толстыми пальцами.

В замке их уже ждали — эльфы сторожевого поста предупредили о приближении отряда, но не вступили в бой. Ворота замка закрылись. На стенах появилось множество эльфов. Когда урукхаи приблизились, раздался многоголосый скрип натягиваемой тетивы, но никто не выстрелил.

У ворот Фисти спрыгнул с вольфа и, опираясь на толстый деревянный посох, превосходящий его длинной, по крайней мере, вдвое, пошел к воротам. Подойдя к створкам, легонько коснулся их кулачком, но звук, донесшийся вслед за этим, более походил на удар молотом.

— Посланники сэра Желны Ормана, просят аудиенции у правителя горных эльфов Иситио, — громко и торжественно прокричал он.

После это, он вернулся под прикрытие урукхаев. Тесаки пока еще лежали у них в ножнах, но, судя по лицам их владельцев, они ждали малейшего повода.

Несколько минут ничего не происходило. Урукхаи громко дышали и хмуро оглядывали стены. Вольфы шумно нюхали воздух.

Свирепый высоко задрал морду.

— Эор идет, — сказал он, уловив знакомый запах.

На стене несколько воинов в черных доспехах сдвинулись в стороны. Эор взошел на стену, окинул прибывших презрительным взглядом.

— Орки, — крикнул он, — зачем вы пришли сюда? Если вы ищите столкновения...

— Эти урукхаи, мои защитники, — бесцеремонно перебил его кроха Фисти. — И не их вина, что мне потребовалась защита в замке горного властелина. Я прошу аудиенции у Правителя Иситио.

— Ты получишь, что просишь. Но ты пойдешь один.

— Со мной пойдут вольфы.

Эор скривился.

— Я спрошу Повелителя, — он скрылся, и в напряженной тишине прошло еще несколько минут. Наконец, Эор снова появился на стене. Казалось, что надмение плещет из него и брызжет со стены на урукхаев. — Хорошо, посланец, — крикнул он, — вольфы пойдут с тобой.

Ворота вздрогнули и открылись, образовав узкий проход, в который вольфы могли пройти только по одному, Свирепый и компания проскочили в замок. На секунду вожак стаи задержался, чтобы подхватить Фисти. Он склонился перед хоббитом, прижав грудь и морду к земле, и тот вскочил в седло как заправский наездник. Посох хоббит воздел высоко вверх, да так и въехал в замок. Когда посланцы вошли в замок, ворота с грохотом захлопнулись.

Эор встречал их во дворе.

— Правитель ждет тебя, — провозгласил он, с издевательской почтительностью глянув на гарцующего хоббита. — Спешься, невысоклик.

Без тени недовольства Фисти сошел с вольфа.

— Идите за мной, — процедил Эор.

Горный эльф повел их коридорами вверх, затем они прошли по царской лестнице, ведущей в зал для аудиенций. Вдоль стен в небольших нишах находились светильники. Они отражались в глянцевой черноте ступенек так, что, казалось, по краям лестницы бегут огненные дорожки. Фисти старался сохранять безразличие, но иногда не выдерживал и восторженно оглядывался по сторонам. Бредущие за ним вольфы красотой не впечатлились. Плетясь в арьергарде, они тяготились медленным передвижением.

Иситио встретил вошедших, восседая на троне. Роскошное золотое одеяние укрывало его от плеч до ног. На груди висел амулет в форме круга, со вставленным в центре квадратным фиолетовым камнем. Если бы не цвет и форма, его запросто можно было спутать с простым булыжником, что сотнями валялись на дороге. По бокам трона застыли четыре эльфа охранника с луками.

— Приветствую вас, великий горный властелин, — Фисти расцвел так, будто встретил родного папочку.

— И я приветствую тебя, посланник, — Правитель открыл белые зубы в улыбке. — Рад видеть в своей обители представителя малого народа, — Иситио широким жестом указал на расставленные перед троном изящные стулья. Фисти приглашением воспользовался. Вольфы улеглись на полу вокруг него. Они походили на крупных черных овчарок, окруживших хозяина.

— Я тоже очень рад видеть представителя высшего народа, — продолжал рассыпаться в любезностях Фисти.

— Посланник, я заранее прошу меня извинить, но у меня очень мало времени, — так же доброжелательно продолжил Иситио. — Дела, понимаешь ли, дела...

— Конечно, понимаю, правитель. Я изложу суть нашего визита. Сэр Желна Орман прислал меня, чтобы разрешить недоразумение, произошедшее с его друзьями. Нам доложили, что они содержатся у вас в плену.

За спинкой трона замерцало. От него отделилась полупрозрачная фигура, укутанная в плащ с головы до ног, и исчезла за гобеленом с единорогом. Но никто, даже личная охрана Иситио, этого не заметил.

Оставшись одни, урукхаи достали тесаки. Некоторые из них приготовили пращи, разложили перед собой кучки камней. Эльфов на стенах, казалось, удвоилось, как и метящихся в урукхаев стрел. Урукхаи напряженно всматривались в замок. Всем своим видом они показывали, что готовы ждать хоббита столько, сколько понадобится. Некоторые разобрали походные сумы, и вскоре на разложенном костре закипала вода. Урукхайки сбросили туда мясо, добавили соли.

Между камней шевельнулось. Полупрозрачная фигура приблизилась к урукхаям почти вплотную. Сделала еще несколько шагов.

"Вот и все, хватит. Существует все-таки предел любому заклятью. Орки хотя и "слепые", но только в духовном смысле...", — фигура замахнулась, и в центр лагеря полетел круглый предмет, размером с яблоко. Как только он коснулся земли, покров невидимости слетел с него и показался глиняный сосуд. Из раскрытого горлышка повалил желтоватый дым. Урукхаи вскочили, ощерились лезвиями. Урукхайки прекратили кухонную возню. В руках появились копья.

Желтый дым медленно растекался между зеленокожими воинами Ормана. Тонкие струйки вместе с воздухом проникали в легкие. Зрачки орков внезапно сузились, а затем расплылись, заполнив собой радужку. Урукхаи застыли как статуи. Они постояли минуту-другую, и потом, сопровождаемые радостным взглядом невидимки, пробудились. Отряд развернулся и уставился на замок горных эльфов так, будто только что его заметил.

— Эльфа? — проревел один из них и злобно зарычал. — Эльфа!

Он вскинул вверх тесак. Остальные заревели вслед за ним и бросились к воротам замка. Пращники зарядили оружие.

По стенам понеслись тревожные трубные сигналы. Эор взбежал на стену.

— Что происходит? — закричал он.

— Орки напали! — крикнул один из воинов. Эор быстро окинул взглядом бегущие к черной стене фигурки. Отсюда они походили на зеленых муравьев.

— Я никогда не верил этим тварям, — крикнул он. — Стреляйте!

Град стрел сорвался со стен. Урукхаи прижались к стене. Те, кто не скрылся в мертвой зоне, прикрылись щитами. Двое из них рыкнули, получив болезненные царапины.

Пращники обрушили на эльфов камни. Несколько защитников замка опрокинулось.

Эор вскинул руку, приказывая дать еще залп.

— Мы не хотели ссориться с Желной, но ничего не поделаешь, — сообщил он воинам. — Ничего, стены легко их удержат, — он чуть отклонился, чтобы летящий камень не задел его.

В этот момент взрыв тряхнул стены так, что казалось, замок развалится как карточный домик.

19 июня (3 Синего), где-то внутри Аксельской гряды

В низком коридоре пусто и тихо. Коптят редкие факелы. Воздух тяжелый, глаза щиплет. Нестройной группой они, пригнувшись (свободно мог идти лишь Ут), прошли до первого поворота. Оттуда слышались недовольные голоса. Влад, дал знак стоять. Осторожно заглянул за угол. Гномы спорили где-то в конце коридора. Подхватив "своего" гнома подмышку, Влад быстро переметнулся через проход. Подождал немного. Кажется, не заметили. Сделал знак, чтобы следовали за ним. В следующем проходе их встретила тишина. Они благополучно миновали и его. Когда приблизился заветный поворот, гном в руках Влада до этого висевший мешком, неожиданно ожил. Извернувшись, он лягнул Влада в коленку. От неожиданности мент охнул и выпустил пленника. Тот с воплем помчался в проход:

— Готовьтесь! Они сбежали!

Лязгнула дверь и наступила тишина.

— Поймаю — придушу! — прошипел Влад.

— Надо уходить! — воскликнул Асуэл.

— Черта с два! Можете идти, я за оружием.

Он прислушался, ожидая услышать гневные вопли, топот сапог и лязг оружия, но в коридоре по-прежнему не слышалось ни звука. "Где эти гномы? Они что, оглохли? Или затаились, ждут, когда они тупо сунутся в засаду?", — он, зло тряхнув головой, свернул вслед за гномом. Короткий коридор заканчивается единственной дверью — за ней-то и скрылся паршивец. "Замков нет, охраны нет. Что-то не похоже на сокровищницу...", — медленно, почти неслышно ступая, Влад шел вперед. За ним следовали остальные. Наконец все выстроились перед дверью. Влад кивнул Серому. Не хотелось обращаться за помощью ни к кому другому. Лучше всего в данных обстоятельствах его поймет только человек. Пусть он и не обучался разным военным премудростям, но боевики-то наверняка смотрел. Поймет с полуслова.

— По знаку открываешь дверь, — почти одними губами произнес он. — Я вхожу.

Глаза Сергея сияли восторгом. Влад чуть не сплюнул — все ему игры в спецназ. Пацану-то наплевать на табельное оружие. А вот он как объяснит, куда пистолет делся? Мент показал Сергею кулак. Тот невинно пожал плечами: "А я что? Я ничего" Наконец Сергей рывком распахнул дверь. Влад кубарем влетел в комнату. Больно ударился боком о какой-то ящик — в полумраке не разобрать, что вокруг творится, откатился к стене, вляпался в густую как сироп жидкость. Вскочил, замахнувшись топором, готовый биться.

Но биться оказалось не с кем. Пещера с аморфными стенами — не круглая комната и не прямоугольная, а так, сплошь какие-то ниши да выступы — нависала низким каменным потолком. В стене рядом с дверью единственный факел. Он освещает груды золота, драгоценных камней. Все это в открытых сундуках и кучами на полу. У дальней стены Влад разглядел оружие: несколько богато инкрустированных копей, мечи и щиты, а так же вроде бы гора кольчуг. И ни единой души вокруг. Хотя, может, есть другой выход? Влад опустил топор. Ладони брезгливо отер о стену и лишь теперь рассмотрел, чем выпачкал ладони: кровь пополам с мозгами от лежащего рядом давешнего гнома, так торопившегося предупредить соплеменников. И голову у него кто-то буквально снес сверху, для опознания оставив только нос да бороду.

В комнату вошли остальные.

— Мама миа! — остолбенел Сергей при виде такого количества сокровищ. Тораст подтолкнул его в спину, чтобы закрыть дверь. — И ведь никто не охраняет! — он взглянул на что-то темное слева у двери и испуганно взглянул на Асуэла. — Чё это они, пива напились что ли?

— Скорее бочку с пивом себе на голову уронили, — промолвил тот. — Величиной с дракона.

Сергей несколько раз судорожно сглотнул, сдерживая позывы тошноты (он, наконец, разглядел, что с гномами), а после не выдержал и прислонился лбом к стене. Минуты две все слушали, как он давился собственным желудком. За неимением внутри пищи орган пытался вылезти сам.

Влад подошел посмотреть на тела. На одного он наткнулся у входа, а двое других лежат тут. И главное, гном-беглец убит только что. Значит, убийца ходит где-то рядом.

— Тихо всем! — он напряженно оглядел сокровищницу. Сергей обессилено прислонился к стене. Влад приблизился к горке оружия. Сразу нашел там их вещи — они лежали отдельной кучкой. Бросил Асуэлу мечи. Взял родной Макаров. С щелчком снял предохранитель. Держа пистолет в вытянутой руке, он начал красться вглубь. Тораст дернулся за ним, но мент знаком приказал стоять. Через мгновение скрылся за поворотом. Сергею почудилось, что он отсутствовал целую вечность. Наконец послышались шаги. Мент вернулся к ним.

— Ни хрена не понимаю. Второй двери нет. Через эту убийца пройти не мог — встретился бы с нами. Но везде пусто, — он подал Асуэлу его и хоббитскую сумку. — Тораст, ты посмотри, я не знаю, какие вещи твои, — урукхай пошел к куче оружия.

— Да... — сдавленно пробормотал Сергей, оглядывая мертвых гномов. — Под тяжестью неопровержимых улик у подозреваемых сначала не выдержали нервы, а затем — челюсть, два ребра и черепушка. Зря этот засранец-гном сюда торопился.

— Мертвых не обзывают. О них можно говорить только хорошее... — сделал замечание Ут.

— Простите, я не знал, что у вас тоже такие правила, — со слабой улыбкой промолвил парень. — Хорошее надо сказать? Тогда так. Они мертвы — это хорошо. Только вот кто же их прикончил?

— Дух-хранитель? — неуверенно предположил Ут.

— Про них только легенды остались, — возразил Асуэл, доставая какой-то пузырек. — Да и почему напал на своих? Должен был на нас.

— Он убивает воров, — пытался объяснить хоббит. — Сокровищницу у короля Урслога увели. Вот он их и...

— Что-то поздно он спохватился. Эти "равные" уже давно сокровищницей пользуются. Но что бы это не было, нам в любом случае, лучше отсюда быстрее уйти, — заключил Асуэл. — Глотните сифри немного. Самое время подкрепить силы, — он передал по кругу пузырек с небольшой деревянной стопочкой, потом продолжил. — И на всякий случай взять лучше только наши вещи. А то ляжем рядом с ними.

Сергей судорожно сглотнул и быстренько вывернул карманы. Влад взирал на него с долей восхищения. "Когда только успел?" — читалось в его глазах. Ут смотрел с укоризной. Тораст откровенно недоумевал. Асуэл сделал вид, что ничего не произошло. Тактичный какой. Заметил маневры Серого и предупредил, что надо выбросить. Невзначай, будто ко всем обращается.

Урукхай все сильнее сгибался, тряпка у него на боку набухла. Красные капли сочились и сквозь прижатые пальцы. Глотнув сифри, он сразу почувствовали прилив сил. Ему еще и приложили к боку лечебные бинты. Они вернулись в основной коридор. Там по-прежнему пустовало.

— Куда теперь? — шепнул Влад за спину. — Может, насчет выбирания только тех ходов, что ведут вверх, гном соврал?

— Не думаю, — размышлял Ут. — Обычно сокровищница в глубине гор, чтобы до нее никто не добрался. Значит, нам в противоположную сторону. Как и сказал пленник.

— Логично, — согласился Влад, и они направились в обратную сторону. В проходе, где в прошлый раз они слышали перепалку, теперь все стихло.

— Что-то не так! — не выдержал Асуэл. Он заметно нервничал. — Куда все делись? Может, засада?

— Или они попали в засаду, — предположил Влад. — Тому же, кто оставил трупы в сокровищнице.

— А ты не можешь, как тогда, в Башне, — влез в разговор Серый. — Ну, слиться со стеной, узнать, что тут было?

— Нет, — возразил эльф. Слиться с каменной стеной могут только горные эльфы, а я — лесной. Мне нужно какое-то растение, причем с меня ростом. Если маленькое — тоже не получится.

— Все равно здорово, — восхитился Серый. — А морские тоже так могут?

— Дар слияния есть у каждого эльфа, — голос Асуэла стал снисходительнее, — только у каждого со своей стихией. Морские сливаются с водой.

— Да, жалко, что не можешь ничего узнать, — опять погрустнел Сергей. — А если мы этому неуловимому мстителю попадемся? — голос его дрогнул.

— Не нагоняй панику, — оборвал его мент. Он крепче сжал рукоять пистолета. — Надо идти быстрее.

Теперь они неслись по низким коридорам, не скрываясь. Факелы на стенах горели все реже. Приближался миг, когда надо будет включить фонарик. Все невольно замедлили шаги. Казалось что, там, за границей света их непременно ждет какая-то гадость, готовая расплющить головы. Влад скомандовал.

— Двигаемся цепочкой. Я впереди, — взглянул на Тораста. Урукхай выпрямился -подействовало лечение. — Асуэл замыкающий. Будьте настороже, — в мертвой тишине они продолжили путь вперед. Влад быстро проверял боковые проходы — никто не прячется? — и шел дальше. Наконец последний факел остался позади. Проход впереди погрузился во тьму. Мент задержался на мгновение. Нащупал в кармане складной нож, взял его в левую руку, нажал кнопку фонарика. Добавил себе:

— С Богом! — и остановился, будто споткнулся. Макаров уставился в лицо бородатому карлику появившемуся из ниоткуда.

Гном в зеленой рубашке, похожей на длинную футболку с небольшими разрезами по бокам и расшитую по низу и по рукавам золотыми узорами воззрился на него невинными глазками голодного котенка. Из-под рубашки торчали коричневые, кажется кожаные, бриджи с золотистыми же ленточками по низу. И довершали костюм черные башмаки довольно грубой работы и большими каблуками, похожими на деревянные кубики. На башмаках сверкали пряжки, конечно же, золотые. В ладонях карлик мял что-то красное с золотом, кажется, шапку.

— Здравствуйте, уважаемые путники! — поклонился он. — Не соблаговолите ли вы посетить нашу скромную обитель, чтобы мы могли оказать вам гостеприимство и благодеяние?

— Гном! — то ли испуганно, то ли удивленно выдохнул Ут. — Как ты неожиданно появился, уважаемый!

Влад насторожено рассматривал это чудо. На тех, что их пленили, гном походил примерно так же, как девушки из дореволюционной гимназии на футбольных болельщиков. На первых посмотришь и веришь, что все мы дети Божии. При взгляде на вторых убеждаешься, что прав каналья Дарвин: это стадо недавно слезло с дерева. Тораст и Асуэл вышли вперед, почтительно склонились. Влад здороваться не торопился. Уж он-то знал приемы мошенников. Если белокурая девчушка просит пройти с ней в подворотню, чтобы помочь, скорей всего, там тебя ждет мордоворот с монтировкой. Так что те обезьяны, что их захватили, вполне могли найти у себя кого-то с приличной рожей в качестве отвлекающего маневра.

Гном поклонился.

— Мы узнали, что воины сэра Ормана путешествуют в горах. Мы сердечно просим вас зайти к нам в гости. Пожалуйста, посетите наш замок, побеседуйте с нашим царем, Урслогом, уважаемые, — еще один поклон.

Влад приподнял бровь. "Злые революционеры и добрые царедворцы? Посмотрим, посмотрим", — пистолет он чуть опустил, но убирать не стал.

— Нам лестно, твое приглашение, уважаемый. Но, к сожалению, мы очень спешим, — вежливо, но твердо отказался Ут. — Сэр Орман ждет нас. Но мы передадим ему, как сильно вы ждете его посланников, и он немедленно пришлет кого-нибудь для переговоров. Думаю, это произойдет еще быстрее, если вы поможете нам найти путь на поверхность.

— Мы обязательно покажем вам путь, — заверил его гном. — Сразу после того, как вы отобедаете с нашим царем Урслогом.

— Мы бы с превеликой радостью... — начал Ут, но гном не дал ему закончить фразу.

— Вы не можете отказаться, уважаемые, — опечалился он, теребя шапку. — Это совершенно исключено.

— Простите, уважаемый... — хоббит закрыл рот на полуслове. Из темноты рядом с первым гномом появились вооруженные мечами, топорами и палицами, и закованные с головы до ног в металл гномы-воины.

"Так я и знал!" — разозлился Влад. Ут беспомощно оглянулся.

— Придется принять любезное приглашение, — ядовито уронил Влад, пряча пистолет в кобуру. За спиной у них тоже толпились гномы, выставив перед собой мечи и топоры. Он бы, конечно, прошел по трупам, но он ведь не камикадзе, как совсем недавно сообщил Асуэлу. Бесконечную обойму еще не изобрели, к сожалению.

19 июня (3 Синего), около девяти вечера, Замок Горных эльфов

Взрыв тряхнул замок так, что воины, стоявшие на стенах попадали на пол. Несколько эльфов покатились и с воплями сорвались вниз.

— Смотрите! — крикнул один из воинов с ужасом.

— Что...?

Эор кое-как поднялся. Черные доспехи, припорошенные пылью, стали серыми. В светлые волосы набилась каменная крошка. Лоб рассечен, и кровь стекает тонкой струйкой по брови на висок.

Перед взглядом растерянных эльфов предстала страшная картина: на месте ворот зияла огромная дыра. К тому же обвалилась часть стены вместе с перекрытием. На земле под камнями лежали несколько недвижимых зеленых тел, но самое страшное — остальные орки, не замечая потерь, ворвались в замок. Почти все эльфы стояли на стенах и тот немногочисленный заслон, что преградил им путь, орки снесли, не заметив.

— Вниз!!! — заорал Эор. — Мечи! Вперед!

Черная лавина понеслась вниз, спеша догнать зеленую. Пустое пространство между ними расцвело красным.

Зал для аудиенций перенес взрыв без последствий. В окна ворвался громовой раскат.

— Что это? — Иситио вскочил с трона. Эльф-страж, метнувшись к витражу балкона, приоткрыл створки. Когда он повернулся к правителю, лицо его побелело.

— Орки ворвались в замок, — еле шевеля губами, объявил он.

— Что?! — Иситио повернулся к Фисти. — Что это значит? Я принял вас, а вы предали?

Фисти страшно изменился: он побледнел, губы тряслись.

— Я не понимаю, что происходит! — отчаянно вскрикнул он и оглянулся на вольфов, ища поддержки. Свирепый вскочил, вслед за ним поднялись прочие вольфы. Они вышли вперед, спеша закрыть собой хоббита.

— Так вот как Сэр Желна Орман планирует принести мир на наши земли? — вскричал Иситио. — Предатель!

В открытые двери балкона отчетливо доносились резкие крики и звон столкнувшихся клинков. Потянуло дымом.

Двое стражников подхватили луки. Другие схватились за мечи.

— Что происходит? — распахнув дверь, в зал вбежала Илоа. Птица с криком вспорхнула и заметалась над ней.

— Предатели! — закричал Иситио. Амулет у него на груди наливался багровым светом. Огненный всплеск оторвался от него и полетел по руке к ладони.

Расталкивая вольфов, Фисти вырвался вперед. Его посох замерцал оранжевым.

— Стой правитель! — крикнул он. — Это недоразумение... Кто-то хочет поссорить нас!

— Недоразумение?! — еще громче воскликнул правитель. — Ты слышишь крики? Это умирают мои эльфы.

Он метнул руку вперед, и огненный шар полетел в Фисти. Вслед шару пустились эльфийские стрелы. Хоббит пригнулся, выставив посох вперед. Шар словно налетел на полукруглую стену. Он расплескался по ней и с шипением погас. Стрелы со звоном отлетели и упали на пол. Иситио взметнул руку, на этот раз, целя в Илоа. Эльфийка застыла, беспомощно глядя в его полные бешенства глаза, но птица метнулась вниз и встретила шар грудью. Огонь охватил ее. Птица пронзительно вскрикнула и пеплом осыпалась на пол. Но почти сразу пепел взметнулся вверх. Миг — и птица закружила вокруг хозяйки.

Иситио метал огненные шары один за другим. Эльфы-стражи сыпали стрелами. Фисти отбивал их, но силы у него заканчивались. Правитель торжествующе закричал. Он вскинул руки, и на кончиках пальцев вырос шар почти в три раза превосходящий те, что он делал до этого. На загривке у Свирепого от жара затрещала шерсть. Удар ожидался чудовищный.

— Уходим! — рыкнул вольф и метнулся к Илоа. Она прыгнула на спину зверя, и они ринулись прочь из зала вниз по лестнице. За ним летели другие вольфы. Звонкий с Фисти на спине уходил последним. Развернувшись на пороге, хоббит крикнул что-то пронзительным басом и взмахнул посохом. С конца деревянной палки соскочила малиновая искра и влетела в королевский зал. Она попала в шар, и тот начал разбухать. Иситио закричал. Стражники попытались закрыться от испепеляющего жара.

Вольфы рванули из последних сил, спеша уйти. Из двери зала вслед им выплеснулись языки пламени. Даже из окон, разбивая цветные витражи, вырвался огонь. Казалось, в пожаре не уцелеет ничто живое. Но, раскидав огонь крыльями, из зала с криком вылетела золотая птица. На груди ее пульсировал небольшой амулет с квадратным фиолетовым камнем в центре.

19 июня (3 Синего), где-то внутри Аксельской гряды

Хитро сощурившись, царь гномов Урслог следил, как гикающая стая его подданных ввела в зал пятерых путников. Путники зло посмотривали по сторонам, но пока ничего не делали.

Тронный зал оказался огромной пещерой. По стенам установили чадящие грубоватые факелы, в количестве не намного большем, чем они видели в плену. Чад уходил куда-то в потолок, будто там находилась вытяжка, поэтому дышалось легко. Почти весь зал заполнился толпой гномов. Гномы забили его до отказа, встав у самого входа. А вот "гости" не остановились: гномы расступились перед ними, давая место для прохода. Через пять минут они стояли на маленьком свободном пяточке у подножия каменного трона, который представлял собой высеченный из гранита массив без каких-либо украшений.

Царь наклонился вперед, опершись на оба подлокотника сразу. От других гномов он почти не отличался: такое же заросшее густой бородищей и усами лицо. Кожу на щеках обжег жар подземных печей, сделав ее грубой, коричневой. Пальцы, покрытые сеткой въевшейся рабочей грязи, сжимали навершие подлокотников.

Урслог, одетый в серый камзол с золотыми пуговицами, коричневые штаны и такого же цвета остроконечные сапоги, поправил на лбу тонкий обруч из серебристого металла с зеленым ограненным камнем в центре. Из-за того, что глаза у гномов были тоже зеленого цвета с черными вертикальными зрачками, казалось, что у короля три глаза.

— Приветствую вас, гости дорогие! — гаркнул он с высоты. — Рад, вас видеть.

"Дорогие гости" смотрели исподлобья. Влад все еще сомневался, не попали ли они из огня да в полымя. Тораст испытывал те же ощущения: он глухо зарычал. Получилось здорово: как у ризеншнауцера, что охраняет кусок мяса.

— Таааак... Вижу, мой энтузиазм вы не разделяете, — проворчал гном. — И в чем проблема? Что так сложно заглянуть на чашечку чая?

Асуэл и Тораст хотели что-то сказать, но Ут запретил им жестом. Недовольно засопев, урукхай и эльф поглядывали то на царя гномов, то на хоббита. Влад крепко сжал пистолет. Патронов на всех не хватит, но если верить рассказам о колонизации Америки, аборигены должны испугаться самого факта, что убить можно на расстоянии, издав лишь грохот. Просто обязаны испугаться и разбежаться в разные стороны.

Ут коротко поклонился.

— Приветствуем горного царя Урслога! Мне, и моим друзьям не терпится узнать, чем вызвано такое, я бы сказал, насильственное гостеприимство?

Царственный гном просиял и широким жестом обвел пространство зала.

— Мой народ хотел видеть посланников Желны, а желание моего народа для меня закон. Да и где же насилие? Вас ограбили? Избили? Вас только попросили почтить нас присутствием и... проводили до места.

— Хорошо, вы нас увидели. Мы можем идти?

— Торопятся! — гном спрыгнул с трона и подошел к Уту. Царь ненамного перерос хоббита. Они встали друг напротив друга. Один прищурился, другой набычил брови, взгляд колючий.

— Мы знаем, что маг Орман хочет объединить всех. Хочет прекратить войны и установить мир. Я и мой народ выслушали такие вести, и они пришлись нам по вкусу. Я пригласил вас для того, чтобы мы могли заключить договор.

Влад и Серый переглянулись. Тораст хмыкнул.

— Не вам ли совсем недавно был предложен подобный договор, а вы отказались? — Ут уперся руками в бока.

— Кто прежнее помянет — тому по голове топором, — заметил Урслог. — Чтобы не вспоминал, — гости дернулись, и он быстро завершил. — Не подумайте, что я серьезно! Это поговорка такая у нас, у гномов. Вы знайте: каждый может ошибаться. Я тоже ошибся. Теперь хорошенько все обдумал и принял единственно правильное решение, — гном ухмыльнулся в усы. — Поэтому и дал приказ доставить вас ко мне любой ценой... Если бы вы сопротивлялись... Конечно, членовредительство допускать не стоило... но все же...

— Мне показалось или ты угрожаешь нам? — Ут надвинулся на гнома так, словно и вправду в драку бросится. Все это очень ярко напомнило Владу картину "Пойдем, выйдем", среди перепившихся собутыльников.

— Я не угрожаю, — гном склонился. Сама почтительность. В пору умилиться. — Если мои слова показались вам невежливыми, я готов принести извинения. Простите ли вы нас уважаемые хоббит, эльф, урукхай и...?

— Люди, — подсказал Ут.

— И люди, — гном мазнул по ним взглядом и переключился на Ута. — Простите ли вы нас ради благого дела, что вот-вот готово свершиться?

— Пожалуй... — неуверенно начал Ут и оглянулся на остальных.

— По рукам, — тут же бесцеремонно перебил Урслог. — Несите договор.

— Какой договор? — не понял Ут.

— Должны же мы где-то поставить подписи. Нам нужен подписанный договор. Мне нужен!

Ут растерялся. Влад ему посочувстовал. Все происходящее напоминало театр абсурда. Например, как его бы захватили в плен чеченцы, доставили к имаму (или кто там у них всем руководит?), а тот потребовал, чтобы Влад подал ему на блюдечке договор о поставке атомного оружия. Причем с подписью президента.

— Нам нужно посоветоваться, — наконец пробормотал хоббит.

Они отошли недалеко и начали переговариваться. Судя по тому, что Асуэл лишь кивал, вел совещание хоббит не на эльфийском, а, скорее всего, на вольфьем. Гномы много торговали и наверняка знали эльфийский язык. Но вряд ли гномы могли продать что-то вольфам. Стало быть, и язык их они не знают. Потому Ут и выбрал это наречие, но все равно старался объясняться тихо. Суть его слов сводилась к следующему:

— Мы не имеем полномочий подписывать документы такого рода.

19 июня (3 Синего), около девяти вечера, Замок Горных эльфов

Вольфы выскочили на площадь и увидели, что попали в ловушку — перед ними стояли эльфы в черных доспехах. Часть из них тут же развернулась, отбрасывая мечи в ножны за спиной, они вытащили другие клинки. Лезвие сверкнуло серебром. Следом взметнулись луки. Вольфы замерли на мгновение. Другого пути все равно не существовало. Свирепый присел на передние лапы, готовясь к прыжку. Его примеру последовали остальные. Могучие тела сорвались с места, словно камни метнулись из пращи. Вольфы бросились между эльфами, спеша к воротам. Прыжок вперед — в сторону, снова вперед. Им нужно сделать невозможное: уйти и от мечей, и от стрел, защитить обессиленного хоббита (эльфийку птица защитит) и пробиться к воротам. Хоббит уже сделал невозможное — остановил сферу Шартара, что чуть не сбросил на них правитель Иситио, теперь дело за вольфами.

В бок Свирепому вонзилась стрела. Он коротко тявкнул от боли. Эх, как бы помог щит Фисти.

Две стрелы ударили в спину Скользящему. Ловкий извернулся и ушел от удара лезвия. Лютый скакнул в бок, чтобы уйти от стрел. Один из эльфов, взмахнул мечом. Удар. Голова Лютого отделилась от тела и подлетела в воздух. Тело еще пробежало несколько шагов и рухнуло, придавив двух воинов.

Свирепый взвыл, будто это он получил смертельную рану, и отчаянно рывком прыгнул вперед, раздвигая грудью тех, кто посмел встать на его пути. Тяжелыми лапами он сбивал их с ног, безжалостно разрывая доспехи вместе с плотью. Илоа на спине вскрикнула и изо всех сил вцепилась в ремешок на загривке.

Они проскочили. Но теперь перед ними стояли урукхаи. Увидев вольфов, они, не раздумывая, понеслись на них, размахивая тесаками. Морды перекошены, в лице нет и малейших следов разума, только злобная ярость и готовность убивать все, что стоит на их пути. Взмах тесаком — Звонкий заскулил, получив глубокую рану в бок.

— Они сошли с ума! — захрипел Свирепый.

— Вперед! — крикнул Фисти. — Вперед, иначе нас сомнут!

Словно темные вихри вольфы пробили строй урукхаев, не щадя их так же, как и до этого эльфов. Через мгновение они вылетели из ворот. Не оборачиваясь, помчались вверх по склону горы.

— На Зэп! — рыкнул Свирепый. — В другом месте может быть засада. Нам надо хоть несколько часов передышки!

Никто с ним не спорил. За их спиной черные клубы дыма поднимались над полуразрушенной черной стеной.

Вольфы мчались, обгоняя ветер, но вскоре Скользящий отстал. Когда они обогнули горную гряду, Свирепый замедлил бег — теперь они стали невидимы из замка, можно осмотреть раны. Он коротко взвыл и остановился. К нему подскочили остальные. Илоа спрыгнула с его спины.

Свирепый подскочил к отстающему:

— Скользящий, что с тобой?

— Я... хорошо.

— Идти сможешь?

— Смогу.

Эльфийка легко коснулась его загривка.

— Вам надо уйти чуть дальше. Здесь еще небезопасно.

Скользящий под ее ладонью вытянулся в струнку.

— Я смогу, — заверил он, склонив морду к лапам.

— Я не ошибся, госпожа, — уточнил Фисти. — Ты сказала "вам"? Ты уходишь?

— Я не могу ехать на Зэп, — в голосе звучала тревога и печаль. — Это будет слишком долго. Я немедленно отправлюсь к Орману и сообщу обо всем, что произошло. Я знаю, чуть больше, чем вы.

— Но как ты доберешься? — забеспокоился Свирепый.

— Так же как прибыла сюда, — мягко улыбнулась эльфийка. — У меня есть птица. Но она вынесет только меня. — Пусть Эль-Элион и Ланселот хранят вас, — она подняла руку, осеняя их.

— Никогда не слышал подобного благословения, — прорычал Ловкий. — Кто этот Эль-Элион, именем которого ты благословила нас?

— Когда-то все знали его имя во Флелане, — слова полнились удивительной силой, так что вольфы невольно присели. Дочь лесного царя взглянула на небо. — Но сейчас другие времена, — наваждение прошло, перед ними стояла хрупкая женщина, нуждающаяся в защите. — Возможно, Орман расскажет вам когда-нибудь. А может, и нет. Он не любит вспоминать об этом. Не теряйте времени: когда эльфы победят — подумают о погоне.

Несмотря на увещевания, никто не тронулся с места, пока птица не ушла вертикально вверх. Вскоре она спустилась, делая круги над ними. Снижаясь, она становилась больше. Наконец вольфам пришлось расступиться, освобождая для нее место. Ветер крыльев взметнул пряди в высокой прическе, казалось, и Илоа сдует, но эльфийка не дрогнула. Зеленая птица коснулась земли рядом с хозяйкой. Черные глаза наблюдали за ними с высоты трех метров. Птица раскрыла крылья, и она легко скользнула между них, устроившись там, как в гнездышке. Фисти почудилось, что перья птицы приобрели матовый блеск и жесткость металла. На прощание Илоа еще раз помахала им и птица, расправив крылья, легко взмыла вверх. Еще мгновение — и она исчезла за гребнем горы.

— Едем, — скомандовал Фисти, и вольфы продолжили стремительный бег на Зэп.

19 июня (3 Синего), где-то внутри Аксельской гряды

Асуэл, Тораст и Ут напряженно молчали. Потом Влад озвучил то, что другие произнести не решались:

— Подписывать — не имеем права, а без договора нас не выпустят, верно?

— Вообще перестанут обращаться как с гостями. Бросят в темницу, и на этот раз мы вряд ли выберемся.

— Что будем делать? — встрял Серый.

— Надо тянуть время, — прошептал Асуэл. — Тянуть время сколько сможем. Предложить отправить гонца к Орману.

— Что-то мне подсказывает, — иронически заметил Влад, — что если царь сказал "мне нужно", значит, ему нужно сейчас, а не через неделю.

— По крайней мере, начнем переговоры. Подписывать ничего нельзя. Мы не имеем права. Так ему и передай, Ут, — настаивал эльф.

Хоббит уже повернулся к царю, когда Серый схватил его за локоть.

— Постойте-постойте. Кому нельзя подписывать? Тебе, Асуэл, и тебе, Ут? Мне лично никто ничего такого не запрещал.

— А ты просто здесь никто, — заметил Влад.

— Но гном-то об этом не знает, верно? Скажите, у вольфов письменность есть?

— У воооольфов? — голос хоббита наполнился таким изумлением, что стало понятно — ответ отрицательный. — Как ты себе представляешь, чем они могут писать?

— Вот и ладненько. А у нас-то письменность еще как есть. Скажите гному, что как раз мы, — он быстро ткнул пальцем в себя и Влада, — и есть послы особого значения. Нет, лучше я посол, а он мой телохранитель, у него вид несолидный и язык плохо подвешен, — над затылком нависла ладонь, и он присел. — Слушай, да ты совсем нервный стал! Тебе это... успокоиться надо. Может тебе съездить куда-нибудь? В челюсть, например... Я всех спасаю, между прочим, — он спрятался от Влада за урукхая и продолжил. — Так вот, скажите, что мы послы. Я набросаю договор и подпишу. Нас отпустят. Если потом Орман не захочет договор подтверждать — то мой листок будет недействительным. А если захочет — пришлет посла и подпишет еще раз. Ну, как план?

— Я не буду врать царю, — категорично возразил Асуэл.

— А кто-то говорил, что для спасения жизни можно?

— Нам пока не угрожают.

— Так ведь когда будут угрожать, будет поздно врать, — Сергей увидел по непримиримо сдвинутым бровям, что убедить не удастся, и повернулся к Владу. — Ну, хоть ты им скажи!

— Не втягивай меня в свои махинации. Тебе все хиханьки, а отвечать перед начальством, если что не так, придется Асуэлу. Знаю я, таких как ты.

— Ут! — отчаянно взмолился Серый, но тут же нутром понял, что он скажет то же самое, и махнул рукой. — Ну, и хрен с вами. Можете не помогать. Я и без вашей помощи всех спасу. Ут — переводи.

Он попытался оттолкнуть с дороги Влада и Асуэла. Не удалось. Тогда ужом юркнул между ними и смело направился к трону. Встав перед царем гномов, он отвесил церемониальный поклон.

— Уважаемый царь гномов Урслог. Высокий и превознесенный, мудрый и храбрый, милосердный и... и тэдэ и тэпэ. К сожалению, я не могу говорить на твоем языке, но вот этот маленький хоббит, мой переводчик, с удовольствием переведет все, что я скажу, — он выжидающе взглянул на Ута. Тот зыркнул на него исподлобья, но перевел почти дословно, опустив пару эпитетов, а так же "маленький" и "мой". В общем, Серому понравилось, хотя он и предложил небрежно.

— Переводи точнее. Лесть — могущественное оружие, — затем взглянул на царя, который смотрел с любопытством и изрядной долей иронии. — Хочу сообщить, что в нашей небольшой команде именно я уполномочен магом Орманом заключать необходимые договоры и подписывать документы. Мы только что посетили замок горных эльфов, после чего, по настоянию Ормана отправились к вам, но по дороге немного заблудились, так что попали в лапы к мятежникам. Это неприятное событие, о достойнейший из царей, единственное обстоятельство, из-за которого мы не торопились принять ваше гостеприимное приглашение.

Он переждал, пока хоббит переведет витиеватую фразу, и продолжил.

— Теперь, когда все недоразумения рассеялись, как тучи Дождливого месяца рассеиваются в Синем, я готов передать условия заключения договора. Первое, что вы должны знать, великолепный повелитель гор, это то, что наш могущественный покровитель маг Орман чрезвычайно огорчился, когда ему сообщили, что вы отказались подписывать какие-либо договоры. Он буквально лишился сна и аппетита, размышляя о том, что же послужило причиной такого огорчительного решения с вашей стороны. Вскоре он понял, что единственной причиной могла быть его вина. Возможно, он предложил не те условия, которые вам нужны. Вот почему, отправляя меня в путь, он дал полномочия составить договор на ваших условиях прямо в замке.

Надо сказать, что роль посла великой державы Сергей выполнял безукоризненно. Он держался в меру с достоинством, в меру почтительно, в меру льстиво. Только тот, кто хорошо знал Серого, мог понять, что тот устроил настоящую клоунаду. Влад, несмотря на злость, пару раз чуть не хлопнул ладонью о ладонь: "Ай да дает пацан!", слушая его возвышенную речь — хоббит переводил несколько сухо и словно через силу. Но как его и просили, старался держаться как можно ближе к тексту. Но у Урслога тоже глаз оказался наметанный, потому что ироническая усмешка с царского лица так и не исчезла. В сердце закрался холодок: "Может, не стоило позволять воришке начинать? Что если их разгадали? Одно дело, когда ты действуешь открыто, другое — когда пытаешь обмануть царя. Самое то — разозлиться и всех казнить. Пожалуй, и Орман согласится, что в данной ситуации Урслог действовал в рамках закона... Но теперь уже поздно что-то исправлять. Остается надеяться на лучшее", — с замиранием сердца Влад вникал, к чему клонит Сергей.

— Пожалуйста, принесите бумагу и ручку. Я составлю типовой договор, если вас что-то в нем не устроит, внесете изменения. После этого мы подпишем и скрепим печатями наш союз.

"Печатями? — изумился Влад. — А ведь правда — в таких случаях непременно должна быть печать. Только где ее этот придурок возьмет?"

Ут несколько замялся, когда потребовалось перевести "бумагу и ручку", но потом, поколебавшись, перевел как "принадлежности для письма".

— Меня устраивает такой поворот, — сощурился Урслог. После этого оглянулся на приближенных к трону. — Слышали, что он сказал? Быстро письменные принадлежности сюда!

Через мгновение перед троном появился маленький — Влад бы сказал "журнальный" — столик. На него положили желтоватый кусок.

— Рыбья кожа, — объяснил на ухо Асуэл. — Очень дорогая вещь. Наверно, специально для договора царь купил.

Рядом с рыбьей кожей поставили бутылочку с темной жидкостью и палочку. Сергей скептически осмотрел принесенное.

— Сейчас клякс понаставит! — с тоской пробормотал Влад. — Испортит дорогую вещь.

— Э-э-э-э... Государь! — тут же послышался голос Сергея. — Мне бы хотелось написать этот документ... э-э-э... ручкой. Если вы позволите. Мне так удобней. И уверяю вас, так будет... эффектней. Или эффективней. Как вам больше нравится, — он обернулся. — Любезный друг Тораст, дай мне, пожалуйста, мои вещи. Вернее ключ.

Урукхай выгреб из сумки гору мелочи, из которой Сергей, недолго порывшись, извлек ключи с брелоком в виде маленькой сувенирной ручки, с указательный палец величиной. Серый демонстративно нажал на кнопку, выдвигая стержень, и стал что-то писать. Глубокомысленно морщил лоб, покусывал пластмассовый кончик, потом писал. Царь, столкнувшись с такой магией, хмыкнул и пожал плечами.

Влад не выдержал и подошел ближе. Заглянул Серому через плечо.

— Что ты там пишешь, клоун?

— Типовой договор между двумя сторонами, — величественно пояснил тот. — Не понял, ты меня оскорбить что ли хочешь, называя клоуном? Ничего страшного если над тобой смеются... Гораздо хуже, когда над тобой плачут...

— Помочь? — наклонился Влад.

— Договор составить? Не надо. Одна голова — хорошо... а две уже некрасиво! Я, правда, текст не очень хорошо помню, все-таки ныне все есть в электронном виде — зачем учить? Но отдельные куски...

"Я, Сергей Сергеев, уполномоченный представитель Финляндии с одной стороны..." — прочел Влад.

— Почему Финляндии? — тут же влез мент. — Мы же из России.

— Россию они не знают. А Финляндия под боком. Я стараюсь написать так, чтобы по башке от Ормана не получить. Все-таки маг должен нам помочь, а не под суд отдать.

— В таком случае допиши "и России". В крайнем случае, скажем, что мы не местную Финляндию имели в виду.

— Окей, — согласился парень, и чуть выше появилась красивое добавление. Почерк у парня изящный. Он еще украшал его изрядным количеством завитушек. Так что вполне становилось похоже на договор. Он продолжил писать: "...и царь гномов Урслог, представитель царства гномов с другой стороны"

— Царство гномов наверняка как-то называется, — заметил Влад. — Надо спросить у Ута, — он дал знак хоббиту.

— Хайгасер, — подсказал тот Сергею.

— Ну, и название! — пожал "посол" плечами. — "Хайга — Сер"! — впоследствии дописал в договоре название и продолжил: "...заключаем следующее соглашение:

— Оказывать помощь и всяческое содействие в вопросах касающихся сохранения жизни каждого гражданина данных стран, а так же всего что касается безопасности и сохранения независимости как выше указанных стран в целом, так и каждого гражданина этих стран в частности.

— Создать благоприятные условия для торговли данных стран, а так же для каждого гражданина данной страны в частности.

— В случае если данный договор вступит в конфликт с договором с какой-нибудь другой страной, данный договор имеет приоритетное значение по дате написания, если только конфликтный договор не был заключен раньше.

— Договор может быть расторгнут по обоюдному согласию сторон.

— В случае если только одна сторона желает расторжения договора, эта сторона обязана выплатить неустойку в размере 1000 минимальных оплат труда.

Договор вступает в силу с момента подписания, то есть 19 июня 2008 года..." — Сергей задумался.

— Какое, говоришь, число и год у вас? — поинтересовался он у хоббита.

— Третье Синего, — буркнул Ут. В отличие от Влада он не понимал ни слова в написанном и, кажется, страшно нервничал. — 2327 год после апокалипсиса.

Серый красиво вывел: "или 3 Синего 2327 года после апокалипсиса. Договор подписали:

Сергеев Сергей, посол___________________ Урслог, царь___________________"

— Нормально? — задрав брови, поинтересовался Серый у Влада.

— Нормально, — скептически скривился мент. — Вроде ничего такого... Только вот про Ормана ни слова. А он хотел с Орманом заключить союз.

Сергей почесал в затылке и приписал сверху: "По благословению мага всея Руси Великого и Могучего Ормана". Потом опять остановился:

— А у тебя как фамилия, Влад?

— Бирюков, а что?

Тут же внизу появилась еще одна запись: "Вр. И. О. Ормана — Бирюков Владислав"

— Ты что пишешь, гад? — зашипел мент.

— А что мне одному что ли потом отдуваться? За мой счет спастись хочешь? Хитрый ты больно. Жорген настоящий!

За чужой счет Влад никогда не спасался, а потому, скрипнув зубами, смирился.

Серый встал и величественно прочел то, что записал в договоре. Но как настоящий адвокат, "прожевал" начало документа. Вот как заключались жульнические сделки, в результате которых одна сторона оказывалась в проигрыше, сама об этом не подозревая.

— Договор заключают... — провозгласил Сергей и добавил. — Не буду отнимать ваше драгоценное время, так что опущу общеизвестные вещи. Так вот суть договора...

Дальше он прочел без запинок, и Урслог остался доволен. Ут ничего против такого соглашения не имел. Как ни странно фраза про тысячу минималок вопросов не вызвала. Царь только заявил категорически:

— Никаких неустоек. Напиши, что договор может быть расторгнут без последствий.

— Не вопрос! — Серый величественно приписал к указанной фразе: "В случае если только одна сторона желает расторжения договора, эта сторона обязана выплатить неустойку в размере 1000 минимальных оплат труда или, по договоренности, договор может быть расторгнут без последствий".

Договор подписали с надлежащей пышностью. Гном взял ручку, несколько мгновений озадаченно рассматривал ее, а вслед за этим хмыкнул и торжественно вывел закорючку похожую на собаку, кусающую собственный хвост. Серый тоже постарался не ударить в грязь лицом. Подпись получилась, может, и не такая большая, как у министра, но тоже вполне соответствующая моменту. Влад же без выкрутасов расписался так же как расписывался в ведомости о зарплате, но на это уже никто не обратил внимания.

После этого Урслог поставил на документе печать. Серый, порывшись в кармане, извлек оттуда золотой перстень с замысловатой печаткой и поставил свою.

— Это что за перстень? — подозрительно осведомился царь. — У Ормана печать другая.

— Так то у Ормана, — объяснил Серый. — А мы-то ВРИО Ормана. Уж вы-то понимаете, что это значит, — поиграл бровями Сергей.

— Где-то я видел этот перстень, — Урслог подергал бороду.

— Очень может быть, — легко согласился парень. — Это наш так сказать фамильный герб. Когда-то наш род состоял в тесных дружественных отношениях с гномами. Такой перстень мог быть подарен вашему прадеду в знак дружбы и расположения. К сожалению, в последствии, наш род почти угас. Но сейчас вновь наступает пора расцвета. И так радостно осознавать, что в этот торжественный момент, старые друзья снова оказываются рядом, для того, чтобы протянуть руку помощи.

Лицо гнома разгладилось.

— Руку помощи — это хорошо, — пробормотал он. Потом повернулся к народу и провозгласил:

— Договор с Орманом заключен!

Толпа гномов громко закричала. В воздух взлетели красно-золотые шапки. В блеске факелов они засверкали искрами.

Урслог бережно свернул договор трубочкой, прижал его к себе, словно боялся, что отберут.

— Гилну, Варест, Жудоист, — обратился он к трем гномам, стоявшим в первых рядах. — Мы должны спешить. Гости дорогие, я снова прошу у вас прощения. Вижу, вы очень торопитесь. Но я смиренно прошу вас задержаться еще ненадолго.

Внутри Влада появился холодок. Он почувствовал, как напрягся Асуэл.

— Что еще, ваше величество? — натянуто уточнил Ут.

— К договору нам нужны посланники. Вы должны сходить с нами. Ненадолго. Клянусь своей бородой, после этого вы можете следовать, куда вам угодно. Мы не задержим вас.

— Хорошо, — согласился Ут. — Мы пойдем с вами, но в таком случае, вы окажете нам еще одну услугу. Проведите нас по своим туннелям как можно ближе к замку Ормана.

— С удовольствием сделаем все, что в наших силах, — откликнулся царь. — Там где наши владения заканчиваются — начинается земля хоббитов. Оттуда вам будет близко до замка, — расплылся гном в улыбке так, что желтые зубы блеснули.

Влад порадовался, что не стоит рядом с царем, у того изо рта покрепче, чем у вольфа должно нести. "Впрочем, у меня-то самого... Три дня без зубной пасты..." Он сморщился, не желая заканчивать мысль.

— Так значит, договорились?

— Договорились, следуйте за мной!

Царь вывел их из тронного зала и повел по коридору.

Сначала Владу казалось, что они идут дальше к Зэпу. Со временем пещеры начали так часто поворачиваться и меняться, что он совершенно потерял ориентацию. В свете факелов все они казались одинаковыми, и Влад осознал, что если гномы бросят их, то они никогда не смогут найти дорогу назад. Оставалось надеяться, что их ведут сюда не с помыслами Ивана Сусанина.

— Хорошо, если Урслог не догадался, что тут натворил Чакша, — промолвил Асуэл вполголоса. — А то... — заканчивать он не стал, а Влад расстегнул кобуру. Доставать пока не будет, чтобы гномы-охранники не дергались. Но мало ли что...

Царь гномов шел первым. В поднятой руке он сжимал факел. За ним следовали Гилну и Жудоист. Потом Тораст, Влад, Ут, Серый и Асуэл. Процессию замыкал третий гном, Варест. Влад заметил про себя, что если бы гномы не носили рубашки разного цвета, то он не смог бы отличить их одного от другого. Лишь у Гилну на шее поблескивало серебристое ожерелье. Когда неугомонный Серый спросил, что это за украшение, Ут ему объяснил, что у гномов все женщины обязаны носить такие. Сергей подавился смехом и еще долго кашлял. Эхо разносило кашель по сумрачному подземному миру.

Влада же интересовало другое. Он тихонько спросил у Асуэла:

— А какая печать у Ормана?

— Он избрал своей печатью не собственный герб, а восьмиконечную звезду, — пояснил тот. — Чтобы все понимали, что, заключая договор, не становятся в подчинении у мага, а становятся равными союзниками. Эта звезда во Флелане — особый знак. Есть очень древняя легенда, что однажды, взойдет на небе огромная звезда с восемью лучами. Свет ее будет столь ярок, что ночь станет светла. И когда тьма исчезнет в небе, тьмы не станет и в душах живущих. Ослепительный свет звезды поможет увидеть сердца друг друга. Каждый узнает помыслы и намерения соседа. Поскольку зла там не будет, все поймут, что не надо враждовать. Тогда во Флелане наступит мир и благоденствие навсегда... — закончив возвышенную речь, показавшуюся Владу бабушкиной сказкой о рае, эльф помедлил. В дальнейшем голос Асуэла обрел твердость. — Сэр Орман избрал восьмиконечную звезду знаком для договоров и особо важных посланников, чтобы все знали, что он хочет мира и понимания.

— Тихо! — неожиданно приказал Урслог. — Мы почти на месте. Еще немного.

Они свернули за поворот и замерли на перекрестке.

— Ог! — крикнул в темноту гном. — Ог, я пришел.

Из глубины коридора донеслась возня. Послышалась тяжелая поступь.

Серому померещилось, что скала идет на них из глубины земли, но вот в круг света от факела высунулась массивная голова с белесыми выкаченными глазами.

— Оуг-воин! — вскрикнул эльф и выхватил лук.

19 июня (3 Синего), где-то над Аксельской грядой

Иситио вылетел из замка и взмыл в небо. Его гнало вперед отчаяние и злость. Как он проклинал себя за то, что так долго колебался, за то, что не согласился стать союзником новой силы, появившейся во Флелане. Случилось то, что и предсказывал Арис: малейший повод к нападению — и Орман явил свою подлую сущность, напав исподтишка, когда он меньше всего ожидал и не имел возможности защититься. Если бы он знал, что готовит ему этот "добрый" маг... Но Иситио предполагал что угодно — но не такое предательство. Он взмывал все выше и выше, словно догонял Саеру. Множество его подданных, горных эльфов, перебили ненавистные зеленые твари. И все из-за Желны Ормана. Но ужасало не это — мага он всегда подозревал. Но каковы лесные эльфы! Те, кого он называл братьями. Хитростью проникли в замок, встали на сторону врага, погубили его народ. Этого он не простит. Сделав в воздухе стремительный поворот, он направился к земле. За погибших эльфов заплатит дочь царя. Это будет справедливо.

Прохладный воздух неба остудил его. Теперь внутри не клокотала ярость, там зрел холодный расчет. Он спускался медленно, ловя крыльями потоки воздуха, пристально всматриваясь вниз, чтобы не пропустить то, что нужно... Илоа не могла далеко уйти. Он ее настигнет. Замок эльфов повредили и потребуется несколько месяцев, чтобы восстановить его. "Самое время, чтобы добить нас, — Иситио взмахнул золотыми крыльями. — Если только я не опережу врага".

Он разглядел, что чуть ниже в стороне Сивера из белоснежных облаков вынырнула зеленая птица и исчезла. "Я нашел тебя! " — если бы Иситио мог, он бы рассмеялся — холодно и страшно.

— Предательница, — заклекотал повелитель горных эльфов и бросился вперед. — Ты умрешь!

Он использовал всю магию, которой обладал. Крылья уже не нужны. Он сложил их вдоль тела и словно золотая стрела несся к цели, к ничего не подозревавшей жертве. Он летел с такой скоростью, что ветер сушил глаза, и он не мог рассмотреть Илоа — только размытое зеленое пятно. Еще пять секунд, четыре, три...

Резкая вспышка, оглушительная боль в левом крыле и зеленое пятно исчезло, вместо него стремительно приближалась земля. Все закружилось. Он видел то летящую на него землю, то лениво плывущие в вышине облака. Снова землю — снова небо. От боли он не сразу понял, что кувыркается в воздухе. Но и поняв, он не нашел сил прекратить падение или изменить направление. Навстречу метнулась трава у подошвы горы.

"Сейчас", — подумал Иситио — он ожидал чудовищного удара, который разотрет его в пыль.

Что-то мягкое подхватило его, и словно нежные ладони опустили измученного душой и телом эльфа, на землю.

В голове темнело все сильнее. Силы покидали Иситио вместе с бьющей из рассеченной плечевой артерии кровью. В ушах гудело.

— И что ты сделал? — спросил над ним резкий голос.

— Это был единственный способ спасти его. С такого расстояния, ты бы тоже не смог попасть. Сам ареопагит бы не смог!

— Не надо упоминать об ареопагите всуе!

Наконец кое-что прояснилось. Над ним склонились два силуэта в укутывающих их плащах. Лица закрыты капюшонами.

— Как он? — опять требовательно выпытывали у него.

Один из "плащей" нашел артерию на шее. Потом быстро ощупала тело.

— Надо остановить кровотечение — и все будет нормально. Кости целы.

— Давай, Василий, спасай его величество. Он нам очень нужен в битве с тьмой. Надо поставить камни, чтобы впустить минарсов. А без Иситио мы не справимся. Без него врата не откроются.

Последние слова правитель слышал через такой шум и грохот в ушах, что они показались полуобморочным бредом.

19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Монстр, выступивший на них из темноты, имел кожу, разделенную на широкие квадраты-пластины, черную, словно ее присыпали угольной пылью. Из пасти вниз торчали такие огромные клыки, что доставали существу до подбородка. Еще шаг и чудище вошло в свет. Огромная, широкая туша, обернутая обрывком шкуры, возвышалась не менее трех метров в высоту. Над спиной торчал гигантский горб, оказавшийся загривком. Белоснежные волосы росли только на голове. Правую лапу существа от локтя до пальцев с наружной стороны покрывали серо-белые блестящие чешуйки, а те в свою очередь усыпали костяные шипы, напоминающие боевой кастет. Такая конечность могла орудовать как палица, дробя противникам черепа.

Влад выхватил пистолет — он почуял недоброе чуть раньше, чем Асуэл. Тораст еле сдерживался, чтобы не скривиться от боли, но тоже выхватил тесак. Но почему у мента создалось впечатление, что их манипуляции с оружием бесполезны? Может, потому, что оуг чудовищно огромен, и не факт, что пуля сможет пробить его пластины. Тогда бить надо по глазам. Влад еще раз оценил лапу-дубину оуга. Она испачкалась в чем-то темном. В сознании всплыли расплющенные головы гномов в сокровищнице... Что же, если так называемый оуг заодно с Урслогом, значит, надо взять заложника, Влад сделал шаг в сторону царя. Он надеялся, что здесь не повторится сцена из давешнего фильма, когда при попытке застрелить короля Швеции благородный французский дворянин воскликнул:

— Это же царь! — и оттолкнул дуло пистолета.

Он шагнул к Урслогу. Оуг насторожился — Влад не смог бы сказать, как он это увидел, может, потому что выкаченные глаза уставились на него, а правая кисть сжалась и стала неотличима от набалдашника палицы? Кто его знает, чем бы все закончилось, если бы царь не кинулся между ними:

— Спокойно, спокойно! — выкрикнул он. — Ты хотел доказательств, что у меня есть могущественные защитники, — обратился он у оугу. — Я принес доказательства!

Туша несколько расслабилась и словно уменьшилась в объеме. Морда с огромными клыками повернулась к гному. Снежно-седые волосы упали, закрыв один глаз:

— Ог здесь, — пробасил оуг. — Ог ждал почти весь день. Срок истек.

— Я пришел! — закричал Урслог. — И принес то, что обещал. Смотри! — он сунул вперед свернутый договор. Разворачивать не стал. Да и умела ли эта туша читать?

— Вождь карликов принес договор? — массивная голова медленно качнулась из стороны в сторону — непонятно, то ли бумагу нюхает, то ли волосы с лица хочет отбросить.

— Да, — уверенно продолжал царь гномов. Но Владу казалось, что он вот-вот сорвется на истерический крик. — Я же сказал вашему вождю, что давно заключил договор с Желной Орманом. Вот он у меня. Видишь? Или почитать дать? — гном издевался, и Влад усомнился: стоило ли? А если монстр обидится? А царь продолжал наступать. — Немедленно отводите войска или вам не поздоровиться! Видите? — он повел рукой в сторону их компании. — Я пришел не один. Со мной командиры посланных на помощь отрядов Желны Ормана. Ты видишь?

Загривок развернулся. Белесые глаза уставились на Влада, дальше оглядели остальных.

— Ог видит эльфа, — озвучил великан результат наблюдений. — Ог видит орка. Хоббита и незнакомое существо, — немного помедлил и добавил. — Двух существ без названия.

— До двух считать научился, — шепнул позади Варест. — Надо же!

— Хорошо, что видишь, — нагло закончил Урслог. — Вся эта сила обрушится на вас, если вы немедленно не оставите нашу территорию.

— Ог передаст вождю. Вождь решит.

— Пусть твой вождь решит правильно. Иначе вам сильно не поздоровиться!

— Ог уходит. Ог уносит весть.

— Иди-иди.

Черная туша развернулась и скрылась во тьме. Еще с десяток секунд звучала тяжелая поступь, потом затихла и она.

Недолгая тишина сменилась облегченным выдохом. Далее раздался одинокий смешок Серого. Следом хрипло засмеялся Тораст — у Влада непроизвольно пошли мурашки по телу — забыл он, как урукхай смеется. Но вскоре, хрипы Тораста заглушили — смеялись все. Гномы хохотали, хлопая себя по коленям. Гилну закружилась, высоко подняв руки.

Когда смех схлынул, Ут обратился к царю гномов:

— Ваше величество, мы многое почерпнули из общения с вами, но нам, и вправду, надо торопиться. Будем надеяться, что наше присутствие жутко напугало это чудовище и вашему царству ничего не угрожает.

— Если бы еще вернуть им сокровища... — затосковал царь. — Тогда можно было бы не сомневаться в благоприятном исходе.

— Какое сокровище? — поинтересовался хоббит.

— Да был у нас тут один гном... Юмабай. Ограбил нас и оугов. Почему и война началась. Мы же не грабим. Что добудем, то и наше. А оугу, простите, все гномы на одно лицо. Юмабай ограбил, а я, видите ли, должен вернуть. А где взять?

— Мне кажется, — вступил Влад, а хоббит начал переводить, — с Юмабаем оуги уже разобрались и все вернули. Может, и вам оставили. Пошлите кого-нибудь посмотреть, если хотите. По крайней мере, когда мы бежали от Юмабая, там было тихо, а в сокровищнице вообще никого не осталось. Живого.

— Да вы что? — улыбка Урслога грозила доползти до ушей. — Какая радостная новость!

— И поэтому, нам хотелось бы покинуть ваш гостеприимный дворец уже сегодня, — добавил Ут. — Может, только после обещанного чая.

— Конечно, — у довольного царя с лица исчезла хитринка. — Слово гнома — закон. Я дам вам проводников. Считайте, что вы уже беседуете с Желной Орманом.

Влад тронул Асуэла за плечо.

— То, что оуги разобрались с ворами, я догадался. Но как такая махина вышла из сокровищницы, а мы и не заметили? Они сквозь стены ходят?

— Позже объясню, — отмахнулся эльф. — Помни, ты посланник Ормана и должен знать такие вещи.

Они пошли обратно.

— Хорошо, что Ут упомянул про чай, — поделился Серый с Владом, но так, чтобы и другие услышали, — но вообще-то и поесть неплохо перед уходом.

Ут пробормотал несколько слов.

— Конечно, мы поужинаем! — воскликнул царь гномов, семеня впереди посланников Ормана. — Да и переночевать можете у нас. А уж с утра пораньше... И в путь дадим еды. Правда, у нас тяжело с продуктами... Но чем богаты...

— Надеюсь, не горные крысы, — напряженно вставил Асуэл.

— Поели-то всё? — тут же откликнулся Урслог. Эльфийский язык царь прекрасно знал, хоть и вида не подавал, а Урслог продолжал, как ни в чем ни бывало. — Нет, еда исчезла не из-за горных крыс! Эти животные наоборот наше спасение. Если бы не они — давно бы голодали.

— То есть вы едите крыс? — Ут покосился на сморщившегося эльфа.

— В основном, — согласился царь. — Но их тоже мало осталось.

— Крысы вкусные, — согласилась Гилну, — только их по праздникам дают. А так — лепешки...

— Из крысиного помета, — вставил Серый.

— А разве его можно есть? — засомневался Жудоист. — Надо будет попробовать. А вообще лепешки у нас из травы, что на склонах растет, а некоторая внутри горы, где свет есть, пробивается. Грибы едим.

— Тебе должно понравиться, Асуэл, — с дрожью в голосе произнес Серый. — А раньше вы как ели?

— Раньше торговля была. И с эльфами, и с хоббитами, — с грустью рассказал царь. — Мы им камни драгоценные, металлы. Они нам зерно, продукты. Мы все это копили — ну, на случай голода или войны... А потом пришли эти — оуги. Только с ними кое-как поделили территорию — орки нагрянули. Да не с войной — с хитростью, заговорами. Я только после узнал, что эти морды орочьи, — он покосился на Тораста, — не хочу обидеть никого из присутствующих, про урукхаев я ничего кроме доброго сказать не могу! — урукхай что-то недовольно прохрипел, но хоббит переводить не стал. — Так вот они с некоторыми гномами разговаривали, убеждали на их сторону перейти, чтобы быть свободными, чтобы царя у них не было. А чем я плох, скажите на милость? Что трон занимал? Так ихний-то предводитель — Юмабай — он теперь тоже на троне сидит — или надо сказать "сидел"? А ведь первый кричал, что все равны. Я думаю, кое-кто из отщепенцев обратно вернуться хотел бы, да не отпустили. А может, и боялись, впрочем. Предателей нигде не жалуют. А тем более, воров, — Сергей невольно замедлил шаг и постарался идти подальше от гномов. Влад заметил его маневры и хмыкнул. — Да... — загрустил Урслог. — Но вот склады-то они наши захватили. Сокровищницу... Шахты уже все выработаны. Новые — на территории Юмабая. Хотели отвоевать, а тут оуги обратно притащились, говорят, мы у них что-то украли. Я им втолковываю, что не мы это, что мы сами — жертвы, а им хоть в лоб, хоть по лбу — дурачье с щебенкой вместо мозгов! Хорошо я догадался Орманом припугнуть. Так они кричат: тащите договор. Читать не умеют, а договор им подай! Я, по правде сказать, один такой сам написал, чтобы глаза им отвести. Так не поверили! Кричат — еще один день — если настоящий договор не принесешь... — Урслог с тоской почесал грудь. — Так вот, сокровищ нет, новые только-только добывать начинаем. Торговать-то особо нечем. Вот оружия немного только у нас осталось. Вы купить не хотите? — в глазах царя загорелся хитрый блеск.

— Оружие у нас есть, — заверил Ут.

— У меня нет! — вытянул из-за спин шею Серый. Но Тораст аккуратно, стараясь, чтобы гномы не заподозрили, что посол липовый, втянул его обратно.

— А вот если кольчуги сохранились, — продолжал Ут, скосив взгляд на Серого, — мы бы взяли. В долг.

— В долг! — пробурчал царь. — Все-то в долг. Ладно, посмотрим, что сделать можно. Размерчики-то у вас... Если только на хоббита найдем подходящую. Да вот этому людю, — он показал на Серого, — попробуем подыскать... — он потеребил волосы под шапкой.

В тронном зале их встретила непривычная после торжественного приема тишина. Но стоило царю хлопнуть в ладоши, как повсюду засновали гномы — с цепочками на шее и без оных. Одни ставили столы, другие накинули на них скатерть, третьи несли тарелки. Через несколько минут их пригласили к трапезе.

— Старайся на еду не кидаться, — предупредил Влад Серого. — А то, как бы с желудком плохо не стало. Хоть и недолго голодали, но все же...

Предостережение оказалось излишним. Как ни проголодались Сергей и Влад, но предложенную еду жевали с трудом. Хоббит же ел, словно ему предложили медовые лепешки, а эльф ел медленно, но не кривился, как обычно. Узоры у него на плечах поникли и практически полностью скрылись среди браслетов, сделав плечи эльфа непривычно голыми. Торасту преподнесли целое блюдо с небольшими жареными тушками. Мент не поинтересовался, что это за звери. Грибы, на которые так рассчитывал Влад, оказались совсем непохожими на земные. Скорей всего они тоже росли внутри гор и имели совершенно неаппетитный вид: скользкое серо-желтое месиво.

— Вам грибочков положить? — в лицо услужливо заглянул Варест.

"Как бы отказаться повежливее, чтобы не обидеть?"

— Нет, спасибо, я грибы только собирать люблю! — откликнулся Влад.

— Ну так... это... Как пожелаете, — замялся гном. — Могу и по полу раскидать!

— Нет-нет! Спасибо, — Влад перехватил у него тарелку. — Когда надо будет, я сам. Раскидаю.

Варест исчез.

— Я вот часто думаю, как же в блокаду, люди всякую дрянь ели? — поделился Серый своими мыслями. — Я бы, наверно, не смог...

— Кто знает, как бы мы себя вели, если бы блуждали в подземельях с недельку, — возразил Влад.

— Интересно, а что они пьют? — Сергей вытянул шею, разглядел на столе глиняный кувшин с тремя волнистыми линями: красная по низу, зеленая по середине и синяя у горлышка. "Украсили!" — хмыкнул Серый про себя. Он пальцем зацепил кувшин за край, наклонив, заглянул.

— Чистая родниковая вода, — пояснил Урслог, сидевший метров за пять от них. — Это вода из подземного источника. Вам понравится.

Влад потянулся налить в кружку.

— Не пей, Владушка, — шепнул в ухо Серый, — козленочком станешь. Хотя... хуже уже не будет, — и быстро отодвинулся, встретив тяжелый взгляд мента.

— Зря так говоришь, — возразил хоббит. — Живот может поболеть, но козленочком — вряд ли.

— Ты нас утешил! — Сергей с благодарностью приложил ладонь к груди. — А может, вскипятить воду можно?

Ут передал эту просьбу царю.

— Конечно, можно! — Урслог щелкнул пальцами и тут же перед Сергеем появился дымящийся напиток. — Испробуйте чаю.

Сергей наклонился к деревянной чашке.

— Пахнет ничего, — взял ее и пригубил. — Вкусно! Чай тоже покупаете?

— Нет, мох со стен собираем и завариваем.

Серый поперхнулся и поставил напиток обратно на стол.

— Я точно еще недостаточно проголодался. И жажда меня мучает недостаточно сильно.

— Зря боишься, — заметил Ут, отправляя в рот очередной кусок лепешки. — Очень вкусный, полезный и питательный чай. Стоит выпить. И лепешки поесть стоит — путь неблизкий и надо сил набраться. Непривычным трудно ходить внутри гор.

— Так может, тогда лучше по поверхности? Меня начинает мучить клаустрофобия, — жалобно застонал Серый.

— От этого тоже чай помогает, — авторитетно заявил хоббит.

— А ты знаешь, что такое клаустрофобия? — изумился парень.

— Нет. Но чай от всех болезней помогает.

— А-а-а... — с облегчением выдохнул Серый. — А то я уж думал у вас и психиатры есть.

— Психиатрией лекари занимаются, — объяснил хоббит. — Как отдельное направление пока не выделили. А клаустрой... этой психи болеют?

— Некоторые, — кивнул Сергей.

— На поверхности-то орки быстрее вас поймают, — заверил всех Урслог. — Их теперь в горах не меряно. Еще и с троллями сговорились. А вот под горами они плохо ориентируются. Так что вы уж потерпите, и пройдите лучше нашими тропами. А если уж совсем невмоготу будет, Жудоист наверх всяко выведет. В любом месте.

— В любом? — недоумевал Ут.

— Ну, почти... — смутился Урслог. — В любом, конечно, зачем оно надо?

— А искупаться у вас можно? — подал голос Влад.

— Искупаться — это запросто. У нас банька хорошая. Вам точно понравится, — Урслог щелкнул пальцами, и, хотя ничего вокруг не изменилось, Влад почувствовал — невидимые колесики закрутились. Минут через пять к царю подошла Гилну и что-то должила ему на ухо. Тот улыбнулся. — Все готово, гости дорогие, можете в баньку идти.

Влад встал. Сергей тоже вскочил:

— Я с тобой!

— Да иди ты, — отбрил его Влад. — Я с тобой купаться не буду! После пойдешь.

— А может, я один боюсь?

— Ну, так не купайся! — отрезал Влад так, что Серый моментально сел на место.

19 июня (3 Синего), около десяти вечера, Аксельская гряда

Фисти сидел над Скользящим. Он держал ладонь с широко расставленными пальцами над его мордой. В другой сжимал посох. Вольф лежал на полу пещеры и тяжело дышал. Глаза его закатились так, что виднелись только белки.

— Как он? — с тревогой спросил Свирепый.

Ловкий и Звонкий сидели рядом и подвывали от бессилия.

Все началось час назад. Они быстро продвигались. Дорогу на Зэп изуродовал оползень. Здесь не смогли бы пройти лошади — только вольфы с их сильными лапами, перепрыгивали с камня на камень — дальше и дальше от возможной погони. До наступления полной темноты они хотели свернуть в долину, чтобы добраться до урукхаев.

Раны на вольфах почти зажили. Серебряный меч легко рвал их шкуру, но если повреждения поверхностные, то они не ощутимо для вольфов затягивались. Конечно, не так быстро как раны от стального оружия, но заживали. Стрела не просто ранила — оставляла внутри стальной наконечник, поэтому, когда они выталкивались наружу, кожа зудела и чесалась.

Сначала Скользящий, которому Илоа передала часть силы, не подавал повода для беспокойства. Регенерация проходила так же как всегда. Лишь одна стрела в плече никак не выходила. Но это нормально: если наконечник зазубренный и зашел глубоко — его иногда носили в себе неделями.

Неожиданно Скользящий споткнулся и полетел кувырком, закричав от боли. Вольфы окружили товарища. Фисти, соскочив со Свирепого, помчался к нему, узнать, что случилось, но вождь уже и так понял: наконечник стрелы оказался серебряным. Свирепый тревожно приплясывал недалеко от хоббита.

Фисти помахал посохом над Скользящим, пропел пару фраз, от которых молодой вольф кое-как поднялся. Ловкий и Звонкий зажали его боками, и так вся процессия и побрела дальше. Но далеко уйти не смогли. Магия помогла ненадолго — Скользящему становилось все хуже. Он хрипел, лапы подламывались, на зубах выступил черный налет. Когда они набрели на пещеру в ущелье, сделали там привал.

В пещере Фисти снова взялся за посох. Он сел над вольфом, да так и застыл, еле двигая губами.

— Он не сможет идти, — наконец пробормотал он. — Кто-то должен вырезать стрелу, иначе он умрет.

— Ты... — начал Свирепый.

— Я могу только держать его на грани. Смогу держать еще долго, если вы не будете отвлекать меня.

Свирепый рыкнул. Он подозвал к себе Ловкого и Звонкого.

— Я иду к урукхаям за помощью, — рыкнул вольф, — вы остаетесь и охраняете их. Понятно?

В глазах вольфов горели боль и отчаяние.

— Лучше к гномам, — голос Фисти остановил его на пороге пещеры. — Они ближе. Не откажутся помочь. Побоятся отказать!

Свирепый выскочил из пещеры и помчался вперед так быстро, как не еще бегал никогда в жизни. В каждом движении читалась яростная решимость. Он найдет лекаря для Скользящего. Если надо, он перероет все эти горы, снесет скалы, но найдет.

Раныд, поединок сильных. Битва четвертая.

Когда белые воины тронулись с места, Мар-ди услышал раздраженное:

— Неужели? Так ты мне не ответил: что же художника не послали в Раныд? Или слесаря.

Диригенс беспомощно улыбнулся:

— Творческое поле есть и у слесарей?

— Еще бы! Только у всех разного размера.

— И чем оно больше... — начал догадываться Мар-ди.

— Тем человек могущественнее, — веско закончил Ланселот. — И то, что есть у тебя...

— Жалкие крохи, — Мар-ди так измучился, что не обращал внимания на то, что он беседует с противником почти как с другом. — Но разве это поле неизменно?

— Отчего же... Как и для мускулов есть специальные упражнения. Только вот стал бы ты развивать это поле, если бы знал о нем раньше?

Диригенс не смог сразу ответить на этот вопрос. Потом события жизни как кусочки мозаики сложились перед внутренним взором. Картина бытия предстала совсем другой, не такой, как он представлял себе до Раныда. Раньше он считал, что Бадиол-Джамал заметил его искренность и рвение, доложил об этом диригенсам. Его испытали и признали достойным звания минарса. Он ревностно служил, чтобы оправдать доверие, и его повысили в звании.

Ненужные вопросы, похожие на маленьких змеек-искусительниц, заползали в сознание: "Что именно рассказал наставник о нем?" И язвительные слова внутри — не Ланселота, нет, а словно какое-то существо, всегда жившее в нем, но которое он тщательно заставлял молчать, теперь обрело голос. Этот голос отвечал: "Может, Бадиол-Джамал рассказал, как ты любил сочинять сказки, когда тебе исполнилось всего семь лет? Как все дети в приюте затихали и готовы были разбить нос тому, кто нарушал торжественную тишину, мешал тебе рассказывать? Помнишь? Каждый вечер новая сказка, непохожая на предыдущие. С новыми героями, новыми приключениями. Даже такие статичные и постоянные герои как принцессы всегда были разными: то злыми и привередливыми, то похожими на добродетельных монашек. Что если тебя, Мар-ди, посвятили в минарсы потому, что у тебя очень сильное творческое поле?"

Как мог он успокоил себя: "Какое теперь это имеет значение? Меня использовали? Нет. Я хотел служить Свету. Я рад, что моя жизнь отдана этому служению".

— Я не жалею об утерянных возможностях, — провозгласил он вслух.

— Ты мог стать намного могущественнее, — не уступал коварный противник.

— Но я никогда не хотел этого! Быть Управителем — это большая ответственность. Если разобраться, нет ничего хуже, чем быть Управителем. Это противоречит законам природы и моральным принципам Света, — он торопился, будто убеждал сам себя.

А воображение настойчиво рисовало другие образы: он — на месте Ланселота. "Если бы я создал мир... Я бы устроил его иначе. Не так как другие Управители. Не так как в моем родном мире, где однажды восстали мертвецы и практически полностью уничтожили все живое. Я создал бы мир намного прекрасней. Я бы не позволил нечисти жить там. Я создал бы мир Света и радости. Всеобщего счастья. А если бы кто-то только попытался...", — он еще не закончил мысль, а ужас уже объял его. Впервые необыкновенно отчетливо он осознал, что все их потуги против Управителей — бессмысленны и бесполезны. Творцы такого уровня как Ланселот настолько выше их, минарсов и диригенсов, как... как... Как ареопагит выше своих подчиненных.

Эта идея окончательно выбила его из колеи. А кто такой ареопагит? Он всегда воспринимал как должное, что он руководит орденом Света, всегда знает, где и что происходит, куда надо направить силы, что именно надо сделать, чтобы завоевать очередной мир... Но никогда диригенс не пытался определить, кто же он — их Светлый руководитель.

Ареопагит может менять внешность. Он может вливать силу и лишать жизни одним прикосновением — диригенс при таком присутствовал. Он настолько велик... насколько Ланселот выше и сильнее его, Мар-ди. Так может он... Управитель?

"Нет, не может быть", — Мар-ди тряхнул головой. Все закружилось. На секунду он подумал, что упадет на поле.

Над ухом вновь загрохотал злобный голос:

— Ты играешь или сдаешься без боя?

Черные рыцари беспрестанно атаковали. Прошло то время, когда они прикрывали переход каждого собрата. Теперь только вперед. Черные кони рвут удила и, кажется, готовы укусить белых, медленно проходящих мимо. У белого войска, как и у Мар-ди не хватало сил сопротивляться такому натиску.

Он все же бросил зар. Желтые солнца лениво качнулись, и уставились на него множеством багровых зрачков. Ду-бещ. Неплохо. Он чуть шевельнул пальцем, и два рыцаря в белых плащах неспешно тронулись с места.

Тут же зар взлетел мощно, сильно, красиво — это метнул Ланселот. Се-бай-ду. Зар невелик, но рыцари сорвались с места так же стремительно, как до этого бриллианты.

Мар-ди замер, уставившись на поле. Ему не выиграть. Даже если у него всегда будет выпадать ду-бещ, а у Ланселота се-бай-ду — все равно не выиграть. Как змея не сможет получить обратно крылья. Как котенок никогда не станет безжалостным тигром. Как из таких как он никогда не получится могущественных Управителей... Так он не сможет выиграть у Ланселота. Пришлось дойти до полного истощения, чтобы понять это.

К чудовищной в своей неотвратимости истине, похожей на гигантскую смоляную гору, добавилась другая:

— Ты мог бы быть таким же, как я — равным по силе, но ты добровольно отказался.

— Конечно, — охотно согласился Мар-ди, радуясь небольшой передышке. — Я отказался сам. Потому что тем и отличается человек от животного, что может сказать "нет", когда больше всего на свете хочется сказать "да". Человек может ограничить себя, если чувствует, что его желание служит тьме. Человек может быть выше своих желаний. Потому я — человек.

— Слышали уже, — неожиданно зло отозвался Ланселот. — "Эль-Элион сотворил человека правым, а люди пустились во многие помыслы". Может, все же продолжишь поединок?

Мар-ди ничего не оставалось, как еще раз потянуться к желтым солнцам Раныда.

19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Беседа за столом текла своим чередом. Сергей не удержался и выпил-таки чая. Как ни прислушивался к животу, тот остался доволен. Сергей тоже успокоился. Он все пытался вступить в беседу, которую оживленно вели хоббит и Урслог. Но вскоре отчаялся — он ничего не смыслил в политике Флелана, а разговор шел о политике. Тораст задремал на скамье. Кажется, он, несмотря на предупреждение Влада, переел крыс. Асуэл слушал разговор внимательно, но сам не вступал — Сергей решил, что он по характеру молчун. Несколько раз рассказывал им легенды, но всегда по настоянию Ута.

— Вот знаешь, — царь гномов ткнул пальцем в грудь хоббита. — Я, честно говоря, порой сомневаюсь в задумке. На счет договора-то союзнического. Как бы из горна да на наковальню не попасть, — он расставлял кружки, будто карту пытался изобразить. — Ты посмотри, что получается, — серебряные кружки со звоном занимали свое место. — Здесь эльфы... Здесь тоже... И здесь. Здесь гномы, а тут орки. Да! — он подвинул еще одну кружку, — еще урукхаи. Убей — не понимаю, чем они от орков отличаются. Так вот, — он вывалил на стол лепешки и, взяв деревянную чашу, в которой они лежали, перевернул ее. — Сэр Желна всех объединить хочет, — чаша накрыла кружки, но они не умещались под такой "крышей", часть свалилась и выкатилась. — И что получается? — спрашивал гном, указывая на "бунтующие" кружки. — Брат на брата? Гномы уже друг против друга воюют, эльфы вот-вот начнут. Братья-эльфы! Которые считали себя первородными и признавали только других эльфов. Все остальные существа для них прах и пепел. А за родную кровь голыми руками разорвать готовы были. Они собираются воевать! Орки, что нас достают... Ваш урукхай воюет против них, верно? И что дальше? Дальше-то что будет?

— Думаю, все хорошо будет, — хоббит убрал чашу, вместо этого взял с центра стола кубок побольше и поставил его перед царем. Вокруг него красивым цветочком расставил серебряные бокалы. — Среди горных эльфов найдутся те, кто поймет справедливость слов Ормана. Среди любого народа найдутся, — он продемонстрировал результат. — Орман — он постучал указательным пальцем по центральному кубку, — не дурак! — теперь палец покачался из стороны в сторону перед носом гнома.

— А среди лесных найдутся те, кто присоединится к Иситио, — возразил Урслог, щелчком опять сваливая серебряную кружку. Падая, она зацепила еще две. "Цветочек" сразу сломался. — Так или не так? Можешь не отвечать. Я знаю, что именно так будет. Так в чем смысл всего этого?

— Так если ты ни во что не веришь, зачем документ подписывал? — возмутился Ут, у которого закончились аргументы.

— А мне деваться некуда. Кто мне поможет, если не Орман и его рикмасы? Будь у меня много гномов и еды — не стал бы никого приглашать, — он сдвинул на затылок шапку и откинулся на спинку кресла.

— А стал бы тоже на дорогах посланников Ормана караулить! — продолжил Ут. — Как Иситио.

— Ну, это ты зря, — царь примирительно похлопал Ута по плечу. — У меня такая политика: я никого не трогаю, и меня никто не трогает. С предателями разобрались бы потихоньку и все дела. Живем, работаем, торгуем.

— Вот и все так рассуждают, — продолжал бурчать Ут, скидывая царскую ладонь. — Все хотят чистенькими остаться.

— А мировую войну устроили? — Урслог сложил руки на груди. — Кому оно надо? Орману?

— Орман своих защищает — и все. Мы ни на кого не нападаем!

— Ага! Так чашка моя значит, все же лучше подходит? — он попытался накрыть ею кружки. Опять не получилось, и он махнул рукой. — Это временно не нападает. А вот как маг власть возьмет, тогда посмотрите — сразу врагов будете искать. Как кто пикнет слово против него, так и будет считаться, что опасный враг.

— Так чего ж ты договор подписывал? — грозно хмурил брови хоббит и все порывался встать, но гном его придерживал за рукав.

— Так некуда же мне деваться, родимый, — причитал гном, стуча себе в грудь и щурясь. — И вот пункт туда занесли — что последствий не будет, если я выйду. Это мне очень понравилось. Прямо гора с плеч.

— Я тебе покажу последствия! Там не так было написано, читать надо внимательней.

Серый рассмеялся. Похоже, Ут уже забыл, что договор ненастоящий. Он рассеянно крутил пустую серебряную кружку из-под чая. К нему подошел незнакомый гном.

— У вас кружка пустая, не желаете ли еще одну?

— А зачем мне две пустых кружки? — непонимающе уставился на него Серый, тут же смекнул что-то. — А хотя... давайте, — он кивнул, памятуя, что гномы шерну не пили и слов его не поймут.

Вторую кружку ему принесли с чаем. Пока спор разгорался, парень незаметно сунул одну в карман. Очень уж приглянулся драгоценный камень на ней. Чисто изумруд сверкает. Вот если на самом деле изумруд? Тогда вернется домой — ни за что не продаст. Будет выпендриваться перед гостями — чай с нее пить. И ведь менты не придерутся, что украл. Откуда он мог украсть такое? Убедившись, что исчезновение чашки прошло незамеченным, он окинул взглядом зал. Может, еще что плохо лежит?

В зал вошел Влад. За два часа, что он отсутствовал, он не только искупался и побрился, но и одежду постирал и выгладил. Скорее всего, ему, конечно, помогали — сам бы не успел. Лицо у него довольное, как у кота на масленицу. Сел на скамью, вытянул ноги. С удовольствием глотнул поставленный перед ним чай. Потом зыркнул на Серого:

— Иди, купайся. А то воняешь, как дохлая крыса.

— Ой-ой-ой! — обиделся Сергей. — Тоже мне чистюля. Давно ли сам-то вонял? — он провел ладонью по редким волоскам на подбородке. — А ты чё, опять ножом брился?

— А чем еще? Бритвы не подвезли. С мылом лучше идет. Правда, мыло у них странное — цвета крысиного помета, но пахнет приятно и пенится неплохо.

Сергей потрогал подбородок.

— Не, я на такие подвиги не способен, — скептически скривился он. — У меня дома бритва с четырьмя лезвиями. Буду лучше бороду, как гномы отпускать. Вот номер будет, когда вернемся. Игорька встречу, оба бородатые, — он одновременно нащупал чашку в кармане и залился счастливым смехом. — Ладно. Куда идти-то? — Гилну ожидала его в проходе с сероватой тканью в руках — альтернативой полотенцу. — Слушай, а ты с ней купался? Тогда понятно, почему ты меня не взял. Третий лишний, — и пригнувшись, быстро нырнул в темный проход, пока патрульный не дал ему по шее.

Влад проводил его таким взглядом, словно стоял в расстрельной команде и с нетерпением ожидал команды "пли!" Потом прислушался к разговору за столом.

— Я вот что тебе скажу, — басил Ут с угрожающими интонациями, порываясь встать. — Ты ведь Ормана не видел ни разу, так зачем зря говоришь?

— А скажу тебе честно, я и не хотел бы увидеть его. Он ведь маг. Вдруг потом тоже буду его восхвалять на каждом углу?

Влад хмыкнул, удивившись, насколько слова Урслога созвучны его мыслям. Не все так гладко в датском королевстве. Он пригубил напиток, и, вздрогнув, пролил его. Хорошо, что не на себя — на стол. Из того прохода, куда ушел Серый купаться, грянул отчаянный крик.

19 июня (3 Синего), где-то над Аксельской грядой

Айла скучала. Вчера весь день она читала о туманах и поняла, в чем ошиблась. Так же вроде бы поняла, как туман можно рассеять. "Вроде бы" — потому что надо попробовать на практике, чтобы убедиться в этом. Теория — это одно, а настоящий туман — совсем другое. Утром она пробралась во Флелан но ее там ждало разочарование: туман кто-то уже убрал. А вместе с ним бесследно исчезли и путники, за которыми она наблюдала. Что только она не делала, чтобы найти хоть какие-то их следы: перелетала с облака на облако, всматривалась в каждое селение, в каждую горную впадину. Ничего не нашла. Тогда стала слушать. Но для этого пришлось вернуться в Замок Фей, чтобы еще подучиться. Слушать труднее, чем смотреть. Второй раз выбралась, когда до заката оставалось около половины дагруна. Еще раз осмотрела Флелан. Никого! Куда же они подевались? Ну что ж, попробуем найти по звукам. Она легла на облако лицом к небу, сложила руки на груди. Именно в такой позе хоронили людей. Интересно, это как-то связано с феями? Одернула себя: нельзя отвлекаться. Мысли тут же утекли в другую сторону: а, как она выглядит со стороны? Наверно, красиво: лунное платье слилось с облаками, багряные волосы разметались вокруг. Что бы подумал человек, если бы увидел ее сейчас? "Снежная принцесса" — услужливо подсказала память. Есть во Флелане такая легенда. Высоко в горах, на острие пика Сивера, там, куда не может добраться ни одно живое существо, не может долететь ни одна птица, стоит большая колыбель, в которой спит Снежная Принцесса. Если разбудить ее — для этого надо согреть ее теплом своего тела — она спустится во Флелан. Тогда снег будет не только на вершинах гор, но в любом краю, куда она сойдет. Красивая легенда. Но в ней не сказано, что хоть кто-то за всю историю Флелана хотел ее разбудить. Может, боятся снега? Она невольно хихикнула. Она ни разу не прикасалась к застывшей воде, но уверена, что в ней ничего страшного нет. Тут же приказала себе: "Хватит мечтать. Сосредоточься, надо слушать". Она заставила себя поймать один звук, другой, а затем полностью погрузилась в мир голосов, шорохов, грохота и мелодий. Она воронка, в которую стекаются все звуки Флелана. Айла наполнялась и наполнялась ими, пока не почувствовала: хватит. Она все-таки не безразмерная, так можно и убить себя. Будет потом присказка: "Не шалите, маленькие феи, с магией, а то была у нас одна такая... Айлой звали..."

Итак, звуки собраны. Теперь надо их просеять и сохранить только голоса. Она не воронка — сито. Вот падают сквозь нее, шорохи травы, хруст веток, удары топора, флейта пифитти, арфа эльфов и многое-многое другое... Непрерывный поток иссяк. Остались лишь голоса. Меняем сито. Теперь надо сберечь голоса одних разумных существ. Даже не так — разумных двуногих существ. Падали звуки, но не так обильно — карканье уток, тоскливый зов сиоси, писк полевых мышей — немного погодя и горных туда же...

Сколько она так лежала — неизвестно. Теперь осталось то, что нужно. Но эти голоса тоже надо просеять. Но как? Если просеет неправильно — придется заново начинать ворожбу, а скоро Саера скроется за горизонтом. Поколебавшись, она стала искать голоса, которые упоминали бы о ЛЮДЯХ, ЧЕЛОВЕКЕ, ХУМАНАХ, НЕЗНАКОМЫХ СУЩЕСТВАХ, СУЩЕСТВАХ БЕЗ НАЗВАНИЯ...

Голоса все сыпались и сыпались сквозь нее. Казалось, вот-вот... Но снова мимо. Когда последний звук ушел, как лунный свет сквозь пальцы, она открыла глаза. Сердито выдохнула, поджав губы. Не получилось. У нее! Самой талантливой и вообще самой-самой. Не получилось... Что теперь? Нет уж! Она не сдастся. Есть и другие способы отыскать то, что нужно. Если она о них еще ничего не слышала — не беда. Надо вернуться в библиотеку и еще раз просмотреть все доступные книги. Может быть, всю ночь будет сидеть, но все равно найдет. Она полетела к живым глазам. Сейчас ей безразлично, заметят ее или нет...

19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Услышав пронзительный вопль, все вскочили. Появилось оружие, но следом послышался крик Гилну:

— Вор!

Мент сел обратно на стул, скрипнул зубами от раздражения.

— Садитесь, — успокоил он остальных. — Это наш посол развлекается, ерш твою меть.

Если бы Сергей знал, сколько шума будет из-за серебряной чашки! Он бы мчался от нее подальше и предпочел бы лакать воду как кошка — прямо с пола. То, что Гилну заорала как психованная бабка на базаре, когда обнаружила в джинсах кружку — это еще ничего. Он бы с ней легко договорился. Подумаешь, стакан в кармане завалялся. Что уж к нему и кружка в карман случайно упасть не может? Да и вообще, он ее специально взял, чтобы лишний раз Гилну не беспокоить, когда пить захочется. Он чрезвычайно удивился, почему это гномы до сих пор ходят без бокалов в кармане. Это же так удобно: мучает жажда — достал и попил. В любое время, в любом месте. У него на родине, так без чекушки вообще ходить неприлично.

Эту речь он произнес, проникновенно глядя на Гилну и клянясь всеми известными богами Флелана, что не лжет. Она его конечно не понимала. А если и понимала, то лишь жесты, которыми он сопровождал каждое слово. Каждую эмоцию. Причем делал это столь талантливо, что ни одна крупица информации не потерялась. Все аккуратно уложилось в кладовочке ее сознания. Взгляд ее становился спокойнее. Клятва — торжественное прижимание кулака к сердцу под славословия Ланселоту — на всех оказывала прямо-таки магическое действие. Непуганые они тут во Флелане. Кто их научил, что если существо клянется, то обязательно не лжет? Зато таким как Серый тут золотая жила. Если кто поймает, всегда можно выпучить глаза и сказать, что ворованную вещь подбросили. И поклясться — все поверят. Еще и совесть будет их мучить за то, что невинного оклеветали. В общем, вскоре Гилну успокоилась и пошла по делам, оставив кружку на полу в баньке.

Но вот когда он вернулся в зал, ему предстояло встретиться с Владом — уроженцем совсем другого мира. Это еще полбеды. Но он ведь к тому же поборник всех известных законов вселенной, независимо от того, противоречат они друг другу или нет. Влад, он не только за правопорядок борется. Он вообще весь мир поделил на законопослушных граждан и преступников. Он и так с первого дня на Сергея косо смотрел, но вроде бы уже морально готовился дать ему статус "благонадежного". И тут его застигли на месте преступления. Да еще и на чужой территории, куда их пригласили в гости. Да еще когда им так доверяют, потому что он представился послом международного значения... В общем, Сергей пожалел, что на свет появился. Вернее, что сначала он умудрился родиться в одном городе с Владом, а потом по неосторожности попал с ним во Флелан. "Ну, что мне дома не сиделось? Почему я от этого Андрея-Барина не дернул давным-давно? Почему позволил себя в эту дверь кинуть?" — под уничтожающим взглядом Влада он корчился как червяк на сковородке.

— Влад, миленький, — сквозь слезы причитал Серый. — Ну что ты на меня так смотришь? Еще мгновение и я побегу к оркам сдаваться. Чтобы они уже сразу прикончили и все. Без твоих испепеляющих взглядов. Не надо так нервничать. Все уже прошло.

— Тебе никто не говорил, что слова "не надо нервничать" хорошо помогают привести человека в нормальное состояние бешенства? — поинтересовался мент.

— Ой, как все запущено! — загрустил Серый.

Обидно, что точно так же смотрел на него и эльф, и хоббит, и урукхай, который проснулся от произведенного шума. Хорошо, что Урслог тактично покинул стол вместе с гномами. А может, плохо? Вот при гноме вряд ли бы он посмели так на него смотреть. Постеснялись бы. Все-таки он посол, а не абы кто...

Ут внезапно кашлянул, готовясь возвестить нечто важное. Серый уныло повернулся к хоббиту.

— Давно хотел рассказать тебе одну притчу. Может, и раньше стоило сделать это... Но теперь необходимо. Притча о пчеле и мухе. Послушаешь?

— Валяй, — Серый, подперев щеку кулаком, лениво отхлебывал чай из злополучной чашки.

— Как-то раз пчела угостила муху медом, — между тем неспешно начал хоббит. — Муха пришла в восторг от его вкуса и аромата. А как красиво он переливается на солнце! Вот бы кушать такое лакомство каждый день. "Это непросто, — возразила ей пчела. — Чтобы сделать мед надо много потрудиться. Надо сначала найти цветы, потом собрать из них нектар. Долгие дни пчелы трудятся, чтобы переработать нектар и получить сладкий мед. Чтобы так кушать, надо работать каждый день — много часов" Муха фыркнула: "Спорим, я по-прежнему не буду трудиться, но буду питаться так же хорошо, как и вы?" Пчела не приняла спора, она улетела по своим делам, а муха стала искать легкой жизни. И однажды судьба улыбнулась ей. Пролетая мимо деревенского дома, она почуяла знакомый запах и залетела в окно. На столе стояла большая чашка с янтарным медом, а на полках множество кринок, из которых лился такой же одуряющий аромат. "Вот оно счастье! — подумала муха. — Я останусь жить здесь. Трудиться не буду, но вовсю полакомлюсь медом. Пчелы — дуры, потому и работают так много". Она немедленно подлетела к чашке и стала с наслаждением кушать мед. Она ела его очень много. Иногда казалось, что можно уже и отдохнуть, но потом опять тянуло лизнуть прозрачно-желтую каплю. Так она ела и ела. И когда в очередной раз наклонилась за порцией, брюшко перевесило, и она упала в мед. Напрасно она барахталась, пытаясь спастись — мед надежно склеил ее крылья, а потом и лапки. Вечером зашла хозяйка и, брезгливо сморщившись, выбросила ее труп, — Ут помедлил, а после закончил. — Вот что бывает с теми, кто хочет жить чужими трудами.

— Бла-бла-бла, — пробормотал Серый, покачиваясь, словно пьяный. — Мораль сей басни такова... — потом быстро повернулся к хоббиту. — А хочешь, я тебе тоже расскажу притчу? Тоже про мед. Хочешь? — Ут неуверенно согласился. — Не бойся, она не такая длинная и занудная как у тебя, — он хлопнул хоббита по плечу и, скрестив руки на груди, начал вещать. — Жила-была пчелка. Мама ее с пеленок учила: если хочешь хорошо жить — надо хорошо трудиться. Вставать рано, ложиться поздно. Складывать нектар: капелька к капельке. Строить соты: стеночка к стеночке. Заботиться о Королеве, носить пищу трутням. Пчелка выросла такой же трудолюбивой как родители. Она порхала от зари до зари... Однажды ей позволили зайти в кладовую, и она увидела — Какое огромное количество меда хранится там. Хватит и на нее, и на ее родителей, и на ее детей, и на ее внуков... Обрадовалась пчелка, полетела в спаленку, чтобы отдохнуть хоть часик... Но вдруг — бац-бац — дом рушится, стены шатаются. Только успела пчелка вылететь на волю, чтобы не погибнуть. Вылетела — и увидела: Медведь разгромил улей и слопал весь мед. Так и не пожила пчелка в свое удовольствие. Всю жизнь пахала, как папа Карло, а пользовались ее трудами совсем другие. Мораль такова: труд из обезьяны сделал человека, а из коня — транспорт. Тут как повезет.

Он вызывающе вперил взгляд в Ута. Хоббит усмехнулся.

— Беда в том, что каждый вор считает себя этим, как ты сказал, медведем. И никто не хочет признавать себя мухой. Однако гибнут чаще в меду.

— К черту! — Сергей швырнул кружку куда-то вдоль стола, и она весело загремела по полу. — Работа, может, и облагораживает человека, зато безделье делает его счастливым. Я лучше весело утону в меду, чем буду зарабатывать себе горб, собирая мед для чужого дяди.

— Почему именно такой выбор? — возразил Асуэл.

— А какой еще? Вот вы все — вы делаете то, что любите, то, что вам нравится или вам приказали — вы делаете? Из чувства долга?

Они молчали.

— Я делаю то, что мне нравится, — внезапно встрял Влад.

— Да с тобой все ясно, — заметил Сергей. — Но не все же такие... патриоты, — последнее слово он выговорил презрительно будто ругательство.

— Слава Богу, не все и такие как ты. Иначе за чей бы счет ты жил? Если бы все медведями-то были, — ухмыльнулся мент.

— Ну-да, ну-да, слышали и такое. А я вот как-то в начале нашего теплого знакомства спросил, а ты мне не ответил. Спрошу еще раз. Ты делаешь то, что тебе нравится, всегда исполняешь долг. Так ты добился, чего хотел или как? Ты счастлив? Что молчишь? На этот раз я вынужден признать твое молчание за знак отрицания. Или опять спорить будешь?

— Да!

— Веские аргументы есть?

— Макаров.

Сергей открыл рот и закрыл. На такой довод возразить было нечего.

— Я надеюсь, ты, парень, хорошо меня понял? Аргумент-то мой?

— Ага, — поник Сергей. — Оччччень хорошо. Меня окружают хорошие люди... Но я без боя не сдамся!

Кто знает, чем бы закончилась эта дискуссия, но в этот момент в зал вбежали гномы:

— Нападение! Нападение! — кричали они. — Вольфы напали!

— Вольфы? — Асуэл вскочил.

— Так не бывает? — поинтересовался Влад, поднимаясь вслед за ним.

— Никогда не слышал. Оставайся здесь... — Асуэл помедлил. — С Чакшей. А мы посмотрим, что случилось.

— Я под арестом теперь, да? — схватил эльфа за рукав Серый. Но тот проигнорировал его вопрос, небрежно скинув его ладонь. Парень обиженно засопел и, сложив руки на столе, лег на них подбородком.

19 июня (3 Синего), Аксельская гряда

Заметив гномов, Свирепый понесся на них так стремительно, что они испуганно закричали и бросились в темные коридоры гор. Он пытался объяснить им, зачем пришел, но гномы его не понимали. "Где сейчас Ут? — отчаялся Свирепый. — Он бы растолковал им все!" Вольф продолжал нестись по темному, узкому для него ходу, рыча на ходу:

— Остановитесь! Мне нужна помощь! — он надеялся, что где-нибудь найдется гном, который сможет его понять. Но судьба сделал ему лучший подарок. Сделав еще один резкий поворот, он услышал знакомый голос:

— Свирепый! — вольф остановился так, что камни из-под лап брызнули. На янтарные глаза навернулись слезы.

— Ут, скорее! — прохрипел он, не успев удивиться тому, что встретил друга. — Лютого убили. Скользящий умирает.

Хоббиту не пришлось объяснять долго. В одно мгновение он вскочил в седло, крикнув Асуэлу:

— Ждите! Постараемся вернуться, как можно скорее.

Эльф только рукой на прощание махнул.

Уту казалось, что вольф не скакал — летел над землей, так быстро проносились мимо сначала стены коридора, а спустя время, когда они выметнулись на свободу, скалы. Свирепый рассказал по дороге обо всем, что произошло, закончив с горечью:

— Зачем я ввязался в это, друг? Зачем рисковал стаей? Лучше бы меня убили!

— Это война, брат, — шептал хоббит. — Война все равно пришла бы к тебе, хочешь ты или не хочешь этого. Сегодня или завтра. Только ныне есть шанс спасти хоть некоторых.

— Я не знаю, — вольф легко перепрыгивал валуны появившиеся после оползня на дороге. — Не знаю.

Они успели. Фисти обрадовался, увидев друга. Его плечи выпрямились, спина вытянулась в струнку. Сказать хоббит ничего не мог, чтобы не упустить вольфа. Ут быстро склонился над Скользящим, достал клинок:

— Его хоть бы на огне накалить, — пожаловался он. — Эх, ладно. Будь что будет, — он резким движением ввел кинжал в плечо вольфа. Скользящий не дрогнул. Очевидно, Фисти еле удерживал его.

Потребовалось сделать еще несколько глубоких разрезов. Ут искромсал плечо вольфа до кости, а все никак не мог найти серебряный наконечник. Он призвал на помощь Ланселота. Тут же палец кольнуло что-то. Осторожно, чтобы не упустить находку, он перебирал пальцами мышцу. Еще один рывок — и окровавленный наконечник отброшен в сторону. Теперь Ут занялся лечением. Необходимые лекарства он захватил в сумке. Но когда рану обработали и наложили на нее влажные бинты, лицо Фисти все еще было напряженно. Тогда Ут положил короткие пальчики рядом с ладонями Фисти. Что там со Скользящим?

Ут очутился в белом свете. Он увидел свои руки. Лишь руки больше ничего. Из-под пальцев ускользала кровавая ниточка. Чтобы удержать вольфа, надо ухватить ее крепче, а ухватить невозможно — она слишком тоненькая, слишком скользкая. Рядом ладони друга совершали такие же неудачные попытки, спасти вольфу жизнь.

— Ланселот! — воскликнул Ут, но на этот раз чуда не произошло, они не справлялись — еще мгновение и ниточка ускользнет в белый свет.

— Эль-Элион! — услышал он голос Фисти и удивился: кого это призывает хоббит-маг на помощь? Наверно, кого-то могущественного, потому что ниточка неожиданно превратилась в толстую веревку, и хотя она по-прежнему скользила, в нее получилось вцепиться ногтями. Мгновение и они ухватились в четыре руки. Острая боль ожгла ладони, из рассеченной кожи выступили желтоватые капли сукровицы. Ут сжал зубы и еще сильнее впился в убегающую веревку. Чуть выбрав слабину, он одним движением быстро намотал ее на локоть, потянул. Его рвануло. Невидимые ноги заскользили не в силах удержаться. Хоббит застонал, поднатужился из последних сил.

Веревочка перестала убегать в свет. Ут вздрогнул.

На бледном лице Фисти выступили капли пота. "У меня наверно, такой же измученный вид", — решил Ут.

Вольф вздрогнул и застонал. Ут быстро вытащил напиток сифри из сумки и влил ему в пасть несколько капель, следом накапал синий терхо. Скользящий открыл глаза. Потом тяжело вздохнул и снова закрыл. Но хоббит знал, что теперь он просто спит. Если все будет хорошо — утром сможет идти.

— Надо готовиться к ночлегу, — предложил он Фисти. Тот собрался идти на поиски дров, но пошатнулся и сел на пол.

На пороге пещеры появился Свирепый. Пока хоббиты спасали вольфа, он вышел наружу, чтобы не видеть, как умирает еще один из его стаи. Теперь увидев спящего брата, он произнес:

— Не надо разжигать костер. Я согрею Скользящего, а Звонкий и Ловкий — вас. До утра дотянем, — и он лег рядом с раненым. Ут тоже осел без сил на пол между двумя теплыми боками.

19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Асуэл с Торастом скоро вернулись. Рассказали обо всем, что произошло. Вчетвером они ожидали возвращения вольфов. Что у них там приключилось? Еще на одного Борея нарвались? Вскоре пришли двое слуг гномов и пригласили их "почивать". Им выделили одну комнату на всех, с бугристыми травяными матрасами на полу — гости оказались слишком большими для гномских кроватей. Потолок в комнате низкий, факелы на стенах чадили, но здесь тоже предусмотрели вытяжку, чему Влад несказанно обрадовался. Он и так уже чувствовал себя неуютно в этих подземельях. Если бы еще и воздуха не хватало, он бы наплевал на все и пошел ночевать под открытое небо. Все-таки во Флелане так жарко, чтобы и ночью не замерзнешь, если и на голой земле спать придется. Вершины гор конечно не в счет.

Асуэл и Тораст сели на постели поближе к Владу. Сергея приглашать не стали. "Бойкот объявили? Ну-ну. Флаг вам в руки", — Серый выбрал место подальше от них, у стенки, повернулся лицом к камню и обиженно засопел. Расслышал слова эльфа:

— Тораст говорит, надо лишить его имени. Что скажешь, Влад?

У Сергея по спине холодок пошел. "Что скажешь, мент поганый?" Тишина висела так долго, что Серый подумал, что прослушал ответ, но тут же уловил краем уха:

— Несправедливо. Он имя получил за мое спасение. Значит, отбирать надо за предательство. Вот если бы он тебя обокрал, Тораст, тогда точно его нельзя было бы называть "верным спутником урукхаев". А так...

Вздох облегчения вырвался из груди Серого: "Ну, наконец-то. А то прямо, как будто и не человек я вовсе. Ужасть", — он сел на кровати.

— Ребят, может, завтра все-таки по верху пойдем? Надоело в горах, страсть!

— Без тебя решим, — одернул его Влад.

— Подумаешь! — Сергей отвернулся.

— Ты обещал рассказать про ту тварь, с которой договаривался Урслог, — напомнил патрульный эльфу.

— Много рассказать не смогу, — Асуэл сложил ладони под подобродком. — Оуги живут под землей очень обособленно, мы мало о них знаем. Они соперничают с гномами, постоянно делят территории. Разводят редких животных и выращивают диковинные растения, которые можно купить только у них. Главная их особенность — они могут становиться разного размера. Например маленькими и юркими как ящерицы, пролезать в крошечную щель. Просто идеальные разведчики. Или становиться примерно размером с... тебя. Так они выходят торговать. Но если они приняли боевой вид, как тогда в пещере — жди беды. Немного найдет воинов, способных справится с оугом, который вышел на битву.

— Так что лучше их не злить, — подвел итог мент.

— Лучше не надо.

Троица еще переговаривалась. Он навострил уши, когда расслышал вопрос Влада:

— А сколько лет Орману?

— Вряд ли кто-нибудь знает, — засомневался эльф. — Он старше самого старого эльфа. То есть ему больше десяти веков. Будь он моложе, не смог бы объединить всех. Кто бы ему поверил?

От услышанного в сознании Сергея тут же нарисовалась картинка: дряхлый скрюченный старичок, в длинной мантии и с остроконечным колпаком на темечке. На колпаке звезды из фольги. Для полноты картины не хватало цвета. Ему почему-то представилось, что балахон на маге должен быть серым.

— А какого цвета у него мантия? — не оборачиваясь, осведомился он.

— Что? — переспросил Асуэл.

— Ну, одежда, какого цвета? — Серый лег на спину.

— Когда как, — пожал плечами эльф. — Это мой народ всегда носит цвета своего племени, а он что хочет, то и одевает. Но одежда всегда богатая и красивая.

— Красная? — предположил Серый.

— Серебристая. Синяя иногда. Чаще черная. Что тебе далась его одежда?

— Так... — Серый пожал плечами. "Черная, говоришь? Может, не зря Влад подозревает этого Ормана?"

— Давайте спать, — скомандовал Асуэл. — Кто знает, когда они придут. Может, до восхода солнца уже выйдем.

Серый услышал, как все завозились, укладываясь. Тораст заворчал, начал разматывать ткань на боку, чтобы проверить рану. Асуэл стал ему помогать.

Сергей зевнул во всю пасть. Неужели, хоть одну ночь они выспятся нормально: с подушкой, одеялом, на мягком матрасе? В следующую минуту он уже провалился в сон.

19 июня (3 Синего), ночь у Дверь-камня.

Сегодня шел четвертый день, как их предводители отправились к сэру Желне Орману. Эвуон, эльф, которого выбрали десятником, сидел у костра. Гораста готовила новую пращу из кожи.

Никому не нравилось то, что происходило, и каждый справлялся с нервами по-своему. Эвуон все записывал. Гораста снова и снова проверяла оружие. Каон, не переставая, что-то разыскивал вокруг лагеря. Гибкий, положив голову на лапы, лежал у огня, грел то один бок, то другой. Вид у него как всегда безучастный. Что бы ни случилось — он только безропотно выполнял приказы. Словно подменили вольфа. Не вожак стаи, а комнатный пес. Если бы Орман хоть немного объяснил им... Впрочем, ему виднее.

Подошедший из темноты Каон ударом хвоста сшиб с куста ветку и отправил ее точно в огонь, но никто у костра не оживился.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался Эвуон.

Тонкий язык вырвался из плена зубов.

— Только что прилетел воробей от сэра Ормана. Мне с десятком урукхаев и людьми следует немедленно отправиться к нему.

— Ночью? — изумилась Гораста.

— Да я отправляюсь немедленно. Эвуон, твои записи... Сэр Орман хочет их видеть.

— Я писал для себя, — смутился эльф. — Для мага они не подойдут.

— Тогда перепиши и отдай мне. Я подожду. И не упускай никаких подробностей — все, что писал для себя, опиши ему. Понятно?

— Понятно. И про людей тоже?

— И про людей. Иди. Я жду.

Эвуон пошел в шатер. Вещи стояли вдоль наклонных стен — освободили место для ночлега. Он сдвинул одеяла. Поставил на пустое место стол и стул, нашел дощечку, пергамент, бутылочку с чернилами. На краешек установил походную лампу — небольшая стеклянная колба, наполненная жидкостью, светящейся насыщенным зеленоватым светом. Иногда в жидкости возникали небольшие вихрики. Они закручивались, и казалось, что внутри лампы светится рой неисчеслимого количества звезд. Достал записи, просмотрел их бегло. Вскоре устроился удобнее и взялся за перо.

"Досточтимый повелитель, сэр Желна Орман, владетель земель Юджиновых и покровитель моря Слезы Ланселота, союзник лесных и морских эльфов, повелитель народа хоббитов и урукхаев, вольфьих стай, одного племени орков, ужасающий врагов и защищающий друзей.

Я, Эвуон, десятник эльфов посланных для охраны Дверь-камня, по Вашему повелению сообщаю. С тех пор, как существа, называемые людями, вышли из камня и поселились в специально разбитом для них лагере, произошло много необычных событий.

Во-первых, за нашим отрядом кто-то постоянно следит. Несколько раз я замечал, что в отдалении светилось нечто, словно луч солнца попадал на круглое зеркало, либо стекло. Мы посылали на проверку урукхаев или эльфов, но они обнаружили только следы чьего-то присутствия, но как ни старались после этого искать подсматривавших — ничего не вышло. Даже вольфам Гибкого не удавалось застать врасплох таинственных наблюдателей.

Но удивительное, и не поддающееся никакому объяснению событие произошло на четвертый день, отбытия к вам людей, вышедших из дверь-камня первыми. Наш отряд неотлучно находился у Дверь-камня, чтобы не пропустить, по вашему приказу никого, кто хотел бы попасть в наш мир через эту Дверь. Внезапно, нам сообщили, что у храма Ланселота творятся какие-то непотребства. Мы немедленно отправились туда, оставив у Двери отряд урукхаев.

Недалеко от храма мы нашли место стоянки неизвестного отряда. Я тщательно обследовал все. На месте обнаружил отверстия, словно проплавленные в земле. Замер с помощью лота показал, что глубина этих отверстий почти три посоха. Все они одинаковы — нет ни одного шире, либо глубже других. Также на земле обнаружены длинные полосы одинаковой ширины — две с половиной ладони, расчерченные на небольшие квадраты. Чаще всего они шли парой, параллельно друг другу, полтора полета стрелы. Встречались и одинокие полосы. Они более узкие — одна ладонь, и короче — половина полета стрелы.

Когда мы вернулись к дверь-камню — урукхаев там не было. Мы отправились на поиски, и нашли отряд, осматривавший изуродованную поляну, в километре к Васю от храма Ланселота. Трава на ней оказалась выворочена так, будто какой-то великан швырял сюда гигантские камни, но ни одного камня поблизости мы не отыскали. Зато я нашел несколько странных цилиндров. Они металлические, зауженные кверху. Исходящий изнутри запах похож на гарь и в нем есть еще что-то неопознанное мной, но очень резкое. На донышке цилиндров, снаружи вырезаны круги, а в центре они пробиты чем-то острым. Все находки я упаковал и убрал в седельные сумки. Позже урукхаи сообщили, что некий хоббит, по имени Дедан, дрожа от страха, просил их помочь против каких-то могущественных сил. Это могли быть враги или те существа, которых нам приказано задержать. Потому они отлучились от Дверь-камня.

Когда же мы вернулись обратно, обнаружили, что в наше отсутствие кто-то посетил поляну. Их было двое. Один вошел во Флелан из Двери, а другой встречал его. Так же Каон уловил следы магии на этом месте. Мы пытались найти этих двоих, но след исчез, словно кто-то стер его. Мы опять потерпели неудачу.

Что касается новых людей, то все они здоровы. Дружат парами, что навело меня на мысль, о парности этих вновь прибывших существ. Двое молодых — один толстый и один очень худой и длинный — часто о чем-то совещаются. Длинный выглядит заинтересованным и пытается завести разговоры с нами, но мы предпочитаем держаться настороже. Толстый молчит, но очень много ест, почти как урукхай. Другая пара — мужчина одетый как первый прибывший, и больной мужчина — тоже почти с нами не разговаривают. Когда прибыл больной, мы думали, что не сможем его выходить, но Каон проявил настоящие чудеса, применив немного магии. Теперь его жизнь вне опасности, хотя болезнь в нем еще сидит — у него желтая кожа, непохожая на остальных и блуждающий взгляд. Тот, что с ним дружит, заботится о нем, а больной во всем его слушается.

Это все, что я хотел сообщить Вам, чтобы Вы разобрались со всем, что происходит и подсказали, как нам вести себя в подобных ситуациях.

Десятник эльфов — Эвуон".

Эльф подержал перед собой пергамент, чтобы не смазать чернила. Кажется, он упомянул все, что нужно. Аккуратно присыпал написанное загодя заготовленным мелким песком. Подержал еще с полминуты, давая окончательно просохнуть. "Будем надеяться, что маг не замедлит и поможет со всем этим разобраться..." — размышлял он, скручивая лист.

19 июня (3 Синего), Хайгасер, царство гномов.

— У тебя есть яхта?! — Жанна стояла внизу, на песчаном берегу Волги. Она отбросила длинные черные волосы назад и взглянула с нескрываемым восхищением. — Ты такой богатый? — спросила она следом, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

— Я не богатый, — смутился Влад. — Разве у богатых такие яхты? Посмотри, какая она крошечная: два человека и поместятся — не больше, — он стоял у борта и любовался своей девушкой.

— Ты прибедняешься, — улыбнулась она так, что сердце стало биться в два раза чаще. Подала ему руку, чтобы он помог забраться на палубу по шаткому трапу. Последний шаг, и она стоит близко-близко. Изумрудные глаза блестят, теплый ветер все пытается скрыть ее лицо, закидывая волосы вперед. Она смеется, и придерживает пряди пальцами. — Надо было сделать прическу.

— Не надо, — качает он головой и тоже легко касается ее блестящих черных волос. Есть волосы иссиня-черные. А у нее еще необычнее: с зеленоватым отливом под цвет глаз. — Так лучше, — он отодвинулся от нее, чувствуя, что теряет контроль. — Располагайся, — потом сообщил. — Это яхта моего друга. И он тоже небогат. Просто у одних родители копят на машину, а у него отец копил на яхту. Лет десять назад все-таки купил. Мы с Костиком друзья — не разлей вода, так что мое детство, особенно, летние каникулы, прошли на "Натали".

— Здорово! — она шла по палубе танцующей походкой, легко касалась предметов, как территорию метила. Жанна похожа на кошку: грациозная, гибкая. На ней минимум одежды — бардовое бикини и легкая шифоновая накидка бирюзового цвета вокруг бедер. Когда успела раздеться? Не ехала же она в автобусе в таком виде? На ногах вместо обуви тоже... "бикини". Не туфли, а две серебристых полоски — одна вокруг стопы, другая вокруг щиколотки. И тоненький гвоздик, стучащий по палубе так, что сердце екает от восторга. Влад заметил плетеную пляжную сумку, брошенную у борта. Жанна остановилась на мгновение, склонила голову. Подошла... Нет — подлетела к нему. Привстала на цыпочки... Губы упругие и пахнут умопомрачительно — клубника со сливками не иначе. Ладони запустила ему под футболку. Провела пальчиками по грудным мышцам.

— Пойдем! — настойчиво звала она.

— Жанна, Жанна! Подожди, — он не узнал свой хриплый голос. — Подожди... Я хотел... — махнул куда-то себе за спину. — Там остров... Лучше там...

Она выглянула из-за его плеча, оценила расстояние. Чуть отстранилась:

— Хорошо, — пожала она плечами — тоненькая лямочка вот-вот соскользнет, открывая небольшую упругую грудь. Заговорщицки подмигнула. — Только тогда прямо на палубе.

Путь до острова Влад проделал как в тумане. Он стоял у штурвала, она обнимала его сзади. Спиной он чувствовал крепкую грудь, шаловливые ручки не давали покоя. Когда он высмотрел безлюдное место на острове, в глазах уже все плясало, и он взмолился:

— Пожалуйста, дай мне пять минут! Иначе я куда-нибудь врежусь и буду всю жизнь расплачиваться за поломку.

— Хорошо, — легко согласилась она — это так редко бывало в последующие годы брака.

Когда яхта замерла в тени ветвей, невидимая ни с середины Волги — там оживленное судоходство, ни с берега, он, старательно отворачиваясь от девушки, закрепил штурвал, бросил якорь и после этого повернулся. Жанна обнаженная лежала на одеяле посреди палубы. Чуть приподняла веки — зеленые глаза лукаво блеснули:

— Влад, — голос нежный и манящий. — Иди скорей!

Он на ходу стянул футболку и опустился рядом с ней. Ее легкая рука — такая прохладная — скользнула по пылающей коже плеча.

— Владька! — шепот восторженный, но уже срывающийся на хрип. — Ты такой красивый!

...Сон оборвался внезапно. Было такое ощущение, словно выключили свет. Во сне солнце сначала било в лицо, а затем просвечивало сквозь кроны деревьев. А здесь — тьма, хоть глаз выколи. Он лежал на боку. Кажется, рядом с ним спал Асуэл. Будем надеяться, что он во сне не разговаривал и никого не разбудил. Влад несколько раз глубоко вздохнул и провел ладонью по взмокшему лицу. Перевернулся на спину. Вот так — один раз за все дни поел, выспался и сразу основной инстинкт ожил. А, в общем — пора. Такое накатывало раз в месяца три. После развода он все пытался найти себе другую женщину. И каждый раз "роман" заканчивался одинаково. Когда речь заходила о женитьбе, все в женщине начинало раздражать: то не так оденется, то не те духи на себя набрызгает, то скатерть неровно на стол постелет, то пол тщательно не пропылесосит. В общем, он бурчал и бурчал, пока "кандидатка" не взрывалась:

— В таком случае, пошел вон!

Влад безропотно уходил. С чувством облегчения. Один раз после такого расставания пошел к Жанне. На улице наткнулся сразу и на нее и на нового мужа. Типичный бизнесмен — "кошелек с ушками", как называет их Задорнов.

— Владик? Что-то случилось? — Жанна подлетела умопомрачительно красивая, элегантная — при всех его подработках, он никогда не мог так ее одеть. Почудилось, что она, как обычно привстанет на цыпочки и поцелует его... Но от стоящего в трех метрах черного Лексуса прозвучал окрик:

— Жанна! Мы опаздываем!

— Иду! — крикнула она не оглядываясь и добавила. — Владик, найди себе кого-нибудь, пожалуйста... и перестань ко мне ходить!

А потом исчезла в недрах тонированной машины.

Он исполнил половину ее просьбы: перестал ходить. Вторую половину тоже честно пытался выполнить. Но когда возникала пауза между "не теми" женщинами, обязательно снился сон. Такой как сейчас — где они с Жанной вместе и счастливы. После снов накатывала депрессия, он делал какую-нибудь глупость: начинал курить или напивался. После этого уходил с головой в работу...

В темноте невидно каменного потолка, но все равно Влад чувствовал, как нечто нависает над ним громадной глыбой... И все же не чувствовалось ни горечи, ни тоски, ни тяжести, как обычно. Кто его знает, почему. Может, потому, что хоть и приснился ему эпизод из молодости, хоть и называл он девушку во сне именем бывшей жены... Но приснилась совсем не она. Жанна волосы всегда в багряный цвет красила, а глаза у нее — серые, как сталь. А во сне... Во сне с ним была эльфийка.

19 июня (3 Синего), Замок Ормана.

Расстояние, которое на земле она бы преодолела за трое суток, птица пролетела за несколько часов. Илоа не устала. Она не чувствовала опасной близости Иситио и не догадывалась, что была на волосок от смерти. Она слышала внутри себя слова: "Предательница. Ты умрешь!" — но решила, что это отголоски той ненависти правителя горных эльфов, что она почувствовала в последний момент перед побегом.

Стены замка Ормана появились впереди, когда горизонт угасал бордовым цветом. Еще мгновение и станет темно. Сердце эльфийки забилось сильнее. Может, Желна успеет что-то сделать?

Зеленая птица начала медленно спускаться. Багровый отблеск заката раскрасил замок мага. Днем он мрачный и холодный, но на закате им невольно любуешься. Именно поэтому она любила возвращаться вечером. Замок стоял в посреди поля. Сивернее Аксельской гряды везде простиралась только степь да леса вокруг редких водоемов. Когда она родилась, замок уже возвышался именно в таком виде. Его охраняло три преграды. Первая магическая — не позволяющая пройти никому с враждебными намерениями. Потом река, несущая воды у стен замка, омывающая стены и вновь сливающаяся в один поток. Она уходила под землю на расстоянии перехода в один дагрун от его стен. Орман успокаивал: если какой-то сильный маг преодолеет первую преграду и приведет за собой войско, то чудища, живущие в реке, разорвут любого врага, но не причинят вреда друзьям. Но проверить его слова не представлялось возможным — никто уже много веков не нападал на замок. Орман специально отвел русло реки в сторону замка, чтобы создать вторую линию защиты, поэтому в отличие от естественных водоемов, вокруг этой реки деревья не росли никогда, и в отличие от других рек эта водная преграда имени не имела. За полосой воды — гигантские неприступные стены. Если бы живущие в древности великаны восстали, они бы убедились, что стены превышают самого высокого из них раза в три. А на дозорном пути крепости при желании могли разместиться все армии Флелана — настолько он широк. Высокие квадратные башни — по всей окружности примерно через десять полетов стрелы каждая — смотрели в мир узкими окошками бойниц. Разрушить такое строение не представлялось возможным. Илоа часто думала, что такой замок могли построить лишь до апокалипсиса — сейчас не хватило бы мастерства.

Через реку перекинули два моста. Один с сиверной стороны — настолько широкий, чтобы могло проехать три повозки в ряд. Другой, со стороны Юджина, узкий — для небольшого конного отряда или пеших людей. Илоа же всегда преодолевала стену по воздуху. Лишь немногие рикмасы — наполовину летучие мыши — могли похвастаться, что видели замок сверху. Они стояли на дозорном пути, завернувшись в кожистые крылья. При виде дочери Долуана, даже не сдвинулись с места. Только блестели красными глазами и легонько шевелили треугольными ушами.

Как только Илоа перелетела стену замок резко преобразился. Сверху открывался уже не мрачная крепость, а сказочно-прекрасный дворец. Птица опустилась на площадь перед воротами и тут же взметнулась в небо. Сразу за юджиновыми воротами большая площадь — не меньше пяти полетов стрелы в любую сторону. В центре — огромный фонтан, похожий на вазу с воздушным десертом, потому что струи его не били вверх, а клубились, как плотные облака — не жидкость, не воздух, а что-то особенное. В темноте "десерт" излучал желтоватый свет. Так выглядит расплавленное золото, но, пожалуй, в фонтане свет мягче и приятнее. Неприступные башни отсюда не видны. Вернее их затмевают другие — изящные жилые дома, с довольно большими окнами-витражами — здесь живут рикмасы. Нигде во Флелане больше не найдешь их поселений.

Илоа знала, что рикмасы одни из первых и любимых творений Ланселота. Даже с присущим ей снобизмом эльфов, она признавала, что во Флелане не встретишь другой расы, в которой бы в такой степени проявилась толерантность и доброта, верность и справедливость. Может быть, это произошло потому, что их создали настолько разными, что это обусловило необходимость уважать отличия друг друга. Кроме того, рикмасы получились очень живучими, они лучше всех пережили нашествие синих. Орман, начав объединение Флелана, первым делом обратился к рикмасам. Те приняли власть Ормана безоговорочно. Эльфы называли рикмасов по тому животному, часть которого в них присутствовала, например, Тигры или Зебры. Илоа восхищалась тем, что рикмасы не искали себя, придя в мир. Они не выбирали, кем стать, потому что внешний вид у них определял деятельность, которой они занимались. Например, Ящеры, Вороны, Кони, Барсы и некоторые другие всегда становились воинами. Крысы, Зебры, Кошки и Лебеди воспитывали молодняк. Собаки, Лисы, Шакалы и Белки занимались различными ремеслами. Были среди них и рожденные учителями или музыкантами и поэтами. Иногда Илоа казалось, что это так прекрасно — знать, для чего ты рожден. Рикмасы создавали семьи независимо от своего вида. Самой красивой парой она считала Рыцаря Логода (Ворона), взявшего в жены девушку Лебедя.

Орман не раз объяснял, что рикмасы-воины отличаются несколькими качествами, которые очень важны в ходе битвы: сильны, выносливы, преданны, сообразительны. Вот почему, в армии Ормана они занимают ключевые посты.

Дома этих необычных существ стояли справа и слева на площади, словно указывая направление главному зрелищу — дворцу мага. Оттуда не слышалось ни звука — рикмасы, свободные от военной службы, укладывались спать рано, вместе с детьми.

Дворец переливался разноцветными огнями где-то в вышине, может, лишь чуть ниже охранных башен. Широкая лестница с множеством ступеней вела к распахнутым и днем, и ночью огромным дверям. Ступени разделили вертикальными клумбами, отчего казалось, что во дворец ведет семь чередующихся дорожек: четыре каменных и три светящихся: зеленое, синее, красное, желтое и оранжевое пламя сливалось вместе — маг очень любил огненные цветы. Такое великолепие нисколько не слепило. Цвета располагались гармонично, плавно перетекая один в другой. Днем огненные цветы гасли, но распускались другие — так же продуманно посаженные и к тому же издающие волшебный аромат. Но как бы ни светили огненные цветы — дворец в высоте сверкал еще ярче.

Илоа легко преодолела множество ступеней — в замке Ормана невозможно устать — и ступила в залитый голубовато-серебристым огнем мраморный холл. Зеленая птица мягко опустилась на плечо, но Илоа прикоснулась к ее лапкам:

— Отпускаю до утра!

Перья обдали лицо прохладным воздухом — и птица исчезла за дверями.

Мрамор в холле тоже положили особенный. В его узорах — серо-голубых на белом фоне — можно не разглядеть ничего кроме разводов, а можно остановиться и стать свидетелем завораживающих сцен из своей жизни или из прошлого и настоящего Флелана. В детстве ради этого мрамора Илоа сопровождала отца в деловых поездках к магу.

Она не задержалась — помчалась вверх.

Лестница всегда разная. Внешний вид не меняется: широкая, устланная дорогими вишневыми коврами — белый мрамор оттенял благородный цвет; изящные витые решетки, поддерживающие перила из благородного дерева Калерво, предохраняли от падения, если кто-то подойдет к краю — все это не изменялось на лестнице, сколько бы десятилетий ни минуло. Но вот ее длина... никогда не знаешь — окончится лестница через пять посохов или будет долго водить тебя по замку, причудливо сворачиваясь змеей, выпрямляясь, как кипарис, спускаясь и опять поднимаясь... Лестница могла издеваться долго — пока ей не надоест играть. Тогда она выводила именно к тому месту, куда ты направлялся. А иногда к тому, куда мечтал отправиться, но сдерживал себя... Сегодня лестница особенно хотела играть. Может, потому, что в замке непривычно стихло — лестница давно никого не водила и теперь обрадовалась Илоа. Но прежде чем эльфийка почувствовала раздражение, ее все же отпустили в коридор, ведущий к тронному залу.

Она вслушивалась до боли в ушах, но по-прежнему в замке стояла тишина. "Неужели уже так поздно? Как бы то ни было, Орман должен бодрствовать. Он иногда ночи напролет не ложится. А если не спит он, с ним обязательно находится и кто-то из его соратников. Однако невидно ни эльфов, ни хоббитов, ни урукхаев, ни личной гвардии Ормана — рикмасов. Будто всё вымерло", — Илоа неспешно шла по изумрудному коридору. Голубоватое пламя горело ровно, не тускнея, не колеблясь. Тоже магия. Стены коридора сегодня в тон ковру под ногами. В тон ее глазам. Эльфийка невольно улыбнулась. Наверно, маг так показывал, как ему приятно, что она вернулась. Девушка ускорила шаги, приближаясь к тронному залу. Почти вбежала в него:

— Желна!

Ответило ей эхо пустого зала. Она с тревогой осмотрелась. Тронный зал огромен — чуть больше, чем во дворце Иситио. Причем это единственный во Флелане круглый тронный зал. Первое, что видел всякий, кто заходил сюда — семь золотых тронов у дальней стены. Орман приготовил по одному для всех разумных существ Флелана, которые присоединятся к Объединенной армии. Слева и справа от прохода располагались шикарные кресла — с богатой темно-бордовой обивкой, позолоченными ножками и подлокотниками. Они были намного более богатыми и мощными, чем стулья, которыми обычно пользуются эльфы. С каким сомнением взирал Орман на эльфийскую мебель в первый визит к отцу Илоа. В общем-то, все они тогда побоялись, что маг под треск ломающегося дерева рухнет на пол, едва попытается сесть. Разве изящный стул, рассчитанный на тонких легковесных эльфов, выдержит такую тушу?

Справа полукруг стены прозрачен. Казалось, стены там вообще нет. За прозрачной преградой виден двор: лестница, фонтан, ворота. Стену слева, от пола до потолка, занимала картина мирного Флелана: ночная степь без замков, костров и еще каких-нибудь следов присутствия живых существ. На горизонте темные силуэты гор. Там, где на небе должны быть звезды — сияют бледно-желтые огненные цветы. Как они могли расти в стене? За троном картина слева и прозрачная стена справа встречались. Но так незаметен этот переход, что только если подойти в плотную и потрогать пальцами сможешь определить границу.

Наверху вместо потолка — звездное небо. Но это сейчас — днем будет иначе.

Илоа еще раз огляделась. И кресла, и троны пустовали. И все же... Эльфийка непроизвольно коснулась медальона на груди. Кто-то тут присутствовал. Она слышала его размышления:

"Она прекрасна. Чудо, а не девушка".

— Желна? — позвала эльфийка. Хрустальный голос исчез где-то высоко под сводом.

"Она меня чувствует?"

Девушка медленно пошла к тронам по зеленой дорожке, похожей на вид и по ощущениям на молодую весеннюю траву. Она все замедляла шаги, опять оглядывалась в тревоге. Кто-то есть в зале. Кто-то кого она не видит. Так было и у Иситио. Там она тоже чувствовала присутствие невидимки. Но, может быть, это все-таки прячется маг? Он иногда бывает очень эксцентричен... "Надо посмотреть за тронами", — она старалась ступать бесшумно.

"Она читает мои мысли!" — различила Илоа, и сразу наступила тишина.

"Разве можно спрятать мысли?" — удивилась дочь лесного короля, потом догадалась: "Кто же кроме Ормана способен на такое?" Что ж... Если маг хочет поиграть в прятки... Она скользнула взглядом по тронам, таинственно мерцающим в свете огненных цветов. Строением они напоминали переплетение стеблей диковинных растений, которые кто-то превратил в золото. "Попробуем третий слева", — она сделала нерешительный шаг. Еще один. Еще. Медленно заглянула за трон и, вскрикнув, отпрянула. Прямо на нее глянули черные глаза на лысом бледно-желтом черепе. Следом показались узкие плечи в сером балахоне. Вскоре Осшер вытянулся во весь рост и, оказалось, что трон ему чуть выше пояса.

— Я напугал Вас, госпожа. Прошу прощения, — вампир склонился.

— Зачем ты сидел там? — напряженно поинтерсовалась Илоа.

— Я прятался, — объяснил Осшер.

— Но зачем? — растерялась Илоа.

— Я не хотел напугать вошедшего. Все-таки я... Меня боятся, — закончил он.

— Уверяю тебя, что, прячась за троном, ты напугаешь вошедшего гораздо быстрее, — надменно произнесла эльфийка.

— Что Вы... — тонкие губы раздвинулись, изображая улыбку. — Только Вы могли почувствовать чье-то присутствие в пустом зале. Другие бы вышли, никого не заметив.

— Ты преувеличиваешь мои способности... — возразила Илоа, но вампир бесцеремонно перебил ее.

— Вы обыкновенна эльфийка, хоть и дочь Правителя, — быстрый острый взгляд и он снова смотрит в пол. — И владеете магией так же, как любой эльф. А вот медальон у вас на шее позволяет слышать мысли всех, находящихся рядом с вами.

Девушка опять дотронулась до звезды.

— Откуда ты...? — растеряно начала она, но Осшер прервал ее.

— Сэр Орман доверяет мне сильнее, чем все остальные, входящие в Объединенную армию. Он назначил меня своей правой рукой. Хотя вы бы смотрелись на этом месте лучше, — эльфийка вспыхнула. Осшер снова бросил на нее взгляд и закончил. — Но если Орман избрал меня, то не потому, что не доверяет вам или считает слабой. Он дорожит вами больше.

— Думаю, ты не можешь этого знать и не имеешь права об этом судить! — глаза Илоа полыхнули зеленым пламенем.

— Прошу прощения, — иронизировал вампир.

— Где сэр Орман? — потребовала девушка.

— Он... очень занят. Просил, чтобы никто, — Осшер помедлил и повторил, глядя на нее так, что по телу Илоа невольно прошел озноб. — Никто его не беспокоил. Оркам как подсказал кто, что маг не может отвлечься от важного дела. Напали на несколько хоббитских селений. Рыцарь Логод вместе с рикмасами, урукхаями и эльфами, которые присутствовали в замке, немедленно отправился на помощь. В замке осталось немного слуг-хоббитов. Они находятся в своих покоях. И рикмасы-летучие мыши на стенах.

— А ты почему здесь? — зеленые глаза недоверчиво сузились. — Логод решил, что ты можешь представлять мага в его отсутствие?

— Меня оставил не Логод, а сэр Орман, госпожа. Маг оставил меня, чтобы встретить вас. И дал инструкции на случай, если информация будет серьезной.

— Тогда передай эти инструкции мне. Я лично расскажу Орману обо всем, что произошло, — добавив металла в голос, произнесла она. Ей всегда казалось, что вампир ведет себя слишком нагло. Но он должен знать, что пропасть между дочерью Долуана и вампиром — огромна. Кем бы ни назначил его Орман.

— Такого указания не было, — голова Осшера по-прежнему почтительно склонена.

— Мне все равно!

— Вы хотите ослушаться мага? — кажется, вампир усмехнулся.

Илоа застыла, вслед за этим вгляделась в покрасневшее от немилосердного к нему солнечного света лицо — на бледном черепе оно смотрелось как маска чудовища.

— Ты пытаешься меня напугать? Или мне показалось?

— Я предупреждаю... госпожа.

Илоа высокомерно вскинула подбородок:

— Не думай, что я боюсь Ормана или тебя. Как только он выйдет из добровольного заточения, я поговорю с ним о том, что ты себе позволяешь. Но пока... будь по-твоему. Я расскажу обо всем, что произошло, — она коротко пересказала последние события, стараясь не вкладывать в рассказ эмоции — вампир мог расценить это как слабость. Осшер, слушая ее, хмурился. Главную новость она приберегла напоследок. — Передай, что во Флелан вступила третья сила. В замке Иситио находился кто-то, чьи мысли я слышала, но ни разу его не видела. Это он сеет вражду среди народов Объединенной армии. Скорее всего, он тоже маг и именно он что-то сделал с урукхаями, чтобы они напали на замок Иситио. В любом случае... — голос ее все же дрогнул, — многих горных эльфов уже нет. Как и отряда урукхаев. Фисти и вольфы попытаются добраться до Гугазижа. Где люди и те, что сопровождали их — я не знаю. Почему Фисти искал их в замке Иситио, тоже не знаю.

— Я могу объяснить, госпожа, — вступил Осшер. — Вольфы сообщили, что люди и сопровождающие их воины в плену у Правителя горных эльфов, потому сэр Орман и послал на выручку отряд урукхаев.

— Иситио отпустил их еще вчера утром, но по наущению невидимки хотел устроить ловушку по дороге. Я предупредила Асуэла об опасности... Если Фисти не встретил их... значит... они тоже погибли, — с трудом закончила она.

— В этом нет вашей вины, госпожа.

— Не тебе об этом судить! — сурово оборвала она вампира. — Ты свяжешься с Орманом?

— Нет необходимости, — возразил Осшер. — Мы уже не сможем помочь ни эльфам, ни урукхаям. Нельзя беспокоить мага.

— Как ты смеешь? — возмутилась эльфийка. — Откуда ты знаешь, что важно, а что нет? Ты должен немедленно сообщить!

— Госпожа... — голос Осшера обрел небывалую твердость. — Я правая рука мага, прежде всего потому, что неукоснительно исполняю его поручения. Он приказал тревожить его только по одному поводу. И все рассказанное вами на этот повод не похоже, — твердо завершил он.

Окончание поединка

Раныд, поединок сильных

Сокрушительное поражение. Мар-ди с хрипом вдохнул воздух. К окончанию Раныда каждое движение давалось с таким напряжением, словно к кистям привязаны шестнадцатикилограммовые гири. С него ручьями лил пот. Жизнь исчислялась минутами.

Последние несколько ходов зар не баловал черных рыцарей, но они не могли проиграть. Когда последний из них завершил круг, у диригенса на поле стояло еще семь рыцарей.

"Все!" — измученно подумал он — и стало легко. Не нужно собирать остаток сил.

Внезапно, желтые бриллианты зара ушли вверх, а зеленое поле начало стремительно приближалось. Еще мгновение — и диригенс разобьется о его хрусталь, но когда до удара оставалось одно мгновение, зеленое поле вместе с рыцарями сложилось пополам. Мар-ди удивился, что рыцари не соскользнули в место сгиба, а словно истончились и бело-черными дымками впитались в поле. Оно схлопнулось, уменьшилось в длину, но по толщине не изменилось, потом зеленый свет раздробился на кусочки мозаики, потускнел и, наконец, слился с кромешной тьмой. Почти одновременно с этим далеко вверху погасли и бриллианты зара. Мар-ди очутился в полной темноте. Раныд закончился. Ему надо бы выйти, но не хватало сил, поэтому он продолжал лететь куда-то в пустоту. Сколько будет продолжаться это падение, известно одному Эль-Элиону. Есть нечто страшнее смерти. Он не умрет в общеизвестном смысле этого слова: перестанет думать, испытывать какие-то эмоции. Он будет жить в этой чернильной мгле, в бесконечном падении. Вот когда он вполне мог оценить шутку, ходившую среди служителей Света: "Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас". Лучший вариант ему не грозил.

Вскоре Мар-ди заметил, что скорость падения начала увеличиваться с каждым мгновением. Воздух засвистел в ушах, все сильнее перехватывало дыхание, а сердце забилось так медленно, словно его заключили в кусок льда...

Тут кто-то схватил его за спину. Вернее, за одежду, не причинив боль, и падение закончилось. Началось плавное, но постепенно ускоряющееся, путешествие вверх. Со временем опять полет вниз... Снова вверх и снова вниз. Мар-ди почувствовал себя блестящим шариком — игрушкой, которую видел в цирке. Шарик на тонкой резинке. Он хочет, как любой мячик улететь далеко-далеко, но как только рванется на свободу — резинка тянет обратно. Когда резинка успокаивается, мячик затихает у земли, повинуясь закону притяжения. Его же с каждым рывком подтягивают все выше. Хотя как в этой мгле определить верх и низ?

Он огляделся. Вокруг уже не было мглы. Скорее предрассветные сумерки.

— Долго будешь болтаться как дерьмо в проруби? — услышал он грубый окрик. — Встань на ноги. Будем говорить.

20 июня (4 Синего), раннее утро, Хайгасер, царство гномов.

— Вставай. Вольфы уже пришли.

Серый дернулся. Остатки сна, где он с помощью сучковатой палки гонял по центральному стадиону шар от боулинга все еще стояли перед глазами, и он никак не мог понять, откуда в его уютных сновидениях взялся этот грубый тип в серо-стальной форме и усиленным законолюбием в глазах. Да еще что это за вольфы?

"Вольфы?" — Сергей подскочил. Пальцы машинально сгребли футболку. Он начал натягивать ее задом наперед.

— Куда бежать? Что рушится?

Футболка застряла у него на затылке и, казалось, что рисунок черепа это его второе лицо. Влад аккуратно придержал его за плечо.

— Ту-ту-ту. Не так быстро. Ничего пока не рушится, даже свод на месте. Хватит мне гномов пугать. Вчера и так их сбаламутил...

— А, Влад... — парень улыбнулся менту. — А я то уж напугался. Слушай, вчера с гномами, так это... — встретил суровый взгляд и скривился. — "Да, примирение не вышло. Наверное, он мне теперь до пенсии припоминать будет?" — А что уже утро?

— Рассвет еще не наступил. Решили выйти пораньше.

— И как после этого верить магу Орману, если его люди... или как там... в общем, ты понял, поднимают ни свет ни заря, — возмутился Сергей. — Кто способен разбудить спящего — тот способен на любую подлость! Что бы такое сделать, чтобы взбодриться?

Он подскочил и начал танцевать брейк-данс прямо на постели. Он классно отплясывал, но патрульный даже не улыбнулся. Серый обиженно засопел.

— Что опять настроение паршивое? — начал допытываться он. — Между прочим, когда на душе кошки скребут — это не просто так. Это они накаканное закапывают. И я рад, что мы встали пораньше. Теперь быстро доберемся пред светлые очи Ормана, он быстро отправит нас домой, и я никогда не увижу твою кислую харю! — в сердцах воскликнул он.

— Не доберемся быстро, — мрачно возразил Влад. — Вольфов на всех не хватает, — отвернулся. Немного помедлил, сообщил глухо. — Лютого убили.

Сергей сразу сел на постель:

— Как это? Кто?

— Кто-то из горных эльфов. Не знаю, что у них там вышло, но... — он не договорил.

— Блииин... — пролепетал Серый. — Прости меня. Я думал, ты все на счет вчерашнего дуешься.

— А что еще есть причины? — грубо поинтересовался Влад. — Одевайся быстрее, ждут только нас, — он быстро вышел из комнаты.

Сергей отметил про себя, что Влад снова чисто выбрит. "Все-то ты успеваешь. Правильный ты наш..."

Вчера Серый долго не мог уснуть. Не то чтобы притча хоббита или слова мента его задели, но... Вот нравились они ему все. Даже этот упертый мастодонт нравился. Воровство Сергей считал шалостью. Глупо упрекать Эмиля Кио в том, что у него отлично получаются фокусы. Глупо упрекать его, Сергея, в том, что он может незаметно стянуть почти все. Плохо это лежит или хорошо — неважно. Как говорится, если руки золотые, то не важно, откуда они растут.

Вот последний год что-то не очень-то ему везло. В банду попал к Андрею Барину. Дружков втянул. Скверно это все. Когда они вернутся домой, надо будет обязательно начать жизнь заново. Без банды. Никто же не узнает, что он выжил. Воровать тогда будет для удовольствия и лишь в исключительных случаях. А пока он во Флелане, раз все вокруг относятся к его поведению так серьезно... Почему бы и не пойти на уступку? Решено. Он не будет воровать, пока не вернется домой. Для спокойствия спутников. Для мира в команде... Если обратное не потребуется для спасения его жизни — это позволение на неправильные поступки со стороны Ормана очень ему понравилось. То есть если, как сказал Ут, ложь для спасения жизни оправдана, то могут быть исключительные случаи, когда и воровство для этого же спасения понадобится.

Влад не забыл вчерашнего "преступления", но настроение испортилось из-за того, что он потерял друга. Как так получается? Знал вольфа всего ничего, а так сердце щемит. До сих пор не верится, что никогда его не встретит. Если начинаешь повторять это слово — "никогда" — хочется кого-нибудь покусать. Например, Сергея. Да еще эта зеленоглазая из головы не идет. Вот уж ее точно лучше бы "никогда". Ему бы простую земную женщину... Он горько усмехнулся — простые ему вообще никогда не нравились. Неужели не может кто-нибудь там, на небесах устроить так, чтобы его жизнь, в конце концов, устаканилась. Чтобы нормальный дом имел, куда можно вернуться после работы и отдохнуть. Душой отдохнуть...

— Покой нам только снится, — пробормотал он, двигаясь по коридору в тронный зал, по совместительству являвшийся и обеденным.

Если верить Асуэлу, то и при медленном передвижении дня через два они должны быть в замке Ормана. Но при мысли об этом радость его не охватывала. Домой вернуться надо, но... захочет ли Орман их отправить домой? Зачем они ему понадобились? За все время пребывания во Флелане аборигены к ним относились с каким-то равнодушным пренебрежением. Эльф — горный Правитель — вообще высказал мнение, что они появились к беде. А как убедиться, что Орман думает иначе? Потому что его восторженные подчиненные так думают? Им овладели сомнения, но другого выхода, кроме как идти, куда ведут, он пока не видел.

— Посмотрим, так ли благ Маг Орман сэр Желна, как его Ут малюет... — пробормотал он себе под нос.

В тронном зале сегодня только один стол — специально для гостей. Гномов нет. Лица у присутствующих траурные.

— Где Чакша? — полюбопыствовал Ут.

Влад махнул вяло в сторону коридора.

— Идет.

Хоббит продолжил монотонно.

— Урслог не может нас проводить, какие-то у него дела срочные. Нас проведут внутри Сальбийской ветви, но недалеко. Около Гугазижа выйдем на поверхность, там спустимся в долину, к пограничной заставе. Оттуда до замка очень близко. — Ут повернулся в сторону двери. — О, смотри Фисти, это Чакша, верный спутник урукхаев, — он показал на входящего в зал Серого. — Он тоже людь, как и Жорген. Чакша, знакомься, это Фисти. Мой друг и умелый маг. Завтракайте и надо отправляться.

— Одну минуточку! — Сергей не обратил внимания на нового хоббита, чья толстенькая тушка с трудом умещалась на стульчике, свешиваясь с обоих сторон, и окинул взглядом присутствующих: все ли смотрят? — Я хочу сделать официальное заявление.

Как Влад не любил шутовства! Он отвернулся, чтобы не видеть, как паясничает этот шут.

— Я тут всю ночь бессонницей мучался, — не обращая внимания на его реакцию, продолжил Серый. — Размышлял над притчей уважаемого хоббита... Словами доблестного сотрудника ППС. — Поймал мрачный взгляд Влада, готового испепелить студента. Поперхнулся и затараторил как сорока. — Я понял, что был неправ. Приношу извинения. Впредь ничего подобного не повторится. И вот еще что... — он порылся в кармане и достал оттуда кольцо, которым ставил печать на документе. — В доказательство искренности намерений, возвращаю перстень, украденный в сокровищнице гномов, — Сергей со стуком положил его на стол.

Влад подскочил, мгновенно схватил украденное и сунул его в левый нагрудный карман:

— Совсем сдурел да? — злобно рыкнул он.

— Чё теперь-то не так? — тоскливо поинтересовался пацан.

— Да вот то! А если нас подслушивают?

Он пару секунд недоуменно пялился в мента, потом сник:

— Извини, не подумал. Я как лучше хотел...

— Давайте забудем о том, что произошло, — примирительно пробасил Ут. — Пусть э-э-э... печать пока хранится у Влада, а маг Орман решит, что с нею делать. Не думаю, что он будет слишком строг. Тем более, зная о раскаянии нашего гостя, — эльф, урукхай и вольфы согласно кивнули. — Давайте завтракать. Чем быстрее мы доберемся до места, тем лучше.

Сергей и Влад ели так же вяло, как и вчера. Кто-то из мудрецов считал, что лучшей приправой к пище служит голод, но вот по отношению к ним афоризм не сработал: пища, может, и была полезной и питательной. Но уж слишком вкус у людей и гномов разнился.

— Когда приедем на заставу урукхаев, — раздался хриплый голос над ним, так что Влад от неожиданности чуть не подавился, — я угощу тебе настоящей дичью. Только урукхаи умеют готовить пищу для такого воина как ты.

Влад медленно повернулся и уставился в улыбающуюся морду Тораста. Вернее, это урукхай считал, что он улыбается, Влад поежился, глядя на великолепные клыки.

— Ты чё, заговорил? — подскочил Сергей.

— Нет. Я всегда говорил. Это вы меня только теперь понимать стали. Фисти привез от Ормана новый напиток понимания, куда добавил язык урукхаев и орков, — морда урукхая чуть ли не излучала зеленоватый свет от радости. — Я его попросил, чтобы он вам в чай налил. Чтобы сюрприз вам сделать.

— Круто! — Сергей восторженно взирал на Тораста. Влад так и ждал, что он что-нибудь ляпнет, вроде "Эта обезьяна еще и говорит!", но тот безмолвно открыл и закрыл рот, а дальше еще раз выдохнул. — Круто...

Хватило ума придержать язык — одна извилина еще в голове сохранилась.

Минут через пятнадцать к столу подошел Жудоист. Гном тащил две сумки. Взглянул на них испуганно-виновато.

— Вы уже готовы?

— Да, — Асуэл поднялся. Следом за ним остальные.

— Это сумка с продуктами, — подал гном одну сумку хоббиту, тот передал котомку урукхаю. — Это моя. Мне велено проводить вас на один факел пути, так что я беру только один, чтобы не носить лишнее. Если хотите, можете взять еще, мне то ни к чему, для вас только — гном старательно отводил глаза.

— А как на счет кольчуг? В долг, — напомнил хоббит.

Жудоиста потупился:

— Царь Урслог приносит извинения, но нас ограбили... Он не может дать вам кольчуги в долг. Только если заплатите хотя бы половину.

— Во жмотина! — тихонько возмутился Серый.

— Сам виноват, — негромко укорил Влад. — Думаешь, из-за чего он изменил решение?

— Ладно-ладно... Кругом-то я виноватый, — Серый раскинул руки, словно собрался идти в пляс и запел визгливо, пародируя голоса народных певцов. — "Виновата ли я...", — Влад приготовился дать подзатыльник, и он добавил серьезней. — Я, между прочим, извинился! Пойдемте уже.

— Веди себя... прилично! — цыкнул мент.

— Я все, — заверил пацан, растопыривая глаза. — Я иду и молчу. И слушаюсь. Хорошо-хорошо слушаюсь.

Жудоист повел их гномовскими коридорами. Стены проходов не обработаны. Грубый камень во многих местах сохранил следы зубил и молотов. Строители не заботились о красоте: пройти можно — значит, готово. В земных легендах гномы фигурировали как большие умельцы. А во Флелане, похоже, они исключительно добычей металлов и драгоценных камней занимаются, ничего не создают. Изящные украшения, как и оружие и пресловутые кольчуги, виденные ими в плену выменяны на что-то ценное. Если, конечно, не... украдены.

Сначала по просторным коридорам шли не пригибаясь. Вольфы бесшумно скользили рядом. Мент еще раз восхитился тем, как удобно сделаны седла на спинах: вольфы носят их постоянно и нисколько не ощущают неудобств. Зато всегда можно вскочить на зверя. В бою очень удобно. Захотелось еще раз осмотреть ремни, обвивающие вольфов. Может, там какой-то секрет, почему они не натирают спины?

Скользящий шел наравне с собратьями. Тяжело раненым он не выглядел, хотя, по словам Ута, вольфа буквально с того света вытащили. Что за регенерация у этих волчар... Тут не захочешь, а позавидуешь.

— Ты не устал? — шепнул Влад, когда вольф оказался рядом.

— Все хорошо. Спасибо, людь, — оскалился Скользящий и побежал вперед, стараясь идти рядом с Утом.

"Не любит, когда его жалеют. Тоже воин". От вольфа мысли перескочили на Урслога. "Неужели и вправду царь разозлился из-за вчерашнего инцидента с кружкой?" Представил, как бы поступил, если бы нечто подобное произошло с ним. Губы невольно сжались. Если бы Серый пришел к нему в гости и попытался что-то стащить — он бы его придушил на месте. Так что реакция царя вполне адекватна. Хорошо, если он еще не догадался, откуда Серый кольцо с печаткой взял. Не зря гнома вчера дежавю посетило. Наверняка не раз богатства рассматривал, пересчитывал, потому и показалось колечко знакомым.

Факелы по стенам появлялись все реже, от чего в коридоре становилось сумрачней. Они не разговаривали. Каждый — от Асуэла до вольфа — сосредоточенно о чем-то размышлял. После очередного поворота впереди появился абсолютно темный коридор: факелы на стенах закончились. Жудоист, шедший впереди, остановился и запалил свой.

— Отсюда идем один факел, — напомнил он. — То есть пока мой факел не сгорит.

— Не понял, — возник Сергей. — А если он в каком-нибудь подземелье догорит, ты что там нас и бросишь?

— Я доведу вас... до места, — с запинкой произнес гном, выслушав перевод. — Не волнуйтесь. Все рассчитано, — и пошел вперед, стараясь держать факел высоко над собой, чтобы те, кто идет за его спиной, не остались в темноте.

Влад шел сразу за ним и невольно задумался. Если гномы хорошо видят в темноте, то зачем они освещают основные коридоры, тронный зал. Такие траты при их прижимистости... Он чуть приотстал, дождался, когда Ут его нагонит, и пересказал ему свои мысли.

— Зачем факелы? — хоббит погладил подбородок. — Так гномы в темноте все черно-белым видят. Такое хорошо для работы. Но гномы любят рассматривать все красивое, в цвете, вот и раскошеливаются на освещение.

Они миновали одно из ответвлений, и Владу вдруг почудилось в нем чье-то присутствие. Вернее не шорох, а еле слышное дыхание. Он остановился, махнул Уту, чтобы шел дальше, а сам полез в карман за фонариком. Его обогнали сначала вольфы, потом Асуэл и Тораст. Но когда он попытался включить свет, неожиданно уронил нож. Свет факела удалялся. По верху еще блестели сполохи рыжего пламени, но под ногами — полная тьма.

— Черт, — выругался Влад. Он ощупал пол.

— Алдияр, что случилось? — позвал эльф.

— Сейчас! — крикнул он. Куда запропастился нож? Без него уходить нельзя. Пластмассовая рукоять толкнулась в ладонь у стены, он торопливо подхватил ее и помчался вдогонку. Рассматривать, что в проходе было уже некогда. Вот-вот отряд свернет в один из десятков проходов — ищи свищи их потом.

Когда гулкие шаги патрульного скрылись вдали, из прохода выглянул Варест. Он испуганно поглядел вслед удаляющимся отблескам факела: "Что за слух у этого человека! Или он почувствовал его, как хищник чувствует жертву? Теперь уже неважно".

Варест вышел из ниши и, постелив мягкую ткань, устроился на полу в ожидании Жудоиста.

20 июня (4 Синего), раннее утро Храм Ланселота.

Эвуон и Гораста, десятница урукхаев, вошли в храм Ланселота. Круг света, падавший из окошка в куполе, окружил статую. Не имело значения день на улице или ночь, пасмурная погода или яркое солнце. Когда кто-нибудь заходил в храм, в куполе открывалось окошко, и казалось, Саера стояла точно над храмом.

Эвуон и Гораста собрались провести обряд в предрассветной тишине, когда их отряд и поселок хоббитов еще спали. В небе только начинали таять звезды. Ночная прохлада еще не развеялась, и эльфийский плащ оказался уместен на пути в храм. Но у ног Ланселота, Саера грела, как обычно. После утренней сырости очень приятно.

Гораста опустилась на пол у каменных ног Ланселота, скрестив ноги. Копье положила за спиной, волосы распустила. Даже с мужем уважающая себя урукхайка должна оставлять одну косу не расплетенной, но встреча с Хозяином — особый случай. А спрятанное за спину оружие обозначало, что она полностью доверяет и полагается на защиту того, к кому пришла.

Эвуон наоборот, лук держал наготове сбоку от себя. Стрела на тетиве. Лесные эльфы выражали уважение к хозяину дома, вооружаясь до зубов. Они показывали этим: я так тебя уважаю, что уверен — ты справишься со мной, сколько бы ни было у меня оружия.

Между собой они положили найденные цилиндры. Они пришли исполнить обряд, что могут сделать только мужчина и женщина.

Гораста накрыла гладкие, белые кисти Эвуона узловатыми темно-зелеными пальцами и провозгласила. Голос ее, грубый и резкий, взлетел к куполу храма:

— Пусть Саера освещает твой путь, Ланселот, милостивый Отчим, — воззвала она. — Ты, один раз спасший мир и наблюдающий за ним по сей день. К тебе обращается потомок странников, что впустил ты в свой дом однажды.

— Доброй Саеры Ланселот, любящий Отец, — громко продолжил Эвуон. — Ты наблюдаешь за миром, потому что обещал вернуться, если беда случится снова. К тебе обращается потомок тех, кого ты создал.

Они и дальше произносили по очереди:

— Мы обращаемся к тебе. Подскажи ответ сыну твоему.

— И падчерице твоей.

— Найденное мы положили перед тобой.

— И хотим, чтобы неизвестное стало известным.

— Что это?

— Откуда это?

— Чье это?

Они воздели руки над собой и произнесли хором:

— Объясни нам.

Несколько секунд ничего не происходило. Затем луч солнца отразился от острия меча и упал на металлические цилиндры, что они принесли в храм. От цилиндров полился нежный свет, который постепенно усиливался. Словно светящаяся дымка кругами поднималась от странной находки и вскоре окружила урукхайку и эльфа. В белоснежном тумане медленно проявилась величественная стена с огромной квадратной башней. Где-то вдали присутствовали несколько других, но их очертания различались смутно. Под башней широкие ворота, к которым вел такой же широкий мост — повозки три могут проехать в ряд.

— Это замок Ормана! — узнал Эвуон.

Гораста наклонила голову, всматриваясь в картинку.

— Что нам делать дальше? Подскажи, Ланселот.

Туман заклубился, принял форму всадников на вольфах. У одних ярко выраженные длинные уши, другие всадники зеленые. Вольфы перебирали лапами. Всадники наклонились вперед и подгоняли их. Вся процессия приближалась к замку.

— Мы должны ехать к сэру Желне Орману? Отвезти ему эту находку?

Свет вспыхнул и на этот раз погас. Исчезла и картинка. Урукхайка и эльф поднялись. Гораста сразу начала заплетать волосы. Нельзя показываться перед соплеменниками простоволосой. Эвуон ожидал ее у выхода. Когда она заплела все десять косичек, свет неожиданно вспыхнул снова. На этот раз на шлеме Ланселота. Казалось, в темноте начинают разгораться глаза статуи. Свет замигал, чередуя красный и оранжевый.

Увидев блики света, Эвуон побледнел.

— Это знак опасности! — вскрикнул эльф.

Гораста выхватила тесак.

— Ланселот, подскажи, откуда идет беда! — закричала она.

20 июня (4 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Влад неотрывно следил за факелом: мечтал, чтобы он скорее сгорел — это значит, пора выходить на поверхность. Однообразные подземелья, в которых то приходилось идти, согнувшись в три погибели, то вообще вставать на четвереньки, ужасно угнетали. Воздух спертый, сырой и... вообще пахнет падалью. То ли гномы устроили неподалеку общественный туалет, то ли горные крысы кладбище. С каждым шагом неприятный запах усиливался.

К радости Влада, факел сгорал быстро. Казалось, они шли всего час, а смоляной ком уменьшился наполовину. Рука Жудоиста постепенно опускалась — не легко держать ее поднятой, даже если она пустая, а с факелом и подавно.

— Давай помогу, — предложил Ут, забирая у него факел.

Жудоист отдал с радостью. Теперь хоббит шел впереди, а гном на шаг позади него, подсказывая ему и остальным:

— Теперь направо. Налево. Еще раз налево. Осторожно, впереди навес. Не заденьте боком этот выступ — можно пораниться.

Когда от чадящего рыжим пламенем смоляного комка остался небольшой слой похожий на пленку, гном остановился.

— Дальше все время прямо. Позвольте я откланяюсь.

— Стой! — преградил ему дорогу Влад, насторожившись. — Ты обещал вывести на поверхность, а получается, как и предсказывал... посол, — он покосился на Серого, — где факел догорел, там ты нас и бросил.

Гном уставился на него перепугано.

— Что этот людь говорит? — осведомился он, просительно глядя на Ута. Хоббит нахмурился, но перевел. — Я довел до места, — Жудоист занервничал. — Довел до места, как мне и сказали, — он отступил назад.

— До какого места? — Влад шагнул ближе. Заметил, что Ут, Фисти и Асуэл смотрят на него неодобрительно.

— Успокойся, Алдияр, — шагнул вперед эльф. — Гномы не станут обманывать. Зачем? Раз он говорит, значит, выход рядом.

— Если выход рядом, — ядовито передразнил мент, — то пусть до него и доведет нас, а не бросает здесь.

— Хорошо, — быстро закивал Жудоист. — Твой друг прав, зачем нам вас обманывать? Как скажете. Я все сделаю. Раз вы не доверяете...

— Мы доверяем, — повысил голос Ут. — Ты можешь идти, брат.

— А я не доверяю, — перебил его Влад. — Поэтому лично меня ты проводишь, — он схватил гнома за шиворот.

Тот отчаянно запищал.

— Ты не смеешь так обращаться с ним, — эльф положил ладонь на рукоять меча. — Отпусти его немедленно, я приказываю.

— Торасту будешь приказывать, — стиснул зубы Влад. — А я пока не твой подчиненный.

— Ты хочешь драться, людь? — голос эльфа зазвенел.

— Если ты хочешь, эльф... Только учти, я на мечах не умею. Я буду стрелять, — он вытащил из кобуры Макаров.

— Влад, не надо ссориться, а? — полез к нему Серый. — Чё это вы, а?

Возбуждение охватило всех присутствующих.

— Он прав! — захрипел Тораст. — Почему он бросает нас здесь? Если выход близко — пусть проводит, ничего с ним не сделается.

На то, что Влад унизил его, урукхай не обратил внимания.

— Ты не понимаешь, — втолковывал Фисти. — Дело не в том, куда он нас доведет. Дело в доверии. Если будем его заставлять, если не верим его словам, мы этим унижаем наших друзей-гномов. А ведь договор только что подписан. Как говорится, чернила еще не просохли.

— По мне так еще как просохли! — возразил Влад. — Я знаешь, сколько навидался...?

— Я отведу, — послышался робкий писк Жудоиста в этой перепалке. — Только отпустите.

— Вот так-то лучше, — Влад поставил его на землю. — А я на всякий случай пойду рядом.

Они прошли шагов пять, как вдруг гном выбил факел из рук Ута на землю и нырнул в узкий проем в скале. Очень узкий — Влад не смог бы пробраться туда при всем желании. На всех обрушилась непроницаемая тьма. В ярости мент выхватил пистолет и выстрелил в темноту. Прокатился грохот такой силы, что казалось, гора обрушится. Все кроме Влада отшатнулись и зажали уши ладонями.

Патрульному страшно хотелось расстрелять всю обойму, но он сдержал себя. Не факт, что попадет, а вот обвал устроить может. Братская могила им ни к чему, даже если она уничтожит и предателя. Уж теперь-то всем должно быть ясно, что маленький паршивец неспроста торопился уйти.

— Что скажешь теперь, Ут? — зарычал Влад.

Вместо хоббита отозвался эльф.

— Ты поступаешь неправильно и можешь быть лишен оружия. Нападать на беззащитное существо, которое лишь старается скрыться от твоей ярости... это низко! Отдай оружие, — категорично закончил он.

— Попробуй, отбери! — с угрозой произнес мент.

— Мы решим этот вопрос позже, — прервал их бас хоббита. — Когда точно узнаем, прав Влад или прав ты, Асуэл. А пока, надо идти вперед. Думаю, лучше, если нас поведут вольфы. Они видят в темноте и засаду почувствуют лучше нас. Надо идти скорее, потому что дышать здесь невозможно.

От едкого запаха падали слезились глаза. Влад прикрыл нос воротником. Сергей сложил футболку в несколько слоев и дышал через нее. Мент пожалел вольфов: у них обоняние острее, значит, и страдают они сильнее.

Хоббит нащупал на полу факел Жудоиста. Асуэл щелкнул пальцами. Смола зашипела, рыжее пламя взметнулось чуть ли не к потолку. Тьма расступилась. Факел осветил путников. Особенно выделился стоявший почти впритык к Владу эльф. Он бросил на пэпээсника гневный взгляд.

Вольфы неуверенно топтались на месте.

— В чем дело? — недоумевал Асуэл.

— Мы не знаем куда идти, — растерялся Свирепый. — Здесь всюду пахнет смертью. Вы тоже должны чувствовать этот запах.

— Может, обратно? — неуверенно предположил Ут.

— Надо найти дорогу, где запах слабее, — Свирепый завертелся на месте, в дальнейшем остановился у прохода, в который направлял их гном. — Теперь слабее здесь, — недоуменно рыкнул он. — А позади пахнет сильнее...

— Значит, идем туда! — вскрикнул Влад. — Иначе мы отравимся...

Дурман гниющей плоти потихоньку слабел. Вольфы, невольно ускорили шаги, чтобы быстрее миновать смердящий участок. Они выскочили из круга света и исчезли.

— Не так быстро, — крикнул Влад.

В тишине слышался цокот когтей по каменному полу. Внезапно звук оборвался.

— Свирепый! — неуверенно крикнул Фисти, но никто не отозвался. Он с отчаянием посмотрел на Влада. Тот смело подхватил факел и шагнул следом. Неважно, что их ждет — бросить вольфов в беде они не имели права. Но как только он сделал три шага, факел погас, словно кто-то накрыл его сверху тканью. Ни шипения, ни дыма просто огонь исчез. Исчез и отвратительный запах. Он растеряно оглянулся назад — его спутники исчезли. Собрался вернуться назад — не смог сделать ни шага, будто кто-то приковал ноги к полу. Полез за фонариком в карман, но и тут рука не послушалась. Тело не повиновалось ему. Так и остался он стоять: тело направлено вперед, голова повернута назад — неудобная, дурацкая поза, а как-то изменить ее невозможно. С ужасом пытался сделать хоть что-то. Ничего не получалось. Наверно, так себя чувствуют парализованные. От отчаяния он захотелось крикнуть, но не смог набрать воздух в легкие.

"Спокойнее, спокойнее" — Влад заставил себя расслабиться. "Что будет, если я попытаюсь упасть?" Свалиться не получилось. Тьма вокруг стала такой плотной, словно его окружал не воздух, а густая смола. Он не мог дышать. Сколько человек может прожить без кислорода? Около двух минут...

Урслог восседал на троне. Он наклонился вперед, опираясь локтем на один подлокотник. Напротив него в удобном кресле устроился посланник Ормана — Рикмас-медведь. Царь исподтишка поглядывал на него, с удивлением замечая, что скорее бы принял его за человека, чем за медведя. Единственное, что в рикмасе сохранилось от животного — это обильная поросль темных волос на щеках, Урслог обратил внимание, что и у одного из послов — Влада, тоже такая росла. Но по одежде любой бы определил, из какого народа посланец — обычные для рикмасов широкие штаны и прочный кожаный нагрудник на голое тело.

Минуты медленно текли в томительном ожидании. Наконец, в зал, запыхавшись, влетел Варест.

— Ва... ше... Ве...

— Короче! — прервал его царь.

Гном, наконец, справился с дыханием:

— Все сделано, — объявил он коротко.

— Жудоист? — осведомился Урслог.

— Они его заподозрили, но он смог сбежать. Приказ он тогда уже выполнил. Обманщики навсегда сгинут в мглистой паутине...

Царь отпустил его движением руки.

— Ты доволен? — он повернулся к посланнику сэра Желны Ормана.

По залу разнесся хриплый, словно простуженный голос.

— Царь ты правильно поступил. Желна Орман будет доволен тем, что ты убил творящих темные дела, прикрываясь его именем. И тех, кто запятнал свое имя, поддержав ложь. Он пришлет к тебе новых посланцев, и вы заключите новый договор. На этот раз верный и с печатью Ормана, а не ворованного украшения.

Услышав про перстень, Урслог состроил рожицу, будто вот-вот заплачет.

— Жалко вещичку. Печатка гномам еще от хуманов досталась. Жалко.

20 июня (4 Синего), раннее утро где-то в степи Раздора.

Перед рассветом на небе сверкало с полдесятка звезд. Между сияющими точками опускалась к горизонту круглая бледно-зеленая луна Араса, с черными леопардовыми пятнами.

Земля в отличие от неба, могла похвастаться большим количеством блестящих точек. Вокруг костров сидели, ходили или бегали стройные эльфы, высокие урукхаи, маленькие кругленькие хоббиты. Тут же находился отряд рикмасов — личная гвардия Ормана. Люди с крыльями ворона, хвостами ящерицы, ушами и расцветкой рыси и барса... Все мужчины, с кожаными нагрудниками и серпами вместо оружия. Многие из них занимали командные посты, руководя не только рикмасами, но и урукхаями, и эльфами. Командовал всей армией человек-ворон Логод.

У одного костра сидела группа орков. От своих родственников урукхаев они отличались низким ростом, более стройным телосложением. Носы их так выступали на лице, что изогнутые крючки виднелись и в темноте.

Военный лагерь просыпался. Здесь расположились те, что вышли из замка, чтобы отразить нападение орков.

Осшер сделал круг над лагерем и полетел дальше. Вампир всматривался в сгущающуюся впереди тьму в ожидании знака. Наконец далеко в поле сверкнула черная вспышка, видимая лишь определенным существам — вампирам. Осшер мгновенно развернулся в воздухе, полетел так быстро, как был способен. Он не мог медлить — тот, кто подал сигнал, не любил ждать.

Он опустился у камня, напоминающего морской маяк. Осмотрелся. Рядом никого не появилось, но это ничего не значило.

— Вышний господин, — Осшер склонился на одно колено.

Волна воздуха пронеслась над степью, а потом прозвучало вкрадчивое:

— Приветствую тебя, князь ночи. У тебя есть что-нибудь для меня?

— Я принес новости, высший господин.

— Говори, — повелел ветер.

— Девушка... Эльфийка Илоа, — уточнил Осшер. — Она передала магу Желне Орману... — вампир кратко рассказал все, что узнал и замер, склоненный.

На секунду воздух над вампиром сгустился, а затем словно ткань разорвалась пополам, открывая черный силуэт рыцаря. Рыцарь застыл среди тьмы, где казалось, кто-то стер все звезды. Черный плащ вокруг силуэта ходил волнами, будто рыцарь находился в центре урагана, но вокруг Осшера не дул и легкий ветерок.

Вампир терпеливо ждал.

— Повелеваю, — прозвучало в небе. — Ты полетишь к замку Иситио и исследуешь место сражения. Запоминай все необычное, даже мелочи. Ты должен понять, что произошло. Будь осторожен. Силы, которые сошлись на этих горных тропинках, слишком сильны, чтобы ты мог справиться, если на тебя нападут. Там очень опасно, а мне надо, чтобы ты вернулся. Любой ценой. Если почувствуешь врага — видимого или невидимого — не вступай в схватку, беги. Я не хочу терять твои острые глаза.

— Но высший господин...

— Молчи! — земля неслышно качнулась. Осшер вздрогнул, вытянулся. — Ты сделаешь, как я сказал. Орман заперся в комнате, в поисках очередного эликсира, верно? Он не узнает о твоем отсутствии. Защиту от солнца, которую он дает тебе, получишь от меня. Пять дней можешь смело ходить под лучами Саеры.

— Спасибо, высший господин, — сдержанно пробормотал вампир.

— Лети, Осшер, — повелела ночь.

Вампир, вскочил, приготовился трансформироваться. Неожиданно резкий порыв ветра швырнул его на землю, земля вздрогнула, вспыхнул яркий огонь, а в ушах разносилось рычание рушащейся в бездну воды.

— Осшер. Ты нужен в другом месте...

Из воздуха вышла рука, закованная в броню, и легла на плечо вампира. Приказ передали без слов, напрямую — из плоти в плоть. Осшер сразу понял, куда надо лететь.

— Да, высший господин, — крикнул он в упавшую тишину. Скорее всего, его уже никто не слышал.

20 июня (4 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Беспомощный Влад стоял посреди плотной мглы. Всплыла в памяти притча Ута: наверно, муха в меду чувствует себя так же. Пытаешься двигаться — сильнее сжимает руки, ноги, грудь. Перестаешь ворочаться — тонешь. Ощущение такое, словно из груди медленно выдавливают кислород. Со страшной силой хочется глотка воздуха, но невозможно расправить плечи, не то что вдохнуть. Тяжким грузом навалилось отчаяние. Сколько прошло времени? Сколько ему еще умирать? Когда-нибудь это все равно бы произошло, но выяснилось, что смерть смерти рознь. Сейчас он мучительно ждал мига, когда сознание померкнет. Влад уже жаждал смерти, чтобы избавиться от тянущего чувства пустоты внутри.

Внезапно он услышал шепот:

— Иди ко мне...

Голос такой тихий, будто говоривший находится километров за тридцать от него. Мент засомневался: не показалось ли? Так одинокому человеку в пустыне слышатся голоса в вое ветра. Но тут зов прозвучал снова. Кто-то кричал, но издалека, до слуха доносился слабый звук. Или все же мерещится? Нет, вот опять...

— Иди ко мне...

Совсем недавно он слышал подобное... Ах да! Во сне. Жанна. Значит, предсмертный бред.

— Иди ко мне... — голос стал громче.

"Говорят, перед смертью видят какой-то тоннель. Все брешут, собаки..."

— Ты ведь слышишь, — теперь уже прошелестело над ухом. — Иди ко мне.

— Куда? — хотел спросить Влад, но не смог шевельнуть губами. Но слова его все-таки услышали.

— Ко мне. Посмотри на меня.

Он ничего не видел. Ничего. Мгла такая черная, что невольно затертое сравнение вспоминалось: как у негра в...

— Иди ко мне!

Ого! Этот голос уже не просил и не звал. Он приказывал. Вернее приказывала, потому что голос принадлежал женщине. Или девушке. Когда он сформулировал это про себя — она появилась перед ним.

Стоит напротив. Молодая, около двадцати лет. Волшебно-красивая. Женщин таких не бывает. Настолько все совершенно в ее лице, что, кажется, оно принадлежит ожившей кукле. Хотя, наверно, у Барби улыбка натуральней. А эта смотрит без улыбки. На ней — платье не платье — будто снежно-белые цветы укрывают тело. Кое-где цветочный покров редок и видна белая кожа — она чуть серее, чем цветы. Сначала кажется, что на девушке какая-то накидка. Потом осознает, что это ослепительно белые волосы рассыпаются по плечам. Поперек лба серебристая витая цепочка с небольшим конусом в центре сантиметров пять в высоту. Конус из прозрачного жемчуга. Именно такое сравнение пришло на ум: камень не прозрачен как бриллиант и не перламутровый, как жемчужина, а что-то среднее. Глаза — нечеловеческие: светятся сероватым светом, таким же, какой льется от конуса у нее на лбу.

— Ты видишь меня, — констатировала девушка. — Я услышала зов и пришла. Ты человек. Ты воин. У тебя знак. Иди ко мне.

Влад попытался сделать шаг и не смог.

— Я не могу! — на этот раз получилось прошептать.

— Глупости! — голос звучал раздраженно. — Ты можешь. Иди ко мне.

— Мгла, — прошелестел Влад.

— Здесь нет никакой мглы, — категорично возразила она. — Здесь паутина. Но ты можешь ее разорвать.

Он оглядел себя — голова повиновалась. Свет от девушки усилился и мрак развеялся. Влад разглядел, что он весь опутан толстой черной веревкой. Он попытался распутаться, но девушка возразила:

— Порви!

Повинуясь ей, он резким рывком раздвинул руки... и паутина рассыпалась, превратившись в черную лужицу на полу, которая тут же впиталась в камни.

Влад наклонился и точно так же разорвал паутину на ногах. Он почувствовал одобрение девушки, хотя лицо ее нисколько не изменилось, осталось безжизненно красивым, с яркими огнями вместо глаз. Поймав его взгляд, она пригласила:

— Иди за мной, — повернулась и пошла. Влад последовал за ней и вскоре понял, что они шагают сквозь стены. Вот пустота, можно раздвинуть руки, а сделаешь шаг вперед и чувствуешь себя впаянным в камень. Светящийся туман сделал горную породу бесплотной, ты находишься в ней, но можешь дышать. Но лучше не отставать от проводницы иначе рискуешь остаться в камне навсегда. Все же он оглянулся на мгновение. Позади только мгла. Где же его спутники? Повинуясь желанию, тьма рассеялась, и Влад увидел. Вольфов, хоббитов, эльфа, урукхая и Сергея укутали в паутину как в коконы с головы до ног. Лица исказились страданием — пытались крикнуть или вдохнуть, да так и застыли. В глазах предсмертный ужас. Вольфы лежали на полу, с лапами будто скручеными судорогой.

"Наверно, нельзя всех сразу, — решил он. — Сначала выведет меня, потом их"

Он продолжил путь за девушкой.

— Кто ты?

— Ты не знаешь меня? — она поинтересовалась не оборачиваясь, в голосе нет удивления, лишь констатация факта. Так же безучастно перечислила. — Ты человек. Ты воин. У тебя знак. Ты меня не знаешь, — и подвела итог. — Я не отвечу на вопрос. Тебе лучше не знать, кто я.

Влад ускорил шаг, чтобы догнать ее, но не смог. Замедлил, девушка так же приостановилась, хотя он мог поклясться, что она не убыстряла и не замедляла шаги. Просто между ними оставалась дистанция, которую он не мог преодолеть, как бы не старался... Три метра: ни больше — ни меньше. Можно не бояться потеряться.

— Это место для всех смертельно? — поинтересовался он.

Небольшая пауза. Позже прозвучал красивый, но неживой голос:

— Я отвечу на вопрос. Это место смертельно для всех, кто не может видеть черной паутины, — она не оборачивалась. Голос звучал в правом ухе. Влад оглянулся невольно, но никого не было — только впереди стройная фигурка, укутанная в цветы. "Интересно, она знает...?" — Влад еще не закончил мысль, как сформировалось убеждение — девушка знает все, о чем бы он ни спросил. Собрался задать вопрос, но прежде, чем открыл рот, мелодичный голос прозвенел над ухом:

— Ты хочешь знать, почему вас хотели убить. Я отвечу на вопрос. Ночью к Урслогу приходил посланник от мага Ормана. Он рассказал о вашем обмане. Царь повелел отвести вас к мглистой паутине.

Влад замер от неожиданности. Девушка продолжала идти в трех метрах от него. Словно на беговом тренажере занималась.

— Орман не мог этого сделать. Он хотел видеть нас в своем замке...

— Тебе лучше идти, — Влад почувствовал, удушающее давление на грудную клетку и поспешно продолжил путь. — Я отвечу на вопрос. Вас хотел убить Орман. Ты думаешь, что он хотел видеть вас в замке. Но никто не знает, чего хочет маг.

— Значит, если мы хотим вернуться домой, нельзя идти к нему?

На этот раз пауза длилась секунд тридцать. Владу почудилось, что он общается с компьютером: задает задачку, нажимает "ввод", ждет результата. Ага, обработка данных закончилась.

— Я отвечу на вопрос. У тебя есть два пути. Ты можешь идти к магу Орману и встретить свою судьбу. Остальные уже встретили ее. Ты можешь вернуться домой другим путем.

— Каким?! — требовательно воскликнул он.

На этот раз голос прозвучал сразу:

— Я не отвечу на вопрос.

И тут на сумеречной поверхности каменного потолка появились звезды. От неожиданности Влад не сразу осознал, что они вышли на поверхность. Он стоял на узкой тропе. За спиной у него вздымалась стена скалы. Выщербленная и покрытая сколами. Девушка — перед ним застыла на краю пропасти. Еще шаг — и нырнет в бездну.

— Осторожно! — он невольно рванулся к ней, забыв, о непреодолимом расстоянии и, обхватив ее за талию, притянул к себе, отодвигая от пропасти. Она вздрогнула всем телом.

— Ты поймал меня, — она всматривалась испытующе. В голосе по-прежнему равнодушие.

— Да ты и... не сопротивлялась, — смутился Влад. Хотел отпустить — и не смог.

— Чего ты хочешь?

— Ты еще и желания исполняешь? — изумился он.

— Я отвечу на вопрос. Я исполняю желания тем, кто поймает меня, — подтвердила она.

— А когда ты пойдешь за остальными? — непонятное ощущение: почему-то он ожидал, что эта красивая кукла будет холодной на ощупь, но нет — под его ладонями настоящее тело, живое и горячее, но нечеловеческое. Под пальцами перекатываются мышцы, которых не может быть у человека.

— Я отвечу на вопрос. Я не пойду за ними. Они погибнут через шесть... нет пять песен.

— Что?! — вскрикнул Влад. "Минут пятнадцать осталось!" — подсчитал он.

— Я отвечу на вопрос. Ты человек. Ты воин. У тебя знак. Я спасла тебя.

— Какой к черту знак? — закричал Влад, всматриваясь в сияющие глаза без зрачков и радужек. — Немедленно выведи их оттуда!

Она опустила веки.

— Не надо искать меня. Я спасу их, если это твое желание. Это твое желание? — уточнила она.

— Да.

— Ты можешь загадать все, что хочешь. Ты уверен, что именно это твое желание? — настойчиво осведомилась девушка, прикрыв веки.

— Да! — яростно повторил Влад.

— Я спасу их. Отпусти меня.

Он с трудом разжал пальцы. Она подошла к горе, потом сообщила через плечо:

— Это был другой путь. Ты мог быть дома уже сегодня. Теперь осталась одна дорога — к Орману, — а затем она исчезла в горе, покинув Влада.

Известие о том, что он потерял шанс немедленно вернуться к привычной жизни, ошарашило его. Мысли лихорадочно заскакали. Почему-то он и предположить не мог, что таинственная девица способна вернуть его домой. Но... он не жалел о выборе. Как жить там, если знаешь, что мог спасти... пусть не людей, не друзей... но живых существ. Мог спасти и не спас... А если попробовать поймать ее еще раз? "Не выйдет! — подсказал кто-то внутри него. — Ты поймал ее именно потому, что не собирался ловить. Иначе она бы почувствовала".

Прямо из каменистой стены сначала вышел Серый, потом Ут, Фисти, Тораст, и вольфы. Последним появился Асуэл. Девушка больше не вышла. Все выглядели растерянными и подавленными.

Эльф шагнул к Владу:

— Я был неправ и заслуживаю наказания, — произнес он, низко склонившись. — Я расскажу Орману обо всем, что произошло, он накажет меня. У тебя же прошу прощения. Отныне я буду молчать, если ты говоришь.

— Ладно тебе, — сморщился Влад. — Каждый может ошибиться. И мне кажется, там что-то такое было, от чего все нервничали. Может, дыхание смерти так действовало? Главное — все обошлось.

Асуэл не стал спорить — тут же принялся выполнять обет: молчать.

— Как ты подчинил его себе? — полюбопытствовал Ут. — Как убедил помочь нам?

— Кого "его"? — брови Влада поползли вверх. — Нас спасла девушка.

— Ты видел девушку? — изумленно повернулся к нему Асуэл.

— А вы кого? — Влад оглядел присутствующих. Все переглянулись.

— Девушка была, — подтвердил Серый. — Очень красивая, но... как будто неживая. На лбу такой...— он изобразил руками, — камень вроде конуса.

Хоббит и эльф переглянулись.

— В чем дело? — спросил Влад, но Асуэл отвернулся. Да и все кроме Серого избегали встречаться с ним взглядами. — Что происходит? Кто-нибудь может мне объяснить? — настойчиво повторил мент.

— Это была не девушка, — неохотно пробормотал эльф.

— А кто же? — уставился на него Влад.

— Единорог, — через силу выдавил Асуэл, а хоббит и вольфы подтвердили.

20 июня (4 Синего), раннее утро, Храм Ланселота.

Когда у горизонта загорелись огни храмового поселка, крылья у Осшера ныли так, словно тролли, издеваясь, долго выкручивали их и рвали из плечевого сустава. "Столько надо сделать. Разве везде успеешь? Двум господам служить невозможно", — уныло размышлял вампир, вспоминая о ночной встрече, и еще сильнее взмахнул крыльями. Солнце медленно выходило по диагонали из-за горизонта, и огни поселка виднелись в предрассветной тьме особенно отчетливо. Не слишком ли четко? Губы искривила гримаса боли. Вранье, что вампиры — это живые мертвецы неспособные ничего чувствовать. Очень даже способны. Осшер собрал последние силы и еще прибавил скорости. Через минуту он кружил над поселком.

Страшная картина открылась ему. Поселка не существовало. От немногочисленных домиков сохранились куцые огрызки стен да гора перемешанных с землей щепок. На месте храма зияла огромная воронка, на дне которой лежала переломанная в пояснице статуя Ланселота. Повсюду лежало множество тел. Зеленые, розовые, покрытые шерстью.

Пронзительно закричав, Осшер ринулся вниз, на ходу трансформируясь. Крылья пропали в метре над землей. Он ткнулся в землю пятками, не останавливаясь, помчался вперед.

Подбежав, Осшер склонился над ближайшим вольфом. Мертв, безнадежно мертв. Мертв настолько, что и вампира из него уже не сделаешь. Осшер выбросил из сознания, назойливо лезущие мысли. Будь проклята его природа. Будь проклят тот кровосос, что когда-то укусил молодого эльфа, да так и бросил его едва живого, с ядом в крови...

Дальше: эльф — мертв, урукхай — мертв, хоббит-поселенец... это же мирный житель! Хоббит, еще хоббит, женщина, ребенок... Мертв, мертв, мертв.

Что произошло? Кто их убил?

Так... урукхай — мертв. Эльф...

— Живой! — радостно прошипел Осшер. Подхватив стройное тело, отнес его к ближайшим деревьям, положил в тень. Метнулся к поселку.

Кроме эльфа нашел еще двух урукхаев и умирающего вольфа. Вольф поскуливал и косился на вампира. В груди торчала стрела лесных эльфов, наверняка серебряная.

— Прости, брат, — с болью в сердце извинился Осшер. — Я не смогу тебе помочь.

Сердце стонало от жалости и бессилия, мозг усиленно работал, переваривая полученную информацию.

Что-то страшное случилось в поселке. Кто напал — неизвестно, но если судить по брошенному оружию, то на отряд ополчились все народности Флелана. Здесь были и сломанный топор тролля, и куски шипастой чешуи с кулаков оугов. Стрелы эльфов всех трех рас — горные, лесные и морские. Камни от пращей хоббитов и урукхаев. Топорик гномов, тесак урукхаев и кинжал орков. У одного погибшего эльфа на горле следы вольфьих зубов. Осшер нашел даже помятый берет Красной шапки. От него несло тяжелым запахом свернувшейся крови...

Что случилось?

Раненый эльф застонал.

"Потом... — Осшер тряхнул головой. — Надо торопиться, а то будет поздно".

Он снял с пояса небольшой сосуд. Сделал большой глоток тягучей, красной жидкости. Ему понадобится много сил.

Все считают, что вампиры могут лишь губить и убивать. Кровососы — что еще сказать... Осшер, перейдя на сторону Света, открыл в себе множество талантов недоступных его темным братьям. Вампир еще глотнул крови теленка и отставил сосуд в сторону.

Он наклонился над стонущим эльфом и взасос поцеловал его. Эвуон дернулся, выгнулся дугой. Осшер с легкостью удержал его. Он еще сильнее вжался губами в бледные губы остроухого. Темная энергия перетекала из вампира в эльфа. Наконец Осшер оторвался. Больше нельзя, а то и без всякой вампирьей крови можно превратить его в кровососа.

Осшер склонился над Горастой и поцеловал ее.

20 июня (4 Синего), Хайгасер, царство гномов.

Около часа они приходили в себя, обсуждая происшедшее. Асуэл, Ут, вольфы и Тораст настаивали, что их спас именно единорог. Узнав, что Влад поймал его и использовал желание, чтобы спасти спутников, наперебой начали его благодарить. Мент нахмурился.

— Она все бормотала про какой-то знак. Но какой? Нет у меня никакого знака.

— Легенда гласит, — объяснил Асуэл, — что есть талисман, с помощью которого можно подманить единорога. — Он заряжается, если лежит у сердца. Что у тебя возле сердца, Алдияр?

До этого, пока они ссорились, эльф демонстративно не называл его флеланским именем. Вообще никак не называл.

Влад хлопнул себя по нагрудному карману, и вытащил на свет перстень-печатку, украденный Серым.

— Получается, за спасение надо благодарить Сергея, — он продемонстрировал всем содержимое кармана.

Эльф и хоббит потрясенно покачали головами.

— Никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным... — пробормотал Асуэл.

— А что у вас единороги редкость? — поинтересовался Сергей.

— Единорог — легенда, — объяснил эльф. — Их уже давно не видели. Мой народ считал, что они исчезли.

— А вот на гобелене у Иситио есть сценка с единорогом. Это что — страница пошлого? — не унимался Серый.

— Конечно. У каждого народа есть легенды о том, как пытались поймать единорога.

— Мой народ никогда не пытался, — возразил Тораст. — Мы всегда знали, что единорог — это злобное чудовище. Специально с ним встреч не ищи. А если наткнулся — убей, хотя бы и ценой собственной жизни.

— Не такое уж и злобное, — расцвел Чакша. — И не совсем чудовище, — хихикнул он. — Может, она от того и обозлилась, что на нее все сразу с топором да с уздечками. А Влад с ней ласково так. Доброе слово и кошке приятно!

— Мы не знаем, почему вы не видели его истинного облика. Никто и никогда во Флелане не видел единорога в образе девушки. Никто и никогда не разговаривал с ним, потому что это агрессивная тварь, красотой своей усыпляющая бдительность охотников, — голос эльфа звенел и переливался. — Если ты встретил единорога — правильно оцени силы: может быть, стоит нестись без оглядки. Горе тебе, если единорог заметил тебя первым — он растопчет тебя прежде, чем ты поймешь, что происходит. Он нападает без предупреждения и уничтожает без жалости. Многие соблазнялись мечтой поймать единорога — ведь тогда он исполнит любое желание. Смельчаки собирали отряд и отправлялись на поиски твари. Но в неравной схватке обязательно погибали все, кроме зачинщика, да и того смертельно ранили. Иногда на последнем издыхании герой успевал набросить на белоснежную голову уздечку. Непослушными губами произносил желание. Только забывалось то, ради чего затевался поход. Единственное желание оставалось — вернуться в прошлое, никогда не пускаться в это безумное предприятие...

— Что ж, — подытожил Влад. — Со мной эта дама проделала тот же фокус. Поставила в такие условия, когда я не мог просить ни о чем другом, кроме спасения жизни. Вернуться в прошлое что-то не додумался... Начинаю верить, что это единорог. К тому же конус на лбу... Очень уж он похож на рог, — он помедлил, а потом сказал все. — Девушка сообщила, кто поручил Урслогу убить нас.

Асуэл насторожился:

— И что он сказал?

"Догадывается эльф что ли? — изумился Влад. — Нет, неспроста они так верны магу. Чувствуют заранее, когда скажешь что-то плохое о нем. Тут явно что-то сверхъестественное". Пауза затягивалась.

— Она сказала, — четко, почти по слогам произнес Влад, — что ночью царь встретился с посланцем мага Ормана. Он рассказал о нашем обмане. Сами понимаете — царь оскорбился.

Эльф нехорошо усмехнулся:

— Так я и знал!

— Что? — удивился Сергей. — Что маг хочет нас убить?

— Нет! Единорог посланник тьмы. Я ждал подвоха. Единорог не может без причины сделать добро. Даже спасая, он умножает тьму!

— То есть предположить, что она говорила правду, ты никак не можешь? — Влад сложил руки на груди и прислонился к колючему боку горы.

— Нет! — горячо возразил эльф. — Зачем Орману убивать нас? Он пригласил вас в замок.

Вольфы одобрительно зарычали.

— Я сказал ей то же самое, — снисходительно промолвил патрульный. — А она ответила, что мы слишком плохо знаем мага.

— Это глупость! Если бы вы только понимали, какая глупость эта попытка оклеветать нашего предводителя! — вступил Фисти. — Подумайте... Представим... На минуточку представим, хотя этого в принципе быть не может... маг почему-то решил, что люди — враги. Но мы — его воины. Он никогда не покусится на тех, кто доверил ему жизнь. Никогда, слышите?

Такая фанатичная вера звучала в его словах, что Влад убедился в том, что предполагал сначала: они не в состоянии поверить в такое предательство. Но все же он сделал еще одну попытку:

— А что если вы просто не знаете о тех случаях, когда Орман покушался на своих? — медленно обвел всех взглядом. — Если бы нас не спас единорог — мы бы погибли. Кто в этом виноват? Урслог. Повторюсь: Вы могли и не знать, что Орман подставил кого-то из своих, потому что это всегда выглядело так, будто это сделали другие. Если бы вы погибли — то стали бы жертвой коварства гномов, а вовсе не мага Ормана. О нем бы все по-прежнему отзывались только в восторженных интонациях, уверяя, что он своих не предает. Никогда и ни за что.

На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Тораст с коротким рыком бросился на Влада. Это произошло настолько неожиданно, что пэпээсник не успел ничего предпринять. Урукхай повалил его, у лица появилась оскаленная морда, словно тот собирался откусить ему голову. Но клыки не коснулись человека — Влада душили. Урукхай сжал шею с чудовищной силой. Как Влад ни пытался разомкнуть зеленые пальцы, сбросить его с себя, хотя бы перевернуться — ничего не получалось.

— Прекрати, Тораст! Остановись немедленно! — кричал где-то Ут, но Тораст не реагировал.

Когда у Влада в сознании уже появились красные круги, он услышал рядом пение. В то же мгновение лапы, сжимающие его горло, ослабли. Мент без труда расцепил их. Тораст превратился в тряпичную куклу: глаза живые, а сделать ничего не может. Влад скинул с себя тяжелую тушу, отполз в сторону. С хрипом втянул в себя порцию воздуха. Потом сел, расстегнул воротник. Горло невыносимо саднило. Патрульный старался не поворачиваться к эльфу. Спас его именно Асуэл. Пока Ут пытался договориться с урукхаем, тот использовал магию. Мент дотронулся до горла и скривился — задел рану на шее. "Небольшая, но болючая, зараза", — пальцы испачкались в крови.

— Давай помогу, — эльф достал волшебные примочки из сумки и шагнул к нему.

Первое побуждение — оттолкнуть, не позволить прикоснуться, но Асуэл ожидал с таким открытым лицом, что Влад справился с собой и подставил шею. Сразу стало легче. Исчезла и боль, и ломота.

— Не сердись на Тораста, — тронул его за рукав Фисти, и Влад дернулся, так что хоббит на всякий случай отступил. — Не сердись, — повторил он угрюмо. — Орман значит для него очень много. Думаю, он решил, что ты порождение тьмы и пытаешься посеять в наших душах сомнение и раздор. Посмотри на него. Он уже раскаивается в необдуманном поступке.

Пэпээсник искоса глянул на обездвиженного урукхая.

— Представляю, как бы он расстроился, если бы убил меня, — зло прошипел он. — Наверно слезы бы лил. Крокодильи. В монастырь бы ушел. Всю жизнь грехи замаливал. Только мне бы от этого легче не стало!

— Ты можешь сообщить обо всем Орману. Он накажет урукхая.

Влад не выдержал и хрипло расхохотался:

— Я представил: прихожу к магу, который, вероятно, хочет меня убить и подаю письменную жалобу на его верных слуг. Асуэл сделал то-то, Тораст сделал то-то. Растроганный Орман всех казнит, а меня милует. Ха-ха-ха.

Вольфы отошли в сторону. Казалось, не присягни они Орману — убежали бы куда-нибудь, лишь бы не видеть того, что происходит.

— Мы не знаем, как доказать тебе, что Орман — друг и добрый маг. Не знаем, — растерялся Ут. — Мы имеем только наш опыт против твоего незнания. Маг никогда не делал подлости. Ни одной подлости на наших глазах. Никогда он не делал чего-то, что смогло бы поколебать веру в него. Чем еще мы можем доказать его добрые намерения?

— Допустим, я поверил. Что дальше? — он нашел взглядом Сергея. Тот сидел у горы. В лице тоска и боль. "Нет, он не помощник. Слишком привязался к конвоирам. Эффект заложника. Может, придется его оставить пока с ними. Уйти одному", — он словно невзначай расстегнул кобуру, но эльф заметил этот маневр.

— Ты никому из нас не доверяешь? — поинтересовался Асуэл, отходя на шаг.

— Я не знаю, кому верить, — признался Влад. — Скажи, как бы чувствовал себя ты, если бы попал в чужой мир, тебя пленили на вторые сутки, а потом повезли к какому-то магу, уверяя, что он просто очаровашка. Ты бы поверил?

— Не знаю, — сдвинул брови Асуэл, затем вскинул подбородок. — Скорей всего, нет. По крайней мере, пока мне не вернули бы оружие и не признали бы во мне равного, — теперь он посмотрел на мента с вызовом.

— Логично, — кивнул тот. — Но равному позволяют сделать выбор, а не решают за него. Ты намекаешь на то, что мне вернули оружие... Тогда ответь: если я решу уйти от вас, откажусь идти к Орману, что ты сделаешь?

Эльф долго размышлял, потом произнес твердо:

— Отпущу.

— Но он не выживет! — попытался встрять Фисти.

— Отпущу! — заверил эльф. — Под свою ответственность. Я знаю Ормана. Он еще никого не заставил служить себе насильно. Он уважает чужой выбор, даже если выбор смертелен. Я знаю Алдияра и знаю, что он не служит тьме. Я отпущу.

— Спасибо, — поблагодарил Влад. — Мне было важно это услышать.

— И что ты решил? — он пристально взглянул на Влада.

— Идем к Орману, — и добавил, чтобы стереть радостную улыбку с лица эльфа. — Она сказала, что я должен быть у мага, несмотря ни на что.

20 июня (4 Синего), Замок Фей.

Айла хотела прочесть что-нибудь еще о методах поиска, но роза подала лепесток о Страже, и... она не смогла отказаться. Это ведь не займет много времени. Прочтет и то, что ей нужно, а пока можно чут-чуть расслабиться.

Поразительная история феи, которая не отдала мужа смерти. Ее звали Гармсел. Айла впитала в себя ее жизнь, вместе со страхом и тревогой любящего сердца. Что только ни делала фея, чтобы защитить мужа. Заговаривала кольчугу и клинок, отыскивала рецепты новых сплавов, изучала кузнечное дело... Ни одна фея не зашла так далеко, как она. Айла почувствовала: если бы фее сообщили, что где-то там, среди звезд есть напиток бессмертия, она бы добралась до звезд. Но Гармсел смогла добиться лишь того, что ее избранник, не погиб от руки врага, а состарился на ее глазах. Когда фея поняла, что все же проиграла смерти и муж уходит, она наложила на Стража заклятие сна. Получается, он и сейчас жив. Но где сама Гармсел? Она покинула Флелан и обитает в неизвестном мире, изредка посещая усыпальницу. Посещает тайно, поскольку много веков ни одна фея не встречалась с ней... История жутко интересная и... романтичная.

Айла улыбнулась. Какой переполох поднимался каждый раз, когда Страж просыпался! Ему нипочем запоры и стены, живые глаза и запрет посещать Флелан. Он выходил из усыпальницы — высокий, седовласый — и шел по облакам, бряцая доспехами. Лунная фея попыталась представить, что творится в запретном мире, когда там видят Стража. Все-таки феи к нему привыкли — он спит в их замке, а некоторые жители Флелана заканчивали круг жизни, прежде чем Страж появлялся снова.

Дочитав, Айла не взяла другую книгу. Что-то внутри нее бурлило, не давало сидеть на месте. Может, стоит взглянуть на Стража? Это не запрещено... вслух. Айла стремительно покинула библиотеку и полетела сквозь радужные стены Замка: так стремилась добраться быстрее, что не хватало терпения идти коридорами. Лететь сквозь стены, никому при этом не мешая, получалось не у всех. Наставницы-то наверняка умели, а вот подружки-ровесницы, нет. Может, потому что не пробовали — они делали только то, что правильно и разрешено. То, чему учили. Айла чаще делала то, что не запрещено. Большая разница, верно? А иногда и то, что запрещено, как с посещением Флелана, если не понимала, причины запрета...

Последняя преграда... Словно упругая стена оттолкнула ее. Вот как? Через эту стену нельзя? А если иначе? Она сделала еще пару попыток. Рассмеялась, поняв, что не все еще знает, надо продолжать учиться. Вошла через дверь.

Усыпальница невелика. Хотя стены ее теряются в туманно-белом сиянии, чувствуется, что здесь еле хватает места, чтобы встать у ложа. От дверей сначала видны сапоги. Эльфы, пожалуй, сочли бы их грубыми, но как гармонично смотрятся на этом могучем герое. Она медленно летела вдоль ложа. На ногах нет панциря, лишь брюки из грубой черной ткани, а рыцари и ноги заковывали в металл. Может, Гармсел не хотела обременять его в вечном сне? В синюю ночь он выходил в полном доспехе.

Металлический нагрудник с него не сняли. Интересно, кто обряжал его в последний путь? Гармсел или неведомый хозяин мира — сэр Ланселот тоже? На металле панциря герб: скрещенные мечи, осененные крыльями феи. Если бы тут положили парадный щит, тот, что вешался на воротах замка, можно было бы прочитать его девиз. Что-то она поторопилась уйти, не прочла, какой же девиз у Стража...

Размышляла: "А вот тот, кого я видела на вольфе, он такой же большой или нет? Как хотелось бы хоть раз встать с ним рядом. Прикоснуться..." — Айла помотала головой, отгоняя лукавые мысли. Разве она хочет быть изгнанницей? Разве она хочет навсегда поселиться в запретном мире? Плата за развлечение слишком высока. Вот пройдет еще веков десять, людей станет много, тогда феи наверняка прекратят прятаться за облаками. Айла будет первой, кто спустится во Флелан, переставший быть запретным.

"Но его уже не будет там...", — выдохнуло что-то внутри у нее.

"Ну и что? — она повела плечиком, споря с незримым собеседником. — Что мне до него? Один из первых увиденных мной хуманов. Через недельку примелькается, и будет скучно за ним следить". Для того чтобы поразить ее, надо совершить что-то совсем уж необыкновенное, а не просто проехаться на вольфе с поднятой рукой. Вот Гармсел впервые увидела Стража, когда он почти в одиночку расправился с целым отрядом орков. Конечно, она тогда помогла, иначе он бы умер от ран. Но главное — он был Воином. Героем. Такому стоило отдать жизнь и посвятить мастерство...

Айла осмотрела Стража. В нем невозможно найти ничего от того молодого юноши, которого спасла фея от смерти. Даже странно как-то, будто не про него она читала в книге. Но это именно то чудовищное превращение, что делает с людьми смерть.

А вот рука... Рука будто бы та же. Так же крепко сжимает меч. Кажется, назови Стража по имени — он встанет и пойдет сражаться. Но имя его знают лишь Ланселот да Гармсел. Только они и могут пробуждать его изредка. Если пробуждать часто — он умрет. Однажды не встанет, как ни зови. Кажется, у них договор такой: один раз зовет Ланселот, другой раз Гармсел. Раз в... неизвестно сколько лет — фея рассмеялась. Любая загадка ее веселила, потому что предсказывала, что ей будет чем заняться в грядущие века. Например, найти этот мифический договор.

Кончиками пальцев она коснулась меча. Какой необычный, серо-голубой металл. Он обжигающе холоден, хотя в замке Фей вечное лето. Наверно, такой же на ощупь лед на вершинах гор. Айла почувствовала, что клинок живет собственной жизнью. Меч вздрогнул от прикосновения. Рванулся навстречу, желая испытать. Если сильна духом — как дворовый пес ткнется рукоятью в ладонь. Если слаба — как голодный вольф оскалит зубы и растерзает.

— Тебе скучно, — заговорила с мечом Айла. — Они — Гармсел, Ланселот, Страж — думали каждый о себе, искали своей выгоды... И никто не заботился о тебе. Ведь ты создан для битв, а не для того, чтобы лежать в усыпальнице. Тебе трудно здесь. Ты постоянно представляешь, сколько злых сил смог бы уничтожить, но тебе остаются лишь воспоминания о прежних победах. Это тяжело. Наверно, невыносимо тяжело, хотя... — Айла опять просияла, — вряд ли я могу хоть приблизительно представить это. И все же... мне жаль, что я не могу помочь. Если бы могла — отпустила бы тебя на свободу. Но тебе нужен настоящий хозяин. Воин. А таких уже не осталось... — она помедлила. — Но надежда есть. Скажу по секрету, люди вернулись. Кто знает, может, тебе повезет...

Меч дрогнул. Дал знать, что все понял, готов ждать. Поблагодарил за добрые вести. Айла с сожалением убрала ладонь от лезвия и, поколебавшись еще мгновение, покинула усыпальницу.

Теперь к себе в комнату. Не хочется ничего читать, ничему учиться. Надо отдохнуть. Стены комнаты сегодня долго будут дымчато-голубого цвета. Чем себя развеселить, пока настроение не заметили наставницы? Лишь одним: сшить платье.

Раныд, поединок сильных. Окончание.

"Ланселот!" — испугался Мар-ди, услышав окрик. Попытался нащупать ногами твердую почву. Удалось сразу, хотя под ногами пружинило. Он словно находился на не полностью накачанной резиновой лодке. Встречал в одном из миров, когда путешествовал. Одно неосторожное движение и он полетит в бездну, но все же Мар-ди встал и кое-как выпрямился. Сердце, едва бившееся во время падения, теперь заколотилось с невиданной силой. Он не успевал дышать, в глазах потемнело. Диригенс как рыба открывал рот, но ощущал, что сейчас задохнется. Его плеча что-то коснулось, и дыхание восстановилось. Мар-ди медленно повернулся. Бросил взгляд на плечо. На нем лежала огромная ладонь в черной металлической рукавице. Так же медленно скользнул взглядом вверх по руке, чтобы рассмотреть ее хозяина. Нет, не так — Хозяина, потому что перед ним стоял Ланселот: гигантский рыцарь в черных блестящих доспехах. Голова в темном шлеме смотрела прямо на него. Забрало опущено, за ним ничего невидно, даже блеска глаз. Кажется, что под доспехами и нет никого. Либо весь Управитель отлит из металла, либо он дух, которого нельзя увидеть, не вооружившись заклинаниями. Мар-ди почувствовал, что от ужаса скоро упадет. На Раныде диригенс осознал, что Ланселот намного величественнее его. Чем дальше продвигался поединок, тем меньшей букашкой он себя ощущал. Встав лицом к лицу с Мар-ди, Черный Рыцарь совершенно подавил его мощью. Еще мгновение — и диригенс растечется лужицей плазмы у его ног.

Рыцарь еще раз тряхнул его за плечо.

— А ну приди в себя! — рыкнул он. — Я хочу обговорить с тобой кое-что, прежде чем ты наделаешь в штаны, — он слегка стукнул диригенса по плечу. — Ты знаешь кто я?

— Ланселот, — губы Мар-ди дрогнули чуть слышно.

— Нет, — голос Хозяина полон яда. — Это вы меня так называете. И другие. Моего настоящего имени никто не знает, так же как и моего лица. Ланселот кто был?

— Рыцарь, — облизав пересохшие губы, прошептал диригенс.

— Не просто рыцарь, дурак, — громыхнули доспехи. — А весь такой из себя рыцарь. В сияющих доспехах, благородный до донышка пупка. Думаешь, я такой?

— Нет, — проблеял Мар-ди.

— Правильно, — благосклонно согласился шлем. — У меня и доспехи — видишь какие? Я Черный Рыцарь. Рыцарь-бунтарь. Я скорее поклонюсь тьме, чем буду слепо верить свету, как вы учите. Ты думаешь, я спас тебя? Нет. Мне нужно, чтобы ты ответил за все. Твоя идея устроить Раныд?

— Да, — прохрипел диригенс. Плечо внезапно налилось тяжестью.

— Вот именно эта жидкая куча навоза и додумалась вызвать меня на поединок? — Управитель склонился ближе, словно заглядывал не в глаза, а в душу Мар-ди. На этот раз диригенс кивнул. — На что ты надеялся, мокрица? Мне на самом деле интересно. На что?

— Я не думал... — невнятно пробормотал Мар-ди.

— Не слышу! — зарычал рыцарь.

— Я не думал, что Вы настолько могущественны, — еле выдавил Мар-ди.

— Ты думал Творец, который сотню лет не пускает вас в свой мир — это какой-то маг захудалый?

"Об этом я тоже не думал, — с запоздалым раскаянием подумал Мар-ди. — Ареопагит не может его найти, даже нащупать не может, но отправил меня сюда, будто я смогу справиться".

Рыцарь легко прочитал его мысли.

— Кажется, наш маленький герой поумнел. Мозги у тебя заработали, будто мощный процессор вставили. Только не пригодится тебе улучшенный комп. Чем расплачиваться будешь?

— Расплачиваться? — тупо переспросил Мар-ди.

— Ага, — с готовностью подтвердил рыцарь. — Или ты думал, что я в случае проигрыша потеряю мир, а тебя, если ты проиграешь, только по попке отшлепают. Иди, мол, и больше не балуйся?

— Нет. Я готов отдать все, что вы потребуете, — смирился он. — Даже жизнь.

— Вот и чудесно. Ее-то мы и возьмем, — рыцарь отступил на шаг и достал из ножен гигантский меч. Если таким по затылку плашмя стукнуть, в грудную клетку голова уйдет. Диригенс вскинул подбородок. Он не лукавил. Смерть его не страшила. Он прожил достойную жизнь. Не напрасную жизнь.

— Ха! — осклабился рыцарь. — Маленькая шестерка готовится принять мученическую смерть? Вас к этому готовят, шахидов, я знаю. А вот сможешь ли ты перенести жизнь?

— Что? — Мар-ди разом поглупел. Хлопал глазами, как идиот на ярмарке.

Вместо ответа Черный Рыцарь положил двуручный меч ему на плечо. Меч придавил такой тяжестью, будто на Мар-ди положили стальной рельс. Колени мгновенно подогнулись.

Фигура в черном доспехе возвышалась над ним. Она налилась мраком. Между щелью забрала и шлема на секунду выглянуло что-то более темное. Средоточие мрака — полного отсутствия света.

— За победу в Раныде с такого как ты я могу потребовать любую цену. Я требую, чтобы на любое мое предложение ты отвечал: "Клянусь". Начнем, помолясь, — ядовито завершил он.

Ланселот ударил его мечом по левому плечу, по макушке и по правому плечу. В этот раз касания легкие, будто притронулись перышком. На правом плече меч снова налился тяжестью, заставляя Мар-ди не только стоять на коленях, но и согнуть спину.

— Отныне моя жизнь принадлежит Ланселоту... — с яростью в голосе отчеканил черный рыцарь.

— Клянусь, — Мар-ди показалось, что это не он произнес, а язык повернулся, еще до того, как он сообразил, что говорит.

— Я являюсь к нему по первому зову...

— Клянусь...

— И выполню любое поручение, каким бы чудовищным и унизительным оно не казалось...

— Клянусь...

— Я буду говорить господину только правду...

— Клянусь...

— Защищать его жизнь...

— Клянусь...

— И почитать его выше, чем любое другое живое или мертвое существо, обитающее во вселенной.

— Клянусь...

— Я не скажу ни одного слова без его ведома...

— Клянусь...

— Ни одного слова, которое может повредить ему или его делу...

— Клянусь...

— Я не смогу лишить себя жизни или причинить себе вред без его согласия...

— Клянусь...

— Его слово для меня закон...

— Клянусь...

— Его просьба для меня приказ...

— Клянусь...

— Его дело — это мое дело...

— Клянусь...

— Его враги — это мои враги...

— Клянусь...

— Клятва эта нерушима. Ее не разрушит смерть или другое заклятие...

— Клянусь...

— Пока господин не отпустит меня на свободу...

— Клянусь...

С каждым предложением меч на плече становился все тяжелее и тяжелее. Последние слова Мар-ди произносил почти лицом в колени. Нет, это точно магия Раныда. Никогда бы он по доброй воле не произнес такую клятву.

Неожиданно тяжесть на плече и спине исчезла. Раздался шелест с каким полоса металла входит в кожаные ножны, а злой голос над ним подвел итог:

— Теперь ты мой раб. Это наказание за твою самонадеянность. Ты не умрешь. Ты будешь каждое мгновение жить с чувством, что ты — предатель. Ты предаешь каждого из служителя Света, оптом и в розницу. И ничего не сможешь с этим поделать. Даже умереть не сможешь. Ареопагиту скажешь, что ты был мне настолько неинтересен, что я не взял с тебя иной платы, как только твой недоделанный мир. Пошел вон.

— Мой мир? — горячая волна ударила в его мозг, расплавляя там все. Он уткнулся лицом в пол.

— Хватит валяться тут, — и, заметив, что диригенс не отреагировал, повторил грубо. — Я сказал: пошел вон.

Если бы Управитель стукнул Мар-ди в спину подкованным сапогом, он не почувствовал бы себя более униженным.

Диригенс потеряно шагнул куда-то и очнулся, потому что в лицо брызнули холодной водой. Он открыл глаза. Мар-ди находился в зале Ер. Оранжевый свет лампад, багровый шелк занавесей и участливое лицо минарса, склоненное над ним.

— Вы живы? — спросил минарс. — Хвала ареопагиту! — и спустя время добавил еле дыша. — Смотреть на вас было ужасно. Тело дергалось, словно его выкручивали и ломали. Казалось, вы были в аду!

— Я там и был, — еле выговорил диригенс.

— Выиграли?

Мар-ди нашел в себе силы лишь покачать головой.

— Нестрашно, — утешил минарс. — Ареопагит просил передать, что ваши страдания были не напрасны. Орден узнал, где прячется Ланселот. Мы разыскивали его по самым дальним уголкам мироздания, а он находился там, куда мы не могли заглянуть — в своем мире, во Флелане. Теперь мы обязательно сломим этого управителя.

На этот раз диригенс не смог согласиться, хотя очень хотел. Выходит, клятва не пустяк. Он скован могущественными магическими цепями. И только он один знал об этом.

— Вам надо отдохнуть, Мар-ди, — почтительно склонился минарс. — А когда придете в себя, ареопагит удостоит вас аудиенции.

— Да будет так, — криво ухмыльнулся Мар-ди.

А в сознании отразилось: "О каком недоделанном мире упоминал Ланселот?"

20 июня (4 Синего), раннее утро, Сальбийская ветвь.

— Что это? — потрясенно спросил Серый.

Спор умолк, все обернулись, чтобы увидеть, что же так поразило Чакшу.

Вдоль горизонта разгоралась алая полоса.

— Сначала словно небо от земли было отделено красной черточкой, — заторопился Серый, — а сейчас — смотрите что.

Казалось, горизонт — это забор. За ним мчится великан с факелом и поджигает все по дороге. Зарево разгорается, пышет малиновым, постепенно переходит в пурпур, и полоса "пожара" становится все длиннее и шире, захватывая уже половину неба. Владу вспомнилось: "А лисички взяли спички..." Только тут подожгли не море, а всю планету. Он не смог бы сказать страшно это или красиво. Красота ужаса. Если бы сообщили, что начался конец света, он бы поверил.

— Восход, — небрежно пожал плечами Асуэл, разрушив очарование. — Вы никогда не видели восхода?

"Конечно! — догадался Влад. — Солнце плывет по кругу и "поджигает" горизонт" Впервые пришло на ум: если здесь такое необычное солнце, то почему планета не может быть плоской и с горными пиками по краям? "Нет, полный бред. Слишком умно. Природа никогда так не сделает. Четыре пика, один напротив другого для определения сторон света... Хотя на Земле тоже частенько попадалось то, что словно спроектировано мудрым архитектором... Может, и правда..." Заканчивать мысль Влад не стал. Не любил об этом. Он всегда считал, что церковь — это старая телега, которая движется позади главного войска и подбирает больных, сирых и убогих. Он себя к таковым не причислял. Конечно, что-то такое сверхъестественное есть. Но не Бог. По крайней мере, не тот, которого обычно преподносят в церкви: седой старик с молнией в руках. Чисто Зевс.

— У нас восход тоже красивый, но не настолько, — вымолвил Сергей. — На это посмотришь — и стихи писать начнешь. Что-то вроде...

Саера всходит, очи ослепляя,

Ликует сердце, весело играя...

— А может, "грехи вспоминая"? — поинтересовался Влад. Он вообще не любил стихов, а сейчас понял, что плохие стихи он не любит особенно. — Думаю, нам пора идти. Решили выйти пораньше, а теперь торчим здесь. Куда хоть вывели нас? Далеко до урукхайской заставы?

Онемение с Тораста постепенно сходило. Он неуверенно потоптался возле Влада, ожидая, чтобы тот обратил на него внимание, но мент демонстративно отворачивался. Он покряхтел и пошел к вольфам.

— Сегодня вечером должны быть в Гугазиже, — Ут смотрел на него с укоризной. — Мы чуть-чуть не дошли до места, где предполагали выйти на поверхность. Сейчас на Сивер вдоль гор, потом спустимся, а там и урукхайская застава.

После этого он подошел к Серому, о чем-то с ним пошептался. Асуэл беседовал с вольфами.

— Можем поехать верхом, — обратился он ко всем. — Надо только хоббитам и Чакше с Торастом сесть по двое.

— Значит, по коням, — скомандовал мент.

— Вольфы лучше коней, — заметил Свирепый. — Хорошие кони дороги, потому что во Флелане только лесные эльфы разводят коней. Благодаря им и не погибли все в нашествие Синих. Но кони не пройдут там, где вольфы смогут. К тому же они неразумны, а убить их легче легкого...

— Кажется, я вас обидел, — пробормотал Влад. — Извини, я так просто. Не подумав, брякнул.

Свирепый кивнул: извинения приняты. Подбежал к эльфу, Асуэл вскочил в седло. Тораст подъехал к Сергею и, подхватив его подмышки, посадил впереди себя. Тот охнуть не успел. Звонкий под ними присел, проворчал что-то и рванул следом за Свирепым. Влад со Скользящим ехали предпоследними. За ними Ловкий с двумя хоббитами.

Продвигались с хорошей скоростью. Узкая тропинка, не более полуметра в ширину, вскоре влилась в дорогу, выложенную гномами для торговли с народами равнины. Она надежно ложилась под лапы, не грозила ни оползнями, ни трещинами. Пока скакали на Сивер, Саера, едва высунув краешек, скрылась за горной грядой, и появилась из-за скал уже во всей красе: красный шар, медленно плывущий над горизонтом.

— Какая красота! — восторгался Серый. Ут нагнал его, оставив Влада за спиной, и продолжил давешний разговор:

— Видел бы ты закаты зимой! По всему небу лиловое сияние, перетекает из нежного цвета сирени в темно-фиолетовый.

— Зимой? — не понял тот. — Вы же сказали, что у вас снега не бывает...

— Ну и что? Зимой деревья теряют листья. Ничего не растет. Но Слава Ланселоту, это длится всего один месяц. Потом весна.

— Весной красивей, — заметил Фисти. — Весной восход и закат зеленые.

— Три месяца зеленых закатов — ерунда, возразил Ут. — А вот сиреневые только тридцать пять дней в году. Не успеваешь привыкнуть...

...До полудня они прошли изрядное расстояние. Хоббиты взяли с Серого обещание написать стихи о флеланских восходах или закатах. ("У тебя так красиво получается, я еще нигде ничего подобного не читал, — заявил Ут. — Жаль Гро тебя перебил, не дал закончить"). "Гро — надо думать, я, Влад. Решительный, но злобный вредитель", — перед Владом замаячила спина урукхая, потому что, договорившись, хоббиты отстали и скакали последними.

К обеду остановились на недолгий отдых. Влад упаковал плащ в сумку — Саера припекала. Серый последовал его примеру. Хоббиты окружили его, пошли беседы о поэзии. Влад сидел поодаль и нехотя жевал гномьи лепешки. На солнечном свету они стали еще непривлекательней. Урукхай топтался рядом, а мент делал вид, что не замечает его. Не то, чтобы он злился на него, но и не собирался легко прощать, будто ничего не произошло. Псих, который сначала бросается, а после этого разговаривает — самый опасный. "А вдруг я опять что-нибудь ляпну в беседе, и на этот раз Асуэл не успеет?"

Тораст осмелился сесть рядом. Промолвил в пустоту:

— Орман спас мне жизнь.

— Я тоже, — немедленно отозвался Влад. — От мглистой паутины.

Урукхай удивленно вскинул брови: об этом он подзабыл. Опустил голову покаянно:

— Да. Ты тоже спас мне жизнь. Прости за это... За то, что я... — потом гулко стукнул по доспеху кулаком. — Ты Дертад — друг. Моя жизнь принадлежит тебе, — Влад плечами повел, а урукхай добавил. — Но сначала она, конечно, принадлежит Орману.

— То есть, если он прикажет меня убить — ты убьешь? — уточнил мент ехидно.

— Он не прикажет, — насупился Тораст.

— Я спросил "если". У нас есть две поговорки "возможно все" и "никогда не говори никогда".

Урукхай не отвечал так долго, что Влад решил: ответ ясен без слов и отвернулся, но тут услышал в спину:

— Если я не увижу, что ты творишь зло — я не буду исполнять приказ. Но он не прикажет.

Влад повел плечом:

— Забыто. Будем считать, что ничего не было.

Довольный Тораст расправил плечи:

— Эх, вот придем в Гугазиж — попируем. Я тебя с женами познакомлю. Знаешь, они у меня какие?

— Представляю, — хмыкнул мент.

То и дело вокруг поминали недобрым словом единорога. Особенно ярился урукхай, он все пытался переложить на зверя вину, за утреннее происшествие. Сергей, хихикая, возражал, что такая красивая девушка никак не может причинять зло, а Ут всерьез объясняли, что и он, и Влад видели морок, а на самом деле...

Наболтавшись вдоволь и перекусив, они оседлали вольфов. Поехали медленней, чтобы никого не тревожить.

— Тораст, — приставал к урукхаю Серый. — А чё ты Владу отдал вещи, а мне не отдаешь? Отдай, а?

— Ага, щас! — сердито пробурчал урукхай, хвост волос на затылке отрицательно качнулся.

— Ну, Владу-то отдал! А я чем хуже?

— Он заслужил.

— А я не заслужил, да? Я столько сделал и не заслужил?

— И ты заслужил, — пробурчал Тораст. — Хорошую порку.

— Ах вот как? Опять дискриминация, — надулся Сергей. — Как у одних так все добрые дела замечают, а у других только гадости видят. Бессовестные вы, — подождал, понял, что надавить на совесть не удалось, зашел с другой стороны. — Добро бы там оружие было, а то ведь игрушка — баловство. Мобила. Отдай мои вещи, а?

— Так эта мобила твоя? — иронично поинтересовался Влад.

— Ой, ну началось! — отчаянно воскликнул Сергей. — Влад, а ты знаешь такой анекдот? Идет девочка, ест конфеты. К ней дядя с наставлением: "Не ешь конфеты, зубы испортишь". А она ему: "Мой дедушка дожил до ста десяти лет". "И что? — интересуется дядька. — Всю жизнь ел конфеты?" "Нет, — покачало головой дитя. — Он не лез не в свое дело".

Тораст хмыкнул, хоббиты позади тоже засмеялись. Влад вслух по привычке буркнул:

— Доболтаешься у меня. Еще один подзатыльник словишь.

Теперь слева и вверх по склону, метрах в трех от дороги, цепляясь корнями за каменистую почву, подымались заросли диковинных кустов: высокие, густые — чаща непролазная. "Удобное место для засады, — отметил про себя Влад. — Целый отряд спрячется — и не заметишь".

— Отдай мои вещи, — возопил Серый. — Это не оружие!

Конец спору положил Асуэл. Он чуть повернулся к Торасту и попросил:

— Отдай.

Урукхай с недовольной физиономией порылся в седельной сумке, сунул мобильник вперед, в трясущуюся ладонь Сергея. Тот сразу откинулся на Тораста всем весом, чтобы освободить вторую руку и проверить в каком состоянии мобила. К огромной радости не нашел на ней ни трещинки, ни царапинки. Вероятно Тораст, помня разъяснения Влада насчет пистолета, не совал толстые пальцы, куда не просят.

Сергей довольный нажал на кнопку, включая телефон. Легонько затренькало, запищало. И тут же вслед послышалось разочарованное сопение. Серый, навострившийся вдоволь наиграться с телефоном обнаружил, что энергии в нем сохранилось на донышке. Он поскулил раздосадовано, но решил, что перед смертью не надышишься, и начал добивать телефон. Вскоре по горной дороге разносилось:

— И кто это там звонит? Непонятно...

— Хозяин, это я, мобильник...

— Ваше сиятельство, вам звонят-с...

Сергей слушал звонки и веселился. Влад с отчаянием возвел глаза к небу. Никогда он не понимал такой юмор. Уж лучше бы музыку какую слушали...

Ут и Фисти посматривали на него насторожено. Тораст раздраженно посматривал то на Серого, то на густые заросли кустов. В горах любой звук разносился далеко. Как бы не услышал кто, кому не надо. Урслог предупреждал, что в горах полно орков. Ладонь сжала рукоять тесака.

— Зачаровываю тебя, возьми трубку...

Резко выдохнув, Тораст выбил телефон из рук Серого, и тот, сверкнув на солнце, запрыгал по камням. Урукхай схватив Сергея за плечи, рухнул на землю и вжался за валуном. Звонкий вслед нырнул за ними. Эльф со Свирепым рванули далеко вперед и мгновенно скрылись за поворотом. Вскоре их перепуганные глаза уже сверкали поверх обрушившейся на дорогу глыбы. Ут и Фисти прикрылись магическим щитом такой мощности, что лиловое марево практически скрыло их из вида.

Скользящий вместе с Владом, подвывая, лез на крутой склон. Он сползал обратно, упорно карабкался наверх...

Влад не навернулся с вольфьей спины лишь потому, что по наитию вцепился в ремень на загривке как раз перед тем как его "коняшка" побежала по вертикали. Он сделал усилие, подтянулся:

— В чем дело, а? — крикнул он Скользящему прямо в ухо.

— Заклинание! — провыл отчаянно вольф.

— Какое заклинание?

— Зачаровывают!

— Вот черт, — до Влада, наконец, дошло. — Чтоб его разорвало, этого Чакшу! — в сердцах воскликнул он. — Успокойся, Скользящий. Это не заклинание.

— Ты не знаешь.

— Знаю. Это вещь из нашего мира. Это не заклинание! Слышите все? — крикнул он. — Здесь нет никакой магии. Это не заклинание. Просто шутка такая.

Ему поверили не сразу. Лишь минут через пять собрались вместе и выслушали сбивчивый рассказ Сергея о том, что собой представляет говорящий предмет.

— Чтоб ее Моргот сожрал, эту безобидную железяку, созданную, чтобы разговаривать на расстоянии, — выразил звучным рычанием Тораст общее мнение. — Ты, Дертад, говоришь, что это шутка? Мне мама говорила, что шутка — это когда смешно. А это не смешно!

— Со слов "заклинаю" или "зачаровываю" начинаются самые страшные проклятья "подчинения души", — объяснил Асуэл. — Существо, попавшее под такое заклятие, не принадлежит себе и выполняет все, что потребует хозяин. Даже ужасные преступления. Такие заклинания под запретом. Любой, хоть раз произнесший их... Даже тот, кто попытается произнести, подлежит уничтожению как злобный чернокнижник.

— И ты говоришь, здесь магии нет? Если можно на расстоянии говорить — значит, магия. Как без нее? Если штука сама разговаривает — значит, магия, — веско заключил Тораст.

После этих слов Ут повернулся к Сергею, уже вертящему телефон:

— Выкинь.

— Ну, пожалуйста, — пытался разжалобить всех пацан. — Я больше не буду. Не при вас... — Но по непреклонному взгляду хоббита увидел, что спорить бесполезно. Оглянулся на Влада, ища поддержки. Тот внушительно кивнул: делай, что требуют. Объяснить местным, что в мобиле нет магии, не представлялось возможным.

Новенькое чудо техники, еще раз сверкнув хромированным боком, полетело вдоль дороги и, ударившись об огромный валун, за которым совсем недавно прятались Асуэл, рассыпалось на части.

— Вот и все... — огорчился Сергей, проследив за ним взглядом. Именно из-за этой ерунды он попал во Флелан. А теперь и ее не осталось. И воровать запретили. Как жить дальше? Он собрался горестно пожаловаться на несчастную судьбинушку и замер, открыв рот. Глаза полезли из орбит.

Валун, об который грохнулась неправедно добытая мобила, зашевелился. Он начал расти вверх, по бокам появились трещины, от камня отделились массивные руки. Через полминуты валун развернулся в огромное, метра четыре высотой, человекоподобное существо. Широколобая голова с массивными дугами опускалась на грудь, как будто шею вогнали в грудную клетку. Спина согнулась словно от старости, но яростный блеск в алых глазах заставлял забыть о немощи. В серых каменных лапах существо зажало огромный обоюдоострый топор.

— Тролль! — вскрикнул Тораст и выдернул из-за пояса тесак. Серый, от неожиданности дернулся, шагнул назад и, споткнувшись через валяющийся на дороге камень, рухнул на дорогу. Тут же поднялся, потирая задницу.

За спиной послышался треск. Влад обернулся — возле Асуэла на дороге вырос еще один тролль. Он как раз разворачивался из валунного состояния.

Сверху прокатились пронзительные крики: из-за кустов на дорогу прыгало больше десятка зеленых фигур похожих на Тораста, но меньшим ростом и с огромными крючковатыми носами.

— Орки! — голос Асуэла прозвучал как боевой клич. Он мгновенно выхватил лук. Первый орк, кувыркнувшись, покатился, обгоняя приятелей. В горле его торчала стрела. Лук пропел еще два раза, прежде чем волна нападавших захлестнула их. Эльф забросил лук в налуч за спиной. Выхватил длинный меч.

Влад выстрелил в орка, что кинулся на него с кинжалом. Хлопок выстрела прозвучал, словно вылетевшая из горлышка бутылки пробка. Зеленый, охнув, схватился за живот и упал ему под ноги, словно решил низко поклониться.

Серый бился в конвульсиях на дороге, пытаясь сбросить с себя другого орка. Он вцепился в зеленую кисть с зажатым кинжалом. Острие направилось прямо в лицо парню. Сергей кряхтел, лицо налилось удушающей краснотой, зубы сжались от диких усилий, но страшное острие неумолимо приближалось к лицу. Он застонал. С боку грохнуло. Орк откинул голову и как-то сразу ослаб и сполз набок. Прежде чем он упал в пыль, Сергей рассмотрел у него на виске круглое отверстие, откуда хлестал ручеек крови. Он встретился взглядом с Владом, тот крикнул ему:

— Прячься мне за спину! — выстрелил, сбив еще одного орка, после этого убрал пистолет в кобуру — в обойме осталось всего два патрона.

Сергей предпочел уйти под защиту хоббитов — они стояли ближе. Фисти, выставив перед собой посох, прикрывал магическим щитом себя и Ута. Не переставая посылал в наседавших на них четырех орков огненные молнии. Но один из этих зелененьких тоже владел магией — молнии скользили по оркам, не причиняя им вреда. Близко подойти они тоже не могли. Противники огрызались то огненными шарами, то молниями. Сергей вместе с Утом, начали кидаться в орков камнями. У Сергея получалось не в пример лучше — он попал одному из нападавших в плечо, а другому в лоб, и хотя убить не смог, но из строя ненадолго вывел.

На Влада кинулся еще один орк. В одной руке дротик — в другой длинный кинжал. Орк скаля зубы, сделал выпад, но Влад быстро уклонился и легко вырвал оружие.

— Придурок! — процедил сквозь зубы мент, точным ударом вгоняя дротик в грудь его хозяину. Вытаскивать не стал, подхватил кинжал. Плечо пронзила боль. Если бы не наклонился — дротик торчал бы из груди, а так только рассек мышцы. Присел, пропуская удар сзади. Захватил кисть, вывернул. Орк запричитал, поперхнулся и, повис на руке Влада. Его живот вспорол кинжал. Слева надвигался еще один зеленый. Глаза яростно сверкали. Когда враг занес кинжал для удара, Влад отбросил его кисть в сторону, а трофейным оружием врезал по кадыку. Зеленый захлебнулся криком и упал навзничь.

Неожиданно грянул резкий лающий визг. Звонкий, полз по дороге, таща за собой неподвижные задние лапы. Спина вмялась внутрь, торчали раздробленные позвонки, огрызки ребер. Тролль замахнулся для последнего удара, но на него налетели Свирепый, Ловкий и Скользящий. Вольфы попытались оттеснить ожившую каменюку, но большого успеха не достигли. Тролль достал из-за спины второй топор и, размахивая оружием, как мельница крыльями, пошел вперед.

Влад осмотрелся, оценивая ситуацию. Тролль гнал вперед напавших на него вольфов, и вот-вот скулящий Звонкий окажется под его лапами. Вольфы щерились, рычали, но не могли остановить его продвижение, как деревянный забор не мог остановить сход лавины.

Влад оглянулся. Второй тролль постепенно прижимал эльфа и урукхая к пропасти. Тораст один раз подпрыгнул, пытаясь попасть чудовищу в глаз, но каменный гигант опустил веки, блеснули искры. Тесак не оставил и царапины, а тролль сбил с ног урукхая. Его тут же прикрыл Асуэл.

Влад помчался к вольфам, но на него прыгнул орк, играя кинжалами:

— Жирная свинья, я съем твою печень! — пронзительно заорал он и стал наносить удары один за другим.

— Отравишься, — пробормотал Влад, хотя и понимал, что тот не поймет — вряд ли он пил шерну. Мент пригнулся, уходя от одного кинжала, отразил другой блоком захваченного в бою оружия. Удар слева он чуть не пропустил — увернулся, но лезвие скользнуло по ребрам, разрывая ткань рубашки и кожу. Пока орк отвел руку для удара, со всей силы пнул его ботинком в живот. Зеленому не понравилось: ментовский бутс с жестким носом это вам не птичка крылышком. Пока он пытался глотнуть воздуха, лежа на земле, Влад добил его ударом в сердце. Поискал взглядом вольфов. Отступая, вольфы подошли к склону горы, и теперь тролль вот-вот разотрет их о камни.

Влад чуть повел раненым плечом, будто хотел отогнать боль, и побежал.

Этот трюк он часто выполнял в спортзале, поражая зрителей. Промчавшись по наклонной плоскости, отталкивался ногами и, сделав кувырок в воздухе, запрыгивал на опору более трех метров высотой.

Роль наклонной плоскости сыграл склон. Влад взбежал на него, сколько смог и, оказавшись на одном уровне с ощеренной мордой тролля, прыгнул. Приземлившись на покатые плечи, схватил чудовище за голову. Тролль взревел. Он взмахнул лапами, почувствовав на плечах непрошенного гостя, пытался достать его, но лапы оказались коротки. Тогда чудище закрутилось на месте, чтобы сбросить седока, но и это не удалось. Изловчившись, Влад сунул ствол пистолета глубоко в глазницу тролля и нажал на курок. Несколько секунд слушал, как мечется пуля, рикошетя в каменном черепе. Затем разжал руки и прыгнул вниз, одновременно толкнув ногами противника. От толчка тролль качнулся и рухнул на землю, рассыпавшись на кучу мелких камней. Лишь топоры остались лежать на земле густо припорошенные пылью.

Радостно взвывшие вольфы развернулись и атаковали оставшегося тролля. Асуэл и Тораст стояли уже в полуметре от пропасти. Их клинки бессильно скользили по его каменной шкуре. Внезапно тролль махнул пустой рукой, Тораст дернулся в сторону и попал под удар топора во второй руке. К счастью каменный топор лишь скользнул по его лбу, сдирая кожу, но удар с силой отбросил урукхая на склон. Он упал без сознания с окровавленной головой. Пальцы судорожно сжимали тесак.

Асуэл пронзительно вскрикнул. Его меч превратился в сверкающую молнию. Он скользнул под тянувшейся к нему каменной лапой, подпрыгнул и сразу отскочил от пропасти. Лезвие меча покрылось желтоватой жидкостью. Тролль взревел, мазнул лапой по пустой, влажной глазнице. Продолжая орать, замахал топором как оглоблей и пошел на эльфа. Асуэл отпрыгнул назад, огромное лезвие чуть не разрубило его на две половинки. Эльф отошел... Нога скользнула по гладкому камню склона, он отчаянно взмахнул руками, пытаясь удержаться и не упасть на спину.

Вольфы налетели на тролля сзади. Свирепый пронесся по изогнутой спине, вцепился клыками в шею. Зубы заскользили по камню, не оставляя следа, но вольф сделал отвлекающий маневр — дал другу передышку.

Тролль развернулся. Двигался он неожиданно быстро для такой массивной туши. Свирепого мотнуло в сторону. Он попытался удержаться, но лапы вольфа не предназначены для хватания. Он слетел с плеч и с визгом исчез в пропасти.

— Свирепый! — задохнулся Влад. Сунув пистолет обратно в кобуру, он схватил топор застреленного им тролля. С трудом подняв эту шпалу, зажал его под мышкой и, выставив как таран, полетел вперед. С разбега он загнал его точно между ног тролля.

Удар. Обух топора влепил ему по ребрам. Он хлопнулся о землю так, что дух вышибло. Влад распластался на дороге, пытаясь втянуть воздух. В глазах потемнело. Дыхание с хрипом вылетело из горла. Прямо перед ним каменное чудовище на краю пропасти, размахивая руками, пыталось удержать равновесие, затем с ревом сорвалось вниз.

Влад с трудом повернулся. Дальше по дороге хоббиты и Сергей, с орочьим кинжалом, гнали последних двух орков. Еще двое лежали в луже крови у них под ногами. Вольфы и эльф спешили им на подмогу.

В сознании Влада все плыло. "Никогда не выходи из боя, полагаясь на то, что напарники сами справятся. Это чревато неожиданными жертвами". "Кто это сказал? Кажется, инструктор. Откуда инструктор? Это не здесь, это давно. В другом мире. Привычном мире. Это сознание напоминает, чтобы не расслаблялся".

Он попробовал вытащить пистолет и не смог. Макаров покатился по камням, выпав из расслабленных пальцев.

"Один патрон, — отпечаталось в его сознании. — Остался один патрон".

Сознание меркло все сильнее. Он попытался отогнать тьму, повертел головой, но она не слушалась. Рядом лежал Тораст. Урукхай стонал, пытаясь встать.

— Мы победили, — прошептал он.

Влад попытался кивнуть, но потерял сознание.

20 июня (4 Синего), над Сальбийской горной ветвью

Все-таки она сшила себе платье цвета ночи. Пришлось ждать довольно долго, чтобы получилась ткань не слишком светлая и не слишком темная. Когда волшба внутри нее утихла, цвет удался захватывающий — чуточку темней ее волос. Оборка из-под платья — багряная, в тон волосам. Прежде чем показаться в нем наставнице, чуть-чуть добавила красного на крылья. И немного экзотики (встречала в книге): коричневый стебель розы очистила от листьев и шипов, а вместо цветка укрепила на кончике прозрачно-алую звезду. У людей это называлось "волшебная палочка". Айла сделала звезде восемь лучей. Чтобы вышло уж совсем как в сказке.

Наставница ахнула и признала, что Айла права — если фея умеет шить платья, она будет прекрасна в любом: и в светлых тонах и в темных. Предположила, что чтение пошло ей на пользу, раз она шьет все лучше и лучше. "Может, еще почитаешь?" — ей почудилось в вопросе затаенное предупреждение, но она не вняла ему. Надоело читать. Лучше взглянуть на Флелан — хоть и запретный мир, но настоящий, а не упакованный в лепестки розы.

Вырвавшись за круг живых глаз, Айла улеглась на облако. Неужели опять придется искать? Она даже не прочла, какие еще есть способы для этого. Нет, сегодня не хочется ничего делать — только смотреть... Внезапно она подскочила. Не может быть! Айла не поверила своей удаче. Люди! Те самые... Немного успокоившись, улеглась и устроилась удобнее: голову свесила вниз, болтает ножками, лежа на животе. Куда вы идете на этот раз? Люди в сопровождении эльфа, двух хоббитов, вольфов и орка по дороге гномов направлялись на сиверо-вась. Погода порадовала — Саера припекала и высоко в горах. Люди сняли плащи и упаковали их в сумку. Еще раз рассмотрела герб "лохматого" людя — белый череп на черном фоне рубашки. Нигде в книжках она не встретила такого. Из какого же он рода? Кому он поклоняется? Может, он дружит с некромантами? Она рассматрела второго — тот выше ростом, но герба нет. Слуга, наверно. Люди брали себе в слуги могучих воинов, чтобы те защищали их в случае опасности.

Она слышала, что путники рассуждали о единороге. Неужели это чудовище встретилось им? А то, что люди его видели в образе девушки — очень понятно. Если бы она могла спуститься. Она бы рассказала, что единороги, как и феи, признавали лишь людей. У этих белоснежных монстров особая магия — они могут исполнить любое желание. Но не хотят. И очень не любят, когда выходят на охоту за ними. Только к людям немного снисходительны. С людскими девушками они дружили. А вот мужчинам подчинялись с помощью особого талисмана. Если такой талисман получил один из людей, за которыми она наблюдала, то он мог приказать животному все, что угодно — она бы не посмела ослушаться. Одно мгновение и они бы оказались там, куда идут. Так что непонятно, почему они все еще идут пешком. Ах да! Они же боятся этой твари — вон сколько разговоров о темной магии...

Тут Айла заметила среди камней два необычно больших валуна. Ух ты! Тролли. Притаились — и невидно их. Скользнула взглядом выше — а вот и помощнички помельче — орки. Да еще и с магом. Спрятались за густыми кустами и ждут. В сочетании с троллями этот отряд вполне может уничтожить путников. Вот и посмотрим, на что способен слуга. Она подперла щеку кулачком и с восторгом наблюдала за разворачивающимися внизу событиями. "Если уж совсем тяжко будет, — решила она, — помогу, так и быть. Но это честный поединок. Не то, что там, в горах, когда предатель, не дал возможности принять бой".

Тролли внизу ожили. Что тут началось! Это тебе не картинка в книжке. Хоббиты храбро сражались с магом — им помощь не нужна. А где же слуга? Ай-ай-ай. Про хозяина-то и забыл совсем. В руках у него появился непонятный черный предмет. Донесся резкий хлопок и орк, согнувшись пополам, свалился к его ногам. Тоже маг? Странно, что она не почувствовала его силу. Айла разочаровалась: "Он никакой не воин? А хозяина-то твоего вот-вот зарежут", — она толкнула слугу в бок — это можно сделать и на расстоянии. Тот сразу повернулся, заметил бедственное положение маленького людя. Опять послышался хлопок и человек с черепом выбрался из-под тела орка. Снова грохот — еще один орк покатился по земле. "Неинтересно. Что там эльф? Молодец, бьет из лука без промаха. Без всякой магии, между прочим. И клинком еще умеет. Урукхай тоже дерется — загляденье. Меч так и свистит в воздухе. Только вот почему он со своими дерется? Неясно. Все так запутанно во Флелане", — Айла покачала головой. А вот вольфу спину переломили. Его братья с яростным рыком бросились на тролля, защищая раненого. "Глупо! Но красиво. Смело", — она чуть отодвинула раненого, чтобы его не затоптали ненароком. "Тролль тоже хорош — сразу двумя топорами машет. Как интересно!" — она поерзала на облаке от нетерпения.

Хлопки, издаваемое слугой-магом, прекратились. Убили? Ничего подобного! Она села на облаке, чтобы лучше рассмотреть, как он здорово сражался с орками. Магию оставил — сначала бился без оружия, потом показал, что и кинжалом отлично управляется. А затем... Слуга в серой одежде разбежался, оттолкнулся ногами от склона и уселся на шее тролля. Еще мгновение и тролль превратился в кучу мелких камней. Слуга соскочил. "Великолепно! Если и использовал магию, то так, чуточку. А что со вторым будешь делать?" — она заметила, как с дороги сорвался вольф. Проследила взглядом за падением, у земли подхватила, смягчила удар. "Ничего, выживет", — взглянула на слугу. Он с топором на перевес протаранил второго тролля. "Ух ты! Вот это воин", — нигде она не читала, чтобы кто-то победил двух троллей за одну битву. "Второго — без всякой магии. А как с орками управился! Настоящий воин. Буду называть его Серый Воин, — определила она для себя. — Но почему же у него нет настоящего оружия? Где его меч? Ему ведь пришлось орочьими кинжалами сражаться..."

Скептически оглядела его спутников: "Разве у них найдется подходящий меч для такого воина? Орочий? Слишком грубый. Эльфийский маленький. Изящный слишко. Хоббитский? Ой, не смешите меня..." А ведь она знает оружие, которое идеально бы подошло ему...

Она продолжила наблюдать за дорогой. Со временем это надоело. Слепила из облаков меч. Получилось очень похоже. "Может, и Стража вылепить?"

20 июня (4 Синего), раннее утро, Сальбийская ветвь.

— Он ведь выживет, правда? — Сергей заглянул в глаза хоббиту.

— Конечно, выживет, — заверил его Ут. — И Звонкий выживет. Нам бы только до Гугазижа добраться. Фисти, — повернулся он к другу. — Хватит сил вызвать помощь?

Толстячок сосредоточился над посохом. Ут склонился над Владом, еще раз ощупал ребра, приложил к ним влажные бинты, перевязал плечо. Потом перешел к Торасту. Улыбнулся вымученно: "С ним тоже будет все в порядке. Крови много потеряли, но не смертельно, — с тоской бросил взгляд в пропасть. — Свирепый не выживет. И для стойкого вольфа есть пределы. Звонкому можно помочь, а ему — нет". Он направился к раненому вольфу. Там уже колдовал Асуэл:

— Рана серьезная, — он взглянул на хоббита, — но думаю, оклемается. Что дальше?

— Надо подождать пограничный отряд. Фисти вызывает его. Иначе не донесем.

— Сколько ждать?

— Примерно два дагруна, — объяснил подошедший Фисти.

Урукхаи прибыли так быстро как смогли. Раненых положили на носилки. Самый тяжелый — вольф, его взялись нести сразу шестеро урукхаев. Сильным воинам приходилось нелегко, они часто менялись. Если пограничный отряд добирался до них бегом около двух часов, то обратный путь с носилками, растянулся на шесть. Когда они подошли к пограничной заставе, находящейся на расстоянии дневного перехода от Башни Стражей, Саера задевала краем горизонт.

Владу снились приятные сны. Он загорал на горячем белом песке, один бок холодила речная волна. Эта же волна его приятно покачивала. Но он никак не мог понять, почему же он весь в Волгу не зашел? Вот же река, рядом, он попытался подвинуться, но твердая рука удержала его:

— Осторожно, свалишься.

Он очнулся. Над ним склонилась зеленая морда. "Тораст? Он бы не смог — ранен. В плен их взяли или свои спасают?" — вопрос не вызвал тревоги в душе. Ответ его не интересовал. Он приятно плыл на носилках. Через минуту впал в забытье.

— Да... — размышлял Сергей вслух, шагая рядом с хоббитом. — Нормальные герои всегда идут в расход, — теперь, когда он точно знал, что не останется во Флелане один, разрешил себе пошутить. — Часто думаю: если бы Влад не погнался за мной тогда ночью, все было бы совсем иначе. Сидел бы я в уютной квартирке, смотрел телик, или на компе играл... Ведь все из-за Влада получилось. Досталось этому воину Света и Порядка уже в который раз по самое не хочу, а меня это не утешает. Может, Орман ему мозги новые вставит, чтобы перестал быть таким правильным?

— А зачем он гнался за тобой? — поинтересовался Ут.

— А ты не догадываешься? — иронично осведомился Асуэл. — Вспомни гномов...

— А вот кто старое помянет, тому глаз вон, — скривился Серый. — Или топором по голове, как сказал незабвенный Урслог. Тем более, я принес официальные извинения. Долго еще идти-то? — поинтересовался он, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Нет, — Фисти показал на высокие каменные стены. Вокруг городка проcтиралась голая степь, узкая лента дороги уходила дальше на Сивер. Далеко на горизонте сверкнула серебряная полоска реки.

— Не очень привлекательно, — Сергей разочаровано скривился. — А внутри как?

— Это же воинское поселение, а не дворец, — пояснил Фисти. — Второе такое у Великой реки, он вытянул руку к горизонту. За рекой начинаются жилые города: эльфы, хоббиты, урукхаи. Там красиво. Но замок Ормана — лучше всех. Когда увидишь — захочешь еще стихи написать, — хоббит мечтательно прикрыл веки.

— На то он и маг, — согласился Сергей. — Положено ему.

20 июня (4 Синего), замок фей

Айла подпрыгнула на облаке. "Вот как! Никакой этот человек с черепом не хозяин. А кто? Нетрудно определить — преступник. Эльф намекнул. Да и сам он назвал Серого Воина — Воином Света и Порядка. Такой будет гнаться лишь за преступником. Как же я сразу не поняла — недаром у него такой страшный герб. А то, что у Воина нет герба — не беда. Будет и у него. Кто знает, может, крылья феи?" — она рассмеялась и полетела в замок. Прятаться от живых глаз с каждым разом становилось все проще. По дороге она размышляла: "Меч Стража — как он нужен Воину! Но нельзя... Иначе изгнание. А может, нет? Может, пугают?" При ней ни разу никого не изгнали. "В крайнем случае, расскажу наставницам, что люди вернулись. Поймут!" А если не поймут — так сами увидят, что она права. Зато она прямо как в книжке, поможет людю. "Как Гармсел! Воин будет мне благодарен. И... кто знает... Может, благодаря мне все переменится. Флелан перестанет быть запретным миром, потому что я, Айла, не испугалась, сделала первый шаг..."

Мысли приятно взволновали ее. Еще бы, она станет известней, чем Гармсел. Станет наставницей. Через многие века будут рассказывать, как она нарушила запрет, но это пошло на благо. Она останется в истории, как та, что примирила фей с Флеланом. "А если люди вернутся... Тогда и все платья пригодятся". Когда она подлетала к замку, уже не сомневалась: ей срочно надо к Стражу.

Войдя в усыпальницу, долго всматривалась в лицо мужчины. Тихонько прикоснулась к нему. Скользнула пальцами от плеча к кисти. Взялась за рукоять, потянула меч к себе. Не тут-то было! Страж крепко сжал руку. Она попыталась выдернуть — ничего не получилось. Что же делать? Попробовать магию? Айла не начала волшбу — тревога в сердце остановила. Что-то подсказывала, что не поможет колдовство, да еще такое слабенькое, каким владеет она. Она может поднять тревогу или даже... погибнуть. Ничего не удастся? В прошлый раз она говорила вслух и ее услышали. Айла попробовала еще раз:

— Доброй Саеры, Страж. Меня зовут Айла — лунная фея. Ты не знаешь меня, но я про тебя все-все знаю. Много читала. Про тебя и про Гармсел. Мне нужен меч. Я не краду, не думай. И это не для меня. Дело в том... Ты еще не скоро проснешься. За это время я верну оружие. Возьму его временно, а лет через сорок верну. Там во Флелане есть один людь... Он воин. Понимаешь? Настоящий Воин Света и Порядка. Может быть, лучше, чем ты, — Айла осеклась. — Прости, я не хотела тебя оскорбить... Просто... я еще не читала, чтобы кто-то во Флелане убил двух троллей за одну битву. Может, я еще не дочитала, и ты тоже так делал? Тогда извини. Но значит, он такой же, как ты. А вот оружия у него нет. Представляешь? Он и без оружия сражался великолепно, но Воину нужен настоящий меч. Ты знаешь это лучше, чем я. К тому же твой меч... Ему скучно лежать здесь. Он жаждет битвы со злом. Отдай его Серому Воину. Он достоин. Это обещаю тебе я, Айла.

Фея перевела дух.

Страж лежал не шелохнувшись. Она вздохнула и начала снова. Как только она ни убеждала... Наверно, ни разу в жизни не проявляла она такого красноречия. Даже когда в начале ее ловили наставницы за нарушение запрета, она не оправдывалась с таким жаром. Но Страж не внял ей. Он по-прежнему крепко сжимал меч. Тогда Айла воскликнула с горечью:

— Никогда не думала, что ты такой! Пока ты держишь меч при себе, во Флелане совершается столько зла! — и вскрикнула испуганно — рука Стража вздрогнула и разжалась. Фея, почти не дыша, поднесла открытые ладони к рукояти. Меч взлетел в воздух и лег ей в ладонь. Счастье в Айле переливалось через край, слов не хватало, чтобы высказать его. Поэтому она молча пошла из усыпальницы с драгоценной ношей. На пороге обернулась и прошептала с сияющими глазами:

— Спасибо! — ей показалось, что Страж улыбается.

Она спрятала меч, укутав его в тут же созданную ткань и применив магию, чтобы отвлечь внимание от необычного свертка в руках. Сегодня она будет осторожна как никогда. Может, если ее поймают, она и сможет все объяснить. Может, ей поверят, но рисковать не стоило.

Перейдя границу, она замерла на облаке. Избавившись от ткани Айла, сжимала рукоять меча двумя руками, держа его острием вниз. Страх пронизывал ее, заставляя дрожать. Так трудно идти дальше. Даже крылья вздрагивали. Может, она поступила опрометчиво? Айла с тоской взглянула в сторону замка. Теперь она уже не могла повернуть.

Она наложила на себя заклинание невидимости и шагнула с облака.

Дома в Гугазиже казались нежилыми: одноэтажные постройки с плоскими крышами, слепленные друг с другом боками словно соты. Маленькие темные провалы в стенах напоминали скорее бойницы, чем окна. "Ничего удивительного — это же орки. Что они могут сделать красивого?"

Чтобы проникнуть в селение, Айла уменьшилась до размера ночного мотылька. Воины, стоявшие на посту вдоль огромных стен, не могли ее заметить. Она заглядывала в окошки. "Здесь семья. И здесь. Здесь куча орочьих детишек. Здесь еще семья. Да что же это такое... Так можно и до утра искать!"

Наконец ей открылась необходимая комната. Когда Айла влетела туда, увидела Серого Воина, лежащего на большом ложе, под одеялом, раскинув обнаженные руки в стороны. На плече заметила повязку с каплями крови. Чуть поодаль на таком же ложе спал его спутник — урукхай. Его перевязали. В глубине комнаты еще кто-то находился, но Айла не рассматрела — не за этим пришла. Фея приняла обычный размер и повисла над Серым Воином — прозрачная белесая дымка с трепещущими крылышками и мечом в руках. На мгновение захотелось, чтобы он проснулся. "Может, стать видимой? Не стоит. Слишком опасно. Кто знает, что он думает о феях?" — положила меч ему подмышку, вдоль тела поверх одеяла. Меч прильнул к боку — признал. Айла спустилась ниже, наклонившись к лицу Воина. Что там писали в книгах об этом? Губы к губам? Она рассмеялась, дыхание коснулось его лица. Воин смешно сморщил нос. Фея сразу отстранилась, уткнула рот в плечо, чтобы сдержать новый приступ смеха. Легко прикоснулась к повязке — от ее пальцев к ране протянулся лучик. Рваные дырки в теле Воина на плече и ребрах жадно впитывали в себя ее силу. Кровь сразу свернулась. Края ран затрепетали и потянулись друг ко другу, срастаясь. Сошлись вместе бугристыми шрамами. Вслед за этим шрамы разгладились. Айла отдернула руку. Голова у нее закружилась. В ушах тоненько зазвенело. "Все, хватит. А то мне самой сил не останется", — она взлетела и застыла в воздухе — лишь платье да крылья мерно колышутся. Полюбовалась недолго. "Что ж, надо лететь обратно", — Айла уменьшилась в размерах и вылетела в окно. Вверх, вверх, к облаку. Казалось, что не крылья несут ее, а радость, наполняющая сердце. Она играла внутри как фонтан, подталкивала все выше. Когда прохлада облака окружила ее, фея повернулась лицом к земле. Представила, как лежал он, и тоже раскинула широко руки. Теперь они лежат напротив друг друга: он там, в домике, она на облаке. Если бы он проснулся и посмотрел сквозь крышу, то увидел бы Айлу, как видела она Воина. "И залюбовался бы. Это глупые орки боятся фей. А он бы непременно залюбовался".

21 июня (5 Синего), утро, Гугазиж.

В полутора метрах над ним нависал потолок из красноватой глины. Лежалось ему удобно, мягко. Так удобно, что шевелиться не хотелось. На удивление не мучила жара. И холод тоже. Словно включили кондиционер. Стало так уютно. Может, потому что впервые за много дней спал под одеялом, раздетый.

Влад еще немного понаслаждался покоем. Потом вздохнул: лежи — не лежи, ничего от этого не изменится. Все равно придется вставать, обедать и топать к Орману, который с каждым шагом нравился все меньше и меньше. Он сел на кровати. Правая ткнулась во что-то твердое. Он недоуменно повернулся. Рядом лежал огромный меч. Под самым боком. Это что же, ему подарили?

У кровати на полу, аккуратной стопочкой, почти как учили в армии, лежала одежда: чистая, заштопанная, но не глаженая. Рядом стояли отмытые от грязи ботинки. Поверх одежды уместили ремень с кобурой, дубину и рацию — самую бесполезную вещь. Он сдвинул меч, чтобы не упал, опустил ноги на пол. Плечо и ребра перевязали, но под повязкой все чесалось. Значит, уже все зажило. Он чуть отогнул ткань на плече. "Так и есть. Нежно-розовый шрам. Что у них за лекарства такие волшебные? Приложил — и за один день все зажило. Дали бы с собой... пару тонн".

Он снял повязки, оделся, машинально оглядывая комнату. Такие же как потолок глиняные стены. На той, что слева малюсенькие окна, впускавшие в комнату не свет, а солнечный лучик. "И правильно. В спальне мужчина только спит. Свет не нужен".

"Сколько же я без сознания провалялся? Хотя, что гадать, найду Асуэла или Ута..." — последнее, что помнил, это как урукхаи несли его на носилках. Он не понял тогда, кто несет — враги или друзья. Влад проверил кобуру. "Пистолет на месте. Значит, друзья. Обойма... Блин, знал бы заранее, куда попадет, обоймы по всем карманам бы распихал. А ведь предупреждал Бельский: носи с собой запасную, носи! Не послушал". Голова закружилась, на этот раз оттого, что слишком долго лежал. "Надо посидеть немного, прийти в себя", — вспомнил про Бельского и сразу в памяти всплыл дурацкий день, когда он вышел из машины пройти по рынку. А тут взрослый малолеток из сумочки дамы сотовый вытянул... "Стоять, пацан!" — не стоит. Погоня, забор, темнота, падение — и вот он здесь, в этой сказке для взрослых, с одним пистолетом и двумя патронами. "Чело-вэк ур Кнел. Человек с дубиной, по урукхайски. А если удастся вернуться, надо будет еще и объяснительную писать, где патроны истратил".

События последних дней крутились в сознании как калейдоскоп: Шапки, Синие, эльфы, воздушный, гномы, единорог, орки, тролли... "То ли еще будет, ой-ой-ой", — судя по тому, как развивались события, не ждет их пред светлыми очами Ормана ничего хорошего. "В этом мире не может быть ничего хорошего в принципе. Эльфийка... Стоп, только не это... Впереди загадочный маг Желна Орман. Черный дятел с вампиром подручным".

Влад попробовал подняться. Получилось. Даже не качало сильно. Привычно прицепил дубинку у пояса. Меч за отсутствием ножен взял в руку.

На улице шумело военное поселение. Урукхаи сновали повсюду: клыкастые, зеленокожие и мускулистые как бодибилдеры. Женщины готовили у костров, мужчины сидели рядом. Множество зеленых ребятишек, в которых по косичкам опознал девочек. "Да... Если у них тут столько девочек, становится понятным, почему многоженство развито. Какой-то дисбаланс..."

Стражи с оружием стояли на стенах, окружавших поселок. Стены города в отличие от домиков строили под замок, а то и нехилую крепость. Наверное, такая стена окружала Трою, под которой вся армия Греции десять лет простояла, и лишь хитростью смогла взять ее. Фильм недавно посмотрел. Когда Ахиллес объяснялся в любви, ему аж челюсть на бок сворачивало. До того все... по-голливудски. Не хватило ума у сценаристов экранизировать Гомера так, чтобы воин по-человечески объяснялся...

"Где ж друзей-то искать?"

— Воин, — Влада хлопнули по плечу. Он дернулся, машинально схватился за пистолет.

Седой урукхай взирал на него как на бога. Мутные глаза лучились благоговением и преданностью.

— Воин, — урукхай стукнул себя кулаком в грудь и поклонился. Седой хвост чуть ботинки Влада не протер. — Воин, ты показал Грондогу то, что он ждал всю жизнь. Знамение. Хорошие пришли времена. Скоро жизнь во Флелане изменится. Он снова явился в мир. Воин, Грондог не отпустит тебя без подарка. Подожди, добрый посланник.

Седой урукхай исчез в домике стоявшем за его спиной. Соломенная занавесь, прикрывавшая дверь зашуршала.

"Псих", — Влад повернулся, чтобы уйти, но не успел, зашуршала солома, и Грондог схватил его за локоть.

— Прими, воин. Пусть он послужит великому.

Урукхай подал Владу ножны из толстой темной кожи. Их украсили множеством рисунков, похожих на настенные росписи в пещерах. По краям шли серебряные клепки.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Влад, принимая подарок.

— Тебе, Воин, спасибо. Успокоил старика на закате дней, — старый урукхай сделал шаг назад и исчез за соломенными шторами, словно не желал надоедать доброму вестнику.

Влад пожал плечами, вложил меч в ножны, пристегнул к поясу. Сделал шаг. Ножны тут же запутались между ног. Больно стукнули по колену. Влад скривился. Непростая это, оказывается, работа, меч носить. Надо будет попросить... Тораста что ли попросить, что бы научил как правильно цеплять. "Хорошо бы найти кого из друзей, то есть спутников. Какой из Тораста друг? Надсмотрщик хороший, это да. Главное, чтобы Серый не попался. Достал уже шуточками".

Придерживая ножны рукой, Влад пошел по поселку. Впереди послышался негромкий гул. Группа урукхаев расположилась полукругом, вслушиваясь в слова того, кто находился в центре. Звучали смешки, одобрительные возгласы. Присутствовали и дети, и женщины, не занятые по хозяйству. Мальчики, наверно, все как один собрались — они отличались хвостами на затылке. "Что же их так заинтересовало?", — когда разглядел, с досады сплюнул. Не даром же появилась поговорка: "Вспомни дерьмо — вот и оно".

Серый стоял на возвышении и испытывал непередаваемое блаженство. Еще бы заполучил столько благодарных слушателей. Большим пальцем левой руки зацепился за ремень на джинсах. Правую руку вытянул вперед, одухотворенное лицо задрал к небу. "Чисто Ленин на броневике", — хмыкнул Влад. Чакша вдохновенно декламировал:

— На Саэру глянув в этот день,

Подивился Владик на светило:

Середь бела дня ночная тень

Ополченья Ормана покрыла.

И, не зная, что сулит судьбина.

Мент промолвил: "Братья и дружина!

Лучше быть убиту от ножов.

Чем от рук поганых полонёну!

Сядем, братья, на лихих вольфов

Да поскачем к Орману родному!"

Вспала Владу эта мысль на ум —

Искусить неведомого края,

И сказал он, полон ратных дум,

Знаменьем небес пренебрегая:

"Орков очень любо пристрелить

Вежливым манерам незнакомым

С вами, братья, голову сложить

Или к Орману прийти с поклоном!"

Урукхаи слушали внимательно, поддерживали чтеца одобрительными выкриками. Дети рот открыли от восторга.

Влад демонстративно сложил руки на груди. Серый заткнулся, не закончив фразу.

— Влад! — воскликнул он. Соскочил с возвышенности и полез к нему между урукхаев. — Прошу прощенья... Прощенья просим, — раздавал он по сторонам.

Урукхаи развеселились.

— Вот он наш герой! Про которого, я, значицца, поэму сочинил! Что, выздоровел? — Серый хлопнул Влада по плечу и обернулся на урукхаев: видели, как я с ним запросто? Перевел взгляд на Влада. — Быстро ты! Ут говорил, еще пару дней проваляешься. Это хорошо, что ты выздоровел. Зер гуд.

— Так это ты сам сочинил... поэму? — приподнял брови Влад. — А мне показалось...

— Мало ли что тебе показалось. Идея, может, и не моя, но исполнение... Это тоже много значит, — он повернулся к урукхаям. — Простите великодушно, но продолжение, видимо, пока придется отложить. Моя помощь Владу требуется, — повернулся к менту. — Ведь ты за этим меня нашел, правда? Я тебе очень-очень нужен, правда?

— Помолчи уже, — цыкнул Влад. — Голова от тебя болит. Где все?

— Там, — Сергей махнул куда-то за спину. — Мы пришли, уже на закате. Нас на постой определили. Тебя, и Звонкого отдельно, как тяжело больных. Тораста тоже к вам. У него две жены и одна невеста. Только представь: три женщины! А ухаживать за ним некому. Все в дозор ушли сразу после ночи Синего Ока и вернутся только через неделю. Он бедный так горевал... Так вот остальных, и меня в том числе, отдельно поселили, а утром всех главный к себе позвал. Они его то ли офицером, то ли рыцарем кличут. Звания у них такие! Ну, а мне сказали, погуляй, мол, пока, оглядись. Вот часа три уже хожу, оглядываюсь.

— Понятно, — заключил Влад.

Серый склонил голову набок, заинтересованно уставился ему в район пояса.

— Ух ты! — восхитился он. — Класс. Тебе еще оружие дали? Или сам где добыл?

— Что? — переспросил Влад.

— Меч, говорю, какой большой. Где добыл?

— Рядом с постелью лежал. Я думал специально мне положили. Зря, наверно, взял, — Влад вытащил клинок из ножен. Меч блеснул светло-синим лезвием, по клинку шли серебристые узоры. В свете солнца, они резали глаза. Влад оглянулся — позади него столпились урукхаи. Они с благоговением перешептывались.

— Чудо какое...

— Неземной меч.

— Никогда такого не видел...

— Может, эльфийский?

— Да он раза в три эльфийского больше.

— А металл видел такой?

— Я же говорю — чудо.

По всему выходило, что никто этот меч не знал. Откуда же он взялся?...

Опустилась глубокая ночь. По небу, среди десятка ярких звезд, плыла Араса, похожая на светло-зеленый сыр с большими дырками. Мягкий свет отражался от лезвия клинка. Меч лежал посреди двора на разложенном одеяле. Вокруг него собралась команда в полном сборе.

— Ты говоришь, что видел привидение? — в который раз спрашивал Ут.

— Да, — подтвердил Тораст. — Я глаза открыл, а над Дертадом белая, прозрачная повисла, а в руках меч. Я уже приготовился прыгнуть — думал, она убить его хочет. А она рядом меч положила, до плеча дотронулась и исчезла.

— Как исчезла? — выпытывал хоббит.

— Ну, как исчезают? Растворилась в воздухе.

— Может, тебе померещилось? Тебе все-таки по голове крепко дали.

— Я тоже так подумал, — с готовностью согласился урукхай. — Но утром меч-то рядом с Дертадом лежал. Значит, не померещилось.

— Больше никто не заходил?

— Да не знаю я, заходил кто или нет. Я же спал. Когда проснулся — меч рядом с Дертадом лежал.

Фисти водил посохом над клинком. Уже три песни водил. Ловкий и Скользящий о чем-то переговаривались между собой. Прочие слушали урукхая.

Фисти опустил посох и отер пот со лба.

— Что? — полюбопытствовал за всех Ут.

— Не знаю, — пожал плечами Фисти. — Молчит. Я с таким первый раз встречаюсь. Обычно вникаешь песни две и всю историю оружия знаешь, а тут как в темноту смотришь. Никогда подобного со мной не было. Показывает только, что прикасалась к нему такая... вся в белом, с крылышками.

— Вот! — обрадовался Тораст. — Я же говорю!

— Ты говоришь, что привидение. А тут с крылышками. Ничего вам не напоминает? — он взглянул на Ута и Асуэла.

— Олвэйс, — тут же радостно влез Серый из-за спины мента. Влад не обратил на него внимания, и он, грустно вздохнув вместе со всеми, уставился на меч.

— Фея? — предположил эльф.

Глаза у Тораста расширились. Затем он заскрежетал зубами.

— Вот-вот, фея, — пробурчал Фисти. — И мне именно это пришло в голову. Только где ты фей во Флелане видел?

— Они там, — Тораст показал пальцем в небо. — Если фея сделала подарок, быть беде. Меч этот или в бою сломается в неподходящий момент. Либо рубанет хозяина. Все, что исходит от фей — зло!

— Сказки! — запротестовал Ут. — Фей не существует. Пока своими глазами не увижу — ни за что не поверю. Как это там, — он передразнил жест Тораста, показав пальцем в небо, — можно жить?

— А это не сказки? — показал Асуэл на меч.

Ут сник. Тораст шумно втянул воздух сквозь клыки.

— Выбросить надо! — заявил он.

Фисти не согласился.

— Я не знаю, откуда этот меч, но то, что в нем нет зла — это точно. И Влада, между прочим, она подлечила. Где ты видел, чтобы такие раны за одну ночь затягивались? — Тораст несогласно покачал головой, но не спорил. Наступила тишина, все посматривали друг на друга.

— Ладно, — подвел итог Фисти, — будем считать, что где-то во Флелане осталась живая чокнутая фея, и она с чего-то одарила Гро. Ты, — он повернулся к Владу, — у нас теперь получаешь еще одно имя: любимец фей. Как Ут это будет на их языке?

— На чьем языке? — Ут избегал взгляда Тораста, — на языке тех, кто вряд ли когда-либо существовал?

— Ладно, хватит упрямиться...

— Я не упрямлюсь. Конечно, в древних манускриптах встречаются некоторые слова, которые приписывали языку фей... В общем, как "любимец фей" я не знаю, а вот судя по обстоятельствам, имя Айдос подойдет. В переводе — лунный друг.

— Подойдет, — согласился Фисти. — Не зря же она ночью приходила. Может, и сама — лунная. — Он пристально вгляделся в урукхая, — Тораст, повторю специально для тебя: зла в этом мече нет. Сила есть. Очень много силы. Ты, Айдос, можешь носить меч спокойно. А если научишься управлять силой — великие подвиги будешь творить.

— Где? — полюбопытствовал Влад. — Я у вас тут проездом, не забыли? Орману отдам, пусть он силой управляет.

— Можно и Орману, — согласился хоббит. — Хотя, такими дарами не разбрасываются.

Влад опустил клинок в ножны.

— Везет же некоторым! — горестно возмутился Серый. — И свое оружие, и чужое. А мне все никак! Пойти что ли поспать подольше? Вдруг фея молочного зуба и мне что-нибудь подкинет...

— От фей ничего брать нельзя! — рыкнул Тораст, которому не понравилась шутка Сергея. — А тебе Чакша, после битвы тоже положено оружие. Думаю, подберем тебе тесак урукхая.

— Вот спасибо! Хоть чем-то одарили.

— Спать пора, — скомандовал Асуэл. — Завтра с утра в путь. К вечеру должны быть у Ормана.

21 июня (5 Синего), замок фей

Айла не дошла до первого круга живых глаз, когда осознала: случилось что-то ужасное. Обычно живые глаза лежали на облаках, иногда вытягиваясь на упругих ниточках и поворачиваясь из стороны в сторону, словно оглядываясь. Теперь же ниточки натянулись до предела, а глаза смотрели в одну сторону: на нее. Видеть далеко они не могли. "Может быть, все-таки удастся проскользнуть?" — как обычно Айла укрылась туманом, упала в белый пух, почти слилась с облаками... Но не покидало ощущение, что за ней следят. Она перемещалась ползком, подолгу лежала без движения. Перекатывалась и опять лежала не двигаясь. Но когда она миновала третий круг охраны, осознала: все напрасно.

Замок фей сиял в вышине ярко-желтым светом, освещающим все пространство вокруг. Солнечная дорожка, указывающая путь, исчезла, слилась с небом. А у замка стояли темно-коричневые фигуры: лица, крылья, платья все укутано в этот мрачный цвет. Это феи наставницы ждали ее. Айла не узнала их. Они стояли безликие, безучастные и жестокие, как сама справедливость. Еле ощутимый ветер трепал их платья. В золотистом свете и гнетущей тишине мерное колыхание наводило панический ужас. Айла все еще вжималась в облако у границы. "Может, обойдется? Может, они повернутся и уйдут?" — она мечтала, чтобы так произошло, но по небу пронесся голос, словно вздох:

— Айла!

"Надо подниматься. Но...может ничего страшного не будет? Пожурят. Запрут в комнате на целый месяц. Отберут все платья, наконец. Все будет хорошо. Я расскажу им, как все было..." — уговоры не помогали, и, когда она подлетела к феям наставницам, крылья ее почти не держали, а руки заметно тряслись. "Так вот, что такое страх. Это невыносимо. Скорей бы это закончилось".

— Опустись, Айла, — безучастный голос, который она бы не узнала, если бы и захотела, носился над феями-наставницами. Не разберешь, кто их них обращался к ней. Будто все вместе. Или все молчали, а приговор выносил кто-то невидимый и страшный. Айла перестала махать крыльями, ставшими тяжелыми, словно металлическими, и опустилась на облако.

— Склонись на колени, — последовал категоричный приказ. — И опусти голову.

Она выполнила то, что требовали. "Надо быть послушной. Они увидят, как сильно я напугана, и поймут, что не надо меня наказывать слишком сурово. Я больше никогда не посмею ослушаться. Это послужило мне серьезным уроком. Если мне прикажут всю оставшуюся жизнь провести в своей комнате, я не буду возражать".

— Ты нарушила закон, Айла.

Она сжалась в комочек, но не отвечала. А голос казалось, ждал. Она почувствовала, как дрожь распространяется по всему телу, зубы стукнулись друг о друга.

Голос продолжил.

— Вот приговор: ты изгоняешься из замка фей. Ты лишаешься крыльев. И дорога сюда тебе закрыта навсегда.

— Нет! — Айла вскинула подбородок, умоляюще всматривалась в темные фигуры, пытаясь разглядеть под густой темной вуалью глаза наставниц. — Пожалуйста, не наказывайте меня так сильно! Выслушайте! — она попыталась встать, но ноги подломились, как тростинки и она упала к ногам ближайшей феи. Та вместо того, чтобы помочь, выставила вперед ладонь, и Айла наткнулась на невидимую стену откинувшую ее назад.

— Ты нарушила все законы замка, которые только существуют, и это не может остаться безнаказанным. Разве тебя не предупреждали? Скажи только слово и тогда наказание понесет твоя наставница. Тебя предупреждали о том, что ждет фею, если она выйдет за границу, очерченную живыми глазами?

Айла лежала на солнечной дорожке и дрожала. "Только слово! И тогда крылья вырвут не у меня".

— Ты знала?

Она тяжело дышала.

— Знала?

— Д-да! — она почти простонала. — Но поймите...

— Наказание понесешь ты, — феи начали приближаться, смыкая круг.

— Нет! — теперь Айла выставила руки для защиты. — Пожалуйста, выслушайте меня, — феи остановились. Она оправдывалась быстро и горячо, не замечая, как слезы текут по щекам. — Феи ушли из Флелана, потому что там исчезли люди. Но люди вернулись. Понимаете? Они вернулись! Я давно хотела сказать... Нам незачем постоянно жить в замке. Мы можем летать туда. Все будет как прежде! Пожалуйста, поверьте мне. Выслушайте! Пожалуйста! Я пошла туда только потому, что увидела людей. Иначе я никогда бы не осмелилась нарушить запрет, но с людьми мы дружили, — она приготовилась продолжать до бесконечности, потому что пока ее слушают, наказание отдаляется. Но как будто чья-то ладонь закрыла ее рот. — Пожа... — она умолкла на полуслове.

Темно-коричневые фигуры не шелохнулись и не издали ни звука. Айла опустила лицо. Нервная дрожь продолжала сотрясать ее.

— Если это правда, ты могла бы быть прощена. Глупая девочка, начитавшаяся старых легенд и надеющаяся вернуть то, что уже прошло...

Надежда зародилась в Айле, она взглянула вверх. "Неужели этот ужас закончится?"

— Если бы ты не украла меч Стража, — неумолимо продолжил голос. — Сделав это, ты совершила поступок, который не может быть прощен. Ты совершила святотатство по отношению ко всем феям, живущим здесь. Ни одна из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока ты находишься в замке. Приговор прежний: изгнание.

— Нет! — по щекам Айлы вновь полились слезы. — Нет, пожалуйста! — оказалось, первое предложение свалить всю вину на фею-наставницу являлось уловкой. Ее бы все равно наказали, но обвинение стало бы другим. Они не простили бы ее ни за что на свете. Но они же столько лет знали друг друга. Они поймут, она объяснит. — Я отдала меч воину добра, — тут же поняла, что эти слова не убедят их. Скажут: "Откуда ты можешь знать, что он за воин?" Тут же пришла спасительная мысль. Глаза ее засияли. — Я могу вернуть меч хоть сегодня! Пожалуйста, отпустите меня. Пожалуйста, я все исправлю. Пожалуйста! — лица оставались безучастными, и тогда Айла зарыдала в голос. — Я не хочу умирать!

— Ты не умрешь, — фигуры в балахонах приближались, замыкая ее в круг.

"Бежать! Почему я не сделала этого раньше? Укрыться в лабиринтах замка, может быть, уйти в другой мир..." — она взвилась в воздух...

Попыталась взвиться. Невидимые петли сжали ее лодыжки, обхватили запястья, прижали их к бокам. А потом ужасная боль (теперь она знала, что это такое) обожгла левую лопатку. Айла закричала, заплакала, запричитала. Вся левая сторона онемела, по телу покатилась раскаленная волна, выжигая воздух из легких, и вместо крика изо рта вылетел только хрип.

Боль пронзила правую сторону, но она не осознала, где это. Боль прокатилась по всему измученному телу.

А потом Айла полетела камнем вниз. Земля приближалась к ней точно так же, как во время ее наблюдений на облаке. Но теперь она не увеличивала картинку. Земля приближалась сама. Еще несколько секунд... Она снова закричала, а дальше закрыла лицо. И тут же ужасный удар сокрушил все тело. Она еще успела увидеть себя будто со стороны: сплошное кровавое месиво — все, что осталось от прекрасной Айлы.

Черная бездна укрыла ее с головой.

21 июня (5 Синего), утро, Кошбай — деревня хоббитов рядом с перевалом.

Арис заботился об Иситио как мог. Конечно, лучшая комната у хоббитов не могла сравниться с самой скромной в эльфийском замке, но туда пока возвращаться рано. Василий тайно побывал там. Встретился с завербованными минервалсами — хвала ареопагиту, все выжили.

Замок сильно пострадал. Внутренние комнаты уцелели, а остальные восстановят еще не скоро. У Ариса не хватило бы духу устроить такое разрушение. При всей грязной работе, которую ему приходилось делать во имя Света, он очень ценил красоту. Его с детства учили, что нельзя бросать мусор где попало, царапать каракули на стенах, а уж разрушать памятники архитектуры — это такое варварство...

Иситио на койке слабо шевельнулся.

"Рано тебе еще просыпаться, рано. Сон он лечит. Да и... Просто рано", — Арис быстро пересел на табуретку у кровати. Достал ампулу, аккуратно отбил кончик, заправил шприц. Обнажив руку правителя до локтя, он вколол ему еще порцию снотворного. Мутные глаза Иситио блуждали по лицу Ариса, словно правитель пытался рассмотреть сквозь густую пелену того, кто причинил боль. Потом лекарство подействовало, и он расслабился, закрыв веки.

Силой удерживать правителя они не могли. Проснется — захочет отбыть в другой замок — их еще два осталось в Аксельской гряде. "Хорошо, если уедет. А если начнет требовать немедленных военных действий против Ормана? Им это не нужно. Пока не нужно. Главное удержать правителя от опрометчивых действий", — Арис с сожалением осознал, что Василий перестарался. Собирался переманить правителя на свою сторону, а в результате разбудил такой вулкан страстей, которых не ожидал от этого вечно спокойного, если не сказать меланхоличного эльфа. "А без мощной поддержки, немедленная война обречена на поражение. Если и удастся каким-то чудесным образом сломить сопротивление Объединенной армии, заставить Ормана несколько умерить аппетиты, в конце концов, убить строптивого мага — не в этом цель ордена. Что такое Орман в большой игре? Мелкая сошка. Щепка, как и Иситио. Им нужно найти кукловода. Когда найдут Ланселота, когда уничтожат его — тогда можно будет заняться другими проблемами. В первую очередь надо открыть врата, которые позволят войти сюда ордену Света. Не одному-двум минарсам, а целому войску. Установить храм. Использовать силу, данную им в полную мощь. Вот тогда посмотрим, Ланселот, сможешь ли ты справиться с нами", — Арис пересел в кресло-качалку. Закинул руки за голову, мягко покачивался в кресле и подводил итоги.

"Завербовали одиннадцать минервалсов, среди которых не последние люди во флеланской политике. Хорошо. Попытаемся уговорить Иситио тоже дать обет ордену — это будет большой удачей. Правитель эльфов — минервалс. Чудо какое-то. Василий вот-вот определит место для первого камня врат. Очень хорошо. Такими темпами, через месяц, самое большее два, врата будут открыты. Уничтожено средство связи с Ланселотом. Хорошая идея пришла Василию. Теперь, может, Ланселот скорее объявится в своем мире, ведь его, так сказать, дети, остались без мудрого руководства. Еще один плюс в их копилку. Не удалось уничтожить людей. Плохо. Не потому, что они могут быть опасны. Не потому, что он лично что-то имел против них. Ареопагит имел, а это главное. Они щепки. Жертвы на пути прогресса. Песок в отлаженном механизме. И почему-то эти щепки понадобились Ланселоту", — несколько раз Арис ловил по миру мощные вспышки силы. Это наверняка проявлял себя управитель. Он с кем-то разговаривал и среди тех обрывков, что Арису удалось уловить, упоминались люди. Жаль что там, где речь пошла о том, для чего именно они понадобятся, начались такие помехи, что он не смог ничего расшифровать.

"Нет, людей надо истребить. Или вернуть домой. Главное, чтобы ни один из них не присутствовал здесь".

Еще в данной ситуации беспокоило то, что люди смогли обойти все ловушки, что Арис расставил у них на пути, хотя не обладали магической силой. Они ничего не знали об ордене, не подозревали, почему столько раз попадали в переделки. "А если узнают? А если из обороны перейдут в наступление? Кто знает, сколько сюрпризов они могут преподнести..." — Арис не любил сюрпризов. Почему-то с первого дня, как он заметил людей, почувствовал, что именно они и преподнесут ему неприятный сюрприз. Как бы хотелось, чтобы на этот раз он ошибался!

21 июня (5 Синего), утро, Гугазиж.

Их команда вошла во врата замка Ормана. Влад постоял у фонтана похожего на золотое мороженое. Другого сравнения не находилось: изящная ваза на высокой ножке, а из нее что-то густое и сияющее клубится... "Вот и начинаются чудеса мага. Еще каких-то десять минут и они предстанут пред его светлыми очами. Хоть и задержались в пути, но... дошли. Что их ждет?" — Влад чувствовал себя как студент-двоечник перед серьезным экзаменом. Сердце ухало, как молот. Тело напряглось, готовилось сражаться до конца. Как ни успокаивали его спутники, рассказывая о достоинствах мага — верилось с трудом. Не получалось в жизни у Влада никогда так, как он мечтал. Никогда. Обязательно такую подлянку получал от судьбы, которой вообще не ждал. Подготовишься к трем неприятностям — нет, свалится четвертая, совершенно неожиданная... Интуиция подсказывала: будет такая же история.

— Идем? — Серый смотрел на него выжидающе.

— Что-то хозяин не торопится нас встречать, — процедил сквозь зубы Влад, оглядывая гигантскую лестницу с клумбами. Цветы, похожие на упавшую на газон радугу, издавали волшебный аромат. Пахло не так сильно, чтобы заболела голова, но достаточно, чтобы почувствовать и восхититься.

— Какое у вас все-таки самомнение, — Ут широко улыбнулся, чтобы Влад не обиделся на эти слова. — У людей, я имею в виду, — пояснил он. — Вы считает, что маг должен вас встречать у ворот? Это же Орман! Придется вам к нему подняться.

— Поднимемся, — как можно небрежнее пообещал Влад.

Чем выше продвигались вверх, тем больше захватывал восторг. Влад никогда никуда не ездил, альбомы или открытки не покупал. Слова Версаль или Лувр для него значили только "дворец", и никаких восторженных эмоций не вызывали. Можно сказать, замок Ормана — первый и единственный замок, который он видел. "Это просто чудо. Когда смотришь на такую красоту, все остальное уже не беспокоит", — его восхитил замок Горных эльфов, раздражали жилища гномов. Здесь же хотелось жить. О подлости и предательстве не думалось. "Может, тоже магия?" — одернул он себя.

— Я хотел бы показать тебе дворец лесных эльфов, — шепнул Асуэл. — Он тоже великолепен. Его красота иная, но все же... он прекрасен. Заедешь к нам?

Влад неопределенно пожал плечами. Кто знает, что их ждет. Если маг скажет: "Сейчас же отправляйтесь домой", он так и сделает. Если предложат экскурсию... Пожалуй, откажется. Уходить надо, пока не поздно. Но это он автоматически перебирает лучшие варианты. А ведь возможно еще несколько худших...

Они ступили под высокие своды дворца. Откуда-то из-за двери, будто сидел в засаде, шагнул на встречу Осшер. Влад вздрогнул от неожиданности.

— Приветствую вас, воины мага и люди, — вампир почтительно опустил глаза в пол. — Сэр Орман приглашает вас на аудиенцию. Вы много перенесли за последние дни. Он хочет лично поблагодарить каждого. Прошу, — он показал на лестницу бело-голубого мрамора с замысловатыми коваными перилами и бордовой ковровой дорожкой посредине. Красное на белом. Очень красиво.

— Что я вам говорил? — толкнул его в бок Ут. — Все будет хорошо. Его нельзя не любить. Когда увидишь мага — сразу полюбишь.

— Как говорил Урслог, этого-то я и боюсь больше всего, — уныло промолвил мент, но хоббит юмора не оценил.

Влад сделал несколько шагов за ним и обернулся на Осшера. Тот стоял у двери, как часовой. В темной бездне пронзительных глаз светилась явная насмешка. Поймав взгляд Влада, он тут же опустил голову. Это очень не понравилось.

Лестница оказалась на удивление короткой. Один плавный оборот — и они уже в коридоре с зелеными стенами. Влад обратил внимание, что освещение тут не такое как у эльфов и, тем более, гномов. У Ормана словно ничего и не горело, лишь ровное голубоватое пламя застыло вверху стен.

В трех метрах впереди широко распахнуты двери, из которых в коридор ложится прямоугольник солнечного света. Будто Саера в тронном зале поселилась.

Чем меньшее расстояние отделяло их от места встречи, тем сильнее колотилось сердце. Теперь он признался себе, что боялся не смерти. "Человека легко поставить в такие обстоятельства, что смерть сладкой мечтой покажется. Но лучше об этом не размышлять. Пока", — мельком взглянул на Серого. Тот выглядел бледнее обычного. Почувствовав взгляд мента, зыркнул на него испуганно-вопросительно, как в начале пути: "Ничего ведь не будет, правда?" Мент отвернулся. "Откуда мне знать, будет или нет. Есть патрон в пистолете, но поможет ли? Большой вопрос".

За дверями в тронном зале виднелась трава. Чуть позже Влад понял, что это зеленый ковер. Они вступили в зал. Вместо потолка — синее флеланское небо. Влад невольно взглянул вверх, чтобы увидеть, откуда такое обилие света. Пригляделся — разглядел, что половина потолка стеклянная, а вторая половина — картина, изображающая небо. Отличить, где кончается стекло и начинается изображение очень трудно.

В тронном зале их встретила прохлада. Влад огляделся: слева и справа огромные кресла, прямо перед ним полукруг золотых тронов — все пусты. "И где же маг в обещанных черных одеждах?" — изумился Влад. Сделал еще пару шагов и окинул взглядом круглый зал. Никого. "Засада?" — он неуверенно оглянулся на спутников. Они безмятежно спокойны. Двое из них — эльф и урукхай — заверили, что если Орман отдаст несправедливый приказ, выполнять его не будут. "Но смогут ли воспротивиться? Что если их воля полностью под контролем?" Непривычная тишина, резала слух.

— Его нет, — обратился он к эльфу.

— Он здесь, — заверили его. — Осшер сообщил, что Орман ждет нас в тронном зале. Значит, он ждет.

"Невидим? — встревожился Влад. — Еще этого не хватало. Рассматривают их как букашек под микроскопом". Ножны ударили по ногам, как будто меч напомнил о себе. "Подарок феи. Как же я сразу не вспомнил? Они ведь в один голос кричат — что подарок необыкновенной силы, то есть, и с магом должен справиться в случае чего?" — Влад скривился: "Из меня фехтовальщик, как шашлык из балерины. Я же никогда мечом не дрался. Вот если поторговаться попробовать. Я ему меч, он мне... хм... Где он все же может прятаться?"

Круглый тронный зал представлял необыкновенное зрелище. Невольно анекдот всплыл в памяти: "Почему у тебя дом круглый? — Так теща все время спрашивает: у вас в доме угол для меня найдется?" "У этого мага, наверно, тоже теща есть. А может, и не одна. Столько лет живет..."

Справа полукруг из стекла. "Где же они в диком обществе столько стекла взяли? — удивился мент, но тут же одернул себя. — Маг же тут живет, елки палки. Наверняка хвастался, что это магия. Хотя такое окно чистым поддерживать, действительно нужна магия. Вряд ли Орман приглашает сюда мойщиков стекол". Он повернулся налево. Там всю стену занимала картина мирного Флелана: залитая солнцем равнина, горы вдали без всяких следов присутствия живых существ. Саера над равниной светила ослепительно ярко, но уже приближалась к горизонту. "Совсем, как на самом деле, — отметил мент. — Интересно".

Влад, наконец, остановился перед центральным троном. Справа встал Серый. Асуэл, Тораст и остальные чуть позади. Подождали секунд десять. Все казалось, будет какая-нибудь вспышка — и маг покажется во всей красе: длинная седая борода, кустистые брови, черный балахон, расшитый золотыми звездами. А очи... светлые-светлые.

Ничего не изменилось. Влад оглянулся, чтобы еще раз осмотреться и вздрогнул — в кресле слева сидела зеленоглазая эльфийка и, снисходительно улыбаясь, следила за ними. Кресло настолько массивное, что скрывало девушку полностью. Пока не встанешь перед тронами — заметить ее невозможно.

— Зд... равствуй... те, — заикаясь, пробормотал Влад. Тут же проклял себя за то, что он такой баран неотесанный. За то, что не мог поздороваться величественно, смело, как равный, а вместо этого пробормотал что-то, так что и тупой поймет, как он смущается. Губы Илоа дрогнули, чтобы произнести приветствие, но в этот момент за спиной Влада раздался богатырский голос:

— Здравствуйте, здравствуйте, гости дорогие! — и на плечо его опустилась такая ладонь, что он присел под тяжестью. — Уж и не чаял свидеться, — Влад медленно повернулся, чтобы увидеть обладателя обнаженной руки и остолбенел. Перед ним стоял могучий здоровяк. Добрыня Никитич — иначе не скажешь. Выше Влада сантиметров на двадцать, в плечах — косая сажень. Серебристая рубашка без рукавов с у-образным вырезом, нисколько не скрывала бугры мышц. При этом талия довольно тонкая. Ее подчеркивал широкий ремень и черные кожаные брюки, плотно облегающие бедра и мускулистые ноги. Все это вызывало уважение. Такое тело, если бы и не выиграло первый приз на конкурсе бодибилдинга, то девчонок точно бы заставило от восторга пищать. "Это что же, телохранитель? — Влад медленно перевел взгляд выше, чтобы взглянуть в лицо этой горе мышц. — Да на хрена магу колдовство, когда у него такой телохранитель?" Пистолет в присутствии великана показался детской игрушкой. От него и меч-то отскочит, не поранив стальные мышцы.

На великолепные плечи падали совершенно седые волосы, перетянутые на лбу обручем с простым металлическим кольцом на том месте, где полагалось быть какой-нибудь звезде или драгоценному камню. Из-под седых бровей на Влада чуть насмешливо смотрели черные глаза. Растерянно мент перевел взгляд на идеальной формы нос, красивое смуглое лицо... Казалось телохранитель то ли парик надел, то ли подтяжку лица сделал. Он перевел взгляд на острые уши с целым рядом серег. "Эльф?" — с ужасом дошло до Влада.

— Рассмотрел? — поинтересовался гигант. — Ничего так? Не сильно страшный? — Влад оторопело молчал. Он не знал, что ответить. Тогда богатырь обратился к Уту. — Он всегда такой неразговорчивый или только сейчас на него столбняк напал?

— Всегда, сэр Орман, — оскалившись во всю пасть, заверил хоббит.

"Орман?????" — только военная закалка позволила ему устоять на ногах. Сергей вон на Асуэле повис — в обморок хлопнулся парниша от неожиданности. Как только они не представляли мага во время пути — но Желна превзошел все ожидания. Маг легко, словно перышко, прижал Влада к широкой груди:

— Как же я рад вас видеть! — у мента по спине мурашки побежали. Что это он обнимается? Не любил Влад такого панибратства. Он перевел взгляд на Сергея. Тот пришел в себя и вот-вот даст деру. Попытку бегства пресек Орман, который на этот раз прижал к себе Серого. Парень походил на котенка в объятьях медведя. Маг тут же отпустил его и заглянул в глаза:

— Ну, как я тебе? — осведомился он вкрадчиво.

Вор одурел от неожиданности и тут же выдал то, что думал:

— А вы на эльфа совсем не похожи, — наверно, всю дорогу вспоминал первую беседу, когда им с гордостью сообщили, что маг кровный родственник сразу и эльфов, и урукхаев, и хоббитов.

— Как не похож? — искренне изумился маг. — А уши? Уши ты видел? — он наклонил голову к его носу.

Влад обратил внимание, что ухо-то, конечно, заостряется, но не так, как у Асуэла или Илоа, а словно к человеческому уху прилепили сверху что-то. Эта же мысль пришла и Сергею, потому что он как зачарованный потянулся пальцами к уху Ормана. Маг отстранился от парня, сдвинул брови:

— Руками не трогать! — и тут же засмеялся счастливо. — Вещь хрупкая! — он уселся на трон и указал на кресло. — Присаживайтесь, робяты, — Ут потянул Влада за локоть и чуть не силой усадил в кресло. Сергей плюхнулся сам. Илоа пересела на трон справа от Желны. Пока все усаживались, маг рассказывал. — А мы тут с Илоа разыграть вас решили. Думаем, сядем в кресла, чтобы незаметными стать — мне-то пригнуться пришлось. Хотели посмотреть, что вы делать будете. А потом раз! — он вскочил с трона, развел руки в сторону, а правую ногу выставил вперед. — И мы вышли, — он опустился на трон. — Вы в шоке — мы весело смеемся. Потом вы тоже весело смеетесь, — он окинул взглядом гостей, прокомментировал. — Люди не смеются. Тораст, у них всегда плоховато с чувством юмора?

— Да, сэр Орман, — заверил хрипло орк. — Дертад почти не смеется, а вот Чакша — он веселый.

— А что притих? Может, он меня боится? — Орман возвел очи к потолку. — Ты меня не бойся, мне мама говорила, что стыдно обижать маленьких, — далее перевел взгляд на Влада. — Ну че? Побазарим? Може спросить чё хоцца? — тут же голос его изменился, стал глубоким, он словно пародировал гипнотизера. — Вижу, глубокое сомнение отражается в глубине ваших глаз, — хихикнул, продолжил обычно. — Во мне есть эльфийская кровь. Вот и волосы на лице и груди не растут. А ежели вы сомневаетесь в урукхайской природе, то вот, полюбуйтесь, — он оскалился, не хуже вольфа, обнажая клыки. Влад поджал губы — и это ведь легко подделать. А маг между тем быстро выдернул штанину из сапога, демонстрируя волосатую ногу. — Видели? Это от хоббитов наследство. Так что все по-честному!

Влад не выдержал.

— У меня на ногах волос побольше будет. Получается я тоже хоббит-мутант. А у Вас, уверен, когда-нибудь найдется и человеческая, и вампирья кровь. Когда нужно будет для дела... — он осекся, такая тишина стояла в зале. Маг-богатырь смотрел из-под черных бровей сурово, потом рассмеялся заливисто, со вкусом, заразительно, так что все присутствующие невольно заулыбались. А Орман все смеялся, даже слезы вытирал.

— Вот шутник, — пробормотал он. — Надо будет Осшеру рассказать, он тоже посмеется, — поднял пронзительные глаза на Влада. — Откуда ты взялся, сомневающийся такой? Все верят, а он сомневается... Кстати, кольца в ушах — не для красоты. И не потому что я... хм... Это подарок от каждого союзника. Как на ушах свободного места не останется, так мир во Флелане наступил. Ладно, не будем о грустном. Будем о серьезном. Вы пришли ко мне, и я готов выслушать, что вам от меня нужно.

Влад растерялся. Вроде это Желна призвал их к себе. Вампира прислал, чтобы свою волю сообщить. Доставить пред свои светлые очи, которые оказались черными.

Ладно, хочет — получит. Просьба у Влада к магу конечно есть...

Орман не дождался, вскинул брови:

— Ой, мы еще и стеснительные. Да не смущайтесь, робяты. У нас тут все без церемоний. Вот хоть у Илоа спросите, хоть у Тораста.

Илоа сидела на троне непринужденно, словно в обычном кресле: вполоборота, закинув ногу на ногу. Изящная фигурка, туго затянутая в зеленое платье и тут завораживала Влада, он с трудом отводил взгляд. Эльфийка встретила его взгляд, потом взглянула на Сергея. "Что она делает рядом с ним? — поразился мент. — Я бы мчался от этого мага без оглядки. Или он запугал ее?"

Губы Илоа дрогнули в улыбке. Звонкий голос пронзил Влада насквозь.

— Маг Орман многократно доказывал свою верность и искренность намерений. Когда вы узнаете его лучше, тоже не будете сомневаться.

"Хотелось бы верить..." — Влад всматривался в изумрудные глаза, и сердце грозило вот-вот порвать грудную клетку — выскочить на свободу. Богатырь-маг подмигнул Серому и мотнул головой, указывая на Влада: "Во, мол, втюрился!" Серый расслабился, прыснул в кулак, тут же принял серьезный вид. Даже губу закусил от усердия. Орман обратился к Илоа:

— А ведь ты ему нравишься, девочка моя... — Влад вздрогнул и покраснел, а Орман успокоил его. — Ничего страшного. Она же у нас вон какая красавица. И у вампира при виде ее дыхание учащается.

На этот раз не выдержала эльфийка:

— Желна! — гневно вскрикнула она.

— Что? — повернулся к ней маг и невинно вскинул брови. — Ты же не сердишься на старого дурака? Тем более что я говорю правду. Правду я говорю, Асуэл?

— Правду, — с мягкой улыбкой подтвердил эльф.

Серый сиял от счастья. Ему начинал нравиться этот моложавый старикан. Он поймал суровый взгляд Влада и несколько сник. "Может, на меня магия быстрее действует?"

— Ладно, гости дорогие, — продолжил маг. — Раз вы молчите, так я сам скажу. Вам страшно домой хочется. Даже несмотря на то, что Илоа такая красавица, — Влад дернулся, и он испуганно прикрыл рот ладонью. — Молчу, молчу! Так ты обычно говоришь, Чакша? — показал пальцем на Серого и опять подмигнул. Тот засмеялся. — Значит так. Попали вы сюда с Земли. Если точнее — из России. Дверь у вас там кто-то не прикрыл и вы — бац — и к нам на экскурсию. Ну, а здесь-то хозяин ответственный. Здесь все закрыто насмерть. Так что, отправить вас домой, — Орман пристально посмотрел сначала на Серого, потом на Влада, — не могу, — он развел руками.

— Как??!! — вскочил Влад.

— Вот чесслово, — Орман прижал ладонь к груди. — Я же к вам со всей душой. Я бы быстренько... Но не могу. Дверь эту Ланселот сделал. Он и открыть может. А я кто? Я так, мелкая сошка.

Влад заметил, что Илоа прячет улыбку. Прибедняется маг.

— И что же нам делать? — смех у Сергея прошел моментально, он тоже вскочил.

— Как что? Обживаться, конечно! Вы у нас тут можно сказать долгожители среди людей. Да и по количеству выпавших на вашу долю приключений побили все рекорды. К тому же Влад покорил фею и получил от нее в подарок волшебный меч. Меч Стража, чтоб вы знали. Помните, в ночь Ока? Меч этот покинул Флелан много веков назад. А благодаря тебе вернулся. Да и по количеству убитых троллей ты перевыполнил план на многие годы вперед. В общем, назначаю тебя королем. Прямо сейчас назначаю. Хочешь корону?

— Нет! — Влад наклонил голову, словно собирался броситься на мага. Зачем он издевается над ними?

Желна тоже, не торопясь, встал.

— Что так?

— Я не хочу быть королем.

— А придется, — маг скрестил руки на груди. — Больше-то некому. Ты свое стадо видел? — поймав непонимающий взгляд Влада, продолжил. — Не видел. Потому и кочевряжишься. Вот как глянешь на них — испуганных, потерянных — сразу передумаешь. Кто им поможет, кроме тебя?

— Ты, например, — прищурившись, предложил Влад.

— Да на кой они мне? — изумился Желна. — У меня своих забот во, — он провел ребром ладони по шее... Я ж не мать Тереза, — поймал изумленный взгляд Серого и растянул губы в улыбке. — От ваших слышал. От ваших. Хорошая женщина была. Он подошел к людям и положил ладони им на плечи. И хотя лунный друг дернулся, руку не убрал. — В общем так. Вы — мне, я... — тебе, — он ухмыльнулся одному Владу. — Вы обживаете Финляндию. Я изыскиваю способ отправить вас домой.

У Влада, словно карта Флелана в сознании вспыхнула: замок Ормана — Финляндия — орки. Финляндия точно посередине.

— Тебе нужен заслон от орков! — мгновенно сообразил он.

Орман, запрокинул голову и раскатисто расхохотался. Смеялся не меньше минуты, выговаривая в паузах:

— Это... ха-ха... вы-то... хе-хе-хе... заслон? Кучка безоружных переселенцев... хо-хо-хо? — вытер слезы. — Я ведь вам оружие не дам. Сами заслужите. Узнали ведь, какие во Флелане правила? Вассальный договор верности заключать с вами тоже не буду. На кой вы мне такие недоверчивые? И селиться можете, где хотите. Это я по доброте душевной Финляндию предложил. Там хоть стены сохранились. Крышей покроете, табуретку сколотите — и жить можно. В общем, как это у вас говорят? Кончаем базар, — он бросил взгляд на двери зала. — Осшер, милок, веди остальных.

Глянул на эльфа:

— Ты ничего не забыл?

Асуэл спохватившись, порылся в сумке.

— Вот, — он подал Желне пузырек с плененным внутри Бореем.

— Каааакой чудесный подарок! — восхитился маг и посмотрел через пузырек на свет.

— Сэр Орман... — воспользовавшись моментом, обратился эльф. — Я хотел бы при людях выяснить один вопрос. Царь Урслог чуть не погубил нас в мглистой паутине и единорог, который нас спас, утверждал, что ваш посланник приказал сделать это...

На лицо мага набежала тень. На мгновение Владу почудилось, что он увидел его истинное лицо. Илоа тоже встревожилась.

— К Урслогу я никого не посылал, — веско произнес маг. Настолько веско, что сразу поверилось — не лжет. — Так же как и к Иситио. Его дворец разгромлен, и я не имею к этому никакого отношения, хотя обвиняют именно меня. Кто-то очень хочет отнять у меня союзников, вы не находите? — лица у всех вытянулись, но маг красиво передернул могучими плечами. — И все же не будем о грустном. Я с ними абббязательно разберусь — мало не покажется, — Влад почему-то и этим словам поверил безоговорочно. Он непроизвольно пощупал в кармане талисман, который собирались тоже отдать магу. Тот заметил его жест.

— Ну-ка, ну-ка, что там у тебя?

Влад достал перстень, подал Оману.

Гигант с интерсом рассматрел украшение и вынес вердикт:

— Хорошая штучка. Только заряда осталось на самом донышке. Ну да ничего. Может и подзарядим.

Перстень исчез, только его и видели.

В зал кто-то вошел. Влад обернулся. Четыре человека. "Стадо", — вспомнилось ему пренебрежительное мага. Но по-другому не скажешь — все съежились, словно на казнь их привели. Выделялся худющий наркоман с землистым лицом. Его поддерживал патрульный — рядовой. "Собрат по оружию", — с горечью подумал Влад. Другие два парня, как у классика: толстый и тонкий. По озаренному лицу Серого понял, что он их знает.

— Знакомьтесь, переселенцы. Это Влад, ваш король. Или царь. Или просто герой. Как вам больше нравится. Можете идти за ним или идти на все четыре стороны. Но предупреждаю: с ним безопасней. Человек он надежный, в полной боевой готовности. И оружие при ём одно на всех вас. К тому же если я найду способ открыть эту чертову дверь, то обращусь непосредственно к нему. Кто будет в этот момент с царем, и будет вести себя хорошо, тому и удаться покинуть наш бренный мир, — маг хохотнул. — В хорошем смысле этого слова. Спасибо за внимание. Можете идти, — он небрежно махнул рукой. Таким жестом господа отпускали холопов, если не нуждались в их услугах.

— А ты будешь искать способ открыть дверь? — зачем-то уточнил Влад, переходя на "ты". С этим шутом невозможно разговаривать иначе.

— Канешна буду, — вытаращил глаза маг и для убедительности приложил ладонь к сердцу. — Зуб даю! — и опять оскалился. Вот тут он опять позволил себе усомниться, но разве это что-то меняло? — Кстати, на ночь глядя уж не ходите. Я там для вас апартаменты приготовил. Переночуете. Можете и пожить маленько. А как надоест глаза мне мозолить — по коням и в путь. Коней — дарю, — Желна повел рукой с открытой ладонью так, будто подарок на ней был, и он табун Владу в карман ссыпать собирался.

Патрульный стремительно направился к выходу. На пороге бросил за спину:

— До свидания! — после чего вышел. В коридоре постоял, закрыв глаза ладонью. Позади плелся Серый и ныл:

— Влад, ты уж меня не оставляй. А то Орман дверь откроет, а я по делу какому отлучусь. Вернусь, а тебя и след простыл.

Его подопечные перешептываясь, тоже стояли за спиной. Влад повернулся к ним:

— Слушайте меня. Никакой я не король, но оружие у меня есть. Кто хочет идти со мной — идемте в Финляндию. Посмотрим хоть, что за место. Кто не хочет — его дело.

Народ безмолвствовал, как у классика.

К нему подошел Осшер. Влад услышал испуганный вздох.

— Я провожу в ваши покои, — он, не дожидаясь возражений, пошел по коридору, показывая дорогу.

Влада догнал Ут.

— Мы вас с Торастом проводим до Финляндии. Орман сказал, уже можно туда идти, нет там проклятия. Так что и заглядывать иногда будем в гости.