— А причем здесь то соглашение? Лет-то сколько прошло? — пожала плечами Тэй.
— Ну... глупо, конечно. Тогда, если судить по летописям — Император приказал поднять на ноги всех архивариусов, пыль столбом летела — в общем, тогда камушки уплачены были, а надобность вроде как и отпала. И вот теперь гномы настаивают на соблюдении договора.
— А что Император?
— Его Величество все еще мечтает войти в летописи под именем "Талас шестнадцатый, Справедливый". Не знаю, добьется он этого или нет, но в данном случае... Империя держится до тех пор, пока все в ней уважают закон.
— Сжигать вампиров на костре — это закон? — поморщилась волшебница.
— И это тоже, — серьезно кивнул отец. — Законы бывают плохие, бывают хорошие, бывают умные, бывают глупые. Но это законы. Не хочешь исполнять — добейся отмены. А игнорировать... если все начнут нарушать собственные обязательства, куда покатится Империя? В бездну?
— Не знаю, — покачала головой Таяна. — Мне кажется, большую часть нынешних законов давно пора менять.
У двери раздалось легкое, осторожное поскребывание. Девушка чуть сощурила глаза, шевельнула бровью, и дверь приоткрылась. В щель тут же просунулась голова Мерля.
— Я прошу прощения, госпожа. Вы не будете возражать, если я на время вас покину. Дров бы надо, да и... — в глазах вампира ясней ясного читался голод. — По лесу полетаю, может, дичь какая попадется.
— Конечно, Мерль, конечно... — рассеяно пробормотала волшебница. Дверь тут же закрылась, похоже, вампиру тоже не доставляло особой радости соседство с бывалым воином, да еще, к тому же, неравнодушным к исполнению имперских законов.
На самом деле, до тех пор, пока не доказано, что Мерль кого-то "выпил досуха", ничего серьезного ему не грозило. Опять-таки, согласно Закону. Хотя, конечно, в других краях, там, где власть Империи была не столь очевидна, отношение к кровососам, как презрительно называли там представителей летучего племени, было отнюдь не лояльным. И там Мерля могли проткнуть серебром или затащить на костер просто так, только за показанные клыки. Благодаря долгому общению с волшебницей, Мерль вполне мог бы назвать себя одним из самых образованных вампиров современности — ну, хотя бы просто потому, что дорога в учебные заведения для существ с белой кожей и длинными клыками была практически закрыта. И здесь бывали исключения, но лишь подтверждающие правила. Армия, некоторые виды ремесел... вот, пожалуй, и все, что отводилось в этой жизни крылатым. Таяна научила его читать и писать, рассказала немало о географии, юриспруденции, математике и прочих науках. Это не было целенаправленным обучением, но если Мерль проявлял любопытство, исчерпывающие ответы ему она, как правило, давала.
Так что он знал свои права... но те двадцать минут, что ему довелось провести на дымных, плохо разгорающихся, сырых дровах запомнились ему, пожалуй, на весь его долгий век.
— Что ж... — Таяна вновь повернулась к отцу, — с гномами все ясно. Опять они будут оборонять свои сундуки чужими мечами.
Она некоторое время молчала, затем, чуть покраснев, тихонько спросила:
— А... а что сейчас при Дворе носят, а, папа?
Она еще раз проверила, надежно ли пристегнута увесистая фляга с элем к его седлу. Огромный скакун без особого интереса скользнул взглядом по светловолосой девушке, и отвернулся. Впрочем, он тут же переменил свое к ней отношение, как только на ладони Таяны возник, повинуясь чуть заметному движению губ, большой, чуть желтоватый, кристалл сахара. Черный жеребец тут же сменил равнодушие на искренне дружелюбие, и довольно захрумкал угощением. Он был красив, и прекрасно это осознавал. Но, при этом, понимал, что каким бы красивым и статным ни был, все равно люди были, есть и будут его хозяевами. А с хозяевами надо, по возможности, дружить. Поэтому, доев сахар, он благодарно наклонил голову и издал короткое ворчание, в котором, с некоторым трудом, можно было разобрать что-то вроде "спасибо".
Таяна чуть удивленно подняла бровь.
— Зачарованный скакун? Папа, на тебя это не похоже.
— Увы, не было иного выбора. Путь далек, и обычное животное его не перенесет, а я спешу. Вот и пришлось... Знаешь, сейчас их становится все больше и больше. У Императора теперь их уже целая конюшня. Стало модным ездить на спине создания, которое обладает почти человеческим разумом.
— Мне это никогда не нравилось.
— Многим не нравится, но спрос все растет и растет. Кому-то магиконь нужен для престижа, кому-то — просто чтобы было в пути с кем поговорить. Даже у нас в латной коннице их уже не один десяток. И... иногда я могу понять ребят, сама ведь знаешь, магиконь куда выносливее обычного скакуна, и почти ничего не боится.
— И живет не более пяти лет, — скривилась Таяна.
— Да.
Некоторое время барон молчал, затем, вздохнув, прижал дочь к своей груди.
— Ну, мне пора. До встречи, Тэй.
Он на мгновение прижался губами к ее лбу, затем легко, несмотря на свои размеры, взлетел в седло.
— Папа... будь осторожен. Крепче держи меч, но не забудь про щит.
— Непременно, — усмехнулся он. Телла всегда провожала его этими словами, вот и Тэй теперь повторяет ту же фразу, слово в слово. Глядишь, еще поколение-другое, и родится новый девиз для щита де Брей. Что ж, в любой традиции есть своя особая прелесть.
— Ну, давай, Гарт, давай. Нас ждет долгий путь.
Повторять второй раз не пришлось. Умный скакун сделал шаг, другой, перешел на рысь... Таяна стояла и долго смотрела на все уменьшающуюся в размерах фигурку, почти скрытую завесой пыли. Почему-то укол боли пронзил сердце.
— Па-апрашу прощеньица, га-аспажа волшебница...
Таяна вздрогнула от неожиданности. Похоже, она немало времени просидела вот так, без движения, уставившись невидящими глазами на дорогу, где давно уже осела поднятая всадником пыль.
Неподалеку, стоял, опираясь на посох и теребя в руке шапку, старик. Вернее, лет-то ему было немного, сорок от силы, но годы работы быстро изматывают тело.
— А... радости тебе, Камус.
— И тебе радости, госпожа волшебница, и тебе, — осклабился старик, демонстрируя пеньки гнилых зубов. — День-то сегодня какой, а, госпожа?
— Хороший день, — рассмеялась волшебница, усилием воли отгоняя темные мысли. — Хороший день, ты прав, Камус. Так ты о погоде пришел говорить?
— О ней, госпожа, о ней. Дождя уже, почитай, неделю как не было, сохнет все.
Таяна окинула взглядом небо. Ни облачка, ни даже легкой дымки. Вздохнула.
— Дождь?
— Немножечко, госпожа... Са-авсем немножечко. Ка-апельку, — он разжал стиснутый кулак и продемонстрировал волшебнице монету, массивный серебряный струг, древний, еще, наверное, династии Турбедов... непонятно каким образом сохранившийся в целости.
— Пра-асти, госпожа, — забубнил старик, не вполне верно истолковавший брошенный на монету взгляд. — Чем богаты...
— Да не нужны мне твои деньги, — пожала плечами Таяна, прекрасно понимая, что монета эта ой как понадобится деревне, когда приедут императорские сборщики податей. — Прибереги для Синих жилетов. А дождь вам будет... скоро. Прямо вот сейчас и займусь.
— Ой спасибо, га-аспажа, — закудахтал старик, — бла-агадетельница. Жена моя вот передать просила, не откажи, — он протянул Таяне чистую белую тряпицу.
Предвкушая удовольствие, и уже зная, что увидит, девушка развернула лоскут ткани. Там лежал леденец, настоящий, домашний леденец, размером чуть не с кулак, сваренный из ранних ягод, приправленный медом и, наверное, остатками прошлогоднего сахара. Конечно, для титулованной волшебницы не составило бы особого труда наколдовать целый стол, прогибающийся под тяжестью диковинных яств... да только магическая пища давала лишь иллюзорную сытость. И никак у нее не получалось создать нечто столь же замечательное и вкусное, как эта сладость, сделанная с искренними чувствами.
— Спасибо, Камус, — растрогано прошептала она. — Спасибо...
— Ну, так я, эта, пойду? — старик сиял от удовольствия. От двойного — и монета уцелела, и волшебнице радость доставил.
— Да, да... — Таяна с трудом сдерживалась, чтобы не приступить к дегустации подарка тут же. — И не волнуйся, Камус, и другим скажи. Будет дождь... хороший. Пусть бабы белье с веревок поснимают, как бы не вымокло все.
До холма, облюбованного ей для ритуала вызова дождя, было не так далеко, и она отправилась пешком. Это было хорошее место, отсюда были видны почти все поля, которые следовало полить. Правда, холм был высок, и его склоны были довольно круты, поэтому Таяна потратила немало времени, шагая по узкой тропе, что спиралью вилась по зеленому боку холма.
И вот, наконец, она достигла вершины, огляделась, снова отметив про себя чистейшую небесную синь, лишенную даже намека на белые пятнышки облаков. Таяна привычно наметила на небосводе несколько точек, и вскинула руки, и начала ритуал.
Вызов дождя не считался особо сложной магией, и в Академии этим искусством овладевали практически все, даже те, кому потом так и не удавалось продвинуться дальше. Но одно дело заставить облака, в своем равнодушии к людским нуждам несущие влагу к морю или в горы, пролиться дождем именно там, где это необходимо — и совсем другое дело создать тучи и обрушить на землю потоки воды вот так, при ярчайшем солнце. Это требовало уже немалого мастерства.
Таяна усмехнулась — несколько лет, проведенных здесь, и она вполне могла бы уже преподавать это мастерство другим. Опыт весьма богат.
Река, извивающаяся у подножия холма, как будто вскипела. Дастин или кто-нибудь другой из боевых магов, пожалуй, вполне мог бы и в самом деле вскипятить реку, превратив ее в уху, сварив всю рыбу и на долгие годы лишив эти берега жизни. Что ж, иногда и это было необходимо... особенно, если кроме рыбы в воде находились полки форсирующих водную преграду вражеских армий. Сама Таяна не видела, но была наслышана о подобных действиях боевых магов, которых, перед лицом приближающейся угрозы, меньше всего заботили такие мелочи. Впрочем, о последствиях своих заклинаний боевые маги редко задумывались даже и в мирное время, их лозунгом всегда было — "Успей ударить первым". Тот же Дастин...
Таяна вздрогнула, чуть было не утратив контроль над процессом излияния реки в небо. Конечно, она не собиралась сформировать на небе настоящие тучи — не хватало еще, чтобы плод стольких усилий попросту унесло бы куда-нибудь ветерком. Задачу перед собой она поставила совсем другую. Если бы поля не подходили вплотную к домам, она бы не беспокоилась и о том, что чья-то вывешенная для просушки одежда вымокнет до нитки. По крайней мере, за сухость своего платья она нисколько не волновалась.
Наконец, над рекой повисло клубящееся облачко, насыщенное водой настолько, что, казалось, тронь его — и тебя окатит целым водопадом. Повинуясь движению руки волшебницы, оно поднялось выше, сместилось в сторону ближайших наделов — и вдруг рассыпалось фейерверком тяжелых крупных капель, обрушившихся на иссушенную землю.
Тэй довольно улыбнулась — весьма солидный кусок работы сделан. Она снова нацелилась на реку — голубой змее предстояло отдать еще изрядную порцию животворной жидкости. А потом еще и еще...
Постепенно заклинания вошли в устойчивый ритм — устойчивый настолько, что Таяна могла позволить себе думать о чем-нибудь другом. Руки и губы жили какой-то своей жизнью, делая отточенные движения и произнося единственно нужные в данный момент слова заклинаний. А девушка в это время думала, и мысли ее не были слишком уж веселы.
Сколько лет, сколько веков прошло с тех пор, как магия, высокое искусство, постепенно начала превращаться из таинства, доступного очень и очень немногим, в обычную работу, пусть и сохраняющую все еще ореол таинственности, но становящуюся все более и более привычной. Уже давно седовласые мужи не запираются на долгие годы в высоких неприступных башнях, и не пытаются, окружив себя странными и редкими реагентами, обложившись древними книгами, сложить новые, ранее невиданные заклятья... или, хотя бы, постараться оживить то, что было утрачено эпохи тому назад. Уже давно начали юные аколиты, изучив пяток-другой простеньких наступательных заклятий, гордо именовать себя боевыми магами — и беда была в том, что никто не разубеждал их в этом.
Те, кому следовало бы погружаться в глубины знаний, накопленных темными шаманами ургов, мрачными и неразговорчивыми магами подземного народа, далекими лесными эльфами, способными заставить любую зеленую травинку служить им, теперь почивали на лаврах, не желая рисковать своими драгоценными задницами. И уже не раз бывало, когда какой-нибудь шаман играючи сметал установленный этими "корифеями" магический заслон... сметая, заодно, и самих корифеев. Конечно, легионеры наводили порядок, конечно, Академия собирала все свои силы, и Империя в очередной раз одерживала "убедительную" победу... Но и потом ничего не менялось.
Кто первым выдвинул этот страшный лозунг — "То, что было хорошо для наших отцов, хорошо и для нас"? Неправда, что отказ от поиска нового ведет к стабильности — он ведет только к упадку, и больше ни к чему. Из поколения в поколение маги утрачивают знания, переходя от сложного к простому, а от простого — к элементарному. Ведь было же время, когда боевой заклинатель мог выпустить навстречу вражеским колоннам стаю огненных элементалей, способных смести на своем пути все, что угодно. Ведь смогли же алхимики из Хрустальной Цитадели создать ньорков... где теперь те алхимики и их знания, где сама Хрустальная Цитадель? Где великолепная Гавань Семи Ветров? Руины, среди которых ходят странные создания, оставшиеся от тех давних лет, и постепенно истребляемые рыцарями, ищущими славы. Давно забыт язык, на котором написаны их книги, да и самих книг осталось всего ничего. Ну, а что осталось — хранится бережно, как величайшая реликвия... в которую уже никто не заглянет.
Увы, и сама она, титулованная волшебница Таяна де Брей, только с грустью думала об уходящей славе магов. Бросить все, посвятить жизнь изучению пыльных древних фолиантов, разбираясь в сложной вязи незнакомых букв? Сутками стоять над бурлящим варевом, по крохам добавляя ингредиенты, в надежде получить что-нибудь уникальное... А ведь она так молода. И она так любит эти поля, эту реку, жгуче-красный закат и непередаваемую прелесть теплого летнего дождика... отказаться от всего этого? Она не находила в себе сил на такой шаг.
Очередное облачко рассыпалось над самым дальним полем. С некоторым усилием Таяна вывела себя из транса — все наделы, что можно было видеть отсюда, с холма, были политы на славу. Она снова бросила заклинание дальновидения — второй раз за день, может, и зря — к вечеру глаза начнут немного побаливать... ну да ладно. Зато теперь она могла в полной мере оценить результаты своей работы — и впрямь, дело сделано хорошо. Камус, и все остальные — ну, не по собственному же он почину пришел, скорее всего, его от имени всей деревни отправили — будут довольны. Пожалуй, денька через два надо будет повторить, все же земля здорово пересохла, и одним таким поливом, пусть и тщательным, дело не ограничится.
