-Если вы ошибаетесь, то предлагаемое вами излишне и опасно — заметил Четвертый джентльмен — а если вы правы, то... Мы собираемся воевать с Советами? В конце концов, есть всякие дикари, которых можно натравить на русского медведя, и кого абсолютно не жалко?
-А вы бы положились на кого-то сомнительного, в игре с такими ставками? — спросил Первый — остаюсь в убеждении, тут случай особый. И выбора у нас нет!
-И кто ответит при неудаче? — спросил Второй — и перед русскими, и перед Конгрессом?
-Коул, заместитель директора ЦРУ — сказал Первый — в существование Двери не посвящен, но истинный патриот Америки. Знает лишь что порученная ему миссия чрезвычайно важна для нашей национальной безопасности и при успехе, будет столь же щедро вознаграждена. И готов принять, что при провале — он будет ответственным за все. Просит лишь, чтоб даже в этом случае, назначили пенсию его семье. Немаловажно то, что он прежде работал в Восточном отделе и лично знаком с некоторыми из наших турецких друзей. Он уже вылетел в Анкару — так что операция вступила в фазу подготовки. Надеюсь, никому из нас турок не жалко? Как и тех украинцев, кого привлекут для самой грязной работы? Если все пройдет гладко, "плохими парнями" будем не мы. А мистер Коул произвел на меня впечатление настоящего профи — и клялся, что подобрал лучших.
-Тогда принято — заметил Третий — стоит попробовать. Я "за", джентльмены.
-Принято — сказал Четвертый — стоит попытаться. Чем ждать, что проиграем.
-А я воздержусь — сказал Второй — как бы не стало, что не только без прибыли, но и не останемся при своих.
Одесса. Привоз. 1 июня 1953.
Кто на Привозе не был — тот Одессы не знает.
Место, где официально продается все для народа, от хлеба до ботинок. А неофициально можно купить и продать абсолютно все — конечно, если ты знаешь к кому обратиться, и к тебе относятся с доверием. При царе, красных, белых, немцах с румынами, Советской Власти и незалежной Украине — менялись лишь люди, и номенклатура предлагаемых товаров, а сам принцип оставался незыблем. А одесские старожилы утверждают, что суржик, который нередко можно услышать на Привозе, это исключительно местный язык, имеющий с западенским суржиком лишь некоторое сходство, не более того (ну нет в языке западенцев — слов с греческими или сербскими корнями) — так что Привоз даже на звание микро-этноса может претендовать.
Рассказывают, что году в сорок шестом или сорок седьмом, некий селянин здесь пытался продать кому-то танк, "с румын остался, в сарае стоит, хозяйство от лихих людей охранять". Но сначала не сошлись в цене, а затем узнали Те Кто Надо, примчались и имущество изъяли. Причем хозяин возражал, "что пулеметы закон иметь запрещает — а про танк ничего не сказано". Какая кара в итоге его постигла, история умалчивает — а танк передали на Одесскую киностудию, реквизитом (прим.авт — автор сам слышал эту историю в Одессе, в конце 80х. Подтверждений из иных источников не нашел, так что возможно что и треп). В конечном счете, между уважаемыми людьми Привоза и Советской Властью было достигнуто некое согласие — первые не имеют дела с "политикой", а также опасными товарами вроде оружия и взрывчатки, вторая зарывает глаза на что, в УК именуется "мелкой спекуляцией" (пресечь полностью которую было бы все равно, не то чтоб невозможно, но потребовало бы совершенно дикого расхода ресурсов и напряжения сил — а одесской милиции, угро и ОБХС и без того было, чем заняться).
Так что матрос с французского парохода "Дюшарм", ставшего на разгрузку в Одесском порту, не привлек ничьего внимания, неспешно прогуливаясь по Привозу в это утро, с большой сумкой в руках. Тут таких персонажей было — и если не нарушаешь порядок, мешая другим, никому ты не интересен. Как и факт, что в некоем месте в обговоренное время к нему подошел интеллегентного вида человек в очках, по виду великовозрастный студент (а вот это была личность, в Одессе известная, откликающаяся на прозвище Самуилыч, он числился администатором в ресторане "Южная Роза", реально отвечая там за музыкальную часть, и славился умением откуда-то доставать свежие записи "не нашей" эстрады). Он быстро переговорил о чем-то с французом — после чего из сумки морячка было извлечено с полдюжины пластинок в конвертах с яркими разноцветными этикетками. Один из конвертов был еще и обернут прозрачной пленкой — фирменная упаковка, свидетелствующая о подлинности и свежести товара.
Матрос вернулся на свой пароход, довольный — что за пустяковое поручение, что дал ему месье Лапорт, свеженазначенный помощник капитана, никогда прежде не бывший в Одессе, он получит дополнительную плату, почти как за весь этот рейс — причем в долларах, а не в обесценивающихся франках. А Самуилыч знал лишь, что пластинку в обертке он должен будет отдать тому, кто придет с условленными словами, ни в коем случае не вскрывая упаковку и не пытаясь проиграть музыку.
И никто из названных лиц не знал, что месье Лапорт (личность совершенно неприметная, и в Одессе почти не сходящая на берег) в действительности работал даже не на французское Сюртэ, а на американскую разведку.
Лючия Смоленцева (Винченцо).
Я заглянула в будущее. И мне стало до ужаса страшно.
Я настолько же русская коммунистка, как и итальянская католичка. От Веры — вера в то, что мир, в котором я живу, справедлив, красив и гармоничен — а если это где-то в чем-то не так, то исключительно по воле Творца, высшего замысла которого мы просто не видим. А от Идеи — стремление построить эту гармонию здесь, на земле, и если не "сейчас" то в обозримом будущем. Страна Мечты, это не сказка а быль. В моем понимании, все люди — равны и не равны, одновременно. Равны в том, что Творец каждому от рождения вложил свою искру, которую можно и должно разжигать. А не равны — в том, что этот высший дар, кто-то сбережет, поддержит и разовьет, на счастье и себе, и людям, а кто-то пренебрежет, или распорядится во зло. И мне рассказывали, что Ленин, самый первый из русских коммунистических вождей, сказал — наша цель, обеспечить трудящимся высокий уровень жизни? Нет, это и капиталисты дать могут. Наша цель — обеспечить каждому полное развитие его духовных, умственных и физических способностей, в меру его таланта. Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл был такой.
И советские в этом преуспели. Когда мы с Анной были в Ленинграде, моя подруга и наставница на Невском проспекте обратила мое внимание на красивое здание с башней, рядом с Гостиным Двором.
-Бывшая Государственная Дума, это как парламент был еще при царе. А вот там, позади башни — музыкальная школа, хотели меня туда отдать учиться, но слуха не оказалось. Эту школу, для талантливых детей, открыли в 1918 году, по просьбе питерских рабочих. Она не закрывалась даже в Блокаду.
Мадонна, а я вспоминаю, как моя мама, работая прислугой в Риме, покупала мне книжки — и каждый раз выбирая между ними, и лишней булкой, или куском сыра, или бутылкой молока! Маркс прав — что для капиталиста идеальными работниками были бы придатки к машинам, чапековские "роботы", а не люди; образование им нужно лишь столько, чтобы выполняли работу (и лучше — меньше, дешевле будет платить). А в СССР я видела, как людей всячески побуждали получать образование, заниматься в каких-то кружках — понятно, что иные из них были важны для армии, как водить машину, нырять с аквалангом, метко стрелять, знать радиодело. А к чему тогда отнести, организованные походы рабочих с заводов в театры, экскурсии в музеи? Не говоря уже о том, что само образование тут очень доступно!
У нас в Италии, человек из низшего сословия не мог и мечтать поступить в университет. Не только из-за того, что на него бы смотрели там как на плебея — но и потому, что у него не было денег, заплатить за обучение. В СССР же хотя высшее образование пока что не бесплатно, но стоимость его (за год) меньше месячного заработка рабочего. И существуют многочисленные льготы, как например, полная отмена платы для награжденных орденами и медалями (а таких, среди советских мужчин, после войны, немало), или половинный размер для всего лишь отслуживших в армии, или отработавших после школы на производстве. (прим. — к сожалению, альт-ист.). В целом же, жизнь в СССР организована так, что каждый может развить свой талант, имея к тому желание. Что это, как не высшая справедливость?
Да и я с прошлого года прохожу обучение в одном очень интересном заведении! Но о том расскажу чуть позже.
А в той реальности будущего двадцать первого века, что мне показали? Под маской так называемой "толерантности" процветают самые гнусные пороки! Европейские города заполнили толпы грязных дикарей (мадонна, я вовсе не расистка — но ведь есть разница между человеком, стремящимся к культуре, и тем, кто сознательно не желает подняться выше обезьяны?). Семьи объявлены "пережитком". Дети мечтают стать бандитами и проститутками. Святые отцы — педофилы. Уголовные преступники — депутаты парламента. И продается, и покупается — абсолютно все (мадонна, я вовсе не монашка и не аскет — но надо же и меру знать, нельзя измерять человека исключительно кошельком)!
И если тот мир одержит победу и здесь, в этой истории — это будет проигрыш не только Советов, но и моей Италии. Не только коммунизма, но и Веры (значит, мир не справедлив, не гармоничен, и Творец отвернулся от него). Может, я говорю ересь, как с точки зрения коммунистической идеи, так и Святой Церкви? Но я так вижу картину — и не умею иначе.
И тяжелее всего мне потому, что я пока не сделала ничего, чтобы отвратить торжество сатаны! Я не совершала подвигов, которые мне приписывают — в фильме "Битва за Рим", первые наброски сценария которого я держала в руках еще восемь лет назад, в первый свой год в СССР, и который наконец сняли совместно, русские и итальянцы, о событиях сорок четвертого года, и где меня играет некая Софи Шиколоне (еще не ставшая Лорен), я просто ангел мщения, убивающая немцев сотнями (мой муж сказал — "как Терминатор") и причастная решительно ко всем славным событиям! А ведь я еще не была партизанкой, когда повстречалась с моим рыцарем, он не отбивал меня от банды пьяных эсэсовцев в римском кафе, я не присутствовала с ним на исторической встрече в Ватикане, не высаживалась с подводной лодки на остров Санто-Стефания, спасать Его Святейшество из немецкой тюрьмы! И в поезде Гитлера не я спасла жизнь своему мужу, а он из-за меня там едва не погиб! Лишь наше венчание в соборе Святого Петра, по королевской церемонии, проводимое самим Папой, было как в фильме (и даже платье у меня такое же). Ну а после мне не выпало случая быть чем-то полезной — разве что в Киеве, но и там, когда на нас с Анной напали бандеровцы, я очень напугалась, и лишь делала "как учили".
-Вы живые, они мертвы — ответил мне муж, когда я рассказала ему, что чувствовала тогда — а прочее, неважно.
Что хорошо — мой рыцарь предельно серьезно отнесся к тому, что возможно, мне самой придется защищать свою жизнь. И учил меня всему, что умел сам (хотя до его таланта мне далеко) — стрельба из самого различного оружия, на скорость, из неудобного положения, по быстро движущимся и внезапно появляющимся мишеням, рукопашка, нож, бой в лесу, в здании, плавание и ныряние с аквалангом (до десяти метров — глубже мне было запрещено, "норматив для матросов-срочников, а ниже уже особенности есть"). Конечно, я всегда буду слабее противника-мужчины — но как сказал мне мой рыцарь, у меня отличная скорость и ловкость движений, "а при правильной технике, большая сила и не нужна". Я тренировалась, мечтая что буду прикрывать спину своему мужу. А он категорически отказывался даже слышать — чтобы я с ним вместе, и в бой!
Я все-таки уговорила его дозволить мне прыгнуть с парашютом. И поняла, насколько он боится — он, не страшащийся абсолютно ничего! — что я как-то пострадаю! Он заставил меня пройти весь курс подготовки со всем тщанием — после медосмотра, признавшего меня абсолютно здоровой. Сначала был даже не самолет, а кусок кабины с люком, стоящий на козлах, чтобы научиться выпрыгивать правильно — упереться в края руками и ногами, затем резко оттолкнуться, максимально вперед, не коснувшись плечом края люка (иначе, тебя может закрутить в прыжке). После, меня подвесили на стропах, в полуметре над землей, и чтобы я научилась, за что тянуть, управляя куполом. Затем я спрыгивала с помоста (где-то с высоты моего роста), учась правильно приземляться, сразу на обе ноги, сведенные вместе, и падать на бок. Я выучила действия при нештатных ситуациях — если не отделится вытяжной фал, если основной парашют не раскроется, если тебя навалит на чужой купол (ногами пробежаться по нему, в сторону), если тебя несет на крышу или стену дома (так же успеть пробежаться, пока твой купол не погас), и множество других случаев. А когда настал тот день, мой рыцарь лично проконтролировал укладку моих парашютов, основного и запасного, был в самолете рядом, сам прикрепил мне фал, и был за выпускающего, когда я прыгала. Было ли мне страшно тогда — нет, я абсолютно доверяла, что он сделал все, как если бы прыгал сам, ну а мне, лишь лететь до земли! Самолет был Ан-2, условия самые простые — день, отличная видимость, почти безветрие, высота шестьсот метров, внизу ровное поле, от горизонта до горизонта. И я оттолкнулась, как учили (не дожидаясь пинка или затрещины, которыми, как я слышала, инструктора выталкивают замешкавшихся новичков). "Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три" — рывок, и надо мной раскрывается купол, все было так, как мне рассказывали — а дальше, лишь разворачиваться по ветру и смотреть, куда несет. И когда я приземлилась, то к моему удивлению, мой рыцарь уже ждал меня там — после он сказал мне, что прыгал последним, как положено, но без фала, "чуть затяжным", и обогнал всех. А после в автобусе мы все (кроме меня и мужа, прыгали еще шестеро), дружно пели "белый купол", и по рукам ходила фляжка — я, конечно, лишь пригубила.
Второй прыжок был труднее. И отчего-то было страшнее. Но я все же прыгнула — и полетела не вниз, а вслед за самолетом, болтаясь на фале! Дернуть за кольцо — нельзя, можно и себя, и самолет погубить!
Мой муж, стоя в люке, показал мне стропорез. Я кивнула, но вряд ли он мог это заметить. Он ударил по натянутому фалу и я освободилась. "Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три" — и надо дергать кольцо, ведь принудительного раскрытия уже нет. Приземлилась нормально. Причиной происшествия было (к этому выводу пришла "комиссия по расследованию", тут же собранная на аэродроме), что вытяжной фал должен сначала оборвать некую предохранительную деталь внутри ранца, и лишь затем выводить парашют — считается, что веса парашютиста достаточно, развить требуемое усилие, но я оказалась слишком легкой! А надо было прыгать третий раз!
Для чего? Как сказал мой муж, значок парашютиста дают не за один а за три прыжка, не просто так. Первый, на адреналине, легкий. Второй, там бывает по-настоящему страшно. Ну а третий — как показывает опыт, кто на него решился, тот так же легко прыгнет и в четвертый, и в десятый, и в сотый — без разницы.
