-Значит, придется разбираться хирургически — говорю я — чтоб сохранить для СССР старинный университет и основную здоровую массу студенчества. Ну а кого из паршивых овец придется изъять, явно или тайно (арест с приговором, или несчастный случай), а кого достаточно просто опозорить или напугать, это на месте решим.

-Кандидатуры?

-А вы будто не знаете, Пантелеймон Кондратьевич? В Академии на нашем факультете, по списку двух курсов, шестьсот восемнадцать слушателей — развернулись бы больше, так преподавателей не хватает. Уровень подготовки оцениваю, по армейской мерке, от сержанта — это те, кто совсем с минимальным багажом туда пришли, как наши "смолянки" до капитана, командира строевой роты — это те, кто уже жизнью терты: фронтовики, следователи, погранцы, милиция. Через два года им уже можно самостоятельные поручения давать — а пока, только на подхвате.

-А те, кто в Молотовске остался? Из твоей бывшей команды "стерв" и к ним примкнувших?

-Они там вполне на своем месте. И лучших уже в Академию вытянули, еще в прошлом году, когда увеличили набор. Так что, товарищ Пономаренко, опыт управленческой работы на высшем уровне, только у меня. Приехать, разобраться, посмотреть.

-Про приговор от УПА забыла?

-Так бандерью хвост прижали, и Кук у нас. К тому же, приговор вынесли "Ольховской", ну а в Львов приедет совсем другое лицо. Если только от нас утечки не будет.

-Тебя в Одессе видели. И на пароходе.

-Так проверить, среди пассажиров "Нахимова" были ли — из Львова и Черновиц. И вообще, с Западной Украины.

-Сделаем. Еще что потребуется?

-Марь Степановне помочь — а то ведь не справится одна, с детьми. И моими и Лючии. Есть у меня мысль одна, как легализоваться. Чтоб быть в центре событий, изнутри все видеть, а не взглядом заезжего ревизора. И не заподозрил бы никто. Ну а товарища Федорова и предупредить можно.

-Надеюсь, Анна Петровна, что в "студентки" вы не пойдете?

-Нет, Пантелеймон Кондратьевич. Во-первых, к экзаменам надо подготовиться и сдать. Во-вторых, у первокурсницы статус низкий — доверия мало. В-третьих, свободы нет — надо на все лекции ходить, домашние задания делать. В-четвертых, по закону подлости, можно наткнуться на кого-то из бандер, знакомых еще по Киеву — а как студентке обеспечить охрану? И в-пятых, как студентке незаметно и часто общаться с Первым Секретарем?

-Молодец, чему-то научилась.

-Значит, нужна команда. Из "своих" или по крайней мере, чтоб они в большинстве. Со свободой перемещения, не вызывающей подозрений ни у кого. И вхожая как в окружение Первого, так и в студенческую среду. В то же время, чтобы и мысли ни у кого не возникло о связи с госбезопасностью. Например, киногруппа, даже не с Московской, а Ялтинской студии (с Довженко нельзя — там у львовских наверняка связи есть, знают, кто есть кто). Приехала снимать, про геройскую казацкую старину — тут и массовка нужна, из местных, и отношения совсем не формальные, и доступ на любые объекты, которые сочтет "киногеничными", если местная власть не возражает, а она вполне может таким гостям навстречу пойти. Вот только, Пантелеймон Кондратьевич, пожалуйста, не надо больше из меня "мерилин" делать!

-А это как в сценарий будет вписано — ответил Пономаренко — если потребуется, то изобразите, ради интересов СССР!

Не потребуется — мой выход на сцену (или под камеру) вообще не предусмотрен. Хватит с меня актерской карьеры — останусь за кулисами, режиссером действа. Ведь в штате киногруппы хватает административных должностей!

Лючия Смоленцева.

Пусть вечный бой. Покой нам только снится. И наградой — радость от одержанной победы. Что мир стал чуточку лучше и чище, когда умерли очередные враги.

-Если это враги — ответила Анна — ты ведь помнишь, что нам по медицине читали? В организме иммунитет, это когда бациллы гибнут — но что будет, если заодно и здоровые клетки, с ними? Испанский грипп — когда защита к незнакомой угрозе не готова, и не различает своих и чужих. Когда погибло больше людей, чем на прошлой Великой войне. Люся, ты на товарища Кунцевича не смотри — у него хорошо выходит командовать, но ему нельзя доверить что-то решать; он тактик поля боя, а не политик, не стратег. Его приоритет, уничтожить врага — наш же, достичь цели, блага для СССР.

Я отлично поняла свою подругу — вспомнив, что сказал мне отец Серхио. В каждом человеке есть и добро и зло (за исключением святых, и, распоследних мерзавцев), и долг истинного Наставника в том, чтобы помочь светлой стороне, влияя когда Словом, а когда силой. Но "кто без греха, тот пусть кинет камень" — что будет, если считать грешниками всех, в чьей душе есть лишь малое пятно? И зачем воевать со всем миром, когда можно добиться своего дружеской любовью — так кажется было написано у великого Макиавелли? Этому нас и учат в Академии — "хорошо то, что хорошо для СССР и его друзей".

Мадонна, разве это плохо, быть счастливой от победы? Мне пишут из Рима, что фильмы, где я снялась, и "Иван-тюльпан", и "Высота", имели в Италии оглушительный успех! А меня неприятно укололо, когда я услышала про Софи Лорен! Сейчас ей всего девятнадцать, но у нее все еще впереди, великие фильмы и великие роли — хотя если подумать, вряд ли здесь она будет работать с Голливудом; там кино моей страны было на какие-то мелкие темы, о жизни маленьких людей, а в этой реальности оно, как заметил мой муж, "на югославское похоже — где партизанская тема была одной из главных". Но талант все равно пробьется — может, этой Лорен ненароком ножку подставить, чтоб не поднялась высоко, я ведь сумею! О мадонна, прости, это ведь грех зависти, неугодный Господу. И Анна, и мой рыцарь, я знаю, этого тоже не одобрили бы никак!

Значит, надо играть честно. Сняться еще, в столь же удачных фильмах, как "Высота". Вот отчего я была рада, когда Пономаренко подверг план Анны своей критике — ведь его намерение полностью совпало с моим желанием!

-Кино, это идея хорошая. Вот только отчего "якобы съемки", зачем зря тратить ресурс? Организуйте сценарий и режиссера — Анна Петровна, вы ведь в киноиндустрии уже многих и многое знаете, так что не мне вас учить. Трудно — так нет таких крепостей, что не взяли бы большевики! Возьмите за основу какую-нибудь книгу из будущего, и напрягите своих творческих бездельников, пусть поработают за полученные блага!

Это было, как выразился мой рыцарь "сродни организации рейда Дулитла на Токио", ну так мы не какие-то американцы? Набросок сценария ("на живую нитку") сделал Аркадий Стругацкий — знаю про путь там, его и брата, здесь пока что они романов не пишут, но все у них впереди. Чтоб облегчить его работу, я приставила к нему Верочку, одну из наших " смолянок", как Аню Сниткину к Достоевскому — он творит и диктует, она записывает, а после правит. Но все равно было без импровизации не обойтись — и Режиссером стал еще один товарищ из Особого Списка, кто в будущем прославится как раз умением творить прямо на съемочной площадке, надеюсь что и у нас он станет великим, а пока лишь получил распределение на Мосфильм, так что это его первая работа. Но Пономаренко сказал (и Анна согласно кивнула):

-Поможем раскрыться таланту, дадим возможности. Устроили ему поступление во ВГИК на два года раньше, посмотрим, какой будет результат. Надеюсь, что вы сумеете обеспечить, чтобы нашего гения там бандеровцы не убили?

-Так не мальчишка ведь? — ответила Анна — а тридцатилетний уже, фронтовик, в разведке служил, был ранен, имеет награды. Здесь ему не "языков" с той стороны таскать — и мы прикроем.

-Хотя, жанр ему не собьете? — спросил Пономаренко — все же там он совсем другие фильмы снимал, жалко если тут не будет. У вас же не еще один "Иван-тюльпан" намечается, а что-то героически-историческое, да еще с фантастикой.

-Талант многоранен — сказала Анна — и ведь там он тоже в самом начале снял совсем не в том жанре. А после за дебют здоровый втык получил, "за политическую неправильность", мог бы вообще из профессии вон. Простите, Пантелеймон Кондратьевич — но мне показалось, что кого-то из заслуженных привлекать нельзя. Взбрыкнет еще, зачем нам в группе нужно напряжение? А этот товарищ — справится.

Мадонна, а вдруг и мне удастся сняться у него, лет через десять? Хотя это немного и не мой жанр — а впрочем, вспомнив "тюльпан", а отчего бы и нет?

Отчего-то я представляла Львов подобием старого Парижа — узкие улочки, старинные дома, и катакомбы под городом, где скрываются банды таких мерзавцев как Кук (гори он в аду до страшного суда — а впрочем, на Втором Арсенале в роли подопытного ему будет не слаще!). Увидела же вполне европейский город, с фабричными трубами на окраинах. Нас поселили в отеле "Россия", на площади Мицкевича — рядом бывшая Ратуша, сейчас там самая главная Советская Власть сидит, и по традиции на площади должен быть памятник, а тут их было целых два, и не на постаментах, а на колоннах, поэту, в честь которого названа площадь, и статуя Богородицы (о мадонна, я усмотрела в том знак свыше!). Архитектура была похожей на Рим — круглый фонтан, украшенный барельефами дельфинов, зеленые газоны, рядом с нашим отелем, еще один, гостиница "Европейская", за ним здание пассажа (сейчас магазин "Детский мир"). Меня разместили в номере, в котором, как сказали, останавливался австрийский император Франц-Иосиф, когда приезжал в Львов — можете представить, что там была за роскошь! Хотя я тут же подумала, в этих комнатах можно незаметно целую банду разместить в засаде! А мебель из прочного дуба — пожалуй, и пуля из маленького браунинга, какие я и Анна постоянно носим при себе, эти доски не пробьет.

И когда пришло время визита к местной власти (не только представиться, но и взаимодействие организовать), нам даже не нужен был транспорт, лишь пешком по площади пройти. Была прекрасная погода, солнце и тепло (мы с Анной в одних платьях, плащи не стали надевать). Я, Анна, Валя Кунцевич, еще Аркадий Стругацкий и товарищ режиссер (как можно без них — тем более, товарищи были в курсе и под подпиской), нас сопровождали четверо ребят из киногруппы ("песцы", старшим Мазур). Присланый за нами порученец сначала выразил недоумение — это лишнее, взгляните в окно, сколько тут милиции и военных патрулей. На что Валя ответил — а вы еще вспомните эрцгерцога в Сараево, тоже там полицаи стояли как столбы, и помогло? Тут я и посторонних прохожих вижу — а если кто-то из них окажется, как Гаврила Принцип?

Мы шли по брусчатке площади. Ярко светило солнце, журчал фонтан.

-Двое слева, тридцать метров — вдруг сказал Валька — внимание!

Двое парней шли к фонтану, нам наперерез. Слишком быстро, целеустремленно, и лицо у одного было напряжено. Одеты легко (то есть, автомат не спрячешь), а для пистолета слишком далеко, для уверенной работы. А вот гранату добросить могут вполне!

-Как начнется, ложитесь — бросил Валя мне и Анне — работаем лишь мы.

-Гоголев, твою мать! — заорал порученец, обращаясь к милиционеру рядом — ты, что, этих не видишь? Опять идут!

Старшина, отдававший нам честь, обернулся — и выхватил не ТТ, а свисток. Двое парней бросились к фонтану, а на них со всех сторон набегали милиционеры. Один успел взмахнуть рукой и кинул в воду букет алых цветов, кажется гвоздик, второго скрутили раньше. Руки за спину, и потащили куда-то прочь.

-Хулиганье! — сказал порученец — раньше свой мусор к богоматери клали, мы уж устали убирать. Так теперь надумали, в фонтан — а нашим, казенное обмундирование мочить, туда залезая. Сволота рагульская!

Слава мадонне, мне не пришлось платье испачкать, падая в пыль! А не похожи эти ребята на хулиганов — да и где это видано, чтобы апаши бесчинствовали днем, перед домом власти, и где милиции едва ли не больше чем прохожих? Зато мне вспомнилось (из прочитанного) что это место было традиционным для всяких протестных собраний, еще с 1848 года, и особенно среди молодежи! Смущали лишь красные цветы — я знала, что у бандеровцев этот символ совершенно не принят. Что ж, товарищ Первый Секретарь, придется вам ответить на некоторые неудобные вопросы. Хотя наверное, речь будет Анна вести, как старшая из нас?

Посланница от Пономаренко (рангом выше, чем обычный министр, насколько я понимаю советскую иерархию). И не только от него — если есть у нее грозный документ с подпись "И.Ст", исполнять ее приказы как мои! И, вспоминая нашу ленинградскую прогулку — если с нами что-то случится, то вся местная власть будет превентивно виновна, пока не докажет обратного, что будет очень нелегко!

Анна Лазарева.

Товарищ Федоров, Первый Секретарь Галицко-Волынской ССР, встал из-за стола, приветствуя нас. Хорошо знакомый мне по Киеву сорок четвертого, он тогда пост принимал у меня (не у предателя же Кириченко!), когда мы там бандеровский мятеж давили. Поздоровался со мной, с Лючией и Валькой (тоже, знакомы с ним были по тому делу), я представила Стругацкого и товарища режиссера.

И пожалуйста, не надо официального, "товарищ инструктор ЦК", можно просто по имени-отчеству. Тогда в Киеве я даже к старым и заслуженным партийным товарищам относилась без особого почтения — если они у себя под носом бандеровщину просмотрели, а то и видели что-то, но думали, так будет лучше! Но Алексея Федоровича, партизанского генерала, Дважды Героя и автора известной и здесь книги про подпольный обком — я очень уважаю. И в измену таких людей поверить не могу никак — иначе же и впрямь впору, СССР ще вмерла, тьфу!

Так что, уважаемый Алексей Федорович, давайте опустим вводную часть беседы об успехах социалистического строительства, и перейдем непосредственно к делу. К докладной записке, за вашей подписью — хотелось бы услышать подробнее о текущей обстановке, что тут не так?

-Нет тут бандеровщины — сказал Федоров — Львов и окрестности еще до меня, после киевских событий чистили так, что лишь стружка летела. Тут все же центр, и партийная власть, и советская, и командование Прикарпатского ВО — порядок у себя под боком наводили жестоко. И Львов, это совсем не украинский город — по переписи, тут украинцы в меньшинстве, так еще до войны было. Тогда здесь бал правили поляки и немцы, еврейская община была многочисленной, даже армяне живут, с незапамятных времен. Сейчас же, русских большинство (а если украинцы, то восточные) — вот не сочтите за славословие, но с Победы мы тут заводов построили: механический, танкоремонтный, авиаремонтный, телеграфной аппаратуры, электроизмерительных приборов, автопогрузчиков, еще обувная фабрика, колбасно-консервная, ювелирная, и конечно, Львовсельмаш. Все это, заметьте, уже в советское время — до нас тут были в лучшем случае, кустарные мастерские. Еще автобусный завод, в следующем году будет готов. И работать на всем этом едут наши, советские люди с Востока, кто бандеровщину на дух не переносит. Поначалу да, трудно было, и убивали наших по ночам, и дома жгли. Так приходилось отряды рабочей самообороны организовывать — благо, многие воевали. Ну и помогало, повторю, что не могли здесь бандеровцы опереться не на украинцев. Поляки лесным "хероям" Волыньскую бойню не простят никогда, а евреи, большой погром сорок первого года. Еврейское население здесь было вырезано на девяносто девять процентов — не самими немцами, а их холуями.