— Олаф, если ты мне не веришь, сам пойди, посмотри, они там так и валяются, — обиделся Гунард. Его заверили, что верят, и он продолжил рассказывать: — Добежали мы до пристани как раз тогда, когда тот драккар от неё отходил. Но это не драккар, да и не ладья, а неизвестно что! Длинное, узкое, раза в три длиннее драккара, ну не в три, но в два так точно! И само плывёт! Быстро плывёт, без вёсел и паруса! Это отошло от пристани, развернулось и побежало по реке, не поплыло, а со скоростью лошади, скачущей галопом, поднимая волну с белой пеной, побежало! Побежало против течения, так будто там даже не вода стоячая, а ровная дорога!
Гунард закончил рассказ и отошёл к остальным дружинникам, а Олаф и Могута долго сидели, обдумывая услышанное, потом главный кормчий гостевого каравана поинтересовался у командира дружины:
— Олаф, что ты об этом думаешь?
— А что тут думать, посмотреть надо, да и пощупать, если удастся это сделать, — со свойственной прямотой, присущей воинскому сословию, ответил норманн. Могута кивнул, видимо соглашаясь, а Олаф, продолжил: — Посмотреть надо, вот завтра и посмотрим, похоже, этот малец не врал, говоря, что к рассвету успеет вернуться и товары Деяна привезти. Если его драккар в три раза больше обычных, то, может, туда всё и поместится. А этот парень — решительный, чего сразу не скажешь, очень уж на девку похож. Сам тоненький, такой весь хрупкий, брови чёрные, густые, ресницы длинные и хлопает он ими, ну чисто девка, а глазищи-то, как у твоей Забавы, разве что больше. Да похож он очень на твою Забаву, если их рядом поставить и со спины на них глядеть, то запросто перепутать можно!
Могута Мирдарыч согласно кивнул:
— Мне тоже сразу показалось, что это девка, а не парень. Голос такой, как у девицы, хотя... может, просто ломающийся? Тогда не понятно, откуда у этого юнца такая необычная ладья. Да, тут ты кругом прав, надо к нему приглядеться, если к утру вернуться успеет.
Вейрин, ушастая ведьма
"Ласковый Змей" подошёл к пристани Холмов едва начало смеркаться. Лихо развернувшись, катер прижался к пристани плоской кормой, при этом обдав брызгами всех там находящихся. Первым опомнился Осип, закричавший:
— Чего вернулись? Али забыли чего? Вы же в Новагород собрались или решили здесь заночева... — Осип, недоговорив, поперхнулся, потому что увидел своего хозяина, который должен был быть в Новагороде, да и эта чудная ладья ушла из Холмов не так давно! А Деян Данмярыч громко икнул, отходя от пережитого, но быстро взяв в себя в руки, закричал на своих работников:
— Чего застыли, бездельники! Быстро грузите товары!
— Куда грузить-то, — тоже икнув, ответил Осип, вместо купца ответила Вейрин:
— Сюда грузите, вернее, за борт переваливайте, а дальше мы сами. Угрим, подавай, а я складывать буду. А ты, Деян Данмярыч, распорядись, чтоб принесли несколько холстин, размером побольше и потолще, лучше всего таких, что воду не пропускают. Что? Таких нет? Ну, пусть тащат какие есть, да несколько рыбацких сетей и верёвки ещё.
Окрики хозяина заставили работников шевелиться, погрузка заняла около трёх часов. Все товары, расфасованные в бочки и мешки из смолёной дерюги (напрасно Вейрин беспокоилась, что что-то может промокнуть, видно, на ладье попадание воды на товары довольно часто случается, поэтому и были приняты соответствующие меры), были уложены на Змея. То пространство, где раньше были пусковые короба ракет, теперь представляло что-то вроде глубокого кузова и занимало больше чем две трети истребителя. Аккуратно уложенный груз занял не больше половины этого кузова и был накрыт несколькими слоями плотного холста и закреплён сетями. На вопрос купца — зачем такая тщательная укладка, ведь в ладью груз укладывают без подобных предосторожностей, Вейрин ответила:
— Ты не забыл, что треть выручки моя? Вот я и забочусь, чтоб ничего не пропало. А то ведь ты уменьшишь молю долю, скажешь — мало наторговали. Вот я и стараюсь, чтоб всё в сохранности было.
После такого ответа Деян Данмярыч с уважением посмотрел на Вейрин. Кроме того, что у этого парня был такой замечательный драккар, в который так много помещается, который ещё и чрезвычайно быстрый, так этот заморский боярин, в отличие от многих знатных людей, понимает, что товар надо беречь! Понимает и знает, как это делать, такой тщательной укладки груза купец ещё ни разу не видел. Когда груз был уложен, Вейрин дала ещё два часа на то, чтоб собраться в дорогу. Кроме самого Деян Данмярыча она решила взять на борт Змея, ещё двоих: приказчика Осипа и Филата, одного из тех парней, что ехали с купцом из Новагорода в Холмы. Вот так и получилось, что вышли из Холмов уже в темноте. И хотя ночь была безлунной, но для Вейрин света звёзд было вполне достаточно, чтоб вести Змея на довольно большой скорости.
Устим сразу же, как только Змей отошёл от пристани, улёгся спать, а что ещё делать-то? Кругом ночная тьма, ничего не видно, вот и остаётся только одно занятие — придавить подушку и сладко посопеть. Осип и Филат последовали его примеру, но не сразу, всё же плыть на такой чудесной ладье было для них в диковинку, но то, что она плывёт, можно было понять только по мерному покачиванию и плеску волн. А вот Деяну Данмярычу не спалось, он никак не мог поверить, что ему удастся отправиться на заморское гостевание. Посмотрев на сопящих парней, он решил пройти в будочку, где сидела Вейрин. Девушка предполагала нечто подобное и ей совсем не хотелось, чтоб кто-то находился в рубке, поэтому она сложила малое кресло матроса и спрятала его в специальной нише в стенке, но вот кресло штурмана сложить нельзя было и, предполагая, что купец захочет в него сесть, Вейрин заняла оба кресла — своё и соседнее. Это было трудно сделать, но девушке это с большим трудом, но удалось. Кроме этого, Вейрин опустила лобовое стекло, теперь ветер бил прямо в лицо, но девушку это не смущало, она надела тактические очки, закрывавшие почти пол-лица. Она не ошиблась, купец громко засопел (так сопел, что перекрывал шум ветра) у неё за спиной, может, он и хотел что-то спросить, но ветер мешал это сделать. Услышав, что кто-то направляется в рубку, Вейрин увеличила скорость, теперь тугой поток воздуха не только вышибал слёзы из незащищённых глаз, говорить тоже не давал. Так постояв некоторое время, купец ушёл, Вейрин подняла стекло и сняла очки, всё-таки так лучше!
Деян Данмярыч, гость занимающийся заморской торговлей
Как он может так сидеть, это же совсем невозможно! Как-то боком и почти лёжа! Смотрит вперёд и головы не поворачивает, поговорить с ним, конечно, можно, но для этого придётся кричать, да ещё и этот проклятущий ветер смотреть не даёт, слёзы из глаз вышибает, и откуда он такой сильный взялся! Деян Данмярыч негодовал, совсем не подозревая о причине появления этого ветра, то, что этот удивительный драккар может быстро бежать против течения, Деян убедился, когда плыли из Новагорода в Холмы. Но чтоб с такой скоростью, как сейчас, может идти этот драккар, пусть и по течению, купец даже не представлял. Вот и думал, что ему мешает смотреть и говорить какой-то непонятно откуда взявшийся ветер, который постоянно дует в лицо, это несмотря на то, что драккар плывёт не по прямой, а следуя изгибам реки! То, с какой скоростью сейчас шёл Змей, купец определить не мог, так как было настолько темно, что берегов не было видно. Тяжело вздохнув, Деян направился к остальным пассажирам, он решил, что поговорить обо всём, что его интересовало, можно будет позже. Его люди и человек этого заморского боярина, сладко спали, а вот Деян долго заснуть не мог, всё думал о том, что произошло. Несомненно, это было чудо и за это надо отблагодарить Николу чудотворца, который внял молитвам купца и послал ему эту небывалую удачу. Послал этого боярина с его чудесной ладьёй, которая может так быстро бегать и в которую можно загрузить столько товара! Конечно, плыть на такой ладье страшновато, тем более что имя у неё — Змей, а это неспроста. Управлять этим Змеем может только этот молодой парень, его-то и кормчим не назовёшь, кормчий всегда у рулевого весла стоит, а где же ему быть как не на корме. А тут кормчий, если можно его так назвать, не на корме, а на носу в какой-то будочке, ну, не совсем на носу, перед будочкой было пространство, но не открытое как у ладей, а закрытое. Из этой будочки он как-то управляет своим Змеем, Деян сумел разглядеть какую-то рогатую палку, которую двигал этот парень, очень похоже, что эта палка как-то связана с кормовым веслом. Хотя во время погрузки эта ладья плотно встала к стенке пристани своей плоской кормой, если бы там было кормовое весло, то такого бы не получилось. Да и нос у этой ладьи какой-то странный, закрытый сверху таким же железом, из которого вся эта ладья сделана. А ещё было бы совсем неплохо нанять этого боярина (да и боярина ли, если он согласился заняться извозом) на постоянную службу. Такие думы не давали уснуть Деяну Данмярычу, и он не заметил прекращения движения ладьи, когда же этот кормчий боярин заглянул в сооружение, называемое им — каюта, то только и задал вопрос:
— Что-то случилось?
— Всё в порядке, — улыбаясь, ответила Вейрин и сообщила: — Приехали! Пора сходить к старшему каравана, вон он там уже на пристани.
Могута Мирдарыч и Олаф Эриксон, несмотря на ранний час, уже были на пристани и с удивлением наблюдали, как к свободному месту у причала подходила странная ладья или всё-таки драккар? Уж это нечто не было похоже ни на что известное, да и размерами превосходило любую ладью или драккар! Потом из этого необычного драккара выбрались тот странный парень, с которым Олаф побился об заклад, и Деян, а вслед за ними ещё три не маленьких мужичка. Их всех легко узнали.
— Смотри-ка, приказчик Осип, работник Деяна и тот здоровый скоморох, что за Шустриком таскается. Это парень, что? В свою ватагу только скоморохов берёт? — высказал своё удивление Олаф. Могута усмехнулся, но ничего сказать не успел, подошедший Деян коротко поклонился и, попросив назначить место в караване, поинтересовался, сколько надо заплатить, не преминув упомянуть, что у него одна ладья, а не три, поэтом у и плата должна быть соответствующая. Услышав названную сумму, Деян повернулся к рядом стоящему парню и сказал:
— Твоя ладья, значит платить тебе, я готов войти из половины.
Вейрин сразу не поняла, из какой половины и куда собирается входить купец, а разобравшись, под смешки Могуты и Олафа, ответила:
— Треть, я готов заплатить треть. Если же половину, то и половина выручки моя. Так справедливо будет.
Немного поторговавшись, как же без этого, купец согласился на условия Вейрин, а девушка, хитро глянув на норманна, напомнила ему о споре, тот вытащил три гривны, правда не золотом, а серебряными монетами, что получилось довольно увесистым кошелем. Её три гривны, что были закладом в споре с Олафом, отдал Могута. Вот из этих денег (серебра, отданного Олафом) Вейрин и выплатила свою долю, а после этого провела экскурсию по истребителю. Рубка управления никого не впечатлила, может, потому что не поняли предназначения приборной доски, а может, ещё и потому что Вейрин очень неохотно её показывала и совсем ничего о ней не говорила, хотя мигающие индикаторы вызвали некоторый интерес. Очень понравились кресла пилота и штурмана (вот на них-то Вейрин и концентрировала внимание), как сказал Олаф — никакого сравнения с жёсткими лавками на драккарах. Могута отреагировал на это замечание, хмыкнув:
— Можно подумать — у нас на ладьях лавки перинами покрыты.
Всем очень понравилось, как Верин сложила и увязала груз. Всё было уложено вдоль бортов двумя массивами, между которыми был оставлен проход. На корме Вейрин предусмотрела широкую площадку. Во время пути к Новагороду девушка обратила внимание, что её команда бегала справлять нужду за борт именно туда, поэтому решила не нарушать традицию. К тому времени, когда всё было осмотрено, собрались и заняли свои места в ладьях и драккарах все, кто отплывал в заморское гостевание, Могута Мирдарыч указал место Вейрин в этой колонне:
— Ты, парень, как прибывший позже всех, со своим драккаром займёшь место в самом конце, последним будет второй драккар с дружинниками Олафа, вот ты и будешь перед ним.
— Я думаю, что было бы правильней поставить Змея первым, — возразила Вейрин и пояснила, почему она это предлагает: — Змей быстрее всех ваших плавсредств, я могу уйти далеко вперёд, разведать что и как, вернуться и рассказать. Кроме этого, я могу увидеть то, что далеко впереди даже ночью или в густом тумане. Не сомневайся, у меня есть такая возможность.
— Да, его Змей по реке быстро бежал, из Холмов вышли, когда уже совсем темно было, а сюда приплыли... да и ты, Могута, сам видел — когда. А река-то не прямая дорога, уж не знаю, как он смог рассмотреть все повороты в такой темноте, — поддержал Вейрин Деян. Конечно, первым идти — большая ответственность и ещё определённая опасность, но, как говорится — один в поле не воин, одной ладье, даже нескольким очень трудно, практически невозможно преодолеть весь путь, поэтому надо держаться каравана. Да и торговать в обществе сподручнее, общество своих не выдаст, а одиночку легко обидеть, и это наверняка сделают. Вот поэтому ради общего дела можно и рискнуть — встать во главе каравана, тем более что на чудесном драккаре Вейрин риска почти нет, он от любого убежит. Вот поэтому Деян и поддержал кормчего этой чудесной ладьи. Могута несколько мгновений размышлял, высказывание Олафа помогло принять ему решение:
— Заморский боярин дело говорит, я бы так и поступил, но тебе, Могута, виднее.
Принимая окончательное решение, Могута кивнул Вейрин:
— Добро, пойдёшь первым, за тобой драккар Олафа, только на твою ладью надо нескольких воев из норманнской дружины посадить, ты же не знаешь — куда идти, вот тебе будут показывать.
Вейрин чуть заметно скривилась и собралась возразить, а Деян Данмярыч одобрительно закивал, всё-таки чудо-драккар — это хорошо, но на нём же совсем нет никакой охраны! Да и вести его надо определённой дорогой, а знает ли эту дорогу этот заморский боярин? Похоже, он в здешних местах первый раз.
— Зачем нескольких, хватит и одного. Им же тут не драться надо будет, только увидеть и знак подать, а уж остальное наше дело, — чуть заметно улыбнувшись, сказал Олаф. Он заметил попытку Вейрин возразить, чему-то улыбнулся, кивнув Могуте, позвал: — Ингрид! Иди сюда! Вот тебе заморский боярин, воин, вернее — воительница, из моей дружины, надеюсь, не подерётесь.
Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч
Глядя на повеселевшего владельца чудо-драккара (или всё-таки владелицу? Чутьё, да все признаки подсказывали, что это девица), Олаф усмехнулся и перед тем, как уйти на свой драккар, успел сказать Могуте:
— Готов побиться об заклад, на всю плату, что получу за этот поход, этот заморский боярин — девка!
— Тебе бы только спорить, уж больно ты азартен, — попенял командиру охранной дружины старший каравана, а потом поинтересовался: — С чего ты взял, что это девка?
— Уж больно поведение этого боярина похоже на девичье, парень обычно вовсю старается, чтоб его за девку не приняли, а тут... словно нарочно это подчёркивает, мол, смотрите, не вздумайте меня за парня принять. Ну я тебе об этом уже говорил. А когда я сказал, что воя на этот драккар подсажу, так она, или всё-таки он, аж скривилась... а скривилась потому, что это ей не понравилось, но сразу повеселела, когда увидела, что это не вой, а воительница, — пояснил Олаф и добавил: — Думаю, они быстро сговорятся, одного поля ягодки. Кажется мне, что эта заморская боярыня тоже из воев, причём не из простых, уж больно решительна. Обычные девки скромнее. Если что-то и делают, то с оглядкой, а эта словно с плеча рубит, так чтоб уж наверняка.
