1. Как развеять скуку

Итак, я отказываюсь что-либо понимать. Наверное, будет проще спросить об этом у самой эльфийки. И что с того, что это нетактично? Я темный, такта у таких, как я, как изящества у горного тролля с похмелья. Так что спрошу, пусть обидится, но уж больно я любопытный. Не могу не узнать, почему помолвленная эльфийка оказывает знаки внимания постороннему темному.

Из раздумий меня вывела неправильная тишина. Я соизволил открыть глаза, ибо за мыслительным процессом успел задремать. Никто из команды, казалось, не замечал этой тишины. Почему?

Почему они сами молчат?!

Почему я не слышу даже фырканья лошадей?!

Какого веселого крестьянина?! Я быстро нагнал команду и понял, что все продолжают двигаться во сне, вот-вот собираясь попадать с лошадей.

— Алир! — Надо их срочно будить, здесь явно засела какая-то тварюшка... И только я собирался запустить разряд в рыцаря, как услышал знакомый свист.

"Похоже, в меня попало несколько стрел..." — констатировал я, оглядывая высунувшиеся со стороны груди острые наконечники. "Это уже слишком. За последние дни меня успели столько раз побить и убить, сколько не били и за половину тысячелетия. Ну, Элли с подушкой и тапками не в счет. И главное, способности разблокировать не успею..." — грустно подумал я и упал с заснувшего Алмаза.

Сознание мечтало поскорее уплыть куда-то в далекие прекрасные миры, оставив тело в объятиях спасительного обморока. Вопреки всем ожиданиям, мне было почти не больно. Опасения вызывало только стремительное онемение всех конечностей. Впрочем, все равно это меня не убьет. Несколько часов в отключке, и если стрелы вытянут, то через день без основных способностей Темного князя я снова буду на ногах. Со способностями — через несколько часов. Но пока — как же мне хреново!

— Эгей! Какой крепкий парень! — Послышался раскатистый мужской бас. — Всем бы так с чарами!

— Не-е, тогда бы нам тут нечего было делать... — прогудели ему в ответ.

— Ба, ну и светлые!

— Это ж темный и вампирка!

— Ну и улов... вкуснятина...

Голоса смешивались, отдельные слова понимались все хуже и хуже... Я попытался пересилить себя и открыть глаза, но попытка оказалась тщетной, и сознание все-таки покинуло меня.

* * *

Очнулся я, лежа в совершенно неестественной позе с заломленными за спину и крепко связанными руками. Те места на спине, где раньше были стрелы, — кто-то заботливый их таки вытащил, похоже, до того, как меня связали, — теперь, поспешно регенерируя, ужасно чесались. Хотелось пить, отослать куда-нибудь ужасную головную боль и громко ругаться очень нехорошими словами. Но ругаться не получилось, вместо моего любимого "Тьма!" у меня вырвался хриплый тихий стон.

В дальнем углу комнаты послышалось взволнованное шуршание, и раздался чей-то удивительный ох — "Он жив!". После чего все стихло, но спустя минуту снова раздалось шуршание. Кто-то приближался ко мне.

— Эй, парень, жив?

У меня не было никакого настроение язвить, поэтому я просто кивнул. Черт, сейчас все силы уходят на регенерацию, разблокировать способности не получится. Ну, только если не отхватить себе какую-нибудь часть тела, чтобы произошел прорыв. Стоило мне это только представить, как я скривился. Нет, конечность потом вырастет, но я лучше подожду. Вдруг удастся освободиться так? Собеседник, видимо, истолковал мою гримасу неправильно.

— Терпи, малыш. Скоро должно пройти... — Видимо, говоривший мужчина решил, что с такими ранениями темные либо долго не живут, либо слишком быстро выздоравливают. И опять "малыш"! Хотя без силы я кажусь еще младше, чем обычно.

— Все в порядке. Просто вспомнил об одной не самой приятной вещи. — Так-с, судя по всему, мои работодатели находятся в другом месте, иначе молчание они бы не сохраняли. Если, конечно, светлые все еще живы. Я чуть-чуть приоткрыл глаза, боясь, что их сразу резанет ярким светом. Но нет. Небольшая комнатушка, где я оказался, утопала в мягком сумраке. На пол были набросаны мешки с соломой, видимо, для того, чтобы пленники могли на них спать. Четыре деревянные стены из осины, чтобы такие, как Лин, не сбежали. Под самым потолком крошечное зарешеченное окошко, и, судя по тому, что ни лучика не пробивалось через толстые железные решетки, снаружи царила ночь. Сколько же я провалялся без сознания?

Осмотревшись, я повернулся к мужчине. И наткнулся на внимательный взгляд желтых прищуренных глаз. Крестьянин веселый! Оборотень, да еще истинный... и какой старый... Ему же не меньше семисот лет! Хотя и это я так, приблизительно. Насколько я помню, первая седина у истинных оборотней появляется только после пятисотлетнего юбилея. Одна-две прядки. У этого оборотня белоснежных прядей было куда больше. Еще и зубки. Чем-то на вампирские похожи. Но истинных оборотней всегда выдают глаза. Всех оттенков желтого. Такие бывают только у них.

— Здравствуйте! — Почтительно поздоровался я. Еще бы, я даже не знал, что у нас водятся такие реликты.

— И тебе не болеть, малыш... — по-доброму ухмыльнулся он. Еще бы, неудивительно, что он меня "малышом" называет, чтобы оборотню дожить до таких лет, надо иметь совершенный ум, силу и все-все-все к этому прилагающееся. — А ты быстро оклемался. Очень больно?

— Терпимо. А где мои спутники? — Я попытался развязать руки. Некоторое время мужчина внимательно наблюдал за моими потугами, а когда у меня все-таки получилось, одобрительно кивнул.

— Не знаю, малыш. Тебя сюда одного бросили. — Он протянул мне металлическую кружку с мутноватой водой. И я не замедлил к ней присосаться. Ммм, вода, вода — самый важный элемент для ускорения регенерации. Побольше бы, но выпрашивать не буду. — Возможно, их уже нет в живых. Родители?

— Не-а, работодатели светлые. Кстати, я — Габриэль. Понимаю, что для вас все "малыши", но как бы сказать помягче...

— Тебе не нравится это обращение... — закончил за меня оборотень. На слово "светлые" он не обратил никакого внимания. Странно. — Я постараюсь обращаться по имени. Меня можешь называть Герионом.

Ого, Герион, значит — наставник. Я только сильнее удивился, как он смог сюда загреметь. Кстати, сюда это куда? И где мы?!

Последний вопрос я задал вслух.

— У сонников.

— Они разве еще существуют?! — Вот это номер... А мне казалось, что мы всю эту пакость вывели. А тут в нескольких лигах от второй границы.

Сонники — воплотившиеся кошмары наших снов. Это первая причина их названия. Вторая — они превосходно усыпляют свои жертвы. Сонники питаются живыми существами. Как их душами, так и телами. Устраняются... очень просто, но только для тех, кто лишен способности видеть сны. То есть для мертвых. Если тебе снятся сны, то сонники неуязвимы для твоего оружия. Спросите, почему нельзя тогда поднять на ближайшем кладбище с полсотни зомби? Есть еще одно условие — наличие разума. Такой милый подарочек моих родственников с той стороны. В прошлый раз мы стояли на грани того, что сонники готовы были двинуться к Светлым землям, а половина моих подданных спряталась в Цитадели. Почему только одна половина? Вторая к этому времени уже была съедена. Тогда мне пришлось просить помощи у душ умерших. Найти добровольцев оказалось сложно — тот дух, который убивал сонника, исчезал без права возрождения. И все-таки многие из вызванных оказались готовы заплатить эту цену.

Теперь они снова смогли найти способ выйти из снов. И я даже не представляю, что делать. Внутренний голос попробовал сказать, что не надо было хвастаться своим всемогуществом, но тактично промолчал, понимая, в каком я нахожусь состоянии.

Так, похоже, они появились недавно. Но что же делать?..

Черт! Я даже не восстановился пока еще. Отправить сообщение Элли не могу. Подумал: на своих землях, чтобы было веселее, а то скука достала, надо расслабиться! При-ду-рок! Решил, что нечего мне бояться. Я же бессмертен...

А мои подданные — нет. И светлые тоже.

Нет, конечно, сонники, после того, как сожрут здесь все живое, издохнут от голода. Но мне придется отстраивать этот мир заново...

Неужели нет выхода?

Четвертый раз в жизни я ощущал свою полную беспомощность.

Первый: когда мне было только пятнадцать лет с моего появления во множественной вселенной. Когда над первым и самым родным домом еще не светили непридуманные звезды, и я вдруг понял, что остался самым старшим в семье, которой уже не было. Кажется, именно тогда в первый раз отступила ненависть под властью других чувств.

Второй: когда я чуть-чуть не успел спасти дорогого мне человека.

Третий, когда Иллис — мой первый советник, перед тем как убить себя, чтобы стать духом, сказал, что его небольшая армия готова истребить сонников. А я смотрел, как они уходят к их логову, чтобы там исчезнуть навсегда. Когда видел его улыбку.

Четвертый сейчас...

— Не плачь, малыш. Все еще образуется... — Старый оборотень ласково потрепал меня по голове. И грустно улыбнулся.

Глава 9

Ничто так не утомляет, как ожидание поезда...

Особенно, когда лежишь на рельсах.

Дон-Аминадо

Их вели по длинным коридорам, галереям, лестницам. Если сначала Алир пытался запомнить дорогу, то на энном по счету повороте бросил эту затею. В замке сонников было красиво. Приглушенный свет выхватывал из жидкой темноты громады залов, странные овальные окна, выходящие в непонятную пустоту, старые стены и спины их проводников. Сиятельная леди успела в двух словах объяснить, что они нарвались на такое, рядом с чем князь и не валялся.

Рыцарь упрямо помотал головой. Даже если эта напасть может угрожать Светлым землям, для начала все равно нужно уничтожить темного, раз он ничего не предпринимает для спасения своих подданных. А уже потом думать, как убрать этих монстров. Хотя пока их вели вовсе не монстры. Крепко сбитые мужчины и фигуристая женщина, скрывающая лицо за плотной вуалью. Напасть на них не получилось. Меч не причинил соннику никакого вреда. Заклинание Леллина проигнорировали. А когда рыцарь попробовал кинуться на сонников с кулаками — его избили. Ничего, боль можно и потерпеть. Вот только интересно, где Габриэль? Мальчику удалось сбежать? Он бросил их? Или наоборот, пытается спасти?

Надо сказать, представления Алира о темных за эти дни перетерпели значительные изменения. Но веры в проводника пока было мало для того, чтобы думать, что он решит рискнуть своей шкурой ради светлых нанимателей.

Шедший рядом монашек торопливо читал молитву. Гном сочно ругался, поминая веселого крестьянина и его отношения с Темным князем. Анабель, Лин и Хелена молчали, но если принцесса с вампиркой молчали скорее от испуга, то сиятельная леди, судя по выражению лица, вела с собой очень ожесточенный спор.

Сонники переглядывались. Их плотоядные многообещающие улыбки показывали их намерения лучше всяких слов.

— Почти пришли, — пробасил один из мужчин, — добро пожаловать на кухню, блюда...

Женщина остановилась поправить вуаль, и рыцарь отчетливо увидел, что у нее было два рта.

— Свет! — Воскликнул он и, не раздумывая, снова кинулся на сонников, надеясь, что теперь у него получится хоть чуть-чуть кого-нибудь достать. В сказку об их неуязвимости он пока не верил.

Зря. Почти сразу его повалили на пол, а дальше удары посыпались со всех сторон. Сонникам нравилась сопротивляющаяся "пища", но сопротивляющаяся не так отчаянно. Дерущийся "обед" стоило приручить. А его друзья пусть постоят и посмотрят. Все равно никуда деться не смогут.

* * *

Наверное, за всеми своими размышлениями я не заметил, как уснул. Боль в спине то утихала, то, стоило мне только не так повернуться, снова вгрызалась в лопатки. И ее накатывавшие волны мерно меня укачивали, погружая в тревожный, неправильный мир сновидений.

Проснулся я, когда из небольшого окошечка под потолком начали пробиваться первые робкие лучики. "С добрым утром, милый!" О, а вот и моя шиза проснулась. "Давно не слышались, родная. Как жизнь?" — "Скажи, как ты себя чувствуешь, и я скажу, что ты тупица!" — "Спасибо, дорогая, ты как всегда тактична". — "Вся в тебя!" Ну, да, конечно, мы же... А кто мы? Ну, вот, видимо, меня так сильно приложили, что я забыл.

"Ага, а ты думал, что склероз к существам вроде тебя сунуться побоится?" Ну-ну... Если бы еще вспомнить, почему мне очень хочется ответить, что я уникален в своем роде. "Просто у тебя мания величия, милый..."

Ну вот, за такими пререканиями с самим собой я окончательно и проснулся. В общем, действительно странно. Я отчетливо помню, что еще пару веков назад такого раздвоения личности у меня не было. А теперь, откуда не возьмись, появилось. Причем одна личность с подозрительными бабскими замашками. Ох, не нравится мне все это. И то, что многого вспомнить не могу...

Герион, пока я спал, накрыл меня небольшим одеялом. Я оценил заботу оборотня, плотнее укутался в него, так как незавершенный процесс регенерации отнимал кучу сил, и мне было ужасно холодно. Потом чуть-чуть повернулся, чтобы еще раз оглядеть каморку, где был заперт, новым взглядом, и все еще раз проанализировать более-менее ясным рассудком.

Как оказалось, кроме меня с Герионом еще здесь был заперт плотно сбитый низенький мужичок. Обычный крестьянин-трудяга, оказавшийся не в том месте не в то время. То ли вез что-то в другую деревню, то ли ехал в гости или из гостей, Тьма его знает! Сейчас он спал как раз под окошком на большом мешке с соломой, во сне нервно дрыгая левой ногой. Интересно, сколько здесь еще камер подобных этой? И что с моими спутниками? Живы, или их уже слопали?

Вопросов было предостаточно.

Но хуже всего было то, что я начинал волноваться за этих светлых недотеп. Нет, вы не подумайте, это не так уж и необычно, и я вполне способен на чувства привязанности, дружбы или симпатии. В принципе, чисто теоретически я и влюбиться могу. И на практике даже проверял. Только надолго это не продлилось. Люди имеют дурную привычку умирать. И если от старости избавить их — раз плюнуть, то такой непредвиденный фактор, как падение с лестницы и перелом шеи, предугадать и вылечить невозможно. Особенно, если не взяться за это сразу. Впрочем, я отвлекся. Просто никак не ожидал, что привяжусь к этим светлым так скоро. Хотя с таким положением дел и наличием голодных сонников скоро от них придется отвязываться.

Жаль, конечно. Может, их еще удастся спасти? Если не всех, то хоть нескольких. Я вспомнил Лин и тут же понял, почему вампиры так стремились перебраться подальше от этой долины.

Так-с... Но почему до меня не дошло никаких слухов? Почему сами вампиры мне ничего не сказали?! Точнее, слухи-то доходили, но, по словам Авуса, такие слабые, что обращать на них внимание — глупость.

Было очень неприятно признавать, но, похоже, скоро прозвучит очень мерзкое слово "предательство". Кто-то из ближнего круга? Элли тут же отпадает, во-первых, он не умеет лгать — точнее, не умеет скрывать ложь и совершенно не любит обманывать, а во-вторых, просто не может меня предать, потому что не умеет этого делать. Я скорее поверю, что это я предатель, чем в то, что Элли. Кто дальше? А дальше придется проверять всех...