1. Как развеять скуку

Ну, крайне знакомое.

Я принялся дальше с азартом копаться в памяти, так как ничего другого делать пока не мог. Тело продолжало болеть, и я не знал какие из нервных окончаний вырубать в первую очередь — переборщу, придется возвращаться с того света, и после этого я буду чувствовать себя еще хуже. Поэтому, подумав, я отключил поясницу — самую уязвимую часть своего тела. Не знаю почему, но именно по ней я получаю чаще всего. Уж казалось бы, нормальный парень, должен трястись за совсем другое, но нет, все равно все метят только в поясницу...

Кое-как собрав воедино все отрывки воспоминаний и ощущений, я сложил их вместе. Так понять будет проще — можно попробовать прочесть отпечаток силы того, кто создал это заклинание. Потому что не напавшие же сами его создали? Правда, не знаю, чего мне это даст, в этом мире нет такого существа, что могло бы так меня отделать. И тут, когда последний кусочек мозаики встал на свое место, я понял, что докопался до...

И лучше бы я этого не делал!

Нет, честно, лучше бы я просто думал о погоде, бабочках, о том, как у меня болит голова. О чем угодно!

И снова проваливаясь в липкую, наполненную болью, темноту, я понял, как же мы с Анабель здорово влипли. Хотя не факт, что эльфийка еще жива. Скорее, я совсем не удивлюсь, узнав обратное.

* * *

Они уже полчаса кружили по городскому парку, который мог похвастаться внушительной площадью и сотнями небольших тропок, которые, петляя меж деревьями, то сходились, то разбегались, делясь еще на несколько тоненьких дорожек, то вливались в большие аллеи, где можно было обнаружить веселые гомонящие компании. Под широкими ясенями, которые в темноте можно было принять за вековые дубы, на небольших скамеечках устраивались влюбленные парочки.

Только большая компания никак не вписывалась в антураж ночного парка. Герион старательно петлял по следу Габриэля и Анабель. До этого они успели хорошенько пробежаться по городу. Видимо, Вилеф темный знал, как свои двадцать пальцев и постарался успеть показать эльфийке максимум всего интересного. Кэт молча шла рядом с большим волком, заткнув в уши странные затычки, от которых шли две тоненькие веревочки, сходясь в одну, а затем прикрепляясь к небольшой черной коробочке. Когда Лин спросила, что это, девушка поднесла одну из затычек к ее уху, и вампирка отскочила с пронзительным воплем — в затычке пели! На совершенно незнакомом языке, но пели!

— Это называется плеер, — смеясь, ответила Кэт, когда ее обступили со всех сторон, — у нас такое есть почти у каждого человека — записываешь любимую музыку и слушаешь, когда хочешь. Правда, его надо заряжать все время, но в Мильге за возможность скопировать прибор, маг зачаровал его так, что заряд батареи никогда не иссякнет.

— Магия... потрясающе! У вас она достигла небывалых высот, — пораженно воскликнул Леллин, не переставая настороженно оглядываться по сторонам, будто за каждым кустом прятался кто-то очень нехороший.

— Это не магия, а техника.

— ?!

— Ладно, ладно, магия. У нас, как это все работает, понимают очень и очень немногие люди. Я не буду даже пытаться ничего объяснять, так как сама знаю на троечку с минусом.

Дальше ей пришлось рассказывать, почему именно на троечку, а тем более с минусом. Потом разговор попытался перекинуться на моду мира Кэт, так как ее странными черными брюками чуть ниже икр и обувью, что она назвала кедами, заинтересовались абсолютно все. Но неожиданно Герион затормозил и громко предостерегающе зарычал.

Они стояли на небольшом пятачке, со всех сторон окруженном высокими аккуратно подстриженными кустами. Свет фонарей не достигал его, и только бледные лунные лучи показывали, что именно здесь все и случилось. Те, кто напал на Габриэля и Анабель, не стали ничего убирать. С левой стороны кусты были поломаны, на сером камне дорожки виднелась пара черных пятнышек, которые при нормальном освещении, скорее всего, оказались бы бурыми. Вон там за веточку зацепился небольшой клочок рубашки их проводника. К тому же вокруг дорожки изрядно вытоптали траву.

— Н-да, — только и смог выдохнуть Алир. — Здесь явно было весело, — пробормотал он, осторожно обходя место преступления, боясь пропустить хоть одну улику.

— Это кровь Габриэля, — оборотень с большим трудом после нескольких безуспешных попыток перекинулся в человека и присел над темными пятнами. — Черт, мне надо... надо отлучиться, извините!

Светлые с недоумением проводили скрывшегося в кустах оборотня.

— Лин, хм... я не очень тебя обижу, если попрошу проследить за Герионом? А мы тут пока с Кэт поработаем над следом.

Вампирка поморщилась, но, кивнув, кинулась за оборотнем, перемахнув куст в эффектном высоком прыжке. Рыцарь виновато повернулся к замершей Кэт и пожал плечами — мол, так и живем.

— Н-да, а я-то жаловалась на отсутствие приключений! — усмехнулась она. — Ну, и как мне вам помогать? Здесь столько всего, что я боюсь не отличить замаскированные следы от того, что здесь видно всем.

— Это уже моя забота. — Леллин достал из захваченной из гостиницы сумки толстую потрепанную тетрадь и принялся ее перелистывать. — Я сейчас чуть-чуть над тобой поколдую, немного закружится голова, и начнет клонить в сон. Твоя задача состоит в том, чтобы медленно обвести всю поляну взглядом. Мы с Алиром будем видеть то же, что и ты, и сможем понять — какой из следов замаскирован. Хорошо?

— Колдуй! — разрешила девушка, смешно встряхнув темными кудрями.

* * *

— Герион, подожди!

Оборотень нехотя остановился и повернулся к Лин.

— Послали следить? — Мужчина нахмурился, скрестив руки на груди. Дождавшись печального кивка вампирки, он покачал головой. — Что будешь делать? Или мне надо тебя связать?

— Скажу, что ты забыл оружие, и если прихватить какого-нибудь наемника... — девушка кивнула на небольшой трактир, около названия которого была аккуратно вырезана руна смерти. Если на вывеску смотрел кто-то, не знающий нюансы всех гильдий Черных земель, то он, скорее всего, подумал бы, что эта финтифлюшка — всего лишь одна из многих деталей орнамента, украшающего большую надпись. Но знающий сразу поймет — здесь можно нанять профессионального убийцу.

— Н-да, конечно. Издеваешься? Чтобы светлые согласились работать с кем-то из тех милых парней? — Оборотень кивнул на двух о чем-то тихо переговаривающихся орков, которые как раз вышли из таверны. Хотя обозначение — две горы мышц в коротеньких набедренных повязках, обвешанных невероятным количеством оружия, подходило им куда больше.

— Нет, — отмахнулась Лин, презрительно фыркнув. Орки только с виду выглядели устрашающе. На самом деле это была проверка клиентов: попытаются нанять этих — безнадежный случай. Если нет, значит, клиент нормальный. — Можно сказать, что ты попытался кого-то нанять, но я тебя отговорила. Идет? Только делай, что хотел, быстрее.

— Тогда идем в таверну. — Герион бесцеремонно схватил вампирку под руку и почти затащил Лин в большое помещение, освещаемое только неровным пламенем трех каминов. — Одноместный номер, быстро! — скомандовал он тощему, болезненного вида, хозяину, кидая на стойку золотую монету. — Зеркала, надеюсь, есть?

На зеркала хозяин машинально кивнул, потом быстро подал Гериону один ключ.

Их провожали откровенно сальными жадными взглядами. Настолько жадными, что Лин чуть сама не перепугалась, когда оборотень грубо втолкнул ее в небольшую комнату, наполовину занятую громадной кроватью, и закрыл дверь изнутри.

— Посиди тихо, — велел мужчина вампирке, приближаясь к большому пыльному зеркалу.

Потом он достал из-за пазухи небольшой темный флакончик, что висел на прочной цепочке, быстро снял его через голову и, не думая, разбил флакончик о зеркальную поверхность.

К удивлению Лин, зеркало не пострадало. Темно-синие капли липкой субстанции медленно впитывались, стирая в глубинах зазеркалья отражение Гериона. Поддавшись любопытству, девушка подошла поближе, встав за спиной оборотня и с интересом смотря, как в зеркале проступают очертания другой комнаты. Темные приглушенные тона спальни, расстеленная двухместная низенькая кровать со сбившимися простынями, одинокий тусклый ночник. А прямо перед Герионом возникло отражение хрупкого тонкокостного юноши в легком халате нараспашку на голое тело. Лин только-только собиралась что-то съязвить, как, вглядевшись в сонное лицо юноши, испуганно охнула и поспешно зажала себе рот ладонью.

— А... это ты, программа, — вздохнул юноша, с легкой ноткой снисходительности в больших синих глазах оглядывая оборотня и вампирку. Запахнуться он даже не подумал. Впрочем, теперь обнаженное тело совершенно не волновало Лин. Слишком уж много она слышала сказок про этого юношу. Сказок безрадостных и, зачастую, правдивых.

— Советник, — кивнул головой Герион.

— Кто твоя милая спутница? — Когда юноша повернулся в ее сторону, Лин не выдержала и спряталась за спину Гериона. Кажется, советник попытался ухмыльнуться, но на по-детски невинном лице появилась только рассеянная улыбка. — Не переживайте, леди, к сожалению, вернее сказать — к счастью, на вашем зеркале нет ни одной трещины, и я не смогу навестить вас, даже если очень захочу. Так что сейчас я не в состоянии причинить вам вреда, и хотя бы перестаньте дрожать. Выйдете из-за спины вашего друга.

Прямого приказа вампирка ослушаться не могла. Тем временем советник снова повернулся к оборотню.

— Разве я не просил беспокоить меня только в крайних случаях? — юноша показно зевнул, но все-таки задал вопрос, без которого по этикету оборотень не мог ничего говорить. — Что-то случилось?

— Князь. Его похитили.

Советник... Лин понимала, что это будет верхом неприличия попытаться теперь отойти от зеркала, но как же ей хотелось это сделать, чтобы скрыться от этого ясного детского взгляда самого страшного палача из свиты Темного князя.

Юноша в изумлении приподнял бровь.

— Ты уверен, что мы говорим об одном и том же князе?

— Уверен. И похищение не было игрой. Там, где это случилось, чувствуется его удивление и боль, но я бы не осмелился обратиться к вам, если не то, что я еще там почувствовал — напавшие использовали силу, полностью идентичную...

* * *

Когда я очнулся в следующий раз, боль почти отступила. Теперь можно было более точно оценить свое состояние, ведь когда тело — один комок пульсирующей боли, сложно понять, где что сломано, вывихнуто или просто ушиблено, а то и вовсе отсутствует. Теперь же можно было смело сказать, что все части моего тела остались на своих местах. Уже хорошо. Голова кружилась, даже с закрытыми глазами, и сильно мутило: сотрясение — раз. Причем приличное. Два — ребра, кажется, ни одного целого не осталось. Сломана левая лодыжка — три. И дальше куча условно несильных ушибов, которые пройдут в течение нескольких часов.

Я лежал на чем-то очень холодном и был к этому холодному прикован. Попытался двинуть рукой — ничего не вышло. Сил не было ни физических, ни каких-либо еще. И привычного раздвоения сознания не было — разум был слишком ясен и чист.

Плохо.

Несколько минут я просто лежал, пока не понял, что я только что мысленно ляпнул. Сил не было вообще! То есть, ладно, если их, например, заблокировали. Так нет, внутри было пусто. Я попытался осторожно позвал настоящую первородную Тьму, частью которой и являлся. Это последнее оружие, которое стоит применять, только если больше выхода никакого нет, кроме, как уничтожить весь мир. Подсознательно я уже понимал, что она не отзовется, поэтому и решился на этот шаг. Ничего не случилось. Сейчас я был беззащитнее смертного младенца. Интересно, а убить меня в этот момент можно? Я только-только собирался задуматься над этим, как тут же себя одернул. Не время разлеживаться и размышлять о вечном, надо хотя бы понять, где я нахожусь!

Я осторожно попробовал открыть глаза, получилось только со второго раза, благо помещение, в котором я находился, было полутемное — различить предметы еще можно, а яркий свет не бьет по глазам, полностью дезориентируя в пространстве. Упс... Я обнаружил, что нахожусь в жертвенном зале северных орков до времен объединения небольших враждующих племен в одну общину. Кстати, лежал я как раз на жертвеннике.

Прелестно!

А вот и причина, по которой у меня совершенно нет сил — северные племена орков каким-то образом умели создавать небольшие щели в междумирье, где полноправным хозяином был Хаос. А он, как я уже рассказывал, штука страшная. Для всего — и материального, и нематериального. Хотя нельзя сказать, что он убивает попадающее в него существо. Телесная оболочка полностью растворяется в нем, так же как сознание. Если существо, поглощаемое Хаосом, одушевленное, то и душа становится частью разума Хаоса, теряя свою индивидуальность и волю. И неизвестно — что из этого хуже. Например, я бы выбрал, если, конечно же, мог, — смерть. Впрочем, если отвлечься от темы, то соединение с любой из великих сил ничем от этого не отличается.

Северные орки почитали Хаос за главного бога. Даже теперь, несмотря на то, что они давно находятся под моим покровительством, это воспринимается как благосклонность: мол, спасибо, не откажемся, но вы для нас простой правитель, а божество — Хаос.

Орки вынуждены были некогда, пусть и нехотя, но отменить ритуальные жертвоприношения, заключавшиеся вот в чем. Существо, приносимое в жертву, кладут на большущий черный камень-алтарь и рисуют на груди у этого существа руну, обозначающую "дар". Потом после длительных ритуальных танцев и песен два главных шамана открывают небольшую щель так, чтобы Хаос не мог проникнуть в наш мир. Потом жертве аккуратно вскрывают грудную клетку и достают сердце. Затем снова совершаются пляски, перемежающиеся речитативом. Поскольку присутствие Хаоса не дает существу тут же умереть, завершающая часть ритуала заключается в том, что жертва, неся в ладонях собственное сердце, заходит в Хаос.

Дикость! Когда мне в первый раз пришлось это наблюдать, меня вывернуло наизнанку, хотя сам я не отличался порядочностью. Причем пришлось это наблюдать совершенно случайно! О создании Черных земель речи еще не шло. Так же, как и о Светлых, а я просто совершал небольшой экскурс, пытаясь понять, кем мне быть. Спасти ту жертву мне не удалось, но я сразу начал активно уничтожать такие храмы, которые орки строили под Окраинными горами. Видимо, уничтожил не все, раз я обнаружил себя, лежащим на жертвеннике.

Тем временем мысли переметнулись на более болезненную тему: что случилось с Анабель? Мне очень хотелось надеяться, что ее еще не успели принести в жертву. А если не успели, то что с ней? Где она? Как она себя чувствует? И в порядке ли Блик?

Видимо, услышав мои мысли, близкие к панике, фея судьбы — Рата — решила хоть немного смилостивиться надо мной.

— Габриэль, ты очнулся? — откуда-то сбоку раздался хриплый голос эльфийки.

Жива. Тьма, спасибо.

— Вроде... Как ты?

— Уж получше тебя, — попыталась отшутиться Анабель, — я была в сознании, когда меня сюда притащили, ты тут уже лежал, и твой внешний вид скорее напоминал мертвеца двухнедельной лежалости.