Волчица и пергамент. Том 6

— Запах?

Миюри, унаследовав волчью кровь, может по запаху найти следы оленя в лесу. Но задерживаться на поле посторонним не стоит. До сбора урожая ещё далеко, за воров их не примут, но если селяне подумают, что чужак может повредить их полю, они могут его и избить.

— Миюри, — позвал Коул, заметив, что работавший недалеко селянин начал на них поглядывать.

— Хм... что же это? — пробормотала Миюри, вставая.

Она немного наклонила набок голову, что-то обдумывая.

Потом они вернулись в город, нашли Язона и попросили устроить встречу со Стефаном. Учитывая занятость всех в этом городе, а также того, что об их приезде не было предварительного уведомления, Коул думал, что придётся ждать несколько дней. Но ответ пришёл ещё до обеда, что позволит отправиться на встречу уже на следующий день.

— Кажется, этот аристократ действительно чувствует какую-то опасность, — предположила Миюри.

Вряд ли всё дело в визите Предрассветного кардинала, прибывшего искать какие-то проблемы в делах Нордстоунов.

— Груз ответственности, — произнёс Коул.

Миюри изобразила улыбку.

Ещё совсем недавно Коул работал в купальне с горячими источниками и учился по ночам, этот мир поистине невероятен. Ещё невероятней, что девочка-сорванец необъяснимым образом стала рыцарем. Этот мир, кажется, наполнен случайностями и неожиданностями.

— Было бы хорошо, если бы всё закончилось благополучно.

Язон кивнул, а Миюри скучающе пожала плечами.

Следующий день в Рабоне выдался тёмным и ветреным. Говорили, что несколько дней назад большую землю посетил шторм, и эти тучи принесло оттуда. Из-за сильного ветра Миюри решила заплести волосы, чем Коулу в последнее время доводилось заниматься редко. В простом, как у монахини, плаще, с мечом на поясе и заплетёнными волосами Миюри выглядела невероятно благочестиво, была похожа на святую, благословляющую на поле боя верующих перед сражением с язычниками.

— Это хорошо смотрится на мне? — с нажимом спросила она, заметив взгляд Коула.

Такой образ шёл ей просто удивительно.

— Ты похожа на сестру больше, чем когда-либо.

На её лице мелькнуло выражение счастья, мгновеньем позже она поняла смысл его слов — Миюри обычно выглядела надувшимся ребёнком. Но в итоге всё же осталась весьма довольной, она теребила пальцами косы, оглядывалась назад, напоминая щенка, впервые заметившего свой хвост.

Вскоре они уже сидели в карете, которую Стефан прислал к торговому дому. Карета проехала по Рабону, чёрные тучи никак не отразились на оживлённости города, вскоре они достигли дома на холме. Одноэтажное отштукатуренное здание с длинными коридорами напоминало, скорее, особняк торговца, а не аристократа.

Коул с Миюри прошли через раскачивавшийся на ветру сад, мимо изваяния святой Урсулы и подошли к парадному входу, где их ждал молодой человек в малиновом плаще в сопровождении нескольких слуг.

— Преподобный Предрассветный кардинал, благодарю тебя за твой визит.

Вероятно, этот высокий, сутулый человек и являлся Стефаном, он казался слабым человеком. Его глаза смотрели с какой-то добротой на окружающих, в старости такие глаза создают образ доброго господина, но сейчас в них застыло нечто вроде тяжкой вины, готовой пролиться слезами.

Нет, возможно, это не казалось, а так и было, подумал Коул, когда, пожав ему руку, Стефан торжественным жестом снял плащ, положил его на землю и встал на колени.

— Позволь мне сначала омыть тебе ноги, — произнёс молодой аристократ.

Один из слуг тут же поставил рядом ведро, Стефан закатал рукава. Глаза Миюри округлились. Коул сразу понял значение этой церемонии, он сдержал рвавшуюся наружу кривую улыбку и сам опустился на колени.

— Я обычный человек, далеко не святой. Но твоя душа очень тронула меня, и я благодарен тебе.

В существовавшей когда-то великой империи люди, признавая своё неблагоразумие, омывали руки и ноги приходившим к ним святым. Стефан старался поступать подобно им. Судя по напряжённым лицам слуг, он, вероятно, был ревностно предан Богу, чем и был вызван его поступок.

— Э-э... это... — замялся Стефан, видимо, вовсе не ожидавший отказа Предрассветного кардинала, так что Коулу даже стало его жаль.

— Достопочтенный Стефан, в притче также говорится, что святой станет мирно беседовать с императором в саду.

Услышав обращение Коула, Стефан с силой кивнул и встал.

— Ты... ты прав. Тогда, прошу, пройдём сюда.

Коул послушно поднялся и отряхнул колени, но глаза Миюри всё ещё не вернулись к нормальному состоянию, она словно бы увидела наводящий чары танец.

Они пошли прямо во двор, не заходя в дом. Очевидно, что такой ход встречи не был предусмотрен, в широкую щель неприкрытой двери были видны испуганные лица слуг.

Миюри постепенно начинала понимать происходящее, на её лице отобразилось любопытство.

Что же до Коула, то несколько назойливая услужливость Стефана вызывала у него чувство неловкости. В конце концов, все эти неприятные слухи относились к предшественнику Стефана, а не к нему самому.

Было отнюдь не жарко, но Стефан весь взмок. Проводя гостей в беседку с каменными скамьями, устроенную в саду, он одновременно отчаянно подавал глазами какие-то знаки слугам. Холодная каменная скамья уже была накрыта одеялом, рядом стояли две запыхавшиеся служанки.

— Очень красивый двор, — сказал Коул, чтобы завязать разговор, но лицо Стефана напряглось, будто его обвинили в чём-то.

— Этот дом изначально принадлежал городскому торговцу... И я... я знаю, что это место несколько излишне великолепное. Его просто поменяли другой стороне на освобождение от выплаты просроченных налогов... Я... мы... Город на земле Нордстоунов получил некоторое влияние после начала противостояния королевства и Церкви.

Возможно, похвалу Коула аристократ принял за насмешку и намёк на излишне расточительный образ жизни. Миюри, севшая рядом, нажала коленом на ногу Коула, выражая недовольство тем, что он сказал не подумав. Чтобы Стефан не наговорил ещё чего-нибудь, после чего разговаривать станет ещё труднее, Коул кашлянул, прерывая беспомощную речь аристократа, и перешёл к делу:

— Твоя достопочтенность, мне было поручено достопочтенной принцессой Хайленд прибыть сюда, чтобы понять ситуацию.

— Да, так, — выдавил Стефан.

Одного примерно возраста с Коулом, он сидел так неподвижно, будто его спина была отлита из чугуна, похоже, он считал, что его жизнь или смерть на этой земле зажаты в руках этого посланника.

— Мне говорили, что здешние земли опутаны дурными слухами вроде кораблей-призраков, связями с алхимиками и устремлением к землям на западе.

Коул изо всех сил старался, чтобы его слова лились ровно, не создавая ощущения обвинения. Стефан, судя по всему, готовился к вопросам, хотя он время от времени тяжело вздыхал, но отвечал старательно, как подмастерье, когда его проверяет ремесленник-хозяин. Временами его глаза начинали бегать, будто искать натаскивавшего его человека. Наверное, этому было уделено немало времени. Коул в душе не мог не переживать за него.

— После того, как я взял на себя полномочия главы семейства от предыдущего главы, — начал говорить Стефан спокойней, чем ожидал Коул, — я очень обеспокоился слухами, касавшимися моей земли и рода. Как тому, кто следует учению Бога, мне по-настоящему трудно мириться с ними.

Его голос звучал всё спокойней, под конец он даже смог взглянуть на Коула.

— Пожалуйста, дай мне чуть-чуть времени, чтобы пояснить кое-что.

— Да, конечно, говори.

Коулу довелось в гостевом зале купальни выслушать немало аристократов в возрасте, желавших порассказать о былом, но не находивших собеседников, кроме собственных слуг. Поэтому он привычно улыбнулся Стефану, предлагая ему высказаться.

Стефан заговорил с торопливостью селянина, долго находившегося под дождём.

— В конце концов, все слухи связаны в первую очередь с алхимиком.

Миюри, с интересом разглядывавшая сад, тут же перевела своё внимание на Стефана.

— Этот алхимик спас прошлого владельца, бывшего вассалом прежнего рода во времена моего деда.

Эти слова открыли кое-что новое. Упоминание "прежнего рода" и деда подсказали Коулу, что процесс наследования в этой семье проходил с какими-то особенностями.

— Прости... Но разве прошлый владелец не твой отец?

— Нет. Он зять моей бабушки, чужак, унаследовавший имя Нордстоунов.

Слово "чужак" подчёркивало остроту чувств Стефана. Однако Коул лишь коротко кивнул, предлагая ему продолжить.

— Хотя он и прошлый владелец, занявший место главы рода несколько десятилетий назад. Предыдущий глава вместе со всеми его наследниками пали на войне, остались лишь бабушка и её дочь, семье был остро необходим наследник мужского пола.

— Несколько десятилетий назад — значит, предыдущий владелец был ещё молод?

— Да. Он был из побочной ветви рода, носившей имя Гревс. Семья Гревсов лишилась в войну своих земель и людей, и только он из всех выжил.

Миюри, любительница историй о войнах, повторила вполголоса — "Гревс... Гревс...", а потом спросила:

— Они раньше жили на большой земле?

— Ты слышала о них? — Стефан был не столь потрясён, сколь изумлён.

— Потому что они были рыцарями.

Возможно, по самоуверенности, с которой держалась Миюри, Стефан принял её за дочь какого-либо знатного аристократа, он тут же прижал руку к груди и с неловкой почтительностью склонил голову перед ней.

— Верно. В тот период войны Гревсы владели землёй по ту сторону пролива.

— Но, в конце концов, род ту землю не удержал и перебрался за море, — сообщила Миюри.

Она любила истории о войнах, в которых ради помощи королю Уинфилда принял участие даже сам Золотой баран, и её знания летописей казались невероятно широкими.

— И род Гревсов, и наш род Нордстоунов пострадали от войны. Первый лишился земель, второй — наследников. В итоге король объединил оба рода, сохранив имя Нордстоун. Это имя и кровь Гревсов.

Последнее он, обладатель крови Нордстоунов, произнёс с неудовольствием, видимо, потому что предыдущий владелец был из другого рода.

— Прежнему владельцу, оставшемуся из-за войны единственным выжившим из рода Гревсов, помог бежать этот алхимик.

На лице Миюри отразилось, наконец, понимание, Коул, сидя рядом, почти услышал, как она проглотила ситуацию. Алхимик являлся героем-спасителем прежнего владельца. Конечно, он был бы принят на любых его условиях.

— Сверх того, то, что род Нордстоунов может опереться на выращивание настолько сильной пшеницы, — это тоже заслуга алхимика.

Можно было лишь удивляться.

— Значит, это алхимик научил прежнего владельца растить пшеницу?

— Так действительно говорили и прежний владелец, и самые старые слуги. Алхимик опробовал много разных приёмов выращивания и много сортов семян пшеницы, собранных со всего света, и после бесчисленных проб и ошибок нашёл самый сильный сорт и придумал систему чередования. Это было очень, очень сложно.

Насколько сложно, Коул уже видел на самом поле.

— Но можно ли сказать, что это имеет отношение к алхимии? В конце концов, они делали, что хотели, они были готовы пробовать, что угодно...

Стефан остановился, следя за реакцией Коула.

— Не волнуйся, всё останется между нами и Богом.

Стефан кивнул.

— Когда что-то скрываешь, будет плохо, если это придёт от кого-то ещё и вызовет ненужные сомнения. Пркподобный Предрассветный кардинал, я считаю тебя справедливым, строго следующим долгу человеком. Ты тот, кому я могу рассказать, — последующие слова его оказались достойными такого вступления. — Прежний владелец ради урожая даже приносил в жертву коз в ночь полнолуния.

— Это...

...языческий обряд, — не сумел договорить Коул в своей попытке ответить Стефану.

— Ритуал для получения хорошего урожая, очень древний и взятый из какой-то дальней земли. Селянин, ставший свидетелем, рассказал, что тогда ещё молодой бывший владелец кропил всё поле козьей кровью, а алхимик читал заклинания. Но, похоже, это не помогло. Попробовав несколько раз, они отступись.

Но несколько раз попробовали. Перерезали козе горло... Коул даже что-то почувствовал на своём горле.

— И напротив, услышав, что благочестивый священник может прийти на поле помолиться о хорошем урожае, бывший владелец приглашал и его читать молитвы и петь гимны каждый день.

Вероятно, это молитва о Божьем благословении, но поскольку священников на поле не видно, хороших новостей от этого с полей тоже не пришло.

— Короче говоря, было испробовано много способов, о многих люди и слыхать не слыхивали. Наконец, они выяснили, как заставить пшеницу правильно пустить корни и вырастить полноценные колосья.

— Статуя в городе и та, которая была на празднике, это и есть алхимик? — спросила вдруг Миюри.

Стефан захлопал глазами.

— Ты говоришь о святой Урсуле? Ну, как сказать... Эту святую-покровительницу выбрал бывший владелец в честь заслуг алхимика. Будет не очень хорошо упоминать алхимика в благодарственных молитвах...

Алхимиков нельзя просто приравнять к еретикам, но из всех родов занятий людей этот к ереси ближе других. Пусть даже алхимик стал великим благодетелем и спасителем, наполнил бесплодные земли золотой пшеницей, открыто выражать ему своё уважение прежний владелец не мог.

А раз святой покровительницей избрали женщину, весьма вероятно, что алхимик женщиной и был. Коул и Миюри, предположившая, что прежний владелец влюбился в девушку-алхимика, не могли не переглянуться.

— Ну, вот и случилось, что случилось. После того как моя бабушка, жена последнего владельца крови Нордстоунов умерла, не оставив сына, алхимик шаг за шагом стала добиваться своей цели. Обеспечив устойчивую урожайность пшеницы, она стала заниматься тем, что её интересовало, а прежний владелец ей во всём способствовал, поэтому с того времени некоторые люди стали подозревать, что она еретичка, что привело к тому, что бывшего владельца вызвали во дворец для объяснений.

Что ж, о том же говорила и Хайленд. И зная предысторию, можно понять, почему его не наказали. Отношение людей ко всей этой истории тоже прояснялось.

— Тогда и корабль-призрак и... всё, что насчёт нового мира, тоже так же появились? — спросил о самом интересном Коул, стараясь придать голосу побольше естественности.

— Да. Бывший владелец сказал, что алхимик из сеансов астрологии вывел уверенность в существовании нового мира на западе.

Коулу показалось, что Миюри тихонько вздохнула, но им нельзя было обнаруживать заинтересованность.

— Корабль-призрак появился в результате попыток усовершенствовать обычный корабль, чтобы на нём можно было плыть к новому миру. Чтобы корабль мог противостоять переменчивым условиям плавания. Для проверки этого специально выбирали дни, когда волны самые высокие, и позволяли кораблю качаться на волнах, чтобы выяснить, что надо улучшить, и потому люди, что его видели, думали, что это корабль-призрак.

Так ли это было, но Миюри предполагала, что это алхимик строит корабль-призрак.