Последнее Поколение. Цена ошибки

Нет. Она не проснётся... Ведь она и не спит.

Яркая вспышка.

— Привет! — к ней обращается незнакомый мальчик. У родителей праздник и они пригласили знакомых. Это их сын. Он старше Хельги, но только она не понимает его. Он говорит странно и непонятно, словно на чужом языке.

— Юра... — продолжает он. Видит, что маленькая девочка не понимает его, и повторяет слово, тыкая пальцем себе в грудь.

— Хеля, — теперь ей понятно, что мальчик называет своё имя. Только она не может сказать "Хельга" — сложно, ведь она ещё маленькая.

Они стоят в коридоре, не оборачиваясь на родителей, не зная, что можно сказать — ведь второй не поймёт, но в сознание уже просачивается мысль, что можно понимать друг другу и без слов, жестов, намёков, специальных взглядов. Просто чувствовать душой и сердцем.

Воспоминание прерывается, сметаемое новым напором боли. На улице начинается ливень. Сквозь пелену, опутывающую её сознание, она слышит, как капли мерно барабанят по карнизу похоронный марш. Небо плачет, так как плакала она последний раз в жизни. Он умер. Убит. Хельга убила его...

Она не плакала ни когда очнулась на полу светлой комнаты. Ни когда тормошила его, ещё веря в чудо. Ни когда они хоронили его. Только потом, спустя дни, или недели вот таким же вечером, позволила себе слёзы, — последнюю слабость.

И снова память срывается в водоворот образов, подкидывая тысячи отрывков прошлой жизни.

— Мне жаль... — она осторожно касается его руки.

Кладбище. Ряды одинаковых надгробий тонут в наплывающем вечере. Кажется, они остались одни живые. Больше никого нет. Но вот раздаются тихие шаги, теряющаяся в сумраке фигура проходит дальше, держа в руках букет. Вдалеке слышен шум машин. Не одни.

Но вот хорошо ли это?

"Мне жаль..."

Он отводит взгляд от двух мраморных плит, кивает головой.

— Мне тоже... — остальные люди уже разошлись, попрощавшись. А он остался. И вроде совершеннолетие давно наступило. И уже нет страха перед одиночеством. Двухкомнатная квартира редко гостей. Работа, вечеринки, дела. Жизнь.

Но только всё равно он чувствует себя маленьким мальчиком, который забился под кровать, испугавшись грозы. Родители уехали в театр, огромный дом тёмён и пуст. И он совсем один.

— Не один... — Она смахивает первые дождевые капли с его щёк, зябко передёргивает плечами, поправляя чёрную накидку, тянет его за руку, надеясь скорее увести его прочь от ровно ряда чужих потерь, к которым теперь примешивались и свои. — Пойдём... — произносит она почти жалобно. Чёрный не её цвет, монотонный одинаковые плиты угнетают её. Давят.

— Да, хорошо. — Он позволяет ей увести себя. Около ограды оборачивается. — Как думаешь, если бы я согласился заехать к ним?...

— Они бы всё равно погибли. Мы же проходили это. То, что должно случиться — случиться. Способ не важен, финал один.

— Да, но чувство вины никуда не денется от знания этого. Один ведь думали, что в этом году я сделаю тебе предложение.

— Что? — она вырывается из потока липких мыслей, словно не понимая о чём речь. Потом хмуриться. — Тогда может к лучшему... Что...

Кладбище остается позади и с души словно падает тяжелая ноша. Грусть становится чужой и светлой. Хочется думать о том, что там Свет. Только вот всё равно мысли раз за разом возвращаются к одному.

— А ты не оставишь меня?

— Нет...

— Ты наврал!!! — Хельга кричит в дождь. — Оставил меня! Ты же всегда сдерживал обещания. Так почему ушёл?!

Образы, обрывки... и везде только боль. И везде он. Живой, настоящий. Его можно коснуться, услышать его голос. Но не попрощаться.

Кристин в комнате сжимает в руках старый фотоальбом. Она пытается не слышать, как на кухне от боли и безнадежности кричит её подруга, но всё равно не накладывает полог тишины. И её тоже больно. Если бы она могла разделить с Хельгой её боль...

— Почему же ты не пришёл? — девушка не поняла, что заставило её спросить это вслух, но ответ пришёл.

— Я не пришёл, потому, что не уходил.

Он сидел на подоконнике и смотрел на улицу. Мягкий свет окутывал его фигуру, смазывая черты. Такой же красивый, такой же чужой.

— Я не могу с ней попрощаться. От этого будет только больнее. Всем. Знаешь, там ведь ничего нет. Умирая, люди просто исчезают. А мы... Мне не доступно это знание... И если для неё между до и после — сейчас, то для меня — никогда. Тогда зачем опять прощаться навсегда? Чтобы опять открылись старые раны? Это уже не Хельга... Так пусть она возненавидит меня, чем будет продолжать страдать даже после смерти.

— Она умрёт?

— Конечно...

Девушка поднялась с пола, дрожащими руками вытерла вытекшую из носа кровь, размазав её по губам и подбородку. Откинула за спину грязные спутанные волосы. Коряво ухмыльнулась. Мыслей не было. Памяти тоже. И было хорошо.

Хельга умерла...

Отрывок 8

— > Errare humanum est [Author:w]

Потом, девочка остановилась передохнуть и определить, какой вход в подземелья находиться под контролем мутантов из клана Вельза. Выбрав направление, она огляделась по сторонам и, не заметив ни чего подозрительного, теперь уже неспешно направилась вверх по улице. Прохожие, спешившие, быстрее добраться домой, с удивлением провожали фигуру, закутанную с пыльный плащ. Ещё бы! Мало кто решался, так спокойно гулять перед дождём, когда воздух становился совершенно невыносимым и, казалось, резал легкие своей тяжестью. Но Алив было всё равно. Она даже не думала прятаться в тени, провожая взглядом стражников, что просили людей не задерживаться на улицах. Хотя этого и не требовалось, люди сами спешили добраться домой до дождя. И уже через минут начало казаться, что город вымер. Девочка шла с гордо поднятой головой, специально скинув капюшон. Пусть видят те, кто ещё не успел спрятаться. Короткие неровно обрезанные пряди волос трепал, усиливающийся ветер и Алив казалась себе уже не нескладной девочкой, а взрослой магой. Пусть и сбежавшей, но Алив была уверена, что тех крох знаний, что она получила, хватит ей до конца её жизни.

Несколько серых фигурок увидев девочку, поспешно нырнули в небольшой проулок. Похоже, они приняли её, чуть ли не за Старшую. И пусть. Она теперь сама по себе. Хотя неприкосновенность Алив ещё действовала. И этого времени должно было хватить, чтобы добраться до мутантов не спеша, с гордо поднятой головой, как она и мечтала.

— Ведьма! — Откуда-то с боку раздался испуганный шёпот, и худощавая женщина поспешила угомонить мальчик лет десяти, чтобы ведьма не разозлилась на них.

Глупые — глупые люди...

Иногда Алив искренне жалела их.

А иногда ненавидела.

Неужели никому не понятно, что будущего у них нет? Точнее есть, но такое же серое и бесперспективное, как настоящее. С теми же узкими улицами лабиринта, убогими домами. Страхом сказать или сделать что-то не так. С этим ядовитым воздухом и оранжевым противным солнцем. Лживыми сказками о прошлом. И тем же чёрным масляным дожём. Также в любом поколении будут рождаться и умирать маги, виновные лишь в том, что у них есть дар, а избранные по каким-то надуманным критериям становится выше обычного сброда. И вряд ли обрывков непонятных знаний хватит на то чтобы возродить золотую эпоху или великую империю прошлого, даже на то, чтобы построить свою — жалкое подобие прежнего великолепия не хватит.

У них нет культуры — только то, что было переведено из книг, и эти знания доступны не всем, многим просто неинтересны. Этим людям не понять логику великих Древних, которые собой закрывали других от смерти. Которые сочиняли столь прекрасные песни и стихи, создавали невероятные картины. У этих людей остался только страх за себя и желание выжить. Похвально, зачастую именно оно становилось спасательным кругом. Но только не теперь.

К тому же того что узнала Алив хватило понять — даже если люди исправятся, начнут всё заново, без оглядки на прошлое... Если...

У них всё равно ничего не получиться. Они уже не живут. Всё их существование давно просчитано до малейшего шага в увлекательной игрушке сумасшедших детей. Но людям об этом лучше не знать. Сама Алив многое бы отдала, что бы забыть разговор со Стин и Ксанродом. Забыть безумные глаза Хель и её хриплый смех.

А люди пусть живут. Строят свои иллюзии, пытаются что-то изменить. Так будет лучше. Возможно...

Глупые-глупые люди.

Алив очень хотелось думать, что она не похожа на них.

...Вход в подземелья начинался на первом этаже обычного дома, выдолбленного в стене лабиринта, что обильно покрывали трещины и сколы. Рядом располагался уютный тупичок, откуда вёл ещё один, но уже тайный лаз. Конечно, Алив было удобнее воспользоваться вторым и добраться до Вельза незамеченной, но в тоже время девочка очень плохо разбиралась в хитросплетённых ходах лабиринта и вполне могла перепутать нужный лаз. Поэтому она особо, не задумываясь, постучала в дверь. Несколько минут ничего не происходило, а потом с душераздирающим скрипом проход открылся. В дверном проёме возник мутант. Как бы выразились обычные люди — мутант породистый, чья кровь несколько поколений не перемешивалась с людской. В прочем встречались экземпляры и страшнее, намного. Так что Алив вежливо проигнорировала безгубый рот, портящий вполне миловидное лицо рваной несимметричностью и чёрную чешую уходившею ровными дорожка от скул к вискам и дальше под густую белёсую шевелюру. Проигнорировала, ограничившись вежливым кивком. Мутант так же вежливо кивнул в ответ, чуть насмешливо осмотрел девочку и осведомился, что нужно.

— Старший Лорд должен был вас уведомить о том, что если придет Алив, вы обязаны проводить её прямо к нему.

Мутант чуть нахмурился, потерев лоб. Девочка сразу же заметила, что на руке было шесть пальцев. В прочем такие мутации случались и у обычных жителей.

— Можешь доказать что именно ты Алив?

— Интересно как? — Девочка слегка опешила о каких-то знаках и паролях они с Вельзом почему-то не озаботились.

— Пойдём. — Мутант насмешливо улыбнулся и распахнул дверь, вогнав девочку в ещё больший ступор, но опомнившись уже через секунду, она прошмыгнула в тёмный проход.

Маленькую грязную комнату освещала лишь старая пыльная лампа, пристроенная на низком столике без одной ножки, что сиротливо ютился в дальнем углу, рядом с длинной раскладушкой небрежно застеленной несколькими тонкими одеялами. Прямо напротив входа находилась ещё одна дверь, к которой и направился мутант, предварительно заперев наружную на прочный засов.

Алив с любопытством заглянула в открывшийся ей проход. Тусклый свет выхватывал из густого мрака кусок лестницы, уходивший вниз почти вертикально на многие — многие метры. Вот только после той темноты, что окружала завесу — эта небольшая темень совсем не пугала.

— Нам сюда. — Тихий голос мутанта раздался прямо над ухом. — Если вы боитесь, я могу прихватить лампу.

Алив пронзила нового знакомого обиженно-злым взглядом.

— Нет! — буркнула девочка и шагнула в темноту, осторожно выискивая под ногами ступеньки.

— Как скажите. — Сзади раздался скрип, и проход в лабиринт сразу же поглотил кромешный мрак. — С левой стороны есть перила.

— Спасибо, а если кто-то ещё придёт? — Алив не хотелось признаваться, но ей было не много неуютно, видеть-то она видела, но всё равно трусила. Недолго думая девочка решила разговорить своего проводника, чтобы не думать, что Алив одна в этом мраке. К тому же сам мутант явно был рад пообщаться. — Вы там постоянно живёте?

— Позволь мне сначала представиться — Мильгер. А дежурим мы на поверхности по очереди. Если кто придет с важным делом, то он знает, как попасть к нам. Если нет, подождёт или уйдёт.

— Я Алив. Ты можешь видеть в темноте? — Девочка, споткнувшись, чуть не покатилась кубарем по лестнице.

— Практически все из моего народа могут так видеть. Странное имя Алив — не полное. Ты сократила его специально? — Мутант, проскользнув вперёд девочки, что бы она если упала, то на него. И при этом пострадала не так сильно, как пропахав носом всю лестницу, оступившись, идя первой.

— Алевтина — довольно длинно и громоздко. Хотя меня и устраивает моё имя, нужно какое-то сокращение. Родители постоянно называют меня Аля, Алечка и так далее. Как же меня это раздражает! Получилось сопливенькое нежное имечко больше подошедшее кукле или маленькой домашней девочке. Куда прощё сокращать до Алив — и звучит лучше, и более подходит мне по духу. — Сбивчиво начала рассказывать девочка, с испугом ожидая, когда Мильгер засмеется.

Однако ни смеха, ни даже фырканья так и не раздалось. И девочка продолжила:

— Вельз — ведь то же сокращение...

— У родителей Старшего Лорда было весьма чёрное чувство юмора. Поэтому своё имя он сокращает вынужденно, так как среди людей могу найтись те, кто ещё помнит, что оно обозначает.

— Правда? А что? — Глаза Алив постепенно начали привыкать к темноте, выхватывая из окружающей действительности какие-то не большие фрагменты.

— Спроси у него. В прочем каждое имя что-нибудь обозначает. Говорят, в золотом веке и даже раньше была целая наука посвященная изучению имён. — Например, моё обозначает — преданный.

— От слова верность или предательство? — Алив чуть повернулась на лестнице, пытаясь в темноте разглядеть проводника. Лишённые зрачков серебристо-белые глаза мутанта светились в окружающем их мраке.

— Время покажет...

Ещё полчаса они прошли в молчанье. Тишина нарушалась только сосредоточенным сопением Алив, что пыталась не оступиться — ступеньки только что не крошились под ногами, а уклон становился совершенно не мыслимым. С каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее, от стен, выложенных мощными каменными блоками, веяло затхлой сыростью. Однако воздух, несмотря на странный еле уловимый привкус, был намного приятнее и чище, чем в городе. Где-то в отдаление капала вода, придавая спуску мрачность сказочного подземелья.

— Нам ёще долго идти?

— Нет, минут пятнадцать. — Не поворачиваясь, коротко бросил мутант.

Алив резко затормозила, чуть не врезавшись в своего проводника.

— Сколько?! Как низко располагаются ваши подземелья? — Мутант несколько минут рассматривал удивлённое лицо девочки, а потом всё-таки снизошёл до объяснений.

— У подземного лабиринта три уровня. Между собой они практически не связаны только спусками и ещё парой ходов на много километров. Из них хорошо известна часть первого уровня, что находиться под городом. Все ловушки или обезврежены, или рядом с ними всегда находиться дежурный, помогающий преодолевать опасный отрезок пути. Те туннели, что находятся за его пределами изучить просто невозможно. Они распространяются на такие расстояния, что становиться страшно. Многие туннели обвалились, и нам пришлось их полностью заблокировать. Но под городом передвижение на первом уровне совершенно безопасно, хотя некоторые тайники или лазы до сих пор не открыты и находятся в самых невероятных местах. Второй уровень исследован так себе, основные ловушки обезврежены, но их всё равно остаётся слишком много. Этот уровень самый маленький — занимает только центр под верхним городом, но составляет пять этажей, чем-то похожих на жилые комплексы. Третий... это что-то ваших запретных границ. Только ещё страшнее.