Все, о чем вы мечтали. Общий файл.

Руки-ноги понапрягал. Есть у меня руки-ноги.

За дверью загрохотали шаги, пришлось поспешно захлопнуть глаз. Подождем разъяснений в моей судьбе, потом лопотать начнем, вопросами кидаться. Послушаю, помолчу — сойду за умного. Может быть...

Бормотание за дверью усилилось, скрипнуло, кто-то вошел. Голос мужской.

Резко захотелось в туалет. Они меня поили, чтоли?! Не помню. Ох, блядь, что будет! Не хотелось бы начинать знакомство с обоссанных простыней. Не встать мне пока, опять свалюсь, можно и не пытаться. А немчик-то по-немецки лопочет. Брод... Шнелле... Гот... Про себя бубнит, под нос, но знакомые слова вылавливаются. Хреново у меня с дойчем. Получше, чем с инглишем, слов побольше помню, но произношения вовсе нет. Чебуратор — так у нас немца звали, клал на все с прибором. Он и сам языка не знает, мыкается по учебнику, ставку заполняет. Чего-то педагогическое вроде бы закончил, но другого преподавателя в школе все равно нет. Типа — был временным, замещал, так и прижился. Нам-то по фигу. Конкретно у меня — четвертак стабильный.

Любопытство сгубило кошку. Я открыл глаз и уставился на него.

За пятьдесят. В коротких панталонах и свободной широкой рубахе в складку. В распахнутом почти до пупа вороте торчит седая курчавая грудь. Лицо доброе, широкое. Стрижка короткая, седая, с отливом.

Мужик улыбнулся и произнес: Гутен морген, фрайер...

Сам ты...

Некоторые думают, что правильно пасти гусей — это так, фигня. Чего их пасти, главное — следи, чтобы не разбежались. Гусь птица прожорливая, что можно съесть и сам найдет. На крайняк травки пощиплет.

Сказочная профессия гусепас. Лежи на пригорке на солнышке, дуди в дуду, жди, когда какой-нибудь небесный Андерсен на тебя внимание обратит, сказочным героем сделает, а оттуда уже и до принца — рукой подать. Их, Андерсенов, послушать — то в профессии было бы не протолкнуться, толпами бы народ валил гусей пасти, птицы бы на всех не хватило. Паснул и — бац, уже принц! Люди твари изворотливые, пошло бы разделение труда, появились бы чесальщики гусиных брюшек, чистильщики перышек, гусиные композиторы — чтобы гусь под музыку лучше жрал. Примерно как в архитектуре, дизайне.

Замечтался! Нет, пока пути из гусепаса в принцы никто не проложил. Дистанция, как говорил грибоедовский Скалозуб, огромного размера. Но профессия серьезная: выбор выпаса, охрана, надзор. Ответственность! Я пока в подпасках у гусепаса, азы постигаю. Гусепасом у нас Генрих: трудовой стаж четыре года из десяти самоотверженно прожитых. Профессионал. А я только учусь, не волшебник. Это уже из Золушки Шварца. У меня тоже в нашем общем деле роль мальчика. Эти щиплющиеся твари согласны не разбегаться, мирно щипать травку и бултыхаться в пруде под моим бдительным присмотром в отсутствии Генриха примерно полчаса. Потом...

Ну, где же он, черт! Сейчас начнут.

Сказал, что недолго, матери надо помочь.

О! О, наконец-то! Тихо! Тихо, я сказал! По местам! Вон ваш начальник бежит, только осенняя грязь разлетается под босыми пятками. Накрылось ваше разбегалово медным тазом.

— Данке, фрайер!

Сам ты фрайер. Говорил же: зови меня Алексом, когда рядом никого. Здесь баронов фрайхеррами называют, титул такой. Но звучит так, что хера не слышно. Произношение.

Белобрысый и сероглазый фрайер благодарно щерится во все свои двадцать или — сколько там есть — зубов. Постоянно молочные выпадают, щербина на щербине. Недокормленный, наверно поэтому сыпятся только сейчас. У меня молочные по-моему классу к третьему поменялись? Помню плохо, забыл уже. У здешней бедноты голодуха даже летом, зимой вообще помирают. Подкармливаю мальчишку, но у самого краюха хлеба на день.

У нас с Кугелем тоже не богато. Канцелярия принца Карла отпускала на мое содержание полпфеннига в день. Первые три месяца. Уже месяц, как лафа закончилась и мы сосем лапу на кугелевских скудных ресурсах. В долги лезть я ему запретил. Промышляем потихоньку силками в лесу... на огородах. Жратву ворую, во как. Месяца три пытаюсь за что-то зацепиться, найти работу. Но — барон! Фрайер, то есть. Того нельзя, сего нельзя, а ничего больше не умею, морда благородная. В подпасках забесплатно — увязался за соседским мальчишкой, когда ходить смог. Не во дворе же целыми днями сидеть? Народ балдеет, в начале целыми экскурсиями ходили — посмотреть, как барон гусей пасет. Сейчас надоело — дурачок. Контуженный.

По-моему, принц свернул финансирование в отместку, чтобы не позорил звание. Или по общему жмотству, распространенному здесь не меньше нашего. Вся разница, что у нас привнесенное и старательно привитое, время потратили, а здесь врожденное и любой, добровольно расставшийся с пфеннигом — моральный урод, осуждаемый обществом. Что-то вроде босяка, негодяя и блаженного в одном флаконе. Не отмоешься. Это я про Кугеля, у него именно такая репутация. Но Кугеля побаиваются — крутой! Путешественник, вояка, дрессировщик, моряк, а главное — нужный (бывает) принцу человек. На памяти, на слуху. Камнем в спину не кинешь. Немцы народ осторожный, не нарываются — мало ли что?

Законопослушные в результате.

Кугель это кличка, по-немецки — капюшон. Я так и не вытянул, за что ему такое. Настоящее имя Бруно Шмидт.

Еще в молодости он вербанулся на голландский флот, в Ост-Индскую компанию: побывал на Яве, Борнео, Сулавеси, ходил матросом на каботажном судне, дрался с китайскими, японскими и тайскими пиратами. Через три года вернулся. Покрутился на родине — душно! и вербанулся к англикосам в Южную Африку. Потом Бразилия. Подозреваю, курсировал в Атлантике на работорговце, очень уж скудно и неохотно освещает этот период. Опять вернулся.

А здешний принц, который на самом деле совсем не принц, а имперский князь — рейхсфюрст короче, папы короля не имеет, принцем только называется, решил выделиться из общей массы. В Германии этих разнокалиберных принцев во главе различных независимых государств больше трехсот, чуть ли не в каждой деревне. Когда-то Грузия Россию такими князьями заполонила, была их целая свора — из каждого аула по князю. Гонора много, карман пустой. Наш принц решил завести зоопарк: пусть все смотрят и восхищаются героизмом потомка древних германцев, не убоявшегося! Ну, а если зарулит особенно важный гость, то можно будет устроить охоту на львов. Все ахнут, вечная слава!

Самому ехать — да ну его на фиг! Жара, мухи цэцэ, загнуться можно. Покупать все это в Египте — дорого, жаба душит. Придумал экономию: собрал команду и загнал ее в Камерун. Примерно туда, судя по карте, которую мне изобразил Кугель. Ему досталась роль зверолова, проводника и дрессировщика, остальные вообще ничего не умели. Просто не понимали, на что подписались, жадность толкнула деньжат по легкому срубить. Европейский поросенок в африканских джунглях! Даже двое чинушек затесалось. Большинство там и остались. Четверо во главе с Кугелем вернулись. Привезли пару львов, леопарда, гиену. Были еще жираф, бегемот, крокодилы, но все передохли в пути — проблемы с кормежкой, не хватило опыта. Выдержали дорогу только то зверье, кто сидели на мясе. Вот от чего гавкнулись крокодилы — я не понял. Зато — один бегемот, сдохший на траверзе островов Зеленого мыса — и все хвостатые и бесхвостые хищники в клетках и на палубе жрали свежее мясо три дня. Потом бегемот испортился, пошел на корм акулам. Там еще зебры были, тоже не довезли.

Два года Кугель трудился дрессировщиком в первом в Германии зоопарке. Потом слава бесстрашного героя принцу приелась, одолела болезнь жмотства — гады жрали, как рота солдат! Результат хреновый. Принц вообразил себя древним римлянином, одел тогу, и копьем через решетки переколол всю африканскую живность, уже еле таскавшую ноги по примеру местной бедноты. Неделю до этого зверей почти не кормили — режим экономии вошел в силу. А Кугель по проторенной дорожке опять вербанулся к англичанам в Британскую Ост-Индскую компанию и пару лет зависал в Индии, в Мадрасе. Служил в колониальной полиции. Но снова море потянуло, четыре года гонял на бригантине, предшественнице чайного клипера — сначала палубным матросом. Потом дослужился до боцмана, скопил деньжонок, вернулся. Дом купил. Скукота!

Тут как раз под боком пошла французская революция. Наполеон и Кугель! Кугель и Наполеон! Не смог устоять и прихватил самый конец, был сержантом в батальоне легкой пехоты у эрцгерцога Карла. Вместе с Карлом бил генерала Журдана при Острахе и Штокахе, где и получил первую в жизни рану в штыковой — чуть не помер. Подумал о душе, вновь потянуло на родину. Стал чем-то вроде егеря по ближнему прилесью и человеком для особых поручений при принце с достаточным кругом свободы. Хочет — делает, не нравится — нет, с соответствующими последствиями в финансировании. Платят не много и не часто. То есть, как я понял, карманного убийцу на цепи принцу из Кугеля сделать не удалось, а в остальном принц и сам с усам, в советах не нуждается. Так разве что, иногда? Может вызвать, послушать... Поручить какую-то ерундовину. Мелочи всякие. Сам бы, да недосуг.

Владеет Кугель голландским, английским, французским. Французским с детства, он наполовину швейцарец. Меня, как потерявшего память, натаскивает на немецком и голландском, потому что похож на немецкий. Не знаю, по-голландски я только с Кугелем общаюсь, но недавно сказал, что уже нормально, почти как по-немецки. Пара недель как к английскому перешли. Делает из меня полиглота. И ничего. Без проблем. Выживаю, как таракан, нас даже кипятком не возьмешь. Да что я! Генрих тоже по-английски лопочет, Кугель приучил по-соседски. Здесь не делают из еды культа, языки — как профессия. Два, три — обычное дело, никого не удивляет и уважения не вызывает. Вот читать уметь — это да! Этому меня Кугель не научит. Это я сам умею. Хе-хе. Кугель только буквы знает. Потом научу, когда будет можно.

Первым, кто меня выручил, был мундир. У немцев к мундиру врожденное почтение, сами стараются по любому поводу залезть и щегольнуть. Признак власти и того, что человек при деле, не сам по себе. Армия! Армию, силу, порядок уважают. Ать-два! Ать-два! Шире шаг! Стой! Равняйсь! В общем, действует мундир на местных как кобра на попугайчика. Без него нашедшие меня обыватели прикопали бы бродягу, даже если еще дышал. А одежку и прочие причиндалы, снятые с тела, взяли бы себе в награду за труды. И на этом все. Как обычно.

Но — мундир! Стой! Ать-два!

Сбегали за стражником. Нашли меня через сутки или двое, поэтому информация о залесской бойне уже поступила. Кто таков?!! Разбойник? А повесить на ближайшем суку и вся недолга.

Но — мундир. Стой! Ать-два!

Перенесли поближе к городу, пусть начальство решает. Положили на пригорок. Городок небольшой, начальству недалеко. Прибыло начальство — десятник стражи. Изьяли мундир, бумаги (бумаги!), что были под ним и прочую мишуру. Саблю там, ведро... Сапоги, чтобы не сбежал. Остальное, что осталось (меня, в кальсонах и рубахе) сгрузили в ближайший сарай и приставили часового.

Крестик кипарисовый на груди. Католический. Ну и что? Что, разбойники католиками не бывают? Здесь и лютеране в городке, и кальвинисты, и прочие разные. Католики тоже есть. В общем, крест не помог.

Пошло мое дело с вещичками дальше по инстанциям. Скукотища в государстве конкретная, развлечений никаких, поэтому к вечеру сам принц был в курсе, изволил посетить. Кто-то из наблюдательных прихлебал обратил высочайшее внимание на мои ручки. Да, не пианист, мозоли набиты. Не те, что бывают от благородных упражнений с холодным оружием, от фехтовального искусства. Что за хрень! Решил повесить. Затем решил подождать, вдруг поправляться начну, и тогда удастся повесить по суду за разбой и душегубство, при большом стечении подданных. Чтоб неповадно было. Чтоб знали — власть бдит! А сам помру — значит не судьба. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Все в руце божьей.

Потом поехал читать бумаги, смотреть мундир. Вызвал Кугеля в качестве эксперта.

Вот Кугель и определил, что мундир подлинный, иностранный, наверно русский или австрийский (венгерский, то есть). Но и разбойник мог такой с трупа снять и носить. Посему решили выяснить, был ли такой заметный малый в гусарском прикиде среди тех, кто в плену чалился два года без обмена и выкупа. У нас же французы сидели, а русские и австрийцы типа союзники. Откуда такой хрен с горы? Изенбург, по своей мелкости и незначительности, в войне участия не принимал, совсем не в теме. Послали в Вюртемберг, оттуда основная масса пленных перлась.

Потом сели бумаги читать. А бумаги какие? Церковная выписка из Вены, вроде свидетельства о рождении, что такой-то такой-то, мать баронесса Урсула фон Кинмайер, рожден в 1784 году, крещен, католик. Отец? Отец замазан надежно, прочесть не удалось. Письма еще. Одно от фельдмаршал-лейтенанта Австрийской армии барона Микаэля фон Кинмайера, фамилия c материнской совпадает. Короткая записка о высылке денег. Вот после фельдмаршала-лейтенанта я и попал к Кугелю: был переодет, перевязан, доктор осмотрел, дал советы, канцелярия назначила содержание до выяснения. И к фельдмаршалу тоже отправили запрос. Мол, есть такой, лежит раненный в мозг. Интерес имеете?

И начал меня Кугель выхаживать. Первое время на руках во двор выносил, потом, когда вставать начал — плечом подпирал. Разговаривал, не давал замыкаться, унывать. Про себя именно из-за этого рассказал, по-другому из него клещами не вытянешь. Нет здесь книжек-историй, вот так и будил у меня интерес к жизни. Не рассказывать же пацану, как мельник задрал юбки жене пекаря? А иных приключений в округе нет.

Стал я выздоравливать благодаря такой няньке. Телом. А сказать ничего не могу: тык-мык! — память потерял. Так ведь рана-то какая? Все-таки, пулей меня шибануло, как только череп выдержал. С такой черепушкой и каска не нужна, хоть по наследству передавай, классный череп. Зато по касательной — от затылка — всю голову распахало. Кугель никак понять не мог, почему сразу не убило. Что за пуля такая — в затылок и по кругу, до лба. Рад бы ему подсказать, но и сам не в курсе. Баллистика, брат! Сопротивление материалов! Научный факт, ешкин кот!

Сдружились мы. Кугель мужик одинокий, семьи нет. Я одинокий, семьи нет. Учит меня, лечит. Как я к нему должен относиться? Так и отношусь — как к родному, ближе него у меня никого.

Только начал выходить со двора. За Генрихом проковыляю, он гусей недалеко пасет — лягу на пригорок и поглядываю, а то задремлю. Хорошо, солнышко, лето. И тут — раз! Утром являются стражники, хватают меня и в тюрьму. Кугель полез защищать, еле до него докричался. Не хватало еще, чтобы и он рядом сел. Одного стражника вырубил, но обошлось. Не стали бучу поднимать. В своем доме, в своем праве. Приказ князя не довели, начали руки распускать. Хамить, подпрыгивать, за железки хвататься. В общем, обошлось.

Теперь бросили в тюрьму уже в городе, в центре, в подвал соседнего с ратушей дома. Камера, окошко под потолком, камень вокруг, на полу тоже плиты — сеном немного припорошены. Как в кино — в кандалы заковали, кузнец приходил. Быстро, минут пятнадцать на все про все. Широкие такие оковы, связанные цепью, надели. В каждом дырка как для висячего замка. Туда пруток вставляют и расклепывают. Усе. Никак не снимешь, куда там наручникам. Три дня сидел, слушал, как помост на площади сбивают. Редко вешают, нет постоянной виселицы. Насколько я помню, если дворянин — должны голову рубить, а не вешать. Раз вешать собрались, значит ответ откуда-то пришел отрицательный. Не в мою пользу. А сам-то я — что? Сам я ничего сказать не могу. Существенного, чтобы не вешали.