Все, о чем вы мечтали. Общий файл.

А чего? Я в шестом стену сломал, пробил рукой, как — сам не понимаю. Штукатурка, с разбегу. Приволокли к директору на разборку, он меня, как обычно, за лацканы пинджачка приподнял и поинтересовался, что этот шкет натворил. Я незадолго до этого стекло в учительской выбил. В двери учительской. Задницей выдавил, вернее — мною выдавили. Ну вот, директор и решил, что опять. А ему говорят — рукой стену порушил. И лацканы сразу отпустил, и родителям не сообщил. Вообще без последствий.

До сих пор с ним душа в душу живем.

Алка, повернувшись, пристально смотрит на Ирку, нехороший у нее взгляд. Счас в морду вцеплюсь — называется. Волна пошла по классу. Махнул рукой, отвлекая алкино внимание на себя, просиял, улыбнулся. Снисходительно кивнула — и опять из Ирки взором котлету делает.

Ой, что-то там у нее с очередным хахалем за праздники произошло, чует мое сердце. Похоже, опять на меня виды открылись. Оно и верно, срок подошел, с марта не общались.

Не выдерживают прынцы больше двух месяцев, вылезает посконное рыло. Думаю, Алка сама гаврилок в сан высочеств возводит, а там кроме папиных денег и понтов ничего нет. Типа — наказание папе за сучную сущность и активную воровскую позицию.

Но падки девки на тряпки, цацки, денежный фейерверк и красивую жизнь, вот и роется Алка в навозной куче в поисках жемчужины. Должна же хоть одна быть среди тех, кого по телевизору, кто в клубах, кто в институты престижные, кто по заграницам, по курортам...

Может и есть, но не здесь.

Тебе бы с царскими внуками или губеровским сынишкой, чтобы сразу — тьфу! и больше не искать.

Нет там нормальных. Закрыли тему.

Проклял я их.

Алка с третьего в нашем классе. С тех пор, как родители у нее погибли и она переехала в наш район жить к деду и бабке. Обычная девчонка, красотой никогда не отличалась. Не урод, но и не фонтан. Высокая была, она и сейчас на полголовы меня выше — так ведь старше на восемь месяцев, пятнадцать скоро.

Классе в четвертом я как-то за нее подписался, даже драться не пришлось — пуганул. Наверно, потому что сам полусирота. Да мне несложно было. Ну и началось — тили-тили-тесто, жених и невеста, потом вообще объявили в классе мужем и женой, успокоились, да и позабыли. Шутка, я уж и не помню. Ну, детство же...

Помог еще пару раз. Что — ей одной, что ли?

Алка не забыла.

В шестом она резко округлилась, повзрослела, но нашему классному мальчишескому коллективу еще рано было замечать такие тонкости. Футбол и прочее, у кого что. Я приемник спаял, потом магнитофон, книжки читал — приключения, Конан-Дойла. Про любовь не читал, не интересно. И Алка начала все больше и больше тусоваться со старшими. Типа — маленькие мы. Да пожалуйста, я с ней никогда не дружил.

Со "взрослыми" у Алки стали появляться "взрослые" проблемы:

— Почему моя девушка не хочет меня видеть?

— Пообещала и не дала. Обещания выполнять надо.

В начале так. Потом погромче:

— Что эта телка о себе понимает?!!

— Ты где была, тварь? С кем?!! Отвечай!!!

— Сучка, вали к себе в детский сад, это мой парень!

Алка, если что, всегда бежала мне под крылышко. С мелочью сама разбиралась, но коли серьезное — сразу мне за спину, или старалась, чтобы разборка происходила у меня на виду. Типа — случайно, так получилось.

Сколько мне лишних фингалов из-за нее понавешали... Защитник выискался, от горшка — два вершка, хилован. Брысь, не лезь не в свое дело! Брыснул бы, да Алка взглядом позвала. Страшно ей. Вид у меня всегда был несолидный, это точно. Таких, как я, положено громким криком разгонять, не прилагая физических усилий.

После первой же разбитой морды, прикрыв, чтобы не пугать, носовым платком размазанные по зубам губы, как мог вежливо поинтересовался — я-то здесь при чем? Почему ко мне?

И услышал между всхлипами: Муж...

Муж объелся груш. Вот если бы можно было им сказать, что на самом деле — муж!!!, то конечно, все бы сразу разбежались. Недомерок? Ну и что, зато в своем праве. Как в кино, когда высокий красавец-любовник в панике прячется от лысоватого придурка-мужа. Положено, не нам отменять!

Просто не было у нее никого ближе. Защитника.

Я? Была ответственность, и я не собирался ее избегать. Все что смогу.

Что чувствовала она? По-моему — доверяла. Безгранично.

Алка первой в нашем классе превратилась в лебедя. Прекрасного, белоснежного.

Здоровая русская красота юного женского тела. Чисто на породе, идеальные линии. Яркий южный цветок, распустившийся за одну ночь под северным пасмурным небом. Хотя про "южный" — спорно, Алка блондинка. И не за ночь, вестимо, но к началу нового учебного года (мы как раз перешли в седьмой) второй номер превратился в третий, бедра округлились. стали по-женски широкими. Особенно талия это подчеркивает. И сияющие глаза, и пухлые, с четким абрисом, губы, которые она за каким-то чертом подкрашивает. Истинно лебединая, белоснежная шея, натолкнувшая меня на образ лебедя для нее.

Все так и есть, только номер уже четвертый. Чемпионка, таких достоинств нет даже в одиннадцатом, только химичка столь же шикарна, но — холодна, глаза жесткие. Химичке тридцатник, не меньше.

А Алка — щенок, радующийся солнцу и небу. И ничем не вышибить этот щенячий оптимизм и жизнерадостность.

С ней случилось то же, что и с многими — молодыми, глупыми. Встретила принца, напоили, изнасиловали. Я узнал месяца через три. Не пришла ко мне.

— Позор. Какой позор, мамочки.

Потом уже рассказала, потом... Плакала. Не за телесные муки, за предательство.

Изнасилование сорвало в ней планку — ей понравилось. Не насилие, это.

Три месяца мучилась и пришла ко мне: — Муж...

И это случилось между нами, и продолжает случаться уже полтора года. Мы идеально подходим друг другу, каждый раз после разлуки не можем оторваться, насытится, безумие продолжается несколько дней. Как-то сутки не вылезали из постели.

Это моя женщина.

Никто, ни одна из них меня так не возбуждает, мы просто сходим с ума от близости, у нас нет никаких запретов, стеснения, мы же родные и это продолжается, пока у нее не оттает душа.

А сволочей тех так мне и не назвала. Не хочет меня подставлять. Я вряд ли что-то смог бы сделать, только утереться.

Да что их, мало, что ли? Полно! Пройдись по городу и — толпой под пулеметы. Большая половина женщин всех возрастов на районе была изнасилована. Галку, нашу главную классную красавицу, подстерегли прямо в школе, после уроков. Специально пасли, а потом гоняли по опустевшим этажам, пока не заловили и изнасиловали хором в рекреации на четвертом. Пара мелких с продленки все видели. Один школьный охранник ничего не видел. Галка боится сказать отцу, он у нее какой-то крутой инженер, уже полгода сидит как неживая на первой парте. Лицо снежной королевы — прекрасное и мертвое. У химички такое же: наверно, с ней так же было. Искали мы с Лехой, но впустую. Залетные, на улице, похоже, Галку увидели и отследили. А на Таньку — прямо в подъезде, после школы, но отбилась. Отловил я этого монстра. Семиклассник, этажом ниже сидит, влюбился. Брательник у него с зоны откинулся, насоветовал. Крепкий такой семиклассник попался, гроза школы, главный хулиган! Стоит, биться готовится — любовь! Поговорили. Я ему цветы дарить посоветовал, да не в подъезде, а прямо на улице, при всех. Дарит, вроде. Но Танька все равно одна в подъезд заходить боится, ее теперь девчонки провожают.

Вот наши мусульманки от этого дела прикрыты. Хотя Танька — татарка, и ведь даже не пошевелились, суки. Интересно, когда-то они — мусульмане — поштучно приезжали в наш город. И что? Ассимилировались, дети шли в школы, по-русски — без акцента. Через поколение — обычные горожане, у нас в классе несколько таких, кто сразу в первый пришли. А когда диаспоры образовались, то — все! Живут в нашем городе своим анклавом, как в своей стране, со своими порядками. Те, что с пятого к нам влились несколькими группами — словно иностранцы, русских почти открыто презирают или не замечают. Узбеки, таджики, азеры — в классе три таких очага. Они и язык не особо учат. В общем, не сливаются они с нами — у них своя жизнь, своя страна за школьными стенами. Даже единственный казах — и тот сам по себе. В итоге — мусульманок не трогают. А наших Наташек-проституток сам бог велел. В смысле — их бог, мне так было сказано. Наташками наших блядей в Турции прозвали. А потом всех и везде.

Это бароны так рождаемость в стране поднимают, а потом по телику радуются. Слышал, собираются делать специальные роддома для говорящих только по-узбекски, таджикски. У одного "товарища" из моего класса в школе учатся уже восемь братьев (наш третий) и трое на подходе. Четыре года назад всей командой ударно влились в школьный коллектив. Старший, по-моему, до сих пор по-русски писать толком не умеет. Ничего, ЕГЭ сдаст, если я все правильно понимаю. Зато наш знает арабский, ходит в школу при медресе.

Русский им похрену, но английский — стараются, учат.

Нет, те мусульмане, что и раньше были — нормальные ребята, мои одноклассники. Это теперешние, состав с которыми еженощно прибывает на Московский вокзал. Все везут и везут...

В младших классах уже совсем какой-то Ташкент или Ашхабад c Кавказом творится. Правда, я там не был нигде ни разу. Не зовут.

Блядь, как копчик болит! Ерзаю, никак толком не усесться. Дамы, наконец, успокоились и прекратили перестрелку через мою голову. Видимо, обеим моя голова дорога, а шкурку как-нибудь на переменке поделят. Чего мне им объяснять, сами все понимают. Мне главное до столовки успеть добежать, потом от хавчика меня за уши не оттащишь, с позавчера не жрал ничего, кроме жолудя. Вечером поговорим, в одиннадцать, после работы. А у Ирки — просто блажь.

Алкина бабка громко кричит, что ее внучка — шлюха! Опять не ночевала, мужиков меняет как перчатки, ни один не задерживается! Иногда даже слышно в школе, добрые люди доносят. Зря это она. И то, что орет так, что потом в школе обсуждают, и про шлюху, и про мужиков.

Жалко их с дедом — старые, беспомощные. Дед молчит, совсем старый. А бабка — от безысходности: любит внучку, но ничем не может ее оградить от проиходящего. Просто любит, отсюда и крики.

Алка не шлюха и, если спит, то с человеком, которого в этот момент любит и верит, что ее полюбили. И никакие его деньги на постель не влияют. Один из избранников пытался пристроить ее в свой бордель. Еще возмущался потом:

— У меня очередь стоит из деревенских! С Украины, с Молдавии приезжают! Культурно, чисто все, деньгами не обижу, доктор приходит. Через год машину купишь и — не Вазовскую лоханку, а тысяч за двадцать баксов! У тебя отбоя не будет! Я же тебя не на панель выставляю!

Так развизжалась, такой ор подняла, что... Никому проблемы не нужны.

Просто — когда возвращается алкин оптимизм, и она начинает опять с надеждой смотреть в будущее, на горизонте, естественно, возникает очередной принц на белом мерседесе с папиным телефоном в кулаке. Что ищешь, то и обрящешь.

А что? Любви — в ее старинном понимании — у нас нет, ревности тоже. Гормоны, тяга, доверие друг к другу. Я, по крайней мере, ее точно не ревную: если что-то случится — предупредит. Да и она отнюдь не со всеми своими находками до постели доходит. Треть, и то — вряд ли, однако. Ну — хочет девчонка красивой жизни, что я ей — мешать буду, если сам такой дать не могу? Пусть попытается. Счастье — это ее право, ей и так по жизни досталось. Мы свободные люди. Современные, как таких теперь называют. Только относимся друг к другу бережней, чем сейчас принято.

С Алкой сегодня что-то новенькое, явно взревновала...

Больше года удавалось скрывать наши отношения для класса. Ну как — скрывать? Таких пар в классе штук пять, может и больше, я не лезу в чужие дела. Заметно, конечно, но не особо обсуждается.

Вот в марте у нас с моей ненаглядной был школьный скандал, это верно. Обсуждался, затихло, сейчас пойдет по-новой. Не знаю причины, но вдруг вздумалось моей половинке устроить демонстративное целование прямо в школьных коридорах. Типа — смотрите все!!! Сначала легонько, в шутку, на другой день — того больше, а на третий — был уже глубокий поцелуй на глазах всего вытаращенного школьного сообщества: от мала до велика и обоих полов. Вообще-то, это я, типа, гордиться должен был — по крайней мере, было заметно, как окружающий половозрелый народ дружно пускает слюни. От вида шикарной груди, откровенней некуда прижатой ко мне. Да-а, я тогда пришалел. И через пять минут, чувствуя, что объятия размыкаться не собираются, и кое-кто из окружающих уже обрел голос после созерцания такой наглости, поцеловал Алку в шейку. Есть у нее такое место за ушком — меня самого трясет, когда прикасаюсь туда губами. Что уж про Алку говорить. Есть и другие места, но это единственное приличное на публике. Глаза у моей малышки стали закатываться, я быстренько, как сумел, переместил ее в ближайший класс на учительский стол, подальше от младолюбопытных. На стол — ну, не на пол же, а на стуле она после такого не усидит. Только объятия так и не разомкнулись, так что оказался я сверху под ошеломленными прожекторами десятка десятиклассников. Черта они там на перемене делали? Бам-м-с-с. Занавес.

Алку я сразу увел домой, успокоил, а на другой день мы явились — как будто ничего не было, с круглыми от удивления глазами отвечая на "язвительные инсинуации":

— Врут все! Наговаривают на нашу семью.

Оправдывалась, что пошутить хотела, а потом мои руки — и все. Нежные, очень...

Не знаю. Руки как руки, мозоли на всех подушечках довольно жесткие. Левая ладонь скрючена, я в прошлом году там сухожилие повредил.

О-у-у! Наконец-то звонок. Жрать! Жрать! Жрать!

— Леха, сумку мою захвати на ОБЖ.

Не, я балдею от этих "основ безопасности жизнедеятельности"!

Нет, сначала — когда-то — балдел, теперь отсыпаюсь с полуприкрытыми от сытости глазами после завтрака на первой перемене.

Типа — переходите улицу по сигналу светофора!

Этой зимой свежевыпущенный из тюряги зам районного главы по наркоторговле, оттягиваясь за бесцельно прожитый год, на своем Лексусе сбил на переходе старуху с младенцем в коляске. На зеленый свет переходила бабуля, а не проверила — вышел ли на свободу всем известный тип.

— Вышел!

— Когда вышел?

— Два дня.

Все! Сиди дома бабка и, тем более — внучку с собой через дорогу не таскай. Зеленый — не зеленый, отскочить не успеешь, он под двести гоняет. А бабка наверно думала, что если прожила свои шестьдесят, то и в основах безопасности волочет?! Все — ни бабки, ни внучки, и нашей наркоторговле еще выкручиваться, на условный деньги тратить. Менты конечно помогут, но тоже думать надо, когда за руль садишься! За бабку ответить придется, а внучку — внучку она сама. Успела вытолкнуть коляску из-под колес, сильно, коляска перевернулась, внучка выпала и — неудачно. Не спасли. Зато коляска целая и это неубиваемый факт, ментами отмеченный и подшитый.

И такие люди нам пишут учебники по безопасности! Да кто бы кого учил, сами-то еле живы. Это у нас, молодых, школа — родились мы тут, в каменных джунглях, и живем. А не зная основ — хрен выживешь, типа — не судьба.