1. Как развеять скуку

Но это будет уже неважно, если не остановить сонников. Тьма, если бы я не решился на эту авантюру, до сих пор не знал бы о том, что они вернулись...

А если бы я не расслабился а-ля "я тут царь и бог ("Ты, был таким милым, пока не стал богом!" — тут же захихикал внутренний голосок...) и не заблокировал способности, то думать было бы легче.

Причем, думать подальше от этого места.

Черт, вот всегда так! Живешь себе, живешь и как-то начинаешь забывать, что если ты бессмертен и очень могущественен — это не значит, что все остальные тут же перестают быть смертными.

Эх, а как не хочется выдавать себя. Только-только начала скука проходить, а тут — бац! Ну, вы только представьте: заваливается в камеру к светлым недотепам монстр. Даже монстрище! Внешность: три метра в прыжке и полметра в ширину. С рогами, с длинным хвостом, с крыльями, с шипами по позвоночнику, с черной с красными узорами кожей и с вытянутой звериной мордой, наделенной широкой пастью а-ля "рот до ушей" в прямом смысле, с двумя рядами очень-очень больших клыков... "Здравствуйте, я Габриэль и по совместительству князь Тьмы. Можете потыкать в меня железкой и убедиться, что я бессмертен... А теперь нам пора сматываться, ибо те, кто, плохо бегают, останутся тут объяснять сонникам, что убийство — это грех"...

Н-да. Будет весело.

Первые пять минут.

Нет, я категорически отказываюсь раскрывать светлым свою маленькую тайну! Скука — враг куда хуже каких-то безобидных сонников. Обойдутся и так.

Поймав себя на таких мыслях, я зарычал, разбудив оборотня и крестьянина. Последний испуганно подпрыгнул до потолка и в панике метнулся в противоположный угол каморки, подальше от меня. Это же надо быть таким эгоистом! Тут мир в опасности, а я о скуке волнуюсь.

Только все равно что-то с регенерацией не то творится, будто наконечники стрел были смазаны ядом, так что нормальная трансформация мне сейчас недоступна. Ничего, и в частичной повоюем еще. Так что, князек, брось, тут о своих подданных надо думать, а не о скуке.

Главное сейчас — спасти светлых. И убраться подальше. Сонникам, для того чтобы вызывать других своих собратьев из сновидений, нужно много пищи, и, если полностью изолировать территорию в пространственный карман, можно ненадолго их обездвижить и обезопасить, этим выиграв время для того, чтобы придумать "что делать".

Или...

Внезапно я понял одну вещь.

Мне тоже снятся сны.

Да, значит, я не смогу их убить. Но сонники могут доставать лишь тех, кто обитают в кошмарных сновидениях, а значит, шанс есть, если они примутся за меня. Осененный этой гениальной мыслью я подскочил на месте, скривившись от пронзившей тело боли.

— Малыш?! — Наблюдавший за мной оборотень изобразил на лице удивление. — Решил выбираться отсюда? И как?

Так-с, а вот этого субъекта стоит отсюда вытащить уже только ради того, чтобы спросить, как сонникам удалось его поймать. Такой оборотень и меня перехитрить сможет, если захочет.

— Легко. Дверь зачарованна только от нечисти и магии. Про физические силы, видимо, все как-то забыли. — Я передернул плечами, не зная как избавиться от противного зуда в лопатках. Нет, точнее, зная. Никогда не любил частичную трансформацию. Если полная проходит совершенно безболезненно и быстро, то такая... ой-ой-ой...

— Конечно. Уже потому, что выбить эту дверь силой может разве что высший демон. Знаешь, где такого достать?

— Знаю, — согласился я. — Герион, ни за что не поверю, что ты не почувствовал мою кровь. — Я скрестил руки на груди, ехидно смотря на оборотня. Он отвечал мне таким же взглядом.

— Почувствовал, демоненок. Вот только если учесть, что ты ранен, и очень юн, то шансы на то, что сможешь выбить дверь, стремятся к нулю.

— Проверим... Можешь не отворачиваться, но тогда посмотри, чтобы все было спокойно, — буркнул я, на что Герион только покачал головой, словно пытаясь сказать, что частичная трансформация в моем состоянии — синоним самоубийства. А ведь он действительно не чувствует мою кровь. Как хорошо я замаскировался-то. Прямо: "Купи медаль — подари другому".

На всякий случай отойдя в дальний, скрытый тенью, угол, я глубоко вздохнул и резко стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. Кости начало ломать и дробить, выворачивая суставы, зуд в лопатках тут же сменился адскими ощущениями, когда мышцы и кожу прорвали растущие из лопаток крылья.

Последним изменилось сознание.

И боль так же резко отступила, как и началась.

С одной стороны, я оставался по-прежнему собой, лежащим в луже сукровицы тощим пареньком, слушающим, как в соседнем углу от такого неэстетичного зрелища, как частичное обращение, выворачивает крестьянина. С другой — половину моего сознания заменил разум зверя.

Другого меня, более жестокого и кровожадного. Но все-таки меня.

Сейчас еще чуть-чуть полежу и пойду всех спасать. Только оклемаюсь маленько.

— Малыш, ты еще жив? — То ли оборотень пытался скрыть насмешку за заботой, то ли заботу за насмешкой, но общий тон был такой, что можно легко подумать — стоит мне сказать "нет", как меня с радостью закопают в пол, лишь бы глаза своими тощими мослами не мозолил.

— Не уверен, но попробовать стоит. — Жалея, что забыл стянуть рубашку, — ведь теперь она превратилась в лохмотья, — я кое-как поднялся на ноги. И попытался осмотреть себя, дабы понять насколько успешно прошла трансформация. А то, знаете ли, всякое бывает.

Пожалуй, перестарался. Особенно с руками. Кисти удлинились примерно вдвое, и пальцы полностью трансформировались... Тьма, я до сих пор не могу придумать обозначение тому, во что они обычно изменяются. Когти? Не-а... Острые лезвия, которые заменяют собой полпальца, длинной около тридцати сантиметров.

Н-да, такими не почешешься...

Ладно, будем работать с тем, что есть. Я чуть-чуть пошевелил крыльями, привыкая к ним. Вообще-то — это довольно непросто, управлять такими перьевыми махинами. Особенно, если долго не практиковаться. Да и летать сложно. С земли не взлетишь, ну только если разбежаться хорошенько. И то запыхаешься, пока что-то выйдет. С возвышения, если небольшого — будешь выглядеть жалко, ибо приземлишься на пятую точку и всё. Только если на башенку какую забраться или чтоб обрыв был. Тогда еще можно полетать. Первые десять метров падаешь, а потом подстраиваешься под воздушные потоки. Правда, все равно неприспособленные мышцы быстро устают. А когда крылья маленькие, вообще годятся только как плащик.

До сих пор не понимаю, зачем демонам крылья? Разве что как украшение. Из всех моих знакомых чуть-чуть летать умеют только два субъекта, ну и я конечно. Остальные, как правило, используют левитацию или телепорт до нужного места. Наконец я освоился и даже пришел в себя, чтобы начать командовать.

— Так, ты, — я кивнул мелко дрожащему трудяге. — Когда открою дверь, твоя задача — выбраться наружу и за двадцать минут оказаться на максимальном расстоянии от этого места. Потом дуй в столицу. Добивайся приема у помощника князя — Элли. Передай секретарю для него привет от "мамы". Он тут же поймет и назначит встречу. Там ему расскажешь про сонников. Понял?

Дождавшись нервного кивка, я повернулся к Гериону. Вот кого я точно не намерен терять из виду, так это старого оборотня. Такими темпами в команде темных скоро станет значительно больше, чем светлых. Ничего. Если они не успеют понять кто я, это все равно раскроется, как только мы попадем в Цитадель. А Герион нужен мне там. Интересно, а он, не зная кто я, согласится идти убивать Темного князя? Вот будет номер, если да. Даже не знаю, что буду делать в этом случае — плакать или смеяться?

Правда, это пока неважно. Сначала нужно этих светлых спасти.

— Герион, пойдешь со мной?

Оборотень показно задумался.

— Если я правильно помню, то сонников невозможно убить. Что ж, прожив столько веков, я только и мечтал, чтобы героически погибнуть от лап мифических сонников на пару с демоненком, спасая светлых. И наконец такой случай выдался. Как я могу его упустить? Конечно, с тобой, — улыбнулся он. — Давай дверь выбивай, а то разговоры разговорами, да только сонники от них точно не подохнут.

— А жаль... — вставил свои пять копеек крестьянин.

Дверь я все-таки выбил. Ногой, с эффектного разворота, так, что она сделала попытку улететь, но, наткнувшись на другую стенку, превратилась в нечто покореженное и жалкое. И заметьте, все это было сделано тихо и незаметно. Уж на то, чтобы убрать посторонние звуки, сил мне хватило с лихвой и столько же осталось.

Мы втроем вышли в темный коридор. Как оказалось, наша камера была последней в длинной очереди с однотипными дверями. Подсознательно я ощущал, что половина этих камер пустует. Сонников слишком мало, чтобы им требовалось много пищи.

Один плюс есть.

Но все-таки есть камеры, где еще томятся живые души.

— Так, прежде чем убегать, открой все камеры. Спасайтесь все вместе. — Я чуть поменял план действий крестьянина, успев понять, что светлых здесь нет.

Значит, будем искать.

И не оборачиваясь на замершего трудягу и последовавшего за мной оборотня, я ринулся по коридору, следуя еле заметному запаху светлой магии.

Эльфийской светлой магии.

Э-э, стоп!

Я так резко затормозил, что мне в спину врезался Герион. Где-то позади я слышал, как крестьянин быстро распахивает двери камер, выпуская несостоявшиеся "блюда" сонников на свободу, и быстро объясняет им их обязанности.

Оборотень осмотрелся по сторонам, не понимая, почему я остановился.

А я остановился, не понимая, почему так хорошо чувствую эльфийку. Ее страх, отчаяние, боль... в то время, как я точно знаю, что светлые где-то рядом с ней, я их так же хорошо не чувствую.

Постойте, боль?! Кто посмел!

Я зарычал и, больше не думая о таком странном развитии событий, ринулся дальше по коридору, а затем по узкой винтовой лестнице наверх.

Где уже готовилась к смерти команда смелых светлых героев, не надеясь на то, что их спасет мальчишка-темный.

Глава 10

Неважно, сколько человек ты убил.

Главное, как ты уживаешься с теми, кто еще жив.

Кинофильм "9 ярдов"

Анабель бросила затравленный взгляд на темную дверь с многочисленными выбоинами, обитую ржавым железом и с угрожающе массивным засовом, на котором красовался большой амбарный замок. Тяжелый кривой ключ находился совсем рядом. В нескольких метрах. Но достать его было нереально. А все потому, что он висел на шее человекоподобной ящерицы, которая, замечая алчные взгляды эльфийки, тут же начинала играться с ним, дразня прикованную к холодной каменной стене сиятельную леди.

То, что ящерица, обладающая размерами небольшого дракона, была плотоядной, сомнений не вызывало, достаточно было просто посмотреть на ее доброжелательную улыбку. Светлая леди никак не могла представить, кому в стране, где преобладали леса и долины, а песков как таковых вообще не водилось, могло присниться это чудовище, безо всяких сомнений являющееся жителем пустынь?!

И тем не менее приснилось...

Эльфийка еще от наставника слышала об этих тварях, хотя в рассказах престарелого эльфа, явно страдающего старческим маразмом, они и выступали в качестве детских страшилок.

Как выяснилось — страшилки оказались совсем не детскими.

Кажется, их называют сонниками? Достаточно было понаблюдать, как они съели накачанного мужичка-разбойничка обросшей наружности, перед этим вытянув из его снов кислотную лужу с милыми зелеными глазками, как светлым стало ясно — Темному князю придется кончать жизнь самоубийством, ибо желающих помочь ему в этом благом деле скоро схарчат без соли и хлеба.

И какая только пакость не водится на Черных землях! Хотя, похоже, темным она причиняет еще больше неудобств, чем светлым. А казалось бы, темные едят темных, куда уж смешнее...

Следующим блюдом для разномастных тварей должен был стать Ибор. Сонники уже приковали гнома к большому дубовому столу с помощью прикрепленных к нему титановых наручников, и теперь Ибор мог только грозно вращать вылезающими из орбит глазами, пытаясь повредить оковы. Остальные светлые и вампирка находились в этой же комнате, прикованными к стене. Лин достались оковы с толикой серебра, и теперь девочка крутилась и шипела от боли, пытаясь хоть как-то ослабить хватку только сильнее сжимающихся наручников.

А вот их проводника нигде не было.

Успел спастись?

Уже съели?

Первый вариант был куда как предпочтительнее. Эльфийка понимала, что если мальчишке удалось выкрутиться, он уже давно убежал подальше от этого проклятого места, прихватив с собой аванс, и не оставляя им надежды на спасение.

И это было бы не подло, а вполне разумно. Что может ребенок противопоставить сонникам?

Ребенок...

— О, Свет! — Тихо воскликнула Анабель, понимая, куда сейчас ее заведут ее собственные мысли.

Эльфийка бросила еще один жадный взгляд на ключ, потом на гнома, которого еще не съели только потому, что никак не могли решить, кому же достанется такая вкуснятина. Перепалка еще только-только разгоралась, оковы больно давили на хрупкие запястья Анабель, и можно было снова начинать спор с самой собой. А причина разногласия сиятельной леди с ее же собственным подсознанием как раз и заключалась в мальчике с черно-красными волосами и манящими глазами. А может быть, не мальчике? Они выглядели почти ровесниками. К тому же Габриэль вел себя то как несмышленый ребенок, то, наоборот, как взрослый, умудренный опытом, мужчина.

И это начинало привлекать эльфийку. Уже несколько раз Анабель ловила себя на том, что любуется их проводником, который обладал весьма и весьма недурственой внешностью.

И вот тут начинался разлад с самой собой.

Ладно, темный! В конце концов, эльфийка не раз читала слезливые баллады о запретной любви между представителями разных сторон. И вообразить себя героиней одной из них особого труда бы не составило. Если сам темный в первые несколько дней с появления Лин и приглядывался к той, то последнее время Анабель все чаще и чаще ловила именно на себе его задумчивые изучающие взгляды.

Так что то, что Габриэль принадлежал другой стороне, леди не очень волновало. Но он был шестнадцатилетним парнем! Парнем — хорошо, а шестнадцатилетним...

Возможно, он и был старше, но все равно рядом с Анабель, которая в этом году должна была разменять третье столетие, он оставался младенцем. Эх, а ведь раньше эльфийка не замечала за собой тяги к развращению малолетних темных.

И что делать?

Тут Анабель была вынуждена оторваться от самобичевания, так как сонники наконец выяснили отношения, решив, что Ибор достанется той самой ящерице. Рядом глухо застонал Алир, пытаясь придти в себя. За безуспешное, но отчаянное сопротивление его побили, после чего он ненадолго потерял сознание. Монашек уже целый час читал все известные ему молитвы, никак не понимая, что единственное, что они могут сделать — это усыпить сонников. Леллин, подражая монашку, таким же монотонным речитативом читал в полголоса заклятия. Вот только антимагическим оковам было как-то безразлично, что маг-недоучка приказывает им рассыпаться на мелкие кусочки.