— Конь — огонь! — усмехаясь, произнес Велимир. — А в Ирии, похоже, не слишком много лошадей. Ты, во всяком случае, так близко видишь коня впервые. Мне так кажется.
— Их там вообще нет, — переводя дух, отозвался я. — Не попадают лошади в Ирий.
— Как же так, — вроде бы искренне огорчился князь, — а мы на похоронах знатных людей отправляем с ними в загробный мир их любимых коней. Чтобы там им служили. И куда же попадают лошади воинов после смерти?
— В другое место, — туманно ответил я.
— Расскажешь, как-нибудь попозже, — попросил Велимир.
— Обязательно.
Мы выпили за подарок Хулагу.
— Теперь представляю тебе сына короля Северо-западных фьордов — Лотара, — снова поднявшись, провозгласил Велимир.
На этот раз заздравную чашу поднял молодой предводитель викингов. То бишь — варангов. Речь его почти в точности повторяла речь кочевника. Только была более цветиста и витиевата. Ну да у викингов, помнится, умение красиво говорить ценилось наравне с ратными подвигами. Здешние варанги, похоже, так же любили говорить красиво. Кстати, интересно — говорят в этом мире все по-русски, а имена очень похожи на имена аналогичных здешним, земных народностей. Хулагу, Лотар.... Определенно, там, в прошлой жизни, я их слышал, или где-то читал. А ведь на языке земных кочевников, или викингов их имена что-то значили. Не знаю, что значит слово хулагу. Ну, допустим, храбрец. Здесь все говорят по-русски. Почему же имя вождя здешних кочевников не Храбрец, ну, или Хоробрит, какой-нибудь — производное от русского, а непонятно откуда взявшееся — Хулагу? По-моему, вообще — монгольское имечко. То же самое с Лотаром. Подозреваю, что имена воинов из свиты степняка и викинга, тоже вовсе не славянского звучания. М-да.... Очередная непонятка этого мира.
Тем временем варанг, наконец-то, закончил свое сольное выступление, заверив в конце речи о всемерной поддержке варангами Северо-западных фьордов славского восстания и так же, как предшествующий оратор трижды хлопнул в ладони. Так, сейчас опять будут чего-то дарить. Надеюсь, подарок не такой опасный, как предыдущий? К столу подбежали двое варангов, несущих что-то вроде легких носилок. На носилках лежало несколько предметов, завернутых в материю. Варанги поставили свою ношу на землю и отошли в сторонку. Лотар вышел из-за стола, подошел к носилкам, взял один из предметов и снял с него ткань. Предмет оказался коническим шлемом с полумаской, закрывающей верхнюю часть лица. Красивый, блестящий полировкой, с золотой насечкой. Судя по одобрительному гулу собравшихся, хороший шлем.
— Позволь преподнести тебе эти доспехи от варангов Северо-западных фьордов.
Лотар поклонился и протянул шлем мне. Я подержал его и передал Туробою. Вождь варангов, тем временем, распаковал самый крупный предмет, лежащий на носилках, оказавшийся кирасой с прикрепленными к ней оплечьями. Он поднял ее вверх, демонстрируя присутствующим, и так же отдал мне. Потом последовали наручи, поножи, что-то вроде латной юбки, еще какие-то железно-ременные мелочи. Во мне проснулся мальчишка, зачитывающийся в детстве рыцарскими романами и бредящий всякими разными железками в виде мечей и доспехов. Потому восхищение на моем лице было не наигранным. В голове уже во всю гулял хмель, и я в пьяном восторге попытался обнять Лотара. Тот в ответ облапил меня, так, что затрещали ребра. Макушка моей головы, при этом, едва доставала гиганту до подбородка. Дружески похлопав друг друга по спине и плечам, мы уселись на места. Выпили за подарок Лотара.
Тут снова поднялся Велимир. Хлопать в ладоши он не стал, но я понял — настал черед делать подарки Великому князю. Тот поднял свой кубок и заговорил:
— От народа доблестных царских славов я — Великий Князь Велимир передаю в дар посланнику богов град Святый со всеми окрестными землями, селами и весями, и доходами с них в вечное пользование ему и его потомкам, если таковые появятся.
После секундного молчания народ взорвался бурей оваций. Забыл сказать, град Святый — это тот самый городок, в храме которого я до сих пор жил. Получается, я заделался в самые настоящие феодалы. Хотя у славян феодалы, кажется, назывались боярами. Тут же Велимир подтвердил эту мою догадку. Переждав вопли восторга, он продолжил:
— И к этому ему даруется звание потомственного боярина. Ему и детям его.
Снова буря восторга. Переждав ее и раскланявшись на все стороны, я уселся на место. Опять выпили. Голова соображала уже с трудом — хмель уверенно заливал извилины мозга. Тем не менее, я еще пытался завязать беседу с моим соседом по столу — Лотаром: варанг становился мне, все более симпатичен. В процессе беседы вспомнил другого варанга, того с которым у меня был поединок во время первого испытания и который должен был сейчас сидеть где-то в местном узилище. Отвлекшись от беседы с Лотаром, я повернулся к Волеславе-Вальке и попросил ее распорядится доставить горемыку сюда ко мне пред ясны очи.
Когда Варанга доставили на пир, я уже, признаться, о нем подзабыл. Немало тому способствовала увеличившаяся концентрация алкоголя в моей крови. В общем, Вальке пришлось объяснять, что за мужика привели два дюжих стражника. Собрав волю в кулак, сконцентрировался и поинтересовался как того звать.
— Хегни, — назвался варанг.
— Дарую тебе свободу, Хегни, — икнув, объявил я. И, собрав разбегающиеся мысли, продолжил:
— Ты волен идти куда хочешь. Припасы, оружие и коня тебе дадут. Если хочешь, можешь присоединиться к дружине Лотара.
На этом месте обернулся к предводителю варангов и, на всякий случай, спросил:
— Может?
— Может, — одобрительно кивнул Лотар.
— Да, можешь, — продолжил я. — Или можешь остаться при мне и начать формировать мою ближнюю дружину.
Эта светлая мысль пришла в голову только что, буквально во время произнесения этого монолога. Мысль понравилась и я, замолчав, стал ждать, что ответит варанг. Тот, немного подумав, встал на колено, склонил голову и что-то быстро забормотал.
— Варанг приносит тебе вассальную клятву, — пояснила из-за моего плеча Валька.
Я важно кивнул и, дослушав до конца клятву, предложил новоявленному командующему моего, еще не созданного войска, занять место за пиршественным столом.
Окончание торжества запомнилось весьма смутно. Хоть я и старался при каждом очередном тосте отпивать из кубка совсем малость, но и этих малостей хватило. Верный Туробой, к счастью, не дал свалиться под стол, а, поняв, что я уже дошел до кондиции, бережно извлек меня из-за оного и на пару с Хегни оттранспортировал в мою горницу. Там, даже не раздевшись, я рухнул на кровать, еще почувствовал, что кто-то снимает с меня сапоги, и перед тем, как провалиться в сон, подумал: надо завязывать с местной чачей, а то ведь сопьюсь нафиг и не выполню, возложенную на меня богами миссию.
Глава 12
Пробуждение было резким и весьма неприятным. Меня, как грушу тряс Туробой. Глаза разлепляться не хотели, голова трещала, в пересохшем рту — клозет. Я попытался повернуться на бок, к стенке. Туробой замычал и затряс меня с удвоенной силой так, что застучали зубы. Никакой почтительности к посланцу богов. Прошедшему испытания посланцу. То бишь, доказавшему свою истинность. Да еще и боярину, по совместительству. Мне же вчера присвоили это звание, помнится.
Нет, спать совершенно невозможно. С трудом приподнялся и уселся на краю кровати. С усилием разлепил глаза. Через стеклышки окна в горницу сочился голубоватый свет местной луны. Похоже еще вполне себе ночь. И какого, спрашивается, меня будят? В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Хегни — мой новоиспеченный командир дружины. Правда, несуществующей, пока. Варанг тащил охапку какой-то поклажи, которую со звоном свалил у моих ног. В сумраке, царящем в помещении, я не сразу разобрал, что это такое. Нагнулся, пригляделся и опознал в куче предметов на полу комплект, подаренных мне вчера вождем варангов, доспехов.
Не церемонясь, Туробой вздернул меня на ноги и на пару с Хегни они начали облачать мою тушку в доспехи, предварительно пособив надеть штаны и рубаху. Вначале накинули и застегнули безрукавную, войлочную, по ощущениям, куртку. Поддоспешник — с некоторой задержкой, дошло до меня. Поверх него натянули кольчугу, зашнуровали ворот, надели широкий пояс. К поясу, при помощи каких-то ремешков, крепились набедренники. Потом навесили кирасу с оплечьями. Кираса, оказывается, открывалась на две половинки, как ракушка. С другого, не открывающегося бока, половинки соединялись, чем-то вроде маленьких дверных петелек. После надевания, открывающаяся сторона стягивалась ремнями с пряжками. Пока Хегни крепил к моим ногам наголенники в комплекте с наколенниками (если я правильно помню названия этих железных штук), Туробой занимался крепежом к моей кирасе короткой металлической юбки (убейте — не помню ее названия). Потом на предплечья — наручи (это помню). Завершили экипировку водружением, на трещавшую с похмелья голову, красавца шлема. Завершили? Я пошевелил босыми пальцами ног. Ага, заметили. Меня толкнули в грудь и я, потяжелевший пуда на два, плюхнулся задом на край кровати. Туробой и Хегни, ухватив каждый по моей ноге, сноровисто намотали на них портянки и натянули сапоги. Потом помогли подняться. Туробой снял со стены мой меч и прицепил его к поясу на кирасе. Вот теперь — действительно все.
— Бежим, мой господин, — подтолкнул меня к двери Хегни.
— А, что, собственно... — попытался я выяснить ситуацию.
Фразе не суждено было оказаться законченной. Меня подхватили под руки и, буквально, вынесли в дверь. Потом через коридор на балкончик и по боковой лесенке на площадь.
Крики и лязг со стороны палаточного городка и какие-то глухие равномерный удары со стороны главных ворот города я услышал, вернее, обратил на них внимание, когда меня вытащили на балкон. Глянув в сторону палаточного стана, увидел там разгорающееся зарево. Враги напали — родил гениальную мысль мой, отравленный алкоголем, мозг. На площади перед храмом стояла небольшая кучка народа. Туробой и Хегни подтолкнули меня к этим людям и куда-то исчезли. Народ на площади пришел в движение и быстренько окружил мою персону плотным кольцом. Только теперь разглядел, что это были двенадцать, вернее, одиннадцать — Вальки среди них не было — жриц храма моего имени. В смысле, жриц храма посланца богов. Были они облачены в легкие, какие-то единообразные, я бы сказал, форменные, кольчуги. Вороненые, не дающие бликов. Я, в своих поблескивающих под лунным светом дареных доспехах, смотрелся между ними весьма импозантно. На головах девиц имелись такие же легкие, полусферические, стальные с вороненением шлемы, с прикрепленными к ним бармицами, закрывающими шею и нижнюю часть лица. На бедрах видны кольчужные же штанишки. На ногах мягкие сапоги. На поясах висели короткие мечи в ножнах, за спиной колчаны, щетинящиеся перьями стрел, в руках луки, примерно вполовину их роста. Рассмотрел все эти детали довольно хорошо — света голубой луны вполне хватало.
Новоявленные амазонки стояли молча и сурово. С момента моего появления ими не было произнесено ни слова. Даже между собой. Вот такие вот крутые воительницы. Кстати, а ведь с ними, с этими одиннадцатью довольно симпатичными девчонками я за все время пребывания в этом мире практически не общался. Да и видел-то их нечасто. Все мое общение ограничивалось Валентиной-Волеславой да Туробоем. Так что нечего удивляться такой вот метаморфозе. Может жрицы здесь по совместительству выполняют функцию спецназа. Вполне возможно — количество вооруженных формирований оккупанты ограничивают, вот и приходится местным приспосабливаться к ситуации.
Со стороны ворот послышался особенно громкий удар, переходящий в треск и грохот падения чего-то массивного. Грохот заглушил хор ликующих воплей, а затем раздался топот ног и звон стали. Этот звук я уже научился распознавать. Окружавшие меня жрицы ощутимо напряглись. Так, похоже, сломали ворота. Хотя, чего там было ломать-то — калитка, а не ворота! Похоже, неведомые агрессоры сейчас будут здесь. Впрочем, мечи звенят, значит, кто-то ворота обороняет. Может какое-то время у нас есть. Только вот, время для чего? Тут одно из двух: или идти на помощь защитникам ворот и попытаться перебить всех плохих, или, при явном неравенстве сил, драпать, заложив уши. Вот только как эти силы оценить? И кому принимать решение? И куда делись мой телохранитель и командир несуществующей дружины? А, вот и они — легки на помине.
Туробой и Хегни, оказывается, исчезли не просто так. За время своего отсутствия они успели экипироваться для боя. На обоих кольчуги, конические шлемы и мечи на поясах. У Туробоя, кроме того, за спину закинут какой-то цилиндрический предмет длиной больше метра и сантиметров тридцати в диаметре. Чем-то он показался похожим на тубус для чертежей, только размером побольше и без верхней крышки. Из его открытого верхнего конца торчал пук каких-то ровных палок, вроде древков небольших копий. К 'тубусу' крепились две лямки, как у рюкзака. С помощью этих лямок сооружение и держалось на плечах моего телохранителя. Хегни сжимал в руках копье. Не такое, как я видел у дружинников — у тех, должно быть, были кавалерийские версии. Пики, что ли? Другое дело — копье Хегни. Не слишком длинное — метра два с половиной, с толстым древком. Но главное — наконечник. Наконечник длинный и широкий. Обоюдоострый. Таким наконечником, наверное, можно не только колоть, но и рубить. В памяти всплыло где-то вычитанное название такого копья — рогатина. Помню, прочитав его описание, я еще тогда удивился. Всегда казалось, что с рогатиной наши предки ходили на медведя, и представляла она из себя этакую двурогую хрень. Оказывается — нет. Рогатиной называлось именно такое вот копье, которое держал сейчас мой командир дружины.
Туробой и Хегни встали справа и слева от меня внутри кольца из жриц. Встали молча. Ну, с Туробоем понятно, а вот Хегни мог бы, и прояснить ситуацию своему шефу. Мне, то бишь. Мы стояли и чего-то ждали. Прошла минута, вторая. Ну и чего стоим? Кого ждем? Я уже открыл рот, чтобы задать этот вопрос вслух. В этот момент, от скрытого сумраком дальнего конца площади, отделилась бегущая человеческая фигура, которая, приблизившись, оказалась Волеславой. Облачена она была так же, как и коллеги, с единственной разницей — ее талию стягивал серебряный пояс, ярко блестевший в свете луны.
— Румийцы прорвались в город, — задыхаясь от бега, сообщила она. — Сейчас будут здесь — воротная стража не удержит. Уводим посланника через западный выход. Жрицы, вам задерживать погоню любой ценой.
Так, это она, окружающим меня девицам. И что получается: мой драп ценой своей жизни будут прикрывать вот эти симпатичные молоденькие девчонки? Да я ж себя после такого уважать перестану!
— Не согласен... — начал я.
— Не время! — прервала мое блеяние властным тоном Валька. — Туробой, Хегни, взяли посланца и за мной!
Ухватив тем же манером, что и при транспортировке из горницы, мужики потащили меня за главной жрицей, в быстром темпе рванувшей к калитке, ведущей к обрыву. Тому, где проходило мое испытание воздухом. Пару раз, дернувшись и поняв тщетность попыток освободиться, я оглянулся на остающихся девчонок. Те, вытаскивая из колчанов по две-три стрелы, сноровисто разбегались по краям площади, маскируясь в тени строений. Мы преодолели примерно половину пути до калитки, когда позади послышался цокот копыт. Копыт, по ощущениям, было много.
