Вот так, подумал Рамирес, был человек и нет человека. Цель оправдывает средства. Цель действительно оправдывает средства, но использованные средства ложатся на совесть тяжким бременем. Очень тяжким. В подобных случаях Рамирес жалел, что не верит в бога — так заманчиво один раз покаяться, и забыть раз и навсегда, что из-за тебя погиб человек. Хорошая, наверное, психотерапия, но вот только, чтобы ей воспользоваться, нужно так долго учиться, придется потратить так много времени ...
Рамирес подошел к мини-бару, вмонтированному прямо в стену комнаты, и вытащил оттуда бутылку русской водки, синтетической, как и все на Гефесте. Настало время справить поминки по профессору, который был виноват только в одном — он слишком много знал.
В дверях комнаты мелькнула встревоженная мордашка Миюки. Поразмышляв пару секунд, она решила не тревожить господина, который все чаще стал пребывать в мрачном расположении духа. Это расстраивало Миюки, она с трудом отгоняла от себя мысли о своей профессиональной непригодности.
3.
Лифт поднял Анатолия на поверхность планеты. В отличие от пассажирских вокзалов, в наземной части грузового терминала Гефест-3 не было ни многочисленных магазинов и ларьков, ни зала ожидания с телевизионным экраном во всю стену и игровыми автоматами, расставленными вдоль других стен. Лифт привез Анатолия в небольшой холл, с одной стороны которого имелась дверь с надписью "выход", а с другой — узкий коридор с двумя рядами дверей по бокам. Нигде никаких следов информационной службы.
Поколебавшись, Анатолий вошел в коридор и постучался в первую же дверь.
— Да-да! — донесся из-за двери высокий женский голос. — Входите!
Анатолий вошел и обнаружил за дверью большое помещение, густо заставленное многочисленными столами и стульями из дешевого пластика. На каждом столе стояло по стационарному компьютеру, и еще к каждому столу прилагалась женщина, как правило, пожилая. Бухгалтерия, подумал Анатолий, или секретариат. Скорее бухгалтерия, вряд ли у грузового терминала такой большой секретариат.
— Здравствуйте, — сказал Анатолий, обращаясь главным образом к относительно молодой полноватой китаянке, сидевшей ближе всех к входу. — Извините, что обращаюсь не по адресу, я только что прибыл вместе с грузовой капсулой, в качестве пассажира, обычно их не бывает, но на этот раз...
— Я знаю, — прервала его китаянка, — вы, должно быть, господин Ратников.
— Точно, — и тут до Анатолия дошло, — отдел логистики?
— Вы догадливы, — улыбнулась китаянка. — Меня зовут Линь Мао, я старший менеджер. Получатель вашего груза зарегистрирован в Баскервиль-холле, это около двух тысяч километров на северо-запад. Туда летает суборбитальный лайнер, ближайший рейс вылетает сегодня вечером из Гермес-Сити. Вам заказать билет?
— Нет, спасибо.
— Почему? — удивилась Линь Мао.
— Проблемы с таможней. Вы не могли бы объяснить дорогу до центрального офиса "Истерн Дивайд"? Или хотя бы записать на мой компьютер карту Олимпа.
— Разве у вас ее нет? Давайте вашу мобилу.
Анатолий вытащил из кармана мобилу и протянул Линь Мао. Она положила ее рядом со своим компьютером, индикатор инфракрасного порта радостно замигал, сообщая об установленном соединении.
— Придется подождать, — сказала Линь Мао. — Чай, кофе, амброзию?
— Если можно, амброзию, — ответил Анатолий, немного смутившись. — Я готов оплатить...
Ответом ему стал всеобщий смех.
— На Деметре амброзия стоит дешевле, чем кока-кола, — сказала Линь Мао, — так что можете не беспокоиться. Присаживайтесь.
Анатолий сел на колченогий пластиковый стул, очевидно, предназначенный для посетителей. Линь Мао подошла к автомату в дальнем углу комнаты и нацедила в одноразовый стаканчик граммов двести густой желто-зеленой жидкости. Анатолий с сомнением взглянул на подозрительно выглядящую жижу, принюхался и не ощутил никакого аромата. На мгновение ему показалось, что над ним издеваются, он вспомнил известный анекдот про двух путешественников, но постарался отогнать от себя непрошеную мысль. Анатолий сделал над собой усилие и отпил маленький глоток.
Да, амброзия — это вещь. По вкусу она напоминает кокосовое молоко, джин-тоник и темное пиво, причем все это одновременно. В амброзии не содержится ни грамма алкоголя, но это с лихвой компенсируется большим ассортиментом растительных алкалоидов. После приема внутрь литра амброзии не рекомендуется переводить транспорт на ручное управление, а после двух литров начинаются галлюцинации, плавно перетекающие в тяжкое похмелье с бредом и потерей ориентации в пространстве. Но на Земле мало кто может позволить себе напиться амброзией, потому что для этого приходится потратить целую прорву денег. Другое дело Деметра — единственная планета, на которой водятся клещи, способные производить этот ценный продукт.
— Ну как? — спросила Линь Мао.
— Оригинально, — только и смог сказать Анатолий. — Очень впечатляет. Правда, после земной рекламы я ожидал большего.
— Так все говорят, — улыбнулась Линь Мао. — Не бойтесь, можете смело допивать, от одного стакана вы вообще не почувствуете опьянения.
Анатолий медленно опустошил стакан, с каждым следующим глотком вкус напитка казался ему все более и более восхитительным. Он с сожалением отставил пустой стакан в сторону.
— Карта записана, — сообщила Линь Мао. — Вам надо вызвать такси.
— Разве "Истерн Дивайд" не в двух шагах отсюда? — удивился Анатолий.
— Вам придется пройти около километра, — уточнила Линь Мао. — Можно и пешком, но в сезон дождей лучше вызвать такси, пешком очень грязно. Перед входом, кстати, одно уже стоит, ваш коллега, господин Мусусимару, никак не может решить, куда ему ехать.
— Как это? — не понял Анатолий. — Вы не объяснили ему?
— Он сюда не заходил. Похоже, он очень застенчивый молодой человек. И очень целеустремленный. Думаю, он надеется разобраться в географии Олимпа по той карте, которая продается на других планетах. Жаль, что у него ничего не получится.
— Почему?
— Потому что улица Цзян Цзе Мина, на которой расположен офис "Уйгурского палладия", на этой карте не обозначена. Это очень маленькая улочка.
— Как вы все это поняли? — Анатолий внезапно догадался. — У вас повышена эмпатия?
Линь Мао засмеялась и отрицательно покачала головой.
— У меня повышена логика, — сказала она. — И еще я напрямую подключена к нейросети транспортного центра. А эмпатия здесь абсолютно ни при чем.
— Спасибо, — сказал Анатолий, вставая с места. — Был очень рад с вами познакомиться. Большое спасибо, вы очень помогли.
— Не за что, — в очередной раз улыбнулась Линь Мао, — заходите еще.
4.
Якадзуно Мусусимару сидел в такси и делал вид, что пытается разобраться, где находится улица Цзян Цзе Мина. Он прекрасно знал, что на мелкомасштабной карте города, входящей в справочники для инопланетных туристов, эта улица не обозначена, а еще лучше он знал, как можно получить от городской информационной сети простую и понятную инструкцию, объясняющую, как доехать до любой заданной точки.
Четверть часа назад Анатолий Ратников поднялся на поверхность планеты и жучок, закрепленный на рукаве его куртки, выдал в эфир содержание разговора между Анатолием и таможенником. Якадзуно только что прослушал весь разговор и сейчас делал выводы.
Вывод первый. Отец прав, кто-то из топ-менеджеров компании действительно замешан в контрабанде. Но это не контрабанда высокоценного минерального сырья, как предполагал отец, и не контрабанда наркотиков, как предполагал сам Якадзуно, это контрабанда произведений искусства, что для компании почти не опасно. Единственная неприятность, которую получает "Уйгурский палладий" от действий контрабандистов — это упущенная прибыль. Хотя, кто знает, может, президент компании лично санкционировал всю операцию, просто отец не в курсе? Но нет, такого быть не может, отец ясно говорил про ссылки на несуществующие объекты в базе данных.
Вывод второй. Золотая статуя, изображающая цвергского бога, представляет собой единичный объект, переправляемый со случайной оказией, а не фрагмент большого потока. Если бы в каком-нибудь затерянном отвале обнаружился целый склад таких статуй, неизвестные контрабандисты обязательно организовали бы свой собственный канал для вывоза ценных артефактов с планеты. Перевозить большие партии нелегальных грузов через наемных курьеров — несусветная глупость.
Вывод третий. Те, кто организовывал контрабандную доставку, не являются профессионалами в своем деле. Они совершенно не разбираются в законодательстве Деметры, иначе они ни за что бы не отправили статую по каналу, не позволяющему избежать досмотра. Да и вообще, вряд ли они стали бы продавать эту вещь именно на Деметре, ведь на Земле чокнутых коллекционеров гораздо больше, чем здесь. Интересная мысль, кстати — почему груз отправлен именно на Деметру? Наверняка под конкретный заказ, ничего другого в голову не приходит. А тогда получается, что если выйти на заказчика, нетрудно будет проследить всю цепочку. Пожалуй, так и следует поступить.
Сейчас статуя пребывает на таможне, на складе задержанных товаров, ограбить который не под силу даже человеку-гарфангу из детских комиксов. Ратников, скорее всего, не имеет отношения к преступникам, но даже если он и связан с ними, он все равно больше не представляет интереса для расследования, фирма "Ифрит Плюс" выглядит гораздо перспективнее. Да, Ратников больше не важен.
Якадзуно потянулся к консоли бортового компьютера и дал команду, которую следовало дать еще двадцать минут назад. Индикатор мигнул зеленым, такси завыло пропеллерами, сформировало воздушную подушку и медленно поплыло, держась в полуметре над поверхностью болота. Медленно — потому что у поверхности Деметры почти всегда стоит туманная дымка, видимость очень плохая и ехать быстрее пятидесяти километров в час опасно для жизни.
5.
— Так что, ценность человеческой жизни можно измерить деньгами? — спросила Татьяна Воронина и глуповато хихикнула.
— Для нормального человека такие вещи звучат нелепо, — ответил Боро Гайдзин, лидер либеральной партии Гефеста. — Согласно системе общечеловеческих ценностей, принятой в любом нормальном обществе, жизнь человека всегда выше любых денег. Даже самая астрономическая сверхприбыль не может быть основанием, чтобы рисковать человеческими жизнями. Но не все у нас это понимают. Кое-кто, не будем показывать пальцем, относится к экологии не как к главной проблеме Гефеста, а как к еще одному налогу, который приходится платить, но от которого хочется уклониться. Они придумывают всякие нелепые отговорки, вроде того, что лишний час простоя капсулы приносит большие убытки...
— Это не нелепая отговорка! — возразил Вахид Карагуй, вице-председатель Ассамблеи Гефеста. — Те, кто болтают языком не просто так, а по сути дела, те так не говорят. И другие не говорят, те кто вникает, а не те, кто говорит. Говорить, вообще, легко, сейчас, вообще, много стало тех, кто говорит не то и смотрит не туда. А я вам скажу, чтобы смотрели не туда, куда не надо, хотите посмотреть — посмотрите в другое место. Я не вас имею ввиду, Боро-сан, я тех имею ввиду, кто делом занимается не так, как всегда, а так, как получается. Вы только посмотрите на этих депутатов, с позволения сказать! Три человека погибло. Три человека. Это вам не законы принимать, это вам персональная ответственность, и не за что-то там, а за все то, что вы до этого наговорили. И наделали. А вы много наделали, по большому, можно сказать. И не один раз. И не надо говорить, Карагуй-ага то, Карагуй-ага се, не надо так говорить. Моя юность, между прочим, не где-нибудь прошла, а среди тяжелых металлов, так что я не просто так говорю, я знаю, о чем говорю. Получше других знаю, между прочим.
Рамирес мысленно плюнул. Он был достаточно культурным человеком, чтобы не плевать на пол собственной комнаты, он просто представил себе, как смачно плюет в самодовольные морды этих идиотов, которых Воронина пригласила на свою передачу "Условный рефлекс".
— Но все-таки, Карагуй-ага, — прервала Воронина многословные излияния почтенного парламентария, — все-таки погибли три человека. Кто бы что ни говорил, три смерти — слишком много, чтобы просто закрыть глаза.
— Закрыть глаза проще всего, — согласился Карагуй-ага, — закрыть глаза даже страус может. Только надо глаза не закрывать, надо, наоборот, разуть глаза пошире и посмотреть куда надо. И как надо. Вот тут господин Чандра сидит, что вы нам скажете, господин Чандра? Ничего вы нам не скажете.
— Ну почему же не скажу, — подал голос господин Чандра, сиротливо притулившийся на самом крайнем стуле, почти не попадающем в поле зрения камеры, — кое-что я могу сказать.
— Да уж, вы скажете... — начал Карагуй-ага, но Воронина вовремя прервала его:
— Нет уж, позвольте, нам очень интересно послушать.
Зал с готовностью взорвался аплодисментами. Камера прошлась по залу панорамным обзором, Рамирес отсчитал три секунды и в углу экрана мелькнул колоритный смуглый мужчина с очень длинными черными усами. Он почти всегда появляется в этот момент, потому что никаких зрителей в студии нет, да и сама студия, скорее всего, виртуальная, зрителей засняли один раз и все время показывают запись. Иллюзия реальности. В мире слишком много иллюзий, и, что самое противное, даже когда смотришь телевизор, иллюзию не всегда можно отличить от реальности. Целый год Рамирес был уверен, что в зале "Условного рефлекса" действительно сидят зрители, пока не обратил внимание на одного слишком колоритного персонажа.
На экране начал говорить господин Чандра, вначале он говорил сбивчиво и невнятно, но с каждым произнесенным словом обретал все большую уверенность.
— Союз горнодобывающих компаний уже сделал выводы из происшедшего, — говорил он. — Не дожидаясь, пока Ассамблея примет соответствующие законы, мы решили в одностороннем порядке удвоить нормативы времени для загрузки межзвездных транспортов. Кроме того, союз собирается инвестировать в систему здравоохранения не менее ста миллионов евро в течение года. Также мы прорабатываем вопрос о том, чтобы изменить процедуру предварительной подготовки иммигрантов к условиям Гефеста. Мы будем стремиться к тому, чтобы эта процедура стала по-настоящему предварительной, чтобы для каждого человека, прибывающего на Гефест, перестройка организма заканчивалась не в клинике под капельницей, а еще на планете отправки, до погрузки в транспорт.
Рамирес еще раз мысленно плюнул. По неписаному правилу, установленному еще во времена первопроходцев, прививки всегда делались на борту межзвездного поезда, когда все пути к отступлению уже отрезаны. Если бы рабочие, завербовавшиеся на Земле, проходили через прививку еще до отлета, слишком многие захотели бы досрочно прервать контракт и тогда система трудовых договоров стала бы слишком похожей на обыкновенное рабство, которым, по сути, и являлась. Нет, делать прививки еще на Земле — утопия.
Воронина предоставила слово зрителям, зрители, как обычно, стали нести полнейшую ахинею. Рамирес мысленно плюнул в третий раз и переключил канал. Надо бы помянуть бедную Ху Цзяо, она ведь ничем не хуже, чем профессор Дао Лан. Как бы не спиться, если каждую новую жертву поминать в том же объеме.
