Анатолий оставил попытки установить контакт с этой особью. Скорее всего, этот ящер — медсестра, которой доверили ухаживать за больным, но запретили вступать в разговоры. Или не запрещали вступать в разговоры, просто он (она? оно?) не знает человеческого языка. Интересно, здесь есть кто-нибудь, кто понимает человеческий язык?
Ящер перестал кричать и замер на месте. Через минуту он, пятясь задом, отодвинулся от входа и в хижине появился еще один персонаж.
Это был вылитый Крокодил Гена, только вместо короткой красной куртки на нем была кожаная перевязь, к которой с одной стороны был подвешен короткий меч в кожаных ножнах, а с другой — целый набор метательных ножей. Ящер, которого Анатолий мысленно окрестил Геной, вежливо поклонился и заговорил человеческим голосом, с сильным акцентом, но вполне разборчиво.
— Приветствую тебя в моем езузера, — сказал он. — Для меня большое шефуэ иметь гостем тебя, славного сэшвув, Анатолий Ратников, курьер высшей категории из компании "Истерн Дивайд". Мое имя Фесезл Левосе, я дрижэ ловов Увлахув.
Анатолия очень интересовало, откуда Фесезл Левосе узнал его имя и что такое дрижэ ловов Увлахув, но он воздержался от того, чтобы немедленно начать задавать вопросы. Он твердо усвоил из фильмов и сериалов, что в феодальных культурах формальный этикет имеет очень большое значение.
— Благодарю тебя, почтенный Фесезл Левосе, — сказал Анатолий. — Благодарю тебя за то, что ты помог мне, когда я был слаб, изранен и беспомощен. Впрочем, я и сейчас беспомощен, — Анатолий смущенно улыбнулся.
— Тебе нет стыда, — торжественно провозгласил Фесезл, — раны боя не ранят шефуэ. Ты долго лежал, тебе надо срасьювуэ. Ты можешь встать и идти?
— Нет, я еще слишком слаб, если я встану, это повредит моим ранам. А что такое срасьювуэ?
Фесезл растопырил пальцы на руке и пошевелил ими в воздухе.
— Сделать охих, — сказал он. — Маленький дождь.
— Ты имеешь ввиду справить нужду? — догадался Анатолий. — Да, мне это нужно, но...
— Тебе нет стыда, — повторил Фесезл. — Хусуэлва! Сросей овэзох есуха срасьювуэ!
Юный ящер подскочил к Анатолию и замер в растерянности. Фесезл отдал еще несколько распоряжений, Хусуэлва приступил (приступила?) к делу и минуты через две Анатолий почувствовал облегчение. Хусуэлва удалился (или удалилась?) вынести горшок, а Фесезл перешел к следующему этапу демонстрации гостеприимства.
— Тебе нужна вода, — сказал он, — и тебе нужно поесть. Я скажу, и Хусуэлва принесет все нужное. Ты желаешь съесть особенное?
— Мне нужно много питательной пищи, — сказал Анатолий. — У вас есть сахар?
— У нас есть озе, оно сладкое. Хусуэлва принесет тебе озе и она принесет звузосе мясо фейрэй с дуйвгой и лвухсылск. И еще плоды. Ты желаешь авослай или фойгэ?
— А что такое авослай и что такое фойгэ?
Фесезл фыркнул.
— Извини меня, сэшвуэ, — сказал он. — Я плохо думал, ты не знаешь многие слова. И я извиняюсь, я плохо знаю твой язык. Извини, сэшвуэ, я плохо сказал сейчас, хорошо надо раньше, но я... э...
— Я принимаю твои извинения, — серьезно произнес Анатолий. — А что такое сэшвуэ?
— Сэшвуэ есть кому Все Сузаш и Езойлава Овуэ дали силу и право быть рукой Всесе где хувев идет вверх и есижэ идет вниз. Сэшвуэ есть кто говорит и другой слышит, сэшвуэ дает и берет и его слово есть правило.
— Ты ошибаешься, почтенный Фесезл, — сказал Анатолий, — я не сэшвуэ. Никто не давал мне силы давать и брать и мои слова не все слышат.
Эвристический блок мозгового процессора сообщил, что ему удалось сгенерировать фразу, которая кажется очень удачной. Анатолий оценил фразу и, немного поколебавшись, озвучил ее:
— Может быть, дело в том, что там, где я, хувев не идет вверх и есижэ не идет вниз.
Фесезл вздрогнул от неожиданности.
— Ты слышал слова Есозув? — спросил он. — Где? Почему ты не понимаешь ни Дузшефлайм, ни Ухуфлайм?
— Я не слышал слова Есозув, — Анатолий на всякий случай изобразил на лице сожаление, хотя и не был уверен, что Фесезл понимает его мимику. — Я вообще не слышал до сегодняшнего дня ни Дузшефлайм, ни Ухуфлайм. Это ваши языки?
— В нашей стране говорят на языке Ухуфлайм, — сказал Фесезл. — Странно, что кто не слышал слов Езосув, сказал их из сердца. Если твоим сердцем не говорит Увувов, ты настоящий охесеш.
— Увувов — это злой бог?
— Бог! — внезапно крикнул Фесезл. — Я помню это слово! Вы, мажал, говорите, что Все един, что Сузаш и Фэр и Езойлава Овуэ — просто разные стороны единой силы, что вы называете бог. Я не понимаю, почему вы делите его темную сторону, что мы называем Увувов.
Анатолий понял, что надо срочно менять тему, если он не хочет и дальше углубляться в дебри религиозной философии ящеров народа Ухуфлайм.
— Где мы находимся? — спросил он. — И где Якадзуно?
— Мы в езузера, — ответил Фесезл, — езузера Вхужлолв. Твой лозшу в доме фохе. Я... эээ... февива... уважаю! Я уважаю тебя и я не взял его работы.
— Какой работы? — не понял Анатолий. — И причем здесь уважение?
— Сэшвув нельзя брать работу чужого фохей. Это не уважение.
Анатолий понял, что разговора не получится. Слишком много незнакомых слов и, что еще хуже, слишком много разных понятий. Фесезл явно не разобрался в отношениях Анатолия с Якадзуно... кажется, он считает, что Якадзуно — слуга Анатолия или, хуже того, раб...
— Я могу поговорить с Якадзуно? — спросил Анатолий.
Фесезл щелкнул зубами и фыркнул. Это был новый жест, Анатолий не сразу понял, что он означает.
— Ты кончишь говорить с сэшвузо говорить с фохесл?
В голосе Фесезла явственно прозвучала обида и Анатолий на всякий случай решил извиниться.
— Извини, — сказал Анатолий, — я не хотел тебя обидеть. Я впервые встречаюсь с твоим народом и я совсем не знаю ваших обычаев. Я не настаиваю на том, чтобы прервать разговор, если для тебя это важно, давай доведем его до конца.
— Давай, — согласился Фесезл. — У народа людей случилась война?
— Вроде того. В Олимпе идут боевые действия.
— Кто с кем воюет?
— Не знаю. Утром... кстати, сколько времени я здесь?
— Одни сутки.
— Значит, вчера утром все было тихо. А потом начались взрывы, мы с Якадзуно поехали... как бы это назвать, чтобы тебе было понятно...
— Служба планетарной безопасности? — предположил Фесезл.
Анатолий почувствовал себя идиотом. Очень трудно разговаривать с собеседником, который не знает или путает простейшие слова, но время от времени легко оперирует сложными фразами.
— Да, — подтвердил Анатолий, — мы ехали туда. По дороге мы встретили много машин, они с кем-то воевали. Кто-то сжег их всех, а когда они взорвались, взрывом задело нас.
— Вам удача, — прокомментировал Фесезл. — В том месте много сгорело. Вы были на краю. Твой лозшу говорил про ядовитый дождь. Никто из моих вызусе не заболел пока. Ядовитый дождь был?
Анатолий обратился к памяти мозгового процессора и вытащил оттуда журнал аудита. По данным журнала, серьезной дозы Анатолий не получил. Если заводить детей, надо провериться, а так никакой угрозы нет.
— Был, — сказал Анатолий, — только прошел стороной. Моему телу он не причинил вреда, за других я не могу говорить. Мой... короче, я могу оценить только свою дозу.
— Я знаю, — кивнул Фесезл, — вторая душа, ехрува ехыв, процессор, — последнее слово он произнес благоговейно, — только видит то, что не видит улетевшая душа. Ты и я шли вместе, если ты здоров, значит, и я здоров. Я рад. Ты не знаешь, кто воюет в Олимпе?
— Не знаю, — повторил Анатолий. — Когда я выздоровею, я должен отправиться туда и разобраться, что происходит. Ты поможешь мне?
— Да. Ты уйдешь, когда тебе скажет шефуэ.
— Что такое шефуэ? — взаимное непонимание раздражало Анатолия все сильнее и сильнее.
Похоже, Фесезлу это тоже не нравилось, потому что он фыркнул и сказал:
— Курьер идет в Езузера Хлозолва, придет вызу, кто говорит с людьми. Тогда мы будем говорить. Перестань болеть, сэшвуэ!
И с этими словами Фесезл покинул хижину.
7.
— Как я рад вас видеть! — воскликнул Сяо Ван, мгновенно прервав медитацию. — Господин Рю, в последнее время мне кажется, что про меня все забыли. Я сижу здесь, как узник в тюрьме, и не могу никуда выйти, а мой отдел... мне страшно даже подумать, что там творится! Господин Рю, когда господин Мусусимару позволит мне выйти отсюда?
Если бы месяц назад кто-нибудь сказал Сяо Вану, что он будет так пресмыкаться перед простым охранником, Сяо Ван ни за что бы не поверил. Но не зря философы говорят, что лишение свободы может отразиться на человеческой душе самым непредсказуемым образом. Всю последнюю неделю Сяо Ван воспринимал происходящее как дурной сон, он ждал, когда вынужденное заключение закончится, он знал, что, когда это случится, он снова вернется к нормальному мировосприятию, и он запрещал себе думать, что может не выйти отсюда никогда.
Место, где жил Сяо Ван, находилось внутри одного из отдаленных складов компании. Судя по тому немногому, что удалось увидеть Сяо Вану, раньше этот склад использовался как минимум для контрабанды, а как максимум... страшно даже подумать, для чего. Если предположить, что это обычный склад, непонятно, зачем здесь столько скрытых коридоров и потайных дверей, совершенно незаметных для непосвященного. Сяо Ван еще не решил, что будет делать с этим складом, когда выйдет на свободу — напишет письмо господину Дхавапути или сделает вид, что ничего не заметил. Чувство благодарности к тем, кто спас его от людей Сингха, заставляло Сяо Вана выбрать второй вариант, но гражданская совесть настойчиво склоняла к первому. Но это ничего, решение не обязательно принимать прямо сейчас, потом будет достаточно времени, чтобы во всем разобраться, все взвесить и выбрать единственно правильный путь.
Рю Акидзиро ничего не ответил на эту истерическую тираду. Вместо ответа он сильно ударил Сяо Вана ногой в живот и, когда Сяо Ван согнулся, добавил ребром ладони по шее, легонько, чтобы не сломать позвоночник. Далее Рю вытащил из кармана одноразовый шприц-тюбик, сделал Сяо Вану инъекцию, пододвинул к себе стул и уселся на него, ожидая, когда феназин начнет действовать. Дятел был прав, подумал Рю, господин Мусусимару действительно разрешил его выпустить. Но дятел был неправ, думая, что выйдет отсюда живым.
Рю тяжело вздохнул, он не любил допросы, особенно с применением психотропных средств. Ему казалось, что когда он вторгается с помощью химии в душу другого человека и ломает защиту сознания, он совершает изнасилование в извращенной форме, церебральный секс, если так можно сказать. Рю не любил церебральный секс.
Сяо Ван открыл глаза и обвел комнату пустым взглядом. Рю вздохнул еще раз и задал первый вопрос.
8.
Якадзуно пришлось согнуться, чтобы войти в хижину, которую вызуэ называют есо. Чертов язык, ни одно слово нельзя нормально выговорить человеческой гортанью, что бы ты ни пытался сказать, получается какая-то ерунда, а эти чертовы вызуэ смотрят на то, как шемсезл коверкает слова Ухуфлайм, и фыркают. Якадзуно уже выяснил, что фырканье заменяет ящерам смех.
Внутри хижины не было почти ничего, из внутреннего убранства присутствовало только кресло-качалка, в котором дремала молодая вызуйшав по имени Хусуэлва, и еще циновка на полу, на которой, прикрыв глаза, лежал Анатолий. Якадзуно вздрогнул, увидев его.
Анатолий сильно исхудал, щеки ввалились, черты лица заострились, и если бы не здоровый румянец на щеках, он был бы похож на умирающего. Услышав шаги, Анатолий медленно и очень плавно повернул голову, увидел Якадзуно, улыбнулся и сказал:
— Привет, лозшу! Эти сэшвуэ тебя еще не достали?
Якадзуно не поддержал шутку, ничего смешного в ней не было.
— Множественное число от сэшвуэ звучит сэшвуй. Кроме того, в этом езузера... нет, кажется, езузере... короче, в этом гадюшнике сэшвуэ только один, а все остальные — это вонючие фохей, в которые этот урод записал и меня. Знаешь, какое у меня сейчас фувуху? Сэшвуэ Фесезл Левосе, мать его под хвост, объявил меня своей собственностью до тех пор, пока мой хозяин, то есть ты, не придешь в себя настолько, чтобы меня можно было тебе доверить. Как тебе это нравится?
Анатолий сделал странный жест, как будто попытался пожать плечами, но передумал.
— А что здесь такого? — спросил он. — У каждого народа свои законы, нашему другу Фесезлу тоже, скорее всего, не нравится, что в Олимпе ему не оказывают должных знаков уважения. Примитивные культуры очень жестко регламентируют поведение членов общества, у них каждый знает свое место, а когда выясняется, что для кого-то места нет, его тут же впихивают на первое подходящее. Я так понимаю, у них феодальное общество?
— Что-то вроде того. Пожалуй, скорее даже рабовладельческое, чем феодальное. Сэшвуй относятся к фохего почти как к домашним животным.
— Сэшвуй и фохего — это касты?
— Фохей.
— Чего?
— Фохей, а не фохего. Корень фохе, й — окончание множественного числа. Бывают и другие окончания, вообще, у них столько склонений и спряжений...
— Быстро ты разобрался в их языке.
Якадзуно скорчил злобную гримасу, похоже, методы обучения иностранному языку у ящеров не отличались гуманностью. Анатолий поспешил сменить тему.
— Что, вообще, случилось? — спросил он. — Как мы здесь оказались?
— Мы попали под ядерный удар, — выдал Якадзуно потрясающе глубокую и неожиданную мысль. — Я так и не понял, кстати, что там взорвалось?
— Скорее всего, управляемая мина. Когда эти придурки начали стрелять, она спокойно взлетела и взорвалась. А может, это был автономный снаряд. Когда пули начали падать на землю, к этим танкам можно было и слона подвести, они бы все равно ничего не заметили.
— Танкам? Каким еще танкам?
— Обыкновенным. Не знаешь, что такое танки? Это тяжелые бронированные грузовики с мощным вооружением, на Деметре расквартирован целый танковый полк.
— Но зачем? Любой серьезный противник накроет их одной веерной атакой.
— Полк экспериментальный. Насколько я помню, эксперимент признали неудачным, но полк не расформировали. Наверное, чтобы ящеров пугать. Теперь в этом полку стало как минимум одним батальоном меньше. Ну да бог с ними, с танками, ты лучше скажи, дальше что было?
— Что-что... нас накрыло, потащило, стекла побились, хорошо, что вынесло на сухое место, не утонули. Тебя приложило спиной о спинку сиденья, сиденье сломалось, твоя спина тоже. До ближайшего жилья километров пять, куда идти — неизвестно, потому что джипиэска сдохла и компас тоже сдох, я на всякий случай включил аварийку, мало ли, думаю, может, чудо случится, а оно взяло и случилось. Фесезл принял сигнал и решил посмотреть, что там происходит, взял двоих бойцов, лодку и поехал нас спасать.
