Я почувствовала, как меня охватывает отчаяние, и не расслышала, что ответила экономка. Если они сейчас уйдут, я останусь запертой в сокровищнице, где меня никто не будет искать... Уже открывая рот, чтобы позвать на помощь, я помедлила и услышала следующее:
— К тому же, Руанна, если замок в самом деле предложил этой девушке самые пыльные башмаки, она никогда в нём не потеряется. Эти башмаки заколдованы, они всегда выведут обладательницу туда, куда она только пожелает, ей стоит только подумать или, в крайнем случае, приказать вслух.
— Но, хозяин, в подвале нет, и не может быть волшебства! — воскликнула экономка, и в её голосе звучала неприкрытая зависть. — Здесь её башмаки станут обычной обувью!
— Я никогда этого не говорил, Руанна, — снисходительно ответил Лдокл, и мне показалось, что он улыбается. Голос демона звучал очень отчётливо, так, будто он стоял совсем рядом со мной. Потом Лдокл вроде протянул руку и постучал по разделявшему нас камню — я с трудом удержалась, чтобы не откликнуться. — Подвал не заколдован — это верно, но волшебство башмаков от места не зависит, лишь бы речь шла о моём замке. Они ведь очень старые, старше и тебя, и меня, им столько же лет, сколько этим камням.
Экономка что-то ответила, но очень тихо, и мне ничего не удалось расслышать, а после Лдокл бодро произнёс:
— И пока не забыл, Руанна: не надо завтра наказывать девушку за её исчезновение. Я сам с ней завтра поговорю... и сделаю внушение, разумеется. Если она виновата, она понесёт наказание, можешь не сомневаться. А сейчас, если ты волнуешься за неё и, если она вдруг прячется здесь, оставь свечу. Ристиль сможет найти её и выбраться при свете из подвала, а потом занесёт свечу на кухню. Если этого не произойдёт, я завтра вернусь сюда, но, уверяю тебя, нет никаких причин волноваться из-за служанки.
Ответ экономки был опять произнесён слишком тихо, мне удалось расслышать только "молода", "красива", "неопытна" и "неприлично". Демон рассмеялся своим колючим смехом, который оседал на коже горящими снежинками. Интересно, что чувствовала сейчас экономка? Должна же она была сейчас что-то почувствовать!
— Я понимаю, Руанна, ты предпочла бы увидеть у меня в гостях почтенную даму, которую ничуть не скомпрометирует визит в самый чёрный и мрачный замок из всех достоявших до нынешних времён. Но, ты уж прости, мне приятней видеть молоденькую девушку. И то же самое касается и служанок. А поскольку хозяин тут я...
Голоса постепенно удалялись — снисходительный громкий голос успевшего успокоиться демона и едва слышные взволнованные вскрики экономки. Я прижалась к двери и стала считать секунды. Не прошло и трёх минут, как участок стены, к которому я прижималась, начал светиться, и сразу вслед за этим отворилась дверь, буквально выбрасывая меня из зала.
— Не слишком ли много ударов и падений? — пробормотала я, наклоняясь за оставленной для меня свечой, с которой я едва ли не сшибла пламя. Выпрямившись, я с ужасом заметила впереди удалявшийся огонёк. Лдокл подталкивал экономку к выходу из подвала, препятствуя её попыткам обернуться. И при этом громко разговаривал, будто... будто желая заглушить все звуки, которые могут раздаться в подвале. Будто... будто пытается мне помочь, будто он на моей стороне — против кого?! Ведь он же хозяин замка, демон, похитивший меня из родного...
Ну, не из родного дома, конечно, но всё-таки. Внезапно меня охватила ярость, и вместе с ней пришло понимание. Ну, конечно же, Лдокл всё знал с самого начала! Знал, и смеялся надо мной. Он ведь слышал мой голос, видел, как я двигаюсь. И... нет, как хитро он под видом наказания подстроил так, чтобы мне не пришлось есть за двоих — "гостью" и служанку! Как он, наверное, позабавился, разговаривая со мной о приставленной ко мне девушке и со мной же — о моей "госпоже". Как смешили его требования отправить неугодную служанку обратно домой.
Как я могла быть такой дурой, как я могла поверить, будто можно куда-то спрятаться в замке тьмы от его хозяина?! Лдокл просто издевался! Издевался, когда разговаривал со мной в своей спальне — то-то он так возмутился, когда я спросила, накажут ли меня, он ведь знал, что я не служанка! И когда я попросила разрешения переодеться — он не позволил мне, чтобы я не разоблачила себя раньше времени! А потом предложил эту ужасную прогулку.
И смеялся, всё время смеялся!
Да, Лдокл, наверное, неплохо повеселился за эти дни! Давно, наверное, так не развлекался... Он знал, он не мог не знать о моей надежде сбежать, скрыться или хотя бы передать весточку домой, потому и бросил меня одну на ромашковом поле — на, мол, смотри, чего ты стоишь против меня.
Не знаю, что я сделала бы сейчас — закричала бы, позвала бы демона, чтобы устроить безобразный и бессмысленный скандал или тихо бы села плакать, но тут у меня подогнулись ноги от усталости. Не было сил ни на что — ни кричать, ни топать, ни даже плакать, слишком много сегодня случилось. Я осела на пол, понимая, что это конец: если уснуть здесь, свеча потухнет, и тогда... представив, как Лдокл найдёт меня утром лежащую без чувств на каменном полу, как он будет смеяться и издеваться тогда, когда я полностью разоблачу себя самым глупейшим образом, я из последних сил поднялась. С трудом сделала шаг... другой... третий...
Очнулась я утром в своей постели. Смутно припоминался бесконечный путь — почти ползком — по подвалу до лестницы, потом пустая кухня, где свеча вырвалась из моих рук, а потом... деревянные доски пола, чёрная тень где-то рядом... и сразу же моя комната и кровать. Странно, мне никто не встретился на пути сюда... или не странно? Кажется, было темно, поздно... все, наверное, легли спать...
В памяти неясно всплывала жгучая обида на демона тьмы, и как-то это было связано с нелепым балахоном, башмаками и прогулкой на драконах. Но я не могла вспомнить как именно — все воспоминания перекрывала чудовищная усталость. Я даже не помнила, когда стянула с себя балахон и переоделась в ночную сорочку и сняла башмаки. Не сами же они снялись, в самом деле...
Поднявшись — всё тело ломило после вчерашних приключений — я сунула ноги в тапочки и с трудом дошла до ванной комнаты. Там нашёлся балахон — он висел в дверном проёме и продувался горячим воздухом.
— Получается, его ещё и постирали за ночь, — туповато произнесла я. — Спасибо большое... — и осеклась, увидев то, что не сразу заметила — подол и края широких рукавов балахона были словно испачканы в золотой пыли. Подол на полвершка, рукава на треть. Я поскребла ткань. Золото словно напылили поверх, и оно никак не хотело отколупываться. Мне вспомнились сказки про волшебные замки и потайные комнаты в них. Они всегда помечали тех несчастных, кто случайно или из праздного любопытства заходил внутрь. Или объяснение прозаичней, и это золотой песок налип на края моей одежды, пока я прохаживалась по сокровищнице?
Но почему тогда так аккуратно?
Одно было ясно — в таком виде выходить из комнаты нельзя. Как я объясню неожиданное украшение? А если не выходить — сколько времени пройдёт, прежде чем меня опять хватится Руанна?
Решение пришло само собой — когда я вспомнила о вчерашних словах демона: он говорил, что башмаки доставят меня в любое место в замке. Может, и к выходу тоже? Надев балахон (шкаф отказался возвращать мою обычную одежду) и, на всякий случай, маску и чепчик, к счастью, не испачканные в золоте, я потребовала отвести меня к выходу из замка да так, чтобы никого не встретить на пути.
Увы! Очень скоро я оказалась на втором этаже в уже знакомой комнате, куда вчера на серых гусях прилетела фея вечерних сумерек. Я попросила отвести меня к другому выходу... и осталась на месте. Неужели это окно — единственный путь из замка?
Прыгать наружу я не рискнула — не хотелось, как предупреждала экономка, разбиться, упав с огромной высоты, да и... кто знает, где я окажусь, сделав шаг с подоконника? Может, в безводной пустыне или над пропастью...
Должен же быть другой путь, должен!
— Ристиль! — разнеслось по замку. — Где ты пропадаешь, негодница?!
Я вздрогнула. Руанна поднимет на ноги весь замок, а потом заставит демона меня искать. И он найдёт — в этом я почему-то не сомневалась. А тогда...
Не видать мне не только свободы, но и возможности хотя бы изредка покидать свою комнату. И библиотеки, за которую половина моих коллег продала бы душу и тело, а вторая — без зазрения совести прибавила бы к тому свою семью.
— Ристиль! Немедленно иди ко мне!
У меня не выдержали нервы.
— Должен же быть другой выход! — воскликнула я. — Я хочу выбраться из стен этого замка сейчас же, немедленно!
Каменные плиты со зловещим скрежетом разъехались подо мной и, едва не закричав, я провалилась сквозь пол. Пролетев один этаж, я упала точнёхонько на свою кровать, смяв при этом покрывало. Не успела я подняться на ноги, как со стуком распахнулось окно.
— Не смешно, — буркнула я. — Я хотела выбраться из этих стен, а не оказаться во дворе.
Оконная рама качнулась, словно отметая мои возражения и приглашая меня вылезти наружу.
— Мне, конечно, не трудно, — сообщила я, поднимаясь на ноги. — Но это и в самом деле не смешно!
Двор, как и прежде, был залит солнечным светом, который ловили установленные на крыше зеркала. А ещё со стены почти до самой земли спускалась лестница наподобие пожарной; такие устанавливают на домах в новых городах, чтобы можно было, если это необходимо, влезть в окно горящего здания.
— Это ответ? — удивилась я. Задрав голову, посмотрела на крышу, но свет из зеркал слепил мне глаза. Лестница нетерпеливо шевельнулась. — Ну, хорошо. Полезу.
По крайней мере, кто мне мешает сейчас просто разведать выход отсюда, а потом вернуться за вещами... да о чём это я! За какими вещами?! Пусть демон себе забирает мою дорожную одежду, если я получу свободу. Ещё бы я только умела лазить по крышам...
Упав когда-то с приставной лесенки в библиотеке, я каждый раз боюсь, спускаясь или поднимаясь, оступиться и скатиться вниз. Всё-таки падать — это очень больно, и, чем выше поднимешься, тем, в сущности, больнее... Спокойно, решила я, поглядев вниз на двадцатой, наверное, ступеньке. Я уже добралась до второго этажа, и падать было куда, если не сказать хуже. Ладони немедленно вспотели, и ноги, обутые в домашние башмаки, едва не соскальзывали со ступеньки.
— Спокойно, — произнесла я вслух, отпуская сначала правую руку, чтобы вытереть её о балахон, потом, вернув её на место, — левую. — Я справлюсь. Осталось немного и...
И снова: шаг за шагом, ступенька за ступенькой, не глядеть вниз — страшно! — не глядеть вверх — слишком много ещё осталось! Спокойно, не торопясь... ой, мамочки, чуть не упала...
— Уф! — проговорила я, перебираясь с лестницы на черепицу крыши. Не сказала бы, что демон облегчил жизнь пленникам, желающим покинуть его замок: крыша была не ровная, а со значительным уклоном, и я не могла, не поднявшись на ноги, разглядеть, что находится по другую сторону. Подниматься на ноги, однако, не следовало — здесь было бы просто невозможно удержаться.
— Стоило прихватить с собой верёвку, — проворчала я, — да разве всё учтёшь?
Я неуверенно оглянулась назад. Может быть, мне сейчас вернуться, поискать верёвку, а уж потом...
До меня донёсся еле слышный голос Руанны:
— Ристиль!
Это решило дело. К тому же, кто знает, рискнула бы я второй раз подняться по этой лестнице? Так что... посмотрю, по крайней мере, что с той стороны и можно ли там спуститься. У меня закружилась голова — не от страха высоты, а от близкой свободы. Неужели так просто? Я легла ничком на черепицу, чтобы унять головокружение и осторожно поползла, едва не соскальзывая обратно к краю крыши. Бешено колотилось сердце.
— Если я выберусь отсюда, я никогда не покину родной дом без мамы с папой, — пробормотала я, чтобы отвлечься. — И никогда не буду гулять одна по вечерам. И никогда не поднимусь даже по обычной лестнице. И...
Раздался стук подкованных сапог о черепицу, а после ласковый до жути голос демона тьмы спросил:
— И всегда будешь пай-девочкой, не так ли, Ристиль?
Ойкнув, я всё-таки скатилась назад, и едва не упала с крыши. Шагнув по скату, Лдокл поймал меня на самом краю и, больно ухватив за плечи, поставил рядом с собой.
— Я зря сказал вчера вечером, что ты превзошла саму себя, — зло проговорил демон. — Такого даже я не мог предвидеть. О чём ты думала, глупая девчонка? Или, вчера свалившись с колесницы, сегодня решила, будто умеешь летать?!
Он тряхнул меня с такой силой, что мотнулась голова.
— Отвечай!
Я промолчала — хотелось бы прибавить "гордо", но, увы, у меня от страха попросту отнялся язык. Вид у Лдокла был такой, словно он обдумывал возможность убить меня своими руками.
— Я молчал, когда ты слонялась по моему замку. Я молчал, когда ты заняла мою библиотеку. Я молчал, когда по всем этажам разносились крики моей экономки. Я молчал, когда ты вломилась в мою спальню. Я молчал, когда ты гонялась на моей колеснице за каким-то несчастным пьяницей. Я молчал, когда ты обыскивала мою сокровищницу. Я молчал, когда нашёл тебя ночью спящей на полу моей кухни. Ты хотела свободы — я предоставил её тебе. Каждое твоё желание немедленно исполнялось. Ты ни в чём не знала отказа. И как же ты отблагодарила меня? Ристиль! — он снова больно встряхнул меня. — Ты слышишь, что я тебе говорю?
Мои глаза застилали слёзы. Я вспомнила — именно это я поняла вчера, у выхода из сокровищницы. Тогда... А потом был путь до кухни, усталость... Я полночи провела на полу, пока меня, совершенно закоченевшую, не нашёл Лдокл, который дал мне выпить горячего вина — тогда мне не пришло в голову поинтересоваться, когда демон успел его согреть. И отвёл в мою комнату. И, кажется, что-то говорил тогда, но... дальше всё скрывала тьма. Я облизнула губы, словно надеясь ощутить на них вкус вина. Вина, которое дарует забвение...
— Ты всё знал с самого начала, — прошептала я. — Знал, и издевался надо мной.
— Разумеется, я знал. Неужели ты думала, Ристиль, что можешь что-то скрыть от меня в моём же замке?
— Какая же я была дура...
Демон победно улыбнулся.
— Не такая большая, как сейчас, можешь мне поверить. Зачем ты залезла на крышу?
Я отвела взгляд.
— Хотела сбежать? Прекрасно. Бесподобно. Скажи мне, Ристиль, ты любишь своих родителей?
От удивления я быстро вскинула глаза на демона тьмы. Зачем он спрашивает об этом? Такой ненужный, бессмысленный вопрос...
— Ну, так что же, Ристиль? Любишь или нет? Ответь мне правду.
— Люблю, — резче, чем собиралась, ответила я и повела плечами. На мгновение демон ослабил хватку, словно собирался меня отпустить. Мысль, что Лдокл лишит меня опоры на покатой крыше его замка — как тогда, на колеснице — заставила меня поддаться демону навстречу и ухватиться за его запястья руками. Демон рассмеялся.
— Странная вещь — любовь, не так ли, Ристиль? — задумчиво произнёс он.
— О чём ты?
— Ты любишь родителей, ты сказала, но ты ведь сбежала от них, верно?
— Я вовсе не... — начала было оправдываться я, но демон не дал мне договорить.
