Новый поток бессвязных восклицаний — и юноша кое-как начал разбираться в происходящем. Оказывается, безалаберная девчонка умудрилась поставить мир на краю катастрофы и, вместо того, чтобы исправить содеянное, воспользовалась наивностью феи солнечного света и сбежала, попутно чуть ли не взбунтовав Эрод на какие-то малопонятные беспорядки. А Лдокл, конечно, всё знал заранее, и даже специально оставил своей игрушке шанс вернуться в замок, если той вдруг взбредёт в голову такая блажь, но всё равно никогда не простит фее её промаха. При том демон и Ристиль умудрились вдвоём выкинуть нечто совсем уж непотребное, и от воспоминаний об этом фея до сих пор заливалась краской, на фоне которой веснушки начинали светиться в вечернем полумраке.
— Я поняла, что не справляюсь с тьмой, — рассказывала Соль, прихлёбывая воду из уже четвёртого стакана, — пришлось позвать сестёр.
— Других фей? — уточнил Дрип, за что удостоился неодобрительного взгляда девушки.
— Конечно, других фей, — раздражённо ответила она, — кого ещё я могла так назвать, если у моих родителей не было детей, кроме меня!
— Да, ты рассказывала, — ляпнул Дрип, и заработал ещё один укоризненный взгляд.
— Мне, конечно, было трудно не объяснить никому, что тут происходит, и некоторые были ужасно настойчивы, просто ужасно! — вспоминала фея. — Но Лдокл сказал, что я не должна никому рассказывать, потому что тогда у Ристиль будут неприятности, а ему придётся ссориться с Советом.
— Лдокл сказал, — понимающе кивнул Дрип и неожиданно для себя помрачнел ещё больше.
— Ну да, Лдокл. Мы очистили город от тьмы, на это ушло больше часа, и городские часы как раз пробили шесть, когда я поняла, что Ристиль нигде нет! Я-то думала, она постоит в сторонке, пока я справлюсь с тьмой, а она! Исчезла, как и не было!
— И ты столько времени?.. — начал было Дрип, но Соль его перебила.
— Я искала! Я сказала сёстрам, что со мной была девушка, которая нуждается в помощи — они ничего не поняли, но вопросов задавать не стали, у нас это не принято!
— Угу, — кивнул Дрип: феи действительно принципиально не задавали лишних вопросов людям, попавшим в беду. Только этим они и могли уговорить кого-то довериться их назойливой помощи.
— Тогда Эйр — ты её знаешь, фея дождя, она ещё всегда ссорится с феей облаков и демоном гроз по малейшему поводу, — она сказала, что девушка могла уйти за вещами в гостиницу, и мы пошли её искать туда!
— И что? — спросил Дрип, уже приблизительно представляя, что сейчас услышит.
— Дрип, подумай только, в Эроде целых пять гостиниц! Целых пять! В таком маленьком городишке! Куда им столько?
— И вы обошли все, и только в последней сумели навести справки... — подсказал юноша.
— А вот и нет! — торжествующе воскликнула фея и залпом допила стакан. — Сьор предложила спросить стражу на воротах, и они вспомнили девушку, которая вошла в их город несколько дней назад.
— Повезло, — лаконично отозвался Дрип, думая, что на воротах могли оказаться совсем другие стражники, и феям пришлось бы изрядно побегать в поисках нужных. Не говоря уже о том, что стражники могли и не запомнить девушку.
— Они указали на гостиницу, в которую направили Ристиль, — с некоторым недоумением продолжала фея. — Оказывается, она совсем не дешёвая, и хозяин платит им деньги, чтобы они называли именно её приезжающим.
— И вы, конечно, объяснили стражникам, как они неправы, — иронически подсказал Дрип.
— У нас не было времени! — возмутилась фея. — Ты подумай, сколько тьмы могла Ристиль выпустить за то время, пока мы бы возились со стражниками! Мы, конечно, кинулись туда!
— И опоздали, — закончил юноша, который на месте Ристиль тоже не стал бы ждать фей в гостинице — хотя бы из упрямства.
— И опоздали... — подтвердила Соль. — Хозяин сказал, что Ристиль пришла как только стемнело — это в середине дня, представляешь?! — и сначала не хотел говорить нам, в какой комнате она поселилась.
— Но вы его живо вразумили, — снова подсказал Дрип. Фея кивнула и протянула стакан, чтобы юноша снова его наполнил.
— Он поднялся туда раньше нас, — продолжала рассказывать Соль, — и вдруг начал ругаться, кричать о демонах и чудесах, которые ему совсем не нравятся! Дрип, скажи, как это так, неужели людям не нравятся чудеса?!
— Всякое бывает, — уклончиво ответил юноша, отводя взгляд от напуганных глаз девушки. Феи жили чудесами и, увы, не всегда могли понять, что непрерывные странности людям могут и надоесть. Возможно, в идее Лдокла отселить волшебных существ подальше от людей есть здравое зерно.
— Он сказал, что Ристиль поднялась сюда со свечой, и другого выхода из комнаты нет. Он клялся, что она никуда не выходила, но окна закрыты, а девушки нет. Только со стола пропали бумаги и свеча догорела до половины.
— И всё? — скептически уточнил Дрип, представляя себе ярость хозяина гостиницы, которого неизвестно какие чудеса оставили без платы за отданную Ристиль комнату.
— Он пытался сделать вид, что Ристиль не заплатила, но я сразу увидела, что он врёт, — смутилась фея. — В общем, Ристиль оставила деньги и исчезла из запертой комнаты.
— Наверное, спустилась по лестнице, пока никто не смотрел, — пожал плечами Дрип. — В городе вы искали?
— Мы собирались... — потупилась фея.
— Но... — подтолкнул рассказчицу Дрип.
— Мы только разделились на группы и собирались обходить Эрод, как вдруг на стенах запели арфы! — сделала страшные глаза Соль и допила пятый стакан. Дрип подумал, что, будь на месте феи человек, стоило бы забеспокоиться, в конце концов, кувшин почти опустел, и это за какие-нибудь четверть часа! Но феи есть феи, и людскими болезнями они не страдают.
— Арфы? — устало переспросил юноша.
— Ну да, арфы! Ах, ты не знаешь... когда заключался договор с демонами, на стенах тогдашних городов поставили волшебные арфы. Когда человек, покалеченный тьмой, касается стены, они поют так, что слышно по всему городу.
— И ты думаешь, что Ристиль полезла через стену Эрода? — уточнил Дрип.
— Не обязательно, — засомневалась фея. — Арфы могут петь ещё когда мимо них проходит что-то волшебное, если только это не демон, не фея или что-то, нами сотворённое.
— Иными словами, арфы поют, когда есть угроза возвращения людям волшебства, — подытожил Дрип, вспоминая старые рассказы Лдокла. Фея кивнула. — И ты думаешь, это была Ристиль?
— А кто ещё-то? — удивилась Соль. — Мы побежали к стене, но арфы пели везде, и мы не знали, где именно Ристиль перелезла. Выбрались за город, обыскали всё вокруг на целую версту от города, но Ристиль нигде не было!
— Может быть, она осталась в городе? — предположил Дрип. — А к стене только прикоснулась?
— Мы и город весь обыскали! — не согласилась с ним фея. — Мы искали везде, мы звали, мы аукали, мы даже сделали стены прозрачными, но всё впустую! Только люди вокруг стали возмущаться, мол, мы мешаем им работать, и прозрачные стены — это неудобно и вообще не могли бы мы покинуть город со своими поисками и сбежавшими девушками...
— И я их понимаю, — пробормотал Дрип как мог тихо, но Соль всё равно расслышала и расплакалась снова. Пришлось утирать ей лицо смоченным в воде платком, обнимать, гладить по голове и шептать на ухо разные глупости, которые — очень нескоро — заставили девушку улыбнуться и вернуться к рассказу.
— Тогда мы увидели, что уже вечер, и все разошлись по своим делам, а я осталась, — закончила повествование фея. — Хозяин гостиницы предлагал мне комнату, из которой исчезла Ристиль, но я вспомнила о Лдокле...
— Он, конечно, очень расстроится, когда узнает, — проворчал Дрип, и на глазах девушки снова появились слёзы.
— Расстроится?! Он будет в ярости! Он убьёт меня! Он же велел не спускать с Ристиль глаз, и всё время влиять на неё, а я... Она же такая злая была, на всё огрызалась, я подумала, лучше её не трогать по дороге, вот домой приедем, и там... я же сильнее дома, а мы-ы-ы... мы не доехали...
— Только не плачь! — испугался Дрип и снова вытер девушке глаза. — Ты ведь сама говоришь, что Лдокл знал, что Ристиль сбежит, может, он и на тебя сердиться не будет?
— Будет, — всё-таки разрыдалась Соль. — Он ей сказал, чтобы она обязательно возвращалась к нему, а мне — чтобы я глаз с неё не спускала, и что я отвечаю, и что он с меня обязательно спросит, а я...
— Перестань, Соль, — не слишком уверено возразил Дрип, — ничего тебе Лдокл не сделает. В конце концов, с тобой я!
— Он узнает, — не слушая юношу, прошептала фея, — может, уже сегодня ночью, и будет искать меня... что я ему скажу?!
— Ничего, — проворчал Дрип. Всё-таки эта Ристиль крайне неприятная особа, от неё одно беспокойство. — Я сам скажу ему всё, что считаю нужным. Вот увидишь — никто тебя не тронет.
— Ты заступишься за меня? — с детской доверчивостью спросила фея, словно Дрип и правда обладал властью останавливать гнев демона тьмы. — Ты объяснишь Лдоклу, правда?
— Правда, Соль, — невольно улыбнулся юноша и, присев рядом на кровать, обнял девушку.
— М-м-м... Дрип... — осторожно потянула фея, уткнувшись ему в грудь лицом и честно стараясь больше не плакать. — Я потратила все силы и до утра не смогу никуда полететь... мне ведь можно остаться здесь, а?..
Дрип вздохнул и, отстранив девушку, пошёл на первый этаж к сторожу за тюфяком для себя. Похоже, фея решила здесь обосноваться надолго.
— Глава двадцать четвёртая. Маскировка
Едва запели предательские арфы, как я передумала немедля скакать в Фарог. Феи летают, запрягая птиц в свои воздушные экипажи, и, конечно, сверху смогут издалека заметить меня, а настичь и того легче. Тьма великая, кто знает, быть может, я найду, что им противопоставить, но выдержит ли это деяние моя совесть? Не хотелось бы мне начать волшебные битвы, которые прекратились тысячу лет назад.
Отказавшись от спешки, я потянула воздух так же, как это делал Лдокл, и, как и он, вытянула сотканный из темноты плащ. День немедля вернул себе и солнечный свет, и все краски во всей их полноте и красоте. Сама же я прижала к себе собаку (она была горячей, но не обжигающей), скорчилась вместе с ней у самой стены и укрылась плащом, надеясь с его помощью обмануть зоркие глаза светлых фей.
Успела я как раз вовремя: едва дело было сделано, как над моей головой раздались тревожные крики фей, увидевших угрозу своему могуществу. Встречать опасность затылком, в унизительной скрюченной позе мне показалось неудобно, и, повинуясь моей воле, плащ растянулся и выгнулся на подобие палатки, давая и мне возможность растянуться под ним в полный рост и перевернуться на спину. Сделав это, я увидела, как феи, одна за другой перелетают через стены и кружат, пытаясь высмотреть меня внизу. Увы! — сотканный из темноты плащ делал меня невидимой в тени, и не было света, который мог бы эту тень рассеять. Вот крики отдалились, вот приблизились опять, и снова отдалились.
— Феи прочёсывают местность, — шепнула я собаке, — но хватит ли у них ума не доверять собственным глазам? В последний момент мы, наверное, прибегнем к бегству, но спасёт ли оно нас с тобой? И какими дурочками мы будем казаться, когда нас, связанных, торжествующе вернут под руку демона тьмы!
Огненное животное не ответило, только лизнуло мою руку, а затем лицо — и я успокоилась.
— Кто сказал, что огонь порывист и несдержан? — снова шепнула я и обняла собаку за шею, прижимая её к себе. И как раньше я могла не любить животных, видя в них только бесполезный шум, да порчу хороших вещей?
Мне пришлось долго дожидаться, пока день склонится к вечеру, и феи решат вернуться в свои дома, как дневные птицы возвращаются в гнёзда. Но наконец солнце — я видела это сквозь плащ, который мешал моему зрению не меньше, чем до того темнота — склонилось к закату и "чудесные создания" начали сдаваться. Приземлившись, к счастью, недалеко от меня, они заговорили о том, что поиски ничего не дали и, видимо, я успела уйти дальше, чем они предполагали. После чего волшебные девушки расселись обратно по своим экипажам и улетели. Я осталась лежать, как будто неровности почвы не впивались мне больно в спину.
— Терпение, — шепнула я и принялась отсчитывать минуты. Одна... две... три...
Пять...
Десять...
Пятнадцать...
Прошло больше четверти часа, когда я увидела в небе маленькие точки: это на большой высоте возвращались феи, наивно пытавшиеся обмануть меня притворным отказом от охоты. Точки быстро увеличивались, приближаясь, и вот уже за стеной я услышала быстрые голоса девушек, говоривших друг другу, что, по всей видимости, меня и правда нет рядом, коль скоро я не попалась на их удочку.
— А ещё говорят, что феи не умеют обманывать, — тихонько посмеялась я. — Молва справедлива: не умеют, бедняжки. Принять одно решение, а потом принять другое, и объявить о нём, я полагаю, в нескольких местах, чтобы я непременно услышала — вполне умно. Ну, а мы останемся здесь даже после этого разговора. Кто знает, сколько раз на дню феи меняют решение?
Феи в самом деле улетели не сразу: сперва они поднялись в воздух и почти скрылись в по-вечернему тёмной синеве, потом спустились на город, и так несколько раз, пока, наконец, не унялись и не скрылись. Соль среди них не было: после первых усилий, заставивших фей броситься к стенам и обыскать окрестности города, она вернулась искать меня на улицах и не принимала участия в наивной хитрости сестёр.
— Нет, малышка, мы дождёмся того часа, когда власть солнечного света уступит луне и звёздам, когда костёр полезнее далёких светил, и только тогда двинемся в путь, — прошептала я и, устроившись как могла удобнее, уснула прямо на земле, согреваемая тёплым собачьим боком.
Разбудил меня холод, вгрызшийся в мой правый бок: тот, которым я прижалась к холодной стене Эрода. Пока я спала, солнце погасло и плащ растворился в ночном воздухе, а камни стены успели остыть после не слишком жаркого дня.
— Лето подходит к концу, — с трудом произнесла я и с тем же трудом поднялась на ноги. — Тьма великая, не хотела бы повторить такой ночлег в ближайшую неделю.
Собака уселась возле меня и обожающе смотрела, как я, кряхтя, разминаюсь, стараясь прогнать холод и вернуть телу подвижность: во время сна оно затекло так, что я напоминала себе старую, сгорбленную и страдающую радикулитом развалину.
— Нет, так не годится! — воскликнула я и топнула ногой, прогоняя накатившее ощущение старости. Собака встала и встряхнулась, вернув себе размеры хорошего пони, которые она потеряла за время моего сна. — Отлично, моя хорошая! Теперь дорога одна — в Фарог, и, наконец, поторопимся!
До Фарога нам было не суждено доехать этой ночью. Едва мы проскакали, если так можно сказать о езде верхом на собаке, первую версту, как собака без предупреждения уселась на задние лапы — и коротко взвыла. Вместе с воем из её рта вырвался столб дыма, который укутал нас обеих. Я, перед тем сползшая со спины своего ездового животного, закашлялась, замахала руками, но дым и не думал рассеиваться, он словно прилип к нам, будто притянутый неведомой мне силой. Первое время я боялась задохнуться, но вскоре обнаружила, что дым ничуть не мешает дышать. Я потрепала собаку по голове.
