— У тебя теперь много чего будет 'как никогда', — парировал я. — Кто у тебя остался на Мах-ми? Подружка?
Скулы вспыхнули сильней. Чего же мы так краснеем-то?
— У меня там семья!
— И?
— Они — экзотианцы! Пока я... — он запнулся, не желая посвящать меня в подробности личной жизни, — ...был в соседней системе, там такое началось! Мне нужно их оттуда вывезти, понимаешь, ты, большой... — он не решился-таки меня оскорбить.
— Они — экзотианцы, а ты значит — нет? — усмехнулся я.
— Я — нет. Кровь есть, но это неважно совершенно.
— Что ж, может и неважно... Ну, пошли тогда.
Я встал.
— Куда пошли? — румянец пропал и глаза расширились.
— В мою шлюпку пошли, дурак. На корабле мы никак не проскочим. Слишком большая мишень. Каким бы кто пилотом себя ни возомнил, есть характеристики систем наведения. А на шлюпке, если повезет, сядем по-тихому. Большое у тебя семейство?
— Двое.
— Войдут.
— Как я потом с тобой рассчитаюсь?
— Ты? — удивился я. Ни какого 'расчета' я не планировал. С моей стороны затеянное являлось чисто гуманистическим актом. — Ну, подумай. Только в процессе думай, когда ногами двигать будешь. Времени у меня — не вагон. Да и у тебя, учитывая, что на Мах-ми творится — тоже.
В своей посудине я демонстративно переключил второй пульт в режим дубля. Пусть сначала эта птичка докажет мне, что вообще умеет летать. Пусть и моталась на 'грузовом' без напарника.
Влан не сказал ничего. Молча сел, надел шлем. Движения скупые, привычные. И то ладно.
Я резко дернул шлюпку свечкой, потому что горючего и так достаточно, а тут еще и навязывать его же, видимо, будут. Зато мы легли на курс, едва оторвавшись.
— Сам стрелять умеешь? — спросил я чудного своего напарника.
— Практики не имел по людям стрелять, — буркнул он.
— Ты, поди, из 'этих'? — развеселился я. И проблеял голосом расчувствовавшегося проповедника. — 'Право на жизнь и право на смерть даются человеку богом...'
— Да, из этих! И что?! — взвился он.
— Да ничего, пожалуйста, — я понял, что дразню его.
Мне нравилось его дразнить. Он так охотно заводился. Нам бы таких парочку в подразделение — жизнь стала бы светлее и ярче.
Настроение мое улучшалось с каждой минутой. В космосе я вообще чувствую себя увереннее, чем на грунте.
— Сам-то откуда родом? — весело спросил я Влана, предвкушая его шипение, вранье и прочие редкие в солдатской жизни прелести. Далее я намеревался спросить его о первом сексуальном опыте.
Ждал, что полукровка начнет с песни 'Не твое дело, право'. (Был такой свежий шлягер.) И даже приготовился ему подпеть. Но Влан неожиданно нахмурился и буркнул, что не знает.
— Как это? — удивился я. — В наш век электронных номеров?
— А вот так, — пожал плечами Влан. — И вообще на территориях экзотианского подчинения с номерами не так уж строго. — Может, я даже на Мах-ми и родился, только карточки рождения нет.
— Так ты, получается, всю жизнь работаешь нелегально? Торговля на астероидах и все такое?
Влан коротко кивнул уже по-нашему, наклонив голову к ямочке на шее. Шея у него была длинная, кивок вышел долгий, не по уставу.
— А почему не легализовался?
— А твое какое?
Я фыркнул. Заводился он с полуоборота.
— Как же ты, голубь, (местные орлы питаются, в основном, этой птицей), вообще мне доверился?
Влан нахмурился. Я-то понимал, что у него просто не было выхода. Но сам-то он в это въехал?
Полукровка покосился на меня. Я улыбался своим мыслям, одновременно посматривая на него и выполняя не самый простой маневр — уклонение от двух встречных астероидов и одного движущегося поперек курса. Маневр базовый, руки двигались механически. Я отмечал, что Влан следит за моими движениями, повторяя их не на автомате, как было бы привычно мне, а копируя и примеряясь. Похоже — стопроцентный самоучка. Не отработаны реакции на гипномашинах и тренажерах, но котелок варит — движения не так уж и запаздывали.
Влан перехватил мой взгляд и снова покраснел.
Я не выдержал, захохотал. К его чести он не бросил пульт и не полез на меня с кулаками. Секунды три полукровка сидел, закусив губу, а потом засмеялся вместе со мной. Кое-чему его жизнь, значит, уже научила. Я тоже знал это правило — если над тобой смеются, а ты не можешь дать в морду — тоже посмейся. Над собой.
Впрочем, смех не мешал мне смотреть в оба — не хотелось бы за забавами проворонить большой камушек.
Мах-ми окружена рваным астероидным поясом, потому она и Мах-ми (бабочка). Чудесное зрелище из космоса. Но на маленькой шлюпке — ты сам не больше астероида. Так что глаза на подлете к планете лучше держать открытыми.
Каменная каша меня пока даже устраивала. Но, к сожалению, на орбите болтались отгоняющие астероиды гравитационные модули, а потому, прежде чем войти в стратосферу, нам предстояло преодолеть относительно свободную полосу пространства.
Задача не самая сложная, конечно. Да и не первый раз я так развлекался — практически изображая свободное падение болида. Чтобы не подстрелили. Впрочем, тактика не стопроцентная. Сам бы я на месте дежурного заинтересовался, что за фигня падает.
Ага, он и заинтересовался. Пришлось отстрелить один из баков с горючим. Взрыв вышел вполне пристойный, а у Влана возник-таки должок. Бак — он денег стоит.
Тряхнуло нас основательно.
— Зацепило?! — крикнул Влан.
Я хотел пошутить, но глаза у него были такие испуганные...
— Не зацепило.
Я понимал его страх. Проделанный мною маневр только внешне кажется простым. Если вас решили 'пощупать' ракетой, то попадание нужно суметь изобразить не секундой раньше или позже, а когда надо. Но на месте дежурного я бы глянул и на спектрограмму взрыва. Впрочем, мы уже проскочили мезосферу, и 'вести' нас стало гораздо труднее.
Слава Беспамятным, летать я за время службы в спецоне не разучился — мы регулярно принимали участие в боевых операциях кораблей южного крыла армады. Шлюпка сбросила скорость и... в общем-то, затерялась среди других медленных атмосферных целей. Теперь бы не наткнуться на кого-нибудь, что называется, лоб в лоб... Но если у парнишки на Мах-Ми семья, боги должны о нас позаботиться.
Посадка на планету, где вовсю идут боевые действия, сродни самоубийству, но я не боялся. Даже уверен был, что пронесет. Потому что в прошлый раз мне упорно не везло вот на эти самые секунды, на щенячий волос, как говорила мама. Если бы мне повезло хоть чуть-чуть, Дьюп остался бы жив. И, похоронив его, я ощущал, что боги должны мне теперь по полной.
Я уверенно вел маленькую шлюпку, поглядывая то на экран слежения, то на спутниковую карту местности. Влан молчал. Он просто ткнул пальцем в карту.
Город, куда он ткнул, назывался Ис-Тхан, и там, судя по сводкам, было довольно горячо: в самом разгаре уличные бои, они же — 'зачистки'. Пришлось рискнуть и набрать один из военных кодов, чтобы сориентироваться по местности. Вообще, Влану сильно повезло, что он меня встретил. Очень сильно. Нас пару раз 'запрашивали', и я давал стандартный спецоновский отзыв. По своим я стрелять не собирался. Однако мы вполне могли налететь и на обороняющихся экзотианцев, и на мародеров.
Влан уже начал поглядывать на меня с подозрением. Он и раньше не очень понимал, с кем связался. Однако не очень крупный мошенник, каким я выглядел на астероиде, уж точно не мог знать отзывов спецона. Впрочем, мы оба играли вслепую: он доверился моему росту, я — его глазам-рыбкам.
— Садимся, — сказал, наконец, Влан.
Спикировали вниз, и в нас тут же начали палить. Пришлось максимально резко войти в поворот. Щит активировать я не стал, еще не понял, кто стреляет.
— Спрячь свой сенсорный, — бросил я Влану, доставая свободной рукой импульсник и ставя его на самый широкий спектр поражения. Такие импульсники в армии называют 'прощай, оружие'. Широкий сигнал вырубает все не механическое в радиусе примерно тридцати-сорока метров: доспехи, связь, системы наведения. Ну, так у нас-то с Вланом ничего и нет.
Себе я взял стандартный армейский гэт.
Когда мы почти коснулись земли, я вытолкнул наружу полукровку и, включив блокировку шлюпки, выпрыгнул следом. Шлюпка рванулась вверх, а мы покатились под защиту бетонных обломков.
Кто же так старательно поливает нас огнем? Неужели — наши?
— Куда теперь?
Влан махнул рукой:
— Вон через тот двор. Думаю, они в подвале прячутся.
— Держись за мной. Вперед не лезь, — я перебежками двинулся к указанному подвалу.
Скатился вниз. Пусто. Остатки еды, разбросанные вещи... Влан стал копаться во всем этом, а я наблюдал за улицей.
— Они тут были. Только не понять — давно или нет. — Влан держал в руках цветную ленту, и глаза у него блестели. Мокрые, что ли?
— Сколько лет сестрам? — спросил я, не оборачиваясь больше. Не было у меня времени его разглядывать. По улице шли трое. Я не понимал, чьи это люди.
— Двенадцать и четырнадцать.
— Тогда дело плохо, — честно выложил я, не отрывая глаз от... От кого? Квэста отара. Наши! Только...
— Думаешь, убили?
— За мной! Из-за спины не высовывайся!
Мы осторожно двинулись за этими 'нашими'. Эпитэ ма хэтэ, я уже понял, что они давно и с удовольствием занимаются тут мародерством. От того их форма приобрела уже странный вид — каждого украшала какая-нибудь дрянь. И сами они вели себя не как бойцы, а как гиены. Шарили глазами — где бы, что бы да как бы.
Но раз наши, где-то рядом штаб. Кто их командир, чтоб его Хэд наизнанку вывернул!..
— Куда мы идем?
— Заткнись. Дыхание побереги.
— Ты... Я...
— Тебе в деталях описать, что с твоими сестренками сейчас делают, чтобы ты заткнулся? — я ускорил шаг.
Можем не успеть. Потом, бывает, и убивают.
Влан уже и так дышал тяжело.
Квэста Дадди пассейша, эти трое еще и патрулируют!
И тут раздался душераздирающий детский крик. Мы побежали. И трое тоже побежали. Им, видно, сильно хотелось посмотреть.
Я начал стрелять, как только мы вывернули на площадь. Может, при ином раскладе я и дал бы себе осмотреться лишнюю треть секунды, но сейчас не хотел, чтобы сумел сориентироваться Влан. Мне было достаточно характерного едкого запаха, чтобы догадаться, что мы увидим.
Выстрелов никто не ждал — у них, якобы, все было под контролем. А потом начал стрелять Влан, и контроля не стало.
Это оказались регулярные части — доспехи, рации и много другой не работающей теперь электроники. Наши регулярные части. Но вели они себя, как свиньи. И я стрелял по своим. Со злостью. С остервенением. Потому что спасать было уже некого. И лучше бы срочно что-то взорвать, чтобы этот недоделанный пилот-самоучка не увидел трупов. Впрочем, девяносто девять из ста, что он их и не увидит. Мы тут просто оба сейчас сдохнем. И это даже не девяносто девять, а...
Но, видимо, у богов все-таки имеется совесть.
Тебе, верно, странно, почему я так часто вспоминаю богов? В свободном космосе не верить в высшее начало трудно. Когда вы оба болтаетесь в пустоте, ты и бог, то гораздо лучше слышишь и понимаешь творца. По крайней мере, я не встречал в космосе полных атеистов. Не пришлось.
Итак, совесть имелась. Над нами зависла эмка, и придавила сверху силовым полем.
Кто-то заинтересовался перестрелкой.
Я более-менее легко переносил перегрузки и с трудом, но мог двигаться. Приподнял голову... Хэд! На эмке опознавательные знаки спецона.
Только Келли тут из наших. Как он меня вычислил? Прицепив маячок к моей шлюпке? С него станется. Вот пусть и выкручивается теперь сам. В принципе, спецон при военном положении много на что имеет право.
Келли спрыгнул, не дожидаясь полной посадки. Я бы на его месте тоже взбесился.
Поле отключили. Я стоял и медленно, демонстративно отряхивался. Почти все ребята из нашего подразделения знали меня в лицо. Разве что новички могли спутать. Но Келли бы проинструктировал.
Я ждал. Капитан сам в состоянии оценить увиденное, ему комментатор не нужен. И он оценил.
Наши ребята сразу 'взяли периметр'.
Влан, судя по лицу, уже считал себя мертвым — к спецону гражданские относились еще хуже, чем к регулярным частям. Как правило, было за что.
Обзор с нашего места не впечатлял, и полукровка не мог точно видеть, что там с его сестрами. Я выше ростом, но различал лишь торчащие из кучи тряпок конечности.
Наконец Келли подошел ко мне. Открыл рот, однако что спросить — не придумал. Посмотрел на Влана. Затормозился как-то. Глянул на меня. Потом опять на Влана. Я его недоумения не оценил и на немой вопрос не ответил.
Тогда Келли махнул ребятам рукой — увести, и нас повели в корабль.
Бойцы не знали, как со мной обращаться. В другое время меня бы это повеселило, но сейчас я боролся со злостью и раздражением. Хотел подбодрить Влана — пустые усилия. Может, полукровка схлопотал стрессовый шок, а может, разглядел-таки что-то?
Келли приказал 'увести', но не сказал куда. Видя нерешительность конвоиров, я направился прямиком в карцер. Сел на пол. Влан плюхнулся рядом. Мне очень хотелось обнять его, но я чувствовал, что парень близок к истерике. А как успокаивать в таких случаях, я не знал. Келли старше, может, подскажет чего?
Капитан послал за мной минут через двадцать. Когда вели по коридору, ребята уже не сдерживались — кто-то здоровался, кто-то улыбался. Они были рады меня видеть.
Келли тоже обрадовался. Он упорно не хотел признавать, кто теперь главный, и при встрече наедине все так же докладывал мне обстановку и держал себя как старший по возрасту подчиненный молодого командира. Я уже устал с ним бороться и бороться бросил.
Он доложил. Я выслушал. Мы обсудили предпринятые меры. Действовал капитан правильно: кое-кого расстрелял, кое-кого для наглядности повесил, приставив охрану, чтобы не сняли раньше времени. Мы написали рапорт о проверке и предполагаемой смене командования уличенной нами в мародерстве части.
То, что я натворил, худо-бедно можно было вписать в уже подготовленную легенду и даже изобразить меня героем. Мы посмеялись.
— Только с леди этой не знаю, что делать, — сказал Келли.
— С какой леди?
— Ну, с той, с которой вы вместе...
Я завис.
— Сержант, — спросил я, позабыв про капитанские нашивки Келли, — у нас кто-нибудь родом из этой системы служит?
— Дейс, вроде... это... Позвать?
Я кивнул, уже и сам вспомнив про вечно улыбающегося технического самородка, которого Келли сманил из наземного гарнизона Аннхелла. С большим скандалом, кстати, сманил, пришлось откупаться двумя баллонами спирта.
Вот только не помнил я, чтобы Дейс был родом именно с Мах-ми. Хотя... Парень он щуплый, низкорослый, что может говорить о примеси экзотианской крови. А тут, на Мах-ми, все как раз так перемешано...
Пока ждали Дейса, я прокручивал в памяти историю знакомства с Вланом.
Келли занялся чаем. Зная, что я не любитель спиртного, он доставал где мог какие-то экзотические сорта. В каюте булькал закипающий чайник, на границе слышимости перекликались по связи дежурные. 'Глаза, — думал я. — Чего же я не догадался, почему такие глаза?'
