Может, и зря. То тут, то там переливались в небе гигантские шары — символы продолжающегося праздника. Улицы украшали полуголые девушки всех мастей и оттенков. Было достаточно тепло, что обещало за пару часов до заката приличную по здешним меркам жару. Я иногда засматривался на девушек, но ненадолго. Слишком много — хуже, чем ничего. Если бы не то, что случилось ночью и утром, я вообще не обращал бы сейчас внимания на противоположный пол. Но в этом деле стоит только начать, потом мысли сами в голову лезут.
Думал, что храмовый комплекс окажется какой-нибудь заметной группой зданий, и ошибся. Эйниты внимания к себе привлекать не хотели.
Я прошелся вдоль глухого забора из белого камня. Только крыши кое-где торчали — этажность старых зданий в центре столицы небольшая. Для посторонних доступной оказалась лишь маленькая белая часовенка. Невысокая, с округлой крышей. Я вошел.
В левом углу сиротливо жались две женские тени. На освещение эйниты тратиться не пожелали, но кое-что я все равно разглядел, потому что на стене, прямо напротив входа, на темном фоне переплетались светящиеся линии эйи.
Я смотрел на убегающее в никуда золото нитей, и слабый вестник недавнего страха шевелился во мне. Тело помнило, что ничего хорошего это изображение в себе не несет.
Оглянулся в поисках какой-нибудь тары для подношений. Ничего. И никаких служителей. Зашел чужак, попугался немного в темноте своего невежества — и вали. 'Хорошая религия, добрая, — подумал я с иронией. — Однако должен же быть здесь и проход внутрь?'
Я стал медленно обходить помещение по периметру в поисках скрытой двери. Иногда останавливался и простукивал в подозрительных местах стену.
'Открывай, Трэи, он все равно найдет', — услышал я на грани самой возможности слуха, и в стене, почти передо мной, открылась дверь.
В узком коридорчике стояли высокий старик в белой накидке и парень лет восемнадцати. Оба, возможно, с экзотианской кровью. У обоих — огромные глаза, которые придавали старику изможденный вид, а парню — наивный.
Я опустил голову, здороваясь. Старик тоже кивнул мне. Он был почти с меня ростом, но тощий, как каньский журавель. На парнишку я едва посмотрел. Не сподручно было. Тот не доставал мне макушкой и до уха, не то что до глаз.
Старик жестом пригласил войти, и я вошел. Опасений эти двое мне не внушали.
За темным коридорчиком оказался еще один храмовый зал, чуть побольше, с теми же светящимися линиями на стене. Был он так же пуст и, видимо, служил для внутреннего пользования. Провожатые дали мне время осмотреться, потом медленно двинулись дальше. Через пару секунд я их догнал. Мы прошли зал насквозь и вышли в садик на задворках здания.
Я понял, что попал туда, куда обычных посетителей не допускают: между кустами цветущего барха играли в пятнашки дети, прохаживались мужчины и женщины в самой обычной одежде. Впрочем, мы прошли самым краем сада, почти вдоль стены. Не думаю, что на меня кто-то сильно обратил внимание.
При дневном свете я рассмотрел, наконец, своих провожатых. Парень явно был полукровкой, он уже терял юношескую хрупкость, но глаза выдавали. Большие, чувственные, с искрами и переливами. У нас мутаций боялись, как огня, на Экзотике как-то работали с ними. Оттуда и глазки.
А вот старший провожатый вполне мог оказаться моим соплеменником. Просто кушал он плохо, и за счет этого глаза тоже казались огромными. Но ни особым цветом, ни блеском не отличались.
Старший указал рукой на беседку. Мы направились к ней. Я непринужденно разглядывал местность, заодно размечая в голове — что и где.
Младший из провожатых взирал на меня испуганно. Он, верно, полагал, что человек в форме — во всех ситуациях убийца. Хотя он же должен ощущать, что настроен я миролюбиво?
В беседке имелись столик и довольно удобные лавочки. Старик пригласил, я сел. Он тоже опустил свое седалище, а молодой замер у него за спиной. Он меня боялся.
— Капитан спецона, — начал я, не представляясь. — Меня привело к вам любопытство. Понимаю, что один мой вид может внушать опасения. Но дурных намерений у меня нет.
— Мы верим тебе, Агжей, — в тех же интонациях ответил старший.
Что ж, раз уж в городе знают, кто я на самом деле, то тут должны знать тем более. Наша основная синоидарная Церковь была, прежде всего, политической организацией. Вполне возможно, что и у эйнитов хороший шпион стоил дороже набожного прихожанина. В мистику я верил умеренно. Линии — линиями, но фамилии под ними не подписаны.
— Я — Проводящий, зовут меня Патрик Эссо, — представился старик. — А это Трэам, мой амео. В каком-то смысле — мое второе я. Боюсь, я старше, чем можно себе позволить, но эта война спутала планы многих.
— Разве вы не предвидели ее? — я сделал вид, что удивился.
— Предвидеть любой дурак может, — усмехнулся старик. — Чаще всего — это даже вредно.
— Почему? — мы общались, словно перекидывали друг другу мяч.
— Лишнее знание укорачивает жизнь и множит печали. А изменять течение реальности по силам лишь избранным. Но еще меньше тех, кто действительно рискует это делать.
Он говорил как экзотианец, этот Патрик Эссо (пробить бы по базе, кто он такой). Не очень Проводящий походил в моих глазах на блаженного или религиозного фанатика. И он понял это.
— Вижу, ты не знаешь, как задать вопрос? — взгляд его, прямой, словно лезвие армейского ножа, насторожил мое подсознание, но я усилием воли расслабил отреагировавшие мышцы.
— Не знаю. Я верю в богов исключительно по необходимости. Да и то, если они на моей стороне.
— Что же привело тебя к нам?
— Я хотел бы понять: НАСКОЛЬКО достоверно чтение по линиям эйи? И можно ли это как-то использовать?
— Смелый вопрос, — улыбнулся Проводящий. — Я бы даже сказал — слишком смелый. — В глазах его заплясали смешинки. — Отчего ты решил, что Проводящие эйи будут помогать регулярным войскам Империи?
— Ни от чего, — ответил я, тоже улыбаясь. — Разве что какие-нибудь линии повлияли. Общегуманистические.
Я прочел вчера, что эйниты не разделяют расы и культуры. Для них любой мыслящий — человек.
— Ты необычный солдат, Агжей. Нужно поговорить о тебе с другими членами общины.
Я услышал шумный вдох и поднял глаза на амео Трэама. (Амео, кажется, означало 'сын брата'.) 'Сын' был бледен и время от времени судорожно сглатывал. Парень слишком близко стоял, чтобы не касаться меня своими переразвитыми чувствами. Я был для него ходячим кладбищем жутких впечатлений.
Старик тоже повернул голову и посмотрел на амео.
— Надеюсь, один спецоновец не способен испугать всех членов вашей общины? — спросил я весело. — Тем более — один и без оружия.
— Думаю, двоих-троих непугливых найдем, — подыграл мне старик.
Он встал.
— Трэи, покажи нашему гостю внутренний храм. Я должен оставить вас ненадолго.
Трэам, уже зеленовато-желтый, проблеял что-то нечленораздельное.
Я стоя проводил старого и повернулся к молодому, пойдем, мол.
Тот открыл рот, но звуков не получилось. Со второй попытки что-то сказать, амео Трэам подавился воздухом, закашлялся до слез, а когда я шагнул к нему, чтобы хлопнуть по спине — едва не кинулся прочь.
Я поднял ладони, показывая, что безоружен и вообще не хочу ничего плохого.
— Что же во мне такого страшного?
— Не в ...вас, — выдавил парень. Тыкать мне, как у них принято, он не мог насмелиться. — В-вокруг...
Трэам сделал неопределенный жест, словно мух отгонял.
— Ясно, — развеселился я. — Вокруг летают прозрачные зубастые птицы. Теперь понятно, почему в меня стреляли вчера с пятисот метров. В упор — боятся.
— В-вы знаете?! — спросил парень потрясенно. — В-вы... — он замолчал, уставившись на меня круглыми от ужаса и 'битых' генов глазами.
Я пожал плечами и пошел по узенькой дорожке к храму. (Гулять по саду, пугая детей и женщин, не хотелось.) Трэам сопел и кашлял сзади.
Под сенью храма было прохладнее, чем в беседке. Хорошо, что мы сюда зашли. Пока я ждал, когда зрение адаптируется к полутьме, запульсировало в плече. Включил было связь, но пульсация оборвалась. Вызов не проходит, или Мерис сбросил? Сам я связываться не стал. Сказать-то еще нечего.
Оглянулся на амео. Скорее всего, он — 'сын всей общины', что-то об этом я вскользь читал вчера.
— Трэам, а мне ты тоже сын? — решил пошутить я.
— Т-тоже, — запинаясь, пробормотал он.
— Тогда почему мы на 'вы'? Называй меня Агжей, если уж вы все тут в курсе. — Я коснулся рукой черной стены храма. — Камень?
— Л-лава.
— А линии чем рисовали?
— П-парфорум м-магнум.
— Это что?
— С-сплав такой.
Постепенно парень перестал заикаться и начал мне потихоньку рассказывать, как обустроен храм. Спрашивать я умел.
Однако особенно поговорить нам не дали — загорелся рассеянный свет, и вошли четверо в светлых, развевающихся одеждах (туники и плащи?). Двое мужчин — на вид среднего возраста, две женщины. Одна из женщин — совсем молодая, вторая — постарше. Мой старец не вернулся. Похоже, по причине невысокого ранга. И мимика у него была простоватая, и держался не напыщенно. У явившихся сейчас физиономии казались залитыми бетоном.
— Забот вам не от солнца, — нашелся я, вспомнив древнее, вроде экзотианское, приветствие.
Одна из женщин тоже поздоровалась.
— Вайе, Танати матум.
Я такого 'здрасьте' раньше не слышал.
— Ты прошел внутренний храм и хотел использовать мудрость эйи? — спросил самый старший на вид из мужчин, лысоватый и тонкогубый.
— Я хотел понять, возможно ли это, — парировал я. — И пришел спросить об этом тебя.
Видно я брякнул что-то не то, потому что все четверо на миг оторопели. Более зрелая женщина посмотрела на второго мужчину. Тот скорчил гримасу.
Тонкогубый, сохраняя невозмутимость, пожевал задумчиво.
— Ну что ж, — сказал он. — В конце концов, решать не нам.
— Ты не мог бы снять это? — спросила самая молодая женщина, указывая на мою грудь.
Мне что, предлагали раздеться?
Я пожал плечами и стянул форменную рубашку. Под рубашкой скрывалось переплетение проводов и пластин — самый легкий электромагнитный доспех из имеющихся у нас на корабле.
Женщина с интересом разглядывала меня и улыбалась, на щеках у нее появились смешные ямочки. Я тоже ей улыбнулся.
— Нужно убрать вот это, — уточнила она, загораясь румянцем.
На этот раз Проводящая точно указала на фемопластину доспеха.
Я, улыбаясь, отключил электромагнитное поле и снял доспех. Положил его рядом. Повинуясь взгляду золотистых глаз, добавил туда же браслет спецсвязи. Раздеваться, когда на тебя смотрят с восхищением — довольно приятно. Хоть я и остался совсем без защиты.
— Хорошо, — сказала старшая.
Двое мужчин изучали меня так, словно сомневались в чем-то. Им мой торс — без надобности и, наверное, в их глазах 'хорошо' я не заслужил.
— Нужны еще четверо, — сказал самый старший.
— Четверо, — как эхо повторила младшая женщина.
— В круг? — неприятно удивился второй. — Ты полагаешь взять ЕГО в круг?
Старший поднял глаза, и он заткнулся.
Интересно, в какой 'круг' меня собираются брать? Не насовсем, надеюсь?
Младшая из женщин обхватила мое запястье шелковистыми и почти невесомыми пальчиками.
Вошли четверо. Три женщины и парень вроде меня. И уставились все.
'Эпите а мате!'
— Не надо ругаться, — шепнула та, что держала за руку, хоть я ничего и не сказал.
Старший из мужчин крепко взял меня за свободную руку. Это послужило сигналом. Остальные адепты тут же образовали круг.
Вспомнив, что может быть страшно, я заранее начал расслаблять мышцы, двигаясь от периферии — к центру, поэтому упустил момент, когда свет в храме начал потихоньку меркнуть. Через пару секунд я вообще не понимал, вижу ли нарисованные на стене храма линии или опять болтаюсь в пространстве, и они — плод моего больного воображения.
Хорошо, хоть Влана подготовила меня немного к происходящему. Я знал — бояться нельзя, и чем больше давил страх, тем сильнее 'отпускал' мышцы, а потом уже и все вообще отпускал, что мог в тот момент чувствовать.
В какой-то момент мне захотелось перестать поддерживать вертикальное положение, и я лег, но не упал, а просто повис в воздухе. Спутников своих я тут же потерял из виду. Просто висел во Вселенной. И радовался.
И — никакого страха.
Пришел в себя на полу храма. Камень подо мной еще не нагрелся, значит, очнулся я сразу, как только оказался на полу. Кожа горела, и две пожилые женщины обтирали меня мокрыми полотенцами. Больше никакого дискомфорта не ощущалось, словно бы отлично выспался и все такое.
Сел, отстраняя чужие некрепкие руки. Проводящие эйи стояли обрывком распавшегося круга. Лица их стали вдруг непонятными, далекими.
Самый старший из адептов приложил обе руки к груди, чуть ниже горла и поклонился мне. Я повторил его жест, поднимаясь.
— С рождением, солдат, — сказал старший. — Не знаю, чего мы все этим добились, но Мать тебя приняла. А сейчас — иди. Иначе твои соратники разнесут ворота.
Я вспомнил, что не на связи какое-то время, а это действительно может иметь описанные последствия. Надел браслет, доспехи и, вползая на ходу в рубашку, двинул из храма. Из большого зала легко попал в малый, там сразу увидел прямоугольник выхода. И тут же браслет на руке ожил.
Включил его и обратил внимание на время. Около часа меня всего-то и не было.
— Кто на связи? — спросил чужим, злым голосом Мерис.
— А ты кого вызываешь? — ответил я ему в тон. — Ксенофонта Самофракийского, что ли? Это странное имя пришло мне в голову само собой, но звучало оно подходяще, как замысловатое ругательство.
— Тьфу ты, боги Беспамятные, — выдохнул генерал. — Я уже думал, что... Ты какого Хэда там делал столько времени?
— Храм смотрел, — ответил я честно. — С людьми разговаривал.
— Тебя что, пустили в храм? Внутрь?
— Ну, да...
Пошла пауза. Секунда, другая... И вдруг:
— Агжей, срочно в лабораторию. Пройдешь тест на биологическую идентичность.
— Да ты что, охренел? С кем биологическую идентичность? С комарами местными?
— Ладно. Езжай сразу ко мне. Тест мы тебе здесь сделаем.
— Наручники надевать? А то вдруг я киборг-убийца?
— Вот если бы ты был киборг-убийца, я бы за твою жизнь не опасался. Срочно ко мне. Конец связи.
14. История четырнадцатая. 'Андроид'
Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, Аннхелл
Оглянулся по сторонам в поисках такси. Оно появилось, словно я взмахнул волшебной палочкой.
Упал на заднее сиденье и прикрыл глаза. Водитель — точно человек Мериса, он знает куда лететь, а мне надо подумать.
Чего генерал так испугался? В сети я ничего особенного про эйнитов не нашел. Ни политических 'хвостов', ни... Да ничего такого!
Единственная зацепившая меня мысль, содержалась в дневнике Дьюпа: 'Эйнитов свои бомбить никогда не станут, да и наши побоятся'. Я ни тогда не понял, чего их бояться, ни теперь. Секта как секта. Не особенно многочисленная, судя по всему. Женщины красивые...
