— А, — пресновато улыбнулась Алиса. — Ну это ничего, лишь бы человек хороший. Ну и где тут ваша машина?
— Так сейчас поймаем! — бодро откликнулся я, включившись в игру и радуясь возможности подразнить ее.
И кто там только что называл нас взрослыми людьми?..
Алиса предсказуемо выпала в осадок и молчала, пока мы не сели в машину местного бомбилы.
Пока сестры общались, я на переднем сидении думал о своем. Мне было немного удивительно, что Ленка ведет себя с Алиской так, будто никакого предательства по отношению к ней семья Пушкарных не совершала. Порвали так порвали, чего теперь ездить? И какие могут быть компромиссы после того, как Ленка прибежала к ним с первой и единственной за все это время просьбой — побыть несколько часов с полуторагодовалой Светкой, которую нельзя было тащить на кладбище из-за сильного холода и снегопада в день Степкиных похорон, — а эти моральные уроды дали ей от ворот поворот, даже не пустив на порог?! В итоге с внучкой осталась измученная горем Степухина мама, и ей так и не удалось проститься с сыном, как положено.
Я понимал, что сейчас Ленкой движет любопытство и желание выяснить, что привело к ней сестру после стольких лет бойкота, но настолько притворяться невозможно. Было заметно, что она искренне радуется приезду Алиски. Впрочем, и та, кажется, камней за пазухой не имела. Но кто поймет их, женщин?
Все мы, по сути, правим навстречу буре. Они по-своему, мы — по-своему...
Еще немного о вещих снах
— У тебя нет планов на ближайшее время? — шепотом спросила меня Ленка, слегка отстав от сестрицы, рванувшей к подъезду, едва остановилась наша попутка.
— Есть, — сказал я, извлекая из багажника Алискины чемоданы. — Изображать с вами счастливую семейку.
Она с облегчением выдохнула и шлепнула меня по руке за розыгрыш. А я уже ни в чем не сомневался. Пусть идет как идет. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и все равно жалеть. Посмотрим, что выйдет из Ленкиной затеи.
Вломившись в квартиру, Алиса первым делом бросилась в уборную с воплем: "От аэропорта терплю!" Чем-чем, а чопорностью Пушкарная-старшая не отличалась.
Помогая Ленке снимать у вешалки в прихожей верхнюю одежду, я вдруг ощутил, что мне непреодолимо хочется поцеловать ее в шею, с которой она только что сдернула тонкий шарфик. Удержав ее сзади за плечи, я наклонился и коснулся губами едва заметной родинки у нее на шее. Ленка замерла, а потом медленно обернулась ко мне. На лице ее было выписано глубочайшее изумление: мы ведь вроде как договорились всего лишь играть для Алисы, а главный зритель сейчас в уборной и ничего этого не увидит.
— Ты чего? — прошептала она.
— Не сдержался, извини.
— Ты смотри, не дразни меня! У меня с того дня что-то в башке переклинило, я вспомнила, что и этим нормальные люди в жизни занимаются. Хотя бы иногда. Так что со вторника как вспоминаю, так на стенку и лезу!
— Спасибо, что предупредила, — фыркнул я.
Она тоже фыркнула, и, ткнувшись носами — она мне в плечо, я ей в макушку, — мы тихо захохотали.
— Ма-а-ам! — разуваясь и пыхтя от усердия, протянула Светланка. — А я кушать хотю!
— Да, да, сейчас будем! Она у меня еще не кормленная и не спавшая. Совсем от рук отбилась.
Тут к нам снова присоединилась Алиска — и пошло-поехало. Ленкина сестрица успела перебрать всех их общих знакомых, выспрашивая, кто, что да как. Ленка, одной рукой впихивая ложку за ложкой в бунтующую дочку (Светик рассчитывала на пирожные-мороженое, а маманя ее борщом-борщом пичкает!), второй ловко строгала салатики. И одновременно отвечала на Алискины расспросы! Я, конечно, скучал, потому что не знал почти никого, о ком они сплетничали, да и вообще скорость их речи не по силам моему восприятию, но вида не подавал и смиренно ждал, когда Светик закончит трапезу, чтобы занять себя хотя бы возней с нею.
Алиса, как я заметил, избрала очень выгодную тактику. Она создала видимость оживленного диалога, но при этом выдавать информацию заставляла Ленку, а сама почти ничего о себе не рассказывала. На вопросы сестры о родителях Алиса отвечала как-то уклончиво — может быть, не желая лишний раз травмировать психику родственницы подробностями их жизни?
— Ну, ты же их сама прекрасно знаешь, о чем тут говорить! — пожимая плечами, приговаривала она. — Нас спасает только то, что в Москве у нас большая квартира, не чета той, что была в этой дыре. Расползаемся по комнатам и неделями друг друга можем не видеть. Я так вообще дома не питаюсь, да и ночую, знаешь, от раза к разу. Лен, так ты примерь то, что я тебе привезла. Настоящая Италия. Я на глаз покупала, на свой страх и риск. Выбираю и думаю: вдруг ошибусь размером, вдруг она поправилась там, нормальной бабой наконец стала? Да куда там! Ходит, костями гремит!
— Мои милые кости! — воспользовавшись случаем исполнить и свой номер в этом спектакле, ввернул я, обнимая Ленку за тонкую талию и притягивая к себе.
Алиса завистливо поджала губы и сделала вид, будто ничего не заметила. А я и не кривил душой, между прочим. Просто к месту пришлось. И Ленка мой маневр оценила, благодарно сжав пальцами руку. Потом она ушла минут на пять и вернулась в элегантном деловом костюме-тройке.
— Под эти брючки надо высокий каблучок! — тут же подметила сестрица, вставая и поправляя отложной воротничок ее белой блузки. — А?! Хороша! Ну как я классно угадала — глаз-алмаз, да?
Я согласно кивнул, не сводя глаз с позирующей Ленки. Она, конечно, дурачилась, но вертелась не хуже какой-нибудь профессиональной манекенщицы. Разве только ростом не вышла немножко.
— Спасибо, Алиска! — расчувствовавшись, обняла она сестру.
Та даже пустила слезу:
— Ты прости папашу, Ленка. Он гордый ужасно. Ты тоже девочка с характером. Оба принципами не поступитесь, если чего решили. Но где-то глубоко-глубоко в душе он все равно тебя любит и переживает, как ты тут.
Вот блин, а позвать сюда Станиславского! НЕ ВЕ-РЮ!!! Мне даже стало досадно, так она все испортила чертовой фальшью. Теперь я точно был уверен, что у Алиски есть какие-то виды на Ленку. И наверняка не совсем чистоплотные.
А Ленка или поверила, или просто хорошо очень сыграла. Тоже расплакалась. И только когда она резко пресекла попытки сестры поговорить о Степе и его гибели, я догадался, что все-таки сыграла. Иначе позволила бы. И еще я понял, что нужен был ей не только для пускания пыли в глаза Алиске, но и как якорь, не дающий уплыть в пучину собственных эмоций. Со мной ей было проще оглядываться и смотреть на ситуацию другими глазами. Так иные мужики, что не прочь напиться в компашке, тащат с собой балластом жену: именно ей потом достается удовольствие волочить его до дома, избавив от риска проснуться утречком в вытрезвителе и с пустыми карманами. Ну что ж, в опорном пункте эта жена декабриста уже со мной побывала, так что теперь моя очередь помочь ей.
Время пролетело незаметно. Светланка, не спавшая днем, стала клевать носом еще в начале десятого, но при Ленкиной попытке увести ее спать в ультимативной форме заявила, что хочет, чтобы мы укладывали ее вдвоем. Ленка извинилась передо мной взглядом и просительно подвигала бровями. Я еле сдержал смех.
— А я, пожалуй, в душ, ребятки! — сообщила незакомплексованная Алиса. — Нет, Ленуся, полотенце не нужно: все свое вожу с собой! Даже пену для ванны!
Светка, хоть и хорохорилась, заснула мигом. Ленка покосилась на меня:
— А на "дежурство" тебе не пора ли?
— Не-а, — нахально заявил я, и она удивленно захлопала ресницами. — У меня сегодня выходной.
— Да ты что? — поймав волну, в том же духе подхватила Ленка.
— Угу. И если меня отсюда не выгонят...
— ...а тебя не выгонят...
— ...то я расскажу тебе сказку, которую не успел рассказать валькирии. Хочешь, я расскажу тебе сказку, Аленосик?
— А хочешь — я расскажу тебе сказку?
— А давай рассказывать друг другу сказки... — медленно пробормотал я в ее губы, и она, медленно отклоняясь на подушку, потянула меня за собой.
Осознанный поцелуй был, однако, куда слаще тех, понедельнично-вторничных. Я вообще не могу понять, что было тогда. Наваждение какое-то, ей-ей. Такое же, как с блондинкой-Стеллой — из серии "черт попутал". Безумные дни.
Ленка разошлась, но я все-таки был здесь ради контроля ситуации, и мне пришлось сдержать ее напоминанием о плещущейся в ванной сестрице. Она прерывисто вздохнула, глаза ее блестели азартом. Человек-эмоция! Надо ее переключать.
— У тебя больше не было спазмов, Лен?
— Один раз — кажется, в среду или в четверг, точно не помню — накатило. Но я вовремя взяла себя в руки, подышала глубоко, успокоилась. И, знаешь, само отлегло, без таблеток. Я даже удивилась. Раньше просто валилась с ног, и все.
— Ты выкарабкаешься.
— Почему ты решил остаться сегодня?
Ох и любопытная...
— Я сказочник потому что.
— И все-таки? Ты же вроде еще днем стеснялся...
— Я не стеснялся.
— Ну а как это назвать?
— Просто я тогда еще не разобрался...
— В чем?
— В себе, в ситуации.
— А сейчас — разобрался?
— Почти.
— Ну, ты иногда посвящай меня в итоги своей мыслительной деятельности, — усмехнулась она, садясь и охватывая свои коленки обеими руками. — А то все так стремительно меняется...
— Тебе идет этот костюм.
— Только поэтому ты не пожелал разлучить меня с ним?
— Еще потому что (если ты, старушенция, забыла из-за своего склероза), у тебя там, в ванной, плавает одно тело...
— Тело?
— Ну да — Тело, я бы сказал! Ну, вот и как-то оно, знаешь, неудобно выйдет, если это Тело выйдет...
— Тьфу, дурак!
Тут в дверь тихонько постучались, и вслед за тем послышался громкий шепот:
— Эй, народ!
— Тело вышло! — вполголоса прокомментировал я, указывая на силуэт в полупрозрачном стекле, и Ленка прыснула, зажимая рот ладонями.
— Народ, вы дочку уложили? Я хотела спросить... Да идите же вы сюда, ну чё я орать буду? Девку разбужу еще!
Мы вышли к ней в зал, где она уже постелила себе на раскладном диванчике, готовясь лечь пораньше с дороги.
— Мне завтра нужно будет съездить в один банк... Это филиал московского. Может, в Интернете посмотрим, как от вас туда добраться?
— Завтра же воскресенье! — в один голос воскликнули мы с Ленкой.
— А вот представьте: до обеда они все равно работают! Только находятся у черта на куличках.
— Да мне не жалко, давай посмотрим, — Ленка подвинула стул и села за компьютер.
Впервые за весь вечер я вспомнил о Вольдемаре и "Детекторе троллей". Может, он уже что-то нарыл и отписался мне в "аську"? Но будет глупо, если я сейчас начну тут при Алисе настраивать программу, которая, если уж по легенде я живу с Ленкой, должна быть уже установлена на этом компе.
— Вот они, — открыв карту города, Ленка мигом нашла сестрицын банк. — Ничего себе они забрались!
Я заглянул через ее плечо и отметил про себя, что здание у набережной мне снилось в том сложносочиненном сне со сгоревшими Селезинскими складами и мертвым охранником. Это был один из двух домов, между которыми над рекой, если вспомнить сон, зависал зеленый НЛО.
Тут мне позвонили, и я вышел в коридор. Это был отец.
— Деня, привет. Ты подъедешь сегодня?
— Нет, пап.
Он, наверное, все-таки услышал в динамике отголоски женского смеха, доносящегося из зала, и в голосе его появилась улыбка:
— Ну, ясно. Тут бабушка буянит, все время о тебе спрашивает. Твердит, что ты в опасности.
— Ох, ёлки-палки... Валерьянки ей может? Или доктора вызвать?
— Да пока справляемся. У меня к тебе просьба... если, конечно, вы там ничего не запланировали. Мы с мамой хотели завтра с утра съездить в тот магазин...
— Восьмимартовский?
— Да. Вот я и хотел попросить тебя подъехать часикам к одиннадцати и присмотреть за бабой Тоней... Наверное, без сиделки все-таки не обойтись, придется искать.
— Пап, без проблем, буду в одиннадцать.
— Спасибо, Деня. Лене привет.
Я даже запнулся от неожиданности:
— А... откуда ты знаешь?
— Бабушка сказала. Ну и смех вроде ее. Что, ошибся?
— Д-да нет, но... гм!
— Хорошо вам там всем провести время, пока!
— По...ка...
Бабушка сказала... Это шутка такая? Откуда баба Тоня может знать про Ленку, если я сам еще в три часа пополудни не знал о том, какое приму решение? Или они общаются? Надо спросить. Вдруг это бабушке что-то в голову стукнуло, она решила срочно отыскать внуку девушку и убедила Ленку? От женщин не знаешь, чего и ждать. Хотя эта теория заговора еще более забавна, чем та притча во языцех насчет инопланетян и нежелания коварных властей сносить Чертов сарай.
Я настроил на телефоне будильник и вернулся в зал.
Алиска, зевая, на прощание помахала нам пальчиками. Мы с Ленкой замотались в пледы и вышли из спальни на балкон полюбоваться звездами и половинкой убывающей Луны, что серебрила крыши.
— Ты что, знакома с моей бабушкой? — поинтересовался я, когда Ленка забралась ко мне под второй плед и обняла за пояс.
— Чего? — она отстранилась и подняла голову, заглядывая мне в глаза.
— Не знакома?
— Нет. А у тебя разве есть бабушка?
— Ну, в общем, да. И мне нужно будет съездить к ней завтра утром. Кстати, а она о тебе знает.
— Откуда?!!
— Вот и я задаю себе тот же вопрос. Она вообще странно себя ведет после этой своей болезни, — я постучал указательным пальцем над переносицей. — Лен, а как ты вообще относишься к пословице "Что бы ни случилось — всё к лучшему"?
Ленка задумалась, шмыгнула носом, как будто замерзла, но, кажется, это не от расстройства.
— По-моему, это слишком циничная пословица, — наконец заявила она, снова поднимая на меня взгляд. — Она мне не нравится. Я не считаю все происходящее правильным. Есть еще одна, похожая: "Всё, что не убивает, делает меня сильнее". Она из той же оперы. Ци-низм.
— Но почему? Закалка, испытание на прочность...
— Ты ведь спрашивал мое мнение...
— Если бы ты могла что-то изменить... ну, попасть в свое прошлое и поменять — что бы ты изменила?
— Четырнадцатого марта 2008 года я налила бы своему мужу в чай настойку с мухоморами, — медленно проговорила она в пространство. — У него начались бы мультики, и он не смог бы пойти на смену. Ему засчитали бы прогул, были бы еще какие-нибудь санкции... Может быть, уволили бы с этой вашей проклятой работы. Но сегодня... вот тут... сейчас... мы стояли бы с ним. У прошлого нет сослагательного наклонения. Всё, что произошло, то произошло.
Во мне слегка шевельнулась обида. Нет, всё так и должно быть, я же никогда в жизни не смогу даже частично заменить ей Степку, да и не стремлюсь к этому. Но как-то она это сказала, будто меня тут не было...
— Обиделся, — тут же пробормотала она, не спрашивая, но утверждая. — Он снился мне. Прошлой ночью.
Я вздрогнул:
— Степка?
— Да. Все эти три года я, засыпая, молилась, чтобы он мне приснился. И этого не случалось. А прошлой ночью мы с ним сидели на пригорке над котлованом, там, где еще эта жуткая усадьба, как ехать к нему на кладбище...
