— Мы — в "в", — не услышав насмешки в ее тоне, простодушно объяснил Руська. — Это Стелла, наш топ-менеджер. Как вы понимаете, Лена, Денис, она звезда рекламного отдела фирмы.
— Топ-топ-менеджер, — почти беззвучно добавила Ленка, пройдясь двумя пальцами по моей ляжке.
Стелла была, наверное, постарше нас, хотя внешне выглядела ровесницей. Ее зрелость читалась в движениях, в манере речи, в умении себя подать. Все же в Ленкином поведении, хоть она и успела испытать все тяготы взрослой жизни, до сих пор присутствовало много девчачьего легкомыслия по сравнению с Руськиным топ-менеджером. Но я не могу сказать, что это сравнение играло какую-то роль. Я сравнивал их без всякой задней мысли: они обе были мне симпатичны, только в отношении Стеллы я мог себя не одергивать при каждой осечке.
— Где работаешь? — подсаживаясь к нам и закидывая ногу на ногу, спросила блондинка Ленку, а Аникин, улучив момент, прошипел мне на ухо:
— Ее на самом деле зовут Дашкой, а фамилия у нее — настоящая, в смысле девичья — Малявко. Дарья Малявко. Она даже замуж фиктивно выскакивала, чтобы фамилию сменить, а то у всех ее родственников — еще хлеще: по отцовской линии, кроме Малявко, еще какие-то Сивокозы, а по материнской — Слюнины и Бильботкины, прикинь!
— Ты чё учил их, что ли? — подивился я Руськиной памятливости.
— Да как такое не запомнить! Зато сейчас она у нас Стелла Вейде: за латыша выходила и фамилию после развода оставила.
Тут блондинка и Лена посмотрели в нашу сторону, и Рус тут же снова расплылся масляной лужицей:
— Выпьешь с нами чего-нибудь, о, очаровательнейшая?
— Нет, нет, Русланчик. Ты обо мне не переживай, я сама разберусь. А кем ты в "Нирване" работаешь? — продолжая разговор с Ленкой, отвернулась очаровательнейшая Малявко-Вейде.
— Я дизайнер... по рекламным макетам в основном, но и иногда...
Стелла издала восхищенный возглас:
— Так это мы с тобой переписываемся уже два года?! Ты Елена Еремеева?!
— Так ты и есть та самая Стелла Вейде?! — в свою очередь воскликнула обрадованная Ленка.
— Ну всё, нашли друг друга два одиночества... Как тесен мир! — продекламировал Аникин, наливая из волшебной бутылочки, которая, по-моему, заканчиваться даже не собиралась. Или он как-то незаметно жестом фокусника подменяет их в процессе пития? После этого Руська снова припал к моему уху и прожужжал: — Никогда не носит нижнего белья! Протестировано лично!
Вовремя я успел проглотить Руськино пойло, иначе поперхнулся бы до смерти! Вот ведь гад озабоченный, так и норовит что-нибудь эдакое ляпнуть. Я же теперь о ее бесконечно длинные ножки все глаза поломаю...
Девушки как раз обсуждали какую-то там типографию, и прислушавшийся к их разговору Аникин заскучал:
— Сейчас стриптиз будет, это Стеллка мне такой сюрприз придумала.
— Что, стриптиз — тоже она?! — спросил я убитым голосом Шурика из "Кавказской пленницы", с похмелья узнавшего о развалинах древней часовни, и живо представил себе, как эта белокурая красавица-спортсменка начнет крутиться на шесте и доведет меня до апоплексического удара (если, конечно, этот трепач не наврал).
— А?! — он уставился на меня, потом захихикал, когда дошло. — Да ну окстись, окаянный! Это специально обученные люди!
Я облегченно выдохнул и посмотрел на топ-топ-менеджера их фирмы. А на ее фоне, пожалуй, померкнет любая стрип-танцовщица...
Стриптиз со всеми вытекающими
Весь клуб вдруг как-то экстренно оказался на танцполе, окружив два островка-подиума плотным кольцом. Полагаю, если бы в местах возгораний кто-нибудь затевал стриптиз, вызванные расчеты тоже прибывали бы на пожар в считанные секунды.
Я пробежался взглядом по лицам присутствующих. А вот и наш нелюбезный австралопитек, точно напротив нас, по другую сторону подиума. Стоит и слушает какого-то не менее подозрительного, чем он сам, субъекта. Ёлки-палки, да их там целая шайка-лейка — человек пятнадцать, как минимум, если не считать девиц!
Тут музыка стихла, а потом заиграл торжественный Мендельсон, от которого Руську аж перекосило. Две хорошенькие барменши в ободках с меховыми ушками на голове, призванные тем самым изображать кисок, под свист и улюлюканье толпы напротив вкатили в зал огромный — просто гигантский! — торт.
Стелла и Ленка наконец-то расстались: блондинка извлекла откуда-то микрофон и по трем ступенькам взбежала на один из подиумов. Я поймал себя на том, что жду, когда она как-нибудь, по забывчивости, вдруг наклонится в своем коротеньком платье. Однако вместо этого она встала, тесно прижав ножки одна к другой, как примерная девочка, читающая стишки на стульчике перед Дедом Морозом, и поднесла микрофон к сахарным устам:
— Всем доброй ночи! — прозвучал ее бередящий душу и прочие эрогенные зоны голос. — Сегодня мы провожаем в последний путь...
Ленкина рука в моей ладони ощутимо похолодела и сжалась. Я ободряюще обнял ее за плечи, а ведь по наивности надеялся, что она наконец-то перестала бесконечно думать о...
— ...самого перспективного нашего холостяка, гордость редакции, кумира рекламного отдела и грозу всех городских чиновников Руслана Аникина! Руся, вся женская половина фирмы всегда будет помнить тебя! А как забыть, когда такой плейбой зажал тебя в уголочке на лестнице или подарил на Восьмое марта твои любимые духи, не ошибившись и ни с кем не перепутав?! Итак, господа, мы его теряем! Но все же до того, как им сполна насладится счастливица, которую мы все, конечно, ненавидим, но будем делать вид, что любим, из-за которой стройные ряды холостяков теперь не досчитаются одного марафонца, до этого скорбного момента мы хотим напомнить ему, что потеряет он, так несправедливо обошедшись с нами!
Барменши сняли верхушку торта, и из него, удивительным образом не запачкавшись кремом, как Петрушка на пружинке выскочила девушка в ободке с более длинными, чем у барменш, ушами. Одета она была секретаршей.
И пока зайка-секретарша взбегала на соседний островок под начинающуюся музыку, Стелла обернулась и, отыскав в толпе меня, подмигнула. Я сначала подумал, что это она Ленке, однако та на топ-топ-менеджера не смотрела, следя за па танцовщицы. Блондинка подмигнула мне еще раз, кивнула и улыбнулась.
Медленно, но верно теряя элементы одежды, стриптизерша начала подходить к публике, и между двумя сторонами затеялось соревнование — кто больше банкнот засунет в сверкающие трусики "зайки". Причем Руська ни в какую не хотел сдавать позиции австралопитеку, чем злил того неимоверно. Честно говоря, мне все это не нравилось, но вмешиваться в дела Аникина я не стал. Если он считает, что в случае чего сможет замесить со своими евнухами-литераторами эту криминальную компашку — флаг ему в руки.
Стелла сделала мне ручкой и указала пальцем на бешено вращающийся под потолком шар из стеклянной мозаики. На него то и дело попадали разноцветные лучи прожекторов, и вот сразу же после жеста блондинки так совпало, что весь диско-болл вдруг залило зеленым, а дергающийся лучик стробоскопа хитрым образом прочертил вокруг него орбиту, оставив красноватый отсвет. Я замер, недоумевая.
Тут наконец танец закончился — и, как я понял, победой Аникина. Стриптизерша подхватила детали разбросанной по подиумам одежды и, легкая, босая, припорхнула под крылышко к виновнику торжества, слегка прикрывая маленькие грудки скомканным тряпьем. Рожу и реакцию австралопитека я увидеть не успел: ко мне внезапно подошла Стелла. Посмотрев на нас, Руська ненавязчиво подхватил под ручку Ленку, которая не стала сопротивляться, только лишь как-то печально и, кажется, с легким укором взглянув на меня, и в сопровождении двух девчонок гордо удалился в бар, сопровождаемый коллегами-собутыльниками.
Тут же заиграл медляк, и Стелла, не спрашивая ни о чем, изящным движением положила руки мне на плечи. Мы были с нею одного роста из-за ее чудовищных каблуков и могли смотреть друг другу в глаза на одном уровне. Я слегка замешкался, небезосновательно полагая, что сейчас облажаюсь, потому что не умею танцевать, и она хозяйски положила мои ладони на свои бедра. Меня как будто окатили сверху кипятком: из-за гада-Руськи я ни на секунду не забывал о том, что таится (а вернее — чего, возможно, нет и в помине) под кожаным платьем красотки.
— Как я выгляжу? — вдруг спросила она, пока я отчаянно подавлял свои фантазии, безнадежно ощущая, как все теснее и теснее становятся мне джинсы.
— Потрясающе, — искренне ответил я, надеясь, что она ничего не заметит — лишь бы только не прижималась!
В голубых зрачках запрыгали искорки:
— Да я не о том. Я знаю, что ты рад меня видеть, — она со смехом потерлась о меня бедрами, отчего на несколько секунд перед глазами померк свет, а дышать стало нечем. — Ты просто опиши мою внешность. Мне интересно.
— В смысле? — выдавил я в полубессознательном состоянии.
— Ну какой ты меня видишь?
— Это такой прикол?
— Нет. Тебе трудно это сделать?
— Не трудно. Ты высокая блондинка... Очень красиво сложена...
— Это я уже поняла, — мурлыкнула она мне на ухо, прижимаясь все плотнее, — а что еще? Во что я одета?
Благодаря Аникину, я мог бы теперь сообщить ей также и то, во что она не одета. Я перечислил детали ее гардероба, включая туфли на ходульных каблуках.
— Ого! В этот раз мне повезло! — внимательно меня выслушав, заключила Стелла.
На танцпол выбралось уже немало парочек, и мы с партнершей затерялись в толпе, отчего я почувствовал себя гораздо раскованнее.
— А в какой раз не повезло и в чем? — уточнил я, замечая, что с ее подачи мы стали медленно, но верно подвигаться в сторону выхода.
— Знаешь, старость не радость. Состаришься — поймешь. И летать с непривычки сложновато, — рассмеялась она, делая вполне успешные попытки в откровенном соблазнении, и поманила пальцем в укромный уголок у окна, чуть в стороне от туалетных комнат, в смежном коридоре. Вероятность, что сюда кто-то заглянет, была невелика — разве только такие же желающие уединения...
— Почему ты показала мне на диско-болл? — из последних сил собирая в кучку расплескавшиеся остатки мыслей, спросил я.
— На диско-болл? Я?! — удивилась она. — Ты что-то путаешь, дорогой, — и больше уже не говорила ничего, потому что мы начали бешено целоваться, как двое сорвавшихся с цепи узника, не знавшие ласк несколько десятилетий кряду.
Первым делом я, естественно, проверил, не соврал ли Аникин. Он не соврал. От столь интимного прикосновения Стелла глухо застонала и призывно завертела бедрами, торопливо помогая мне расстегивать все молнии, которые были на ее и на моей одежде.
И, черт побери, в самый-самый захватывающий момент на ремне у меня дико завибрировал и закурлыкал мобильник. От неожиданности мы даже отпрянули друг от друга, и тогда в голову мою успела запрыгнуть одна-единственная, но очень даже здравая для такого состояния мысль: кто ты и кто она? Может ли такая, как Стелла, без всякой задней мысли отдаваться такому, как ты? Ты ведь даже не плейбой типа Аникина и для нее ты никто — ни ступенька в служебной лестнице, ни кошелек. Опомнись, кретин, ей что-то от тебя нужно, вот и все!
В динамике загрохотала музыка, сквозь которую послышался взволнованный голос Ленки:
— Денис, ты где?
Я не нашел лучшего варианта ответа, чем:
— Здесь.
— Денис, приходи скорее, тут разборки!
Кроме музыки, на заднем плане я расслышал вопли и мат.
— Вот черт! — прошептала Стелла, застегиваясь. — Как я это упустила?! Там же были ят... Тьфу! Не ходи за мной!
И она рванула в зал. Не знаю, за кого она меня приняла, но "не ходи за мной" звучало несколько унизительно. Задернув молнию на джинсах, я побежал следом. Хотя, судя по тому, что уже творилось в зале возле бара, мы с блондинкой могли бы ввалиться туда и совершенно голыми, и никто не обратил бы на это внимания.
Прибывшие чуть раньше нас, вышибалы клуба растаскивали дерущихся, не скупясь на пинки и тычки, но помогало это не слишком. Да и охраны, как выяснилось, было маловато для заварухи, мгновенно принявшей столь глобальные масштабы. Женская половина посетителей с визгом разбегалась, благоразумно покидая клуб.
— Кончай тут нереститься, индюк тольтекский! — орал один из Руськиных евнухов-литераторов и, удирая по залу от своего врага — приятеля того австралопитека — швырялся в него кусками стриптизного торта. — Убейся об стенку, дурак! — взвизгнул он, когда догнавший его перемазанный тортом и крайне обозленный жлоб намахнулся кулаком. Передумав, тот просто толкнул литератора, как девочку, взашей. Бедняга маленьким лебедем проскакал до стены с переливающейся голубой акулой, стукнулся лбом о панель и красиво распределился на заляпанном паркете в позе морской звезды.
Зал имел такой вид, будто во время нашего со Стеллой отсутствия кто-то спрятал в торт противотанковую мину, а потом она сдетонировала.
Уклоняясь от пролетающих мимо предметов и Руськиных коллег, расталкивая пары закрывающих путь и дубасящих друг друга противников, я лихорадочно искал Ленку, думая, что она могла затаиться под каким-нибудь столиком в ожидании меня. Почему же она сразу, как все остальные девицы заведения, не побежала к выходу, как только началась вся эта катавасия?
Возле бара мы столкнулись со Стеллой:
— Ты что тут делаешь? — крикнула она.
— Ищу Ленку!
— Я сама найду, ничего с ней не будет! Уходи!
— Ага, щ-щ-щас!
И мы снова разбежались.
Измазанные кремом, с кусками торта в волосах и на плечах, кругом возились, мутузя один другого, уже совсем неотличимые друг от друга мужики. Свинство, однако, объединяет и уравнивает!
Как бы я ни пытался в своих поисках избежать вмешательства в эту дурацкую свару, не получилось.
Я нос к носу столкнулся с дерущимися Руськой и австралопитеком. Мгновение — и оба рухнули мне под ноги, покатились по измазанному кремом, залитому пивом и посыпанному чипсами полу. Телефон у меня на поясе снова завибрировал (звука в этом дурдоме было не слышно). Не успел я его выхватить, кто-то навалился мне сзади на плечи и со всей дури долбанул кулаком по голове. В глазах помутнело, но я рефлекторно ухватил его руки у локтей, нырнул вперед и перебросил через себя. Краем глаза успел заметить, как во второго атакующего меня же типа прилетел откуда-то со стороны высокий стульчик, и он выбыл из строя, не добравшись до меня. Пару раз пнув переброшенного недоделка под ребра, я успел увидеть, как из того угла, откуда швырнули стул, Стелла показала мне большой палец и тут же куда-то исчезла. Вот лихая баба! С такой и в разведку не страшно.
Катящиеся обратно Руська и австралопитек едва не сбили меня с ног. Я успел поймать лысого за шиворот и отодрать от приятеля, уже основательно помятого, перепачканного и с разбитой в кровь мордой.
Австралопитек ловко извернулся и припечатал мне скулу чем-то твердым, так что искры посыпались из глаз. Однако Аникин уже слегка очухался, смог прийти на помощь. Вдвоем мы скрутили этому примату руки, повалили ничком на пол, и Руська содрал с него два кастета, а я, чертовский злой от боли, познакомил ребра отморозка со своими туфлями. Жалко, на мне не было сейчас рабочих ботинок с толстенной подошвой!
