— Погнали! — лихо сверкая молодецким взором, велел мне Варуна, и вслед за Савитри я забрался в его машину, отчаявшись получить ответ, к чему все это.
Остальные трое загрузились во второй виман.
В этот раз мы уже не стелились по-над землей, как при полете сюда, а стремительно взмыли в воздух, едва замаскированная пещера выпустила нас наружу.
— После витка встречаемся у этой скалы, — предупредил соперников мой инструктор. — Кто последний, тот проставляется!
— Ну, готовься тогда! — посоветовали ему из второго вимана. — Тебе все равно скоро проставляться!
И мы наперегонки помчались к горной гряде на горизонте.
Я покосился на Савитри. Та дисциплинированно сидела в кресле по правую руку от отца и молчала.
— А если нас заметят с Земли? — поинтересовался я, когда понял, что гонщики намерены обогнуть спутник — то есть, показаться и на той стороне, которую видно с нашей планеты.
— Не переживай, они там сами себе что-нибудь придумают. Веселее было, когда лет восемь назад во время гонок произошел темпоральный сдвиг. Наши тени, судя по всему, стали видны в далеком прошлом, и это вызвало там такой ажиотаж, что некоторые уфологи прямо бились в истерике.
— Уфологи?
— Термин из тех времен. Это были любители инопланетян, с трепетом ожидающие их пришествия на Землю. Уфологи пытались подвести научную базу под свои наблюдения. Догадливые считали, что Луну используют в качестве станции. Ошибались они только в одном — в том, кто использует. Они считали — инопланетные или даже иногалактические пришельцы.
— А наблюдали просто порывы?
— Угу. Просто порывы континуума. Тогда спираль времени сошлась уже почти в точку, ткань мироздания истончилась до минимума, позволяя себе всевозможные темпоральные парадоксы, время же летело у них с немыслимой скоростью: год как час. Не удивлюсь, если виной всем этим бедам были наши игруны на "Трийпуре", они же не сразу отладили работу системы. Ты ведь видел запись?
— С дневником Виллара?
— Ну да. Все эти эксперименты не проходили даром. Каких только чудес ни наблюдали тогда наши предки!
— Но они были такими медлительными! Как они жили в настолько противоречивых условиях?!
— Жили они быстро и недолго. А работали медленно. И непродуктивно. И за свою жизнь не успевали ничего, только суетились, а были и такие, кто скучал от безделья, не находя себе применения. Короче говоря, если нас сейчас увидят во время такого порыва, можешь помахать их луноходу рукой. То-то будет фурор! — Варуна улыбнулся дочери. — Чего нахохлилась? Мы пока не так уж быстро летим, не бойся! Вот дальше — рванем так рванем!
Она лишь вздохнула и демонстративно подперла щеку ладонью. Ей с нами было неинтересно. Или, скорее, со мной — мое присутствие ее раздражало.
— И что будет, когда нас хватятся? — полюбопытствовал я, наконец-то увидев высоко над горами Землю. Тень на ней от Луны сегодня была минимальна, и тоска схватила за горло, не давая продохнуть, а на глаза чуть не навернулись слезы. Как же я хотел домой, на этот синий, в белых кружевах облаков, родной шарик! Он ведь так близко, почти рядом!
Услышав мой вопрос, Савитри фыркнула и злорадно потерла ладони. А Варуна пожал плечами и как ни в чем не бывало ответил:
— Ну... что будет, что будет... Пистон опять нам вставят, что будет! И ты получишь, не сомневайся!
Кажется, перспектива какого-то "пистона" Варуну не смущала. Но очень радовала его дочь.
— А теперь рванули!
Я подключил свой сенсорник к системе управления вимана, и тут же передо мной развернулись виртуальные изображения. Поскольку мои спутники проделали то же самое, такая в точности картина открылась и перед ними. Справа на голограмме мы все время видели виман наших соперников. Слева — карту Луны и меняющиеся координаты. И когда Варуна включил ускорение, голограммы замутились и замелькали. Но через пару секунд все наладилось. Я следил одновременно и за реалом, и за виртуальной проекцией — это была уже отработанная привычка техника-координатора.
Мы с бешеной скоростью мчали к Северному полюсу планеты, и для нас не менялось только черное небо — все остальное проносилось, едва замеченное. Даже земной шар хоть и медленно, но уплывал в сторону по мере того, как мы покрывали гигантские расстояния. И вот уже, хватив через верхушки гор очередной гряды, мы снова перекатились на обратную сторону спутника, вот уже в черноте неба опять засверкал прикованный к "селеностационарной" орбите шарик "Трийпуры", ожидавшей нашего возвращения...
В какое-то мгновение виман дернулся, как будто споткнулся. Если бы мы не были зафиксированы в своих креслах, то это было бы последним, что нам довелось почувствовать в жизни. Машину завертело по оси. Бурое — черное, бурое — черное, бурое — черное... Мне поплохело. И тут же через сенсорник в сознание ворвалось тревожное: "Внимание! Астероидная угроза! Внимание! Астероидная угроза!"
— Какая еще... проклятье! — выругался Варуна, стабилизируя виман. — Какие еще астероиды?!
Я поскорее отвлекся от своих ощущений и почему-то первым делом поглядел на Савитри. Лицо девушки обрело цвет Луны в полнолуние, а пустые дымчатые зрачки жутковато расширились.
— Это не астероиды... — выдохнула она едва слышно.
— Варуна, ей плохо!
Тот лишь краем глаза взглянул на дочь, занятый управлением, но ничего не предпринял. Когда мы сбросили скорость, он перевел виман в режим автополета и повернулся к ней:
— Что ты увидела?
— Это был не астероид, — прошептала Савитри. — В нас стреляли.
— Кто?! — в один голос спросили мы.
— Я не знаю. Там кратер, много магнитной руды... Из-за этого... не всё видно...
— Агни, просмотри запись. Прямо сейчас. Всю!
Девушка вздрогнула несколько раз, обмякла в кресле и закрыла глаза. Варуна ласково провел ладонью по ее взмокшему, но по-прежнему серебристо-бледному лицу. Я же, подключив свой браслет, добыл из кристалла архив, куда бортовая система транслировала запись всего полета. То, что мы проскочили, не заметив, она должна была сохранить.
— Полетали, порази меня молния! — озвучивая мои мысли, проворчал инструктор.
— Вы что там ползете? — впервые за все время соединились с нами наши соперники. — Мы уже на месте, видели вас при обгоне.
— У нас тут... Короче, ждите там! — буркнул Варуна.
— Помощь нужна? — насторожились на втором вимане, заподозрив по его интонации неладное.
— Ждите там! — настойчиво повторил он.
— Ладно. Но мы на связи!
— Ну что ты ковыряешься, Агни?!
— Я ищу!
Я лихорадочно просматривал запись тех секунд. Вот!
Кратер. В нем — явно искусственные конструкции: постройки, механизмы. Местами их экранировали высокие горы из застывшей лавы. Пришлось замедлить воспроизведение почти до минимума скорости.
Неожиданно камера фиксирует странное движение со стороны конструкций. Один из механизмов плавно взмывает в воздух, отводит крылья-"лепестки" назад... И вот, искажая пространство, к нам катится неуловимая для глаза и отображенная, как марево в пустыне, волна, которую система безопасности вимана считает астероидной угрозой и проделывает вираж, тем самым спасая нам жизни. А "волна" катится дальше — камера продолжает ее фиксировать, несмотря на то, что виман вращается вокруг своей оси, как бешеный волчок, — и на горизонте расщепляет на незримые частицы верхушку громадной горы. Ее просто не стало. Она испарилась. Одновременно за горами по другую сторону от нас скрылась та громоздкая и опасная конструкция, что совершила этот выстрел (это было уже дополнением с другой камеры).
Я смог только повести зрачками в сторону Варуны. Он сделал то же самое — в мою. Все мышцы тела просто окоченели и не повиновались.
— Что это было? — прошептал-прохрипел я, если столь четкими эпитетами можно наградить то сипо-карканье, что вырвалось из моей пересохшей глотки.
— Баллиста, — голос моего инструктора был немногим лучше.
— А откуда она у древних людей? — (Я почему-то был тогда твердо уверен, что мы споткнулись о порыв в пространство-времени, про который рассказывал Варуна перед началом состязания.)
— Это не древние люди. Похожую баллисту изобрели гораздо позже, да и то... — он замолчал.
— Что — "да и то"?
Варуна помялся, но ответил:
— Да и то в эпизоде, канувшем во временную петлю. Потом расскажу как-нибудь. Давай отсюда валить, приятель.
— Ей лучше? — я кивнул на Савитри.
— Да, она сейчас просто спит. Набирается сил.
— Что такое с ней было?
— Когда ей приходится смотреть, она тратит на это много, очень много сил. Она задействует все клетки мозга. За это и расплачивается — вот так...
Мы наверстывали упущенное, все быстрее и быстрее разгоняясь в сторону Эйткена.
— Вы что-нибудь поняли, Варуна? То есть, вы хотите сказать — сейчас был порыв в какую-то временную петлю, и оттуда нас пытались сбить?
— Может быть... — явно раздумывая о чем-то другом, бесцветно отозвался он. — А может быть, и нет...
Я догадался, что он и сам ничего не понимает в том, что случилось. Кровь бурлила, сердце плясало, обваренное, словно кипятком, жутким осознанием близко промелькнувшей смерти.
— Значит, слушай сюда внимательно! — снова переведя виман в режим автоматического управления, а всех нас — в абсолютный приват, Варуна с серьезным лицом повернулся ко мне. Прежде я не видел его мрачным, это было впервые. — Никому о случившемся ни слова. Ни им... — (Он подразумевал приятелей, с которыми затеял это состязание.) — ни остальным.
Я кивал. Савитри начала приходить в себя, зашевелилась. Варуна повторил то же самое для дочери, она лишь невнятно взмахнула рукой и что-то простонала.
— А если это опасно и требует расследования? — шепнул я.
— Конечно, требует. Я передам сведения Дэджи, и только ей. И еще. На будущее. Если тебе нужно будет кому-то довериться, Агни, то знай, что существует лишь четыре надежных человека: Аури, Шива, Ума и Савитри, — Варуна погладил дочь по руке. — И это всё!
— А вы?
— Если ты не забыл, я ухожу на пенсию, как только передам тебе все дела. И связи у нас не будет.
— Понятно.
Картинка простой и бесхитростной жизни трийпурцев пошла трещинами и рассыпалась в мелкое крошево. Я не хотел открывать глаза на реальность, но остановить ее проникновение в мой уютный мирок было уже невозможно. Она хлынула в меня под напором, как вода из лопнувшего резервуара.
Что там сказал Варуна друзьям, я не знаю, но на станции "Эйткен" нас за полтора часа отсутствия даже не хватились. Бывалые техники так искусно вывели роботов из строя, а потом не менее искусно разбудили, что система не сочла нужным поднимать всех на ноги. Ну, хоть это прошло без осложнений!..
Праздник был в самом разгаре. Мы с Савитри следовали за Варуной и старались, чтобы по нашим физиономиям не было заметно подавленности. У девушки это получалось плохо, да и на себя я в зеркало не смотрел — может, на моем лбу тоже большой пиктограммой был выведен сигнал тревоги. Зато теперь дочь Варуны перестала посылать в мою сторону сигналы лютой неприязни. Ей явно стало не до меня.
В одном из залов для солидных сотрудников — читай: начальства — я заметил мелькнувшую в своем искристо-синем платье Аури. Но входить туда без приглашения было бы подрывом субординации, и Варуна устроил у входа целую пантомиму, чтобы выманить профессора в рекреацию. Наверное, он планировал поведать ей о произошедшем, пока все заняты собой и не обратят на нас ненужного внимания.
Наконец профессор нас заметила и сделала нетерпеливый жест, зазывая нас вовнутрь. Мы смешались с небольшой группой людей, оживленно что-то обсуждавшей у фонтана. Черные глаза Аури смеялись, но, сложив руки на груди, она пыталась сохранить подобающую ее научной степени серьезность и невозмутимость.
В громадном кресле, похожем на трон, восседал профессор Виллар, важный, похожий на императора Шихуанди, разве что без всей этой китайской помпезности в одеянии. Возле него, как водится, крутился Шутте, похожий на толстого ужа, и отчаянно острил.
Оказалось, кто-то из сотрудников на досуге баловался рисованием, и вот к главному празднику в году он написал абстрактную картину, которую и преподносил сейчас Виллару в качестве подарка.
— И что сие? — вытягивая руки и откидывая голову, профессор пытался разглядеть рисунок.
— Это танцовщица, профессор, — пояснил автор. — Стилизация под Древний Восток. Только, минуточку, вы ее сейчас боком держите. Так... вот! Вот! Так правильно!
— Ну, это что-то прямо очень... смелое, — усомнился Виллар.
— Мой уважаемый Жан-Огюстен, — мятный голосок Шутте змием-искусителем вполз в их диалог, — как говорится, дареному коню в зубы не смотрят!
Аури не выдержала и со смехом возразила, проведя длинной костлявой рукой вдоль пестрого полотна:
— Но это, прошу прощения, как бы... кобыла!
— ...и под хвост не заглядывают, — ни секунды не смутившись, парировал клоун Виллара.
— Ладно, убедили! Спасибо за старания! — профессор пожал руку художнику. — А вы у нас... кем, простите, будете?..
— Я из ассистентов.
— Из новеньких?
— Ну, не совсем... Я...
— Вот то-то я вас и не узнаю! — не дослушав и перебив, воскликнул Виллар и отдал картину Грегору Шутте. Прошу прощения: Эриху-Грегору Шутте. — Вы молодец, я приветствую творческое начало, столь необходимое при вашем роде занятий!..
Художник приободрился.
— Думаю, в секторе "Бета" данное произведение искусства будет более уместно, — продолжал руководитель "Альфы", бросая взгляд на Аури.
Ее длинное лицо вытянулось еще сильнее:
— Ну что вы, Жан, право слово! — она аккуратно отодвинула от себя картину, протянутую клоуном Виллара. — Мы не заслужили такой чести. А над вашим рабочим столом она займет приличествующее ей место! Ну и, в конце концов, дареное не дарят!
— Да ничего, ничего, — вмешался и сам автор полотна, — я нисколько не против!
— Да нет же, как можно! — расшаркиваясь. Аури все же не забывала отстранять от себя назойливого Шутте.
— Ну, вы-то не слишком придерживались этого постулата в личной жизни, любезнейшая профессор Аури, — мурлыкнула "тень" Виллара, улучив момент, когда вдруг наступила тишина. — Разве не так?
Аури развернулась к Шутте:
— Извольте пояснить!
Мне, изрядно утомленному их великосветскими изысками речи и уже почти потерявшему нить беседы, вдруг стало как-то неуютно. Я ощутил в воздухе запах и привкус озона близящейся грозы, а посмотрев на мечущую молнии Аури, убедился, что так и есть: ненастье не за горами.
— Ну как же, как же, вы разве не передарили свой подарочек на воспитание государству? Во имя, так сказать, грядущей карьерки?
— Эрих, замолчи! — прошипел Виллар, багровея не то от стыда, не то от ярости.
— Эрих-Грегор, пожалуйста, ко мне обращаться! И — что? Я не прав, Жан-Огюстен? Разве я не прав?
Аури сложила руки на груди, гордо откинула большую черноволосую голову и усмехнулась:
— Продолжайте, продолжайте, любезный!
Но я, стоя почти у нее за спиной, заметил, как она впилась ногтями в собственные локти.
