Свою задачу поддерживать порядок на 'Вызове' старший помощник выполняет без нареканий. Хитрости и открытые сватки, увы, не для него...
...Два пехотинца перенесли командора из шлюпки на сухой песок пляжа. Для этого похода Фохт неохотно вырядился в парадный мундир и выглядел в нём настоящим павлином: золотое шитьё, богато украшенные пояс и перевязь с саблей, в руках расписная трость. Словом, на вкус туземцев командор смотрелся солидно.
Сам бы он предпочёл обычную полевую форму-'песчанку', да маскировочную накидку. Нельзя. Сейчас его главная задача — обратить внимание чужих наблюдателей на себя и тем самым отвлечь его от пехотинцев. Те по-кошачьи мягко крались по прибрежному лесу в сторону места, где запустил ответный сигнал штурман-небесник.
Командор важно походил вдоль берега, якобы наблюдая за работой моряков, убедительно распёк их за лень, а затем степенно направился по следам группы Хаато. Два охранника верными псами потрусили за ним вслед. Эти увальни превосходили двухметрового командора по росту на полголовы, были изрядно шире в плечах и не имели ни малейшего признака интеллекта на круглых обветренных лицах. Представительная свита для молодого эфе!
Его отец, Владыка Юфа, лично отобрал для экспедиции двух лучших элитных 'ночных охотников'. Эти ребята, несмотря на внешний вид, отлично 'читали' намерения любых незнакомцев, обладали актёрским талантом, а сноровкой и силой превосходили любых мыслимых противников. Задачу сохранить жизнь сына им поставил лично глава клана. Для экипажа 'Вызова' эти увальни оставались обычными морскими пехотинцами, звеньевыми, об их истинных талантах знал лишь сам Фохт.
Командор был уверен, что те дымные сигналы подали отнюдь не друзья. Вряд ли небесники, выжившие при падении корабля, все эти годы прятались от мира. Если судить по тем из них, кто вступил в клан Мирамиро, чужаки недобрым словом и мощным оружием подчинят здешних дикарей и попытаются создать — вернее, воссоздать — собственную маленькую цивилизацию.
Какие-то Мирамиро с другого края Благословенной Земли им абсолютно ни к чему, разве что торговать. Но скорее всего, мыслил Фохт, тут уже подсуетились государства с противолежащих берегов Восточного океана и успели стать надёжными партнёрами.
На небесной лодке перед падением оставались лишь воины, гражданские ушли на спасательных шлюпках. Фохт считал, что воины небесников без особого труда примучат, а затем возглавят аборигенов, и чужую власть не примут. Зато возьмут охотно бывших соотечественников, обладающих ценными знаниями и навыками.
Понятно, не всех. Такие, как Хаато, им не подойдут, они и без него неплохо разбираются в военном деле и навигации. Зато Лоноу может стать отличным источником информации. Жаль, что сам Хаато этого так и не понял. Или не захотел верить в опасность бывших соотечественников. Гражданские специалисты всегда немного не от мира сего, идеалисты и фантазёры. Забывают, что коши — хищники. Древние инстинкты никуда не делись, их немного сдерживает разум. Что может быть естественней, чем вцепится в горло врагу? Или чужаку, что без спросу зашёл на твою территорию?
'Нет! Лоноу не отдам!' — твёрдо пообещал себе Фохт. Он небрежно отодвигал тростью ветки кустарника и громогласно ругал песок, мерзкие колючки и наглых приставучих насекомых. Чужие наблюдатели наверняка приметили глупого разукрашенного 'петуха' со свитой и успели сообщить о нём начальству.
Теперь, опасаясь спугнуть будущую жертву и потенциально ценный живой приз, враги не станут спешить с активными действиями против группы Хаато.
...Они напали, когда командор, было, решил, что всё обошлось, метров за сто до полянки, выбранной Хаато для сигнального костра. Фохт действовал практически на инстинктах. Он резко ушёл в сторону и ткнул мерзавца, прыгнувшего ему на загривок, в наглую морду тростью. Его охранники столь же оперативно расправились со своими противниками, однако у одного из них кровила рука от пореза ножом. Отметив для себя, что телохранители за время плаванья утратили сноровку, Фохт перевёл внимание на последнего нападающего. Тот, впечатлённый быстрой расправой над подельниками, прыгнул в кусты. Фохт, ни мгновения не раздумывая, метнул тяжёлую трость наподобие дротика. Округлый набалдашник с хрустом врезался бандиту в затылок.
Кажется, всё? Бесшумно, быстро — вся схватка заняла секунды четыре, не более.
3
Два бандита наповал — это постарался Фохт, ещё два пока живы. Охранники сработали аккуратнее своего начальника, и теперь есть, кому задать вопросы.
Бандиты более всего походили на самых обычных кочевников, и поэтому командор затеял разговор с ними на торговом языке. На Востоке Благословенной Земли всегда понимали этот вариант древнего наречия. Не стал исключением и этот раз.
— Для тебя лучше нас отпустить, эфе, — прохрипел, сплёвывая кровь, один из пленных. — Иначе тебе отомстят, от расплаты не скроешься даже за Большой Водой.
Фохт в ответ лишь хищно осклабился. Кажется, его спутали с заокеанским торговцем. О Землях Запада эти дикари, видимо не слышали. Впрочем, это к лучшему.
— Позволь, я вырву его поганый язык! — прошипел один из охранников — тот, кого порезали в схватке.
Наверное, звероватая внешность и сверкающие злобой глаза произвели бы впечатление на обычного дикаря. Этот чувствовал за собой силу и не впечатлился.
— Его язык нам нужен, звеньевой. А вот глаза, как и яйца, — Фохт говорил на торговом и с удовольствием наблюдал, как бледнел наглый дикарь, — ни к чему.
Охранник широко улыбнулся, демонстрируя немаленькие клыки, и потащил тесак из ножен на поясе. Выглядело это весьма убедительно.
— Ты не с Востока, эфе, — сощурился кочевник, — я слышал о таких, как ты. Я отвечу на твои вопросы, чужак.
У сигнального костра ничего особенного не происходило, вокруг тоже было тихо, а два десятка морпехов уже должны были выйти на назначенные позиции. Тревога, с самого пробуждения стучавшая в сердце Фохта, поутихла.
На её месте осталась крохотная бабочка. Она продолжала биться, но мягкие крылышки не царапали, а лишь напоминали: 'Ничего не кончилось'.
— Я слышу тебя, кочевник, — Фохт посмотрел на небо и убедился, что до вечерних сумерек ещё далеко. — Я задам вопросы. Если мне понравятся ответы, мучить не буду, но убью не сразу. Допрошу твоего товарища. Будете искренни, останетесь жить. Обещаю.
'Плохо и недолго', — мысленно добавил Фохт. Нападение на себя любимого он не собирался прощать.
— Спрашивай!..
Кочевник ни на миг не усомнился в намерениях пришлого эфе. Он и сам убил бы бесполезного пленника, но без особой нужды мучить бы не стал. Зачем зря гневить Судьбу и Высокое Небо? Собственно пыток пленник не боялся. Боль и страдания привычны для обитателей Степи.
Шаманы бают, что за Порогом Смерти есть шанс на лучшую жизнь. Врут или нет, знает только Первокот. Нет никого, кто вернулся бы оттуда, но все в это верят. Однако, чтобы получить доброе посмертие, желательно попасть к Прародителю целым, с руками, ногами и гениталиями.
Пришлые — кочевник невольно покосился на огромного страшного воина, задумчиво стругающего кол, — беспощадны. С них станется удумать для него ужасные муки и кошмарную позорную казнь.
Очень хочется жить. Если же погибель неизбежна, встретить её в бою, а не на колу, перепачканным в собственном дерьме. В азарте схватки плевать на раны и боль, ничего не страшно.
Предсмертные мучения сулят дурное посмертие.
Лучше бы принять предложение чужака, поделиться нужными ему сведениями, пожить ради хорошей смерти. Опять же, пока живёшь — надеешься. А живёшь, пока отвечаешь на вопросы. Полезных пленников не убивают.
— ...Обещаю, что отвечу честно.
...Ответит, конечно! У кочевника нет иного выхода. На его месте и сам командор не стал бы упрямиться. Фохт любопытен. Он с удовольствием будет задавать свои вопросы. Их много, не на пять-десять минут беседы. Даже не на час-другой. Хитрый дикарь купил ещё несколько дней жизни для себя и, возможно, своего товарища. А для проверки пусть ответит на один вопрос, самый простой.
— Для чего ты здесь, сын Широкой Степи?!
Кочевника перекосило. Отвечать именно на этот вопрос ему не хотелось. Слово, данное пришлому, ничего не стоит. Но его жизнь сейчас в руках чужого эфе.
Пленник повторно мазнул взглядом по звероватым мордам охранников, посмотрел на Высокое Небо над головой, на кол, на ещё живого товарища...
— Мы исполняем волю Великого Эфе. Того, кто сошёл с Высокого Неба, чтобы объединить Широкую Степь и прогнать чудовищ, убивающих Её Детей так, как они — антилоп. Великий Эфе пожелал, чтобы перед Его Ликом поставили чужаков, который в ответ на сигнальные костры запустят цветные дымы...
'Экспедиция, в основном, завершена. — Для Фохта стало ясно, что 'великий эфе' кочевников является одним из тех, что прибыли на Благословенную Землю вместе с Лоноу Хаато. — Выжившие найдены, и в спасении не нуждаются. Осталось выяснить, есть ли среди приближённых 'великого' другие небесники, обладает ли он оружием, опасным для монстров и их летучих лодок из Бездны за Небесным Куполом'.
— ...аккуратно задержать и доставить под очи Великого. Когда увидели тебя, эфе, сочли лёгкой и выгодной поживой, и потому напали. Извини.
'Ага, как же. Всё забуду да сразу извиню! — желчно усмехнулся Фохт, и кочевник, прочитав на лице командора свою судьбу, спал с лица. — Размечтался, дикарь!'
— Думаю, что этот ваш Великий эфе не одиночка. Иначе ему бы вождём не стать.
— Сначала чужаков было больше, и они своим колдовским оружием истребили десять тысяч всадников. Степь испугалась, и подчинилась. Не вся, не сразу, но уже через год все прочие эфе Широкой Степи признали власть пришлого. Сейчас чужаков осталось двое, многие умерли от ран и болезней. Старейшины хотели бы его сместить и убить, но за чужаком идёт молодёжь, жаждущая подвигов и славы. Остальные молчат до поры. Боятся.
Звон колокола с 'Вызова' донёсся сквозь листву и ветви кустарников. Тревога! Нападение!!
— Сворачиваемся! — скомандовал Фохт и мотнул головой в сторону пленных. — Этих берём с собой, свяжите им руки понадёжнее, и пусть идут сами...
4
— ...Остаётся радоваться, — развёл руками Маслов, — что обновлённый Григорий Александрович не таит зла ни на кого из своей бывшей команды. Каково расстояние от Катико до Солнечной системы?
— Полторы сотни световых лет, Никанор! — мягко усмехнулась Шанина. Нервяк схлынул, страх ушёл. Пусть боятся те, кто замыслил дурное против Мечты Великого Чукчи. — Полсотни шагов, по словам Гриша, или минута хода.
— Два с половиной световых года за секунду... — быстро подсчитал Бардин. — А физики говорят, что быстрее света двигаться нельзя.
— Инопланетяне нашим физикам не верят, — неуклюже пошутил Маслов.
Никто, однако, не засмеялся. Наоборот, тишина в кабинете Шаниной стала лишь напряжённей. Ближний круг президента РФ сразу поверил её рассказу, как бы абсурдно он не звучал. 'Факты, однако!' — бывало, говаривал Григорий Александрович.
А против фактов не попрёшь.
— Прокрути-ка нам ещё раз беседу с Гришем, Лена.
Кузнецов, Лавр Иванович, директор СГБ с двадцатилетним стажем, разменял восьмой десяток. Он въедлив и внимателен к деталям. Едва гость незваный ушёл, Ленка первым делом вызвала именно его.
Некто зашёл ночью в спальню президента, как в свою собственную. Охрана всё прос... хм, проспала, и это дело, естественно, перехватила государственная безопасность. Опять-таки, директор ГСО Мария Игнатьева Максимова опоздала. Она спешила, но прибежала лишь через четверть часа после Кузнецова, когда спальню Шаниной уже 'обнюхивали' следователи Лавра.
— Ты, Машка, дура, — без всякой злобы сказал ей Кузнецов, — пока Первое Лицо находится в Кремле, тебе следует рядом быть, а не на потрахушки бегать!
Максимова не обиделась, кивнула в ответ.
Что скажешь, Лавр прав. Во времена что Сталина, что Путина, за подобный афронт сразу отправляли на Новую Землю — лес сажать, города строить. Григорий Александрович наказывал милосерднее, при нём уезжали сажать сады на его малую родину, под славный Кагыргын. С наказом: 'Когда вырастут сады, возвращайтесь!'
Специалистам ГСО работы не осталось, всё улики собрали безопасники. Полный отчёт будет позже, но уже сейчас, по мнению экспертов ГБ, можно утверждать, что некий чужак действительно посещал спальню президента Шаниной. От него остались микрочастицы нездешней пыли, пыльца незнакомых растений и неизвестные микробы.
О подобной ерунде Гриш, видимо, не подумал, или не придал ей значения. Теперь всех фигурантов дела ждал минимум трёхдневный карантин. Его снимут, когда эксперты ГБ завершат подробные анализы и подтвердят, что опасности нет. Ещё инопланетной заразы тут не хватало!
— Пожалуйста, Лавр Иванович.
Объёмную звукозапись слушали все вместе уже в третий раз, затаив дыхание на десяток-другой минут. Каждый раз она ошеломляла.
Вот и сейчас запись закончилась, и в кабинете установилось тягостное молчание. Что тут говорить?!
— М-да... — всегда строгий, подтянутый и невозмутимый Бардин не знал, что сказать, когда запись закончилась. Изрядный жизненный опыт тут не помогал. — Это действительно был Григорий Александрович?
— Он. Без сомнений, он! — уверенно заявил Кузнецов. — Построение фраз, словечки, интонации. Такое не подделать. А акцент... ныне Великий Чукча не человек, голосовые связки другие, к нашей речи не привычные.
— Вы, Елена Александровна, большой молодец, — скороговоркой выдохнула Максимова, — что сообразили всё это записать. Я бы на вашем месте растерялась!
Шанина отвела взгляд.
'А ведь она запись не включала! — прочёл её реакцию Кузнецов. — ГСО, понятное дело, спальню не прослушивает. Выходит, что... больше некому, да. Всё страньше и страньше62, как говаривала Алиса'.
— Делать-то что будем, товарищи? — заволновался Маслов. — Поделитесь мыслями, Лавр Иванович!
Директор СГБ досадливо поморщился. Растерянный Никанор не походил на министра обороны, сейчас он скорее выглядел школьником, оказавшимся без мобильной связи в диком лесу. Остальные вели себя не лучше. Держала лицо только Шанина, что было абсолютно понятно.
— Делать?! — желчно переспросил Лавр. — Будем делать выводы, Никанор. Они, как мне кажется, очевидны.
Все дружно кивнули и недоверчиво переглянулись. Лодка-то одна, да выводы у всех разные. Маслова заботит оборона, Максимову — охрана президента.
— Да, — заметно погрустнела Мария Игнатьевна. — ГСО капитально облажалась. Готова сдать пост...
— А работать кто будет, мать твоя?! — Шанина зашипела на неё рассерженной гадюкой. — Может быть, Пушкин, нет? Да Гриша любую охрану пройдёт. Мало того, что он ориентируется в Кремле, как у себя дома, так ещё и чужие технологии намного опережают наши...
Маслов и Кузнецов тяжело вздохнули. Один страдал по недоступным ему инопланетным чудесам, другой страдал оттого, что разговор опять пошёл не в ту сторону.
