Чаганов: Война

'Элемент с атомным весом 94... не соскакивает с языка. Сейчас актиноиды еще неизвестны, поэтому уран в таблице Менделеева стоит под вольфрамом, а это значит, что недавно открытые Курчатовым на циклотроне Радиевого института радиоактивные элементы: 93 (будущий Нептуний) и 94 (будущий Плутоний), находятся соответственно под рением и осмием'.

— ... бомба на основе 'осмия' (брови части собравшихся подпрыгивают кверху) получится более мощной и лёгкой, чем на 235-ом уране.

— Алексей Сергеевич,— радостный профессор Тамм, пользуется моментом пока другие переваривают сказанное мной,— кто входит в понятие 'член семьи'?

— Ваш родной брат, Игорь Евгеньевич, входит. Он освобождён и уже едет в Москву. Вот, кстати, кто не знаком— это товарищ Мальцева...

Только сейчас собравшиеся замечают Олю, которая тихо вошла в кабинет и встала у двери.

— ... по всем подобным вопросам, а также связанным с секретностью и охраной, обращайтесь к ней.

— Разрешите мне вопрос,— 'студент' с невинным видом протирает свои очки-консервы носовым платком,— товарищ Мальцева, кто вы по званию в НКВД?

В белом платье 'а-ля Орлова' подруга обворожительна, 'апостолы' не могут отвести от неё своих глаз.

— Отличный вопрос, товарищ Зельдович,— улыбается Оля,— дело в том, что Спецкомитет не находится в составе НКВД и не охраняется его сотрудниками. Мы правительством наделены правом, точно таким же как другие оборонно-промышленные наркоматы, самим сформировать вооружённую военизированную охрану. То есть, все вооружённые люди, которых вы иногда будете встречать— это сотрудники нашего Спецкомитета и относиться к ним нужно как к своим коллегам: уважать и во всём помогать. А должность моя— помощник председателя Спецкомитета по режиму.

В комнате раздался резкий звон 'вертушки'.

— Товарищ Чаганов, не могли бы сейчас подъехать ко мне?— в трубке раздаётся хрипловатый голос вождя.

— Да, конечно, могу, товарищ Сталин. 'Мой авторитет в коллективе теперь обеспечен'.

— Хорошо, захватите с собой Мальцеву, машина за вами послана,— в трубке послышались гудки.

— Прошу прощения, товарищи, я должен срочно отъехать. Сейчас мой секретарь проведёт вас в корпус, который выделен для работы здесь на территории НИИ-48, пока не закончится ремонт вашего помещения в Покровском-Стрешнёве.

Москва, завод 'Темп',

улица Большая Татарская, 35.

2 октября 1938 года, 16:00.

— Ну, что скажешь?— после долгой беседы на Ближней даче, поездки на Садово-Черногрязскую в Лабораторию ?1, как теперь стал называться Центр Дешифровки, и возвращения к себе, не сговариваясь, поспешили на круговую аллею— поговорить.

— Ситуация развивается по законам жанра,— Оля по привычке, находясь в месте, где её могут видеть посторонние, начинает говорить как 'чревовещательница', почти не двигая губами,— Сталин хочет замкнуть на себя информационный канал, связанный с дешифровкой радиоперехватов. Это, кстати, говорит о твоём серьёзном успехе в этом деле: твой источник информации посчитали надёжным и важным.

Вождь на встрече между делом сообщил, что меняется порядок передачи расшифрованных радиограмм противника из Центра: до этого их копии шли напрямую в Разведупр Красной Армии, в Главное Управление Госбезопасности и Особый сектор ЦК, то теперь— только в адрес Секретариата Сталина, который станет направлять их другим адресатам.

— Разочаровался в 'коллективном руководстве'?— поворачиваю голову к подруге,— Сам захотел стать 'силовиком'?

— Не-ет,— протягивает она,— скорее уверенность стал терять в способностях своих соратников после провалов на Дальнем Востоке, вот и решил усилить свою спецслужбу: наверняка не только меня одну приняли в Особый Сектор, ну и заодно разделил источники информации, сделал их независимыми.

Вдобавок в беседе со Сталиным всплыла тема прослушки зарубежных посольств в Москве. Это была главная тема нашего вызова к вождю: 'гвоздь со шляпкой' снова включён в план работ, причём сроки— очень жёсткие, до конца года наше чудо подслушивающей техники должно поселиться в кабинетах немецкого, английского, французского и американского посольств.

'Самый простой путь, ввиду недостатка времени, просто скопировать удачный образец, хорошо проявивший себя на даче Ежова, но низкая частота задающего генератора— 800 мегагерц, определяли большой размер антенн приёмо-передатчика. А ведь появилось добавочное требование— пост оператора должен стать мобильным, всё оборудование должно умещаться в кузове 'полуторки'. Поэтому решение задачи надо искать на пути увеличения частоты, это уменьшит размеры и антенны, и 'гвоздя со шляпкой''.

— Скажи,— Оля тревожно смотрит мне в глаза,— немцы придумали что-то новое, чего не было в нашей истории?

Это была основная причина моего вызова к Сталину: уже две недели Лаборатория ?1 не может выдать ни одной дешифровки.

— Что придумали немцы я не знаю... но мне и раньше было ясно, что ту дыру, что существовала у них с повтором ключа шифрования в процедуре установления связи, они рано или поздно закроют. Вот подгадали смену процедуры к вводу войск в Чехословакию. Никакой неожиданности для меня не произошло, но от этого не легче. РВМ— слишком медленная, справиться с возросшим числом радиограмм не способна. Мы уже почти год как ведём работы по ферритовой ЭВМ. По нашему проекту она будет работать в пятьдесят тысяч раз быстрее, чем релейная. Ферритовая память на четыре кило-слова уже заработала... ну что ты смеёшься? Да, всего восемь килобайт, но они позволяют загрузить в оперативную память программный код и данные. Можно будет как страшный сон забыть перфоленточный ввод и вывод— вот где было реальное бутылочное горлышко. В дальнейшем планируем наращивать вычислительную мощность путём добавления процессоров...

— Многоядерный процессор?— удивлённо щурится подруга.

— Типа того,... предусмотрены буферы обмена данными между ними.

— А вдруг немцы пронюхают, что мы их читаем и заменят 'Энигмы' на что-нибудь другое?— Оля берёт меня за руку и прижимается ко мне боком.

— Теоретически— возможно, но практически— нереально. Уже сейчас у них в войсках и во флоте десятки тысяч 'Энигм', начать их замену— это полностью дезорганизовать военную и гражданскую связь. Они даже число одновременно устанавливаемых роторов изменить не могут: три— для Вермахта и пять— для Кригсмарине и Абвера. Максимум что смогут— это добавить новый тип ротора и число перемычек на коммутационной панели, но это для нас, имея такую вычислительную мощность, какой обладает ФВМ, не критично.

— Понятно,... а когда мы начнём бриттов читать?

— Не знаю,— чуть отстраняюсь от подруги,— там вообще тёмный лес. Это об 'Энигме' известно всё, а что там у англичан— тёмный лес: все знают о 'Блетчли-парк', где её взломали, но ничего о британских кодах. Мне, например, что главой их криптографической службы является Алистер Деннистон.

— Ну да,— Оля не замечает моего движения и продолжает жаться ко мне,— это я тоже знаю. Как думаешь, пока 'Блетчли-парк' ещё пустой, стоит нашпиговать его нашими 'гвоздями' и прикупить какую-нибудь хибарку по-соседству?

— А толку? Там же только дешифровщики... а вот где находятся шифровальщики— неизвестно. Хотя нет, где-то я читал, что Деннистон сидел в здании, где на верхнем этаже располагалась Ми-6.

— Ми-6, говоришь,— пальцы подруги железной хваткой сжали мою руку,— этого достаточно, 'номер квартиры не нужен'...

— Что, весь подъезд решила грохнуть?— смеюсь, а сам вглядываюсь в немигающие глаза Оли, пытаясь найти в них весёлые искорки,... и не нахожу.

— Расслабься,— улыбается подруга,— никаких взрывов, только прослушка, но аппаратуру надо сделать ещё меньше: автомобилям въезд в Сент-Джемсский парк, он как раз напротив, запрещён. Подойдёт, например, детская колясочка.

— Даже не думай, я вообще категорически против вывоза 'гвоздя' за рубеж: в приёмнике стоит магнетрон.

— Я тебя не ограничиваю, сделай на несекретных компонентах, но так чтобы один человек мог такую аппаратуру переносить.

Обгоняем дворника, подметающего редкой метлой недавно заасфальтированную дорожку от опавших листьев.

'Легко сказать... из несекретных радиокомпонентов ничего подходящего нет. Из секретных— 'жучок' на стержневых лампах тоже не подходит и по габаритам, и по потребляемой мощности: от десятков до сотен ватт. Опять же из секретных, наиболее перспективен наш с Лосевым 'пятачок' на туннельных диодах (размерами с рубль, выходная мощность— десять милливатт), но на коротких волнах, как это есть в оригинальной конструкции, нам в центре Лондона никто работать не даст. Значит надо переходить на УКВ в сантиметровый диапазон. А что, выходную мощность можно ещё уменьшить, чтобы полутора вольтового элемента хватило на подольше, а где-нибудь снаружи здания поставить маленький ретранслятор чтобы в прямой видимости хватало метров на сто-двести'.

— Слушай, Лёшик, а в какой пятилетке у тебя запланирован лазер? Отличный звукосниматель, между прочим, с оконного стекла.

— На эту пятилетку запланирован, но для твоих целей не так уж и подходит— габариты велики. А до полупроводникового лазера ещё далеко, к светодиодам накачки мы даже не подступались. Мы с германием толком не научились работать, кремний очистить не можем, а для светодиодов нужен арсенид галлия и другие материалы. Нельзя перепрыгнуть через определённые этапы, так как на них отрабатываются не только тысячи нужных материалов, но и технологическое и контрольно-измерительное оборудование. У нас во всём Союзе инженеров меньше, чем в 'Радиокорпорейшн', это чтобы ты понимала, как мы отстаём сейчас от Запада.

— Да понимаю я, понимаю,— вздыхает Оля,— ну если не лазером, то пьезо-датчик чувствительной какой-нибудь приклеить к стеклу? Окна в Англии, не как у нас— одинарные, плющ на стенах растёт, касается стёкол... Да и в плющ этот самый чёрта можно спрятать, а не маленькую коробочку.

'Богатая мысль, туннельный диод меньше булавочной головки. Даже если попадёт в руки врага, уйдёт много времени чтобы выяснить что это такое, из чего сделано и какие функции оно выполняет. А выяснив это, всё равно не сильно продвинешься в понимании как самому сделать подобное'.

— Ладно, так уж и быть, дам команду нашим электронщикам,— беру подругу под локоток,— будет тебе 'жучок' с пьезодатчиком и УКВ-передатчиком.

— Спасибо!— локоток Оли непостижимым образом ускользает из моей ладони,— и ещё одно, ты не против, что в Лабораторию будет приходить небольшая группа, человек 10-12 армейцев? Семён Михайлович готов профинансировать постройку спортзала. Будут проходить курс спецназа вместе с нашими вохровцами? И мне не мотаться по Москве?

— Не может быть и речи. Пока не будет готов промышленный реактор по производству плутония на Урале, мы будем использовать для наработки наш 'котёл'. Фонить он будет прилично, так что никаких спортивных и жилых помещений в радиусе одного километра быть не должно. И вообще, тут же стадион 'Динамо' не так далеко, хочешь директору позвоню? Уверен, уважат живую легенду советского футбола.

— Что серьёзно так опасно?— хмурится Оля.

— Смотри, согласно расчётов на максимальной мощности, на который мы будем плутоний нарабатывать, безопасная граница находится на расстоянии четырёхсот метров, дистанционный пульт управления мы запланировали в главном здании— это примерно километр. Так что, если соблюдать инструкции, то практически безопасно. Готов проходить у тебя еженощную проверку на этот предмет.

Памятуя о крутых повадках подруги, заранее разрываю дистанцию.

* * *

— Нет, товарищ Лавочкин,— в ангаре аэродрома в Подлипках я специально заговорил громче, работники, облепившие стоящий в нём самолёт, обратились в слух,— ваше КБ остаётся в моём подчинении, наши планы, финансирование и сроки остаются прежними. Вам даже на смену вывески не придётся потратиться, так как её не наблюдается...

Вокруг послышались облегчённые вздохи и смешки.

— ... Ну показывайте наше детище, товарищи. Собравшиеся расступаются, сквозь раскрытые двери ангара вечернее солнца подсвечивает гладкие стремительные обводы истребителя.

'Не узнать,... разительные перемены... если сравнивать его с деревянным макетом: эллипсовидные крылья с 'обратной чайкой' и такое же изящное хвостовое оперение— уничтожены как класс. Их место заняли обычные трапециевидные плоскости. Исчезли все крыльевые пулемёты, вместо них поверх мотора бок к боку из под обтекателя выглядывают дула двух синхронных ШКАСов. Вал мотора закрыт заглушкой'...

Все пытливо смотрят на меня, ждут реакции.

— Красавец... Красивый самолёт будет хорошо летать...— обхожу машину вокруг и неожиданно для себя выдаю крылатую фразу, чем окончательно запутываю ситуацию с её авторством.

— Семён Алексеевич,— стараюсь перекричать загудевшую толпу,— а что у нас с пушечным мотором? Что говорит товарищ Климов?

— Это он и есть,— Лавочкин берёт меня под руку и выводит наружу из нагретого солнцем помещения,— Владимир Яковлевич лично распорядился, чтобы два первых пушечных мотора направили нам. Он очень доволен вашим прибором...

Два тепловизора с охладителем Шубникова-Седова на базе двигателя Стирлинга (больше похожие пока на действующие макеты) были отправлены в Рыбинск (Климову) и Пермь (Швецову) месяц назад в сопровождении авторов.

— ... и Аркадий Дмитриевич тоже благодарил и обещал, что М-62 мы получим уже в конце месяца.

— Отлично,— потираю руки,— когда запланирован первый полёт обновлённого ИП-2?

— И-289,— поправляет Лавочкин и испытующе смотрит на меня,— нам из наркомата авиапромышленности спустили такое распоряжение. И завод наш получил такой же номер.

— Ну что ж не буду я, Семён Алексеевич, наводить тень на плетень. Скажу правду, действительно, во время моего отсутствия в Москве, 'для лучшей управляемости наркоматом' был составлен документ о передаче КБ и завода в НКАП, но подписан он не был. Нам товарищ Сталин дал целый год, в течение которого мы остаёмся самостоятельными. За это время мы должны доказать, что чего-то стоим. Иначе нас ждёт расформирование и слияния с другими КБ, более успешными, но в любом случае ровно через год и завод, и КБ переходят под крыло НКАПа. Проще говоря, чтобы выжить как организация наше КБ должно победить в конкурсе на истребитель. Слышал я, что грядёт большая реорганизация в авиационной промышленности: нарком планирует укрупнить основные КБ, а у заводских, нестоличных и вновь образованных, отобрать право на самостоятельные разработки, оставить только сопровождение тех самолётов, что их завод серийно выпускает.

— Понимаю,— Лавочкин на минуту умолкает, что-то обдумывая,— товарищ Чаганов, нам крайне необходим лётчик-испытатель. Стефановский ушёл с Чижевским, а Галлай, конечно, хороший пилот и инженер тоже отличный, но опыта ему не хватает... Полёт по плану уже через неделю, а... нам бы товарища Чкалова, ну хотя бы на первый вылет. Хотя, я слышал, Поликарпов тоже собрался скоро свой И-180 в небо поднимать, не даст он нам его.

'Можно подумать станет Чкалов у него разрешение спрашивать'...