Чаганов: Война

— Такое возможно?— резко поворачиваюсь к подруге,— У Дэвиса завёлся 'крот' из СИС?

— А чему ты удивляешься,— Оля нервно покусывает губу,— всё ещё мировой гегемон, правда стремительно теряющий позиции, но есть дело до всего...

— Личный секретарь?— любуюсь на её белоснежные зубки.

— Скорее всего... похоже новенький, вроде у него раньше была пожилая женщина. Помнишь мы пересекались с ней в Мар-а-Лаго во Флориде? Надо предупредить посла пока не поздно. Не ровен час, СИС пронюхает с кем и зачем ты на самом деле встречаешься.

— Сделаю, сегодня же утром,— прикручиваю к штативу свой 'Джиффи-Кодак', включаю настольную лампу и подкладываю под прозрачный лист шифроблокнота белую бумагу,— ты иди, 'рыжего' обрабатывай, сдаётся мне, не так он прост как кажется...

В этот миг снизу раздаётся выстрел, а через секунду ещё один. Пока я поднимаюсь и вытаскиваю из кармана брюк свой наган, Олины каблучки уже застучали по лестнице.

— Что случилось?— выдыхаю я, обводя взглядом гостиную и натыкаюсь на лежащего на полу Сиротина из раны которого на груди толчками вытекает кровь, заливая всё вокруг, в тот же миг толчки прекращаются.

Рядом с ним ничком, с браунингом в неловко вывернутой руке, не шевелясь лежит 'рыжий'. У их ног, сжимая рукоятку нагана, переминается с ноги на ногу Григулевич. Оля сильным ударом носка выбивает пистолет из безжизненной руки англичанина, наклоняется проверяет его пульс на шее, делает то же отклонившись к Сиротину и порывисто выпрямляется. Затем надевает висящие на шее маленькие наушники.

— Надежда, что у тебя? Ничего не слышала? Приём.— сделав два глубоких вдоха, нажимает кнопку вызова и спокойно спрашивает она.

— Всё тихо.— слышу рапорт Васиной у себя в телефонах.

— Коля?

— Всё спокойно.

— Я поднялся в уборную,— виновато бубнит Иосиф под тяжёлым Олиным взглядом,— Ваня тоже видно отлучился за чем то...

— Я поднялся в уборную,— виновато бубнит Иосиф под тяжёлым Олиным взглядом,— Ваня тоже, видно, отлучился за чем то...

'У семи нянек'....

— Понятно,— зло цедит подруга,— живо вниз ко второму.

— Что с телом Сиротина делать будем?— с надеждой гляжу на нашего предводителя.

— Всему своё время,— отрезает она,— ты давай наверх, составляй радиограмму от лица СИС. Мол, немедленно уничтожить вербовочное дело Гриншпана, его куратору срочно выехать в Лондон...

— Думаю последнюю шифровку мне тоже стоит переписать, чтобы одним почерком было.

— Давай,— Оля согласно кивает головой, на лестнице появляется бледный как смерть Григулевич,— что ещё, Иосиф?

— Он... он... мёртвый.

— Здесь оставайся,— рявкнула на него подруга и мы с ней несёмся по лестнице в подвал.

'Кто догадался сунуть пьяному кляп в рот?— поморщившись отвожу взгляд от посиневшей морды 'слуги' с сочащимися из носа и рта рвотными массами,— когда я уходил не было его'.

Оля поддёргивает юбку кверху, выхватывает из набедренных ножен финку и с каменным лицом режет вязки на руках и ногах трупа, рывком срывает кляп. В нос шибает тяжёлый самогонный смрад.

— Помоги,— Оля тянется к трупу, но я, опередив её, хватаю 'слугу' под мышки и сам тяну его наверх,— всё-всё, спасибо дальше мы с Григулевичем сами, делай своё дело.

* * *

'Так, проверяю в последний раз,— придвигаю к себе первый лист,— это радиограмма, которую 'рыжий' якобы передал, а Ильза как бы уже приняла. В Мюнхене на газете осталась дешифровка, здесь наоборот шифровка, ключ выбрал очередной из шифроблокнота. Антенна на крыше узконаправленная, стопроцентного перехвата в Германии невозможно... В ней некоторые подробности о подготовке 'столяром' покушения, особый упор, что взрыватель— часовой. Второй лист— радиограмма принятая 'рыжим', речь в ней идёт и о моей встрече с американским послом. Текст для правдоподобности оставляю как есть... Третий— 'принятая' радиограмма о Гриншпане, стилистика максимально соответствует предыдущей... Неплохо получилось вроде'...

— Закончил?— в комнату стремительно входит подруга,— теперь так, вариант с перестрелкой с немцами из флигеля отпадает. Реализуем вариант с ограблением: поляки, муж и жена, снявшие комнату по соседству, проникают в дом, мужа обнаруживает 'рыжий', в результате перестрелки оба погибают. Убитая горем жена шарит по комнатам, находит немного денег и мёртвого слугу, в панике бежит на железнодорожную станцию и там покупает билет до Амстердама, где следы её теряются... Оттуда Васина по другим документам едет в Брюссель, в нашем посольстве её будут ждать.

'Годный план, вот только тело Сиротина нам девать абсолютно некуда'...

— Оля, надо чтобы трупы обнаружились раньше, чем резидент вернётся домой, тогда полиция, осматривая место преступления, найдёт радиостанцию, шифровки... Можно даже шифроблокнот положить рядом с рацией, чтобы наверняка.

— А если королева Нидерландов прикажет замять скандал,— подруга тяжело опускается на стул рядом со мной,— не захочет ссориться с Великобританией?

— Это возможно, тогда давай устроим представление со стрельбой для немецких шпиков. Неужели не полюбопытствуют что произошло в доме? Не верю. Ну а чтобы совсем подстраховаться, сделаем несколько снимков шпионской аппаратуры, трупов и если власти телиться не будут, то пошлём всё это в газеты Швейцарии или Франции...

— Не знаю,— трясёт головой Оля,— рискованно это, что если немцы успеют расшифровать все сообщения до покушения?

— Исключено. Сама посуди: шифрует и расшифровывает сообщения резидент лично, шифроблокнот спрятан у него в кабинете. После каждого такого действия листок с ключами он сжигает, так? Поэтому сейчас в шифроблокноте ключей для радиограммы, что послана Ильзе нет. Перетряхивать город гестаповцы начнут после взрыва, проверят заявление хозяев, которым не вернули ключ от квартиры, найдут газету с выдавленным текстом шифровки, заподозрят Эльзера, узнают у пограничников до какого места в Голландии он взял билет, сопоставят с сообщением своих агентов из Арнема...

— Это так, но что если рацию на чердаке найдут раньше?

— Всё, конечно, может быть, Оля, но такой вариант очень маловероятен. Хозяева станут волноваться в полдень, когда не получат ключ от жильца, а гестапо— после взрыва.

— Хорошо, спасибо тебе...— грустно улыбается Оля,— хоть ты голову не потерял...

'Казнит себя за то, что её подчинённые так лопухнулись'.

— Хочешь, я Надежде скажу?— кладу ей руку на плечо.

— Нет, не надо,— подруга бросает взгляд на напольные часы у стены и пружинисто поднимается с места,— я сама, надо спешить, через два часа рассвет.

Глава 10.

Мюнхен, аэропорт Рим,

9 ноября 1938 года 17:50.

Новый четырёхмоторный 'Фокке-Вульф 200— Кондор', личный самолёт фюрера, пришедший на смену старому 'Юнкерсу-52' и позаимствовавший у последнего бортовой номер— '2600', вздрогнув, начал плавное снижение. Задремавший было Гитлер, встрепенулся и с удовлетворением отметил пунктуальность пилота Баура, на переборку салона из кабины пилотов были выведены часы, указатель скорости и высотомер.

— Мой фюрер,— сидящий сзади слева на кресле рядом с адъютантом Видеманом Гиммлер, заметив за высокой спинкой движение макушки Гитлера, устремляется вперёд, теряет равновесие и, комично взмахнув руками, валится на кушетку, расположенную вдоль левого борта,— мой фюрер, я только что получил радиограмму от Гейдриха...

— Где же она, Генрих?— папка , вылетев из рук рейхсфюрера и скользнув по ковровой дорожке, залетает под стол Гитлера,— Потеряли? Ничего, уборщики найдут, когда будут мести салон, так что же было в той радиограмме?

— Кхм-кхм,— Гиммлер бросает короткий злой взгляд направо на фыркнувшего Видемана,— мой фюрер, на днях я докладывал вам о том, что наш агент Франк установил контакт с резидентом британской разведки в Голландии майором Стивенсом...

— А-а, это тот самый, что выдал себя за племянника статс-секретаря Фрейслера, разумеется помню.

— ... С его помощью нам удалось обнаружить конспиративную квартиру резидента и установить наблюдение за ней. А сегодня утром скрытно скопировать шифроблокнот майора и расшифровать две радиограммы из Лондона.

— Отличная работа, Генрих!— Гитлер отдёргивает плотную белую занавеску и с гордостью смотрит вниз на здание строгое серое здание недавно построенного аэродрома,— поедете со мной в машине, по дороге расскажете, что против нас замышляют наши 'партнёры'.

Ровно в шесть самолёт мягко касается бетонной полосы, двигатели разом выключаются и большая тяжёлая машина начинает плавно терять скорость на длинной бетонной полосе. Не дожидаясь его остановки, от здания аэровокзала стартуют несколько машин и по рулёжной полосе, идущей параллельно взлётно-посадочной, бросаются вдогонку за самолётом.

Видеман, не дожидаясь остановки, спешит в хвост самолёта, делает недовольную гримасу сопровождающим в поездке за табачный дым в салоне и встречает фюрера в гардеробе с кожаным плащом в руках. По его знаку механик открывает дверцу, опускает вниз трап, два телохранителя быстро спускаются вниз, вставая с обеих сторон от лестницы, а адъютант твёрдо останавливает рейхсфюрера, захотевшего выйти из самолёта сразу после Гитлера.

* * *

— Чаганов?— фюрер возвращает дешифровку Гиммлеру,— это тот самый русский, что был в Испании?

Большой тяжёлый 'Мерседес', не сбавляя скорости, пролетает распахнутые ворота выезда на лётное поле и устремляется к автостраде ведущей в город.

— Так точно, мой фюрер, у вас отличная память, он был причастен к диверсии на аэродроме 'Легиона Кондор', его позже в Валенсии упустил Канарис... была замечательная возможность одним ударом расквитаться со всей шайкой бандитов, но...

— Он в Голландии?— перебивает его Гитлер.

— ... вчера прибыл в Амстердам на шахматный турнир в качестве президента русской шахматной федерации...

— Меня интересует, что вы планируете предпринять против моего личного врага?— фюрер теряет терпение, видя непонимающее лицо собеседника,— да, да, именно так, личного врага!

— Я думал, что этими русскими занимается абвер...

— А здесь не надо думать,— взрывается Гитлер,— уничтожить каждого ублюдка— священный долг каждого истинного арийца, на их руках кровь элиты люфтваффе, лучших из лучших!

— Совершенно с вами согласен, мой фюрер,— руки рейхсфюрера задрожали,— я неправильно выразился, ещё вчера я отдал приказ о приведении в боевую готовность групп Науйокса и Шелленберга. С задачей найти этого русского, арестовать и доставить в Рейх.

— Хорошо,— совершенно спокойным голосом продолжает фюрер,— только арестовывать и доставлять не надо, выстрел из-за угла лучше всего подходит...

— Так точно, мой фюрер!

— ... только так, чтобы подозрение пало не на нас, белогвардейцы, троцкисты, испанцы... кто угодно, хоть англичане.

— Слушаюсь, мой фюрер,— по спине Гиммлера вдоль позвоночника заскользила вниз крупная капля пота,— будет исполнено.

Он никак не мог привыкнуть к этому рваному ритму ведения Гитлером разговора: спокойное течение разговора вдруг взрывалось криками, угрозами, бранью, чтобы через минуту вновь вернуться в тихое русло. Это держало собеседников фюрера в постоянном напряжение, не давало им собраться с мыслями, многие его соратники, включая Геринга, признавались в частных беседах, что когда они входили в кабинет фюрера их сердце уходило в пятки.

* * *

Ближайшие к пивной 'Бюргербройкеллер' кварталы полиция оцепила ещё в полдень. Несмотря на прохладную, с лёгким морозцем погоду на улицах Мюнхена многолюдно, с балконов свисает множество флагов, в окнах цветы. Движение трамваев и автотранспорта ограничено: видны лишь военные грузовики и легковые машины с специальными пропусками, выставленными в лобовых окнах. Группы граждан оказались вытеснены подальше от места, куда вскоре должен прибыть фюрер.

Ильза, в числе последних пешеходов, за несколько минут до полудня успела перейти Людвигов мост через реку Изар, но дальше путь к 'Бюргерброю' был окончательно отрезан постами военной жандармерии. Она попыталась приблизиться к пивной с востока, севера и юга, но тоже безуспешно. Строгий приказ, пришедший снова ночью через связника, гласил: взрыв должен произойти ровно в 18:00 девятого ноября и точка.

'Расстояние для действия подрывной машинки подходящее,— подумала девушка, мысленно прикидывая расстояние от Миллеровых купален на берегу реки до пивной,— по прямой примерно полкилометра, но с этой стороны она закрыта другими зданиями, а Николас несколько раз повторял при инструктаже: кроме расстояния, важно выбирать место для включения машинки так, чтобы с него 'Бюргерброй' был хорошо виден'.

'Надо поскорее уходить отсюда,— девушка подавляет желание вновь взглянуть на часы,— полицейский на противоположной стороне улицы уже второй раз внимательно посмотрел на неё, не ровен час, проверит документы. Надо попытаться найти другое более высокое место, пусть даже оно будет немного дальше от цели'.

Сделав ещё один круг, замёрзшая, измученная Ильза Штёбе обессиленно уже в сумерках опускается на скамейку, в десятке метров от её ног медленно несёт свои свинцовые воды Изар.

"18:40... она провалила важнейшее в её жизни задание... будь на её месте Николас, он бы уж догадался, придумал что-нибудь, но этого упыря бы уничтожил... полчаса нажимала на кнопку, десятки раз меняла места, всё без толку... остаётся надеяться, что в бомбе сработает часовой механизм... Что это за шум доносится? 'Зиг хайль'?! Гитлер приехал? А что же было час назад? Те же крики'...

Бродя по соседним улицам, Ильза несколько раз пыталась пристроиться к организованным группам горожан, стоящих вдоль тротуаров, но стоило ей на минуту остановиться рядом, как к ней подходил ответственный из домового комитета и интересовался кто она такая и что ей надо на их территории. Девушке приходилось, махнув партийным билетом перед их глазами, объяснять, что она по заданию районной организации НСДАП проверяет бдительность групп встречающих.

'Репетиция!— осеняет вдруг Ильзу,— это была репетиция. Тогда Крики неслись одновременно со всех сторон, а сейчас— их громкость нарастает постепенно, меняется и направление с севера на юг... Ещё не всё потеряно! Есть ещё шанс'!

Вскочив на ноги, Ильза по мощёной булыжником дорожке побежала на звук вслед за другими зеваками.

— Сюда,— выкрикнул рядом какой-то пацан,— я знаю ход к пожарной лестнице, там с крыши всё будет видно.

* * *

— Хайль Гитлер,— рёв почти двух тысяч лужёных глоток едва не обрушивает кровлю самого большого пивного зала Мюнхена.

На выходе из фойе путь Гиммлеру вновь преграждает адъютант Видеман. Свита Гитлера остаётся в дверях, а сам он, явно наслаждаясь моментом, начинает неспеша двигаться по красной ковровой дорожке, рассекающей огромный, плотно заставленный столиками зал на две половины. Останавливается у некоторых из них, похлопывает счастливцев по плечу, обменивается с ними парой фраз и продолжает свой путь к трибуне, у подножия которой фюрера поджидают Гесс, Геббельс, Розенберг, Франк и Риббентроп.

— Связь с Гейдрихом, срочно!— коротко бросает рейхсфюрер своему помощнику.