— И он не тьер...
— Тьер? Кто... что это?
— Ты знаешь много, но не все. Отведи его к Оракулу. Он даст ответ. Если захочет.
— Я...
— Задай вопросы Оракулу. Не мне.
Он повернулся к вылезающему из кустов Дьену. Вид у того был слегка помятый, но выражение его лица заставило бы большинство людей понять, что лучше бы им сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Разумеется, никакого впечатления на ньорка это не произвело, к понятию "большинство" это создание не относилось.
— Прости, человек, — прохрипел он. — Я принял тебя за другого. Ты не враг мне.
Странно... Таяна готова была бы поклясться, что Дьен сейчас не в том настроении, чтобы принимать чьи бы то ни было извинения. И ожидала, что сейчас бой возобновится — и готова была вмешаться, даже прекрасно понимая, чем рискует. Но Дьен остановился и его напряженные ладони, сейчас почему-то напомнившие ей лезвия мечей, расслабились.
Он некоторое время внимательно разглядывал лицо ньорка, затем спокойно заметил:
— Прощаю. Я не хотел драться...
И уже произнося эту фразу, он вдруг понял, что тратит слова впустую. Великан не слушал, его вполне устроило первое из сказанных слов, все остальное было малозначимо. Д'раг повернулся к Дьену спиной, и двинулся к коновязи. От столь явного пренебрежения лицо Дьена пошло красными пятнами, только что расслабившись, он вновь подобрался и приготовился к броску, явно намереваясь воспринять такое поведение недавнего противника как новое оскорбление, но тут Тэй поняла, что еще мгновение — и вмешиваться ей будет поздно. Ее рука, стиснувшая бицепс Дьена, не просто просила остановиться — через тонкие пальцы потоком устремилась Сила, обволакивая разум, успокаивая, умиротворяя. После такого удара — Таяна, имея дело с этим чужаком, уже привыкла не сдерживать высвобождаемую мощь — даже неделю не кормленный тигр принялся бы тереться о ее ноги, как игривый котенок. Дьен же просто чуть приостыл. Не более.
Она проводила глазами удаляющихся всадников. Снова отец уехал... хотя, если положить руку на сердце, сейчас она была даже немного этому рада. Разумеется, не тому, что барон Арманд де Брей скрылся за холмами, и неизвестно сколько времени пройдет, прежде чем он снова окажется у этого дома — но вот об отъезде его спутника она нисколько не жалела, более того, была этому чрезвычайно рада. И очень надеялась, что в обозримом будущем ей не суждено вновь побывать в обществе ньорка... каким бы познавательным ни было это событие.
— Мерль... — негромко позвала она.
— Слушаю, госпожа, — склонился в поклоне вампир, с отъездом гостей занявший свое привычное место у крыльца.
Он тоже был не в восторге от спутника барона. Вампирам и ньоркам было нечего делить — кровь созданных магией существ была неудобоваримой для крылатых хищников, а сами они, в свою очередь, были слишком быстрыми и гибкими, чтобы даже исключительная реакция вечных воинов представляла для вампиров серьезную опасность. Толпа людей — куда опаснее, а ньорк, действующий в одиночку, и, к тому же, не признающий всяких ухищрений типа лука, капкана и аркана, вряд ли сумел бы поймать крылатую тень, никогда не стремящуюся к схватке грудь в грудь. Они соблюдали нейтралитет по отношению друг к другу — но не более.
— Мерль, слетай, пожалуйста, в таверну, скажи, что нам нужны скакуны. Два. Мы уезжаем завтра на рассвете.
— Могу я узнать, куда намеревается ехать госпожа?
— Это не секрет, — пожала плечами Таяна. — К Оракулу.
— Плохое место, — поежился вампир. — Очень плохое место, госпожа.
— Ерунда, — передернула плечиками волшебница. — Если Оракул не любит вампиров, это не означает, что он так же относится к людям. Я уже была у него, и не раз. А вот тебе и впрямь не следует приближаться к его пещере без острой необходимости, а то Оракул сначала бьет, потом смотрит, кого... останешься здесь. За домом присмотришь — хотя не думаю, что поездка продлится долго.
— Как прикажете, госпожа... — в голосе Мерля сквозило облегчение. — Как прикажете. Скакуны? Самые лучшие будут к услугам госпожи.
— И еще, Мерль...
— Да госпожа?
— Заплати.
— Но... но, госпожа, они же все обязаны вам. Всем обязаны, и урожаями, и здоровьем. Они должны вам много больше, чем стоят две клячи. Даже хорошие. Неужели...
— Мерль, я сказала, заплати сполна. Мне не нравится, что ты слишком много думаешь о сбережении моего серебра. В конце концов, деньги у нас есть.
— Госпожа...
Голос вампира звучал жалобно. Таяна уже не раз сталкивалась с тем, что если Мерлю не дать достаточно точных указаний, и не подкрепить их соответствующим приказом, он наверняка попробует взять требуемое ей за бесценок, а то и вовсе даром. В большинстве случаев, ему даже не приходилось особо уговаривать продавца — большинство жителей села искренне готовы были услужить волшебнице, а остальные просто совершенно не хотели ссориться ни с самой Таяной, ни с ее посланником. Когда она узнала об этом, у них с Мерлем состоялся довольно неприятный разговор... и каждый остался при своем мнении.
— И хватит об этом. Я так хочу.
— Да, госпожа, — с тяжелым вздохом поклонился вампир. — Как прикажете.
Это означало, что хозяин таверны, который всегда имел на продажу несколько скакунов, получит за них, по крайней мере, две трети истинной цены. Остальное можно будет отдать ему позже...
— Радости тебе, Дьен.
— И тебе радости, Таяна.
Она чуть печально улыбнулась. Те несколько дней, что им пришлось провести в дороге, ни в малейшей степени не оправдали ее ожиданий. Да, благодаря ее магии, Дьен с каждым днем говорил все лучше и лучше — она не прекращала сеансов Проникновения, каждый вечер... конечно, лучше бы было проводить их с утра, когда отдохнувший за ночь разум более всего готов к восприятию, но это означало по крайней мере на час отодвигать отъезд из очередной таверны, где они ночевали, а Тэй не хотела тратить время зря. Она немного злилась на себя за то, что сразу не подумала об Оракуле... хотя, вообще говоря, ничего удивительного в этом не было — каждое посещение этого существа оставляло в душе очень сложные ощущения. И не очень приятные.
Итак, Дьен мог говорить, и она надеялась, что он также сможет и хоть что-нибудь рассказать о себе. Увы — он так ничего и не помнил, кроме своего имени. Он не знал даже, что Мерль нашел его на болоте, в воспаленном разуме его не осталось ничего. Самое первое воспоминание, которое он мог вызвать, это склонившееся над ним лицо женщины, искаженное болью — ее, Таяны, лицо. Как он оказался в лесу, что из себя представляют найденные вампиром предметы, да и вообще, принадлежали ли они ему когда-нибудь — все это было покрыто мраком забвения. Хотя насчет принадлежности найденного добра Таяна ничуть не сомневалась, в конце концов, вряд ли могло ошибиться нечеловеческое обоняние вампира.
Наверное, именно поэтому путешествие оказалось скучным. Им было просто не о чем разговаривать. Все вопросы волшебницы разбивались об упрямое "не помню", а сам Дьен почему-то не проявлял любопытства к окружающему миру, и почти не задавал вопросов. Ну, разве что, о вещах совсем простых.
Оказалось, что он совершенно не умеет ездить верхом. Более того, когда он впервые увидел скакуна, на котором ему предстоит ехать, он даже не понял, что за создание стоит перед ним. Возможно... нет, вряд ли она могла поверить в такое. Скакуны были широко распространены даже у ургов, даже гномы имели с ними дело, когда по каким-то надобностям покидали пещеру. И вряд ли даже в самых дальних странах неизвестны эти послушные, неприхотливые, доверчивые создания, с готовностью согласные служить любому, кто будет о них заботиться.
Она смотрела, с какой осторожностью он проводит пальцами по чешуйчатому боку скакуна, с какой опаской старается не подносить руку близко к всегда печальной морде животного... как будто клыки могут укусить. Как будто бы скакун вообще когда-нибудь и кого-нибудь кусал. Временами Таяна сама с удивлением думала о том, зачем эти создания наделены клыками — у них и так было не слишком много врагов. Мало какой зверь мог пробить бронированную шкуру скакуна...
Ну да ладно... боится, ну и пусть его. Хотя Дьен без особого раздумья атаковал ньорка. И неважно, что он не знал, кто перед ним — глаза же у него есть. Он не мог не видеть, что стоящий против него великан сильнее... Нет, тут дело не в страхе.
— Сегодня к концу дня мы будем у цели.
Он отрезал кинжалом ломоть мяса от окорока и вгрызся в него зубами. Зубы у него тоже странные — очень уж здоровые. Конечно, сама Таяна, титулованная волшебница, могла не бояться не только таких мелочей, как больные зубы, но и гораздо более опасных хворей... но он же не маг. У него напрочь отсутствует даже крупица Дара — ну... если не считать его странного щита, пусть и порядком ослабшего за последние дни.
Она снова бросила взгляд в его сторону.
"И мясо он режет странно, — подумала она. — Очень уж... аккуратно. Как будто бы его жизнь прошла при Дворе, только там напридумали столько правил поведения за столом, что выучить их все можно разве что к старости".
— Госпожа волшебница, — замер перед ней в поклоне мальчишка, лет десяти-двенадцати. Произнеся эти слова, он смиренно ждал, пока знатная гостья обратит на него внимание.
— Да?
— Ваши скакуны оседланы, как вы просили. Припасы в дорогу уложены.
— Благодарю, — кивнула она, заметив краем глаза трактирщика, который направлялся к ним. Видимо, тоже заметив приближение хозяина, мальчишка исчез, словно по волшебству. Тэй усмехнулась — похоже, хозяин потратил немало времени на то, чтобы должным образом вышколить прислугу.
Хозяин, мужчина уже немолодой и, в отличие от большинства своих собратьев по профессии, не наживший лишнего жира, уселся рядом с Дьеном, не дожидаясь приглашения. Таяна его понимала — тот, кто дарит тебе кров и еду, пусть и за твое же серебро, всегда хозяин. Некоторые рыцари или маги, считая себя слишком знатными, чтобы снизойти до беседы с трактирщиком, рисковали потом получить в тарелке жаркого тщательно зажаренного таракана, а то и еще что-нибудь, менее заметное, но, к примеру, часа через три заставляющее очень быстро искать какой-нибудь куст. Большинство старалось не ссориться с владельцами придорожных гостиниц — а ну как еще придется остановиться здесь.
— Радости, госпожа волшебница.
— И тебе радости, Чес.
Он поскреб давно не бритый подбородок. Таяна покосилась на своего спутника — она только сейчас поняла, что у Дьена совсем не растет борода. Там, где у любого другого мужчины за день вырастает колючая щетина, на протяжении всего месяца была чистая, гладкая кожа.
— Не иначе, как к Оракулу собрались, — в голосе трактирщика не звучал вопрос, скорее, просто утверждение.
— К нему, — кивнула Тэй.
— Эта... вы уж поосторожней. Он уж месяц как не в духе... седмицу тому баба с соседней деревни к нему пошла... да только ту бабу и видели.
— Может, тарги, — пожала плечами Таяна.
— Да оно конечно, можа и тарги... — во взгляде Чеса читалось сомнение. — Ну, таки я ж и говорю, поосторожней, чего уж... тарги, оно конечно... А то еще господин тут один проезжал, так то седмицы две тому как было, али больше чуток... таки он тоже к Оракулу. А тута ведь дорога-то одна, так мыслилось мне, что у меня ж на оборотном пути и столоваться будет... ан нет, таки и не видел я того господина. А он, гляди ж ты, не из бедных был, да и воев с ним було, почитай что с пяток.
Таяна нахмурилась. Благородный господин, да еще и с пятью телохранителями, вряд ли мог пропасть вот так бесследно. Или и впрямь Оракул гневается... впрочем, создание это вообще благодушием не отличалось. Таяна поежилась, представив, что сидит год за годом, столетие за столетием в одной и той же пещере, отвечая на дурацкие вопросы о видах на урожай, о погоде, да о том, ежели соседу дать в долг два серебряных, то отдаст ли их сосед, или придется брать дубину, да идти долг с него выколачивать. Тут и в самом деле можно взбеситься.
— Спасибо, Чес, за заботу. Мы будем очень осторожны, — улыбнулась она трактирщику столь обворожительно, что тот залился краской, будто молодая девица.
— А, ну оно и хорошо, — он поднялся. — А возвращаться будете, таки милости прошу, заезжайте. Комната для вас завсегда готова будет, госпожа волшебница.
Когда село скрылось из виду, Дьен придержал скакуна — вышло это у него достаточно неловко, но умное животное почувствовало желание неопытного седока и само сбавило шаг.
— Скажи, Таяна, а кто это — Оракул?
— Ну, слава Эрнис, я уж думала, ты никогда не спросишь. Может, я тебя на погибель везу. Неужели не интересно?
— Может, и на погибель, — пожал плечами Дьен, и волшебнице вдруг показалось, что это его и в самом деле не слишком волнует. То ли страха нет, то ли не верит в такой исход. — Может, конечно, и на погибель, да только зачем оно тебе надо, волшебница? Если уж захотела бы от меня избавиться... отдала бы этому... Мерлю.
— Послушай, Дьен, ну чем тебе Мерль не угодил. Ходит тише воды ниже травы, на глаза тебе старается не попадаться. По дому работает, как проклятый... Я бы без него, пожалуй, пропала бы.
— Угу... с ним тоже пропасть можно, с его-то зубками. Таяна, прости, но я не могу объяснить. У человека таких зубов не бывает.
— Он не...
— Да помню я, помню. Он не человек, он вампир, магическое создание, древнее. Ты все это говорила. Я просто знаю, что он не человек. И он пьет кровь. Мне это не нравится.
— Дьен, я понимаю, что ты многое забыл...
— Все забыл! — он поморщился.
— Хорошо, я понимаю, что ты все забыл. Но тогда просто поверь мне на слово, что опасаться Мерля не стоит. Да, он пьет кровь, такова сущность вампиров, и бороться с ней они не в состоянии. Мерль еще никогда и никого не выпил досуха.
— В смысле, не убил?
— Ну... да. Нет, не совсем. Говорят, что вампир выпил человека досуха, когда человек либо умирает, либо сам становится вампиром.
— Не хочу быть первым, — хмыкнул Дьен.
— Тебе это не грозит, — она усмехнулась. — Твоя кровь ему не нравится...
Сказав это, она тут же обозвала себя распоследней дурой. О, Эрнис, ну кто же ее тянул за язык. Оставалось только надеяться, что Дьен не обратит внимания на неосторожную фразу. С его-то отношением к Мерлю, мысль о том, что тот уже отведал крови Дьена, вряд ли послужит установлению взаимопонимания.
Он не заметил, или сделал вид, что не заметил.
— Таяна, я многого не помню. Но кое-что... ты научила меня языку, и я постараюсь объяснить, что я думаю. Вот смотри... когда мне пришлось драться с этим... как его?
— С ньорком.
— Да, с ним. Понимаешь, я не боялся. Что-то во мне говорило, что я сильнее.
— Кстати, ты ошибаешься.
— Возможно, дело не в этом. Моя память ушла, но тело, мускулы — они что-то помнят. Наверное, они помнят, что со здоровыми мужиками, вроде ньорка, я когда-то справлялся легко.
Она нахмурилась. Наконец-то начался доверительный разговор, которого она так долго ждала, но направлялся он куда-то не в то русло.
