......................................................................................................
На сей раз, атака была самой настоящей — лавина танков и боевых машин, за которыми следовали густые цепи пехоты. Дроны защитников вскрыли места их сосредоточения, — на которые рухнуло несколько залпов реактивной артиллерии, — но то, что было смертельно для пехоты, было почти что безвредно для бронированных машин. Несколько разнесло прямыми попаданиями — но остальные начали двигаться вперед. Танки мятежников прямой наводкой расстреливали надолбы, сбивали с вала уцелевшие пулеметные башенки — за считанные минуты там не осталось ни одной. Стреляли они и по форту, — но как раз к такому вот виду огня он был очень хорошо приспособлен. На виду просто не было ничего, кроме пологого склона вала, слишком толстого, чтобы его смогли пробить даже подкалиберные снаряды. Тем не менее, танки продвигались вперед, и, не будь надолбы ещё частично целы, дело могло кончиться довольно плохо. Несколько танков застряли на них, остальные были принуждены остановиться. Тут же по ним дали залп выставленные на вал ракетные установки, наконец-то прибывшие из тыла. Вновь десятки танков одновременно были подбиты. Уцелевшие немедленно открыли огонь — но их снаряды или снова попадали в вал или проходили над ним. Многие расчеты всё же гибли, но уцелевшие продолжали стрелять, всё время меняя позиции. Когда мятежники догадались вновь накрыть вал огнем артиллерии и минометов, горело уже больше тридцати машин. Но в поле зрения Талу их были сотни и между ними вперед уже продвигались саперы — чтобы взорвать уцелевшие надолбы. Ситуация быстро двигалась к катастрофе — но тут в бой вновь вступили вертолеты. На сей раз, они атаковали с минимальной высоты, чтобы не стать мишенью для зенитных ракет. К тому же, теперь их было много — добрых штук двадцать. В считанные минуты было уничтожено ещё около сорока танков. Уцелевшие повернули назад. Саперы мятежников, правда, продолжали свою вредительскую деятельность и даже смогли взорвать несколько надолбов — но тут их накрыли минометы, стрелявшие из фортового рва. Их там стояло уже десятка полтора, так что мятежники скоро обратились в бегство и Маоней с облегчением перевел дух...
.........................................................................................................
Талу проснулся, когда кто-то — опять не слишком вежливо — потряс его за плечо. Он недовольно замычал и повернулся на спину, пытаясь понять, где оказался. Над ним выгибался ржавый стальной свод, сам он лежал на жесткой армейской кровати. Над ним стоял какой-то молодой файа в черной форме Высшего — и смотрел на него не очень дружелюбно. Несколько секунд Талу ошалело смотрел на него. Он чувствовал, что спал очень долго, — часов десять, не меньше, — и совершенно обалдел, пытаясь понять, где воспоминания, а где сны. Наконец, он узнал Йарри и рывком сел. Ему не приснилось — он и в самом деле был в форте и вчера они отбили штурм. Тогда, поняв это, Талу отправился жрать — а потом отыскал эту вот казарму и завалился спать...
— А? Чего тебе? — всё ещё сонно спросил он.
— Поднимайся. Нас снова атакуют.
В аду не бывает каникул, подумал Маоней, и вскочил на ноги.
........................................................................................................
На сей раз, времени у него хватило лишь на то, чтобы надеть сандалии и забежать в туалет. Потом он, вслед за Йарри, побежал в штаб. Здесь царила та же рабочая обстановка, и он торопливо плюхнулся на отведенное ему место. К счастью, "Найи" — тот же или однотипный — был уже в воздухе и связь работала устойчиво. "Связь-2", как иногда называли передатчики, работающие на фосфиде индия. Талу надеялся, что мятежники не смогут взломать эту систему. Например потому, что низший из её рабочих диапазонов был около 12 гигагерц, высшие — в районе 30 гигагерц, и при этом абоненты запросто могли ответить на других частотах. В любом случае, радиоэлектронная борьба была крайне сложной дисциплиной, в которой он знал только самый минимум. Здесь Талу мог положиться лишь на встроенную защиту своей техники и на помощь настоящих специалистов, которые сейчас, наверно, занимались этим...
......................................................................................................
Довольно быстро Маоней разобрался в обстановке. Пока он спал, мятежники, конечно, не дремали. Их артиллерия вела непрерывный огонь, причем, уже не только по укреплениям, но и в тыл. Станция была разгромлена — её поле изрыло воронками, торчали скрученными взрывами рельсы, между которых стояли — и кое-где ещё лениво догорали — разбитые остовы вагонов. Кирпичное здание диспетчерской превратилось в груду развалин, досталось и промышленному району за станцией — взгляд Талу то и дело натыкался на развалы толстых кирпичных стен и снесенные крыши. С военной точки зрения это было не только бессмысленно, но и, пожалуй, даже вредно — по крайней мере, в Академии Талу говорили, что оборонять развалины куда проще, чем целое здание, а разрушенный город с перекрытыми завалами улицами и подвалами, укрытыми под горами обломков, сам собой превращается в крепость. Но, как полагал Талу, действия мятежников имели мало общего со здравым смыслом. Их единственной целью было уничтожить Проект и ненавистных файа, а для этого разрушение всего, что попадалось им на глаза, было вполне разумным средством.
..........................................................................................................
Недовольно мотнув головой — мысли о том, что огромная масса людей хочет его просто убить, в числе прочих, никак не добавляла храбрости, — Талу обратился к своим прямым обязанностям. Трудно было понять, насколько пострадал сам форт, — его пологие валы не давали обвалов даже при многочисленных попаданиях снарядов, — но вот вал тыловой линии был едва ли не наполовину срыт. Во многих местах обнажились тыловые стены казематов, четко выделяясь с высоты светло-серыми пятнами раскрошенного бетона. Теоретически, они выдерживали попадания шестидюймовых снарядов даже без защитной земляной подушки — но каждое попадание причиняло повреждения бетону и рано или поздно каземат превращался просто в груду развалин...
..........................................................................................................
Мятежники, между тем, действительно пошли в атаку. Талу увидел широкую волну танков, за которой двигались боевые машины пехоты и бронетранспорты. Навстречу им с вала полетели противотанковые ракеты, но уже гораздо меньше, чем вчера — похоже, большая часть защитников погибла или же просто бежала на восточный берег протоки. Тем не менее, несколько машин всё же вспыхнули или даже взорвались от детонации боезапаса. Остальные немедленно открыли шквальный огонь, быстро подавив остатки сопротивления. Но, когда они достигли полосы заграждений, оказалось, что им мешают не только остатки надолбов, но и густо усеявшие здесь землю воронки.
Насколько помнил Талу, при попадании в "грунт средней твердости" шестидюймовый фугасный снаряд оставлял воронку диаметром в три с половиной и глубиной в полтора метра. Даже для танков это было достаточно серьёзное препятствие. Перебираясь через них, они качались, кренились, некоторые даже застревали, порвав гусеницы об уцелевшие вопреки всему надолбы. По уставу тут надлежало использовать бронированные бульдозеры или путепрокладчики — однако мятежники, похоже, не догадались притащить с собой столь прозаическую технику. За что им теперь приходилось платить. По крайней мере, танки их опять застряли на остатках заградительной полосы, не говоря уж о более легкой технике. Из бронетранспортов и боевых машин, правда, посыпалась пехота. Ещё больше её спешно подходило с тыла. Но ей тоже пришлось пробираться через воронки, обломки бетона и обрывки колючей проволоки. Минометчики в форте не спали и на живую волну градом посыпались мины.
С высоты в пару миль и через телеобъектив это совершенно не казалось страшным — просто перемещение смутных пятнышек по похожей сверху на карту местности. Среди них то и дело появлялись дымные облачка. Пятнышки замирали, потом двигались дальше. Некоторые. Некоторые оставались лежать, но остальные упрямо продвигались вперед. Талу вспомнил, что ему пришлось пережить за считанные минуты пребывания под минометным обстрелом и поёжился. Похоже, что ненависть к файа превратилась у мятежников в настоящую одержимость, в желание добраться до защитников любой ценой, — даже ценой жизни...
........................................................................................................
Талу вновь недовольно мотнул головой. Здесь, в глубоком подземелье, куда не доносился грохот взрывов, легко было утратить ощущение реальности. Он напомнил себе, что от исхода этого сражения зависит в том числе и его собственная жизнь...
........................................................................................................
Мятежники, между тем, перебрались через заграждения — но это привело только к тому, что они вновь попали под огонь казематных орудий форта. Определенные выводы они, правда, сделали и двигались рассредоточено — наступающих солдат разделяли десятки, наверное, метров, так что даже четырехдюймовые снаряды не могли уничтожить больше одного за раз. К веселью, правда, присоединились минометы, стрелявшие из фортового рва, но поток мятежников на сей раз казался бесконечным. Поняв, что остановить его невозможно, Талу скорректировал огонь, перенеся его на проходы через заграждения. Здесь мятежники невольно скучивались и здесь огонь защитников наносил им наибольшие потери.
Прорвавшиеся, между тем, миновав неширокий канал и развороченное взрывами рельсовое заграждение, дошли до протоки — но перед водой им пришлось остановиться, к тому же, по ним начали бить пулеметы из бункера на восточном берегу и стрелки из-за опрокинутых вагонов. Вдобавок к этому мятежники попали под перекрестный огонь ещё уцелевших защитников вала и атака захлебнулась. Талу с облегчением перевел дух и отправился завтракать.
.......................................................................................................
Вернувшись на своё место, он задумался. Ответный ход был совершенно очевиден и он ничуть не удивился, когда всего через час мятежники начали атаку самого форта. Так как танки не могли подойти к нему через двойную линию пусть и сильно разрушенных уже заграждений, — да и их огонь ничем не мог тут помочь, — с помощью пехоты. Очень многочисленной — Талу прикинул, что на сей раз на них идет несколько тысяч. Вдобавок, мятежники буквально засыпали заднюю часть форта минами. Тем не менее, накрыть внутренний ров, где стояли минометы защитников, им не удалось, и, едва мятежники сунулись на гласис, их накрыло убийственным огнем.
Однако, и они сделали выводы из вчерашнего неудачного опыта. Во-первых они пустили вперед волну психов, буквально обмотанных взрывчаткой — они бросались на решетку, как безумные, буквально насаживая себя на пики, после чего гремел взрыв. На каждом подрывнике-самоубийце было, наверное, двадцать или тридцать килограммов взрывчатки, так что даже в трехрядной решетке получалась приличных размеров дыра — по крайней мере, достаточная, чтобы в неё можно было пролезть. Вторая волна мятежников тащила дымовые шашки, дым от которых быстро затянул всё поле боя.
Дальнейшего Талу не видел, но смог понять из переговоров сидевших в штабе офицеров. По длинным веревкам мятежники спустились в ров — но как раз здесь их ждал крайне неприятный сюрприз. В передних углах рва были построены трехэтажные капониры, скрытые под землей. В каждом из них стояло восемь пулеметов — а вдоль бетонного ущелья рва огонь можно было вести как в тире. Любой, кто спускался в него, тут же погибал, а дым от брошенных в ров шашек не очень помогал мятежникам — в таком тесном пространстве даже огонь наугад был смертельным. К тому же, на нижнем этаже каждого капонира стояла батарея из трех старых, но совсем не добрых пушек-картечниц. После каждого залпа вдоль рва проносилась туча круглых пуль, не слишком нуждаясь в прицеле и разрывая в клочья всё, что попадалось ей по пути.
Во рву загрохотали взрывы — иногда пули поражали подрывников-самоубийц, иногда они сами взрывались, добежав до внутренней стены. Но она была толщиной метра в три, а чтобы добраться до установленной на ней решетки пришлось бы приставлять лестницы. Запастись которыми мятежники то ли не подумали, то ли не смогли их подтащить. К тому же, дымовая завеса теперь сыграла против них. К тому времени, как они поняли, что происходит что-то неладное, дно рва покрылось трупами. Установленные за казармой минометы тоже ни на миг не прекращали свой губительный огонь. Мятежники попытались добраться до них в обход форта — однако боковые рвы тоже простреливались из капониров, так что любая попытка пробежать по ним превращалась в мрачную гонку смерти.
.........................................................................................................
По всем канонам военного искусства, после таких потерь атака должна была захлебнуться. Но на смену павшим катили всё новые волны мятежников. Поняв, наконец, с чем столкнулись, они попытались добраться до капониров, но это оказалось не так просто. Как и перед казармой, перед каждым капониром был устроен внутренний ров, дно которого покрывала стальная решетка с торчащими из неё длинными пиками — а между них была уложена колючая проволока, так что до амбразур было метров десять абсолютно непреодолимого пространства. Некоторые самоубийцы бросались прямо в этот ров, стараясь разрушить заграждения — иногда прямо с гребня контрэскарпа — но здесь надо было не пробить брешь, а проложить сплошную "дорожку" в заграждении, что было делом явно непростым. К тому же, ото дна этого рва до амбразур было добрых метров шесть. Сверху же каждый капонир прикрывала пятиметровая железобетонная плита — чтобы расколоть её, потребовалось бы, наверное, несколько тонн взрывчатки. Наружная стена капонира была утоплена под неё на несколько метров, так что до амбразур нельзя было добраться и сверху. Это была последняя линия обороны — но зато самая надежная.
........................................................................................................
Когда дым всё же рассеялся, Талу предстала страшная картина побоища. На сей раз, бойня была чудовищной, куда более ужасной, чем накануне. Он видел буквально десятки тысяч трупов, разбросанных по рву, гласису форта и его окрестностям. На первый взгляд это не казалось чем-то страшным — увеличение было всё же не настолько большое, чтобы различить какие-то кровавые подробности. Просто лежащие на земле фигурки. Не всегда целые, но это и всё, что он мог сказать. Зато их количество поистине внушало ужас — и понимание, что все убитые пришли, чтобы убивать сами, почему-то не делало его меньше. Маоней был очень рад тому, что хотя бы эта атака закончилась.
.........................................................................................................
