Чаганов: Война

— Свою задачу понял, Семён Алексеевич,— шутливо щёлкаю каблуками,— что ж давайте собирайте народ, на борьбу буду вдохновлять...

Москва, Центральный аэродром.

3 октября 1938 года, 10:00.

Сквозь серые облака впервые в это пасмурное утро показалось нежаркое осеннее солнце. К небольшой группе мужчин в военной форме и гражданских, стоящих у выхода на лётное поле, торопливым шагом приближается лётчик, на ходу расстёгивая шлем. За минуту до этого он выскочил из кабины И-15-го, подрулившего к зданию аэропорта, и остановившегося рядом с другим самолётом И-180, которому предстояло сегодня впервые подняться в воздух. Вокруг последнего, с работающим двигателем копошились несколько техников.

— Ну что там, Стёпа?— нетерпеливо выкрикнул большеголовый комбриг, лицо которого было известно всей стране.

— Облачность— тысяча сто метров, видимость— два километра, Валерий Павлович,— на ходу рапортует майор Супрун, лётчик, которому переходит самолёт на испытания после первого вылета на нём его знаменитого напарника.

— Сойдёт,— делает шаг ему навстречу Чкалов и хлопает его по плечу,— помоги мне...

— Вылет разрешаю,— растерянно бормочет высокий мужчина в сером пальто, переводя взгляд со спин лётчиков, энергично вышагивающих по протоптанной дорожке к самолёту, на хмурое осунувшееся лицо Поликарпова.

'Неужели никто не остановит? Что у них тут вообще происходит? М-88-й— ещё сырой, его доводить и доводить... а они устроили гонку... Угробят Чкалова... Они? А мы с Лавочкиным или Яковлев чем лучше? Это из-за нас Поликарпов решил не дожидаться Швецовского двухрядника, сделал ставку на 'запорожец'. Хотя почему именно угробят? Тогда авария произошла из-за переохлаждения двигателя в двадцати пятиградусный мороз, сейчас тепло ещё: плюс пять-десять, без проблем сделает пару кругов и преспокойно приземлится. Выходит зря напросился сюда к Томашевичу на первый вылет? Николай Николаевич точно был недоволен, распорядился чтобы мы с Лавочкиным стояли за заграждением... Нет, предупредить всё-таки надо'!

Легко перепрыгиваю через 'волнорез' (физические кондиции начинают приходить в норму), отделяющий пассажирскую зону от лётного поля, и, не обращая внимания на недовольные возгласы сзади, со всех ног бросаюсь вдогонку за лётчиками.

— Валерий Павлович!— кричу поверх голов техников, обступивших его, уже сидящего в кабине,— Не уходи за пределы аэродрома! Если остановится двигатель...

— Заткни фонтан,— тяжёлая, пахнущая машинным маслом рука легла мне на плечо,— репортёр, б

* * *

, марш с поля, а то б

* * *

...

'Вот так, как без формы, так уже 'репортёр, б

* * *

''...

— Алексей... Сергеевич, тут... вам нельзя...— голос Томашевича прерывается после бега. Чкалов за шумом мотора не обращает внимания на нас, его лицо сосредоточено, продолжает опробовать рули, двигает закрылками, ручкой газа...

— Дмитрий Людвигович, да я хотел предупредить его чтоб с аэродрома не уходил, опасно, двигатель не надёжный...

— Знает товарищ Чкалов всё, в полётном задание указано...

Лётчик даёт знак техникам и начинает рулёжку к старту, головы всех собравшихся обращаются к нему, замечаю, как Поликарпов не таясь крестит, начавшую без остановки стремительный разбег по направлению от нас, железную птицу.

'Услышал ли меня Чкалов'?

Самолёт легко отрывается от земли, не убирая шасси, уже на высоте около ста метров закладывает вираж влево, выравнивается метрах на пятистах и уходит на первый круг. Через несколько минут под восторженные крики немногочисленных 'болельщиков', стоящих на открытой смотровой площадке аэропорта, он, слегка покачивая крыльями, проходит над нами...

— Высоту набирает...— шепчет искусанными губами заместитель Поликарпова.

На мгновение пропадая из виду и снова выныривая из низкой облачности, И-180 уходит на второй круг, который сильно вытягивается в сторону соседнего авиазавода.

'Что творит, он вообще в полётное задание заглядывал'?...

По крутой глиссаде чёрный самолётик, вынырнув из серых облаков, начинает быстро опускаться на короткую полосу, перпендикулярную к той, с которой взлетал. Напрягаю зрение и мысленно продолжаю посадочную до земли.

'На территорию завода шлёпнется'...

— Да-а-вай, ч-чутка 'п-подтяни'!— начинает заикаться Томашевич. Не доходя до полосы около километра, на высоте двухсот метров самолёт тянет влево и он резко проседает к земле. Инстинктивно на мгновение зажмуриваю глаза, а когда вновь их открываю, то вижу яркую вспышку. Как по сигналу стартового пистолета, ещё до прихода звука, стартует санитарная машина, стоявшая со включённым двигателем у здания аэропорта.

— Гони!— заскакиваю на подножку, стоящей неподалёку пожарной машины и кричу в ухо замешкавшемуся водителю.

Тот жмёт на газ и, подскакивая на кочках, 'пожарка' понеслась вперёд.

'Что там?— картинка прыгает перед глазами,— Проломленный деревянный заводской забор, чуть накренившийся электрический столб, скрученные провода на развороченной самолётом земле, оторвавшееся при падении хвостовое оперение... Сумел, перетянуть заводские постройки, пожара вроде нет. Чкалов где'?

Остановившаяся рядом с местом аварии 'скорая' закрывает от меня фюзеляж.

— Да что ты меня как бабу лапаешь?— слышу знакомый грубый голос, когда спрыгнув с подножки, подбегаю ближе,— ты мне, Иваныч, лучше спиртику плесни, а то сердце заходится... Огибаю кузов 'санитарки': Чкалов весь в грязи, отгоняет от себя людей в белых халатах, опираясь спиной о капот двигателя и положив руку на зарывшуюся в землю лопасть винта.

— Чо, Чаганов, накаркал?...— щурит подбитый правый глаз лётчик.

'Ах накаркал, значит,— закипело у меня в груди,— слышал меня, но сделал по своему'.

-... ладно, я не в обиде, сам кругом виноват,— не вдыхая, одним глотком опустошает поднесённую мензурку и счастливо улыбается.

* * *

— Ну так что, Семён Алексеевич,— обращаюсь к задумавшемуся Лавочкину, сидящему рядом со мной в ЗИСе,— не передумали Чкалова к нам приглашать?

— Валерию Павловичу не до испытаний сейчас,— как всегда дипломатично отвечает он,— подлечиться ему надо.

— А вот скажите,— продолжил я, поняв что других комментариев не будет,— почему Поликарпов за М-88-й мотор так держится? Ведь неясно сколько времени уйдёт на его доводку. Почему не хочет дождаться Швецовских двухрядных, как мы?

— Может быть потому, что М-88-й двигатель высотный, уже сейчас в железе и испытан. То есть на нём наш истребитель вполне может со 109-м за высоту побороться. Пусть не доведён пока, так М-82-й вообще ещё не включался даже на земле. Через месяц мы получим, по сути, макет двигателя, на котором летать ещё нельзя. А какой из моторов скорее доводиться будет никому не известно. Если б сегодня всё гладко у Николая Николаевича прошло, а к этому все предпосылки были: отлетал бы над аэропортом движок не переключая во взлётном режиме и спланировал точно на полосу, то всё— Поликарпов может докладывать наверх, что мол И-180-й на крыле, прошу ускорить доводку мотора... Вполне могли бы ту же бригаду Климова опять в Запорожье отправить в командировку.

— А мы почему тогда М-88 не выбрали?

— Потому, что два истребителя под один мотор армии не нужны. А у Поликарпова авторитет, И-180— это развитие И-16-го: лётчиков особо переучивать не надо и промышленность его легко освоит...

'Такие дела, сколько разных причин влияет на выбор конструктора и технические, под час,— не являются основными'.

Глава 6.

Москва, завод 'Темп',

улица Большая Татарская, 35.

3 октября 1938 года, 16:00.

— Здравствуйте, товарищи!— моё приветствие прозвучало ровно в четыре часа, для чего специально выждал пару минут в коридоре перед дверью в 'красный уголок', в котором собрался почти весь небольшой коллектив Опытного завода.

'Полупроводниковое производство требует особой точности... Сорок пар глаз с опаской глядят на меня. Правильно, есть чего опасаться: завод, хотя правильнее бы было его назвать маленький участок, четвёртый месяц подряд не выполняет план. И это после триумфального первого полугодия, когда задание было выполнено на сто сорок процентов, получив переходное Красное знамя Замоскворецкого райкома партии'.

Секрет такого замечательного успеха вскрылся, впрочем, достаточно быстро: новый директор завода, с которым нам пришлось вскоре расстаться, просто выгреб из закромов технического консультанта Олега Лосева трёхлетние запасы опытных высокочастотных точечных и туннельных диодов и записал их в счёт выполнения текущих планов.

Следом за мной в комнату залетает Пересыпкин и облегчённо вздыхает, увидев меня— он пока не до конца вник в тематику полупроводникового производства. Мы с моим заместителем занимаем места за столом, покрытым красным ситцем.

— Что ж, послушаем предложения инженерно-технических работников по исправлению ситуации, в которую попал наш Опытный завод,— сразу беру быка за рога,— Аркадий Зиновьевич, прошу вас.

Бывший практикант Лосева, в этом году закончивший Бауманку, невысокий худой парень, порывисто поднимается со стула— на заводе он единственный ИТР, Лосев относится к научно-техническим работникам.

— Товарищи,— смотрит он мне прямо в глаза, потряхивая пышными кудрями,— я не хочу чтобы у вас сложилось ложное представление, что стоит только улучшить дисциплину на заводе и дело пойдёт. Ничего подобного! Более половины брака на участках вплавления и диффузии связаны с неудачным техпроцессом...

Настроение собравшихся повышается, люди расправляют плечи и смелее смотрят в мою сторону.

— ... Графитовые кассеты, что мы используем на этих участках, обладают рядом существенных недостатков. Графит хрупок, поэтому изготовление из него деталей с малыми допусками является очень сложной задачей. Чтобы получить плоский фронт вплавления, отдельные детали кассеты должны иметь точность не хуже 30 микрон. Кроме того, отверстия в кассете и пробках быстро разнашиваются в процессе эксплуатации, что ведёт к частой смене кассет. Отсюда— их хронический недостаток... чтобы расшить это узкое место, нам надо создавать свое производство графитового инструмента.

Собравшиеся глядят на меня совсем уверенно.

'Если надо, то создадим'.

— А что, если делать кассеты из стали?— рыжий вихрастый 'фабзаяц' испугался своего голоса в возникшей тишине.

— Из стали? Ха! Ты, Васёк, как выдашь так, хоть стой, хоть падай...— зафыркали на него пожилые работники и работницы лет под двадцать пять, но более конструктивной критики предложения из их среды не появилось.

— У вас индий будет смачивать сталь,— от двери раздаётся голос Лосева,— и поэтому при остужении приплавляться к ней.

— Эх, ты, рационализатор рыжий!

— Пробки к стальным кассетам можно сделать из материала, который не смачивается электродным сплавом,— резко пресекаю травлю парня,— например, из рубина. Рубин вообще никакими сплавами практически не смачивается. Из стали можно сделать кассету с нужным количеством ячеек по размеру пластины, а не как из хрупкого графита— две-четыре. Молодец, Василий! Сразу же решил две проблемы: увеличение производительности труда и повышения качества продукции, так как открошившийся графит, попадая в зону вплавления может загрязнять расплав, что приведёт к ухудшению параметров прибора.

'Фабзаяц' расправляет плечи и задирает нос, 'тролли' прячут глаза и поджимают хвосты.

— Вы меня, граждане, извиняйте если я чего может не так скажу,— подаёт голос, тихо сидевший до сих пор механик Михеич, самой пожилой в коллективе, сорока лет,— видел я как наши девчонки мучаются на аптекарских весах крошки вешают и чего подумал: а не легче ли будет, если раскатать этот ваш индий в тонкий блин, блин этот близёхонько протянуть над блином германским... 'Ну правильно, вырубать пуансонами из фольги одинаковые кружки индия. Толщина фольги одинаковая, диаметр тоже— вес получается равный и взвешивать навеску каждый раз не надо. Надо изменить вес— раскатываем фольгу потолще или потоньше. Кружки индия падают на германиевую пластину, пластину в печь... Бескассетный метод, однако, получается. Как советовал Дейл Карнеги? Надо срочно поощрить отличившегося. Но чем? По-рогозински? Не получится. Мои швейцарские часы остались на сопке Приозёрной... Нет, надо бросать эти барские замашки. Моральные стимулы при социализме важнее материальных'.

— Отличная идея!— крепко жму руку Михеичу,— Аркадий Зиновьевич, надо, не откладывая в долгий ящик, опробовать её,... (рыжая голова 'фабзайца' поникла)... её и предложение товарища Василия. Рубиновые пробки с меня.

С искусственными рубинами как раз проблем нет, осматривал во время прошлого посещения лаборатории кристаллографии профессора Шубникова кустарную установочку по выращиванию кристаллов рубина методом Вернейля. Ничего сложного: в воронку засыпается порошок оксида алюминия с примесью оксида хрома, её горлышко охватывает кислородно-водородная горелка, которая плавит порошок. Расплавленные частицы падают на затравку, зажатую в кристаллодержателе и, по мере роста рубина, он опускается вниз. Скорость роста— десять карат в час.

'Буду забирать у Шубникова рубиновые цилиндры для оптического лазера, закажу пробки'.

После недавнего счастливого исцеления я решил не откладывать больше реализацию планов, которые до этого казались преждевременными. Лазер оказался первым в списке первоочередных целей. Как ни странно, рубиновый цилиндр с серебряным напылением на торцах оказался не самой сложной деталью в конструкции лазера, найти подходящую лампу-вспышку для его накачки оказалось труднее. В конце концов, помыкавшись туда-сюда, решил сделать её сам.

Прежде всего подобрал подходящую по размеру кварцевую и две медных трубочки, без зазора входящих в первую, для подвода напряжения. В них вставил две вольфрамовых прутка— электроды готовы, дальше герметизация лампы после закачки в неё ксенона, ну а высоковольтный блок питания я собрал на одном дыхании за пару часов.

— Сделаем, Алексей Сергеевич,— машет головой Аркадий, а я отпускаю, наконец, руку Михеича, удивлённо глядящего на меня,— я лично подготовлю все чертежи и прослежу за изготовлением и сборкой.

'А что годный у нас кружок у на заводе вытанцовывается... 'Кружок качества'... Японскую задумку— на советскую почву? А почему нет? Без всякого сомнения укоренится она у нас. Мы не индивидуалисты, не американцы. Главное— добровольность участия, во главе обязательно инженер, но такой чтобы не давил авторитетом и не подпускать к этому делу партком. Он будет только мешать'...

— Надеюсь на вас,— обращаю свой взор на заскучавших молодых девушек, составляющих большинство коллектива Опытного завода,— но всё-таки половина брака на заводе связана с низкой производственной и технологической дисциплиной. Наша продукция требует от нас соблюдения невиданных до сих пор в мире стандартов чистоты: не закрытая форточка, грязный халат, сильный запах духов, (смешок в зале), не поверенный вовремя прибор и тысячи других, мелких на первый взгляд, причин, могут привести к тому, что труд целой смены пойдёт в брак...

'Отклика в глазах девушек не замечаю'.