Сказка для злой мачехи проклятье сада роз

— Я тебя об этом не просил! Рита! Рита! — затряс он меня за плечи. — Открой глаза. Рита!

Язык меня не слушался. Я прекрасно всё слышала, но ни говорить, ни шевелиться не могла. Потрясающе! Вот тебе и добрые феи.

— С ней всё в порядке, — пропищала фея. — Она сейчас чувствует сильную слабость, но скоро это пройдёт. Забери у нее розу и наш с Поппи долг будет оплачен.

— БлуБелл! — чуть ли не рычал Эдвард, удерживая меня на весу.

— Почему ты злишься на меня? — расстроенно пискнула фея. — Она же первая напала на тебя!

Алхимик подхватил меня на руки.

— Рита еще слишком слаба, чтобы ударить меня в полную силу. Я не просил тебя вмешиваться.

— Но...

— БлуБелл, возможно, раньше ты и была светлой феей, но теперь всё иначе. Я напомню тебе: ты, Поппи и Роза очень давно задолжали Тьме...

— Роза! — перебила его фея. — Она у нее! Я видела это!

— Даже если она у нее, БлуБелл, так это не действует. Есть правила. Взамен того, что я сделал для вас, я попросил тебя и Поппи принести мне розу из сада. Вы обе согласились. Это ваш долг и вы должны его выплатить. Кто-то другой за вас это сделать не может. Таковы правила. Эту розу Рита сорвала для себя.

— Но как?...

— Как она это сделала — не важно, главное, что она это сделала. К тому же если она смогла при этом выйти из сада живой, значит, она заплатила свою цену сполна.

Эдвард перехватил меня удобнее, положил мою голову себе на плечо и куда-то понёс.

— Подожди, куда ты ее несёшь? — пискнула фея.

— К себе домой, — ответил он, не оборачиваясь.

— Но зачем?

— Тебе-то, зачем это знать? — усмехнулся алхимик и дальше нес меня молча.

Таким образом, я снова оказалась у него дома. Эдвард поднялся на второй этаж, уложил моё безвольное тело в свою постель, но не ушёл. Слабость быстро проходила, и я смогла открыть глаза. Эдвард разглядывал меня.

— Ты останешься здесь, пока я не решу, что с тобой делать, — как и в первый раз сказал он, нависнув надо мной, но не поцеловал в лоб, а порыскав в моей сумке, достал из нее замороженный цветок и со странной гримасой похожей на раскаяние под дулом пистолета, сообщил: — Я забираю ее у тебя в уплату твоего долга.

Я возмущенно замычала и даже попыталась покачать головой, но тяжёлая голова только скатилась на бок.

— И не благодари, — взял он меня за подбородок, повернул лицом к себе и посмотрел прямо в глаза. — Я мог бы придумать для нас с тобой что-нибудь более приятное, но сейчас мне нужна именно роза. Не знаю, зачем она понадобилась тебе, моя сладкая, но поверь мне, будет лучше, если я ее у тебя заберу.

Эдвард вытащил замёрзший цветок из стакана. Убедился, что роза во льду синеет, стоит только укрыть ее от света, и слабо улыбнулся.

— Наконец-то, — повернул голову он и показал мне цветок. — Синяя роза. Волшебный цветок, способный снять любое темное проклятье, любой морок или даже приворот. Но, чтобы вырастить ее, нужны особые условия и особая подпитка. Ты знала, что синюю розу может вырастить только ведьма?

Я покачала головой.

— Я тоже не знал, — в глазах Эдварда мелькнуло что-то безумное, и он забормотал: — Я помню... Помнил.... Я думал, что всё случайно, но эта роза, я отдал ее. Черенок... Тот черенок, он принёс его в город, а я отдал его Ронде. Она должна поливать его своей кровью каждый день ровно в полночь. Десять капель на ведро воды. Она делала всё в точности, как я сказал, но куст не цвёл. Тогда я посоветовал отдать его феям. И это была ошибка. Моя ошибка. Я забираю у тебя цветок. Он нужен мне. Он нужен Ронде.

"Он нужен Ронде? Он тоже хочет отдать цветок Ронде?" Я замычала, но Эдвард меня не понял. Он убрал цветок в свой поясной кошель и начал снимать с меня плащ Ронды.

— Твоя слабость скоро пройдёт, но не пытайся сбежать от меня — я закрою входную дверь на ключ, а чтобы быть уверенным, заберу твой плащ и твою обувь с собой. Без них ты всё равно далеко не уйдёшь, — говоря это, Эдвард снял с меня плащ и быстро стянул с меня обувь, еще и размотал ткань, которой я замотала ступни. — Когда сможешь ходить, весь дом в твоём распоряжении. Только, прошу тебя, не спускайся в подвал. Там моя лаборатория и там есть вещи, которые могут тебе навредить. Я постараюсь вернуться до темноты.

И он ушёл, оставив меня злиться и недоумевать. Как можно так поступать?! Неужели он не понимает, что это неправильно, что так нельзя! Но только я об этом подумала, как вспомнила, чья он Тень и сразу успокоилась. В самом деле, чему я удивляюсь — каков хозяин, такова и Тень.

— "Он ушёл, — напомнило мне кольцо и раздражённо вопросило: — Ты долго лежать будешь?"

Я подняла руку и посмотрела на невзрачное кольцо с тусклым красным камешком. "Даже артефакт и тот с гонором", — подумала я, и села на постели.

— В подвал? — спросила я вслух.

— "Попробуй", — без энтузиазма отозвалось кольцо.

Взяв свечу, я открыла дверь и вышла из комнаты. Тело всё еще чувствовалось немного тяжёлым, но двигаться это не мешало, и я начала медленно спускаться по лестнице вниз. Спустившись, повернула налево и подошла к массивной деревянной двери, ведущей в подвал. Снова пришлось прыгать, чтобы достать ключ с полочки у двери и кряхтеть, чтобы провернуть его в замочной скважине. Во второй раз мне показалось это странным. Неужели нельзя было смазать замок маслом или попросить кузнеца доработать этот ржавый замок?... Ржавый?

Прекратив крутить ключом в замке, я рассмотрела его чуть внимательнее. Действительно ржавый. Такое ощущение, что его давно никто не смазывал и не открывал. В этот момент ключ сам повернулся в скважине и дверь открылась. Из подвала потянуло затхлым запахом давно непроветриваемого помещения, плесенью и воском. Странно. В прошлый раз такого не было.

Я зажгла свечу и спустилась в подвал. Ступени ужасающе скрипели под моими ногами. Я поводила свечой у стеллажей. Боже мой, сколько же здесь пыли?! Пыль серым слоем лежала на всех поверхностях: на стеллажах, на полках, на дверцах. Она свисала даже с потолка, раскачивалась на сквозняке и падала мне на голову и плечи. Я старалась лишний раз не дышать, чтобы не вдохнуть пыль, а еще этот запах: затхлый, тяжёлый, вызывающий у меня омерзение и рвотный позыв. В нём смешивался запах пыли, свечного воска и старого жира.

Повернувшись к столу, я едва не закричала. Свеча чудом не выпала из моей задрожавшей руки. Меня окатило волной мелкой дрожи и только, когда меня перестало трясти, я увидела его — мужчину. Он сидел прямо за столом и, казалось, спал, положив голову на сгиб локтя. Присмотревшись к нему, я нервно хихикнула. Слой пыли лежал на его голове, плечах и спине, как на той же мебели, а сам он был недвижим, словно статуя. Я подошла к столу и приблизила свечу к его лицу.

— Эй? — позвала я тихо.

Мужчина не ответил, только сквозняк колыхнул серую массу на его лице. Я поставила свечу на стол и протянула руку, чтобы убрать ее и мои пальцы тут же увязли в слоях пыли. Сердце в груди затрепетало, я медленно потянула эту серую ткань времени, убирая ее с лица мужчины. Мне почти удалось это сделать, как дверь в подвал неожиданно заскрипела.

Подняв взгляд, в проёме на стене я увидела чьи-то тени. Они приближались. Я услышала знакомый шелест. Легкоузнаваемый запах проник в подвальное помещение. Тьма, помоги мне! Это розы! Один красный бутон заглянул в подвал. Я судорожно вдохнула пыльный воздух, но даже не заметила этого. Внутри у меня всё сжалось. Бежать! Но куда?

В тот же момент дверь резко захлопнулась, отрубая цветку бутон, и он с глухим тяжёлым звуком покатился по ступенькам вниз. Бум... Бум... Бум...Бум.

На мгновение я забыла, как дышать. "Что здесь происходит?" — отступила я на шаг, но упёрлась бедром в стол, вдохнула пыльный воздух и закашляла. Это подняло в воздух еще больше пыли. Я закрыла рот рукавом.

Так же неожиданно, как закрылась дверь, в подвале вдруг стало светло. Зажглись свечи. Множество свечей. В основном все они стояли на полу и образовывали большую горящую пентаграмму. В центре лежало зеркало, а сверху лежали письма, шкатулка, и еще целый дневник Палача и Эдварда. Сам Тень стоял у двери и тщательно запечатывал ее с помощью воска.

— Что ты делаешь? — спросила я, понимая, что этот "призрак" в любом случае меня не услышит.

Эдвард закончил замазывать дверь и вздохнул с облегчением:

— Всё, теперь зеркало. Мне нельзя ошибиться. Осталось последнее зелье.

И он, обогнув пентаграмму, подошёл к столу. Он был таким реальным и стоял так близко, что моя кожа покрылась мурашками. Я даже подвинулась, когда Эдвард потянулся за чем-то, находящимся у меня за спиной. Он взял маленький глиняный горшочек с крышечкой, запечатанный воском, подошёл к пентаграмме и, открыв его, наклонился так, чтобы попасть в центр, вылил тягучую жидкость на зеркальную поверхность. Зеркало подёрнулось мелкой рябью. Эдвард забормотал что-то, и рябь стала крупной, а зеркало засветилось фиолетовым светом. Когда он закончил бормотать, предметы медленно погрузились в зеркало и там остались. Выдохнув, Тень на секунду прикрыл глаза. Чувствовалось, что заклинание далось ему нелегко. Тыльной стороной ладони Эдвард вытер пот с лица.

— Всё. Теперь точно всё.

Я замерла в ожидании, что дальше. А дальше Эдвард вернулся к столу, отодвинул стул и сев на него, придвинулся ближе. На столе стояли свечи, в центре была аккуратно вырезана небольшая пентаграмма, и она едва светилась тусклым зеленоватым светом. Тень выдохнул, положил на нее раскрытую ладонь и свет начал подниматься по его руку к плечу, к голове и далее, пока не покрыл его всего целиком. Только после этого, Эдвард положил голову на сгиб локтя, закрыл глаза и тут же крепко заснул. Свет начал гаснуть, подвал снова погрузился в полумрак.

Посмотрев на сидящего за столом Эдварда, я всё-таки убрала пыль с его лица. Тень ничуть не изменился, только его кожа приобрела неестественный серовато-зелёный оттенок. Выражение его лица было напряжённым, он хмурился, но не шевелился.

И как это понимать? Он жив или еще не мёртв? Я потрогала Эдварда за плечо. На ощупь он был холодный и твёрдый, но не как камень, а как заледеневшая земля, сожмёшь посильнее, и она рассыпается в твоих руках. Странное это было ощущение, к тому же на пальцах остались твёрдые частицы — не пыль. Я решила не трогать его больше и отошла от Эдварда подальше. К тому же вспомнила, зачем я изначально спустилась в подвал и поискала глазами зеркало. На месте его не оказалось.

— Где оно? — нахмурилась я.

На самом деле, я ждала, что кольцо сейчас съязвит, что-то вроде: "Разуй глаза — оно где-то рядом", но кольцо почему-то промолчало. Я даже проверила руку на его наличие. Кольцо было на пальце. "Молчит и ладно, — подумал я, и взяла свечу со стола. — Сама поищу". Однако зеркала я не нашла. Это меня расстроило и слегка разозлило. Ожидалось, что я просто спущусь в подвал и попробую активировать печать алхимика на зеркале, чтобы достать письма и часть дневника, а вышло, что попала в ловушку.

Запертая в пыльном, затхлом помещении без воды и питья, я, как мне кажется, должна была начать паниковать, но, как ни странно, чувствовала я себя здесь гораздо лучше, чем наверху. У меня немного пульсировала правая рука, но ни спина, ни ноги у меня не болели. Я посмотрела на руку и увидела всплывшую на ней печать-пентаграмму. Неужели?! Я прикоснулась к печати и мысленно позвала Роди, и неожиданно он отозвался:

— Рита?

Его голос словно зазвучал из моей руки. Я так этому обрадовалась, что меня не смутило, что всё это похоже на бред.

— Роди? Получилось! Ты слышишь меня? Скажи, что ты слышишь меня?

— Слышу. Но как? — в голосе алхимика было море удивления. — Где ты сейчас? Что с тобой произошло?

— Я не знаю, что со мной произошло, но я в Розгардене. Я застряла в этом проклятом городе.

— Розгарден? — Роди на секунду замолчал, вспоминая, что он знает об этом городишке. — Город-сад? Что ты в нём забыла?

— Ничего, — фыркнула я. — Но Тьма выторговала для меня еще одну лазейку и меня закинули в этот город. Тут такое твориться, что голова кругом. Мне нужно разбудить Аврору, но я застряла в очень старом и пыльном подвале и не знаю, как отсюда выбраться. Здесь у меня нет сил.

— Совсем? — встревоженно уточнил алхимик.

— Совсем! — воскликнула я и, схватив свою правую руку, сжала и потрясла ее, как если бы собралась кого-то задушить. — Роди, я здесь обычный человек! Понимаешь?! Совсем обычный!

— Успокойся, — сдержанно потребовал алхимик. — Сейчас твои эмоции больше мешают тебе, чем помогают. Успокойся и сконцентрируйся.

— Тебе легко говорить, — буркнула я. — А мне страшно. Здесь очень страшно.

— Я сказал, успокойся, — голос алхимика стал твёрже: — Тебе нечего боятся. Я ближе, чем ты думаешь.

— Хотела бы я в это верить, — вздохнула я и забормотала: — Знаешь, здесь так много тёмных. Мне даже начинает казаться, что в Розгардене живут только тёмные, а те люди, которых я иногда вижу, похожи на проекцию... Ах, да, ты же не знаешь, что такое проекция. Как бы тебе объяснить? Они вроде призраков то появляются, то исчезают. Тёмные тоже появляются, но они другие и с ними можно поговорить. Знаешь, Роди, мне всё больше кажется, что этот городок потихоньку сводит меня с ума.

— Глупышка, — смягчился Роди, — ты зря поддаёшься панике. Ты почти ответила себе на свой вопрос.

— Что этот город сводит меня с ума?

— Заладила, — цокнул языком алхимик. — Сосредоточься. Я помогу тебе, но ты должна понять, что хочет от тебя Тьма. Зачем она отправила тебя в Розгарден?

— Это не совсем верно, — не согласилась я. — Не она меня сюда отправила, а Страж Светлого, и он хотел, чтобы я разбудила Аврору.

— Этот Страж, он на твоей стороне?

Я нахмурила брови, вспоминая каким образом Страж переправил меня сюда, и покачала головой.

— Я в этом не уверена.

— Тогда сосредоточься на задании Тьмы. Если она что-то просит, значит это важно. Что она попросила тебя сделать?

— Найти Палача и найти того, кто практикует в Розгардене чёрную магию.

Он издал звук, как если бы резко вдохнул воздух через стиснутые зубы.

— Палача? Она хочет, чтобы ты нашла там Тёмного Палача?

— Да. Он должен был выяснить, что здесь происходит, но когда проклятье начало действовать, он покинул город, и здесь осталась только его Тень.

— Рита, Палач не может создать Тень. Тёмный Палач — это сгусток тьмы.

— Я знаю. Но он другой, и он на самом деле создал Тень.

После этой фразы до меня донёсся звук крошащегося стекла.

— Повтори, — попросил Роди. — Я не ослышался? Палач создал Тень?

— Да. Его зовут Эдвард, и, честно сказать, он меня пугает.

Прошло несколько секунд, прежде чем Роди тихим голосом спросил:

— Он прикасался к тебе?

И от его бешено-спокойного тона у меня даже волосы на затылке зашевелились.

— Он меня лечил, — проглотив слюну, сипло ответила я.

— Ты ранена? — голос смягчился, добавилась нотка беспокойства.

— Была. Упала с приличной высоты — чудом выжила.