— Листик, а ты ещё меня покатаешь? Не по делам, как тогда, когда мы к тем деревням летали, а просто так?
— Конечно, покатаю, вон спроси у Зиты и Гиты, я их уже над горами катала. Вот с ними и покатаю, правда, ты не знаешь их языка, но ничего, научишься, — ответила девочке Листик. Посмотрев на ожидающих её распоряжений гномов-старейшин клана "Белых рудокопов", сказала: — Мастер Суторон, распорядитесь насчёт купленного скота и остальных вещей, да ещё надо разобраться с гномами клана этих посиневших кузнецов. Я так поняла, что их старейшины затеяли сюда переселение. По недавно открытой дороге идут простые гномы, а магов и большинства воинов там уже нет. Мастер Суторон, что с ними делать: отправить обратно или принять в долину, решать вам. Думаю, переговоры с ними наилучшим образом проведёте вы. Я бы рекомендовала принять их, я так понимаю, что это переселение затеяно не от хорошей жизни, простые гномы не планировали силовой захват, это инициатива их старейшин.
Девочка глянула на то, что осталось от старейшин клана "Синих кузнецов", потом посмотрела на Суторона и остальных старейшин клана "Белых рудокопов". Теперь быстро закивали эти почтенные гномы.
Селяне, беглецы из Круманского герцогства, разместились ближе к роще в глубине долины, палаток они не ставили, как жильё они использовали свои телеги и те большие фургоны, в которых гномы везли купленное в Зренске. Селяне, распахав земли у большой рощи, в верховьях долины, решили там же поставить три деревни и уже начали строить деревянные дома. Гномов клана "Синих кузнецов" пока определили в пещеры, где уже жили их соотечественники, было тесновато, но гномам не привыкать, в подземных городах гномьей страны было и похуже. Дома гномы тоже начали строить, но из камня, строили они ближе к своим пещерам. Гномы клана "Синих кузнецов", хотя их и было больше, решили объединиться, вернее, войти в клан "Белых рудокопов", а что им ещё оставалось? Старейшины клана и большинство воинов погибли, остались мастеровые, женщины и дети. Вот так распределились жители Ветикиной долины.
Стену, отгораживающую Ветикину долину от Волунского леса, достраивали ударными темпами, около неё и поставили свои палатки наёмники (уже не наёмники, а дружинники Дайенской герцогини). Тут же стояли палатки отряда воинов-гномов, охраняющих стену вместе с отрядом Маары, ещё один воинский палаточный городок расположился у заставы, у выхода горной дороги в ущелье, там тоже строили стену. Листик снова моталась по всей долине и окрестностям, то как человек, то в ипостаси дракона. Изумрудно-золотистый дракон уже никого не пугал, хотя при виде его снимали шапки, а селяне ещё и кланялись. Но при этом не стеснялись обращаться с различными просьбами. А просьб было много, и не только хозяйственных, как оказалось, госпожа герцогиня хороший целитель и никому не отказывает, если её просят помочь. Иногда такие просьбы высказывались дракону и он становился рыжей девочкой, поэтому все, кто обращался к Листику, с собой брали для неё платье, после смены ипостаси (если она была драконом) на девочке ничего не было надето! Сама Листик на такие мелочи внимания не обращала, а вот окружающих очень смущал её вид, всё-таки герцогиня!
Пока у герцогини, правительницы Ветикиной долины, не было своего замка (его строили вместе со стеной, обращённой к Волунскому лесу), Листик ночевала где придётся, вернее, там где её застала ночь. Госпожа герцогиня могла заночевать в пещере у гномов, в селянском фургоне, а то и вообще где-нибудь на дереве в роще или Волунском лесу (о своих лесных друзьях Листик не забывала). В этот раз Листик сидела у костра, в воинском лагере у стены, она целый день ставила защитные амулеты в специально подготовленные для этого выемки в стенах. Костёр, у которого собралось большинство воинов, горел в проёме будущих ворот, хотя Листик и говорила, что амулеты уже работают, хищные звери из леса и нежить к стене не подойдут, но людям спокойнее, когда между ними и опасностью (пусть и гипотетической) горит огонь, и чем больше этот огонь, тем лучше, спокойнее. Листик была другого мнения и пыталась доказать, что большой огонь не всегда защита от зверей и нежити, он слепит тех, кто сидит у костра, при этом не защищая от нападения из темноты, а ей активно возражали. Когда надоело спорить, Листик посетовала, что Мааре удалось набрать немногим больше сотни человек, та, пожав плечами, ответила:
— Я выбирала самых лучших, не только тех, кто умеет драться, но и надёжных, таких, которые не предадут, таких, которые пойдут за мной до конца. Вот сотню и набрала, можно было и больше, но... да и мало их осталось, почти все, кто был свободен, ушли к барону Марилэ. О них жалеть не стоит, в большинстве — это сброд. Барон Марилэ их соблазнил не высокой платой, а тем, что можно будет грабить. А взять-то будет и нечего, много ли с селян приграничья возьмёшь? В замок-то наёмников не пустят, их используют как мясо, а потом...
— В какой замок? — лениво поинтересовалась Листик, её не очень-то интересовало: с кем собирается воевать барон Марилэ. Но следующие слова Маары, сообщившей, что объектом атаки будет баронство Тевилиан, заставили Листика подскочить: — Маара! Мне срочно надо уйти! А ты подготовься, мне нужна будет пехота! Пусть пятьдесят парней будут готовы выступить в любую минуту, ты тоже. А я пошла, лететь некогда, "прыгать" тоже не очень удобно, для этого надо менять ипостась, поэтому пойду так!
Листик сняла платье и шагнула в костёр, тот ярко полыхнул, и полетевшие во все стороны искры заставили людей отшатнуться. Некоторые даже вскрикнули, на что уж это были закаленные воины, но то, что сделала девочка, многих поразило — вот так взять и спокойно войти в жаркое пламя!
— Вайсо, остаёшься за старшего, Раво, готовь полусотню, скорее всего, Листик откроет портал, мы должны быть готовы в любую минуту, — спокойно произнесла Маара и бросила в костёр тлеющую ветку, вылетевшую оттуда, когда Листик вошла в огонь.
Глава шестая. Планы, хитрые и не очень.
В большом зале столовой замка Тевилиан, несмотря на довольно тёплую погоду, в камине пылал жаркий огонь. Размеры этого камина были сопоставимы с размерами зала, где могли поместиться все живущие в замке. Пиры, на которых и присутствовали почти все обитатели Тевилиана, обычно тут и проходили. Но сейчас тут было пусто, только за одним из больших столов, самым близким к камину, сидели: Седрик — капитан баронской дружины, маг Марвтус и лекарь Вариамус. Кроме них в зале находились четыре личности в тёмных балахонистых плащах с откинутыми капюшонами. У этих личностей была выбрита макушка, что указывало на их принадлежность к служителям храма Единого. По лицам магистров и капитана было видно, что эти четверо у них симпатией не пользуются, скорее, наоборот. Даже то, что один из этих одетых в чёрные плащи был служителем храма Единого при замке, не вызывало к нему каких-либо добрых чувств. А сидящая немного в стороне бонна Тарина смотрела на людей в чёрных плащах с плохо скрываемым отвращением, даже с ненавистью, и этому были причины. Но такое отношение жителей замка Тевилиан этих людей, похожих на чёрных воронов, нисколько не смущало.
— За младшей дочерью барона ле Тевилиана Лисанной, в последнее время замечено много странностей, заставляющих задуматься о том — не поддалась ли она врагу Единого! Её видели танцующей с тварями лесными! Танцующей ночью! А это уже приводит к определённым выводам! И выводы эти очень неутешительны! Мы сюда прибыли, чтоб направить заблудшую дочь уважаемого человека, а именно барона ле Тевилиана, на путь истинный, но, похоже, мы опоздали, эта душа окончательно и безвозвратно потеряна, — говорил один из обладателей выбритой макушки. Говорил, скорбно подымая глаза к потолку, но в голосе его скорби не было, скорее — злорадство. Его товарищи с в чёрных плащах дружно кивали, строя постные рожи и тоже глядя в потолок. А говорящий, повышая голос, продолжал: — И как это ни прискорбно, душа этой погрязшей в блуде девицы должна быть спасена самым решительным образом! Немедленно спасена! И мы это сделаем, чего бы это нам не стоило!
— Лисанны уже нет в замке больше трёх недель! Бедную девочку надо искать, а вы вместо того чтоб это делать, неделю донимаете всех ненужными расспросами! — подала голос бонна Тарина.
— Да, действительно, вы и ваш отряд в замке уже неделю, но при этом вы только... — начал Седрик, ранее говоривший чёрный плащ его прервал:
— Мы должны были убедиться в достоверности полученной информации, дабы наставить на путь истинный заблудшую душу, если она ещё не потеряна, или же твёрдо...
— Окончательно и бесповоротно её спасти. Как вы собираетесь её спасать, сомнений не вызывает. Не вызывает сомнений и то, что именно это вы собирались делать! У инквизиторов один метод независимо от того, виноват или нет обвиняемый! — теперь не дал досказать служителю Единого магистр Марвтус, бесцеремонно того прервав. Маг вызвал гримасу недовольства главного инквизитора (а этот служитель храма Единого, как и два его товарища, именно и был из ревнителей чистоты веры). Но эта гримаса и грозный взгляд инквизитора не испугали мага, он спокойно, но твёрдо задал вопрос: — Из ваших слов я понял, что вами уже всё решено и вы хотите применить к девочке высшую степень спасения души, не так ли?
— Именно так, чтоб спасти эту заблудшую душу надо решительно избавить от её бренной оболочки, которая захвачена врагом Единого, а это... — инквизитор поднялся, и его голос загремел, как будто эти слова произносились не в закрытом, хотя и довольно большом помещении, а на городской площади перед огромной толпой.
— А это ваши измышления ничем не подтверждённые! — снова перебил инквизитора маг, голос его прозвучал не так громко, как у инквизитора, но не менее решительно, остальные, словно придавленные голосом воинствующего служителя храма Единого, молчали, боясь что-либо сказать. А тот, понимая, что возразить ему боятся, не обращая внимания на мага, продолжил:
— Мы имели более чем вескую причину приехать сюда! И как я вижу, и не только я, эта девица не просто заблудшая душа, а как нам было сообщено — самая настоящая ведьма! И мы видим подтверждение этому! Ею очарованы почти все обитатели замка, но к счастью её колдовство не имеет власти над верными последователями Единого!
— Так это вы, брат Филомус, автор этой кляузы в синод? — голос мага уже не был таким громким как у инквизитора, а напоминал шипение змеи. Служитель храма замка Тевилиан, побледнел и дрожащим голосом сказал:
— Это мой долг! Храм Единого стоит на страже...
— Не храм, а некоторые его служители стоят, причём не даром стоят! Вы распознали в Лисанне ведьму и сообщили об этом святейшей инквизиции, как я понимаю, за вознаграждение, причём за ведьму платят гораздо дороже, чем за заблудшую душу! А вы не боитесь, что...
— Мне угрожают! Прошу вас братья отметить это в докладе! — завизжал Филомус. На лице старшего инквизитора появилась змеиная улыбка, и он, вкрадчиво начав, гневно закончил:
— Это непременно будет отмечено, непременно. Будет сообщено, что смиренному служителю Единого угрожал уважаемый магистр, угрожал, пытаясь защитить ведьму! Очень показательно — маг защищает ведьму! А может, она не ведьма, а что-то большее и гораздо более страшное! Вот поэтому сюда прибыл не я один, а чрезвычайная тройка, наделенная особыми полномочиями!
— И именно поэтому вы сюда пожаловали с таким отрядом, — тихо сказал Седрик. Конечно, отряд, прибывший с инквизиторами, был меньше дружины барона, но это были паладины — хорошо обученные воины-монахи. Против них, несмотря на своё численное преимущество, воины барона не выстоят и десятка минут, кроме того, не все дружинники выступят против служителей храма Единого, всё-таки большинство из них в прошлом простые деревенские парни. Хоть как ни тихо высказался Седрик, инквизитор его услышал и, кивнув, многозначительно продолжил:
— Я рад, что встретил здесь понимание, и надеюсь, что нам будет оказано необходимое содействие в деле определения вины ведьмы или кто она там. Есть основание подозревать, что она уже давно не человек, а лесная тварь или хуже того — высшая нежить! Поэтому только очистительный огонь! Только огонь! И пусть ясное небо будет свидетелем чистоты наших помыслов!
Инквизитор последние слова произнёс громовым голосом, воздев руки к этому чистому небу (вообще-то к закопчённому потолку), призывая его в свидетели. В наступившей тишине был отчётливо слышен шёпот всхлипнувшей бонны Тарины:
— Как же так? Листик никому ничего плохого не делала, только хорошее, всем помогала, а вы её на костёр...
— Вообще-то, я не возражаю, можете на костёр, а можете и утопить, — произнесла рыжая девочка, высунувшись из камина. С улыбкой оглядев застывших людей, девочка продолжила: — Но если вы всё-таки решили жечь, то у меня есть пожелание — дров должно быть много и чтоб они были сухие. Знаете, как неприятно, когда плохо горит? Нет, я могу и потерпеть, но это так раздражает! Ужасно раздражает! А когда я раздражённая, я ужасно злая, могу что-нибудь нехорошее сделать с теми неумехами, которые плохо костры разжигают!
Девочка окончательно выбралась из жаркого пламени (вроде ставшего ещё большим, чем было до этого) и, обернувшись к камину, строго кому-то там сказала:
— Чего ты толкаешься? Перестань прятаться! А ну, вылезай!
Из камина выбралась точная копия первой девочки и, виновато шмыгнув носом, с шипением зарычала, первая девочка зарычала в ответ. Вообще-то, это был разговор на языке дракланов, Листик спросила:
— Ты зачем толкаешься!
— Листик, это же я, я не нарочно, просто спешила очень! Боялась не успеть и что ты меня...
— Да узнала я тебя, Лиша, откуда ты тут взялась? Как меня нашла?
— Я тебя искала, у всех спрашивала — куда ты с Геллы делась, но никто не говорил! Все делали вид, что не знают, а Рамана даже ругалась, обзывалась и говорила, что я прошлый раз чуть всё не испортила. Вот поэтому мне теперь ничего не скажут! А я искала! А когда ты в огонь забралась, я тебя увидела, очень обрадовалась и сразу же к тебе пошла! В огне от меня ничего спрятать нельзя, я сразу всё вижу! Но я боялась, что, когда ты из огня выйдешь, я тебя снова потеряю, вот и спешила. Листик, ты на меня не сердишься?
— Лиша, ну как я могу на тебя сердиться? Наоборот, я очень рада, что ты меня нашла!
Немного порычав друг на друга (тем, кто на это смотрел, казалось, что эти рыжие девочки очень злы и сейчас бросятся друг на друга), девочки обнялись. Когда они перестали рычать, первая сказала на всеобщем, вернее, на той его разновидности, на какой говорили люди в Самре:
— Вот познакомьтесь, это Лиша, моя младшая сестра. Она тоже не любит, когда костёр маленький и дрова сырые. Тоже очень злится, а когда горит хорошо, она добрая.
— Ага, не люблю! — нахмурив брови, подтвердила Лиша и, что совсем не вязалось с её грозным видом, показала инквизиторам язык. Листик, тоже нахмурив брови, что сделало её неотличимой от сестры, изобразив крайнюю суровость, сказала инквизиторам:
— Если всё поняли, почему сидим? Вам до утра надо костёр подготовить, или вы думаете, что вам в этом поможет кто-то из обитателей замка? У них своих забот хватает, поэтому встали и пошли за дровами! Быстро, быстро!
