Кед позвал стариков в дом. Я остался снаружи дальше уже не слышал их разговора. Вскоре гости покинули деревню.
— Кед, — обратился я к бывшему капитану, — чего они хотели?
Здоровяк, только что показавшийся из хижины, облокотился на стену и вытер лоб рукавом.
— Хотели, чтобы я спустился в Колодец и разобрался с гнездовьем тварей, которые прут оттуда.
— И что ты решил? — в голове нарисовался образ пещеры, усыпанной личинками мерзких существ.
— Да ничего! Я ж не больной, — улыбнулся Кед. — От нас этот Колодец далеко, опасности не представляет...
Я пожал плечами. Конечно же, Кед опять прав.
Из своей хижины вышла Полина. Ее живот уже стал заметен — оказалось, ее выслали сюда уже беременной.
Девушка была на самом деле очень странной и замкнутой. То ли сказались тяжелые условия детства, то ли компания, в которой она росла. Мое чутье иногда вырывало смутные эпизоды ее жизни до прибытия на остров.
Какие-то неформалы, молодые люди и девушки в кожаной одежде, пьянки, наркотики, секс без разбора...
Интересно, как в нашем почти идеальном государстве могут существовать такие компании? Откуда берется столько наркоманов и преступников, если по визору все время твердят, что их почти не осталось?
Полина подошла ко мне:
— Я собираюсь за грибами пойти. Ты пойдешь?
Кед посмотрел на меня, затем на Полину, сделал какие-то выводы и молча ушел.
— Давай, — сказал я. — Бери корзину.
Полина скрылась за дверью и вскоре появилась с картонной коробкой в руке. Я успел взять из своей хижины подаренную мне Верой плетеную корзину.
Вера — женщина средних лет — оказалась на острове вместе с нами, она умело плела корзины, делала украшения из веток и коры. Почему только она не осталась работать при станции? Наверное, потому, что с первого взгляда влюбилась в Грега — того самого, что пытался перечить Кеду перед захватом деревни. Вот только Грег прекрасно проводил время с Ингой, совершенно не замечая рукодельницу.
Прямо "мыльная опера"...
— Куда пойдем? — спросил я у Полины.
— Давай к горам сходим, подальше от станции. Там, вроде, грибов много, — девушка как обычно тараторила и чуть не захлебывалась в словах.
Я сунул в сапог нож, прихватил еще и кинжал на всякий случай.
Мы прошли через ворота, преодолели ров по бревенчатому настилу, и направились к лесу.
Недавно прошел дождь. Крупные капли срывались с листьев и норовили попасть за шиворот. Грибов на самом деле оказалось много. Не успели мы войти в лес, как увидели целую полянку лисичек. Первой грибы заметила Полина, но брать не стала, а лишь вопросительно посмотрела на меня. Девушка в грибах ничего не понимала. Бледную поганку не могла отличить от подберезовика.
— Это лисички, — сказал я. — Хорошие грибы, не червивеют...
— Их ведь даже червяки не едят, — засомневалась Полина, — они точно съедобные?
— Да, Полина! Успокойся.
Я чувствовал, что не просто так она решила сорваться со мной в лес. Не самое это безопасное дело — гулять в одиночку по лесным массивам. Здесь можно встретить кого угодно: от диких лесных собак до маньяков-убийц, в силу своей нездоровой логики выжидающих тут жертву. Да и соседи — люди из клана Жирного — всегда были готовы порезать наших.
Что-то беспокоило Полину. Она явно хотела поговорить вовсе не о грибах.
— Идем дальше? — спросил я, когда все лисички перекочевали с полянки в коробку девушки.
— Ага.
Мы молча продолжили путь. Собрали несколько подосиновиков, пару сыроежек, еще кучку лисичек. Начался пологий подъем — мы взбирались на холм.
Земля пошла каменистая, лес начал редеть. В центральной части острова возвышались горы. Большую часть времени их верхушки покрывал снег. Говорят, даже в этих скалах кто-то умудрялся выживать. По слухам, в каменных породах зияли многочисленные разломы — карстовые пещеры. В них-то и жили люди. В этих же разломах кое-где можно было найти места, обильно заросшие псилиновой грибницей.
Сети карстовых пещер встречались на острове и не только высоко в скалах. Видимо, таким подземным лабиринтом являлся, например, пресловутый Колодец.
Полина достала из внутреннего кармана бутылку с мутной жидкостью.
— Может, выпьем самогона?
Пить ни в коем случае было нельзя. Кед не потерпит этого. А выпить хотелось...
— Давай, — решился я. — А какой повод?
— Траур, — ответила Полина.
— В каком смысле?
— Кед запретил мне оставить ребенка при себе, — тяжело вздохнула Полина. — Сказал, что отнесет его на станцию сразу после родов.
Я опешил.
— Но почему?
— Скоро зима, лишняя обуза, лишняя еда. Он сказал, что ребенок все равно не выживет здесь... И я больше его не увижу...
— Не может быть, — я покачал головой.
— Выпей! — Полина отхлебнула из бутылки и протянула ее мне.
Я сделал два глотка и занюхал рукавом.
— Не понимаю. Почему Кед так с тобой?
— Ты что — до сих пор не видишь, что Кеду на все наплевать? — Полина отобрала у меня бутылку. — Кед хочет быть у руля, у него есть какая-то своя цель. А до меня и моей жизни Кеду дела нет!
— Я поговорю с ним! — сказал я. — Он совсем с ума сошел!
— Я пыталась говорить, — невесело усмехнулась Полина и отпила самогона. — Он ударил меня и послал домой. Сказал, что если я буду возмущаться, то он после родов выгонит меня вместе с Димой в лес.
— Димой?
— Я... Я так назвала будущего сына.
Я взял у Полины бутылку и бросил в кусты.
— Тебе вообще пить нельзя! Я сам поговорю с Кедом. Если он не послушает меня — уходи к станции. Там тебя должны принять!
— Ты уверен, Сережа?
— Уверен, — как можно тверже произнес я.
— Навряд ли я на станции буду кому-нибудь нужна. С ребенком в подоле...
Откуда во мне взялся этот героизм? Что особенного было в некрасивой Полине, похожей больше на парня, чем на девушку? Почему я защищаю ее?
Мне ведь вообще наплевать на это существование без будущего.
Я всего лишь хотел улететь на Край и работать на пользу нашей страны. А вместо этого прозябаю здесь, невиновный, преданный и втравленный в непонятную жестокую игру.
Нет, я все-таки поговорю с Кедом. Если не во имя себя, то во имя правды. Потому что Кед не имеет права бить женщин и решать, кому жить, а кому нет. Он ведь не бог, в конце концов!
И я в очередной раз понял, что вокруг не друзья. Все здесь нарушили закон, сознательно или бессознательно. Все были за чертой, а значит, им захочется переступить ее снова. И нельзя доверять никому.
Самогон ударил в голову.
Мы с Полиной пошли дальше. Лес почти закончился. Начались поросшие жесткой травой поля, кое-где разбавленные кустарником.
Впереди из зарослей кустов показался огромный камень, целая скала, принесенная сюда тающим ледником. Я ощутил, что за глыбой кто-то прячется.
— Полина, идем назад! Тут уже ни грибов, ни леса нет.
— Да, конечно, — девушка смущенно улыбнулась. — Чего-то мы и вправду к самым горам уже вышли...
Но спокойно уйти нам не дали.
Увидев, что мы разворачиваемся, из укрытия выскочили три грязных и сморщенных мужика. Хоть они и были вооружены, я подумал, что не в засаде они сидели, поджидая путников — в такой глуши народ появляется редко. Мужики просто охраняли свои земли. Скорее всего, они просто жили где-то на склоне горы.
Я ощущал в бандитах жажду наживы, голод и похоть. Они радовались несказанной удаче — два путника, один из которых ко всему прочему еще и женщина! Меня собирались убить, а Полину — изнасиловать.
Но все равно, какими бы уродами, мужики не казались, прежде всего, нужно попробовать завязать диалог:
— День добрый! — крикнул я незнакомцам. — Что вам нужно?
Мне не ответили. Один из мужиков вытащил погнутый нож, другие поудобнее перехватили дубины.
— Вы не против, если мы пойдем своей дорогой? — спросил я.
Мужики, заорав, кинулись ко мне и Полине.
Пока они бежали, я отшвырнул корзину, подхватил Полину под локоть и бросился наутек.
Полина, на удивление, бегала неплохо, и мы быстро оторвались от преследователей. Вскоре мы уже смогли сбавить темп и перейти на шаг.
Выйдя на склон оврага, мы стали решать, как теперь попасть в деревню. Девушке почему-то казалось, что нам нужно идти в другом направлении.
— Говорю тебе, нам туда! — я снова указал на сосновый бор с той стороны оврага. — Ты ведь вроде как доверяешь мне? Вот и поверь!
— Но, когда мы шли к холмам, солнце было там! — упорствовала Полина. — Значит, теперь оно должно светить отсюда!
— Черт! — я начинал закипать. — За нами еще пять минут назад гнались какие уроды с дубинами. Думаешь, мы далеко от них сейчас? В общем, ты как хочешь, а я спускаюсь. Нам точно туда!
Я решительно пошел вперед, но неожиданно запнулся за корень и, упав на спину, покатился вниз по склону.
— Сережа! — в панике закричала Полина.
Матерясь и обдирая бока о кусты и камни, я тщетно пытался затормозить. Последним, что я запомнил, перед тем, как провалиться во тьму, был ствол сосны.
— Меня зовут Наблюдатель, — существо забавно морщится и трет щеку тонкой рукой.
— Сергей, — говорю я. Абсолютно не нервничаю, я ожидал встретить этого чужака. — Ты ведь все знаешь об Изначальных, не так ли?
— Да, — инопланетянин вздрагивает, я понимаю, что он так смеется. — Я ведь был в момент создания прецедента рядом с планетой. А потом был у вас. Я — Наблюдатель...
В моей голове что-то щелкает. Я что-то понимаю. Только ткань сна уже спадает с глаз.
Надо мной наклонилась встревоженная Полина. Оказывается, я лежал на траве, раскинув руки, и стонал. С помощью девушки мне удалось встать.
Я почти не запомнил, как мы вернулись. Жутко болела голова. Меня пару раз вырвало — похоже, что я заработал сотрясение.
По возвращении меня уложили спать в хижину, и проснулся я уже на следующее утро.
16.09.2216
Солнце стояло высоко, и я не понимал, почему никто до сих пор не разбудил меня. Сегодня ведь я должен был собирать из разлома подросший псилин.
Снаружи донеслись окрики и чей-то топот. Я невольно заволновался. С деревней что-то стряслось!
Я встал, и внутренности мои совершили сальто-мортале — желудок прыгнул к горлу и заставил согнуться. Изо рта текла желчь — в желудке со вчерашнего дня ничего не осталось. Я преодолел себя и кое-как вышел на улицу.
На нас действительно напали. Бой еще не начался, но по мельтешению людей и отчаянным попыткам Кеда правильно выстроить их по периметру забора я определил, что дела плохи. Селением овладевала паника.
— Что происходит? — поймал я за рукав массивного Мишу.
— Атака! Часовые сообщили. Пытались ночью поджечь, а теперь идут на штурм! С ними еще и твари из Колодца!
Значит, я многое проспал.
— Кто напал? — выдавил я.
— Враги...
Враги — это соседи, банда Жирного. А вот что нам ожидать от тварей из Колодца?
— Что за твари-то? — спросил я.
Но Миша уже унесся, оставив мой вопрос без внимания.
В голове по-прежнему пульсировала боль. На языке чувствовался мерзкий соленый привкус.
Черт! Как все не вовремя! Надо ж было вчера так оступиться!
Я вернулся в хижину и взял кинжал. На всякий случай прихватил еще и копье.
Борясь с головной болью, побежал к забору, кое-как забрался на помост и очутился неподалеку от Кеда.
Противник уже показался из леса.
Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы унять головокружение, я спросил у бывшего капитана:
— Выстоим ли? Может, уйти в лес?
— Нажрался, свалился в яму, а теперь и вовсе решил сбежать?! — рявкнул Кед.
Ко мне сразу обернулись несколько человек. Взгляды их не были добрыми.
— Я просто предложил! — постарался загладить ситуацию я. — Все в порядке!
— Про твою пьянку мы после еще поговорим! — пообещал Кед, а потом обернулся к остальным: — Готовсь!!!
Голос командира потонул в ответном крике почти сотни человек.
— Ура!!! — раздирая горло, заорали люди.
В кровь хлынул адреналин. Все мысли отошли на второй план. Стало получше, боль сняло как рукой.
Я сосредоточенно наблюдал, как движутся к нам люди Жирного. Они выбегали из-под сени деревьев, держа в руках копья и щиты, и я все ждал, когда река воинов иссякнет. Не дождался. Создавалось ощущение, что весь остров Забвения вышел на этот бой против нас.
Много-много бойцов. Почти все мужчины. Высокие, сильные. Некоторые тащат осадные лестницы.
По примеру стоящих рядом товарищей я заткнул за пояс кинжал, и сжал двумя руками копье.
Тридцать метров.
Такой массовой драки у нас еще не было. Сотни людей против нас. И твари. Говорили, что будут какие-то твари. Пока их не видно, но я чувствую, что они там. И вся надежда только на Кеда, каким бы плохим он ни был. Если предводителя убьют, тогда и всем остальным — конец.
Двадцать метров.
Держу копье. Хорошо гады бегут, красиво. Только Жирного тоже чего-то не видать. Где ж ты, дорогой?
Десять метров.
Ладно, черт с ним с Жирным. Уже сейчас. Сейчас начнется! Твою ма-а-ать!!!
Первая волна нападающих прыгает в ров и ставит над головой щиты, вторая — становится на этот живой мост и с силой врезается в частокол.
Удар...
Мимо просвистело копье, мое оружие уперлась во что-то твердое, а сам я чуть не упал от резкого толчка. В глаза брызнула то ли чужая кровь, то ли просто грязная жижа.
Забор выдержал. Несколько человек, правда, попадали с помоста, но тотчас же залезли обратно. Мое копье застряло в чьем-то теле. Пришлось доставать кинжал.
Враги подтаскивали к частоколу лестницы.
Мы находились сверху, за надежным забором. Но враги, прикрываясь щитами, неумолимо двигались вперед. Кед что-то командовал. Кто-то из моих товарищей сбрасывал на головы нападавших булыжники, кто-то старался зацепить копьем или кинжалом. Мы отталкивали лестницы, но их ставили снова.
В конце концов нам пришлось слезть с помоста и отойти назад. Атакующие гнилостным потоком хлынули через изгородь.
Но мы и не думали сдаваться.
Бессчетное количество ударов. Жжение в спине.
Тянуться чьи-то руки, чье-то оружие жаждет погрузиться в мою плоть. Рядом падают трупы. Свои, чужие... Одинаковые грязные тела, размытые движения окровавленных конечностей.
Я перехватываю руку нападающего. Совершенно рефлекторно ухожу от удара слева, ногой выбиваю нож у человека с бородой. В очередной раз отмечаю про себя, что слишком хорошо дерусь.
В следующую секунду, воспользовавшись чужим оружием, перерезаю горло бородачу, прыгаю назад и всаживаю нож в спину первого из нападавших.
Лязг металла, хрипы и надсадные стоны пострадавших.
Я пропускаю удар дубиной. Мир замедляется, звуки становятся ниже. Бедная моя голова! Я ведь знал, что он будет бить. Почему не среагировал?
...Солнечные дни и сосновый бор, звездное небо надо мной...
Человек, что ударил меня, падает с проломленной головой. В мозгу мелькает запоздалая мысль, что это я так ударил его. Кулаком.
Секундное затишье. Я успеваю заметить, что огромное существо вырывается из хаоса схватки и несется ко мне...
