Для того чтобы легионер мог уверенно работать мечом и щитом, с какого-то времени — (мы точно не знаем когда) — в легионах ввели практику тренировки с утяжеленным оружием. Тренировочный деревянный меч и щит были ровно в два раза тяжелее боевых. Смысл был в том же, как сейчас парни тренируют удар с отягощающими браслетами и резинками; когда снимаешь их — ух ты как быстро летают руки! Да я просто панчер!.. А для того чтобы воин развивал точность удара, чучело по которому он лупил представляло собой узкий столб. Причем мало было просто попасть в столб, — при неточном ударе деревянный меч мог просто соскользнуть по округлости столба, поэтому нужно было попасть точно в узкую середину.
Однако, когда начиналась "арматура" — (так в легионах называли тренировочные поединки с живым противником) — уже использовался обычный боевой щит и тренировочный меч по весу и балансу близкий к боевому. Воин точно должен был знать, как быстро он может работать реальным оружием, и как точно может наносить удары.
Интересным моментом является то, что все командиры, включая кентурионов, носили ножны с мечом не на правом, а на левом боку. Это показывает, что — скорее всего — римляне одними из первых, на многие сотни, если не тысячи лет раньше других народов, постигли простую истину: — командир не должен рисковать собой в первых рядах, и погибать там. Его дело командовать боем. Ношение меча на левом боку показывает, что скорее всего кентурион во время боя не стоял в первом ряду, (возможно — второй?) и перед ним просто не стояла проблема "вытащить меч, не отводя щит".
Но при этом, в тех случаях, когда у нас имеется такая информация, — потери кентурионов всегда высоки в соотношении с обычными солдатами. В записках Цезаря мы видим причины этому, — где бы не начинал бой кентурион, если становилось жарко, он часто оказывался в первых рядах, чтобы закрыть брешь в строю и ободрить солдат. (Вспомним сражение при Дирахии и щит кентуриона Сцевы, пробитый в 120(!) местах). Самым вероятным объяснением этому является, что в республиканские времена войско, часто набранное в одном селении — это все еще община с отголосками племенных отношений, где часто все знают если не человека, то его трибу. В таких условиях легионер для кентуриона часто не был абстрактным солдатом, — он реально мог знать родителей, или хотя бы род вон того парня, и считал личным долгом вернуть его домой живым и невредимым. Кентурион чувствовал себя выбранным своими людьми чтобы позаботится о других солдатах. И он — в лучших своих представителях — делал это, даже ценой жизни.
В небоевой же обстановке, настоящим символом кентуриона был т.н. "витис". Дисциплинарная палка-лупилка, которой кентурион лупцевал туповатых и нерадивых легионеров, приводя их к единому знаменателю. Занятно, но само слов "витис" на латыни означает "лозувиноград". Но крайне сомнительно, чтобы кентурион старался добыть свою палку именно от кривого куста винограда. Зато слово "витис" созвучно со словом "вита" (жизнь). И это дает забавные аллюзии с нашими выражениями для подгона людей "живей-живей!", а также словосочетаниями вроде "выдать живительных звиздюлей", и т.д.
Еще одной вещью, которую нужно сказать о клинковом оружии легионера... Очень многие легионеры носили кроме меча-гладия на правом боку, так же дополнительный кинжал на левом. Этот кинжал, видимо, все же не был "штатным", но имел широкое распространение, из-за вполне понятного желания воина иметь "второе" оружие. Такой кинжал мог пригодится в бою, если меч оказался сломан или выбит. Мог он сослужить добрую службу и в случайной давке, в которой даже гладиус оказывался несподручным. И во многих других боевых и бытовых ситуациях. Назывался такой кинжал "пугио".
Рис. Откопанный и очищенный богатый пугио, в необычайно хорошем сохране.
Рис. Пугио без ножен.
"Пугио", как вы понимаете, происходит от слова "пугать". Ну ладно-ладно, вру. Пугио происходит от латинского "пугнус" (кулак), пугнарэ (драться), ну и там все идет к прото-индоевропескому "пеуг" (ударятьпронзать). Пугио — это "кулачник", нож для драки. Форма его довольно архаична, (но вполне эффективна) и повторяет форму кинжалов позднего бронзового века. Греки называли кинжалы такого типа "паразониум" (буквально "припОясник", находящийся при поясе).
Рис. Гладиус и пугио легионера на двухременном подвесе. Британский музей.
К слову о совсем другой эпохе... Вот это вот греческое названия кинжала и иногда небольшого меча — "паразониум" (припоясник), которое просуществовало в восточной римской империи до средневековья, дает — от обратного — самый вероятный ключ к казалось бы странному европейскому жаргонному названию средневековых полуторных мечей — "бастард", (ублюдок, выблядок, — нагулянный блудом незаконнорожденный сын). Странное название для меча — предмета, который холили, леляли, от которого зависела твоя жизнь... Но вспоминая средневековые традиции, где все, вплоть до распределения мест за столом — делалось по ранжиру. Родные законные дети всегда сидели рядом с родителем. А ублюдка, даже признанного в доме, сажали дальше, поодаль. (Вспомните печальную физиономию Джона Сноу из романов Джорджа Мартина во время пиров в родном Винтерфеле). Тем не менее, в ублюдке текла родная кровь хозяина, и не дай бог что случится с законными детьми — тогда умирали легко — ублюдок мог крепко понадобится. Почти как длинный полуторный меч, — удобный в бою, но не слишком удобный в повседневном ношении. Натурально — бастард. То ли дело короткий меч — всегда как сынок, при поясе.
Коснемся краем такой темы, — как "сагиттарии" (стрельцы). Распространенный стереотип отказывает римлянам в качествах хороших стрелков из лука. Этот стереотип имеет некоторые предпосылки: Когда все римские граждане начинают экипироваться как тяжелая пехота, а роль стрелков отдается вспомогателямауксилариям из союзных или покоренных народов — римские лучники действительно исчезают с поля боя. Но происходит это не потому, что никто из римлян не умеет стрелять из лука, а потому что у них другое оружие, и другая роль на поле боя. До этого момента римляне вполне себе пользовались луками в бою. Конечно, образ жизни имеет огромную роль в обретении навыков. И мало кто рождал так много хороших лучников, как например, кочевые народы степняков (к которым римляне не относились). Но откуда взялся этот стереотип, что римляне имели какую-то особливую косорукость на луки? — Видимо только из вышеописанной организации на поле боя: читая в античных источниках раз за разом, что римляне действуют как тяжелая пехота, а лучниками у них служат критяне, сирийцы, и другие известные лучники древности — кое-кто из читателей подспудно утвердился в мысли о римской косорукости. Вишенкой на торте обычно служит "парфянский" поход Красса в 50х годах н.э. где легкоконные парфянские лучники постоянно прорежали римские походные колонны стрельбой, а в генеральном сражении парфяне раздолбали римлян в пух и прах, втч превратив многих римских солдат в подушечки для иголок. Однако, поражение Красса — это больше плод его дурости, чем решающее превосходство парфян в лучной стрельбе. Потом еще долгие сотни лет, аж до 7го века Рим и ПарфияПерсия будут бодаться за власть в регионе с переменным успехом, — и уже само это показывает, что римляне должны были уметь говорить с противником на равных во всех видах оружия. Ну и не будем забывать, что с момента, когда император Септимий Каракалла в 212ом году дал всем жителям Империи права гражданства (честно говоря, он сделал это для более удобного обдирания людей налогами), — все жители знаменитых "лучных регионов" империи, тоже становятся "римлянами". Так что вопрос как римляне умели в луки — всегда требует перехода на частности по конкретному времени и регионам.
Рисунок 44а — Парфянский лучник, Лувр. "С пятилетнего возраста персы учат своих детей трем вещам: — скакать на коне, стрелять из лука, говорить правду". (С) Геродот.
В любом случае, со временем, на просторах своей необъятной державы римляне имели возможность выбирать и лучших лучников, и лучшие конструкции луков. А лучшие луки того времени это составные, (или как сейчас вошло в моду говорить "биокомпозитные", — от такого слова текст сразу становится умнее на десять пунктов). Составные части лука служили для того, чтобы усилить его пружинящие свойства. В разных регионах использовались разные доступные материалы. У западной цивилизации со времен средневековья есть стереотип кузнеца-колдуна, который неделями пыхтя в кузне и творя всякую ворожбу, изготовляет героический меч немыслимой цены и качества. Отношение к лукам у западной цивилизации попроще, (вспомните британский лонг-боу — "длинный лук, — это просто цельный кусок тиса, который для увеличения начальной скорости стрелы тупо имеет длиннющие "плечи", — то есть лук имеет длину почти в человеческий рост. Прямо скажем, не самое остроумное решение). Составной же лук, как правило, делался из 3х видов древесины разной жесткости и гибкости — на верхнюю основу, нижнюю основу и концы. Все это гнулось на "гибале", парилось над костром, с чередованием просушивания и натирания смолой. Склеивалось все это клеем добытым, из переваривания рыбы или животного. К деревянной основе приклеивались сухожилия крупных копытных животных, причем с определенных мест задних ног (самые мощные сухожилия), и желательно матерого зверя, который развил полную силу. Потом на лук ставились роговые накладки, придающие ему прочность. Сверху все это могло оклеиваться корой, которая защищала конструкцию как верхняя "кожа". Во всем этом была бездна мастерских секретов. Короче, сделать на заказ хороший составной лук не сказать чтоб проще, чем отковать хороший клинок — хоть с колдунствами, хоть без. Такие луки от мастеров и ценились не меньше, чем хорошие мечи. Для массового производства все конечно было попроще. Тем не менее, даже средний составной лук благодаря распределению гибкости и жесткости на разных фрагментах, при спуске распрямлялся настолько интенсивнее обычной деревяшки, — что при меньших размерах не уступал, а то и превосходил обычные ростовые луки. Это был сложный, высокотехнологичный инструмент, и римляне вполне понимали роль стрельцов на поле боя.
Скажем теперь несколько слов о дисциплине легионов в республиканские времена. Мы привыкли, что легион является прямо-таки синонимом слов "выучка" и "дисциплина". Но в республиканские времена, это далеко не всегда так. Нужно понимать, что легион республиканских времен — это община, — собрание граждан, которые мыслят свое попадание в армию ни как современные призывники. Для древнего гражданина армия — это не временное попадание в другой мир, где ты должен подчиняться незнакомым командирам. Армия — это нормальное продолжение его общинной жизни, где многие друг-друга знают. Очень многое зависело от силы личности полководца, его авторитета, умения убеждать, проявлять где нужно строгость, где нужно дипломатию. В 252ом году до н.э. консулу Гаю Аурелию пришлось уговаривать своих кавалеристов заняться шанцевыми работами — кавалеристы-аристократы считали ниже своего достоинства махать в грязи лопатой, как какое-то мужицкое быдло. Известна история, когда командующий послал римский кавалерийский отряд на сбор дров в охваченной восстанием Испании, где леса были набиты противником. Отряд выполнил опасное задание, привез дрова и запалил их... сложив вокруг палаток командующего и его штаба. В 134 году до н.э. Сципион Эмилиан прибыв руководить войной с Нуманцией, обнаружил что при прежнем командующем римское войско превратилось в гибрид рынка с борделем. Офицеры обзавелись непотребным по размеру скарбом, лагерь был переполнен прислуживающими солдатам рабами, по палаткам носились полуодетые бабы, распевавшие срамные частушки:
Дуо флорум ин фэнэстра:
Каэрулум эт рубрум.
Эго мэркатис нонкуам
Пэннис магнус ту парум!
Ну или как-то так...
Сципион разогнал рабов, торговцев, срамных баб, и ввел дисциплину, которая вскоре превратила армию в могучий организм. Что удивительно, Сципион при этом не снискал бунта солдат, видимо, глубинно понимавших, что все делается для их же пользы. Этому способствовало и то, что солдаты видели заботу командира. Так, например, Сципион сажал на марше нездоровых пехотинцев на лошадей, для чего кое-кому из гордых всадников приходилось спешиваться. И что немаловажно, Сципион сам подавал солдатам пример. Был прост в быту, спал на соломенном матрасе. От таких командиров простые солдаты принимают повадки гораздо более охотно, чем от холеных рож в роскошных костюмах. За хорошего командира армия готова была буквально свернуть горы. Для Сципиона воспитанная им армия построила вокруг осаждаемого города свой город: — каменную стену длинной шесть миль(!) с деревянными башнями через каждые сто футов(!) Гигантские работы.
Вообще же Сципион, да и любой другой вдумчивый римский командующий республиканских времен, собрав легион, как правило, вынужден был не сразу бежать в бой, а несколько месяцев шляться по окрестностям, выучивая солдат маршу, боевому слаживанию и обращению с оружием. Прививая солдатам уверенность в мелких стычках со слабыми отрядами врага.
Дисциплина войска всецело завесила от начальников. Но и начальник в республиканской армии был лотереей, причем — часто меняемой. Легионом поочередно должны были командовать шесть трибунов, которые сами договаривались, как разграничивать время. Могли договорится, что будут командовать каждый по два месяца, а могли что — командиры будет меняться каждый день, до шести и снова по новой. Командующий армией консул выбирался на год. После талантливого консула в войска могли прислать конченого идиота. Поэтому консул, ведущий победоносную войну, часто вынужден был заключать её миром на не самых выгодных условиях — он просто не успевал доколотить врага до окончания срока службы. Известны и обратные ситуации, прибывший в уже замиренную Испанию новый консул Луций Лициний Лукулл, огорченный, что ему не достанется военной славы с трофеями, вновь развязал войну и уничтожил сдавшегося под договор противника. Серивй Сульпиций Гальба также учинил резню над сдавшимся под договор противником. Эхо такого поведения аукалось римлянам в Испании еще долгие годы.
Может возникнуть вопрос: как при таком ужасном раздолбайстве, при преднамеренном дилетантизме постоянно сменявшихся высших командиров, — Рим все же побеждал врагов, и несмотря на случавшиеся поражения, динамично заглатывал регион? Ответ прост: у врагов раздолбайства было еще больше, чем у Рима. Войну выигрывает не тот, у кого больший порядок, а у кого меньший беспорядок. У всех есть свои сильные и слабые стороны.
Например, новгородцы, — злейшие противники Рима в трех долгих войнах — в сухопутных операциях полагались на наемнические контингенты, которые говорили на разных языках. Они даже считали это преимуществом, поскольку разные языки мешали наемникам договорится о мятеже. Но насколько удобно было управлять войском через ораву переводчиков?.. И уж совсем плохо становилось, если наемники все же начинали бунтовать, потому что теперь уже новгородскому командиру с ними было сложно вести переговоры. Ну и так далее.
