Ладно, писать про новгородцев забавно, но учитывая нынешний уровень школьного образования, чревато... Конечно римляне воевали не с нашим русским "Новгородом". Но это довольно распространенная мировая практика, создавая новую колонию давать ей название "Новый Город". Название города Неаполь (Неаполис) что ныне в Италии, — по-грчески означает "Новгород". И название города Карфаген (Картада) тоже означало "Новгород". Именно с этим финикийским Карфагеном-Новгородом, расположенном на берегу Африки, римляне воевали десятки лет не на жизнь, а на смерть. Карфагенский военачальник Ганнибал Барка был самым лютым врагом Рима, который не раз ставил нарождавшуюся римскую сверхдержаву на край уничтожения. Победить Ганнибала и Карфаген вообще, римлянам удалось только сверхнапряжением всех общественных сил. Это была битва двух сверхдержав того времени. Почитайте про это, если будет время, хотя бы у того же Полибия. Это интереснее любого приключенческого фильма.
Кстати, фамильное прозвище Ганнибала — Барка (Барак), древние соотносили со словом "вспышкаМолния". Это вполне соответствовало его манере ведения войны. (Мусульмане здесь наверняка вспомнят имя коня пророка Мухаммада, — Бурак, да-да, это все те же языковые связи, — и звучит почти так же, и значит то же).
Важная оговорка — римскую армию республиканского времени нельзя считать дилетантской. Так же, как и любая армия, она оттачивала мастерство в войне, а долгие периоды мира приводили прерыванию передачи практического опыта, и деградации боевых знаний. Но можно ли считать непрофессионалом описанного у римского историка — кентуриона Спура Лигустина? Ему 50 лет, 22 года он провел на военной службе, и призван вновь. Сражался в Македонии, сражался дважды в испанских воинах, сражался против Антиоха на востоке. Четыре раза он назначался примипилом, имеет тридцать четыре награды, из них шесть "гражданских венков" за спасение товарища в бою. Этот мужик отдал армии жизнь, и увешан боевыми наградами как новогодняя елка. Если это непрофессионал — то кто профессионал?
Уже в республиканское время сложился класс профессиональных римских солдат. В основном, беднота, земельный надел которых с трудом позволяет прокормится, они стараются попасть на каждую войну, и получить там свою долю добычи. Это класс уже не царских, а государственных военных профессионалов. Он законодательно не оформлен, — эти мужики являются такими же "призывниками", как и прочие в общине. Но они сами идут во время набора, выставляясь добровольцами. Эти ребята, чтобы поправить свои финансовые дела, готовы отправится в другие края, и ограбить там всех, кого получится. Кому война, а кому мать родна.
Вот таких профессионалов и стараются выдвигать в кентурионы. Если высший командующий помогает им — или хотя бы не мешает — профессионалы быстро натаскивали на войну всех призывников, в первый раз оторванных от сохи.
Важным плюсом римского общества была способность учится военному делу у врагов, самим придумывать нечто новое. Это тем более удивительно для такого традиционного народа. В самом Риме каждый прибегающий в город ручей, каждый источник, имеет свою отдельную водопроводную систему: смешивать воды разных источников, — значит оскорблять богов этих источников. Нельзя. Традиция. По этой причине римский водпоровод — (читай римские водопроводы) — представляют собой адскую мешанину переплетенных труб. Наших современных вопдопроводчиков которые нагрешат, боженька отправляет назад во времени, следить за римскими водопроводами — там водопроводческий ад... Но если что-то нужно было изменить в военном деле — жизненно важном для выживания — римское общество меняет это быстро. На войне есть одна традиция — побеждать.
Эти ребята даже начало нового года перенесли, чтобы им было удобнее бороться с врагом. С 222го года до н.э. консулы вступали в должность с 15го марта. Это было нормально, пока римляне шоркались вокруг своего города. Но когда военные действия удалились в далекие регионы, пока консул производил воинский набор, пока добирался до места боев... — проходила большая часть теплого времени года, удобного для военной компании. В 153м году до н.э., для того чтобы консулы могли спокойно набрать войско зимой, и успеть спокойно повоевать в солнечной Испании летом, — избрание консулов перенесли на первое января. А в государственных делах римляне вели отчет годов по правлению консулов. Почему мы празднуем новый год в январе? Только потому что римским воякам так было удобней воевать...
И похоже римляне действительно верили в свою избранность богами. Любое поражение — испытание на стойкость духа. Они могли потерять несколько раз весь флот. Прекратить войну после этого? Нет, — в лучшем случае сосредоточимся в том, чтобы бить врага на суше. Враг уже несколько раз разбил армию — мы опять соберем новую, и продолжим войну. Карфагенский полководец Ганнибал наверно уже с отчаяньем наблюдал за очередной расколоченной им в пух и прах римской армией; — он знал, что римляне соберут новую. Запомнят, как их били, и сделают выводы.
Вот что позволило римлянами быстро — по историческим меркам — подмять под себя регион, и расширить державу от полисного города до протяженного государства.
И как только они это сделали — у них возникли проблемы.
Во времена испанских компаний у римских легионов начинаются проблемы с набором.
Озвученным поводом недовольства призывников стало то, что консулы, набиравшие призывников, за малую мзду распределяли, — кто из призывников попадет на напряженную войну, кто отслужит в спокойном замиренном регионе, а кто вообще избежит призыва. Заносите взятки в военкомат вовремя, да... Народные трибуны сделали консулам замечание. Те послали трибунов на МПХ. Тогда трибуны — демократия в действии — арестовали консулов. Для разрешения конфликта была введена жеребьевка при назначении призывников на ТВД — что вытащил по жребию, туда и поедешь. Формально это восстановило спокойствие.
Историк донес до нас этот случай, как острейшее событие — были арестованы высшие члены исполнительной власти. (Фактически, президентов страны взяли под стражу). Но нам здесь интересно другое. Самым напряженным ТВД тогда был испанский. Это был уже вроде как покоренный регион, где создали две провинции, в котором постоянно вспыхивали восстания и шла полупартизанская война. У земельных общинников, которые более-менее сносно сводят концы с концами за счет своей земли, — нет интереса к службе в таком месте.
Сама общинная система военного сбора создана на определенных принципах: К границам нашего поселения пришел враг, который хочет нас ограбить: — дружно все как один собираемся в легион, и даем супостату отпор. Или мы сами решили кого-то ограбить, — это правильное и нужное дело. Собираем легион, побеждаем, грабим побежденного, возвращаемся с ништяками домой. Само латинское слово "провинция" изначально означает буквально "для победителя" — то есть территория, на которой победитель может взять все что хочет. (Интересно, наше российское правительство, включая высших лиц, хоть понимает чего оно несёт, когда разглагольствует о "нашей провинции" и провинциалах? Скорее всего нет, современному российскому элитарию положено быть тотально необразованным). Но — возвращаясь к Риму — что если Рим делает провинцию частью себя? Там становится нужно держать постоянный римский военный контингент. Но в чем, простите, интерес этого контингента?
Провинция ограблена, трофеи вывезены, с оставшимися её жителями установлен мир — их просто так грабить нельзя. Так в чем смысл новопризванному римскому земледельцу ехать в далекую Испанию, или Грецию, и мариноваться там годами в тупой гарнизонной службе? С каких дел он должен бросить родной дом, запустить землю? На этом не наживешься.
А если в провинции вспыхивает восстание? Толпы ограбленных и злобных варваров рыскают, алча римской крови. С каких дел римский призывник должен сражаться и погибнуть там? Местные люди дерутся за свои дома, а римский призывник далеко от родного дома. Он понимает, что сражается за то, что уже вывезено из провинции и поделено. Где его доля? За что он рискует? Он дерется только потому, что местные пытаются его убить. Офигительная мотивация.
Все простые призывники это прекрасно понимали. Поэтому, как только римское государство расширяется и ставит постоянные гарнизоны для контроля — появляются уклонисты и трудности с набором. Кроме старинного обычая, что полководец делит (в меру своей жадности) трофеи с остальным войском, появляется другой закон — служащему в армии приходится платить жалование. Это не бог весть какие деньги, и мотивировать они могут только уж совсем обедневших римских граждан-землевладельцев, которые совсем перестали сводить концы с концами. Те, кому нечего ловить на гражданке. Другие — побогаче, поуспешнее, — тем или иным образом пытаются "откосить".
Эти поветрия до какого-то времени смягчались внешними угрозами. Борьбой с близкими сильными врагами, вроде Карфагена. Враг не раз подходил буквально, под стены Рима, в центр нарождавшейся сверхдержавы — и всем римлянам опять приходилось вспоминать, в чем смысл общего народного ополчения. Но как только все сильные, относительно близкорасположенные соперники были сокрушены, — у армии наступал тот же кризис нежелания службы.
Описанные процессы постепенно предваряли и подготавливали изменения в римском обществе. В обществе ничего никогда не происходит "вдруг". Это только у альтернативно одаренных, вроде современных апологетов РКМП была сплошная милота и благорастворение, и "вдруг" — революция 1917го года; морлоки повылезали из пещер... Вот и у римлян никакого "вдруг" не было. Общественные противоречия копились, и нужен был только кризис, — чтобы они вылились в резкие изменения.
Кризис случился в 113ом году до н.э. В этот момент римляне уже замирили Испанию, раздолбали Карфаген, и чувствовали себя просто офигенно. В этот момент за Альпами, из глухих лесов северной Европы вывалилась огромная варварская орда. Орда состояла из германских племен кимвров, — (по виду — "истинных арийцев") — и примкнувшим к ним тевтонов и амбронов. Племена тащили с собой своих баб, что указывало не на рейд, а на попытку захватить земли и осесть.
Варвары напали на племена Нориков, (современная Австрия) с которыми Рим ударно торговал. Норики попросили у Рима защиты, и тот выслал экспедиционный корпус под командованием консула Гнея Папирия Карбона. (Через сотку лет, в 16м году до н.э. римляне сами захватят этот Норикум. Потому что там уж очень толстые месторождения железа и соли, ну а пока — надо было защитить сферу своих интересов). Увидев римское войско — кимвры приуныли. Их впечатлили количество, единообразное снаряжение, строевая дисциплина римских солдат. Кимвры вступили в переговоры, и попросили разрешения убраться восвояси; мол, звиняйте дядьки, не знали на кого наехали. Консул Карбон милостиво дал такое разрешение и отпустил германских послов.
Но, как мы помним, консульство длится всего год. А ну как за это время не случится войны, в которой можно добыть славы и трофеев? Поэтому, — по заветам Лукулла и Гальбы — Карбон приказал устроить засаду и перебил варварских послов. Нескольким послам удалось ускользнуть — возможно, их отпустили специально. Теперь война была неизбежна.
Уцелевшие вернулись к кимрам и рассказали о римском вероломстве. Кимвры — (скорее всего перед богами на своем оружии) — поклялись, что будет мстить. Карбон заливисто хохотал и потирал руки, все шло по плану, ага... Кимвры при встрече вломили римлянам такого пинка, что Карбон бросил войско и смылся с поля боя на лошади. Подлец, бездарь, трус. Карьера Карбона была окончена, но его амбиции очень дорого обошлись державе.
Почти десять лет после этого кимвры лупили римлян в хвост и в гриву. Римляне вновь собирали армию, а все это опять оканчивалось грандиозным разгромом. У кимвров было хорошее оружие, они знали строй, а ростом и силой были даже выше галльских кельтов — римлянам они казались просто гигантами. Римский историк написал, что в бою своим натиском они были подобны пожару. В бою под Араузоном варварам удалось стеснить римские легионы в кучу, так что они уже не могли ни толком поднять меча, ни сбежать, и перебили как свиней в забое. Число жертв было ужасающим.
Сделаем тут маленькое отступление. Многие историки, говоря о войнах с варварами любят сказануть, что кроме роста и воинской отваги, варвары так же пугали римлян исходящим от них запахом. Продвинутый историк при этом добавит, что варвары были конечно не чужды гигиене, исправно мылись, просто они любили натирать себя животным жиром. Это все прекрасно, но дело в том, что со времен введения в военное дело железа, любой армии, даже самой "цивилизованной", приходилось свои доспехи и оружие регулярно смазывать. И делалось это все опять же, не маслом "шелл" которое еще не изобрели, а за счет животных жиров. Поэтому никаким запахом дерзновенные варвары цивилизованных римлян напугать не могли. От римлян самих в походе шмонило так, что цементируй ноздри.
Пытаясь поправить ситуацию, римляне вызвали с другого фронта полководца Гая Мария. Марий был незнатного происхождения, полководец "суворовского типа" — спал и ел с солдатами, не боялся драки. Пользовался в войсках бешенной популярностью. 8мь лет он бодался на территории современного Алжира в Африке с нумидийцами (известными своей непревзойденной конницей), и наконец — одолел. Его тут же дернули в Рим. И сказали — вот тут у нас кимвры, давай там, чего-нибудь... спаси нас короче.
Но спасать римскую республику Марию было уже не с кем. Потеряв несколько больших армий, Рим испытывал жесточайшую нехватку солдат. Класс небольших землевладельцев, составлявших основу войска, был выбит. Даже призвав всех пригодных к службе по закону, Марий не набирал армию.
И тогда Марий решил набрать в дополнение к обычному набору, — безземельных граждан. Любой римский гражданин теперь мог стать воином, без оглядки на ценз. Оружие и экипировку обещало за свой счет государство. Наверно наборщики Мария, приманивая бедняков, разливались соловьями. Стань воином, — сравняйся в этом с богатыми! Тебя ждут трофеи и уважение сограждан. Анкл Ромул нидс ю! Ты записался добровольцем?
Оравы римских нищебродов хлынули в армию потоком.
Марий произвел в легионе крупные организационные изменения... Но... возможно, что и не произвел. А возможно, и не Марий. Здесь все как в старом анекдоте про "Не Иванов, а Пупкин, не профессор, а сантехник, не в лотерею, а в карты". То есть исторически в римской армии происходили изменения. И некоторые решения, которые приписывают Марию, делали и до него. Но именно Марию, как яркому персонажу переломного момента Римской истории все это позже приписали гуртом, как гениальное единовременное озарение, как решение не бывавшее дотоле, которое он уже прочно и системно воплотил в жизнь, и оставил потомкам. Кое-что, из того, что сделал Марий, он сделал не первый, а кое чего — вообще не делал. Поэтому держите в уме, что реформы о которых мы говорим, это результат некой последующей персонификации.
