Кровавый триумф Восходящего Солнца

— В самом деле? Перегорел? — равнодушно переспросил генерал. — Оставьте его себе. Это подарок. Быть может, технический отдел альбионской секретной службы найдет в нем что-то для себя полезное.

— Спасибо, — Хеллборн хладнокровно опустил прицел в карман.

— Это все, мистер Хеллборн, — добавил хозяин кабинета. — В другой раз. Я свяжусь с вами через нашего общего друга.

— Разумеется, сэр, — отвечал Джеймс, изо всех сил скрывающий свое разочарование.

На это раз обошлись без рукопожатий. Генерал вернулся к своему столу и очевидно нажал на замаскированную кнопку. На пороге немедленно появился давешний проводник.

— Сар проводит вас обратно к самолету и убедится, что вы благополучно взлетели. Прощайте, мистер Хеллборн.

— До свидания, мистер Лол.

Дверь — лестница — лабиринт — амфибия — мост — дорога — река — джунгли — река.

Обратный путь также протекал в гробовом молчании, и у Джеймса было время обдумать свой разговор с камбоджийским генералом и грядущий доклад своим альбионским генералам. Где он совершил ошибку, и почему генерал внезапно решил выставить его за дверь? На что он рассчитывал, этот азиатский варвар, "ариец Юго-Восточной Азии"? Я должен был перед ним лебезить и унижаться?! "Ваша слава опережает вас". Он знал, с кем ему предстоит встретиться, он знал и все равно согласился на встречу. Я не играл с ним, я был самим собой. Почти самим собой. Так в чем же дело? Загадка!

— Мы прибыли, — доложил водитель и заглушил мотор. — Пойдемте, я должен проводить вас до самого самолета. Я не могу ослушаться моего генерала — вы сами слышали его приказ.

— Да, разумеется, — рассеянно отвечал Хеллборн, все еще погруженный в свои мысли.

Выбрались наружу. Смотри-ка, стало гораздо светлее. Ночь сдает свои права. Черт побери, сколько часов я проторчал в этом "замке ужаса"? Плюс дорога туда и обратно...

Хеллборн и его проводник дружно зашагали по направлению к пристани. При этом камбоджиец ухитрялся все время оставаться по правую руку от Хеллборна — не опережая и не отставая от подопечного.

"Он должен все время держать меня в поле зрения. Но при этом и сам хочет оставаться в поле моего зрения, чтобы лишний раз не нервировать гостя", — констатировал Джеймс. — "Молодец, парень. Настоящий профессионал".

Вот и пристань. И гидросамолет. И французский, то есть бретонский пилот Ле Брис. Почему-то снаружи. Торопливо застегивает брюки. Невовремя мы его застали, мысленно ухмыльнулся Хелборн — надо полагать, бретонец вышел по малой нужде. Ну что ж, даже он не мог безвылазно проторчать в самолете столько часов под...

Незамысловатые размышления Джеймса Хеллборна оборвались на полуслове — потому что в этот самый миг первые лучи рассвета погасли в его глазах, и снова воцарилась ночь — темная, черная, безлунная, без единого пятнышка света.

Глава 15. Все кузницы ада.

"Он медленно приходил в себя. Внутри черепа словно работали все кузницы ада. Его тошнило. Губ коснулось холодное стекло".

Эдмонд Гамильтон, "Звездные короли".

* * *

По-прежнему январь 1943 года. Где-то в Северо-Западной Камбодже.

* * *

Ночь сменилась туманом.

Это было непонятно и даже страшно. Почему она должна была смениться туманом? Ведь ночь и туман нисколько не противоречат друг другу. Разве вам никогда не приходилось сталкиваться с ночным туманом? Блуждать в туманной ночи? Но почему-то именно в этот в раз между временем суток и атмосферным явлением пролегла четкая граница во времени. Бред. Бред какой-то. Точно, он бредит. Джеймс Хеллборн помотал головой, пытаясь разогнать загадочный туман без цвета и запаха, и голова ответила ему резким приступом боли. Еще одна короткая ночь. Потом снова туман. И, наконец, где-то впереди забрезжил солнечный свет — нет, не в конце, но в начале туннеля. Похоже, до конца было еще далеко.

Теперь еще и дерьмо. Он было повсюду. Оно окружало его со всех сторон. Оно происходило. Дерьмо набилось в рот, в нос, в глаза и вроде бы даже в уши. Нельзя это так оставлять. Надо ему сопротивляться. Надо бороться. Иначе оно грозит проглотить его, в то время как он уже его наглотался...

Собрать все силы в кулак. Нет, их два, два кулака, слишком много, нельзя распылять силы. Не в кулак. В одну точку. В ту самую, светлую, в начале туннеля. Задержать дыхание. Прицелиться. И ударить.

Джеймс Хеллборн изо всех сил ринулся вперед, навстречу светлой точке — и вынырнул из дерьма и тумана. Голова горела и трещала как раскаленный чугун, желудок был на грани революции, ноги держали хуже, чем сахарный тростник перед бурей — но он снова был здесь, он был жив, и в реальном мире. Только держаться. Только не падать. Только не возвращаться в туман. Шаг, очень осторожный шаг. Он не знал почему, но знал. что должен его сделать. Вот теперь можно остановиться. Осторожно присесть — присесть, не падать!!! — перевести дыхание и рассмотреть окружающий мир. Тем более что туман наконец-то рассеялся — пусть не окончательно, но далеко за поворотом — и в глазах прояснилось.

Джунгли. Вокруг джунгли. Он в джунглях. Нет, не так — он по-прежнему в джунглях.

Джеймс Хеллборн сидел на земле, на самой границе джунглей, на берегу реки — она была очень похожа на ту самую наполовину реку-наполовину болото, где несколько часов назад совершил посадку французский гидроплан под управлением капитана Ле Бриса.

Несколько часов? С чего он взял? Джеймс запрокинул голову — черт, ЧЕРТ, не надо было этого делать!!! — и только чудом не потерял сознание. Так, перевести дыхание, попробовать еще раз — только медленно и осторожно. Так гораздо лучше. Боль не отступила, но и ночь не вернулась. Его окружал солнечный день. Вот и солнце — высоко над верхушками деревьев. Еще не полдень, но близко к нему. Скажем так, одиннадцать часов утра. Сколько он пробыл без сознания? В таком случае, сколько он пробыл без сознания? Если, конечно, это все еще тот же самый день, а не 11 часов следующего дня, или несколько суток спустя.

Стоп-стоп-стоп.

А что, собственно, произошло?

Как Джеймс Хеллборн здесь очутился, и что он здесь делает?!

Джеймс Хеллборн. Очень хорошо, он помнит свое имя. Он помнит даже больше! Джеймс Патрик Хеллборн-джуниор, гражданин Соединенных Штатов Нового Альбиона, военнослужащий, личный номер F-3157791, офицер Флота в звании коммандера, специальный агент НАСС — альбионской секретной службы. Очень, очень хорошо, просто прекрасно, этот участок памяти не пострадал.

Стоп-стоп-стоп.

А почему память вообще должна была пострадать? Зачем, почему и по какой причине?!

Джеймс Хеллборн пока не знал ответа на этот вопрос, но подозревал, что ответ где-то рядом. Еще немного, еще чуть-чуть, и он его нащупает. Он его найдет.

Продолжаем вспоминать.

Его зовут Джеймс Хеллборн, но он далеко от дома, он на войне, на вражеской территории, в тылу врага. Поэтому он носит вражескую униформу — самый простой полевой вариант, даже без знаков различия — и у него есть запасное имя. Даже несколько. На любой вкус и всякий случай. Например, корветтен-капитан Джейсон ван Хельсинг. Или штабс-капитан Лоренс Рузвельт. Есть и другие, но и этих — более чем достаточно.

Достаточно для чего?

Хороший вопрос.

Он на вражеской территории. Река, джунгли, река, болото, джунгли, мост...

ВСПОМНИЛ!

Поток воспоминаний хлынул с такой скоростью, что голова запульсировала, как нейтронная звезда.

Он в Камбодже. Оккупированная Камбоджа, белголландская военная зона. Хеллборн прилетел под покровом ночи на французском гидроплане, чтобы встретиться с генералом Лол Ноном, командиром "Черных Кхмеров" и перетянуть того на сторону Альянса. Ничего не вышло — генерал достаточно мягко, но настойчиво выставил его за дверь и пообещал продолжить разговор как-нибудь в другой раз. Весь в расстроенных чувствах Джеймс Хеллборн возвращался на самолет, но так и не улетел. Вся эта история сопровождалась тысячей других важных воспоминаний и небольших деталей, но сейчас у него не было времени вспоминать и перечислять каждую. Не было времени и смысла. Он и так был уверен, что помнит все. Память не пострадала.

Черт побери, а почему она должна была пострадать?!

Вот и ответ.

До самолета оставалось всего несколько шагов, когда его ударили по голове.

Вот теперь вспоминай — каждую деталь, каждую, самую малую и незначительную, от первой до последней!

Джеймс был уже на пристани, в нескольких шагов от самолета. Рядом с самолетом стоял капитан Ле Брис, который торопливо застегивал брюки, как будто только что сходил — или собирался сходить по малой нужде. По правую руку от Хеллборна шел камбоджийский проводник — как его, Сар? Точно, Сар. Да, так его назвал генерал. Что это, имя, фамилия, кличка? — неважно. Сар был по правую руку от него. А потом наступила ночь.

Вспоминай! КАЖДУЮ ДЕТАЛЬ!

Пристань — самолет — летчик — Сар — ночь.

Самолет — летчик — Сар — ночь.

Сар — ночь.

Рассвет — ночь.

Они выходили на пристань с первыми лучами солнца. И за мгновение до того, как снова вернулась ночь, в лучах этого солнца что-то сверкнуло. Или блеснуло. Что-то маленькое и блестящее.

По правую руку от него. Между Хеллборном и Саром.

Нет, в левой руке Сара. Точно, в его левой руке.

Хеллборн потерял бдительность на какое-то мгновение — и камбоджиец использовал это мгновение на полную катушку.

Мерзавец ударил его кастетом по голове, а потом сбросил в реку. Точно. Именно так все и было. Вот откуда взялась эта головная боль и страх потерять память.

Бесчувственное тело Джеймса Хеллборна некоторое время плыло по течению, а потом уткнулось в берег, где он наглотался дерь...

Джеймс согнулся пополам и его вырвало. Что ни делается, все к лучшему, подумал он, снова выпрямляясь. Нет, это не дерьмо — всего лишь прибрежный ил, грязь или как оно там называется. Вовремя очнулся — еще немного и задохнулся бы к чертовой матери. Или того хуже. Справочник, дочитанный всего за несколько часов до начала миссии, утверждал, что в этих реках водятся крокодилы. Мерзкие зеленые твари.

Хотя, разумеется, до людей им далеко.

Черт побери, как все-таки болит голова. Где-то в районе затылка. Джеймс осторожно протянул руку и попробовал дотронуться до источника боли. Зря он это сделал. Еще одна короткая ночь.

Страшно. Даже страшно себе представить, как выглядит рана, и насколько она опасна. Тот факт, что он пришел в себя и даже может более-менее ровно сидеть на заднице, не должен его обманывать. Хеллборн принялся хлопать себя по карманам. Хоть бы какое-то подобие зеркала... Нет, ничего. Ни зеркала, ни часов, ни бумажника. Этот ублюдок, Сар, обчистил его, прежде чем выбросить в реку...

Стоп-стоп-стоп. Осторожно поворачивая шею, Джеймс еще раз осмотрел окрестности. Ну да, река вроде бы похожа. Интересно. как далеко меня унесло от пристани? А что, если она за тем поворотом?! Нельзя так рисковать. Нельзя туда возвращаться. Надо углубиться в лес — то есть в джунгли. Хотя бы на несколько метров. Подальше от берега. Вдруг кто-то будет проплывать и его заметит...

Осторожно встаем. Хватаемся за ближайший ствол. Шаг. Еще один. И еще, и еще... Хватит на первый раз. Вот здесь можно присесть — это случайно не муравейник? — нет, просто бугорок. Присесть и передохнуть. Согреться... Почему "согреться"? Ведь и так достаточно тепло. Индокитайский январь. Он уже успел высохнуть и опять промокнуть — проклятая влажность, девяносто процентов, а то и больше. Пусть даже меньше — все равно слишком много для уроженца Нового Альбиона. Или он потерял слишком много крови? Этого еще не хватало. Так, затылок трогать нельзя. Начнем с шеи. Да, кровь и здесь — явно натекла из разбитого затылка, но она уже давно запеклась. Это хорошо. Это внушает надежду. Как будто под влиянием этой надежды, боль немного отступила — но тут же возникла в другом месте. Где-то в голове... или на голове? От всех этих переживаний слова и мысли совершенно перепутались. Короче, где-то в районе правого уха. Наученный горьким опытом, Джеймс приближал указательный палец правой руки к своему уху медленно, очень медленно, миллиметр за миллиметром.

Мог бы и не стараться. Все равно никакого уха там не было.

То есть как это "не было", мать твою?!

Не было и все тут.

— Ради всего святого, Монтрезор, — Джеймс был так потрясен, что заговорил вслух — и не сразу узнал свой голос, осипший и охрипший одновременно. Воды... нет, из этого вонючего болотного потока пить нельзя. Надо еще немного передохнуть и продолжить углубление в джунгли — где-то там непременно отыщется вода.

А как же ухо?!

Еще раз, очень осторожно. Когда дотрагиваешься — больно, но терпимо. С затылком не сравнить.

Никакого уха нет.

Больно и обидно!

ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!

Этот гребаный "черный кхмер" не просто ударил меня по затылку, обчистил карманы и выбросил в реку. Он мне еще и ухо отрезал.

Стоп-стоп-стоп.

Только правое ухо?! А если...

Джеймс Хеллборн принялся осторожно — ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНО! — ощупывать себя сверху донизу. Главное — не прикасаться к затылку. Слава всем богам, все остальное на месте. Даже левое ухо. Вот оно, не очень большое и не очень маленькое, с мягкой и пушистой мочкой, и обводами раковины... ой, щекотно!

А правого уха нет, как будто никогда не было. И уже никогда не будет.

Сука, это было мое любимое ухо!!!

Как звали этого Парня? Сар? Это имя или фамилия? Я должен знать. что написать на его могиле. Потому что он труп, он мертвец, он уже умер — просто еще не знает об этом. Он труп, потому что я вернусь и убтю его. Я отрежу ему все уши, все яйца, руки, ноги, нос и даже волосы!!! Я вырву ему глаза и залью их кипящим свинцом! Я вырежу ему печень, заставлю сожрать в сыром виде и буду смотреть, как он подыхает от несварения желудка!!!

Никто из прежних врагов — ни чиф-командор Ла Бенев, ни стафф-капитан Селькирк, ни тем более милый Франц Стандер — никто не смел так с ним обращаться! Даже красные гиксосы товарища Брауна — свет не видел подобных ублюдков! — отрезали уши только у мертвых.

Хм. Справедливости ради, Сар наверняка считал меня мертвым, когда отрезал ухо. Скорей всего.

Что я делаю? Оправдываю его?! Никаких оправданий и смягчающих обстоятельств! Смерть! Никакая казнь для него не может быть слишком жестокой! Я не только его — я всю его страну уничтожу! Эту войну будут вспоминать через тысячи лет, и матери будут пугать непослушных детей: "Знаешь, как погибла Кампучия? В пепле войны за Ухо Хеллборна! Немедленно доедай свой суп!"

Именно так. Так и назовут эту войну — Война за Ухо Хеллборна!

Война за Ухо Хеллборна. Ухеллборна... Джеймс не выдержал и ухмыльнулся. Ведь действительно смешно, если со стороны посмотреть. По голове — ТРАХ!, ухо — долой, в реку — бульк!

Неужели он снова бредит? Нет, только не это. Надо срочно мобилизовать мозг на решение математических или логических задач...

Вот! Было совершенно преступление! Да, леди и джентльмены, жертва стоит — то есть сидит — перед вами! Кто убийца и кому выгодно?