Адашев. Северские земли

Вышли в путь они утром, вдвоём, а Лушка долго махала им платком от околицы, периодически промокая глаза. Судя по количеству припасов, навьюченных на Борзого Ишака, путешествие обещало быть долгим.

Ждану была торжественно вручена уздечка, и он повёл гружённого мска в поводу. Священник, опираясь на дубовый посох, вышагивал рядом.

Минут пять шли молча, и лишь когда избы Гранного Холма исчезли за деревьями леса, батюшка наконец открыл рот: — У меня к тебе серьёзный разговор. Ты знаешь что-нибудь про разбойника Кудеяра?

Глава 26. 'В своей душе я на любой вопрос найду ответ...'

— Разбойника Кудеяра? — на всякий случай переспросил Ждан.

— Разбойника Кудеяра.

— Ничего не знаю! — с чистой совестью заверил мальчик своего наставника. — Ну то есть имя это я где-то слышал, но толком ничего не знаю.

— Понятно. — хмыкнул в бороду священник. — А про разбойника Ёпту слыхал?

— Про разбойника Ёпту даже и не слыхал никогда. — честно ответил Ждан.

— Отлично! — подытожил батюшка. — Что ж, я свои вопросы задал и ответы получил. Теперь у тебя есть право на свои два вопроса. Задавай.

— Куда мы идём? — мгновенно выпалил Ждан.

Священник поморщился.

— Ты зря потратил одно желание. Раз мы туда идём, ты вскоре так или иначе узнал бы ответ на этот вопрос. Но раз спросил, изволь — мы идём к Чёртову городищу.

Священник посмотрел на вытянувшееся от расстройства лицо Ждана, которое своим выражение очень напоминало унылую морду нагруженного Борзого Ишака, маячившую за его плечом. Этот двойной портрет был настолько комичен, что батюшка рассмеялся и продолжил:

— Ладно, будем считать, что урок получен и усвоен. Наш с тобой поход — это не простое путешествие. Это паломничество. Паломничество, совершаемое перед получением Дара. Обычно его совершают в одиннадцать лет, но по независимым от меня обстоятельствам я вынужден повести тебя раньше. Поэтому я должен немного рассказать тебе о Даре.

Понимаешь ли, Глеб, люди не так много знают о Даре — он появился не так давно, два с лишним столетия назад. Мы с тобой изучали историю. Первые случаи появления Дара люди сочли чудом. Потом стало понятно, что это Дар божий, но очень редкий. Ведь появлялся Дар только у носителей древней крови — у князей рюриковичева и гедиминовичева племени, и то не у всех. Его в то время так и звали — 'Царский дар'. В Московском княжестве, например, первыми известными носителями Дара были великий князь Василий Васильевич Тёмный и его двоюродные братья и кровные враги Василий Юрьевич Косой и Дмитрий Юрьевич Шемяка. Возможно, дар был и у третьего 'Юрьевича' — Дмитрия Красного, но это не точно, слишком рано тот умер.

Потом Дар стал просыпаться у всех князей, потом — и у некоторых бояр тоже, и к концу царствования Ивана Грозного Дар был уже у всех дворян. Об этом не принято говорить, но от тебя у меня секретов нет, и я тебе честно скажу — я не знаю, что здесь лошадь, а что телега. Грубо говоря — Дар ли просыпался только у дворян или те, у кого проснулся Дар и стали в конечном итоге дворянами. Ходят случаи, что не зря Иван Васильевич всю свою державу взбаламутил и опричнину вводил. Не знаю, были ли все опричники дворянами: слухов много ходит про то, что в собачьеголовые полки[1] первый царь всякую шваль позаборную набирал, а родословные им в царской канцелярии с потолка и из пальца писали. Но совершенно точно известно, что ни одного человека без Дара — причём Дара сильного! — в опричнине не было.

[1] Одним из символов опричнины была отрезанная собачья голова.

Священник неожиданно закашлялся, причём кашлял долго, опираясь на посох и отплёвываясь.

'А ведь он умрёт скоро, — неожиданно понял Ждан. — Если у него действительно чахотка, то есть туберкулёз, то в Средневековье это приговор'.

Меж тем приступ закончился, и священник, вытерев рот, продолжил:

— В общем, про Дар мы знаем не так много. Мы знаем, что чем знатнее человек, тем более сильный Дар у него может открыться. Дары бывают 'простые', 'редкие' — примерно один редкий на десять простых, 'штучные' — один штучный на сто редких, и 'уникальные'. Уникальных известно всего несколько десятков случаев за всю историю и были они только у рюриковичей и гедиминовичей. Среди татар — только у чингизидов. Но это неточно — статус Дара не считывается, его только сам носитель открыть для другого может, а люди не очень любят такие тайны про себя раскрывать.

Дар открывается после двенадцати и до тринадцати лет. Довольно редко может открыться раньше, и никогда — позже. Если отроку или отроковице исполнилось тринадцать и Дар не открылся — тут уже сомнений не остаётся, обнёс ребёнка Господь. Такое тоже случается и не сказать, чтобы сильно редко.

На то, какой Дар откроется, можно повлиять. Много зависит от того, чем ребёнок перед получением Дара занимался. Ежели это наследник, к примеру, которому потом княжеством управлять — то за книги сажают, учителей берут — чтобы умственные Дары открылись. А если родители по воинской стезе сына пустить хотят — бегать, прыгать или камнями кидаться заставляют. Но только не с оружием тренироваться! С оружием до открытия Дара — грех большой, Берсерк открыться может. Знал бы ты, сколько собственных семей эти безумцы в гневе перебили, прежде чем люди поняли, отчего это случается.

Священник искоса взглянул на воспитанника, который слушал его, только что рот не раскрыв, и со вздохом добавил:

— Тебе же, сын мой, не по стезе идти, а выживать в этой жизни придётся — у тебя ни денег, ни кола, ни двора. Рассчитывать ты в этой жизни можешь только на свою саблю, да свою голову. Вот поэтому я тебя я нагружал по верхней планке, и, сколько жив буду, продолжу тебя гонять как козу неведомого мне Сидора.

Ждан хмыкнул, заранее смиряясь с неизбежным. Но батюшка ещё не закончил:

— Но подготовка — это только полдела. Дар — он хоть и дар божий, и не развивать его — грех большой, но сам по себе Дар — не добрый и не злой. Оба этих начала за него отвечают, и только от человека зависит — во зло он свой Дар обратит, или во благо. А раз оба этих начала за Дар ответственны, то в один момент люди поняли, что перед появлением Дара надо отроку или отроковице посетить злое место и доброе место, и в каждом из этих мест ночь провести. Мест таких по Руси уже найдено изрядно, и нам с тобой повезло — два таких места неподалёку от нас есть, причём оба места сильные. Из иных краёв приходится чуть не месяц ноги бить, чтобы к сильному месту выйти, а мы с тобой за день дойдём.

— За день? — поразился Ждан. — Да за день я бы и один сбегать мог.

И немедленно получил за эти слова посохом по спине, слава богу — не сильно.

— Я тебе дам — один! — погрозил батюшка. — Совсем ум потерял — 'один'? Если отрок в паломничество в одиночку отправится — сгинет! Проводник нужен. Знающий проводник, который нужные слова ведает и вовремя скажет. Причём не абы кто, а кровный родственник, но не родитель. Обычно дед внука в паломничество ведёт, або дядька в годах. Мудрость — она с возрастом приходит.

Он хмыкнул и потрепал Ждана по голове:

— Ну а у тебя, малец, есть только я. На твоё счастье, есть у нас с тобой пять-десять капель общей крови. Так что к Чёртову городищу мы с тобой вдвоём прогуляемся. Это, значится, злое место будет.

Потом посмотрел Ждану в глаза и сказал:

— Давай второй вопрос.

Ждан чуть было не спросил, а какое место добрым будет, но вовремя прикусил язык. За вторичное наступание на одни и те же грабли батюшка мог и всерьёз посохом приголубить. Зачем спрашивать, если скоро узнаешь?

Поэтому спросил переселенец совершенно другое:

— Отец Алексий, а кто такие 'ублюдки'?

Поп помолчал, а потом с неохотой сказал:

— Не хотел я этот разговор заводить, но, видать, придётся. Если ты про них прослышал, ты ж не успокоишься, пока не выпытаешь. Так лучше я сам расскажу, хотя бы чуши разной не наслушаешься.

Он опять вздохнул и начал рассказ:

— Даром, сын мой, дозволено владеть только тем людям, которые на государевой службе находятся и служат либо самому царю, либо князям его удельным. Проще говоря — только дворянам. А ежли у кого Дар есть, а бумаги на принадлежность к дворянскому званию он предоставить не может, то такой человек именуется 'ублюдком'. Слово 'ублюдок' само по себе совершенно обычно, оно происходит от слова 'блудить' и в хозяйстве означает помесь двух разных животных. Вот Борзый Ишак наш, к примеру — беспримесный ублюдок, его мать-кобыла с ослом наблудила.

Они оба остановились и посмотрели Борзого, который, заметив к себе внимание, срочно состроил самую жалостливую морду из серии 'А не пора ли нам, мужики, на привал да по овсу?'.

— Но то у зверей. А у людей раньше ублюдками называли просто полукровок -полу-русского, полу-татарина там, или наполовину поляка, наполовину немца. Но когда Дар пришёл, так стали называть людей, которые Даром владеют не по праву. Известное дело — боярин какой своим крестьянкам детей настругает, а у отпрысков, глядишь, и Дар проснётся. Вот у таких-то людей, Глебка, самая поганая жизнь.

— Почему? — спросил Ждан, но прозвучало это глуповато.

— Нешто не понял? — грустно улыбнулся священник. — Боятся их, Глебка. Сильно боятся. Везде. Во всех странах-государствах. Сколько меня по свету носило — нигде не видел, чтобы у ублюдков была вольная жизнь. Справедливости ради скажу — не без оснований боятся. Всех дворянами не сделаешь — у нас тогда одни дворяне будут, а если Дар есть, то тут любого мысль точить будет: 'А почему он дворянин, а я холоп, Дар-то у нас одинаков...'. Однажды и доточила — когда в Московском царстве смута после пресечения династии была, ублюдки восстали.

Объявился тогда такой Ванька Болотников. Силён мужик был, ничего не скажешь. Он из холопов князя Телятевского, от него же, видать, и Дар унаследовал. Какой Дар — не ведаю, каждый хронист свое талдычит, а это первый признак, что правды никто не знает. От папеньки своего непризнанного Ванька этот сбёг, слонялся по Руси, разбойничал. Потом ему скрываться надоело, на Засечную Черту ушёл, там никогда особо народ не проверяли — с татарами бьётся лихо, и ладно! Но не повезло Ваньке — к татарам в плен попал, а те его туркам продали. Стал Ванька галерным рабом, к веслу прикованным. Грёб-то он грёб, лет пять, бают, грёб, но как однажды турки с немецкими кораблями в драке сцепились — поднял всех рабов на галере. Сам лично, говорят, цепями надсмотрщику голову разбил, как арбуз переспелый. Немцы, как галеру захватили, цепи с них поснимали, и жил наш Ванька в самой Венеции, на немецком торговом подворье Фондако деи Тедески.

А как про смуту на Руси слухи до него дошли — удрал домой через немецкие и польские земли и восстание поднял[2].

[2] Биография Ивана Болотникова, за исключением Дара — подлинная.

Кричал — сделаем для ублюдков своё царство, своим умом жить будем и никому кланяться не станем. И сбегались к этому Ваньке-освободителю, Глебка, ублюдки со всех краёв — и с Москвы, и с Литвы, и с Польши, и с Молдавии, и татары ордынские, и даже турецкая сотня у него, говорят, была.

Еле задавили их тогда, кровью умылись преобильно. Самого Ваньку, говорят, после разгрома уж в Каргополе поймали. Но никуда возить уже не стали — сперва очи вынули, а потом связанного в прорубь ногами вперёд спустили.

С тех пор жёстко стало — всех ублюдков сразу после получения Дара в боевые холопы верстают. И никаких исключений. Там сперва бою учат, а потом — на юг, супротив татар биться. А оттуда уже без возврату. А чтобы бунта не повторилась, расклад ненарушаемый — на сотню боевых холопов три сотни дворян, не меньше. Ох и ненавидят они друг друга... Своими глазами видел, когда на Черте бывал. Не дай бог полыхнёт где-то — они нас, дворян, резать с исступлением будут, зубами рвать начнут. Но только не дойдёт до этого, нового Болотникова не допустят. Учёные уже все, говорю же — во всех государствах одно и то же. Да и год от года всё меньше их. Оно и понятно — кто же своим детям, пущай и незаконным, такую долю пожелает?

Возникло неловкое молчание, которое священник прервал торопливым замечанием:

— Кстати, если вдруг — не вздумай ублюдка ублюдком назвать. Для них это оскорбление, которое только кровью смыть можно.

— А как же мне их называть? — с удивлением спросил Ждан.

— Они друг друга промеж себя 'тумаками[3]' кличут. А те же воеводы дворянские на юге, чтобы не злить, обычно 'полукровками' обращаются.

[3] Тумак — незаконнорожденный, старорусский синоним бастарда.

— Понятно. — кивнул Глеб. — А зачем они объявляются-то? Можно же просто не сказать про Дар, и жить себе обычной жизнью.

— Можно и не сказать, — согласился священник. — Многие так и делают, в боевые холопы не идут, а живут на Руси, бегая постоянно. Только обычной жизнью жить не получится, и все, кто бегает, так или иначе с разбойной жизнью да воровской долей повязаны.

И, увидев удивлённые глаза Ждана, мягко пояснил:

— Спрятать-то Дар нельзя. Почти половина умственных Даров позволяет у других Дар видеть. Вот у меня, например, Дар — Познание. Я не то что Дар у человека вижу — я тебе сразу скажу, какой у человека Дар, какого уровня и какие ветки он развивает. А Дар у меня не редкий, Познание много кому выпадает. Как ты думаешь, зачем нас, попов, книги троечасиные заполнять заставили, а старост — сказки писать? Из-за них, из-за ублюдков. Раз в три года — специальные государевы люди по деревням да городам объезжают, всех по книгам проверят — не затесался ли кто. А один из проверяющих всегда — неприметный человечек с Даром. Всех детишек посмотрит, никого не пропустит. Да ты помнишь — они у нас пару лет назад были, и про тебя давно уже доложено. В городах — так вообще патрули ходят. Хотя, конечно, люди есть люди, они везде дырки найдут и проскользнуть сумеют. Бардак, как и везде на Руси-матушке, и в городах ублюдков хватает. Но уж точно — не столько, чтобы новый Ванька Болотников выскочил.

Пока священник говорил, Ждан наконец-то решился задать главный вопрос:

— Отец Алексей, я — ублюдок?

Батюшка грустно посмотрел на воспитанника и ответил: — Это уже третий вопрос. Ответа не будет.

Глава 27. 'Много разбойники пролили крови честных христиан...'

Ждан грустно вздохнул — его попытка выяснить свой статус в очередной раз потерпела фиаско. Надо заметить, что он уже не первый раз разыгрывал из себя ничего не помнящего ребёнка и тиранил близких вопросами 'Кто я такой?'. Но ни Лушка, ни отец Алексий так и не рассказали ему историю о Белёвском княжестве, отделываясь обещаниями 'Подрастёшь — узнаешь'.

Взглянув искоса на расстроенное выражение лица своего воспитанника, отец Алексий уже мягче добавил.

— Позже узнаешь. И вообще — пришли мы уже. Вот оно — Чёртово городище.

Ждан остановился и огляделся. Вокруг вроде бы были всё те же деревья, но Ждан достаточно долго прожил в лесу, чтобы уловить малейшую неправильность. Он ещё раз осмотрелся. Да, очень похоже.

— Здесь что — ров был?

— А как же! — охотно подтвердил довольный священник. — И ров был, и вал за ним. Кудеяр, знаешь ли, халтуры не любил и обживаться собирался на совесть. Сейчас, конечно, всё подлеском заросло, но всё равно — ошибиться трудно. Пошли.