Конечно, объединенные усилия всех остальных магистратов, включая Военный, сметут Обсерваторию как пылинку с праздничного платья. Но сейчас, когда внешнеполитические условия и так накалены, кризис в верхах папской власти нельзя предавать огласке.
−... но другого выхода у нас нет, − продолжил Папа. − Скажи, сколько тебе нужно людей чтобы как можно быстрее и тише задавить нашу милую змейку?
− Нисколько, Ваше Святейшество.
Клирик удивленно изогнул свои пышные седые брови.
− С вашего позволения, я обойдусь силами своего Ордена. У меня есть люди, которые преданы мне больше, чем кому-либо на этом и не только этом свете.
Папа улыбнулся и не стал уточнять, преданы ли эти люди Престолу и лично ему, Папе Римскому. Он знал, что Вождь ответит правду. И эта правда прозвучит очень коротко — одним кратким 'нет'. Люди Вождя преданы только Вождю. Именно поэтому сейчас глава ордена Воздаяния и разговаривает с главой Престола.
− Хорошо. Тогда сроку тебе совсем немного. К осени от Обсерватории не должно остаться даже памяти. Все их наработки будут разделены поровну среди остальных орденов и магистратов.
Вождь кивнул и в очередной раз поразился мудрости старика. Папа сознательно отказывался от возвышения какого-либо одной из государственных организаций. И возможно, от единоличного владения мощнейшим оружием. Все ради удержания Рима в равновесии.
Вождь вернулся от Папы в замечательном расположении духа. Правда, никто и никогда не смог бы прочитать это в глазах. Благодушие главы ордена на этот раз проявилось лишь в том, что он позволил себе не заметить неуставную форму одежды одного из личных телохранителей. В конце концов, парень сейчас был не на людях, поэтому пусть себе тешится.
Пройдя в свой кабинет — на удивление небольшое и скромно обставленное помещение в одном из полуподвальных этажей, − Вождь попросил к себе секретаря. Тот явился, едва окрик ординарца стих в протяженных коридорах твердыни ордена.
Вождь поднял взгляд на вошедшего. Этот человек был одним из наиболее опасных орудий ордена, и Вождь с уважением относился к своему секретарю с непостижимо емкой памятью, что хранила бессчетное количество информации, в том числе и полный список всех вольных шпионов, лояльных ордену Воздаяния.
− Снаб, мне срочно нужен человек в Обсерватории.
− Парень или девка? − осведомился секретарь, не обидевшись за 'Снаба'. Полное его имя знал только Вождь, но даже он, стараясь изо всех сил, не мог произнести на одном выдохе. Как правило, глава ордена сбивался, произнося последний слог слова 'Снабрагхат'харамбергхаур...'. Хотя далее следовала еще такая же по длительности и неудобочитаемости фраза.
− Мне все равно. Просто нужен внятный человек, способный на все и даже чуть более того.
Секретарь поморщился. Когда Вождь говорил 'чуть более того', это означало, что от кандидата требуется воистину запредельные возможности по слежке и незаметности. И это же означало, что из списочного состава Ордена никто не подходит. Нужен человек со стороны.
− Есть два кандидата. Один не подойдет, хотя он лучше. Придется использовать не столь идеального.
− Вот как? И кто же этот лучший и почему нельзя использовать? − спросил Вождь.
− Нельзя по двум причинам, − моментально отозвался Снаб. − Он уже сейчас на задании, и представьте себе, именно от Обсерватории. Его готовят к дальней африканской экспедиции с каким-то новичком-молокососом в роли командира. Ну... Лаций верен себе, как обычно.
Вождь ничего не ответил, лишь еще внимательнее посмотрел на секретаря с непроизносимым именем. Такой взгляд не мог выдержать даже этот невозмутимый скандинавский парень с льдистыми голубыми глазами.
− Ну... и еще... Короче, вы бы все равно отказались задействовать его в этом деле.
Глава ордена продолжал молчать.
− Это принцесса аль Саджах.
Вождь кивнул. Только кивнул. Ноль эмоций. Даже глазом не моргнул.
Просто согласился, что этот кандидат действительно не подходит. И не потому, что готовится в Африку. Совсем не поэтому. Действительно опасные дела Вождь был готов выполнять хоть самолично, но не давать этой талантливой девушке. По кое-каким причинам, кои за давностью лет и вспоминать не стоит.
− Хорошо, готовь второго.
Четыре месяца назад
Самое главное было сделано — Обсерватория сдалась без боя. Впрочем, даже не то, чтобы сдалась, она просто не успела ничего понять, когда словно из-под земли появились вооруженные темные фигуры, моментально занявшие все тактически важные места. Гвардия ордена Воздаяния без лишнего шума вошла в открытые ворота крепости, которые немедленно закрылись, едва в твердыню Обсерватории зашел последний солдат.
Засланный шпион замечательно отработал свое вознаграждение: в руках ордена оказались не только скрупулезно составленные планы вражеской крепости (вот ведь какая ерунда получается — называть врагом один из магистратов!), но и вся пересменка часовых и служащих. И самое главное — в руки Вождя попал и полный список агентуры Обсерватории вне пределов Рима. Воистину сказочный подарок, которым следует заняться после того, как мятежный магистрат будет обезглавлен.
Небольшая возня возникла только у личных покоев магистра Лация. Два охранника ни в какую не хотели покидать свой пост, спокойно стоя под прицелом полудюжины арбалетчиков. В общем, это тоже не было проблемой — гвардейцы ордена были проинструктированы стрелять насмерть при малейшем неповиновении. Но каким-то невероятным чудом три из четырех выпущенных стрел лишь скользнули по странным, пузатым нагрудникам стражей. Завязалась потасовка, в которой один из гвардейцев ордена был убит, а двое ранены. Утихомирить на удивление ретивых охранников удалось еще с двух залпов. А командир гвардии клялся, что снова две стрелы вместо смертельно-прямолинейного удара, от которого не спасают никакие доспехи, вильнули в сторону и лишь высекли искры.
Много позже Вождь узнал в чем был фокус, а тогда лишь недовольно сжал челюсти, выслушивая доклад о погибших в штурме.
Как и следовало ожидать, возня у входа в личные покои магистра Лация привлекла внимание главы Обсерватории. Когда гвардия Воздаяния ворвалась в шикарно обставленный кабинет, Лаций уже встречал гостей. Два личных телохранителя послушно упали на пол, едва завидев серые одежды штурмующих. Сам магистр сидел в кресле, с улыбкой глядя на вторгшихся. Из уголка рта старика тянулась тонкая полоска слюны, а на письменном столе покоилась открытая шкатулка розового дерева. Пустой кубок валялся на полу рядом.
Магистр Лаций успел унести свои секреты с собой в Преисподню.
Но настроение Вождя все равно осталось отменным. Он не был бы собой, если бы не организовал заранее атаку на кое-какое загородное поместье. И уже на следующий день после взятия Обсерватории ближайший помощник Лация, а по совместительству и оперативный руководитель магистрата Марк Джавали, охотно давал показания против своего бывшего руководителя.
Не у всех хватает смелости выпить быстродействующий яд, а в случае с Марком — у того даже не было на это времени. Загородный дом — не крепость. Втихаря похитить оттуда человека проще простого.
Три месяца назад
− Обыск и допросы сотрудников Обсерватории, а также показания магистра Марка, подтвердили мои подозрения, Ваше Святейшество. Магистрат действительно действовал по собственному почину, и помогали ему в этом ни кто иные как посланники Диавола. Есть убедительные свидетельства оккультных исследований с применением научных устройств. Кроме того, магистр Марк уверяет, что руководитель неоднократно уведомлял того о явлениях диавола ему во снах. Хотя сам Лаций называл его истинным богом по имени...
− Электро, надо полагать?
− Именно так, Ваше Святейшество.
Клирик усмехнулся.
− Что ж, поздравляю, сын мой. В борьбе против порождений зла годятся любые средства, в том числе и порожденные этим злом. Нет, − Папа поднял указующий перст вверх, − особенно порожденные этим злом. Я уверен, все, полученное Обсерваторией у Антипода оборудование будет использовано нами с умом и пользой для Престола.
− Я не уверен, Ваше Святейшество, что человеку стоит использовать диавольские изобретения. Но если будет на то ваша воля, то не смею перечить.
Вождь склонил голову в знак согласия. Прерогативу ограничиваться кивком он тоже заполучил в исключительном порядке. Обычно же такое позволялось лишь епископату и кардиналам, но никак не главам орденов.
− Дело не в моей воле, сын мой.... Кстати, твои ученые мужи разобрались с неразрубаемыми доспехами?
− Работают, Ваше Святейшество, − Вождь мимолетно вспомнил о двух убитых гвардейцах. − Пока еще не изучена физическая суть явления, которое отклоняет быстродвижущиеся металлические предметы. Но доподлинно известно, что удар копья, например, эта броня отразить не в силах. И еще — она не работает без питания от источника силы Электро. Впрочем, как и большинство других диавольских штучек вроде метателей молнии, устройствах эфирной связи и печей невидимого огня.
Глава Престола поджал уголки губ, задумавшись на полминуты. Потом пристально посмотрел на Вождя.
− Сын мой, я, конечно, уверен, что все эти штуки Обсерватория получила не без помощи из Преисподней. Однако я призываю тебя смотреть на вещи незамутненным прописными истинами взором. Поэтому призываю тебя и твоих ученых мужей отделять деяния Антихриста от инструментов.
− Извините, Ваше Святейшество..., − Вождь не понимал, к чему клонит старый священник.
− Безусловно, как эти чудеса попали в руки змеюки Лация − дело Антихриста. Но вот что именно есть эти чудеса? Поскольку они послушны человеку, в том числе и твоим безупречно чистым в помыслах ученым, это означает, что...
Папа улыбнулся и внимательно посмотрел на воина.
− Что сами эти чудеса не имеют отношения к диаволу, − в свою очередь улыбнулся Вождь. − И что мы действительно вправе их использовать по собственному разумению.
Глава римской Христианской церкви еще раз кивнул и откинулся на спинку кресла. Он был уже очень стар, и долгие беседы утомляли. А доклад Вождя был на редкость пространным и длительным. Очень много там было про 'диавольские штучки', которыми овладела Обсерватория в последние несколько лет. Было и про тайную переписку с недобитыми арабами, до сих пор слоняющимися где-то за аравийскими пустынями. Было и про 'африканскую проблему', суть которой повергла Папу в мелкую дрожь. С этим он потребовал у Вождя разобраться в первую очередь.
Было и много мелкого и крупного предательства, тайные связи с Союзом ростовщиков (и как следствие, весьма внушительные денежные аферы под прикрытием государства). Много чего было. И работы было соответственно очень много, не только Тайному магистрату, но и ордену Воздаяния. Ох, как же много работы.
− Иди, сын мой, − произнес клирик. − И да пребудет с тобой божья Благодать.
* * *
В настоящее время
Передовой отряд достиг разрушенного города на рассвете. Воины шли молча, без шуток и песен. Каждый из них сосредоточен и вызывающе спокоен. Никто не сомневался в исходе битвы, ведь вел их сам Вождь.
Луэна тоже была спокойна. Спокойна как бывает спокоен город, выкошенный эпидемией холеры. Но без костров, без случайно уцелевших, без стонов умирающих и без ожиревших на празднике смерти крыс, не сознающих, что они тоже обречены.
Столица племени была бесконечно мертва вот уже несколько недель. Тела лежали вповалку там, где застигло их последнее волшебство Повелителя демонов. Тела не разлагались, на них не слетались пернатые стервятники, сторонились тел хищники. Ни один зверь не смел даже приблизиться к царству окончательной и беспросветной смерти. Долине бесконечного покоя.
Когда первый из паладинов Ордена выбрался в лощину между скалами, в которой какие-то местные колдуны очевидно устроили капище, он вздрогнул. Он был воином до мозга костей, бывалым и смелым. Но это — было выше человеческого понимания слова 'жестокость'.
В лощине кто-то развернул картину кровавой бойни. Такой, что даже видавший всякое ветеран посерел лицом и трижды перекрестился. Конечно, он видел всякое, в том числе и совсем недавно, когда армия Вождя добивала совершеннейших чудовищ в поселениях племени чокве. Когда они закапывали лишенных крови жертв ужасного культа. Когда спешно собранные отряды туземцев, не разобравшись, пытались напасть на хорошо подготовленное войско Ордена... и полегли все, едва гвардия разглядела в руках дикарей застарелое, но вполне узнаваемое оружие легионеров, бесследно исчезнувших здесь почти сорок лет назад.
Но там было зло конкретное, а здесь, в лощине — общее, глобальное, всеобъемлющее.
Тринадцать мощных черных тел валялись по окружности небольшого возвышения. Все со следами жестокой драки, и что примечательно — ни одно из тел не имело двух ран. Все погибли, пропустив первый и последний удар. Трое — с пробитыми глазами (у одного из них по-прежнему торчал из глазницы скверный ножик, годный разве что для чистки овощей на кухне), остальные с перерезанными гортанями или вскрытыми яремными венами. Еще у одного на плечах синели зловещие пятна — парень умер от закупорки артерий огромными гематомами. Как будто ему на плечи рухнул груз в сто талантов весом.
Наконец, посреди рослых воинов, на самой верхушке импровизированного холма, лежала тщедушная фигура то ли вождя, то ли шамана местного племени. На нем не было ни единой царапины, если не считать таковым небольшие рваные ранки по всему телу. Похоже, кто-то вырвал из тела несколько вживленных костяшек, коими дикарь был утыкан как лесной еж иголками.
Колдун был счастлив и умиротворен. В самый последний момент он понял, с чем имеет дело уже не один десяток лет. Он нашел ключик к казалось бы невскрываемой внутренней броне Черных демонов. И он смог продлить свою жизнь в бессмертных душах двух из них. А эта странная бледная девка проиграла. Поддалась на внушение, дала слабину — треснула в своей убежденной правоте уничтожать. Как трескается перегретый глиняный горшок. Минута ее слабости позволила перенести всю ненависть к миру — на этот самый мир. Теперь все узнают, что значит ярость мудрейшего Нламбы, Повелителя демонов.
Копье, древком которого кто-то разметал кучу мелких косточек, лежало рядом с телом вождя. Обугленное, а в середине обильно запачканное чьей-то кровью. Как будто неведомый самоистязатель держал копье кровавой рукой. Кое-где на копье прилипли тонюсенькие металлические волоски чудесного вида и происхождения. Высшая машинерия Рима ткала металлическое полотно из нитей в десятки и сотни раз грубее.
Восемь нечеловечески изуродованных тел лежали на восьми из девяти алтарей, выстроенных в правильное каре. Свободен был лишь один камень — крайний слева в третьем ряду. На остальных покоились безобразные уроды: с выколотыми глазами, отпиленными конечностями, тянущимися шлейфами внутренностей из рассеченных животов. Кое-где внутри этих несчастных поблескивали механические части невероятно тонкой работы. Пара из этих... жертв была внешне почти цела, если не считать обилия швов на теле и механических конечностей. У одного прямо из руки, пропоров плоть, торчал внушительного вида изогнутый клинок — по форме как у арабов-мечников.
