— Но экспедицию возглавляю я, — напомнил каштановолосый.
— Еще бы ты ее не возглавлял! — неожиданно зло отозвалась Нириэль.
Тут уже не выдержали все четверо сопровождающих. Разговор сам собой перешел на эльфийский, но знание языка было совершенно необязательно, чтобы понять: в четыре голоса эльфы пытались урезонить рассвирепевшую воительницу.
Поднялся такой галдеж, что голова у Шенгара начала кружиться вдвое сильнее. "Ушастые меня без всяких мечей в могилу сведут", — мрачно подумал он. И все же у него в мыслях не укладывалось, как возможно хотя бы голос повысить на столь прекрасное и совершенное существо как Нириэль.
Известие о том, что она была стрелком, причинившим ему столько неприятностей, подняло эльфийку на такую высоту, что, заглянув с нее на бренную землю, лишь с превеликим трудом можно было различить муравья по имени Шенгар. Одно утешение — мусор вроде Белондара и его компании оттуда и вовсе не должен быть виден.
Тем временем эльфы немного утихли.
— Я сказал нет. Разговор окончен, — смог перевести Шенгар.
Нириэль вдруг живо напомнила ему давешнего барса — за несколько мгновений до смерти, когда зверь понял, что встретил противника не по зубам.
"Ах ты селедка пересушенная! — зло подумал он. — Ты заплатишь мне глотком крови за каждую ее слезинку!"
Шенгар глядел на солнце, неторопливо подползающее к цепи гор, и ему представлялось сияние шелковистых волос эльфийской лучницы.
Солнце скрылось, и наступили сумерки — а Нириэль все так и не пришла. На мгновение у охотника сложилась в голове красивая картинка: Алангор загибается от голода и жажды, он сам каким-то невероятным образом прорывается на свободу, вершит праведный суд над виновными в гибели художника, а Нириэль, пораженная этим героическим поступком, дарит ему свою любовь и верность.
Шенгар поспешил отогнать прочь этот заманчивый призрак. При всей внешней благообразности, идея явно отдавала гнильцой.
"К тому же, она эльф, — напомнил себе охотник. — Это наши девчонки сочли бы такой поступок геройским, а что скажет на это Нириэль..."
Внутреннее чутье подсказывало: ничего хорошего.
Сумерки сменились темнотой. Больше половины лета осталось позади, и ночь понемногу вступала в права. В бархатистом небе мерцали звезды. Скоро их загадочное перемигивание будет нарушено первыми росчерками сияния. Робкие белые сполохи, что обратятся к зиме завораживающим цветным заревом.
Шенгар стиснул зубы. Любым возможным способом он должен выбраться из западни.
Стоило ему это подумать, как на тропинке показалась знакомая фигура в облаке роскошных волос. Нириэль шла медленно, осторожно: сказывалось, что эльфы видят в темноте гораздо хуже орков. Наконец, лучница добралась до решетки.
— Презренные трусы! — прошипела она, оглядываясь в сторону лагеря. — Заставили меня сидеть в шатре и даже охрану выставили! Чтобы я, видите ли, не наделала глупостей!
— Так вот в чем дело... — проговорил Шенгар.
От звука его голоса эльфийка поспешно отступила на шаг назад. Охотник невесело усмехнулся. Нириэль нахмурилась.
— Может быть, тебе смешно... — начала она свирепо.
— Еще бы, — фыркнул Шенгар. — Вы все так меня боитесь. Раненого и безоружного.
— Это неправда!
— Конечно, неправда. Там, кстати, елка сзади. Будешь пятиться дальше, прямо в нее угодишь.
Эльфийка обернулась и едва не уткнулась носом в густые иголки. Ее лицо сделалось немного ярче — так в ночном зрении выглядела кровь, прихлынувшая к щекам.
Бывшие подруги нередко обижались на Шенгара за язвительные замечания вроде этой елки. Как правило, их обида только усиливала желание отпускать колкости... "Придержи язык, дурачина!" — подумал охотник и поспешил замять тему.
— Я думал, ты больше не придешь, — признался он. — Мне жаль, что этот Белондар оказался бесчувственным скотом.
Нириэль удивленно взглянула на орка, словно заметила что-то новое и странное, и вдруг — впервые за их недолгое знакомство — улыбнулась.
— Знаешь, — сказала она, — это первые искренние слова, которые я услышала за вечер. Я знаю, многие подумали то же самое. Но никто не решился сказать вслух... Жаль он не слышал!
— Обязательно повторю при случае, — радостно заверил Шенгар.
— Скажи... — помедлила эльфийка, прежде чем задать гнетущий вопрос. — Алангор действительно так плох?
— Увы. Он ничего не видит, и почти не чувствует ног. Хорошо, если он отыскал мех с водой. Если же нет...
Слезы навернулись эльфийке на глаза. Она в достаточной мере владела собой, чтобы не расплакаться в присутствии чужака, но горе забрало у нее слишком много сил, и полностью спрятать чувства лучница не могла.
— Я почти потеряла надежду на то, что он жив, — прошептала она. — И вот, когда я это знаю наверняка...
Шенгар почувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки. Когти болезненно впились в ладони. Наконец, тяжкое решение было принято.
— Нириэль, — окликнул он мягко, как только мог, и обнаружил, что в хриплой орочьей глотке это прекрасное имя звучит оскорбительно грубо. — Скажи, что для тебя значит Алангор?
— Больше, чем собственная жизнь.
— Тогда... Я расскажу тебе, как добраться до пещеры, но ты должна мне кое-что обещать.
Глаза эльфийки расширились. В них промелькнуло изумление, недоверие, радость... Потом она, видимо, представила, каких ужасных клятв может потребовать орк, и лицо ее вновь сделалось печальным. Несколько мгновений она колебалась, а затем сказала тихо:
— Если обещания касаются лично меня... Я согласна на все.
Шенгар коротко кивнул. На языке у него вертелся совершенно иной список, и только врожденное чувство чести не позволяло так поступить. И все же, ему мучительно хотелось озвучить его, хотя бы в качестве шутки. С трудом Шенгар переборол искушение.
— Во-первых, обещай, что не пойдешь одна. Скажи, есть здесь кто-то, на кого ты можешь положиться?
Нириэль глубоко задумалась.
— Может быть, Ривендор... Тот, с кем я приходила в первый раз.
— А, этот. Красавец с подбитым глазом! — Шенгар неодобрительно поморщился. — Что-то не производит он впечатления надежного.
— Когда он один, с ним можно иметь дело, — вздохнула лучница. — Но стоит появиться другим, и Ривендор сразу начинает на них оглядываться.
— Ясно. Ну, если других вариантов нет, сойдет и он. Второе условие — вы отправляетесь прямо сейчас, чтобы быть у пещеры при дневном свете. Только при дневном, понятно?
— Да, — проговорила Нириэль, слегка озадаченно.
— В-третьих, не заходи в пещеру первой. Ни в коем случае. Пусть это сделает... как его там... Короче, твой спутник, и подаст сигнал, что внутри безопасно. Если сигнала не будет, или он не вернется, или ты почувствуешь что-нибудь подозрительное, немедленно отправляйся назад. Так быстро, как только можешь.
— Но...
— Без всяких "но". Если это произойдет, Алангору ты уже не поможешь, и этому с фингалом тоже. Поверь мне на слово.
— Я... Даже не знаю, что сказать, — призналась эльфийка. — Все это слишком странно. По правде, я ждала чего-то другого.
— Есть еще одно условие. С Алангором или без... Не возвращайся в лагерь. Просто убирайся из этих гор, как можно скорее. И не рассказывай никому о том, что здесь произошло.
— Но как... Как я объясню это другим?
— Придумывай что угодно, но чтобы завтра вечером ты уже была на пути к дому. Потому что я не скажу, где Алангор, пока ты не дашь клятвы выполнить все условия.
Нириэль опустила глаза.
— Хорошо, — сказала она после недолгой паузы. — Если это единственный шанс... Я сделаю все, как ты сказал. Клянусь именем Светлого Творца.
Шенгар постарался ничем не выдать радости по поводу ее согласия. Вспоминая как можно больше деталей, охотник рассказал дорогу к пещере от места, где наткнулся на эльфов, и заставил Нириэль повторить во всех подробностях. По правде, некоторые мелочи вполне можно было пропустить, но Шенгару хотелось подольше побыть рядом с эльфийкой — хотя бы на те мгновения, которые давало удлинение рассказа.
И все же, как ни старался охотник отдалить время расставания, этот момент настал. Легкой тенью эльфийка исчезла в темноте, и даже зоркие орочьи глаза не могли разглядеть ее стройную фигуру.
С глубоким вздохом Шенгар растянулся на неудобном каменном ложе. "Расскажу кому, что отморозил такое, точно не поверят, — подумал он. — А, и ладно. Не буду рассказывать".
В конце концов, сделанного не исправишь. Единственное, что остается ему сейчас — заботиться о собственном скорейшем выздоровлении. Несмотря на заметные сдвиги, самочувствие оставляло желать лучшего. С этими мыслями он закрыл глаза и мгновенно провалился в глубокий сон.
Разбудило его чье-то натужное сопение. Сколько времени прошло с момента, как он уснул?
У Шенгара было чувство, что не очень много. Неприятные ощущения в раненом легком, растревоженном долгим разговором, еще не утихли. Вдобавок, его колотил изрядный озноб, какой редко приключался с утра. Теперь уже вряд ли получится быстро уснуть...
Рассерженный, Шенгар приоткрыл глаза.
Первое, что он увидел, оказалась Нириэль, воюющая с огромным валуном из тех, что подпирали решетку. С охотника мигом слетели остатки сна.
— Ты с ума сошла! — вскричал он. — Ты должна была сразу скакать к пещере!
Зловредная рана тотчас отреагировала на резкое движение и угостила его очередной порцией кровавой пены. Пока Шенгар кашлял и плевался, эльфийке удалось справиться с камнем и откатить его в сторону.
— Жизнь не меняют на дурацкие обещания, — пропыхтела лучница, налегая на соседний валун. Он оказался тяжелее и больше. В конце концов, эльфийке пришлось упереться спиной в соседнюю скалу и отпихнуть упрямый булыжник ногами.
"Похоже, ее не остановить", — мрачно подумал Шенгар, молча наблюдая, как тает груда камней, отделяющая его от свободы.
Скоро эльфийка сияла в его ночном зрении, как яркий факел. Ее дыхание сделалось не менее тяжелым и шумным, чем у раненого орка, а одежда потемнела от пота.
Шенгар прикинул на глаз оставшиеся глыбы и поднялся на ноги. Это оказалось более трудным, чем он себе представлял. Ему даже пришлось ухватиться за прутья, чтобы не упасть.
Наконец, голова немного перестала кружиться.
— Отойди, — велел он Нириэль и навалился на решетку. Несмотря на упадок сил, вес молодого северного орка оставался немалым, и преграда начала помаленьку поддаваться.
Нириэль отдышалась и вновь принялась за работу, невзирая на все протесты Шенгара. Ему пришлось прекратить собственные усилия, чтобы не придавить падающей решеткой упрямую эльфийку.
Наконец, путь к свободе был открыт. Шатаясь и спотыкаясь, Шенгар выбрался из ненавистной тюрьмы. Нириэль, забыв о всех предрассудках, связанных с орками, крепко вцепилась ему в плечо, не давая упасть.
— У нас нет времени, — заявила она.
Оказавшись бок о бок со своей сказочной любовью, Шенгар обнаружил, что ниже эльфийки на целую ладонь. Впрочем, на огорчение по этому поводу не хватало сил: все они уходили на борьбу с каменистой дорогой и собственными заплетающимися ногам.
Обойдя лагерь стороной, они благополучно добрались до перелеска на склоне невысокого холма.
Под укрытием деревьев ждал Ривендор, с двумя волосатыми зверьми в поводу. Один из зверей был уже знакомый белый, второй — рыжий, с темной гривой и хвостом, такой же высокий и тонконогий.
Ривендор сказал что-то по-эльфийски (Шенгар не понял), да так и застыл с раскрытым ртом.
— Если бы я знал, что за дело ты имела в виду... — пробормотал он и живо схватился за меч.
— Прекрати глупости! — осадила его Нириэль. — Если Белондар решил забыть о том, что такое честь и благородство, это не значит, что остальные должны поступать так же! Тебе не стыдно размахивать своим ножиком перед раненым?
От ее гневной речи Ривендор разом стушевался.
— Хорошо, хорошо, — согласно закивал он. — Только умоляю тебя, не садись на одну лошадь с этим животным!
— Что он, по-твоему... — начала Нириэль и вдруг остановилась, осененная какой-то мыслью. — Хотя это действительно разумно. Он тяжелее нас двоих вместе взятых.
Шенгар поспешно отвалился от ее плеча, чтобы опереться на дерево, проклиная собственную недогадливость и подкашивающиеся ноги.
— Ты ездил верхом на лошади? — спросила эльфийка.
Молодой орк нашел силы на вымученную улыбку:
— Только на собаке! — И пояснил, когда эльфы вытаращили на него изумленные глаза: — Мне было шесть лет, я воображал себя волчьим всадником.
— И... Как собака? — фыркнула Нириэль, развеселенная этой историей.
— Укусила за ногу, — признался Шенгар.
Лучница вновь сделалась серьезной.
— Садись на моего, он смирный и послушный, — сказала она, подводя к нему белого коня. — Гнедой принадлежит Белондару, мы его... одолжили.
— А как же другие волоса... то есть лошади?
— Они только и годятся на то, чтобы возить поклажу. Этих двух им не догнать.
Запах орка не слишком вдохновил белого коня. Раздув тонкие ноздри, лошадь мотнула головой и нервно переступила копытами.
— Ты мне тоже не нравишься, — вздохнул Шенгар, принимая поводья.
Приспособление для сидения на спине лошади оказалось снабжено удобными выступами и железными подставками для ног. Если бы не они, охотнику в его состоянии ни за что не удалось бы вскарабкаться на спину животного. Впрочем, он был слишком горд для того, чтобы позволить себе завалиться мешком в присутствии Ривендора, и чувство собственного достоинства с лихвой заменяло недостающие силы.
"Висеть на ней и то было приятнее", — решил Шенгар, обнаружив, что спина лошади ходит под ним ходуном, стоит ей сделать шаг. Он попытался представить, что это борт лодки в штормящем море. Стало немного легче.
— В путь! — скомандовала Нириэль, подбирая поводья и резко ударила пятками в бока гнедого.
Конь с места пустился резвым галопом. Без всякой команды белый рванул за ним. "Послушный, как же", — подумал Шенгар, судорожно вцепившись в выступ в передней части сидения. И плевать, как это выглядит, тут бы в кусты не улететь!
Он лихорадочно пытался приспособиться к ритмичным провалам и взлетам конской спины. Цель "не свалиться" захватила его настолько, что на далекий переливчатый свист, раздающийся сзади, он отреагировал главным образом потому, что гнедой, резко остановившись, остался где-то позади.
Свист повторился — на этот раз он звучал несколько иначе.
Прошипев сквозь зубы грязное ругательство, Шенгар попытался обернуться, не загремев при этом на камни, и увидел, что гнедой танцует на задних ногах, стараясь избавиться от всадников на спине.
— Остановись ты, скотина волосатая! — рявкнул охотник и попытался пнуть лошадь ногами. Она только ускорила свой бег. Шенгар уже совсем решил, что проще будет спрыгнуть на ходу с этой дурной зверюги, когда от злости грубо потянул за повод.
Белый конь резко встал — орку стоило больших усилий удержаться на его спине. Во время этой неуправляемой скачки они порядочно удалились от Нириэль и предательского гнедого. За гребнем холма не было видно, что происходит с ней.
