Я, кивнув, выскочил из чердачной двери и застучал на бегу ботинками по лестнице. Выбежал из двери чёрного хода во двор дома и, обогнув его, осторожно выглянул из-за угла на Малую Дмитровку. Из окон стреляли, выходить из-за укрытия было страшновато. Пули били в мостовую и стены дома, выбивая камешки. Но мне нужно было в особняк... В этот момент несколько красноармейцев стали подбегать к окнам здания, из глубины которых велась стрельба. Часть нападающих упала и осталась лежать на мёрзлой утренней улице, но оставшиеся забросили в окна гранаты. Внутри раздались взрывы, потом послышались крики, и стрельба анархистов начала стихать. Подбежали другие бойцы и ворвались в подъезды "дома анархии", и я, держа в руке револьвер, устремился вместе с ними в общем потоке.

Были слышны еще несколько гранатных разрывов внутри здания, потом всё стихло. Стрельба прекратилась. Анархисты стали сдаваться, как только красноармейцы оказались внутри особняка и начали разбегаться по коридорам, наставляя на находившихся там людей винтовки. В комнатах лежали трупы. На пулемет, ствол которого торчал из окна, привалились двое убитых, матрос в расстегнутом бушлате и офицер в форме. В другой комнате рядом с окном лежал на винтовке парень в студенческом мундире. В какой-то комнате было несколько погибших: кто-то был с оружием, под столом в углу лежала мёртвая молодая женщина с несколькими ранами на теле, и на самом столе лежали объедки, стояли банки из под консервов и разбитые бутылки из-под шампанского — в этой комнате, похоже, разорвалась граната. Здание повсюду было замусорено объедками, на полах разлиты были лужи из спиртного, обои со стен были частично сорваны.

Я быстрым нагом шёл по коридорам, заглядывая в комнаты. Где же тут штаб, кабинет начальства или что там у них?!... Здание постепенно заполнялось штурмующими, берущими его под контроль, времени у меня было мало. Вот в одной комнате не было живых, только труп офицера с винтовкой у окна и убитый в штатском, приличного вида и хорошо одетый мужчина средних лет у задней стены, лежащий рядом с "браунингом". Я оглянулся — никто не видит — и сунул мужчине во внутренние карман пиджака сложенный лист бумаги, плод моих трудов одного из воскресений в кабинете у Романовской, и сразу вышел из комнаты в коридор.

Дальше начались запланированные после взятия особняка действия. Анархистов обыскивали, выводили на улицу, строили в колонну и красноармейцы с усиленным конвоем повели их в Кремль на гауптвахту к латышским стрелкам, где по плану было решено размещать всех задержанных. В самом особняке начался обыск — мы обходили все помещения, осматривали все закоулки и предметы мебели, сносили в выделенные для этого комнаты найденные в большом количестве украшения с драгоценными камнями, серьги, ожерелья, золотые кольца и часы, серебряные портсигары, и даже серебряная посуда. Отдельно складывалось различное вооружение и боеприпасы, и даже ручные гранаты. Изучались и документы убитых, составлялись описи найденного.

Я подошел к Кравецу:

— Слушай, товарищ Кравец, можно мне выдать оружие из трофеев? Я распишусь, что взял, если надо...

— Ты с чем ходишь? — задал он вопрос.

— С личным наганом. А патроны в милиции выдают.

— И что хочешь? Пулемет не дам... — произнёс Кравец с серьёзным лицом.

— Я бы браунинг взял с магазинами к нему. И кобуру.

— Добро, — не стал возражать Кравец. — Внесу запись. Идея штурма твоя была толковая, бери.

Я выбрал из кучи оружия пистолет Браунинга с вензелем "FN" на щечках рукояти. Он был заметно короче моего револьвера, плоский, что удобно для ношения, и ощутимо полегче, ну не в два раза, но в полтора точно. В руке лежал гораздо удобнее, а низкое расположение ствола должно при стрельбе меньше смещать ствол от направления на цель. Калибр, правда, семь миллиметров, останавливающее действие будет не велико, девяти миллиметровый бы лучше. Но они и тяжелее и размером поболее будут. Ладно, что есть, то есть. Взял к нему еще пару дополнительных магазина по семь патронов. И отыскал две кожаных кобуры и ремни от портупеи. А то на дворе весна, глядишь, и лето незаметно придёт, не таскать же летом шинель с револьверами в кармане. Показал всё Кравецу, и он вычеркнул взятое из описи с пометкой.

После завершения обыска найденные ценности и оружие отвезли в ЧК, в особняке выставили часовых, а мы после бессонной ночи поехали в комендатуру Кремля для сортировки задержанных, которых со всей Москвы оказалось несколько сотен. Чекисты в первую очередь освободили идейных анархистов с дореволюционным стажем, известных по революционной борьбе, со многими из них вместе отбывали на каторгах и ссылках. Потом мы принялись за остальных, выясняя степень идейности, когда присоединился к анархистскому движению, в каких акциях участвовал. Посторонних людей, примкнувших к анархистам случайно и не участвовавших их действиях после проверок также освобождали. Было выявлено по картотекам около сотни лиц с уголовным прошлым, уже судимых ранее за грабежи и убийства, их, а также других подозреваемых в подобных преступлениях через сутки передали нам в уголовно-розыскную милицию.

На следующий день в московских газетах ВЧК поместило следующее объявление:

"От Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Совете Народных Комиссаров.

Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией при Совете Народных Комиссаров приглашает всех граждан, пострадавших от вооруженных ограблений, явиться в уголовно-розыскную милицию (3-й Знаменский переулок) для опознания грабителей, задержанных при разоружении анархистских групп, в течение 3 дней от 12 ч, до 2 ч., считая первым днем 13 апреля."

В Кремле нас покормили в местной столовой, пища была такая же скудная, как и в нашей. К вечеру 12 апреля мы уже валились с ног. Сказывалась усталость и недосыпание. Нас распустили по домам, мне и моим сослуживцам из милиции было предписано вернуться на Третий Знаменский и продолжить работу с задержанными там, проводя опознания их пострадавшими и определяя степень участия задержанных в преступлениях.

Я пришел домой вечером, Лиза уже была там, увидев меня, очень обрадовалась, но поняв моё состояние, быстро покормила меня ужином, на задавая вопросов. Мне хватило сил умыться, а после свалился спать и проспал до утра.

В ближайшее воскресенье мы с Лизой зашли ненадолго к Романовским отдать одолженную для чтения книжку. Поздоровавшись с хозяевами дома, вернули Софье Александровне книгу и собрались было покинуть квартиру, но были остановлены приглашением от хозяев. Жена Андрея Георгиевича завела какую-то свою беседу с Лизой, а сам полковник был более приветлив, нежели в предыдущую встречу, и пригласил меня в кабинет. Он предложил присесть в кресло и угостил сигаретой. Я, поблагодарив, отказался, объяснив, что не курю. Андрей Георгиевич же взял из картонной коробки с небольшим количеством оставшихся сигарет одну себе и пояснил:

— А я, знаете ли, Александр Владимирович, пристрастился к этой привычке, и, если не возражаете, закурю. Вот, дымлю изредка, с хорошим табаком нынче сущая беда. Но я не об этом хотел с вами поговорить.

Я не возражал и внимательно посмотрел на хозяина кабинета, приготовившись выслушать.

— Прежде всего, хочу выразить своё восхищение вашей власти, — начал Андрей Георгиевич, раскурив сигарету. — Я был буквально потрясён, как Советы в одночасье, за одну ночь избавились от бесчинствующих банд, угрожавших всей округе. Я о тех, кто громко называл себя революционными анархистами, прикрывая этими громкими словами свои преступные деяния. И некоторые мои знакомые так же всецело одобряют это действие новой власти. Большевики наконец-то начали устанавливать порядок вместо разгульной стихии.

— Да, вы полностью правы. С их бандитизмом надо было кончать. Я сам участвовал во взятии одного из удерживаемых ими особняков, здесь рядом, на Малой Дмитровке, — решил я немного погреться в лучах славы.

— Мы слышали стрельбу ночью третьего дня, — подтвердил Андрей Георгиевич. — Александр Владимирович, не поделитесь подробностями взятия? Они, смею утверждать, пытались подготовиться к штурму, как я смог заметить. Меня, как офицера, живо интересуют детали, если они, конечно, не составляют тайны.

Я обрисовал состояние особняка и действия, предпринятые для его штурма.

— Видна недостаточная подготовка анархистов. Не забаррикадировали двери, не были заложены окна, — отметил полковник. — Единственное орудие было подвержено пулеметному огню. Впрочем, слишком просторные окна не способствовали защищенности.

— Соглашусь с вами, Андрей Георгиевич, — сказал я. — Но их более тщательные приготовления отдалили бы их поражение всего лишь на несколько часов. Мы подтянули бы гарнизонную артиллерию и разметали бы их баррикады и огневые точки за несколько выстрелов. Плохо организованным, как вы сами заметили, бандам невозможно тягаться с регулярной, пусть и только недавно созданной красной армией и отрядом ЧК.

— Наслышан о создании регулярной красной армии. Собственно, один из моих знакомых по старой службе был встречен мной случайно на улице. Уговаривал присоединиться к нему. Он пошел служить военным специалистом... некое, знаете ли, новое обозначение прежней офицерской должности...

— Вы можете сделать хорошую карьеру в новой армии, — сказал я Андрею Георгиевичу. — Большевики настроены серьёзно и пришли надолго. Армия нужна любому государству для защиты от внешних врагов и иностранных интервенций. А их у России будет немало, могу я предположить.

— Относительно армии полностью с вами согласен, Александр Владимирович, — произнёс полковник. — Я склоняюсь к этому же решению.

— Должен вас честно предупредить о некоторых трудностях, — сказал я. — Отряд красной армии участвовал в штурме на Малой Дмитровке вместе с ЧК и милицией, я их видел. Это вчерашние рабочие, выучка и дисциплина оставляет пока желать лучшего. Обмундирования единого тоже ещё нет. Кроме того, в свете различных демократических веяний, уже год проводимых в российской армии ещё с прошлой революции Временным правительством, отношение к приказам может быть... своеобразное.

— Знакомо. Встречался с подобным в прежней армии... — вспомнил Андрей Георгиевич, нахмурив брови и затянувшись табачным дымом.

— И очень вас прошу — осторожней с высказываниями, — добавил я. — У людей революционных идей в головах предостаточно, но могут не понимать очевидных вам, как военному человеку, вещей. Прошу проявлять снисходительность и терпение.

— Вы очень необычный собеседник, Александр Владимирович. Много благодарен вам за содержательный разговор, — сказал офицер. — надеюсь в скором времени вас встретить, мы с Софьюшкой рады видеть вас и вашу очаровательную супругу.

— Благодарю за приглашение, — ответил я, а сам мысленно вздохнув, подумал: "Если б вы знали, насколько я тут необычный..."

Несколько дней я мучился гаданием, дошло моё послание фиктивного антисоветского заговорщика до советского руководства или хотя бы до руководства ЧК или бесполезно сгинуло. Оно могло быть не обнаружено и выброшено, могло затеряться в сутолоке, его могли проигнорировать и не счесть заслуживающим внимания. Большевики могли не посчитать нужным вносить какие-то коррективы или могли, наконец, не успеть ничего изменить. Узнать результат я, по понятным причинам, никак не мог. Оставалось пока только ждать и наблюдать за развитием событий.

* * *

Интересные ссылки:

Разоружение анархистов в Москве в апреле 1918 года

https://cyberleninka.ru/article/v/razoruzhenie-anarhistov-v-moskve-v-aprele-1918-goda

Мальков П.Д. Записки коменданта Кремля. Разгром анархистов.

http://militera.lib.ru/memo/russian/malkov_pd/09.html

Ручной пулемёт системы Льюиса образца 1913 года.

https://topwar.ru/94273-ruchnoy-pulemet-sistemy-lyuisa-obrazca-1913-goda.html

Пистолет FN Browning M 1900.

http://weaponland.ru/load/pistolet_fn_browning_m_1900/115-1-0-622

Глава 11.

* * *

Интерлюдия.

Кабинет председателя ВЧК Дзержинского.

Присутствуют Феликс Дзержинский и его помощник и заместитель Яков Петерс. Оба склонились над лежащим на столе листом бумаги, заполненный текстом вырезанных из газет и наклеенных на бумагу слов, слогов и букв.

— Как обнаружили? — задал вопрос Дзержинский.

— Найден при осмотре убитых после штурма "Дома анархии". Штурмом занималось ЧК Городского района, Петерсонс сразу передал нам.

— Кто был убитый, выяснили?

— Выяснили, — отчитался Петерс. — Убитый имел связи с эсерами, из правого крыла. Подозреваем о его контактах с их боевой группой.

— Значит, эсеры... Наклеенные буквы говорят о том, что автор послания не хотел обнаружения по почерку. Однако некоторые слова выглядят неправильно. Возможно, автор иностранец, — предположил хозяин кабинета.

— Да, мне тоже так показалось, — согласился его помощник. — Вот здесь имеется и прямое указание, во фразе: "Слишком мало достойный сынов вашей Отчизна откликнулись на призыв Борьбы с германский агент-большевиками."

— Из фразы "Следующий сумму денег получите в прежний месте" следует вывод, что это не первый контакт. В дальнейших своих словах автор послания предлагает подготовить восстание в Москве и Ярославле и обещает наступление войск союзников из Архангельска и Мурманска. Это Антанта, скорее всего, англичане или французы, — сделал предположение Дзержинский. — Надо организовать наблюдение за встречами их посольств.

— Организуем, — сказал Петерс. — Контактное лицо погибло, они будут искать выход на новое.

— Автор заявляет, что они работают с чехословацким корпусом. Это серьезная угроза, — обратил внимание председатель ВЧК.

— Да, это боевые части с остающейся большой частью вооружения, — подтвердил Петерс. — В Пензе и Челябинске скопилось по восемь тысяч штыков, в Новониколаевске пять тысяч. Задержки отправки чехословаков во Владивосток возбуждают у них открытое недовольство.

— Это лицо из посольства говорит о некоем возможном инциденте и попытке спровоцировать нас на остановку движения корпуса и на разоружение чехословаков, — сказал Дзержинский. — Тогда, по его словам, корпус поднимет мятеж. У нас нет пока в тех районах достаточных сил противостоять таким крупным соединениям. Я буду настаивать в Совнаркоме на скорейшей и незамедлительной отправке чехословаков далее по пути следования. Всяческий саботаж и задержки будут беспощадно пресекаться.

— Возможна еще вооруженная провокация или нападение, — высказался Петерс.

— Я возьму ситуацию под своё личное наблюдение, — утвердительно сказал председатель ВЧК. — Кроме того, нужно направить к чехословакам агитаторов, лучше даже сочувствующих нам из самих чехословаков, для предотвращения их мятежа и попытаться склонить их на сторону революции.

— Сделаем, — подтвердил его помощник.

— В случае мятежа корпуса автор письма предлагает адресату направить людей, поднять восстание в Казани и при поддержке чехословаков захватить хранящийся там российский золотой запас. На совещании правительства я категорически выскажусь за перевозку золота в Москву, слишком близко он расположен к местам возможных контрреволюционных выступлений, — добавил Дзержинский.