Как только я подумал об этом, неработающую автоматическую дверь открыл изнутри высокий смуглый мужчина. "Уроженец Марса", — догадался я. Мужчина улыбнулся мне и поманил рукой. Я поборол в себе робость и подошел.
— День добрый! — марсианин улыбнулся еще шире, показывая при этом белоснежные зубы.
— Здравствуйте.
— Похоже, мы теперь соседи?
Я кивнул.
— Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Владимир.
— Сережа, — представился я.
— Очень приятно! — Владимир с душой пожал мою маленькую руку. — Ты в каком доме живешь?
Я показал.
— Ясно. Значит, действительно соседи. Ближайшие! А здесь что за люди обитают? — марсианин показал на Пашкин дом.
Я задумался. Действительно, что это за люди: Пашка и его тетка?
— Нормальные люди, — я наморщил лоб. — Паша — мой друг — и тетя Вера.
— Хм, — Владимир поскреб подбородок. — А вообще как обстановка? Есть хулиганы? Детей тут обижают, нет?
— Да никто вроде и не обижает, — совсем стушевался я.
Если не считать того странного случая несколько лет назад, когда меня чуть не зарезал какой-то маньяк, район у нас был достаточно спокойный.
Имелась тут, правда, компания, где заводилой являлся некий Стас. Эти ребята то и дело переходили нам с Пашкой дорогу. Сами они были на несколько лет старше и учились в другой школе — этим и пользовались. Постоянно отбирали у нас еду или ценные вещи. Последний раз пришлось отдать им маркер, пишущий светящейся краской...
— Понятно! — марсианин усмехнулся.
Все-таки Владимир был чересчур жизнерадостным, а разговор с ним у меня как-то не клеился.
— Пора мне, — выдавил я и выразительно посмотрел на дорогу к Пашкиному дому.
— Ладно, — марсианин проводил меня до забора. — Заходи как-нибудь — чаем напою, с дочкой и женой познакомлю.
— Хорошо. До свидания.
— Бывай, Серега! — Владимир шутливо козырнул мне.
Я готов уже был пойти дальше, когда из дома вышла девочка — примерно моего возраста, невысокая, со смуглой кожей и длинными черными волосами. В незамысловатом сарафанчике она казалась очень хрупкой, будто фаянсовая статуэтка, а не живой человек. Но больше всего меня поразила не фигура девочки — я просто потонул в омутах ее карих глаз. Девочка улыбнулась и... скрылась в дверном проеме.
А я все стоял и молча смотрел на то место, где растаяла передо мной хрупкая фигурка.
— С тобой все в порядке, сосед? — Владимир настороженно смотрел на меня.
Я через силу кивнул:
— Д-да. Все нормально. — Мне на секунду показалось, что я разучился говорить.
Владимир проследил за моим взглядом и потер висок:
— Там, наверное, дочка моя — Наташа — пробегала.
— Наверно, — подтвердил я, а в голове заиграла музыка. Наташа...
На ватных ногах я пошел по направлению к дому Пашки. Наташа! Жизнь словно перевернулась. В моем тихом мироздании пронеслось торнадо. Совершенно неожиданно в груди начал ощущаться до этого совсем невесомый комочек сердца. Комочек этот стучал невпопад.
На часах было почти двенадцать, когда я позвонил в Пашкину дверь. Приятель открыл мне спустя полминуты. Он стоял с набитым ртом и, невнятно поздоровавшись, жестом пригласил войти. Мы прошли на кухню. Пашка махнул на визор. Я плюхнулся в кресло и стал вникать в суть мелькающих в матрице кадров.
Речь в программе велась об обнаружении черной дыры. В системе Фомальгаута один из пассажирских космолетов угодил в расставленную мирозданием гравитационную ловушку, подпространственный двигатель вырубился, и корабль засосало в черную дыру.
Надо мной и Пашкой смеялись одноклассники — по их мнению, мы слишком уж увлекались космосом и звездами. Пашкина тетя говорила, что мы выучили теорию относительности еще до того, как научились ходить. Но я не видел ничего странного в нашем увлечении. По-моему, это лучше, чем смотреть сериалы по визору. А ведь именно так тетя Вера проводила большую часть свободного времени.
Мы старались следить за новостями, связанными с наукой и освоением космоса, и поэтому ничего особенного в истории с космолетом и черной дырой я не увидел. Ну, попал корабль в гравитационные сети, ну, ушел под горизонт событий — что такого?
Несколько лет назад, как мне помнилось, проводили исследования черной дыры в секторе 12-546. Хотя я могу и ошибаться в цифрах, на них у меня всегда была плохая память. Этот район также назывался созвездием Орла. Пара научных кораблей оказалась затянута в дыру при достаточно странных обстоятельствах. Эти космолеты так и не смогли спасти.
Я отвернулся от матрицы визора.
— Пашка, чего тут особенного? Что ты так туда смотришь?
Мой друг все еще жевал и поэтому ответил не сразу.
— Дыра искусственного происхождения. Маленькая масса. Непонятно как образовалась. Ее и нашли поэтому слишком поздно. Искривление света слабое.
Пашка словно плевался предложениями. Впрочем, так он рассказывал почти всегда: без описаний, игры слов — рубил просто и прямо.
— И что думаешь? Инопланетяне? — не удержался я от вопроса.
Приятель опять набрал полный рот, на этот раз не пищи, а компота.
— Здесь летали много раз. Ничего не обнаруживали. И вот — на тебе! Огромная масса. Черная дыра! Странно все это...
— Разве эти дыры двигаться не могут?
— Могут, вообще-то. Не знаю. Что-то тут не чисто. Просто чувствую. Может, это и не дыра. Может, это зеркальное вещество.
— Чего? — Я не переставал удивляться ходу Пашкиных мыслей. — Какое вещество?
— Не слышал? Есть обычное вещество. И есть зеркальное. Обычное — это наше. Зеркальное — не наше. Его нельзя обнаружить. Оно только гравитацией с нашим миром и связано.
— Ну и что? — не понял я.
— А то, что может это зеркальная звезда просто.
— И она движется? В чем разница-то? Зеркальная-незеркальная...
— Всего двадцать пять световых лет. До туда! А если она к нам прилетит?
— Все равно не понимаю я этой твоей теории.
— Ладно, — сдался Пашка. — Я сам плохо понял.
— Но ты считаешь, что это не люди?
— Может, и не люди. А может, и мы. Могли так, но позабыли...
Я засмеялся, иногда Пашка отколет — так отколет.
— Ты чего, серьезно думаешь, что это мы?
— Не мы с тобой, а — мы в смысле человечества! — ответил друг.
Я поразмыслил немного, вырубил визор дистанционкой, и решил перевести разговор на другую тему. Весьма волнующую меня:
— А я сейчас с соседями нашими новыми познакомился!
Пашка вяло кивнул:
— Эти что ли? С Марса?
— Да! — оживленно ответил я. — Как думаешь — хорошие люди?
Приятель скривил лицо, похоже, между зубов у него застряла косточка из компота.
— Вроде ничего. Девчонка только мерзкая. Темная. Худющая...
— Наташей зовут! — не к месту вставил я.
— Знаю. Слышал. Ее так отец подзывал. — Пашка совершенно не заинтересовался моей новостью, да и не новость это для него была.
Я смешался. Вот дела! Такое ангельское создание, а другу моему не нравится. Ну и ладно!
Тем не менее, настроение снова упало. Опять нахлынули мысли о взрослой жизни, о завтрашнем тринадцатилетии...
— Чего делать-то будем? — спросил я. — Погода хорошая, может, на космодром сгоняем?
Мы частенько летали до Воронежского космодрома — смотрели, как уходят в небо пассажирские планетолеты и челноки, жадно впивались глазами в экзотические названия планет на электронном табло...
Было что-то такое во всем этом. Словно с каждым взлетевшим кораблем поднималась в космос и маленькая частичка нас самих. Словно наша родина была там — в вышине. А мечта о космосе тонко переплеталась с какой-то древней общечеловеческой ностальгией.
— О! — Пашка встрепенулся. — Тетя Вера мне оставила кредиты. На следующую неделю. Пойдем в поселок! Повеселимся!
Я сегодня все-таки увидел того самого Пашку — веселого и беззаботного мальчишку, каким привык его наблюдать всегда. Наверное, на него странно подействовало то сообщение по визору. Хотя, что в нем интересного?
Мы покинули Пашкин дом лишь спустя несколько минут — приятелю потребовалось время, чтобы отыскать под кроватью карточку личного дела. К поселку направились тем же путем, каким совсем недавно шел я. Обогнули изгородь, свернули направо и оказались на дороге почти перед домом Наташи. Теперь это ведь был ее дом. Кого же еще? Не Владимира же?
Я чуть себе шею не свернул, пытаясь разглядеть за пластиковыми окнами впечатавшееся в память личико. Потом подумал, что выгляжу глупо, и бросил быстрый взгляд на Пашку. Небось, думает про меня: "Вот придурок!"
Пашка не заметил, что я посмотрел на него. Он сам пялился в окна Наташиного дома. Помню, что очень удивился этому. Удивился, но значения не придал.
Ни я, ни мой друг Наташу в тот раз не увидели.
Благополучно пройдя мимо участка новых соседей, мы вошли в поселок. День уже был в самом разгаре, жара властвовала над лабиринтом улиц. Пашка, беспечно крутя в руке свою карту, предложил:
— По лимонадику?
Я кивнул. Мы направились к автомату, продающему прохладительные напитки. Автомат напоминал старый холодильник с полупрозрачными стенками. Посреди его широкого фасада находился белый круг — специальная поверхность, считывающая кредиты с "умной карты". Управлялся автомат либо с вживленной дистанционки, либо с кнопочного терминала, располагавшегося немного ниже круга.
Пашка провел карточкой над белой поверхностью, и на матрицу спроецировалось количество Пашкиных кредитов. Я открыл рот. Обычно Пашке дают на неделю немного кредитов. Максимум сто — сто пятьдесят. Сейчас на карточке находилось почти пятьсот!
Пашка вдруг заслонил от меня матрицу и насупился.
— Ты чего это? — спросил я у сбрендившего друга.
— Нельзя! — громко сказал Пашка. — Не смотри! Терпи до завтра!
В голову закралась нехорошая мысль, что мой приятель совсем плох, а потом я внезапно понял, о чем он говорит. У меня ведь завтра День рождения!
Я отвернулся и даже отошел на пару шагов.
— Чего будешь-то? — более миролюбиво спросил Пашка.
— Давай "Яблоньку"! — наугад крикнул я.
Приятель произвел какие-то махинации с терминалом, посопел немного и через пару секунд постучал меня пластиковой банкой по спине. Я тоненько взвизгнул — лимонад оказался жутко холодным!
Внезапно Пашка тоже вскрикнул. Я развернулся поглядеть, что случилось. И увидел Стаса. Парень стоял прямо перед нами и с ухмылкой смотрел на меня. Рядом вилась Ирка — его девчонка, а чуть поодаль виднелись две белых гривы. Клюв и Душный.
Местная банда. Хулиганы и бездельники. Каждый из них был примерно на три года старше нас.
Стас ухмылялся, Ирка пренебрежительно надула губки. Я, глядя на эту компанию, неожиданно почувствовал себя не очень хорошо. Пашка нервно теребил "умную карту", спрятав ее за спиной.
С тихим хлопком сработал замок на дверце автомата — и еще одна, на этот раз предназначенная Пашке, банка с "Яблонькой" выскочила из его нутра. Стас фыркнул, лишь бегло взглянув на нее. Клюв и Душный, в три шага подлетели к автомату и одновременно схватились за емкость с напитком. Они начали вырывать ее один у другого, ругаясь сквозь зубы и помогая себе коленями и локтями. В другое время это показалось бы мне смешным.
— Отдайте лимонад! — Пашка все же запихал карту в карман и, сжимая кулаки, сделал шаг навстречу братьям. Правда, нельзя сказать, что голос его отличался отвагой и решимостью...
— Зачем он тебе? — Стас отпихнул Ирку и встал перед Пашкой, складывая руки на груди. Хулиган возвышался над моим другом на целую голову.
— Это мой лимонад! — все так же неуверенно ответил Пашка. Я подошел к приятелю и встал рядом.
— Лимонад — это плохо! Там химикаты. Там отрава для молодого организма! — Стас откровенно издевался над нами. — Пускай лимонадиком побалуются два этих олуха.
Речь, конечно, шла о Душном и Клюве.
Стас продолжил:
— Меня гораздо больше интересуют кредиты у вас на смарт-картах, — он называл "умные карты" на американский манер. — Такая жара — вот и подумал, не пропустить ли по бутылочке пивка в приятной компании?
Стас говорил как взрослый. Конечно, ему нельзя еще употреблять спиртное. Конечно, он не сможет просто так взять и снять у нас деньги с личных карточек.
Душный — как мне кажется, это был он (иногда братьев просто невозможно отличить) — пил лимонад, прислонившись к автомату. Клюв жадно наблюдал за этим.
— Опять прощелкал! — хихикнула Ирка с земли. Она застегивала серебряную цепочку у себя на лодыжке, видимо цепочка расстегнулась, когда Стас оттолкнул девчонку.
Ирка, следуя какой-то одной ей ведомой моде, чаще всего ходила босиком. Сейчас из одежды на девушке был короткий черный топ и клетчатая юбка до середины бедра. Волосы причудливо сплетались на голове в нечто похожее на воронье гнездо, что в сочетании с иссиня-черным цветом этих волос и тяжелой косметикой на лице, придавало Ирке одновременно развратный и жутковатый вид.
— Мальчики! — теперь Ирка решила обработать нас по полной. — Вы не хотите подарить девушке что-нибудь холодненькое?
Она встала и подошла ко мне вплотную, нарочно прислонившись оголенным низом живота к моей руке. Той, где была зажата банка с лимонадом. Ее губы оказались рядом с ухом:
— У Стаса незаконный аппарат для считки карточек. Убегайте!..
Я вздрогнул. То ли оттого, что девчонка коснулась влажным языком мочки моего уха, то ли от ее неожиданно дружественных слов. Теплоту кожи девушки унесло порывом ветерка с моей руки — это Ирка резко отстранилась и заняла привычное место рядом со Стасом.
Разве можно вот так вот делать? Я брезгливо поморщился от только что пережитого, но в то же время тепло, которое принесло мне ее прикосновение, приятно растеклось по телу.
— Не хотят! — театрально насупившись, сказала девчонка.
Душный заржал:
— Не хотят — застафим!
— Ребята! — снова обратился к нам Стас. — Если не хотите угощать мою девушку — не надо! Мне сейчас нужно только личное дело. Дайте мне его. Каждый. Пожалуйста!
Мы с Пашкой, не сговариваясь, сделали шаг назад.
— Я возьму ваши карты только на секундочку! Давайте по-хорошему, а? — Стас протянул руку.
— Пошел ты! — сквозь зубы процедил я и добавил, обращаясь к Пашке: — Идем отсюда!
Развязка затянувшейся нелепой сцены наступила быстро. Меня схватил за плечо Душный:
— Дафай смарт-карту! Что тебе хофорят!
Я дернул плечом, но шепелявый парень не разжал пальцев. Тем временем к Пашке подскочил Клюв, схватил его за майку и потянул на себя. Нужно было срочно что-то делать, чтобы помешать Стасу отобрать наши кредиты. Парень, между прочим, уже приготовил для этого небольшой аппарат.
Ситуация становилась с каждой секундой все более неприятной. А хуже всего было то, что у Пашки на карточке лежали кредиты, приготовленные мне на подарок. Одно дело отдать карманные деньги, а совсем другое — лишиться средств, которые отложены для чего-то важного и уже как бы и не твои.
Хватит пресмыкаться перед этими уродами! Когда-то ведь нужно постоять за себя. Почему не сегодня?
— Отвали, придурок! — снова рванулся я, и на этот раз мне удалось высвободиться.
