Фантош. Книга первая.

Будто почуяв опасность, черви задвигались быстрее, подобрались к шее, к подбородку, захлестнули рот и нос, стремясь задушить мага. Оникс сражался из последних сил, понимая, что второго шанса не будет. Он отчаянно мотал головой, рискуя свернуть шею, дёргался и рвался, кусал мерзкие склизкие нити и продолжал шептать заклинание.

Последнее слово взорвало тишину, и вместе со смертоносной вспышкой воздух сотрясли сотни визгливых воплей, точно мясники решили прирезать сразу сотню свиней. А потом Оникса накрыла боль, ему показалось, что, покончив со свиньями, мясники принялись сдирать кожу с него. 'Интересно, это я сам сотворил или Геда умерла?' — балансируя на грани света и тьмы, подумал фантош, и вдруг боль ушла.

Это было так невероятно, что Оникс засмеялся от счастья и облегчения. Правда, смех походил скорее на сухое кряхтение, но эльфа это не смутило. Он был жив и в сознании, а значит, победил.

Оникс глубоко вздохнул, открыл глаза и замер: прямо над ним стоял неприятный субъект с широким, изувеченным шрамами лицом. Густой, плотной сетью они оплетали щёки, нос, пересекали губы и брови. Но ужаснее всего выглядели глаза незнакомца: тёмные и глубокие, как колодец, алчные и жаждущие, как бездна. Глаза человека, обожающего не просто убивать, а убивать медленно и мучительно, по капле выпивая страдание жертвы.

— Давненько не встречал я эльфов в этой части Бершанского леса, — низким, утробным голосом пророкотал мужчина и качнул головой. Его короткие, молочно-белые волосы поймали солнечные лучи и на миг приобрели золотистый оттенок. — Вот уж не думал, что сегодня мне улыбнётся удача.

— Эти... твои?..

— Ленточки? Да. Мои, так сказать, домашние питомцы, — охотно сообщил незнакомец, продолжая разглядывать эльфа. — Жаль, что я не сразу разобрался, кто ты. И скажи спасибо, что вовремя погасил твоё колдовство, а то от вас с девчонкой мокрого места не осталось бы. Правда, потрепало вас знатно. Но ничего, на вид ты выносливый, ритуал выдюжишь!

— Что за...

— Увидишь, ушастый.

С этими словами, мужчина намотал на запястье золотисто-каштановую косу, резко выпрямился и поволок добычу к ближайшему дереву. Оникс хотел вырваться, но его усилий хватило лишь на то, чтобы чуть-чуть поднять руку. Безвольно уронив её на землю, фантош прикрыл глаза, стиснул зубы и коротко выдохнул: 'Нужно успокоиться'. Пока он ничего не мог изменить, но это пока. Связь с хамиром вновь ощущалась, и, если затеянный незнакомцем ритуал будет продолжительным, он успеет восстановиться. 'Хорошо, что этот урод считает меня обычным эльфом. Есть шанс преподнести ему сюрприз, — злорадно подумал Оникс. — И спасибо Ордену за их треклятое обучение. За хамира фантош борется до конца!'

Белобрысый маг подтащил эльфа к подножью дерева и засуетился: наломал веток, сложил домиком и, прошептав заклинание, запалил костерок. Немного подождав, расчистил ладонями землю и начал чертить замысловатые узоры. Сквозь опущенные ресницы Оникс наблюдал, как тонкая палочка скользит по земле, и пытался понять, что означают эти линии, геометрические фигуры и схематично обрисованные силуэты людей и животных. Ни на магию эльфов, ни на графические заклинания Ордена они не походили. Оставалось спросить, хотя на ответ надеяться не приходилось. 'А, впрочем, убудет от меня, что ли?' — подумал фантош и поинтересовался:

— Что за обряд?

Мужчина ухмыльнулся, одарил пленника лукавым, весёлым взглядом и как ни странно заговорил:

— Вечность за хвост ловлю, мальчик. А эльфы-долгожители для моих целей самое то.

— Ты меня убьёшь?

— Ага. — Белобрысый отвёл палочку в сторону, с любовью оглядел тщательно прорисованный восьмигранник и, подмигнув эльфу, приступил к следующей фигуре. — А ты что думал? Не жениться же мне на тебе, в самом деле?

— Заклятье... непрожитых дней?..

— Умный мальчик, — промурлыкал мужчина и уважительно посмотрел на пленника. — Что же такой просвещённый юноша делал в чаще Бершанского леса? Девочку соблазнить решил? Из знати небось?

— Да.

— Не повезло, — сокрушённо, словно и впрямь сочувствуя эльфу, произнёс незнакомец и вздохнул: — Не судьба.

Оникс сосредоточился, оценивая своё состояние. Силы восстанавливались медленно, слишком медленно. 'Что с кинжалом набрасываться, что магией атаковать — рано, велика вероятность, что мой порыв станет последним'. И фантош так и остался лежать на боку, внимательно глядя на белобрысого мага. А тот, закончив рисовать, достал из кармана потёртой кожаной куртки медную ступку, кусок зелёного мела и, усевшись на землю, принялся толочь его маленьким золотым пестиком.

— Жизнь вообще штука несправедливая, — после длительной паузы заявил он сварливым тоном и покачал головой. — Вот лежишь ты, смотришь на меня и думаешь, что попал в руки злодея-чернокнижника, ан нет, ошибаешься.

'Поболтать захотелось? Чудненько! — мысленно возликовал фантош. — Ты, тварь, самого благодарного в мире слушателя получил. Пользуйся!' И, состроив умильную, растерянную мордашку, на которую почти всегда покупался Дигнар, Оникс похлопал ресницами:

— А кто Вы?

— Артонаш Теригорн!

— Вы? — Глаза эльфа наполнились неподдельным изумлением. — Но... это невозможно!

— Почему? — рассмеялся белобрысый, а в чёрных глазах диссонансом вспыхнула ярость. — Если стайка завистливых баб спалила мою обитель, это не значит, что я сгорел вместе с ней!

'Сколько же ему сейчас? Четыреста, пятьсот? — Оникс бросил короткий взгляд в ту сторону, где осталась лежать Гедерика. — Знала бы ты, на кого мы напоролись. Может, сказать ему, что ты его пра-пра-пра.... Нет, у него на роже написано, что кровные узы он давным-давно изжил, убил и в землю прикопал'.

— Осмыслил? — с ехидцей осведомился Артонаш, и эльф поспешно кивнул. — Хорошо, потому как знакомство наше на этом заканчивается. Пора начинать ритуал!

— Погодите! — Оникс умоляюще посмотрел на мага. — Расскажите: как Вам удалось выжить?

— Зачем? Ты всё равно умрёшь.

— Пожалуйста!

Фантош знал, что его просьба не останется без ответа. На лице Артонаша крупными буквами читалось: 'Хочу поговорить'. 'Тяжело, небось, одному в глухомани прозябать. С ленточками-то не поговоришь'.

— Так и быть, — махнул рукой Теригорн. — Будь ты человеком, болтать бы не стал, а так... Сколько тебе?

— Сорок.

— Это ж примерно семнадцать по-нашему?

— Да.

— Удачный улов. — Артонаш похлопал ладонями по карманам, выудил кисет, трубку и стал неспешно набивать чашу табаком. — Только сразу предупреждаю: рыпнешься — ноги оторву! Они для ритуала без надобности.

— Да куда мне, — печально вздохнул эльф и опустил голову, будто наконец осознав своё незавидное положение.

— Как ты наверняка знаешь из книг, я был главным жрецом Солнца, — важно, с налётом торжественности, начал Артонаш. — Сотни лет наши обители процветали по всей Ликане. И никогда не ступала в них нога женщины, ибо мужчина — истинный светоч мира! Он несёт в себе искру света, что, попадая в пустой сосуд, зажигает новую жизнь! Истина сия незыблема и нерушима, и, поправ её, мир погрузился в хаос. А ведь мои предшественники предупреждали об опасности! Они сдерживали алчных пожирательниц рода человеческого, пока Радонуш Пелисат (пусть не знает его душа покоя в вечности Солнечного Чертога!) не возвысил нечестивиц до уровня жриц, позволив им облачиться в святые одежды. Эрмика Ториш и её приспешницы льстивыми речами развратили душу Радонуша и настроили его против жрецов, словно те не светочи жизни людской, а отбросы, коим место в выгребной яме. Обители разделились, жрецы и жрицы затеяли тайную войну, ибо там, где появляются женщины, интриги и козни распространяются, как эпидемия чумы.

Больше века длилось противостояние. Эрмика Ториш погибла, и на её место пришла Карника Гартан. Проклятая ведьма превратила тайную войну в явную, посмев обвинить истинных детей Солнца во всех грехах: воровстве, лжесвидетельстве, прелюбодеянии... В тот год я, молодой глава мужских обителей Ликаны, собирался претворить в жизнь гениальный план, не позволивший бы юной сатрапии протянуть свои гнусные щупальца над всем материком. Но не сложилось... Порой Солнце заходит за тучи, отворачивая божественный лик от детей своих.

Артонаш посмотрел на трубку, которую так и не раскурил, и сунул её обратно в карман. Изуродованное шрамами лицо стало пугающе мрачным. Фантош решил было, что Теригорну надоело предаваться воспоминаниям, но тот зло глянул на небо, точно обвиняя его в своих бедах, и продолжил:

— Мы сами вырыли себе могилу. Я призывал дать решительный отпор зарвавшимся жрицам, уничтожить гниль, проникшую в наши обители. Но меня не послушали. Я был молод, я был ничто против солнечных старцев. Блаженных! Глупцов, прикидывающихся мудрецами! 'Верьте и обойдётся', — говорили они. Идиоты! Именно они отдали солнечные обители в руки женщин! Именно они ослабили боевую мощь Ликаны, сделав родную страну уязвимой для жадных тиратских лап! Именно они виновны в том, что сегодня сатрапия правит третью материка! Именно они позволили Ордену чистого духа подняться на недосягаемую высоту, безнаказанно превращать людей в живое оружие и торговать ими, словно скотом! Ублюдки!

Оникс дёрнулся, точно пощёчину получил. Заметив его реакцию, Артонаш расцвёл.

— Вижу, ты слышал о фантошах, а может, даже встречал. Так вот, их бы не было, если бы служители Солнца вовремя пресекли наглые поползновения грязных проходимок, посмевших назвать себя жрицами! Нужно было выжечь скверну до тла, а не сидеть сложа руки! Бездействие сгубило нас! Слишком поздно узнали мы, что у Карники не три сотни, а триста тысяч сподвижниц. Кроме того, лживыми речами и сладкими посулами жрицы подняли народ! В роковой час армия проклятой Карники, подобно полчищам саранчи, хлынула в мужские обители Ликаны. В кровавом побоище, где смешались мечи и магия, опыт и мастерство, мы проиграли, ибо ничто не в силах противостоять разбушевавшейся стихии. Планы, обеты, влияние — всё было утрачено, смыто кровавой волной. В обителях Солнца воцарились выродки рода людского, а Ликана превратилась в убогую карикатуру некогда великой и гордой страны! И всё из-за этих беспринципных, жалких блудниц!

'Что-то я не заметил, чтобы жрицы вмешивались в политику Ликаны, — хмыкнул про себя Оникс. — Уж больно много злобы кипит в тебе, жрец Теригорн'.

— А как Вы выжили? — стараясь говорить робко и смущённо, спросил фантош и похлопал ресницами, чтобы не выйти из образа наивного малолетки.

Уныло вздохнув, Теригорн уставился на пламя костерка. Эльф лежал на земле и прекрасно видел его лицо. Он мог поклясться, что сейчас оно выражает сомнение и досаду. 'Забавно... Значит, спасение своё вспоминать не хочется. Неужели бросил всех и сбежал? Не стал, значит, в кровавом побоище участвовать. Трус!'

Словно почувствовав презрение эльфа, бывший жрец поднял голову:

— Поболтали и будет!

— Но Вы не рассказали мне главного.

— Ты услышал более чем достаточно! Остальное не важно!

Артонаш зло оскалился, провёл рукой над костром, и пламя окрасилось в яркий бирюзовый цвет. 'Сейчас убивать будет, — понял эльф, лихорадочно оценивая своё состояние. — Встать смогу, а дальше... Но что поделаешь. Нужно выбрать момент и ударить — один раз и наверняка!' Старательно изображая неуверенность и слабость, Оникс сел и с опаской взглянул на белобрысого мага:

— Я ведь не сбегу, не смогу просто. Почему бы Вам не закончить рассказ? Я хотел бы узнать, как Вы жили все эти годы, столетия.

— Как жил? — Артонаш покраснел и яростно сверкнул чёрными глазами. — А ты не догадываешься? Один! В глуши! И обряд за обрядом! Видишь, во что превратился? На человека не похож!

— Зачем? — тихо спросил фантош, поднимаясь на ноги.

— Чтобы помнить!

— А мстить не пробовал?

— Месть — удел слабаков!

— Разве?

Травянисто-зелёные глаза сковала стужа, а в голове тихим шёпотом зазвучало: 'Таар... Лине... Каен... Дале... Саан... Шуам...' Оникс тряхнул головой, не позволяя горю затмить рассудок, и ледяным тоном произнёс:

— Бездействие — трусость! Жить ради того, чтобы тихо скулить ночами, оплакивая потерянную власть — недостойно! А убивать ради продления своего никчемного существования — мерзко!

— Да как ты смеешь, щенок! — взревел Артонаш и, теряя контроль, вскинул руки. — Я сотру тебя в порошок!

— Это мы ещё посмотрим! С сопливым юнцом справиться не проблема, а что скажешь, если перед тобой окажется фантош?

— Откуда ему взяться?.. — Теригорн осёкся и с недоверием вытаращился на пленника. — Ты? Не может быть!

— Отчего же? Неужели ты думал, что фантоши постоянно носят чёрную одежду и прячут лицо? Согласись, это чересчур вызывающе и нелогично. Убийца должен подкрадываться к жертве незаметно, а не сообщать о своём присутствие заранее. Хотя... Можно и сообщить. Мне, в сущности, всё равно.

— Ленточки! — Лицо Артонаша исказилось животной яростью. — Атака!

В шаге от Оникса, прямо из земли, вырвались сотни тонких белых нитей. 'Сейчас или никогда!' — отчаянно подумал фантош и ударил. Огненный шквал испепелил червей, точно сухую траву, и двинулся на Артонаша.

— Стена! — завопил бывший жрец.

Воздух перед ним уплотнился, потемнел, и огненный шквал мириадами тлеющих искр рассыпался по прелой листве.

'Теперь точно конец', — устало и отстранённо подумал Оникс. Сине-зелёное пламя костерка резало глаза, ноги подрагивали, словно после многокилометровой пробежки. Хотелось опуститься на землю и закрыть глаза, но эльф продолжал стоять, неотрывно глядя на приближающегося мага. Он знал, что умрёт, и желал лишь одного — умереть с гордо поднятой головой, так, как не смог умереть главный жрец Артонаш полтысячи лет назад.

— На колени! — рыкнул Теригорн, и Оникс широко улыбнулся:

— Много чести, урод.

Артонаш взвыл и замахнулся, намереваясь разбить наглецу лицо, но кулак замер в воздухе, не достигнув цели. Чёрные глаза беспомощно распахнулись, а руки потянулись к горлу, пронзённому короткой тёмной стрелой с серебристым оперением. С губ сорвался булькающий звук, и, пошатнувшись, Теригорн рухнул к ногам своей жертвы.

Оникс растерянно взглянул на тонкий плоский наконечник из голубого металла, торчащий между шейными позвонками мёртвого жреца, и медленно повернулся, уже догадываясь, кого увидит.

— И за что мне всё это? — пробормотал он и, внутренне сжавшись, взглянул на колоритную парочку, спокойно стоящую шагах в двадцати от него.

Эльф и гном. Федералы.

Глава 13.

Федералы.

— Добрый день, — вежливо произнёс гном, словно они находились не в глухой чаще леса, а в дворцовом зале, и приподнял высокую широкополую шляпу, утыканную крохотными серебряными гвоздиками.

Оникс не ответил: ему день добрым не казался. Поджав испачканные сине-бурой жижей губы, фантош скрестил руки на груди и вопросительно уставился на неожиданных спасителей.

Весьма примечательная парочка. Невысокий коренастый гном с тёмно-жёлтыми волосами до плеч, с короткой окладистой бородкой, обрамляющей простодушное лицо с крупными чертами и выразительными глазами насыщенного сиреневого цвета. Наряд его заслуживал отдельного описания: приталенный тёмно-коричневый камзол, украшенный такими же, как на шляпе серебряными гвоздиками и подпоясанный жёлтым ремнём с пряжкой в форме скрещенных молотов. Узкие чёрные брюки заправлены в щеголеватые, переливающиеся таинственным лунным светом сапоги на высоком толстом каблуке. На фоне разряженного в пух и прах гнома эльф смотрелся бродягой: потёртый густо-зелёный плащ, из-под которого выглядывала серая рубашка, простые тёмные штаны и добротные, но поношенные сапоги. Через плечо перекинут светлого дерева лук без единого украшения. Оникс нахмурился: 'Разведчик, из военных. Теперь жди сюрпризов'. Впрочем, в нынешнем состоянии до сюрпризов дело могло и не дойти. Один удар и ему конец, даже щит толковый выстроить не получится — сил нет. И Оникс решил, что, как и в случае с Артонашем, лучший вариант это тянуть время. Скрипнул зубами и продолжил молча разглядывать родича.