Фантош. Книга первая.

— Если созерцание так важно, почему Кальсом не рассказал мне об этом.

— Не знаю. — Оникс покаянно склонил голову. — Мне неведомы дела и мысли мастера, хамир.

— Как выяснилось, я слишком многого не знаю о тебе, малыш. Придётся везти тебя в Геббинат.

— Как будет угодно хамиру, — глухо ответил фантош и вздрогнул, услышав, как рассмеялся Дигнар.

Оникс поднял голову и непонимающе уставился на хохочущего хозяина. И, как ни странно, тот снизошёл до объяснений:

— Меня всегда умиляет, как вы, фантоши, относитесь к Ордену. Ведь, по сути, это ваш дом. Неужели, отважных воинов так пугает возвращение в родные пенаты? Может, расскажешь, что творят в Геббинате Кальсом и его подручные, а?

Лицо эльфа стало белее полотна:

— Я...

— Не трясись. Сам знаю, что не можешь.

Оникс благодарно улыбнулся: на сегодня боли с него было достаточно. 'Всё-таки, как ни крути, а за полгода с Дигнаром я расслабился, — подытожил он, не сводя глаз с лица хамира. — Даже смешно...'

— Ладно, иди спать. В полдень ликанцы ждут нас на церемонии, опаздывать нельзя. А вечером расскажешь мне всё об этом вашем созерцании.

— Да, хамир.

Эльф поднялся и, покачиваясь, отправился в соседнюю комнату. Три кровати из пяти были свободны. 'Интересно, кто наслаждался моим позором? — отстранённо подумал Оникс, вытягиваясь на постели поверх покрывала. Раздеваться не было ни сил, ни желания, вглядываться в лица спящих фантошей — тоже. — Надеюсь, на посту Нырок, и я проснусь живым. Хотя...' Додумать эльф не успел: усталость смела последний барьер, и он провалился в глубокий тягучий сон.

Глава 5.

Церемония.

Гедерика вздрогнула, когда чья-то требовательная рука коснулась плеча. Нехотя разлепив глаза, она взглянула на стоящую у постели женщину и подскочила как ошпаренная:

— Тель? Который час?

— Четверть десятого. У тебя полно времени. — Эльфийка успокаивающе погладила воспитанницу по волосам и указала на прикроватный столик: — Твой утренний чай.

— Не хочу, — поморщилась девушка.

Короткий сон не принёс облегчения. Геда чувствовала себя вымотанной и разбитой. Но об отдыхе можно было забыть: торжественная церемония бракосочетания, бал... 'Если только сейчас Дигнар не рассказывает старейшинам о моих ночных похождениях. Ну, почему он оказался таким жестоким? Что я ему сделала? Или Дигнар специально послал его следить за мной? Ну и пусть рассказывает! Я буду всё отрицать!' Мысль об очной ставке с фантошем заставила сердце болезненно сжаться. Геда покосилась на Тель, и от её тёплой улыбки стало неуютно и стыдно. Подтянув одеяло, девушка закуталась в него до ушей и ворчливо пробормотала:

— Ничего не хочу, мне всю ночь кошмары снились.

Эльфийка взяла тонкий фарфоровый бокал с тёмно-розовым напитком и решительно протянула его воспитаннице:

— Если ты хочешь быть привлекательной леди с отличным здоровьем, этот чай нужно пить каждый день. Знаешь, сколько он стоит на Бершанском рынке? Конечно, если удастся его найти. Я везла его из Федерации специально для тебя. Когда мне сказали, что моей подопечной будет маленькая леди...

— Всё! Сдаюсь! Только не продолжай!

Гедерика приняла чашку, помедлила, вдыхая яркий цветочный аромат, и сделала первый глоток. Терпкий, бодрящий чай разогнал остатки дремоты, в голове прояснилось, и девушка поняла: чтобы не принёс сегодняшний день, у неё хватит сил его пережить. В несколько глотков опустошив чашку, Геда поставила её на столик и с подозрением взглянула на няню:

— Что ты добавила в чай?

— Заметила, значит, — доброжелательно кивнула Тель, но сразу же стала серьёзной и строгой. — Ты должна была понять по запаху или после первого глотка. Сколько раз я говорила: в Тирате обожают травить всех подряд. Ты должна быть очень внимательной, Геда!

— Я помню.

— Верится с трудом.

— Да, ладно тебе, Тель. Это же ты. Ведь ты не станешь травить меня, правда? — Девушка заискивающе улыбнулась няне, выбралась из постели и подхватила со стула лёгкий шёлковый халат. — Так что ты подмешала в чай?

— Лимонник и вытяжку из илидорской розы.

— Спасибо, чувствую себя заново родившейся.

Гедерика запахнула халат и направилась в ванную комнату, но слова няни заставили замереть и обернуться.

— Не стоит благодарности, Геда. Я просто не хотела, чтобы весь дом узнал о твоей ночной прогулке.

— Тель... Я бы сказала, но...

— Надеюсь, Каломуш проводил тебя? — невозмутимо поинтересовалась эльфийка и дёрнула шнурок в изголовье кровати, вызывая горничную.

— Тель!

— С тех пор, как Ульрика забеременела, наш прославленный маг немного не в себе.

— Он проводил.

Гедерика влетела в ванную комнату, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. 'Похоже, Тель считает, что мы с Кало трепались до рассвета. Ну и отлично, говорить о нём няня не любит, значит, избегу множества ненужных вопросов. А если фантош заложит меня Дигнару... Будет уже всё равно'. Девушка глубоко вздохнула, оттолкнулась ладонями от двери и мимо умывальни прошла к бассейну. Гладкая, бледно-голубая поверхность переливалась и манила, и Геда не стала противиться.

— Пора признать: я бессильна что-либо изменить, — прошептала она и, скинув халат и сорочку, прыгнула в воду.

Откинувшись на бортик бассейна, Дигнар рассматривал мозаичное панно на стене и лениво водил рукой по груди. От воды исходил запах жасмина и ликанской лиственницы. Приятный, живительный аромат прогнал сонливость, прояснил сознание и позволил наследнику по-новому взглянуть на ситуацию. 'И зачем я полез в бутылку? Ведь это обычная практика: сделать врагов союзниками, бросить на передний рубеж, измотать и добить. Так нет, скучно стало, встряхнуться захотелось. Вот и повеселился. И старейшин напугал, и невесту. Теперь шарахаться будет как от прокажённого. Н-да-а... Хорошо, что завтра домой'.

Дигнар оттолкнулся от бортика и с головой ушёл под воду. Шумно вынырнул, смахнул влагу с волос и повернулся к стоящим у стены фантошам. Лис и Пепел шагнули к краю бассейна и синхронно склонили головы. Наследник подплыл к каменной лесенке, вышел из воды и блаженно потянулся, расправляя спину. Поясница неприятно заныла, и Дигнар раздражённо буркнул:

— Не стоило вчера столько валяться в постели.

Поднявшееся после купания настроение поползло вниз, и, вырвав из рук Лиса полотенце, он стал растираться сам. Движения были резкими и порывистыми, наследник нещадно тёр кожу, пока та не покраснела и не начала покалывать. Швырнул полотенце на пол и сердито произнёс:

— С Ониксом что-то не так. Присмотрите за ним.

Дигнар повернулся к фантошам спиной, взглянул на себя в зеркало и вдруг подумал, что одного присмотра за эльфом будет маловато. 'Нужно держать его рядом, пока я не свяжусь с Кальсомом. А то выкинет какой-нибудь фортель и придётся сдать его Ордену'. Наследник провёл ладонью по гладковыбритой щеке и рыкнул:

— Оникс!

По связи пришла волна изумления и непонимания, а несколькими секундами позже дверь распахнулась, и в купальню влетел заспанный эльф. Он был в том же костюме, в котором ночью гулял по Бершану. На ногах — шерстяные носки, на голове золотисто-каштановый 'взрыв', усеянный крохотными розовыми бантиками. 'Ох уж этот Нырок, — хохотнул про себя Дигнар, и настроение резко скакнуло вверх. — И где столько ленточек нашёл, паршивец? — Он снова оглядел Оникса с ног до головы и цокнул языком. — Даже в таком виде хорош. Ничто заразу не портит!'

Эльф тем временем окончательно проснулся. Растерянно взглянув на красные носки с помпонами, на мятые штаны и куртку, он сдавленно охнул, машинально коснулся головы, пытаясь пригладить стоящие дыбом волосы, наткнулся на бантики и остолбенел. Травянисто-зелёные глаза беспомощно уставились на хамира, щёки окрасил пурпурный румянец. И Дигнар не выдержал: откинул голову и громко расхохотался, хлопая ладонями по бёдрам:

— С тобой не соскучишься, малыш.

Хамир не сердился, более того, он был доволен. Ониксу полагалось радоваться, но он не мог. Эльф ненавидел чувствовать себя глупо. 'Ну, Нырок, ты допрыгался!' — зло подумал он, опустил руки и упёрся взглядом в пол, зная, что покраснел до кончиков ушей. В этот момент фантош ненавидел всех без исключения и испытывал единственное желание — свернуть кому-нибудь шею, конкретно, одному пронырливому, неугомонному человеческому юноше с наглыми синими глазами. 'Яд или удавка! Однозначно!'

А Дигнар продолжал смеяться. В отличие от Оникса он чувствовал себя счастливым, ибо оказался владельцем невероятно забавной игрушки. Тщеславное сердце наследника грели вспоминания о завистливых взглядах приятелей, которым он, вопреки правилам, показал лицо Оникса, о многочисленных сплетнях и тайных посланиях с просьбой продать экзотическую игрушку. Дигнар знал, что бум вокруг эльфа-фантоша не вечен, что после падения Федерации такие игрушки появятся у многих тиратцев, и вовсю наслаждался сладкими деньками. 'Так или иначе, я останусь первым, кто связал себя с ушастым! — самодовольно подумал он и вдруг понял, что не хочет, чтобы его эльфёнок вновь превращался в ледышку. — Умный опасный и... милый. Уникальное сочетание! Пожалуй, с Кальсомом лучше переговорить лично. И только о созерцании. Орден к эльфу не подпущу. Не желаю, чтобы они его ломали!'

Дигнар мысленно приказал Лису подать халат и, подвязавшись широким шёлковым кушаком, приблизился к Ониксу:

— Доброе утро, малыш, как спалось?

— Спасибо, хорошо, хамир.

— Выспался?

— Да.

— Вот и отлично. Переоденься, верни нормальную причёску и жди. Пойдёшь со мной на церемонию.

Дигнар двумя пальцами обхватил подбородок эльфа и заставил поднять голову. Травянистые глаза выглядели спокойными, но пылающие щёки кричали о буре эмоций. По связи лились смущение, стыд и обида. 'Обида? Значит, это чувство тебе всё же знакомо. Глядишь, и до ненависти скоро дойдём'. Наследник отпустил Оникса, щёлкнул ногтём по розовому бантику, на его макушке, и направился в спальню, бросив через плечо:

— Нырка не тронь. Пусть резвится. Лучше бдительности не теряй.

По связи долетел негодующий всплеск, и Дигнар ехидно фыркнул. Он не понимал, зачем доводит эльфёнка, но (гром и молния!) это было чертовски увлекательно. 'Как будто со щенком играешь!' Наследник зычно гоготнул, скинул халат и позволил фантошам облачить себя для церемонии.

Цветочный зал, самый большой в доме Совета, с трудом вместил всех желающих поприсутствовать на историческом действе. Ещё полгода назад никто бы не поверил, что союзный договор между Ликаной и Тиратом возможен в принципе, а уж о том, что дети глав государств вступят в законный брак и мыслей не возникало.

Очевидцами эпохального события мечтали стать все ликанцы. Но если для бедняков и среднего сословия мечты так и остались мечтами, то аристократия вступила в настоящий бой за право быть приглашёнными на свадьбу Дигнара и Гедерики. В ход шли подкуп и кляузы, старые знакомства и дурманящие зелья. Хорошо ещё, что в отличие от тиратцев, ликанцы не любили проливать кровь, иначе к знаменательному дню страну украшали бы горы трупов.

Тем или другим способом приглашения были распределены, горячка спала, и в Цветочный зал попали самые хитрые, выносливые и высокопоставленные ликанцы. В преддверии торжества зал освободили, оставив лишь массивный стол из светлого кедра и два белых бархатных кресла. Остальную мебель, в том числе многочисленные вазоны с растениями, из-за которых он и получил своё название, вынесли. На стенах развесили гербовые стяги: на западной — тиратские, на восточной — ликанские. Хрустальные лампы и канделябры заменили ароматическими факелами из главной обители Солнца, где испокон веков венчались благородные ликанцы. Факелы должны были зажечься в миг, когда молодожёны начнут танцевать свой первый танец. Сейчас же в воздухе витали тонкие, сладкие запахи весны и горных трав. Тщательно подобранные ароматы облегчали дыхание, вселяли умиротворение, однако скрасить томительное ожидание не могли.

Предвкушая судьбоносную историческую церемонию, тиратцы и ликанцы шёпотом переговаривались, и со стороны казалось, что в зале гудит громадный осиный рой. Молчали лишь двое — старейшина Теригорн и жрица Летуника, специально приехавшая в Бершан, чтобы провести ликанский свадебный обряд. Миганаш каменной глыбой возвышался над кедровым столом и с угрюмым видом сверлил папку с союзным договором, а Летуника сидела на полу в двух шагах от стола, усердно смешивая какие-то травы в медной ступке. По обычаю, жрица была закутана в жёлтый шёлковый балахон с капюшоном, руки затянуты в плотные мягкие перчатки — никто не имел права видеть даже крохотный клочок посвящённого Солнцу тела.

Гул в толпе стих, когда боковые двери распахнулись и церемониймейстер объявил:

— Его высочество Дигнар Валеган Карон Дестената, правитель Западного побережья, Гранитного кряжа и Фейранских степей, единственный наследник Селнира Маритона Беркаля Дестаната.

Морика Теригорн оставила старейшин, с которыми обсуждала предстоящий отъезд дочери, и подошла к мужу. Миганаш одарил жену тяжёлым, больным взглядом и вновь посмотрел на распахнутые двери. Прохладные пальцы Морики скользнули по руке мужа и чуть сжали запястье:

— Ещё не поздно остановиться, любимый. Зачем мучить себя?

— Ты не понимаешь... Я не могу, — глухо прошептал Миганаш, усилием воли расправил плечи и широко улыбнулся будущему зятю.

— Да прольётся на ваш дом благодать Солнца, — церемонно произнёс Дигнар.

Сегодня он намеревался строго следовать ликанским обычаям, не зря же он так старательно изучал их перед отъездом в Бершан. Да и загладить первое впечатление о себе не мешало. Дигнар бросил жадный взгляд на кожаную папку: 'Подпись, обряд — и мы больше ничего не должны друг другу. Красота!' Он поклонился Миганашу, Морике и, приложив скрещенные ладони к груди, застыл в ожидании.

Глава Совета отпустил руку жены, вернул церемонный поклон гостю, но, прежде чем заговорить, бросил короткий взгляд на фантошей. На этот раз Дигнар ограничился двумя телохранителями, и Миганаш гадал, который из них проклятущий эльф. К сожалению, чёрные головные уборы скрывали лица, а, главное, уши, на обозрение были выставлены лишь 'хвосты' — пепельный и золотисто-каштановый. 'Хоть монетку бросай, — с досадой подумал Миганаш. — Ну, давай, прояви себя, мы готовы дать отпор! Я хочу увериться в том, что с тобой можно справиться!'

Пауза затягивалась, и по залу пронеслись шепотки.

— Миганаш, с тобой всё в порядке?

Взволнованный голос жены заставил старейшину опомниться:

— Да обретут наши дома единение под недремлющим оком Светила. Ты пришёл к нам с миром, Дигнар Дестаната, и мы скрепим наш союз чернилами и кровью.

— Чернилами и кровью, — эхом отозвался наследник сатрапа.

Миганаш взглянул в узкие карие глаза тиратца и поразился тому, как похожи они на змеиные. Цепкие и беспощадные, холодные и подавляющие. 'Бедная Геда. Что же мы натворили... Но отступать поздно. Мы не выдержим войны с Тиратом. Нам как воздух нужна отсрочка'. И, глубоко вздохнув, сделал приглашающий жест.