Фантош. Книга первая.

Наследник рассмеялся, и его дурное настроение развеялось, как утренний туман. Он подмигнул другу и ехидно осведомился:

— С ликанками не срослось? Неужели ни одна не купилась на твою смазливую рожу и сладкие речи?

— Ну, почему же. Только все эти ликанки-пуританки холодные как змеи, и закомплексованные. И на тайны падкие сверх меры! На фантошей пялились, как кошки на сметану. Идиотизм! Одну я прямо спросил: 'Не хочешь с игрушкой моей переспать, раз так приглянулась?' А она, представляешь, зарделась и радостно говорит: 'С удовольствием!' Я чуть язык от досады не проглотил. Ну, надо же! Получается, загадочность для неё важнее моего титула! Меня так и подмывало снять с Гризли геб и продемонстрировать его квадратную ряху со свёрнутым носом!

— Забавное было бы зрелище.

— Согласен. Хотел бы я посмотреть, как бы эта гусыня отбрыкиваться стала.

— Так ты её отшил?

— Вот ещё! Правда, удовольствия — пшик. В постели оказалась бревно бревном! Да и другие не лучше!

— Да... Трудная у тебя жизнь, Шани.

— И не говори.

Неожиданно наследник наклонился к другу и прошептал ему на ухо:

— Вечером жду у себя.

Шанир кивнул и, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Не у меня одного жизнь тяжёлая. У тебя, дружище, тоже не сахар. Блюсти пост, имея под боком жену, то ещё удовольствие.

— Это точно.

— Но, по крайней мере, она у тебя ничего, милашка. Подрастёт — красавицей станет.

— Специалист!

— А то!

— Ладно, — вздохнул Дигнар, которого разговор о Гедерике начал раздражать, — поеду, проведаю супругу.

— Удачи!

Шанир вернулся к отцу, а наследник пришпорил коня и в два прыжка оказался во главе процессии. С независимым видом кивнул Тель, подмигнул псевдо-Гедерике и завёл с дамами ничего не значащий разговор, мысленно представляя, как медленно вливает в рот пойманной супруге расплавленный свинец...

На закате дня ликано-тиратская процессия достигла маленького городка Саркан и почти полностью оккупировала его. Гости заняли не только постоялые дворы, но и дома горожан, заранее предупреждённых о предстоящем нашествии. Наследника сатрапа и его юную супругу разместили в особняке Совета Саркана, двухэтажном здании с арочными окнами, изящными балконами и покатой жёлтой крышей.

В холле особняка Дигнар в цветистых выражениях распрощался с женой и удалился в приготовленные для него покои, заранее предупредив¸ что ужинать будет в одиночестве. Видеть ненавистное лицо эльфийки не хотелось, да и самозванка раздражала до колик в животе. Оказавшись в тишине уютных апартаментов, наследник с удовольствием избавился от пыльной одежды, принял ванну и, накинув длинный махровый халат, развалился на диване перед сервированным к ужину столом. Жаркое в тёмном глиняном горшочке выглядело восхитительно, зелень благоухала свежестью, а со вкусом разложенные салаты и закуски заставили рот наполниться слюной. Но прежде чем накинуться на угощение, Дигнар решил разобраться с насущными делами. Подозвал фантошей и, когда те выстроились в ряд, уточнил:

— Вам хватит ночи, чтобы привести Оникса в норму?

Игрушки переглянулись, решая, кто будет отвечать, и дружно посмотрели на Пепла. Серохвостый вздохнул и произнёс:

— Если всё пойдёт нормально, пары часов хватит.

Дигнар ощутил исходящую от него неуверенность и нахмурился, но потом решил, что нервировать мальчиков перед работой не стоит. Да и выбирать не приходилось: в его распоряжении был только Эстениш, единственный и неповторимый. Конечно, можно снова отправить фантошей на поиски, наверняка, хоть один подходящий типаж отыщется, но очередное похищение может привлечь ненужное внимание.

— Поешьте и начинайте, — миролюбиво произнёс Дигнар и, не сдержавшись, добавил: — Надеюсь, в этот раз получится лучше.

Фантоши поклонились и все, кроме Лиса, отправились в смежную комнату. Лис же присел на корточки у стены, положил ножны с мечами на пол и замер, как статуя. Дигнар посмотрел на часы, прикинул, что раньше чем через час Шанира ждать не стоит, и приступил к еде.

Саттол ввалился в апартаменты наследника, когда тот, закончив ужинать, вытирал губы тонкой батистовой салфеткой.

— Ого! Вот это я понимаю любопытство! Ты от ванны отказался или ужин пропустил?

— Ничего подобного! — деланно возмутился русоволосый ловелас, плюхнувшись на диван рядом с другом. — Я сыт и чист, как ликанская девственница!

Двое фантошей Шанира скользнули к Лису и уселись справа от него, в точно такой же позе. Дигнар окинул их лукавым взглядом, подумав, что его друг, возмутитель спокойствия тиратского двора, не зря выбирает в игрушки атлетов — могучие фантоши выгодно оттеняли его худощавую фигуру и смазливое лицо. Эдакий изящный ангелок с демонами-стражами.

Шанир проследил за взглядом друга, хмыкнул и нагло экспроприировал бокал наследника. Плеснул себе терпкого красного вина, откинулся на спинку дивана и нетерпеливо спросил:

— Что стряслось, Диги? Нутром чую: плетётся заговор. Кто жертва на этот раз?

— Я, — мрачно сообщил наследник и, опережая вопрос, заговорил: — В день нашего приезда в Бершан...

Саттол внимательно выслушал его рассказ, ни разу не перебил и не отвлёкся даже на то, чтобы сделать глоток вина. И чем больше рассказывал Дигнар, тем суровее и жёстче становились лицо и глаза Шанира, суля обидчикам друга кровавую расправу. Маска беззаботного придворного балагура осыпалась, как старая штукатурка, обнажив опасного и агрессивного зверя, истинную сущность Саттола, которую так любил Дигнар. Игривый и вальяжный, не пропускавший ни одной юбки, в душе Шанир был безжалостным хищником, готовым в любой момент растерзать врага.

— Я связан по рукам и ногам, Шани. Вместо того чтобы броситься на поиски ликанской ведьмы, я вынужден изображать примерного мужа! А эльфёнок тем временем спешит на расправу к родичам.

Дигнар замолчал, потёр виски, словно у него разболелась голова, и посмотрел на хмурого, как туча, приятеля.

— Нельзя оставлять всё как есть! Пропажа фантоша — удар по твоей репутации, катастрофический удар, Диги. Нужно вернуть его, пока не открылась правда.

— Поможешь?

— Да.

— Отлично! — Наследник хлопнул друга по плечу. — Помимо Гризли и Ключа возьмёшь с собой Пепла и Змея. Они...

— Нет!

Наследник рубанул ладонью воздух:

— Не перебивай!

— Мы сделаем по-другому, Диги! — Шанир поставил бокал на стол и уверенно продолжил: — Я помню, как дрался твой эльфёнок. С ним шутки плохи. Нужно действовать наверняка и я знаю как. Мы вернём фантоша и приволочём в Исанту ликанскую ведьму. Никто не посмеет усомниться в твоей силе! Клянусь!

Глава 15.

Летуника.

Миганаш Теригорн дождался, пока последний гвардеец минует арку городских ворот, и повернулся к Сканипиру Стану, первому в истории тиратскому послу в Ликане. Загадочная и одновременно хищная улыбка, сияющая на резко очерченных губах дипломата, не понравилась старейшине, захотелось вдруг наплевать на приличия и ударом кулака стереть её с довольного лица тиратца. Однако позволить себе роскошь выказать истинное отношение и к послу, вернее сказать, официальному шпиону, и к договору, который каждая из сторон могла нарушить в любой момент, и к сатрапии, свихнувшейся на уничтожении магов и в то же время использовавшей фантошей, явно обладающих даром, старейшина не мог. Бросив короткий взгляд на облачённого в черные одежды телохранителя Сканипира, он растянул губы в приветливой улыбке и вежливо произнёс:

— Надеюсь, дорога молодоженов будет лёгкой и приятной.

— Даже не сомневайтесь, господин Теригорн, — благодушно отозвался посол. — Фантоши Дигнара способны решить любые проблемы, что могут возникнуть на пути домой. Так что Ваша дочь в целости и сохранности доберётся до новой родины.

Миганаш согласно кивнул. Слова Сканипира о способности фантошей решать любые проблемы обнадёжили, ибо мысли о сбежавшей с телохранителем Дигнара Геде ни на миг не оставляли его. Старейшина рьяно убеждал себя, что его девочка сейчас в безопасности, что фантош не только не причинит ей вреда, но и защитит от неприятностей, подстерегающих любого, даже самого опытного путешественника. 'Может, и хорошо, что Геда сбежала. Не настаивай тиратцы на этом браке, ни за что не выдал бы её замуж за такого ублюдка, как Дигнар! Впрочем...' Додумать Миганаш не успел: посол сатрапии, фамильярно, словно старого приятеля, хлопнул его по плечу и бодро произнёс:

— Дочери всегда покидают родной дом, дружище, и, поверь, лучше пусть это случится рано, чем поздно. Как отец трёх девчонок говорю! — Он подмигнул опешившему от неожиданного панибратства старейшине, решительно взял его под руку и потянул за собой. — Без толку расстраиваться, когда дело сделано. Идём!

Возможно, не случись у Миганаша столь тяжелого, нервного утра, он сумел бы дать достойный отпор зарвавшемуся тиратцу. Но, увы, весть о побеге Геды, затем сложный, требующий огромных магических сил ритуал превращения Алемики в жену Дигнара, потом завтрак с неприятным до зубовного скрежета зятем и проводы мнимой дочери отняли у него слишком много сил, и, не найдя нужных слов, чтобы пресечь дружеские поползновения тиратца, старейшина безропотно пошёл рядом с ним.

Воодушевлённый его покладистостью Сканипир принялся с энтузиазмом рассказывать о свадьбе младшей дочери, не преминув отметить, что благодаря своей дорогой девочке породнился с самим сатрапом, ибо новообретённый зять приходится Селниру Дестанате троюродным племянником, а это не такое уж дальнее родство. Миганаш качал головой в такт словам тиратца и даже вставлял подходящие случаю реплики, хотя мысли его были далеки от беседы. Хотелось побыстрее отделаться от назойливого дипломата, вернуться домой и немедленно приступить к поискам дочери. Найти, догнать и уговорить вернуться к мужу, а не получиться уговорить — применить силу, всё равно магическую или физическую, лишь бы Гедерика заняла уготованное ей судьбой место. 'Хотя судьбой ли? — Миганаш скептически скривил губы: какими бы замечательными магами ни были он сам и его коллеги Сетраш Анран и Грониш Зартар замахиваться на роль глашатаев богини судьбы было глупо, зато оправдать свои действия неумолимостью рока и государственными нуждами — в самый раз. — А может, вообще, не искать? Может, её побег с загадочным и опасным фантошем и есть перст судьбы? Может, именно этого и добивалась капризная богиня? Может, ей стало скучно, и она свела их вместе, чтобы посмотреть, что из этого выйдет? Чушь! Нужно честно признать: я не хочу отдавать её самонадеянному тиратскому уроду, хлыщу и пропойце. Лучше бы жрицей стала!'

Вспомнив о служительницах культа Солнца, Миганаш невольно вздрогнул. Несмотря на то, что утром Летуника не вмешалась в процесс преображения Алемики в Гедерику, было наивно полагать, что жрица осталась в блаженном неведение относительно событий прошедшей ночи. А, значит, предстоял трудный разговор с Летуникой, о результатах которого старейшина предпочитал не задумываться. Побег Геды до основания разрушил тщательно продуманные планы ордена Солнца и последствия детского поступка дочери могли стать фатальными не только для него лично, но для всей Ликаны. Лицо Миганаша исказила болезненная гримаса, которая никак не соответствовала весёлой истории говорливого Сканипира, и тот, прервавшись на полуслове, вновь похлопал старейшину по плечу:

— Полно убиваться, дружище! С твоей дочерью всё будут отлично. В Тирате не принято обижать женщин, а Дигнар как будущий сатрап чтит обычаи родной страны.

— Надеюсь, — пробурчал Миганаш, мысленно проклиная непомерно дружелюбного тиратца.

Теперь, вспомнив о жрицах Солнца, он начал выстраивать в уме предстоящий разговор с Летуникой, пытался найти аргументы, оправдывающие поведение дочери, но таковые находиться не желали. Старейшине захотелось грязно выругаться или со всего маха треснуть кулаком по столу, чтобы дать хоть какой-то выход бушующим в душе эмоциям, однако на него смотрели сотни ликанцев и Миганаш был вынужден держать марку. 'Да пропади пропадом все эти условности!' — простонал он и, натянув на лицо благожелательную улыбку, обратился к Сканипиру:

— Прошу извинить меня, господин посол, но как бы ни складывались обстоятельства моей семейной жизни, государственные дела не могут ждать. Прошу извинить меня, мои коллеги проводят Вас в Вашу резиденцию.

Не дожидаясь ответа гостя, Теригорн слегка поклонился и быстрым шагом направился к виднеющемуся вдалеке дому Совета. Шедшие следом Сетраш и Грониш переглянулись, недоумевая, что за сверхважные дела заставили Миганаша бросить иностранного посла посреди улицы. Однако обдумывать его странный поступок времени не было: тиратец, приоткрыв рот, смотрел в спину почти бегущего от него старейшины и по-детски хлопал глазами. Советники одновременно шагнули к послу, собираясь заговорить с ним и отвлечь внимание от убегающего Миганаша, но тот опередил их:

— Вот уж не ожидал, что у вас столь эмоциональный и несдержанный правитель. Наш сатрап ни за что не поступил бы так невежливо и, надо сказать, оскорбительно. Я обязательно опишу этот случай в отчёте. — Сканипир искоса взглянул на советников и, удовлетворившись видом их хмурых лиц, добавил: — Конечно, я упомяну, что Миганаш Теригорн в этот момент был крайне озабочен судьбой дочери, но всё же...

Стан ехидно ухмыльнулся, ожидая объяснений, и советники с приторно сладкой улыбкой на устах стали наперебой рассказывать об отцовской любви Миганаша, о том, как сильно тот переживал, узнав, что его девочке предстоит навсегда уехать в чужую страну, но всё же выполнил свой гражданский долг, дав согласие на брак с сыном сатрапа.

Если бы Теригорн услышал пафосные речи советников, то непременно скривился бы — столько лести в свой адрес он не слышал за весь срок правления. Однако сейчас ему было не до того: глава Ликаны со всех ног нёсся на встречу со жрицей Солнца, желая как можно скорее поговорить с ней, а там — будь что будет! Проскочив мимо вытянувшихся при его появлении стражников, Миганаш вбежал в холл и остановился, словно споткнувшись. Закутанная в жёлтое фигура, скрестив ноги, сидела на нижней ступени лестницы, явно кого-то ожидая.

'Меня, конечно! Кого же ещё?!' Миганаш глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, поклонился и полуутвердительно-полувопросительно произнёс:

— Пройдёмте в мой кабинет.

Жрица едва заметно кивнула, и они вместе поднялись по лестнице, пересекли небольшой зал, всё ещё украшенный тиратскими флагами, и подошли к массивной двери с гербом Ликаны: на изумрудном поле сиял солнечный круг, оплетённый белыми розами.

— Прошу!

Миганаш распахнул дверь и отступил, пропуская жрицу вперёд. За долгие годы совместной работы у них сложился своеобразный ритуал: входя в кабинет первого лица Ликаны, Летуника выбирала место, где будет происходить их общение, определяя тем самым уровень встречи: сугубо официальный, деловой визит или доверительная, приватная беседа. Сегодня жрица уселась в большое тёмно-коричневое кресло возле чайного столика на изогнутой узловатой ножке и в сердце старейшины затеплилась надежда — беседа заявлялась как неофициальная, а значит, могущественный орден Солнца не собирался предъявлять ему ультиматум. По крайней мере, пока.